Глава из романа Двенадцать дней

                День шестой

     Ранняя осень ласково играла сухой опавшей листвой, небрежно раскидывала ее по дальним уголкам двора, а потом легким ветерком опять собирала в шуршащие мягкие кучки. Теплый воздух плавно перемещал летящую паутину, беспечно обещая размеренность и покой, но сердце щемило предчувствием необратимого.
Старик сидел у открытого окна и близоруко смотрел куда-то вдаль, иногда кивая головой в такт своим спутанным мыслям и делая неопределенные жесты рукой. Пыльные шторки мягко трепетали и бесшумно касались ноющих колен.
  - Вот такая она, долгая жизнь, когда все, кого любил, и кто любил тебя ушли в мир иной, а ты сидишь себе в потертом продавленном кресле и ждешь... старых воспоминаний, когда заболит, когда заберет... и никогда не знаешь, что придет первым...   
Чаще всего старик видел свою рано ушедшую дочь. Он спрашивал ее: "Зачем?..", а она смотрела на него своими огромными карими глазами, в которых тоже застыл незаданный  вопрос...
     В дверь аккуратно позвонили. Пожилой человек медленно поднялся и шаркающей походкой направился в коридор.
 - Адам, проходи дорогой! - старик радостно засуетился, встречая своего доктора и соседа по лестничной площадке. - Чаек, кофеек, или чего-нибудь покрепче? Настойка у меня вишневая - чудо какая, по матушкиному рецепту...
 - Да вот, освободился сегодня пораньше, решил заскочить, проведать вас, с прошлой недели все времени не было - то одно, то другое! Как самочувствие, настроение? Не хлопочите, я перекусил в больнице, - молодой врач почти насильно усадил на диван протестующего хозяина.
 - Скрипим потихоньку, уж и не знаю, для кого и зачем...
 - Вы это прекращайте, уважаемый, у нас с вами вон еще сколько шахматных партий не сыграно! Но сначала проверим, что и как!..
Адам провел осмотр пожилого мужчины и ничего особенного не обнаружил, кроме слегка повышенного артериального давления и небольшой сердечной аритмии, что для такого возраста было обычным делом. Потом они пили чай, смотрели телевизор и даже провели несколько шахматных партий. День незаметно угасал, посылая в распахнутое окно прощальные блики уставшего солнца. Когда доктор собрался уходить, старик вдруг как-то сник, и запинаясь, пробормотал:               
 - Погоди -ка, погоди... Что-то у меня будто предчувствие какое... Я давно должен был тебе рассказать, но все боялся, что не поймешь...   
 - Да вы о чем, дорогой?! Не нужно по пустякам так волноваться! Я зайду к вам на днях и мы побеседуем, договорились? Вы в прекрасной форме, честное слово!   
Пожилой мужчина не стал возражать, и они мило распрощались.
     Адам вернулся домой, но на душе у него было неспокойно. Он даже не мог объяснить себе причину ноющей  и глубокой тревоги, когда поздно вечером просто опять вышел в подъезд и позвонил в знакомую квартиру. Никто не открывал. Тогда молодой человек взялся за ручку и понял, что дверь не заперта. Войдя в комнату, Адам увидел старика, неподвижно сидящего в кресле у окна, а рядом на полу лежал выпавший из холодных рук раскрытый  альбом с фотографиями. Он осторожно поднял его и медленно пролистал. Со знакомых и не очень фотографий на него смотрел он сам из своего далекого сиротского детства.            
   
     - Господь Всемогущий, будь с нами всегда и не покидай нас, когда жаждем мы слова Твоего и поддержки Твоей, когда в печали мы и в радости, когда в молитвах своих воздаем хвалу Тебе и просим умножить и укрепить род наш, чтобы могли славить Тебя вечно!