Деревянные пули. Секретный обоз

  Часть вторая, глава вторая "Секретный обоз"

        Обледенелая, обитая козьей шкурой дверь в малый дом Гулевичей отворилась. Словно сизый дым, с улицы хлынула волна пара, и в его клубах в помещение ввалилось лохматое чудовище. Рогачёвская молодежь притихла, с интересом, а кое-кто с испугом, рассматривая пришельца. Тот встряхнул широчайшими рукавами шубы и опустил высокий ворот. Показалась голова, укутанная шарфом из бараньей шерсти и покрытая якутской шапкой – бергес. Выяснилось, что это было не безобразное существо, а одетый в зимние одеяния Ли-Чонг.
         – Здравствуйте, товарищи,- сказал он, оббивая снег с торбасов.               
         – Голопузый босяк тебе товарищ, - огрызнулся Гулевич Степан.               
На раскрасневшемся от мороза лице Ли расплылась улыбка, и он с издёвкой произнёс:
         - Здравствуйте, господа!
         – То-то, опознал, бродяга, - съязвил Дорошкевич Дмитрий. Присутствующие на вечёрке сторонники белогвардейцев рассмеялись. Сочувствующие повстанцам помалкивали. Чонга этот смех не смутил. Потерев небритую щёку, перебивая насмешников, спросил:
         - Где Илья?
         – Где,где? Понятное дело где, с Лисичкиной по тайге шастает, - продолжал издеваться над дауром Степан.
Молодёжь, заинтересованная пикантной новостью, притихла.
         – Да будет вам глупости говорить, - вступилась то ли за Илью, то ли за Лисичкину, а возможно за Ли-Чонга Дорошкевич Магдалина.
         – Да в бане он дрыхнет, - ответил кто-то из парней, лузгающих семечки у отопительно-варочной печи.
Чёрные выразительные глаза даура кинули быстрый взгляд на девушку и короткий, с благодарностью, на ребят у печи. Затем Ли демонстративно приподнял воротник шубы, отвернулся и нараспашку открыл дверь.               
  В помещение вновь хлынула волна густого сизого пара.
        – Скажите на милость, когда морозы спадут? – непонятно кого спросил Дмитрий.
        – Весенняя распутица: днем слякоть, ночью морозяка, - поддержал разговор Степан. - То-то красный разбойник тулуп напялил. Дымом пропах. Видно, банда красных в лесах прячется.  
        Все присутствующие молчали. Парни перестали лузгать семечки. Аккуратно, поочерёдно высыпали шелуху сверху через открытое кольцо в топку печи.               
        - Ну, где её нелёгкая носит? – нарушил тишину один из ребят.               
        – Бес её знает, - ответил Гулевич, прекрасно понимая, что все присутствующие пришли на посиделки не ради общения между собою, а послушать романтические измышления Лисичкиной.               
        – В деревне болтают, что она фельдшер, и прячет где-то в тайге раненых бандитов, - сообщила одна из девушек.
        – А что? Вполне может быть, - решил Дмитрий.
        – Не-е-е, здесь что-то другое. Вот сами кумекайте, куда Илья идёт, туда и она, – опроверг слухи о бандитах Степан, - видно, запала девка на братика моего.
        – Так у него другая была, - припомнила Магдалина.
        – Была да сплыла!   Дёру дала, - рассмеялись парни.
                Девушки загадочно переглянулись.

                *  *  *
    Гулевич Илья действительно лежал на полке, вдыхая приятный запах дубовых веников. В бане было тепло и уютно. Удобно устроившись на овчинном тулупе, подложив под голову берёзовое полено, он в мерцающем свете керосиновой лампы рассматривал потолок. Изучал овальные волны колец, окружающих аккуратно спиленные сучки. Рассматривал стыки горбыля с потемневшими пазами, провисающие волокна мха. Но думал юноша не об узорах потолка. Воспоминания вновь перенесли его в прошлое, в то время, когда на этом самом полке лежало гибкое женское тело. Видимое спокойствие его было обманчивым. Юношу охватила высшая степень душевной тревоги, называемая в народе лютой тоской.
«Ну как она могла так лгать? Ещё вела разговоры о свадьбе, - припомнил страдалец, - намечали сроки». Гулевич ещё раз окинул взором потолок бани. «Нет, что-то здесь не так... Что-то Лисичкина напутала.  Точно напутала! Шурка приедет, всё встанет на своё место», - успокаивал себя юноша. И сколько бы ещё времени он мучил себя, и до каких последствий эти размышления довели бы его, - сложно предположить, но тут со двора донёсся шум. Илья прервал раздумья, прислушался, больше ничего не услышав, вскочил с полка и вышел из помещения. У дверей малого дома, подбоченясь, стоял в лохматой шубе Ли-Чонг.

          – Не ждал? – оскалив белые зубы, воскликнул гость.
          – Ждал. Только завтра.
          – А мы сегодня приехали. Ну, где твоя зазноба, Лисичкина?
          – Фу-ты ну-ты! Я Степану за враньё голову сверну, брешет как собака, что попало, - возмутился Гулевич, сообразив, кто успел насплетничать.
          – Ой-ой-ой! Гроза ты наша, - рассмеялся Ли.
          – Гроза, не гроза, вот увидишь, сейчас разгоню всё это сборище, - с усмешкой произнёс Илья, - да и горячего чайку там хлебнём.
          – Некогда чаи гонять, в двух верстах от села хлопцы ждут нас.
          – Ну и ну, Чонг от чая отказался. Никак патроны привёз?
          – Все ящики. Ни один не пропал.
          – В тайник уместятся? Или как?
          – Нет… Не войдут.
          – Будем думать, где спрятать, - забеспокоился Гулевич.
          – Думать не будем. Остальные приказано, пока Амур стоит, перевезти за границу, - сообщил Чонг.
          – Кто сопровождать будет?
          – Ясное дело... я.
          – Когда тронешься в путь?
          – Завтра ночью. Так что необходимо до рассвета выгрузить половину патронов в тайник.
               
          Илья спешно оделся. Вдвоём запрягли вторую лошадь и, стараясь не шуметь, вывели её со двора. Гулевич осторожно прикрыл ворота, схватив лошадь за уздечку, вскочил в седло. Ли-Чонг уже ожидал его, восседая на своём белоснежном скакуне. Весьма возбуждённые повстанцы с места взяли в галоп, и вскоре скрылись с Центральной улицы.
 
     Ещё через час, примерно около двенадцати часов ночи, к подворью Гулевичей медленно подъехал всадник. Спрыгнув с лошади, отворил ворота, ввёл лошадь на территорию двора. Этот всадник был девушкой. Думаю, читатель догадался, что это была Лисичкина. Она, не подозревая, что Илья уехал, вошла в малый дом, где сразу попала под перекрёстный опрос рогачевской молодёжи.
          – О-о-о, кто к нам прибыл! - воскликнул Степан. – Что скажем?
           Лисичкина попятилась к выходу, но выйти не успела, кто-то из молодых людей спросил:
          - Вы что, с Ильёй поцапались?
          – Да ну его, - отмахнулась она и снова хотела открыть дверь, но её остановил следующий вопрос.
          – Э-э-э!.. Илья ни при чём. Ты в лесу прячешь раненых бандитов? – улыбаясь, спросила какая-то любопытная девушка.
          – С чего вы взяли? – вопросом на вопрос ответила Елена.
          – А вот и знаем, - произнесла та же девушка, - в деревне только об этом и судачат.
          Молодёжь притихла, рассматривая медика повстанцев. Та на пару секунд остановилась, резко развернувшись, произнесла:
          – Мало ли что болтают. Вы же не старые бабки…
          Девушка прервала её:
          - Старые мы или нет, это хлопцам решать, а вот к соседке один раненый большевик по ночам бегает.
Лисичкину бросило в жар.
          – Да ну? - вырвалось из её груди.
          – А вот и да ну, он один из твоих пациентов, - продолжала наступать самодовольная незнакомка, - и поверь, Леночка, в деревне о существовании лазарета уже знают все.
          – И кто это?
          – Вот это я тебе не скажу, сама дознавайся.
          Лисичкина вновь кинулась к двери.
          – Если ты до Ильи, то его нет дома, - остановил медика Степан.
          – Врёшь?
          – Да зачем мне это, - усмехнулся Гулевич.
          Рогачёвская молодёжь захихикала.
          – Он с китайцем с час как уехал, - сообщила Магдалина.
          - Куда?
          - Нам не доложили, - начал было издеваться над фельдшером Дмитрий.   
         Вот только Елена была не из тех девушек, над которой можно было безнаказанно зубоскалить. Она решительно прошла к бочке с солёными огурцами и, пошарив за ней, достала винтовку, затем узелок с патронами. Все присутствующие перепугались, в малом доме установилась мёртвая тишина.               
          – Я ещё раз спрашиваю вас, куда они уехали?! - выкрикнула партизанка.               
          – Мы правда не знаем, - едва слышно молвила Магдалина.
          Лисичкина обвела всех взглядом, погрозила винтовкой и, хлопнув дверью, выскочила на улицу.               
           Все с облегчением перевели дух. А когда со двора ускакал всадник, Степан произнёс:
          - Вот разбойница, даже ворота не заперла.
 
     В то самое время, когда Лисичкина вернулась в полевой лазарет, секретный обоз приблизился к землянке Гудима. Китайцы, при свете ламп, спешно разобрали нары, открыли тайник и принялись опускать ящики в яму.               
          – Не пойму что-то, ты их сортируешь? - спросил Илья друга.
 Ли-Чонг хмыкнул:               
          - Ясное дело.
          – Ну и ну, - удивился Гулевич, - они ещё и меченые.
          – Да, подкрашенные ящики оставляем в тайнике, остальные везём через границу, - объяснил даур.
    Дело спорилось, китайцы спешили, но работу выполнили аккуратно. После её завершения Илья внимательно осмотрел землянку, ничего подозрительного, что могло бы выдать тайник, не нашёл.  От землянки обоз двинулся к заимке Гулевича Антона, где китайцы пополнили запасы фуража. Рассвело. Ночной мороз отпустил, потеплело, и в округе в наступление перешла весна. Воздух насытился влагой. Снег превратился в жидковатую кашу. Сани полозьями скатывались с укатанной дороги в расставленные природой ловушки. Сопровождающим раз за разом приходилось спрыгивать с повозок и помогать лошадям. По этой самой причине обоз двигался очень медленно и в Рогачёвку прибыл только к обеду. Ну, а в селе Гулевича и Чонга поджидала, вернувшись из лазарета, сердитая Елена Лисичкина.               
          – Вам бы не воевать, ядрёна вошь, а на печи с бабами сидеть… - стала браниться, увидев друзей, возбуждённая девушка.
     Только молодым людям было не до неё.
          - Цыц! Помолчи чуток, - грубо оборвал медика Ли-Чонг.
          – Тебе помолчи, а здесь такое произошло… - не унималась та.
          – Толком изложи, - спрыгнув с лошади, примирительно произнёс Илья.
    Выслушав фельдшера, друзья были озадачены. Из рассказа выходило, что не все обитатели лазарета были действительно тяжелораненые, один из них симулировал. И всё бы ничего, только тайна расположения полевого госпиталя на заимке Кузьмы Гулевича теперь известна сторонникам белых. Вероятно, уже написан донос, и в ближайшее время из Суражевки приедут милиционеры или японцы. Необходимо срочно принимать решение по расселению раненых в окрестности других деревень, да и хозяину заимки несдобровать за связь с красными бандитами.
Чонг отдал приказ китайцам захватить костёл и отдыхать там до вечера. Десяток местных вооруженных повстанцев под командованием Коли Кучерявого рассредоточился по дорогам вокруг Рогачёвки и был готов отразить нападение извне.

    Гулевич Илья встретился с местным тайным информатором красных Осиповым, чтобы выяснить, какие разговоры о раненых ведут деревенские. Осипов присматривал за происходящим в Рогачёвке с первых дней падения Советской власти, выполняя поручение комиссара почты и телеграфа Амурской области. На деревенском сходе он помалкивал. На все вопросы односельчан отвечал уклончиво. Обстоятельства вынуждали его придерживаться правила: «Моя хата с краю, я ничего не знаю». Однако он был революционером и входил в состав партии большевиков.  Осипов аккуратно собирал информацию обо всех и обо всём. Помимо Рогачёвки, в его зону входили ещё три села: Рождественка, Серебрянка, Малый Эргель.  
           – Плохи дела, дружище, - ответил он на вопрос Ильи, - этот кобель, язви его, сучке всё рассказал. В деревне уже все знают, сколько раненых прячут на заимке. Кто есть Лисичкина, и чем занимаетесь вы с Чонгом.
           – И чем же мы занимаемся?
           – Банду провизией обеспечиваете.
           – Ну и дела, - покачал головою Илья. - Постарайся распустить слухи, что мы выгодными купеческими сделками занимаемся и нам без разницы, с кем вести торговлю.
           – Попытаюсь, - пообещал агент большевиков.

  Вечерело… Гулевич, немного успокоившись, расстался с Осиповым. Через несколько часов попрощался и со своим другом Ли-Чонгом. Обнялись. Слегка друг друга похлопали кулаками. Ли запрыгнул на белоснежного скакуна. Илья смахнул с лица слезу. Обоз, охраняемый китайцами, направился в сторону Сычёвки. Командир десятки, Коля Кучерявый, распустил подчинённых по домам отдыхать.