Это оказалось просто чудом. Прекрасная вилла на окраине города с собственным садом и охранником Димой. Он встретил нас так, будто бы пришел к хозяевам, которые вернулись домой после долгого отсутствия. Но называл он нас другими именами. Меня – Людмилой Сергеевной, а дочь – Мариной. А фамилия у нас была просто знаменитая – Дубровские.
Он сообщил, что звонил мэр и назначил Марине Викторовне (т.е. Анжеле) встречу завтра в 10.00 по поводу работы в аппарате. Мне же назначена в это время встреча с ректором политехнического института.
Вот так все замечательно устроилось. Начиналась новая, прекрасная, стабильная жизнь. Как мы соскучились по ней. Однако душу мою волновало состояние Юры. Ни на минуту я не могла забыть о нем. Поэтому, закрывшись в комнате, я, прежде всего, решила пообщаться с Крисом. Целуя и благодаря его, я попросила показать мне Юру.
Он лежал в одноместной палате весь забинтованный. Рядом сидел Лев Сергеевич. Видимо Юра пришел в себя. Глаза его были открыты. Лев Сергеевич с болью смотрел на него.
- Юра, - сказал он, - ты не видел, кто тебя так?
Почти шепотом Юра произнес:
- Люди Мифодия.
- Ты не бредишь, Юра? - Но тот уже закрыл глаза.
- Доктор, - обратился Лев Сергеевич к врачу, - он в полном сознании?
- Абсолютно, не сомневайтесь, - ответил тот, - но я прошу Вас не волновать его. И Вы можете находиться здесь не более пяти минут.
- Хорошо, оставьте нас, - сказал Лев Сергеевич. - Юра, ты можешь рассказать мне что-то? – обратился он к больному.
- Да, - произнес тот, - мне позвонила Наталья Викторовна, чтобы я срочно приехал в кафе. Первым, кого я увидел там, был Мифодий с каким-то типом. Он меня сразу узнал, и они пошли к выходу. Я за ними. Они заехали в какой-то двор. Я тоже. Мифодий вышел из машины. Меня схватили, когда я пошел ему навстречу. Проволокли в какой-то подвал, отделали и ушли, связав и закрыв. И вдруг я увидел Наталью Викторовну. Больше я ничего не помню. Я не знаю, каким образом оказался здесь.
- Что же выходит? – спросил Лев Сергеевич. – Выходит, она связана с Мифодием?
- Нет, - ответил Юра. - Но откуда-то она его знает. Я не представляю, как она вытащила меня оттуда и доставила сюда.
Он закрыл глаза. Ему было плохо. В эту же минуту в палату вошел врач и Лев Сергеевич, поднявшись, удалился.
- Действительно, - проговорил он, - как она доставила его мне? Вот в чем вопрос. Как она вообще обо мне узнала? Может, она сообщила объекту «Х», и они доставили его мне? Пожалуй, это вернее. Чудеса, да и только!
Все это он произнес в слух. Затем опомнился, огляделся в пустом коридоре больницы и пошел к машине.
- Главное, не упустить ее, - прошептал он.
Вот и делай добрые дела после этого. В задумчивости я поцеловала Криса, в ответ на что он засверкал всеми цветами, согрев мои руки, и я услышала:
- Тебе нечего бояться.
В комнату постучали. Я быстро спрятала Криса и открыла дверь.
- Ты что это закрываешься? – спросила меня доченька.
- Но здесь же посторонний мужчина. Ты что, не понимаешь?
- Милая моя мамочка, а как мы здесь вообще очутились. И что все это значит? Может, ты поделишься со мной своими секретами, - промяукала, прижимаясь ко мне, дочурка.
- Попозже, наверное, я смогу тебе все рассказать. Сейчас же я и сама много не понимаю. Но думаю, что все это – забота о нас Жана. Только он способен на всякие чудеса.
- И кто же он такой, мамуля? – спросил ребенок.
- Если бы знать! - ответила я.
Мы спустились на кухню. Там орудовала женщина лет 60. Увидев нас, она улыбнулась открытой, приветливой улыбкой. Мы поздоровались, и она отрекомендовалась:
- Меня зовут Пелагия Дмитриевна. Я буду приходить к Вам и готовить еду. Дима сказал, что Вы будете платить мне 5000 рублей в месяц, если я буду хорошо готовить.
Она была так проста и добродушна, что сердце мое дрогнуло, как будто я встретила родного человека. Мы представились ей. Сказали, что очень рады ее видеть в своем доме и все, что сказал Дима – правда.
- Я сейчас, - сказала я и отправилась в комнату, которую закрывала на ключ. Достала 2000 рублей и, вернувшись, протянула их Пелагие.
- Это аванс, - сказала я ей, - берите, не смущайтесь.
Однако Пелагия, не хотела брать деньги.
- Я еще ничего не наработала, Людмила Сергеевна, - сказала она.
- Ничего, - ответила я, - я надеюсь на Вашу честность. - И положила деньги на стол.
Пелагия предложила нам нафаршированные мясом, творогом и вишней блинчики. Затем салат из овощей и яичницу. Завтрак был по-деревенски добротным и вкусным. Чай и кофе крепкими и горячими. Весело позавтракав, мы попросили Пелагию выпить с нами чаю и рассказать о себе.
Она с удовольствием говорила. Мы узнали, что живет она с больной сестрой. Был у нее сын, но он спился и умер три года назад. Мужа уже десять лет, как похоронила. Пенсия у нее – 1000 рублей. А у сестры и того меньше. На еду, лекарства, квартплату денег не хватает, вот и подрабатывает. Кухарила в детском саду, но больно тяжело. Бочки с едой поднимать и передвигать уже не хватает сил.
Дима же ее сосед, работает на какой-то фирме. Знает, что она хорошо готовит: не раз угощала его пирожками да борщами, вот и пожалел старуху – пристроил.
Пелагия нам очень понравилась, и мы, поблагодарив ее за вкусный завтрак, заказали себе обед и ужин. Наша новая кухарка просила, чтобы мы сами выбирали себе еду и ставили ее в известность. Итак, в нашу обязанность входило – составлять меню. Я спросила ее, сколько денег ей нужно на продукты, но Пелагия ответила, что продукты не в ее компетенции. Она составляет для Димы список необходимых продуктов, а он ездит на машине и их привозит.
Бедная женщина была этому так рада – с сумками не таскаться. Мы тоже порадовались за нее. После завтрака мы оделись, и Дима на своей Волге отвез нас на наши деловые свидания.
Вообще, люди в Белгороде очень доброжелательные и приятные. Их простота и искренность резко отличается от Московской холодности и чопорности. Не удивительно, что вопросы решались с ними легко и быстро.
В институте требовался преподаватель экономической теории, и я оставила заявление с просьбой зачислить меня с первого сентября. Марина Викторовна получила место заведующего отделом в администрации города и тоже договорилась о выходе на работу с первого сентября. Таким образом, у нас образовалось свободное время, и мы могли поехать отдыхать в Краснодарский край или изучить близлежащие города центра России: Орел, Курск, Брянск, Воронеж и другие.
Но события, происходящие в Москве и Кельне, не выходили у меня из головы. И уже вечером, пообщавшись с Крисом, я знала, что Мифодия взяли в том же подвале с его партнером. Люди Юрия напали на след его машины. Очевидцы показали, в какой двор она въезжала. Там и стали поджидать визитеров.
Мифодий явился утром. Его пропустили, хотя район оцепили вместе с кельнской полицией. Не обнаружив на месте Юрия, он метал громы и молнии. Разговор его с партнерами записали, и их взяли, что называется, с поличным. Оказалось, что Мифодий давно работал на немецкую разведку. Но, попав в камеру, он принял яд, и умер, оборвав все концы. Это было неожиданным и очень сильным ударом для Льва Сергеевича.
Наше же исчезновение его расстроило еще больше.
- Срочно найти, - приказал он какому-то полковнику и вновь поехал в больницу к Юре. Тот выглядел намного лучше. Узнав о смерти Мифодия, он нисколько не удивился, но высказал предположение, что тому явно помогли. Лев Сергеевич сообщил Юре, что мы вновь исчезли, и стал расспрашивать Юру про меня.
- Они могли исчезнуть не по собственной воле, - предположил Юра. – Ведь оказанная нам объектом «Х» помощь, видимо, не должна быть раскрыта. Я думаю, что Наталья Викторовна ничего не знает, кроме того, что спасла меня. Честно говоря, Лев Сергеевич, мне бы хотелось, что бы мы отстали от них. Ведь именно из-за нашей слежки они не могут вернуться домой. И я абсолютной точно знаю, что они устали от наших игр, в которые они оказались замешаны совершенно случайно.
- Ты что, не понимаешь, Юра, - сказал Лев Сергеевич, - сколько провалов мы допустили. Первое, мы упустили объект «Х». Второе, благодаря информации Мифодия, немцы тоже знают о нем и ищут его. И главное, только наши дамы могут привести нас к нему. Хотя во многом, я думаю, ты прав. Скорее всего, они ничего не знают об объекте, и их используют «в темную». Они – нить к объекту.
- Скорее всего, люди объекта «Х» эту нить оборвут, раз она так очевидна, - отреагировал Юра. – В результате, женщинам может угрожать опасность. Я так считаю.
- В чем-то ты прав. И, скорее всего, не нужно объявлять их во всемирный розыск, но самим стараться обнаружить. Это необходимо, - остался при своем генерал.
Нужно сказать, что его заявление меня не очень обрадовало. «Видимо, нам нужно слегка преобразиться, - решила я. - Нужно поменять прически. Создать себе новый имидж. С фамилиями и именами вроде все в порядке. Будем надеяться, что они не сразу отыщут нас. Тем более что глубинка России вряд ли придет в голову нашим преследователям. Они будут нас искать в Европе».
Вечером мы отправились в салон красоты и вышли оттуда неузнаваемыми. «Хорошо бы еще быть уверенной, что здесь нет моих студентов», - подумала я.
В суете всех наших путешествий я уже несколько месяцев не была на могиле моих родителей. Поэтому, посоветовавшись с ребенком, мы решили заказать на 5 дней гостиницу в Туле. И уже на следующий день поехали навестить святые для нас места. Меня волновали мои родственники, но я понимала, что в новом обличие нам следует избежать встречи с ними.
Посмотрев на экран волшебного камня, я обнаружила Юлика на стройке, а Олега – на грядках своего огорода. Все тихо, мирно, без детективных происшествий и беготни по свету. «Счастливые люди, - подумала я, - они могут ни о чем, кроме работы и дома не беспокоиться. Почему же меня всегда так раздражала обыденность? Почему я не могла тихо сидеть и наслаждаться домашним уютом? Почему мне и сейчас не сидится дома? Куда меня влечет мой жалкий жребий? К путешествиям и приключениям, - ответила я себе. – Мне бы хотелось посвятить себя этому полностью. Но, увы! Нужно думать о хлебе насущном и карьере моей девочки».
Дима сам повез нас в Тулу. Пелагия получила недельный отпуск. Дом остался на попечение Степаныча. Оказалось, в нашем скромном штате был сторож или начальник собственной службы безопасности. Полковник в отставке, афганец, спокойный, но смелый и твердый человек. В его руках можно было легко оставить не только дом, но и целый город. Мы могли ни о чем не беспокоиться.
В дороге мы постоянно делали привалы, одновременно выполняя программу изучения городов центра России. Остановились на два часа в Курске. Очень зеленый, уютный, этот город нам очень понравился, и мы решили сюда непременно приехать. В Орле задержались всего на час. Посидели за чашкой чая, а на обратном пути решили пожить здесь несколько дней. Кроме того, мы мечтали посетить Спасское-Лутовиново – дом-музей И. Тургенева.
Вечером мы были в Туле. В гостинице с одноименным названием. Сердце обожгла тихая печаль. Гостиница была напротив того дома, где мои родители прожили 27 лет. Практически все это время я присутствовала здесь. Пять лет жила вместе с ними. Потом уезжала на два года в Смоленск. Затем опять шесть лет жила с родителями, братом и сыном. Закончив аспирантуру, я окончательно переехала в Москву. Уже из Москвы я на три года с Олегом уехала в Петропавловск-Камчатский. Вернувшись, я почти еженедельно ездила к родителям в Тулу. Все мне было здесь близким и родным.
При взгляде на наш старый дом (хрущевка, пятый этаж) слезы катились из глаз, и комок застревал в горле. Сколько здесь было всего пережито. И хорошего, и плохого. Но всегда, на все праздники и в любом горе мы собирались вместе. У нас была большая семья: мама, отчим, брат, сын, муж, я и наша маленькая дочка. Отчим, которого я любила, как родного отца платил мне и моим детям такой же любовью. Это был очень добрый и открытый человек. Он всегда был готов поделиться с ближним последним куском хлеба. Он был врачом, работал в поликлинике. Сколько он таскался с нами по врачам, если мы заболевали. Он прошел всю войну, воевал под Сталинградом, а закончил ее в Вене. Сколько людей он спас, и как болела его душа до последних дней его жизни о людях. Он был совершенно бесхитростным и не понимал, как можно делать карьеру, обходя друзей.
Я преклоняюсь перед ним. Окончив воронежский медицинский институт, он постоянно занимался своим самообразованием. Очень любил живопись, оперу, путешествия. Жизнь его сложилась не сладко. Зарплата врача невелика, но он всегда содержал семью и был очень добр к нам. Когда он приносил домой зарплату, то всегда говорил маме, чтобы она что-то купила для меня.
Моя мама – милая труженица, не умевшая ни минуты сидеть без дела. Все что-то делала по дому. Чистота была ее коньком. Будучи больным человеком и имея врожденный порок сердца, вопреки всем запретам врачей, она родила двоих детей – меня и Юлика. Вырастила нас и помогала мне растить моих детей. Весь дом бегал к ней перезанять масла, хлеба, несколько рублей. Она никому никогда не отказывала и не понимала, как люди могут отказать ей в том же. Поэтому она часто обижалась на кого-то. Я думаю, она была по-детски наивной и очень простодушной. Соседи всегда пользовались ее добротой.
Глядя в окно гостиницы на свой старый дом, я прошептала:
- Прости меня мамочка, если я была не права в чем-то перед тобой. И я прощаю тебя и отпускаю с миром. Царствие тебе небесное, родная.
Рыдания просто душили меня. Я вспомнила наши семейные посиделки. Как я читала детские книжки маленькому Юлику, мама вязала папе носки, а он читал газету. Как было хорошо в зимние, холодные вечера ощущать тепло родного дома. Никогда не было у меня в те времена чувства тоски.
Я думала о том, как все изменилось, усложнилось в нашей жизни. Какой простой и незатейливой была та жизнь, какой она была спокойной и стабильной. И вот, рухнула великая страна, за которую сражались наши отцы и дети, умерли родители, и рассыпалась семья, и как, в сущности, одиноко и холодно стало в этом вроде бы богатом и сытом мире. Или это только у меня так? А все люди живут по-прежнему? Ведь не случайно и Юлик, и Олег нашли себя. А я как оторванный ветром листок мечусь по всему свету. Все ищу чего-то и не нахожу.
Мне стало так тошно, что я чуть ли не выла от тоски. Но нельзя так распускаться! Я приказала себе выпить чая, взять Лику и пойти погулять по проспекту Ленина. Нужно найти в этой ситуации все лучшее. Ведь хорошее заключается уже в том, что я могу приехать в родной город, сходить на могилу родителей, отнести им цветы и искренне покаяться в своих грехах. Ну не нужна я брату, ему хорошо и без меня. У него сложилась своя жизнь. И это прекрасно. Дай Бог ему огромного счастья и крепкого здоровья! Всегда приятнее знать, что с твоими родственниками все в порядке, чем наоборот.
Вот таким незамысловатым образом успокаивала я себя. «Все просто прекрасно», – повторяла я как заводная. Нужно зайти на последнюю квартиру родителей, когда там никого не будет и оставить большой букет цветов у их фотографии. А с утра поехать на могилу, зайти в церковь и заказать панихиду. Эту программу мы выполним обязательно!
Вечер был очень приятным. Мы дошли до драмтеатра. Спектакль как раз начинался. В кассе оказались билеты, и мы с удовольствием посмотрели «Неаполь – город миллионеров» в исполнении тульской труппы. Конечно, это не Аросева со Спартаком Мишулиным, но какой-то свой взгляд на проблему артистам удалось донести до зрителя.
Спали мы, как убитые. Было ощущение, что после долгих скитаний мы вернулись домой. Утром, позавтракав, попросили Диму отвести нас на кладбище. Купили много цветов. Умышленно изуродовали их, отрезав длинные стебли, чтобы их никто не забрал. Как могли, помыли памятник и очистили могилу от сорняков. Посидели на лавке и поговорили с родителями. Затем отправились в кладбищенскую церквушку и заказали панихиду.
Позвонив по телефону и убедившись, что там никого нет, мы отправились на квартиру родителей. Пятнадцать прекрасных алых роз мы поставили им под портреты. Как всегда зажгли свечи, посидели в тишине в зале. Но почему-то этот дом уже не производил впечатление родного. В нем чувствовалось полное запустение. И когда мы пошли обратно в гостиницу, в душе копошилось чувство вины перед родителями. Настроение было очень тоскливым, и я предложила дочурке зайти в наш любимый ресторанчик, чтобы помянуть родителей. Когда-то в годы моей молодости он носил гордое название «Дружба». Теперь же это был какой-то «Аквинокс». Но, несмотря на все перемены, кормили здесь как всегда хорошо и недорого. Мы заказали бутылочку вина, хороший обед и вспоминали нашу жизнь в Туле при живых еще бабушке и дедушке. Как нам их не хватало сейчас. «Почему люди не умеют ценить вовремя то, что имеют, - думала я. – Как говорится в известной пословице, «Что имеем – не храним, потерявши плачем!»».
Мы вспоминали старую квартиру, всех соседей, которые постоянно ходили к маме за чем-нибудь. Отметили, что практически все уже умерли. Ликуша рассказывала, как она играла во дворе с местной детворой, как запросто они ходили друг к другу в гости. Все действительно было намного проще в те далекие годы. «Неужели, - думала я, - и впрямь, чем богаче народ, тем больше расслоение общества и отчуждение людей друг от друга?» Но тут же вспоминалась Германия и немцы, которые так любят общаться между собой. Они усаживаются за огромные столы, объединяющие человек 20.
После десерта мы отправились бродить по центральному тульскому парку. Там, как в старые добрые времена, играл оркестр, выступали самодеятельные коллективы, работали все аттракционы. Мы решили совершить путешествие в прошлое. Как в детстве, мы купили билеты на все аттракционы и начали свое путешествие с колеса обозрения.
Вообще-то я боюсь высоты и очень плохо себя чувствую, если кабина надолго повисает без движения. Но в этот вечер мы так увлеклись воспоминаниями, что я совершенно не обращала внимания на застревающую в воздухе кабину. Я вообще люблю Тулу. Не знаю почему, ведь особой красотой она не отличается. Но, наверное, прожитые здесь годы сделали этот город моей родиной. Здесь я училась, впервые пошла на работу, влюблялась, наконец.
Мы вспоминали как наш дедушка (мой отчим) любил свою Тулу, очень ею гордился и сумел заразить своей любовью и нас. Гуляли мы очень долго и не заметили, как стемнело. Когда возвращались домой, на тенистых аллеях парка уже стало одиноко и страшновато. Но, видимо, какой-то невероятный азарт охватил нас. Мы еще пошли в кинотеатр. В Туле кинотеатры даже во времена перестройки не переставали работать, и мы очень любили, приехав в этот город, зайти в кино. На мой взгляд, просмотр нового фильма в кинотеатре резко отличается от просмотра его же по телевидению. Здесь фильм смотрит целый зал. Люди смеются, плачут или остаются равнодушны, но все это ох объединяет.
Вернувшись в гостиницу и уложив дочь спать, я поцеловала Криса и попросила показать квартиру родителей. В ней были наши родственники – Юлик с Олегом.
- Представляешь, - говорил Юлик, - значит они здесь. Интересно, где они шляются? Наверное, придут поздно, а я не могу больше ждать. Ты останешься? – спросил он Олега.
- Нет, - ответил тот, - у меня там рыбки, куры и полить все надо.
- Ну, тогда пошли, помещик, - сказал Юлик, вставая. Они, поднявшись с дивана, вышли из квартиры.
На следующий день мы хотели поехать в Ясную поляну. Родина великого Льва Николаевича всегда притягивала меня. В юности я с удовольствием читала «Войну и мир» и «Анну Каренину». Мне казалось, что Наташа очень похожа на меня. Я разделяла и понимала ее чувства и мысли. В предчувствии встречи со своей юностью я заснула.
Ночью я ощутила какой-то толчок, обняла дочь покрепче и снова уснула. Проснувшись, я никак не могла понять, где нахожусь. То, что это не гостиница – это очевидно. Окончательно придя в себя, я обнаружила, что мы в своей московской квартире. Ничего не понимая, я растолкала дочь, и мы обалдело смотрели друг на друга, не осознавая происходящее. В дверь спальни постучали. Мы неосознанно хором промычали: «Да». Вошел Жан с подносом фруктов и напитков. Мы просто потеряли дар речи и таращились на него, как две козы на новые ворота.
- Ну что, мои дорогие, видимо я так изменился, что вы не узнаете меня? – спросил Жан. Он радостно улыбался и сиял, как новый пятак.
Мы продолжали молчать и ошалело пялиться на него. Наконец, я немного пришла в себя и съязвила:
- Ну, такую личность, как ты, дорогой, трудно не узнать. Но не объяснишь ли ты бедным женщинам, что это все значит?
- Это значит, - весело сказал Жан, - что очень скоро мы все вместе улетим на Крис. Хотите попутешествовать по планетам?
На этот вопрос нам трудно было ответить. По крайней мере, мне. Скорее я могла сказать нет, чем да. Жан поделился с нами тем, что проделанная его группой работа на Земле получила хорошую оценку. Появились реальные шансы помочь землянам решить проблемы экологии. Но для этого нужно совсем немного: добиться между всеми странами Земли полного согласия и создать общепланетарный орган управления, отвечающий за безопасность землян. Этот орган и будет разрабатывать и реализовывать практические программы такой безопасности.
Я спросила Жана о Симоне, и он рассказал, что Симон опять в его группе. Оказывается, на Крисе операции по оживлению человека могут проводиться с положительным эффектом даже через полгода после смерти. Это было непостижимо. Я не могла поверить в это, поэтому скептически заметила:
- Куда же вы деваете население, если всех можно оживить? Смертности у вас, видимо, вообще нет!
И вот тут мы услышали совершенно невероятное заявление. Жан объяснил, что на их планете очень сложная схема воспроизводства населения и на 10 человек появляется в среднем один новый житель. Старение населения – главная проблема планеты, но за последние годы медицина Криса шагнула очень далеко в вопросе омоложения ее жителей. Есть случаи продолжительности жизни до 500 лет. Зато у них нет института семьи. Каждый живет самостоятельно, и только при большом желании двое разнополых существ объединяются. Но желание это не носит всеохватывающий общественный характер. Отсюда – низкая рождаемость.
- Вообще, - сказал Жан, - у нас нет такого резкого деления полов, как у вас. Поэтому очень часто у нас живут вместе однополые существа, и, как ты понимаешь, это тоже не решает проблему увеличения населения. Однако, - сделал акцент Жан, - мы этой проблеме не придаем такого большого значения, как на Земле. Для нас главное – улучшение условий жизни для существующего населения и увеличение ее продолжительности. В общем, - заключил он, - обо всем рассказать нельзя. Нужно видеть самому.
Мы засыпали его вопросами о температуре воздуха, о сезонности. Оказалось, что температура воздуха на Крисе – 22 градуса постоянно. Планета зеленая всегда, но иногда выпадают осадки, которые отличаются от нашей воды по составу и имеют светло-зеленый цвет.
Меня, конечно же, волновал вопрос: сколько же добираться до планеты и я стала расспрашивать об этом Жана. Могут ли вообще земляне выдержать перегрузки, связанные с этим путешествием? Жан объяснил, что последние разработки телетрансов позволяют перемещаться между ближайшими планетам – от одной к другой, делая пересадки. Но при этом есть определенная опасность, поскольку на некоторых ближайших по трассе планетах существование не возможно. На Крисе работают десятки институтов, решающих эту проблему. И они вычислили оптимальный маршрут, позволяющий даже землянину добраться до них за несколько часов. Но пока еще все это на стадии экспериментов. Меня такая перспектива не очень устроила.
- Значит, ты предлагаешь нам стать первооткрывателями или, другими словами – подопытными кроликами? – спросила я.
Жана мои слова задели, но он овладел собой и очень спокойно объяснил, что пока не будет проведен миллион экспериментов, мы не полетим. Но я уже вошла в раж и не могла остановиться.
- Интересно, а как мы об этом узнаем, ведь нам ты и сейчас можешь сказать, что этот миллион экспериментов уже проведен. И мы поверим.
- Я никогда не скажу неправды, - ответил Жан. – Для нас это немыслимо.
- Вы что, верите в Бога и его десять заповедей? – удивилась я.
- Извини, я не понимаю, о чем ты говоришь. Кто такой Бог?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Я вспомнила хорошую поговорку: «за что боролись…». Но нужно было отвечать.
- Я не знаю, как тебе это объяснить, - честно призналась я. - Может быть для тебя понятнее будет «Космический разум».
- Нет, - ответил Жан, - мне это тоже не понятно.
- Бог - это тот, кто создал вселенную и руководит ее развитием, - пояснила я.
- Я понял одно, - сказал Жан. - Я упустил что-то важное и пока я не проникну в эту тайну, я не могу улететь куда-либо. Что это за понятия: «Бог», «Космический разум»? - опять спросил он.
- Ну, хорошо, - попробовала я зайти с другой стороны. - Что такое религия ты знаешь? Это вера во Всевышнее существо, создавшее вселенную. У нас он называется Бог отец. Он пожертвовал своим сыном – Иисусом Христом - ради спасения человечества. Поэтому мы христиане верим во Христа как в спасителя. А мусульмане верят в Аллаха. Какие-то народы – в Будду и т.д. Ты читал нашу религиозную литературу?
- Нет. Я даже не знал, что такое есть, - ответил Жан.
- Но ты же видел русские церкви, костелы в Европе, мечети в Азии?
- Нет. То есть, я думал, что это просто такая архитектура.
Жан был очень расстроен. Всегда спокойный и невозмутимый, он вдруг как-то сразу сник. Мне даже стало жаль его. Дальше я ему объяснила, что в последние годы именно религиозные разногласия становятся причиной войн между народами Земли. Это окончательно добило Жана.
- Как же я мог это упустить? Какое важное откровение. Ната, для меня это просто открытие. Завтра же я и моя группа начнем изучение всех религий земного шара. Посоветуй мне, пожалуйста, с чего начать? - попросил он.
- Да хотя бы с Европы, - ответила я. – Правда, более древние религии на востоке: в Китае, в Индии. Очень интересен в этом отношении Тибет. Но, честно говоря, Жан, - сказала я, - я и сама не занималась изучением религий. Я просто верю в Бога – Иисуса Христа.
- Как это? – спросил Жан. Он выглядел как маленький и совершенно растерянный ребенок. Как ты это делаешь?
- Очень просто, - ответила я. - Я верю, что все в руках божьих, и без его ведома ни один волос не упадет с головы человека, что он любит всех людей и всем помогает. Нужно только верить в него и просить его помощи и руководства. Верю, что нельзя нарушать 10 заповедей божьих: не убей, не гордись, не воруй, не пожелай чужой жены, уважай и почитай своих родителей и т.д.
- Но ведь на Земле эти заповеди не исполняются, - резонно заметил Жан.
- Тот, кто их не исполняет – большой грешник. Его ждет божий суд и расплата за содеянное, - уверенно сказала я.
- А почему ваш Бог не может сразу прекратить убийства, воровство и все прочие грехи? - удивился Жан. – Зачем нужно разрешать людям грешить?
- Потому что Бог дает право человеку выбрать свой путь самому. Не навязывает ему свою волю. Вот человек и выбирает сиюминутное или вечное.
- И что это значит? – опять спросил Жан. – Растолкуй мне, пожалуйста, такому незнайке.
- Это сложный вопрос! Если кратко, то это значит, что, например, в этой жизни ты будешь грешить, жить весело и богато, пока тебя не настигнет божья кара. И в других своих воплощениях ты будешь за это расплачиваться.
- Но это так несовершенно, - удивился Жан. – Почему кто-то будет жить за счет других всю жизнь, а расплата, если и наступит, то о ней никто даже и не узнает?
- Наверно, я не очень правильно тебе все объяснила, Жан, - ответила я. - Просто нужно верить, что добро всегда вознаграждается, а зло – карается.
- Послушай, - заметил Жан, - тогда получается, что у вас на Земле очень много людей, которые ни во что не верят, я так понимаю.
- Да, это так. И, к сожалению, в нашем обществе вера слабеет, потому что стремление к богатству, славе, веселой жизни толкает многих людей к совершению грешных поступков, т.е. к нарушению божественных заповедей.
Наша с Жаном беседа о религии перевернула все его планы, и он завершил ее чуть ли не клятвой, что пока не разберется со всеми религиями, не поймет причин религиозных конфликтов, не покинет Землю. Он так серьезно отнесся к этому, что я поняла: стремление наших гостей постичь суть событий на Земле безмерно. Они просто боятся что-то упустить. И Жан сразу уловил, что религиозные проблемы могут оказаться первопричиной многих бед. Если они, разрабатывая программу спасения землян, упустят столь важное направление, вся их программа может оказаться несостоятельной.
Меня это порадовало и с точки зрения серьезности отношения наших гостей к нам, и с точки зрения отдаления перспективы путешествия по планетам. Для меня лично (я так считала) это было не реально и смертельно опасно. Хотя и на Земле опасность существования людей возрастает с каждым днем.
Жан предложил нам побывать вместе с ним в Испании, пожить там, пока его группа будет вносить какие-то особые дополнения и уточнения в свою программу по развитию среднеземноморского участка нашей планеты. Испания и ее народ нам очень нравились, и, конечно, предложение Жана было заманчиво, но нам так хотелось побыть дома, что мы убедили Жана заниматься своими делами, а нам дать возможность разобраться в своей квартире.
- Если что-то будет нам угрожать, мы тут же придем к тебе на виллу. – Я так и сказала «придем», как будто вилла была напротив нашего дома. И тут же поймала себя на мысли, что достижения пришельцев в области телепортации решили бы все проблемы пробок, загрязнения окружающей среды выхлопными газами и необходимости тратить многочисленные ресурсы на создание средств передвижения. Мысленно я вдруг представила все население планеты, висящее в воздухе и рассредоточивающееся в разных направлениях, сталкивающееся друг с другом, сбивающее друг друга и т.д.
«Нет, - подумала я, - я многое не могу понять и осмыслить в их достижениях. Мне до сих пор не ясно устройство кристалла. Откуда его непостижимые возможности? Для меня это, прямо скажем, из разряда чуда, сказки, волшебства».
Жан исчез так же незаметно, как и появился, а мы с дочкой обнаружили массу принесенных им вещей. Прежде всего, это были какие-то необыкновенные продукты. Тара, в которой они находились, напоминала корзины, как бы сплетенные из толстых веток, но по своей консистенции напоминающих домашнюю лапшу. В одной – фрукты, но совсем не наши. Их форма была очень странной – кубы, пирамиды… Но были и какие-то красные грозди, напоминающие наш виноград. От них исходил необыкновенный запах, близкий к земляничному. Вкус ближе к винограду, но без косточек.
Во второй были какие-то продукты, напоминающие наши сыры, но такие воздушные, как взбитые сливки. Однако они твердо держали форму, как резиновые. Вкус их нам был не понятен. Они не были противными, однако не были и привлекательными для нас.
- Безвкусные, как мел, - констатировала я, на что Ликуша тут же отреагировала:
- А ты что, ела мел? – спросила она.
- А разве ты в школе никогда не пробовала мел? – в свою очередь удивилась я.
- Конечно, нет! - ответила дочь.
Третья корзина была наполнена чем-то вроде хлебных изделий, но из каких зерен они были изготовлены, не понятно. Золотистого, поджаренного цвета, пахнущие сладким и цветочным, они были очень приятные на вкус. Чем-то эти булки, как мы их окрестили, напоминали изделия из овсянки и манки.
- Почти овсяное печенье, - решили мы.
В четвертой корзине был какой-то ужас. Какие-то вонючие гады, похожие на наших змей и червей. Мы не смогли на них даже смотреть, и, упаковав всю корзину в большой целлофановый пакет, отнесли на помойку.
- Наверное, этим нас хотели отравить! – заметила Лика.
В зале лежали прозрачные чемоданы, в которых оказались туники, очень странная обувь на колесиках и украшения дивной работы из каких-то металлов и камней, похожих и не похожих на наши. Одно ожерелье, выполненное в виде маленьких крылатых насекомых, очень напоминавших бабочек, просто потрясло нас. Крылышки меняли цвет и становились то фиолетовыми, то желтыми, то зелеными, то красными. Они были тоньше бумаги – прозрачные и ажурные. Это ожерелье на шее жило своей жизнью. Бабочки летали, садились, меняли позы и расположение крыльев. Такие же были серьги, перстни и браслеты. От них было невозможно отвести глаз. Совершенно непонятно, как это можно сделать?
Мы так увлеклись изучением неизвестного, что не заметили, как наступил вечер. Мы ничего не ели целый день, кроме того, что попробовали из корзин. Ничего не делали, кроме изучения невиданных чудес. Ткани платьев, а это скорее были туники до пола, все одного фасона, были яркими с интересными, но с непонятными рисунками, и даже, как нам показалось, письменами. Ткань была очень тонкой, приятной на ощупь, но не прозрачной. Это удивляло. Она была тоньше шелка, но теплее шерсти. Очень уютная.
Мы смеялись, разгуливая по квартире в новых нарядах и представляя, что было бы с москвичами, появись мы в таком виде на улице. Уборка собственной квартиры, которую мы намеревались осуществить, откладывалась на неопределенное время. О ней было просто забыто. Лишь к трем часам ночи мы в изнеможении опустились на кровать и уснули мертвым сном. Мы насмотрелись чудес, и, видимо, поэтому даже сны отступили от нас.
Проснулись мы одновременно от страшных криков во дворе. Выйдя на балкон, я увидела толпу и орущего не своим голосом бомжа. Он, видимо, рылся в помойке и добрался до нашего пакета. С вожделением развязал его, и на него поползли все эти гады. Какие-то тетки в ужасе разбегались. Я заметила двух мужчин с сотовыми телефонами, которые звонили куда-то, видимо, не зная, что с этим делать. Нужно было срочно убираться отсюда. Опять срывалась жизнь в собственной квартире. «Не судьба», - решила я.
Я рванулась к сумке, вытащила Криса и попросила его срочно перенести нас с Ликой на виллу. Через мгновение мы были у Жана. Он так обрадовался, что расцеловал нас обеих и усадил за завтрак. Когда мы, перебивая друг друга, рассказали о случившемся, Жан тут же отдал кому-то команду о доставке гадов к нему. Не забыл он и об остальных подарках. И правильно сделал. Когда после завтрака в саду я попросила Криса показать мне мой дом, то увидела, что в моей квартире проводится досмотр. Но там все было в том же виде, как и до нашего отъезда. Соседи сказали опрашивающим их мужчинам, что в квартире никто не появлялся.
Затем, по моей просьбе, Крис показал Льва Сергеевича и Юру. Лев Сергеевич просил поправившегося Юру разыскать меня и все выяснить. Особенно его интересовала шокировавшая всех подробность о каких-то расползающихся гадах на помойке, которые вдруг снова поползли в свою корзину и на глазах у изумленной публики исчезли вместе с ней.
- Ты можешь вообразить себе эту мистику? – спрашивал он Юру. – Это что, групповой психоз? Они обладают каким-то невероятным оружием? Ты представляешь, наши люди сами видели эту гадость. Они заявляют, что ничего более противного не встречали. Но их согласованные действия по возвращению в корзину, и исчезновение последней повергли ребят в шок. Несколько женщин лишились чувств, а нашедший это «добро» бомж отправлен в психушку. Ну и что ты на это скажешь? – спрашивал он у Юры.
- Скажу, что наши дамы не имеют к этому никакого отношения, тем более что в квартире нет никаких следов их пребывания, согласно нашим же съемкам. А вот что касается этих гадов – это загадка! Может и впрямь какое-то новое оружие? Но почему возле их дома?
- Да уж от этого просто с ума сойти можно, - сказал Лев Сергеевич. – Но за то, что мы их упустили, ты представляешь, что мне будет? Ведь никто не мог гарантировать безопасность прикосновения к этой гадости. Именно поэтому мы ничего не могли поделать. Мы не имели права рисковать нашими людьми. И ты прав, Юра! Не угроза ли это нашим красавицам?
Я рассказала обо всем увиденном и услышанном Жану и задала ему ехидный вопрос:
- Ты что, хотел на нас испробовать это оружие? Или просто испугать нас?
Он хитро усмехнулся и сказал, что это самый большой его сюрприз.
Мы долго сидели у камина, наслаждаясь теплом, магической силой огня и приятным общением. Пообедать Жан предложил в саду, в беседке.
Мы, не спеша, направились к трапезе. На первое нам подали суп, необыкновенно вкусный, но экзотический, похожий на черепаший, который мне однажды довелось попробовать на Канарах. На второе – какое-то китайское блюдо в сладком соусе и тоже очень вкусное. На закуску – какая-то удивительная живность: то ли крабы, то ли креветки. Вина были просто отменными. Красные и белые, очень приятные и совершенно без горечи и кислоты. Как заявил Жан:
- Продукты с далекого Криса, натуральные и полезные!
Мы восторгались обедом и расспрашивали Жана об особенностях съеденных блюд. Тогда Жан решил поделиться секретом составляющих обед компонентов. Он привел нас на кухню, где в закрытых суповницах находился сюрприз.
Жан открыл первую. Мы стали с интересом рассматривать какое-то коричневое, болотное и гадкое, бородавчатое существо. Оно дышало и шевелилось, но ни глаз, ни ушей, ни лап у него не наблюдалось.
- Мерзость какая! – не удержалась я.
- Это – Олук, - сказал Жан. – Морской мяч, по-вашему. Он имеет мясо, схожее с куриным, но вкуснее и ценнее его. Оно не содержит холестерина и способствует лечению болезней желудка и пищеварительного тракта. Оно насыщено белками и витаминами, а также содержит массу веществ, не известных вам, землянам, которые замедляют старение и износ организма. Из этого Олука вы и попробовали суп. Его очень трудно обработать в ваших условиях. У нас же есть специальные приспособления, которые позволяют в пять минут приготовить его к варке. Сам Олук питается мелкими ракушками. Поэтому в нем очень много веществ, укрепляющих зубы и суставы. На Крисе нет болезней суставов и зубов, - отметил он.
В следующей суповнице мы увидели кошмар: шевелящиеся, серебристые и очень крупные черви. Меня чуть не вырвало, когда Жан заявил, что это наше второе. Называются эти твари Расс и являются самым распространенным продуктом их планеты. Их едят и под сладким и под острым соусом, но особенно они полезны отварные и безо всего. Правда, это не так вкусно.
Затем Жан достал из маленькой пиалы два беленьких кубика и предложил нам их попробовать. Лика отказалась от угощения, чувствовалось, что ее обед явно расстраивает. Я же положила кубик в рот и очень удивилась – он имел вкус нашей белужки.
- Это филе Расса, - пояснил Жан. – Эти рассы, как и ваши рыбы – тоже водяные существа. В них много йода, железа и кальция, а также различных витаминов.
В третьей суповнице оказались наши ужи, или какие-то другие змеи. Они-то и были лже-креветками. Жан рассказал, что на их планете очень много жидкости. Она покрывает почти три четверти всего пространства планеты. И даже есть один подводный город, а точнее – страна, затопленная тысячи лет назад. Но что самое удивительное – там сохранились жители. Они, правда, мутантировали, но понимают речь крисчан. Сами никогда не поднимаются на поверхность, но у себя принимают экскурсии. Их страна больше похожа на города землян. Есть дома и даже храмы.
- Возможно, ваши цивилизации как-то связаны, - задумчиво сказал Жан. - Теперь я считаю, что мы не полностью изучили эту цивилизацию, потому что их храмы чем-то похожи на ваши. Этот факт может свидетельствовать о том, что у них есть своя религия, но они никогда не говорят о ней. Впрочем, их никто и не спрашивал, - как-то про себя отметил он.
Упоминание о религии опять расстроило Жана и он, чтобы отвлечься предложил нам покататься на яхте, благо вилла находилась на водохранилище. Пока мы переодевались к прогулке, он подготовил альбом, который собирался показать нам во время катания.
Яхта оказалась очень комфортабельной. В ней были три спальни, салон, кухня и кабинет. На палубе стояли замечательно мягкие и красивые шезлонги. Садясь в них сразу погружаешься в уют и тепло.
- Вот тут мы и останемся жить, - пошутила я. - Будем путешествовать постоянно.
- А что, это здорово! - сказал Жан. – Мы подумаем об этом серьезно. Мне нравится твое, Ната, увлечение путешествиями. Ты по природе исследователь. Это очень хорошо.
Мимо проплывали замечательные леса и Жан, показав на одиноко стоящую на берегу тую, сказал, что у них есть примерно такие же растения, но на них растут черные плоды. Очень вкусные. Он прошел на кухню и принес вазу с ягодами по виду напоминающими шелковицу, а по вкусу – дыню. Эта ягода, называемая Арс, нам весьма понравилась. Оказалось еще, что она обладает молодильным эффектом. Подтягивает внутренние стенки сосудов и очищает их. Но кушать ее рекомендуется только утром натощак, не более пяти штук. Вот такие замечательные пилюли создала природа чужой планеты. Я уже представляла ее себе, как НИИ долгожительства.
На палубе стало прохладно, и мы спустились в салон. Жан хотел показать нам альбом с видами подводного города, но, посмотрев на свои «часы» (скорее всего это был какой-то особый прибор», он извинился и сказал, что нам необходимо вернуться на виллу. Мы причалили к берегу, где нас уже ждал Симон. Честно говоря, я не очень верила Жану о достижениях медицины на их планете, но факты – вещь неоспоримая. Симон был жив, здоров и ничуть не изменился. Безусловно, меня это поразило.
А вот дочь, видимо, совершенно не помнила, происшедшего с ним несчастья. Она поздоровалась с ним так, будто бы была уверена, что он жив, здоров и ничего с ним не происходило. Меня терзал вопрос, как удалось Жану стереть из памяти Лики все происшедшее с Симоном. Все-таки они действительно ушли далеко вперед по сравнению с землянами. Их прогресс был на лицо. Они могут управлять нашим разумом. Это и хорошо и плохо, и опасно для нас. «При желании, - подумала я, - мы можем вообще забыть, кто мы такие!». Мороз прошел по моей коже.
Симон сказал, что-то Жану, на непонятном нам наречии и тот объяснил нам, что уедет ненадолго в город.
- Обстоятельства требуют…
- Ну, раз требуют, иди, - сказала я.
За ужином нас обслуживал молодой человек, похожий на Роя, но звали его Эммануил. Меня поражало сходство людей в команде Жана. Я не раз задавала себе вопрос, как они вообще различают друг друга. Молодой человек был внешне очень доброжелателен, но у меня он ассоциировался с роботом. Поблагодарив его за ужин, мы отправились гулять по саду и набрели на какое-то сооружение, напоминающее макет маяка. На вершине его горела лампа, излучающая то синий, то зеленый, то оранжевый свет. Но в отличие от маяка это сооружение находилось в закрытом от посторонних глаз месте, заросшем со всех сторон деревьями и кустами.
Мы хотели поподробнее изучить объект, но появился какой-то парень и сказал, что здесь находиться нельзя – это опасно для нас. На мой вопрос, в чем опасность, он лишь пожал плечами и попросил нас уйти. Он был очень вежлив, и в то же время очень настойчив. Нам пришлось ретироваться.
Дома у камина мы стали просматривать газеты, которых на журнальном столике была целая гора, и все – сегодняшние. Новостью дня почти во всех газетах стало найденное в одном из районов Москвы «бактериологическое оружие». От соприкосновения с ним два человека погибли, а один в тяжелом состоянии находится в больнице. Такая явная ложь удивила меня, но и обеспокоила. Мы ведь не имеем точного представления о возможностях неземных пресмыкающихся.
- Неужели эти женщины, которым стало плохо – умерли, спросила я.
- Скорее всего, обычная журналистская утка, нагнетающая страсти, - ответила Ликуша. Представь себе, как взбудоражены умы горожан! Кто-то явно заинтересован в этом ажиотаже.
Мы засиделись допоздна в ожидании Жана, но он так и не появился. Утром Жан, как ни в чем не бывало, появился в столовой довольный и веселый. Гляда на него можно было смело утверждать, что перед вами человек, не имеющий проблем. Он заявил, что намерен приступить к собственному религиозному образованию и попросил нас сводить его в церковь.
- Какая церковь у вас самая главная? - спросил он.
Мы предложили на выбор Загорский, Новоиерусалимский или Суздальский монастыри.
- Но, - предупредили мы Жана, - там всегда очень много народа, даже в простой день.
Его это разочаровало, и он высказал желание побывать там, где меньше народа и мы отправились в Петровский монастырь. Мы с дочерью пошли в часовню купить свечей и сделать заказы, а Жан, полный интереса, остался в главном храме, где проходила служба. Чтобы не смущать и не торопить Жана, мы решили погулять по Петровке и выпить чая в одном из кафе.
Напротив монастыря находится музей современного искусства. Мы зашли в него и пробродили там часа два. Жана все не было видно. Перейдя Петровку и заглянув в церковь, мы к своему удивлению увидели, что он увлеченно разговаривает с настоятелем – отцом Иоанном. Поздоровавшись с батюшкой и извинившись за вторжение, мы назначили Жану встречу у церкви в 15 часов. Он радостно согласился и вновь вернулся к прерванному разговору.
Бесцельно мы бродили по этажам ЦУМа. Купили Жану в подарок отечественные командирские часы. Приобрели каких-то ненужных, но очень милых слоников и черепах из китайского фарфора и, взяв по стакану сока, уселись в кафе у фонтанчика. Почему-то сердце защемило как от встречи с чем-то очень далеким. Здесь все было родным и напоминало и многих часах проведенных тут. Всего полгода мы не посещали этот магазин, а кажется, что целую вечность.
Почему-то очень захотелось в Большой театр и, посовещавшись с Ликой, мы решили сделать сюрприз Жану, приобрести на вечер билеты на «Лебединое озеро». Интересно, как будет реагировать на наше высокое искусство гражданин другой планеты? Его реакция меня волновала, тем более что бессмертная музыка Чайковского мне всегда казалась чудом.
К пятнадцати часам мы вернулись к монастырю. Жан уже ждал нас. Извинившись, он сказал, что не слышал ничего более интересного и что завтра у него встреча здесь же на службе. Отец Иоанн согласился заняться его религиозным образованием.
Меня это и удивило и насторожило одновременно. Я лично никогда не сталкивалась с таким радушием наших отцов церкви.
- Кем же ты ему представился? - спросила я.
- Парижским ученым – физиком. Между прочим, я член ученого совета Сорбонны, - как ни в чем не бывало, сообщил нам Жан. «Ну и ловкач!», - подумала я.
- Значит, у Вас, мой друг, полная легализация? – довольно ядовито пошутила я.
- Во Франции – да! Думаю, достигну этого и здесь, - ответил Жан. – Но сейчас для меня самым главным является восполнить пробел в изучении религии. Не могу простить себе такого упущения.
- Я ведь говорила тебе, что религии у нас разные.
- Это я понял. Завтра вечером я буду представлен Муфтию.
- Ну, у тебя и обороты. Но хочу заметить, что, бросаясь от одной религии к другой, да еще в таких темпах, ты вряд ли что поймешь.
- А у нас для Вас сюрприз, - вступила в разговор Лика. – На вечер мы приобрели билеты в Большой театр. Там сегодня будут показывать балет «Лебединое озеро» самого знаменитого нашего композитора Петра Ильича Чайковского. Весь мир восхищается его музыкой!
Я удивленно посмотрела на Лику. Никогда не слышала такого пафоса в ее голосе. Но на нашего друга эта речь произвела сильное впечатление.
Жан был в восторге. Глядя на него, мне не верилось в его инопланетное происхождение. Он был таким же, как мы, а во многом значительно лучше нас, талантливее, работоспособнее.
Погуляв по городу, мы в первых рядах вошли в Большой театр. Уже первые сцены балета, музыка, декорации потрясли Жана. Он просто замирал от восторга, он весь сиял. Огорчали его только, как он говорил, собственные недоработки.
- Я столько всего упустил, - сказал он, - девочки, вы волшебницы!
Потом Жан нарисовал нам жуткую перспективу: он решил ходить в театр каждый вечер и водить туда всех членов его команды.
- Нужно, чтобы и церковь они посещали. Самосовершенствоваться должны все, - заявил он. – Они свидетели, очевидцы, у них будут свои взгляды, свое восприятие. Это будет интересно и мне, и Вселенскому собору, - уверял он нас.
Я посоветовала Жану посетить в Большом театре несколько спектаклей, потом пару спектаклей в оперетте, а затем отправиться в драматический театр. По моему мнению, последний они вряд ли смогут понять. Жан решил полностью положиться на нас.
На следующий день он выделил троих членов своего экипажа для посещения монастыря. Мы же с Ликой поехали на ВВЦ. Вез нас Эммануил. Нас просто поразило, как он ориентировался на московских дорогах. А главное – мгновенно, каким-то чудом проскакивал любые пробки. Мы не могли уловить мгновение, когда, проскочив пробку, мы были снова впереди всех. Лика относилась к этому, как к чуду. Недоуменно взирая по сторонам и пожимая плечами, она всем своим видом показывала, что это невероятно.
- Послушай, мама, этот Эммануил, наверное, колдун, - говорила она мне.
- Нисколечко, - отвечала я.
Оставив Эммануила у входа ожидать нас, мы пошли по павильонам. Любимое с детства место отдыха, сейчас очень мало напоминало о былой славе и лучших для него временах. Было грустно и больно смотреть, как разрушается этот потрясающий комплекс. Я помню ВДНХ 70-80-х годов прошлого века. Это была страна-сказка, где каждый мог найти интересное ему занятие, свое увлечение. Прежде всего – цветущая, ухоженная территория, украшенная изумительными фонтанами «Дружба народов», «Каменный цветок», «Золотой колос». Фруктовые сады и лесопарковые зоны, пруды и детские площадки, точнее целые сказочные детские городки, бассейны с рыбками, вплоть до огромного павильона с дельфинами. А сами павильоны – это сказочные дворцы.
Лодки и катамараны, рыбалка и цветоводство, павильоны достижений всех отраслей народного хозяйства и детского творчества, где были и роботы, и конструкции космических кораблей. Все это действовало. А павильоны «Овцеводство», «птицеводство», «Коневодство» и другие. Дети и взрослые часами толпились в них. Прекрасные рестораны и кафе, в отличие от тухлых шашлыков, которые на каждом шагу предлагают сейчас. Полная антисанитария, а запах жаренного шашлыка просто ужасен.
Я вспомнила дегустационный зал, где детки могли попробовать напитки и соки, а взрослые – отведать высококачественные вина. Все действо проходило под музыку с рассказом об истории создания и качестве каждого напитка. Сейчас все павильоны представляют собой грязные ларьки и торговые точки, ничего общего не имеющие с достижениями страны и цивилизации вообще. Видимо, они отражают современное состояние нашей экономики.
Короче говоря, после посещения этого «заповедного парка» вместо чувства гордости человека посещает ощущение полного краха нашего народного хозяйства. Единственное, что еще можно приобрести полезного на ВВЦ – это мед и специи, которые, впрочем, вполне могут оказаться поддельными.
Но это не помешало нам их приобрести. Хождение же по ВВЦ нас быстро утомило, поэтому вернувшись к машине, мы попросили Эммануила отвести нас к гостинице «Россия» и подождать нас у пристани. Сами же мы решили покататься на кораблике. Однако разочарование ожидало нас и здесь. Остатки речного флота, курсирующие по Москве-реке, тоже представляют жалкое подобие туристического отдыха на воде. За достаточно большую цену нас прокатили от центра до Киевского вокзала без экскурсионного сопровождения – рассказа об исторических памятниках, проплывающих за бортом теплохода. Одно радовало, что на реке всегда приятно в жаркий день. Тем более что знающему все особенности береговой архитектуры москвичу это самое экскурсионное сопровождение не очень-то и нужно. Но за город обидно. Ведь гостям столицы было бы очень интересно познакомиться с ней с борта теплохода!
Сидя на верхней палубе, мы вспоминали наши прежние прогулки по реке. И вдруг к нам подсел Юра. Это тоже было из области чудес. Как ему удалось нас обнаружить – уму не постижимо. Он весь светился здоровьем и счастьем. Весь его вид говорил, что он рад нашей встрече.
- Вот уж воистину: на живца и зверь бежит, - сказал он. – Между прочим, я разыскиваю вас уже несколько дней. И первое, что я хочу сделать, так это преклониться перед Вами, Наталья Викторовна в нижайшем поклоне и поблагодарить за спасение.
Лика в недоумении уставилась на меня. Чтобы выйти из неловкого положения, я предложила спуститься вниз в бар и заказать по чашке кофе, твердо решив при этом не выпускать инициативы из своих рук. Я буквально засыпала Юру вопросами о его здоровье, впечатлениях, возвращении и т.д. Не давая задавать ему вопросы, я вспомнила о его чудесных вокальных данных, я попросила его спеть нам что-нибудь тихонечко. Но Юра заупрямился и перевел разговор на другую тему.
Он спросил, не слышали ли мы о появлении в Москве страшных паразитов, которые являются носителями и возбудителями страшных болезней. Мы «искренне» удивились и попросили Юру поподробнее рассказать об этих слухах.
- Самое удивительное, - заметил Юра, - что эти существа появились и напали на людей прямо на помойке возле вашего дома.
- Я надеюсь, Вы шутите? – спросила я.
- В том-то и дело, что нам не до шуток, - ответил Юра. – Мы очень беспокоились за Вас, вы ведь живете. - И он назвал наш адрес.
- Да, - сказала я, - но, вернувшись в Москву, мы еще не заходили домой, а поселились у наших знакомых на даче.
- По какому направлению, - спросил Юра.
- На Клязьме, - почему-то совершенно не задумываясь, соврала я.
- Ну, надо же, какое совпадение, обрадовался Юра. – Я тоже летом живу на Клязьме в районе Пушкина. Надеюсь, мы теперь будем часто встречаться.
На пристани у гостиницы «Россия» мы расстались с Юрой, а когда уселись в машину к Эммануилу, тот сообщил нам «приятную» новость: за нами все время едет черная Волга с двумя пассажирами. Это сообщение нас не очень порадовало. И даже совсем наоборот – испугало. Как будто уловив наше состояние, Эммануил сказал:
- Но мы сейчас оторвемся. Нам нужно только прихватить Жана.
Действительно, у метро «Таганская» мы приостановились и в машину сел Жан. Он сказал Эммануилу, чтобы тот отправился в Суздаль.
- Почему в Суздаль? – удивились мы. Может лучше на Камчатку. Будет возможность проехать по всей стране! – сострила я.
- Но вы же сами рассказывали, что там особенный монастырь, - ответил Жан. – А на Камчатку, думаю, мы тоже съездим.
До чего же мы русские любим иностранцев. Меня всегда удивляло такое наше отношение к инородцам. В Суздали «французу» Жану не только показали монастырь, но даже пригласили его вместе с кампанией в трапезную. Прожив столько лет в России, мы ни разу не удостаивались такой чести. А нужно сказать, что монастырская трапеза – это нечто особенное. Нас она поразила своим разносольем. Здесь были и осетры, и икра, и медовуха. Все исконно русское, такое знакомое, необыкновенно вкусное и очень полезное. Но попробовать все это можно только в компании с иностранцем. Эти мысли злили меня, и я ничего не могла с собой поделать.
После трапезы Жан уединился с настоятелем монастыря. Прощаясь, обещал навестить сей гостеприимный дом через несколько дней. Как он сказал - на обратном пути.
- Интересно, а откуда будет обратный путь, - заинтересовались мы, как только остались с ним наедине.
- Отсюда, - сказал Жан, и мы с удивлением обнаружили себя на дворцовой площади Санкт-Петербурга.
Ленинград – моя родина. Чудный город, равного которому нет на свете!
Жан сообщил нам, что он заинтересовался не только религией и искусством, но и живописью и архитектурой. Он решил начать с западных рубежей нашей страны. А я была счастлива очутиться на своей родине. Поэтому мы одобрили решение Жана и сказали, что нам тоже не мешает расширить свое мировоззрение. На вопрос Жана, с чего начать знакомство с Санкт-Петербургом, мы, конечно же, ответили, что с Эрмитажа.
В музее Жан застрял в археологическом отделе, а мы пошли смотреть бессмертные полотна европейской живописи. Часа через три мы смертельно устали и вышли из здания, потеряв Жана.
Эммануил, не задавая никаких вопросов, доставил нас на какую-то виллу в районе Ломоносова – теперь Ораниенбаума. Мы были до такой степени уставшими, что не стали удивляться, а вместо этого попросили чая и ужин. Сами уселись на качающийся диван в саду, чтобы почитать, но тут же уснули.
Пробуждение было приятным и даже сказочным. Светило утреннее солнце и спала я в спальне, не иначе, как царской. Кровать была невероятной ширины, а богатство ее убранства просто шокировало. Так что мне захотелось полениться в кроватке этак с полдня. Но чудеса продолжались, и просто так поваляться мне не удалось.
Из подпола раздался стук. Возле кровати образовалось отверстие два на три метра. Из него поднялся стол с завтраком. Запахло изумительным кофе, французскими булками, яичницей и салатом. Пришлось встать, умыться и приступить к поеданию всей этой вкуснятины. Удивляло отсутствие няньки, кормящей меня с ложечки.
Насытившись, я решила осмотреть свое новое жилище. Почему-то, прежде всего меня потянуло к шкафу-купе. Здесь я обнаружила целый магазин тряпок. Но выбрала я светлый брючный костюм. В нем-то я и отправилась на прогулку, где и встретила Лику тоже в светлом костюме. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Костюмы были одинаковыми, и мы смотрелись, как близняшки. Но переодеваться нам не захотелось, и мы пошли осматривать нашу обитель.
Вилла, на которой мы остановились, стояла почти на воде и возле пристани покачивалась яхта. Лика побежала к ней, а я уселась на лавочку. Достала Криса и попросила его показала Юру, Москву. Наш друг был, конечно же, у Льва Сергеевича. Он доложил ему о нашей прогулке и нашем исчезновении. Однако к моему удивлению Юриного собеседника это не расстроило. Он загадочно улыбнулся и нажал кнопку. Вошел какой-то военный, а с ним – Жан. Я чуть не упала с лавки.
- Вот, - сказал Лев Сергеевич, - знакомьтесь. Это Жан Лоран – наш французский коллега и очень близкий друг Натальи Викторовны. Наши дамы никуда не исчезли. Они просто ездили в Суздаль, а сейчас отдыхают под Санкт-Петербургом. Звонил наш министр, просил оказать полное содействие французскому коллеге и его друзьям. Кстати, Юра, Жан тоже разыскивает объект «Х». И у него есть успехи. Он напал на его след в Испании. Наши сотрудники подтвердили эти данные. Теперь мы будем контактировать. Да, и очень прошу тебя оставить женщин в покое. Они тоже терпят вмешательство объекта «Х» помимо их воли, а наш новый друг гарантирует их безопасность. Для этого они будут вместе с ним проводить свой отпуск. Жан так любезен, что избавляет нас от лишних хлопот, - заключил генерал.
- И где же они сейчас? – спросил Юра.
- Ну, я же тебе сказал, - недовольно ответил Лев Сергеевич. - На отдыхе под Санкт-Петербургом. Все в порядке. Они в надежных руках.
Жан протянул Юре телефон и набрал номер. Я тут же взяла аппарат из сумочки и поздоровалась с Юрой. Он передал большой привет Анжеле, пошутил по поводу того, что мы испугались его соседства на Клязьме, и вежливо попрощался. Мне было неловко перед ним.
Лев Сергеевич пригласил Жана и Юру в какую-то лабораторию, а я, поцеловав Криса, спрятала его.
- Мой дорогой Крис, - прошептала я, - ты мой самый надежный друг.
Поднявшись с лавки, я направилась к яхте. Лика стояла на мостике капитана и эмитировала управление кораблем. Похоже, на судне больше никого не было. В салоне оказался телевизор. Мы его включили. Показывали художественный фильм «Вариант «Омега». Естественно, мы застряли на первом канале. Вдруг что-то заскрипело. Корабль дернулся, и мы чуть не слетели с дивана.
Выбежав на палубу, мы с ужасом обнаружили, что трос оборвался или раскрутился, и корабль уносит в море. Мы просто онемели, ведь никто из нас не умеет управлять не только кораблем, но и машиной. Бросаться за борт и прыгать в воду высоко. Я вообще не умею нырять, да и плаваю слабо.
Лика предложила вернуться в рубку и посмотреть, может быть можно что-то исправить. Действительно, в шкафу обнаружилось какое-то описание устройства кабины. Дочь стала нажимать на какие-то кнопки. Взяла штурвал в руки, но вместо того, чтобы плыть к берегу, мы все дальше уходили от него. Море за бортом волновалось все больше и больше, поэтому чтобы не перевернуться мы решили плыть вперед. Но мы не имели представления о том, как тяжело стоять у штурвала. Уже через час Лика изнемогала от усталости. Я предложила сменить ее. Вот так, по очереди управляя кораблем, мы все плыли и плыли куда-то, пока не наступила ночь. Темень была невероятная, но где-то вдалеке виднелся огонек. Однако вести на него корабль у нас не получалось.
Вдруг наш корабль обо что-то стукнулся. Мы, забыв обо всем, бросились на палубу. Оказалось, что мы у какого-то берега. Но причала здесь не было, и нам пришлось прыгать достаточно высоко. Вокруг было совершенно безлюдно. Вдали виднелись огни небольшого поселения. И тут я с ужасом осознала, что наше спасение – сумка с Крисом – осталась на корабле. Слава Богу, он не отплыл, потому что носом сел на прибрежные камни. Пришлось вернуться на корабль.
Подсаживая меня, Лика чуть не надорвалась. Нужно было видеть, как я взбиралась наверх, а потом спускалась вниз. Прямо скажем – это был труд не из легких. Двигаться дальше просто не было сил.
Я уселась прямо на камни и сказала, что пока не передохну, никуда не тронусь. Пересидев какое-то время, мы потихоньку отправились на огонек. Дойдя до поселка, мы поняли, что это не Россия. Горела реклама кафе и магазина. Язык нам был не знаком.
- Наверное, мы с тобой в Швеции или Финляндии, - предположила я.
С опаской мы зашли в кафе. Буквально на пальцах объяснили, что мы хотим кофе и сок, и уселись за столик. Нам подали кофе крепкий и ароматный. Силы постепенно возвращались к нам. Улучив момент, я отправилась в туалет. Здесь я достала Криса, прижалась к нему губами и попросила обеспечить нам хороший ночлег и проживание в Стокгольме.
Через мгновение мы с дочкой оказались в прекрасном пяти-звездном отеле невероятной красоты. Он весь был из стекла и бетона. Номер оказался на самом верху и перед нами открывался необыкновенный вид на море. Мы видели плывущие паромы – целые города на воде.
Сам отель тоже напоминал огромный город. Прозрачные бесшумные лифты, заросли зелени, кафешки и магазины, салоны красоты и бассейны. Почему-то на ум пришел фильм «Иван Васильевич меняет профессию» и мы со смехом констатировали, что это мы не плохо заглянули. Подумав, мы решили остаться в этом раю на какое-то время и последить за действиями наших друзей. Меня интересовало их истинное к нам отношение.
Я знала, что нас могут обнаружить по Крису, и попросила его заблокироваться, объяснив, что хочу ненадолго спрятаться. Крис расцвел таким букетом красок и одарил меня таким теплом, что я поняла: идея ему пришлась по душе. Наблюдая за таким проявлением «чувств», я в очередной раз засомневалась, не живое ли это существо. Пусть инопланетное, но живое. Разве может неодушевленный предмет так реагировать на поступки людей? Да, этот камень - просто загадка века. Мой прекрасный и нежный друг.
Стокгольм покорил нас. Это неповторимый, сказочный город Астер Лингрит. Его башенки и шпили почему-то рождают веселье и легкость. Гуляя по городу, его паркам, катаясь на пароме, мы все время ощущали необыкновенную ауру этого города. В нем было уютно и легко. Вроде бы не южные края, а с нашими холодными городами не сравнить.
В это время, согласно информации Криса, в Москве разгоралась настоящая война. Жан говорил Льву Сергеевичу:
- Ваши люди похитили моих женщин. И нет никаких концов. Вы обещали оставить их в покое и поступили нечестно. Я не стану помогать Вам в поисках объекта «Х», хотя добился в этом больших успехов. Я даже подготовил для вас целую папку материалов о нем.
Меня особенно порадовало: «моих женщин». Юра возражал Жану:
- Но, может, именно объект «Х» и похитил их? У нас о них знают только два человека, а исчезали они, кстати, не раз. И Вы не можете обвинить нас в причастности к их исчезновениям. Конечно, мы будем помогать искать их. Тем более что я считаю, что наши дамы не виноваты, что наткнулись. На этого негодяя – объекта «Х».
- Почему это «негодяя», вдруг возмутился Жан. – Разве он причинил им зло и у Вас есть факты, подтверждающие это? – спросил он.
- Безусловно, - не задумываясь, ответил Юра. - Они их телепортируют, куда и когда им вздумается. Видимо, они отрабатывают на них свои методики. Бедные женщины устали до-смерти. Наталья Викторовна призналась мне, что она мечтает только об одном – чтобы их оставили в покое. Я просто не могу понять, почему выбор этого мерзавца пал именно на них.
Такое заявление явно расстроило Жана. Он весь сник и даже Лев Сергеевич заметил это. Похлопав его по плечу, он сказал:
- Не волнуйтесь Вы так, Жан. Они все время пропадают и появляются. Ничего страшного. Объект не ставит своей целью причинить им вред. Скорее даже наоборот. Возможно, он хочет привлечь их к своей работе.
- Но ведь они пропали на моей яхте, - уточнил Жан. – Их унесло в море, и, может быть, яхта утонула? А они – вместе с ней, - предположил он. – Поэтому мы должны действовать, а не рассуждать.
Юра выразил желание побывать на причале, где стояла яхта. Жан указал ему место стоянки, не назвав адрес дачи. Юра тут же отправился на вокзал. Однако у Жана были значительно большие возможности, чем у Юры. Буквально через мгновение он был на месте стоянки яхты. Вызвав несколько своих подчиненных, он приказал им заняться поисками пропавшего судна.
Больше я не могла беседовать с Крисом. Поцеловав его и положив в сумку, я отправилась к дочери. С высоты верхних этажей отеля мы могли любоваться расстилающимся внизу городом. Все мои мысли были связаны с нашими поисками. Мне почему-то нравилась эта игра – пусть нас поищут. Пусть о нас попереживают. Конечно, это эмоции, но как приятно, когда о тебе заботятся, думают, когда тебя любят, наконец.
Я попросила Криса устроить нас на паром, плывущий до Гамбурга. Нужно сказать, что я вовремя подсуетилась. На следующий день яхта была найдена. Люди Жана стали прочесывать Стокгольм. Но мы в это время уже были в северной Германии. Юра предположил, что может быть мы где-нибудь в Финляндии. И послал своих людей в Хельсинки.
- Кстати, - сообщил он Жану, - некоторые наши «новые русские» ездят в Хельсинки просто для того, чтобы выпить чашечку кофе. Может и наши дамы поддались новой моде? – пошутил он.
Однако Жан не принял его шутки. С мрачным лицом он подчеркнул, что яхта буквально врезалась в прибрежные камни. Это значит, что мы могли быть выкинуты в море еще до этого момента, учитывая, какой высокой была волна и возможный крен судна. Такое предположение Юру не порадовало. Лев Сергеевич распорядился связаться со шведской береговой охраной и попросить ее обследовать окружающие яхту участки моря.
Прошло уже пять дней. Мы гуляли по Гамбургу, а нас искали в Финляндии. Жан сам принимал участие в поисках, оставив изучение религий, театра и изобразительного искусства. Чувствовалось, что он обеспокоен всерьез. И я даже подумывала о том, чтобы дать ему знать о себе.
Как-то, гуляя в окрестностях Гамбурга, мы наткнулись на лесную землянку. Какое-то нездоровое любопытство заставило нас пролезть через приоткрытую дверь внутрь. В землянке были следы сегодняшней жизни: пустые бутылки, обрывки упаковок и еда в подвале.
«Наверное, бомжи», - решили мы и уже собирались подняться наверх, когда услышали лязг отворяющейся двери. Мы спрятались за шкаф, и перед нами предстал мужчина, весь обросший, как граф Монтекристо в сгнившей одежде немецкого солдата времен Второй Мировой. Он что-то мычал, как животное, видимо, давно разучившись говорить. С собой он приволок два пакета чего-то вонючего. Когда он стал выкладывать свою добычу на стол, нас чуть не стошнило. Это были дары помойки. Сортируя свою добычу, он рычал, как пес, разрывал полусгнившую колбасу и бросал ее в какую-то довоенную кастрюлю. На ходу, он заглатывал куски плесневелого хлеба, нисколько не брезгуя ими. Мы с ужасом наблюдали эту сцену. Ничего более неприятного нам видеть не приходилось.
Наш абориген зажег свою буржуйку и, видимо, настроился что-то варить, однако, посмотрев в емкость, когда-то бывшую ведром, он вылил из нее остатки воды прямо на пол и потихоньку пошел к оврагу, видимо, за водой. По пути он все время оглядывался. Мы буквально по пятам шли за ним. Видимо у него уже выработалась чуткость зверя. Он что-то заподозрил, поскольку, не дойдя до оврага с грязной водой, вдруг бросился обратно в землянку с пустым ведром. Мы же захотели сфотографировать его землянку, а если повезет – то и его самого. Как разведчики мы залегли напротив в кустах и стали ждать. Для нас это было непривычно, и мы терпели страшные муки, лежа на земле.
Через час или чуть больше он снова вышел за водой. Когда он отошел метров на 5, мы щелкнули его со спины и засняли землянку. При исполнении этого задания, «разведчица» Ликуша совершила просто подвиг: она не побоялась быстро заскочить внутрь землянки и сфотографировать ее обстановку. Нам удалось заснять объект нашего наблюдения во время его возвращения. Он нес ведро и тащил за собой упавший ствол дерева.
- Картина – «Пещерный человек», - засмеялась Лика.
- Я думаю, - сказала я, - этот снимок - шедевр, вышедший из 40-х годов прошлого века. Никто не поверит, что он сделан в наше время.
Внезапно нас обеих окатил какой-то первобытный ужас. Тучи затянули небо. Раздались звуки какой-то громыхающей техники и мы, не разбирая дороги, ничего не говоря друг другу, помчались к шоссе со всех ног. Звук машин приближался. Он был похож на рев. Земля тряслась.
Мы укрылись в овраге и с ужасом увидели немецкие танки со свастикой по бокам. Их было 37 штук. Они неслись во всю мощь в сторону моря. В это время начался сильный дождь, но, тем не менее, нам удалось заснять почти всю колону. У нас создалось впечатление, что мы попали в какую-то аномальную зону. Время здесь остановилось где-то в начале 40-х годов. Нам было так страшно, будто мы переживали настоящую войну. Мы не знали, куда нам теперь идти и решили просто перебежать шоссе и углубиться в другую часть леса. Почему-то очень быстро стемнело. Тучи, дождь, ветер превращали действительность в какой-то фильм ужасов. Сверкающая молния усугубляла картину. За каждым деревом нам мерещились фашисты, танки, пулеметы. Мы, действительно, чувствовали себя разведчиками на территории врага. Казалось, еще мгновение – и нас не будет.
Время от времени совсем рядом с нами раздавались взрывы и пулеметные очереди. Тогда мы просто падали в траву, не смотря на лужи и грязь. Мы были похожи на двух кикимор, которые рыщут по лесу в поисках подходящих жертв. Все это продолжалось достаточно долго. Прошло часа 3, не меньше. Но ад не прекращался. Мы уже начали отчаиваться.
Вдруг выглянуло солнце, и мы увидели опушку леса, почти сухую. К нашему большому счастью рядом протекал ручей. Умывшись, мы кое-как застирали свои одежды и стали думать, чтобы поесть и где бы обсохнуть. Солнце пригревало сильно, и мы легли на землю, чтобы обсушиться. Тут я обнаружила на плече свою сумку. Надо же, от страха я совершенно о ней забыла. Достав из нее Криса и расцеловав его как лучшего друга, я попросила доставить нас в номер нашего отеля. Мой влшебный друг как всегда выручил нас из беды.
Через мгновение мы лежали в горячей ванне и чувствовали себя самыми счастливыми. Естественно, говорить мы могли только об увиденном. Происшествие было необъяснимо. Неужели мы попали в прошлое? Такие случаи бывали не раз, но очень редко кому удавалось оттуда вернуться. Когда дочь уснула, я попыталась через Криса вновь прокрутить наше приключение, найти то место. Но Крис не смог его показать, что еще больше уверило меня в аномальности этих мест. На меня опять накатил прямо-таки животный страх. Мне очень захотелось отсюда домой. Или куда-нибудь к ласковому и теплому морю.
Растолкав дочь, я спросила, куда бы она хотела поехать завтра. К теплому морю ответила Лика, как будто прочитав мои мысли, и снова заснула. Но мне не спалось. Я достала атлас, который всегда таскаю с собой, и стала изучать теплые края. Мне вспомнилось мое давнее путешествие в Болгарию на Золотые пески. В те далекие времена это был замечательный интернациональный курорт. Там отдыхали студенты и молодые люди со всей Европы. На память пришло, как мы с немцами и англичанами пели «Подмосковные вечера» и «Катюшу», ходили по знаменитым ресторанам, таким как «Цыганский табор», «Индийская деревня» или «Русский трактир». В любом из них царила атмосфера дружбы и доброжелательности. Никаких террактов. Сплошное единение и борьба за мир. Популярна была песня «Если бы парни всей земли». Как это было здорово!
Чтобы прощупать обстановку, я попросила Криса показать мне Жана. Они с Юрой все еще прочесывали Хельсинки. Я усмехнулась и дала команду взять курс на Золотые пески.
Мы очутились в хорошем отеле «Вероника». Именно в отеле с таким названием останавливалась наша группа, но теперь это было совершенно новое здание. Лика спала, а я пошла к морю, которое плескалось под нашими окнами. Ночь была ослепительно звездной, теплой и по южному ароматной. Я уселась на скамейку у самого моря, наслаждаясь плеском волн. Вдруг прямо перед собой я увидела светящийся объект. Он висел, как тарелка в ста метрах от меня. Мне подумалось, что если это НЛО, то без помощи Криса я вряд ли смогу справиться с пришельцами.
Светящийся объект опустился прямо в воду в пяти метрах от меня. До меня донеслись слова: «хотите полетать?». Я не видела никого, не слышала этих слов, но они звучали прямо во мне.
- Нет, - мысленно сказала я.
- Вы не видели здесь еще один летающий объект? – прозвучал во мне новый вопрос.
- Нет, я только что приехала, - ответила я.
- Откуда? – задали мне вопрос.
- Из Москвы, - ответила я мысленно.
- Какая страна? – звучало во мне.
- Россия, - думала я.
- Спасибо, - поблагодарили меня, и тарелка мгновенно исчезла.
Мне почему-то стало очень плохо. Голова закружилась, ноги стали ватными, и я провалилась в темноту. Очнулась я от яркого солнца и шума людей на пляже. Все что-то обсуждали. Мне было все безразлично. Совершенно разбитая, я вернулась в свой номер. Дочь еще спала и, примостившись рядом, я буквально провалилась в сон, хотя мне казалось, что в небытие.
Лика трясла меня так яростно, что кровать ходила ходуном. Она смачивала мне лицо мокрым полотенцем и пыталась что-то влить в рот. Я все это чувствовала, но не могла справиться с собой и подать признаки жизни. Наконец мне это удалось. Дочь усадила меня в подушках, а сама отправилась за завтраком. Вскоре она принесла сок, крепкий кофе и чайник чая. Выпив кофе, я кое-как очухалась, но встать была не в состоянии. На меня навалилась такая слабость, что чашка ходила ходуном в моей руке и дочь сама поила меня. Она каждую минуту спрашивала меня о самочувствии, но я ничего не могла выговорить. Слабость была просто невероятной. Было решено никуда не ходить, смотреть телевизор, читать и лакомиться фруктами. Однако программе было не суждено осуществиться, поскольку я тут же вновь уснула.
Когда я проснулась, было темно, и Лика уже спала. В номере было душно. Я вышла на балкон. Над морем опять висела тарелка. Я заскочила в номер, плотно закрыв балконную дверь, и задернула штору. Схватив сумку, я бросилась в ванную комнату, достала Криса и быстро проговорила:
- Спаси меня от этих. Кто они?
Крис показал тарелку, в ней были какие-то существа в серебристых скафандрах. Они о чем-то спорили между собой, показывая на наш отель. Я очень испугалась.
- Не бойся, - сказал Крис. - Я нас заблокировал. Что же касается тарелки, она – с Сириуса. Она действительно очень опасна. Сириусцы давно хотят захватить Землю.
- Но почему-то, - сказала я, - они меня расспрашивали о какой-то другой тарелке.
Тот корабль тоже с Сириуса. Они воюют между собой за захват большего числа планет и установление космического господства.
- Межпланетные войны, - пояснил Крис.
«Ну вот, - подумала я, - а Жан говорит о нашем земном несовершенстве. Разумные существа почти на всех планетах почему-то больше всего хотят господствовать. Может это вселенский вирус и необходимо создать лаборатории по борьбе с ним? По крайней мере, нужно будет поделиться этой идеей с Жаном.»
Что мне больше всего нравилось в Жане, так это то, что он никогда не считал мои слова бредом и всегда внимательно выслушивал все, что я говорила.
- Крис, - спросила я, - а ты мог бы доставить сюда Жана без его согласия?
- Да, - ответил Крис, - но лучше сделать наоборот.
- Ну, хорошо, разблокируйся, - сказала я ему, - и дай возможность Жану найти нас.
Утром мы отправились на пляж. Море было невероятно синим. Оно восхищало и ласкало глаз. Солнце еще только всходило, было тихо, чисто, приятно. Мы плавали очень долго, потом переоделись и отправились на завтрак.
Первым, кого мы встретили в ресторане, был Жан. Он налетел на нас, как вихрь, с вопросами и возмущением. Оказывается, земные эмоции тоже заразны. Мы сказали Жану, что мы очень рады его видеть. А так долго молчали, потому что никак не могли связаться с ним (Крис был заблокирован). Кажется, я погасила его негодование. Жан улыбнулся, взял себя в руки и сказал, что с камнем следует разобраться. Он поведал нам, что в Коппенгагене на завтраке его ждет Юра, и он хочет сделать ему сюрприз, предъявив нас ему.
В Дании, мы как бы «совершенно случайно» наткнулись на Юру. У нас образовалась замечательная компания, и Жан пригласил всех погостить в его домике, который так кстати оказался в этом городе. Мы согласились, что изучать религию и культуру скандинавских стран тоже очень интересно. Жан тут же потащил нас в местный Университет, нашел там каких-то «коллег». Вместе с Юрой они занялись сбором информации. К слову будет сказано, что в музеи и театры мы с дочкой с удовольствием сопровождали их. В остальном же от их общества отказались. Нас очень забавляла юрина влюбленность во французского ученого Жана Лорана, который «помогал» ему в поисках тех мерзавцев, которые бросают нас со Ликой в любую точку, которая только придет им на ум. Мы тихонько посмеивались над ним, но Юра не подозревал об этом.
Вообще следует сказать, что Юра нравился нам все больше и больше. Он был открытым и добрым человеком, и, на мой взгляд, слишком доверчивым для своей профессии. Он часто задавал нам вопросы о нашей телепортации и все пытался выяснить, не встречались ли мы лично с объектом «Х». Конечно, наш ответ его очень огорчил. Но в то же время наш рассказ о немецком дезертире и колонне танков под Гамбургом просто потряс Юру. Мы передали ему пленку, на которой все засняли. Правда, уверенности в том, что на ней что-то получилось, у меня не было никакой. Однако надежда на успех была.
Утром мы засели в холле отеля и рассматривали снимки. Больше всего нас поразил тот факт, что снимки получились и даже очень отчетливо, но почему-то черно-белые, хотя пленка была цветная. Жан подтвердил, что такие случаи бывают и что в прошлом времени снимки всегда черно-белые. Он явно проговорился. Действительно, на всякого мудреца довольно простоты. Юра тут же прицепился к нему и стал расспрашивать, что и когда приключилось с Жаном и есть ли у него с собой снимки. Но изворотливый Жан тут же нашелся. Он объяснил, что снимки изъяли в секретный архив, а случай был на Канарских островах, где он очутился в мире атлантов.
- Вот это фантастика! – воскликнули мы.
Однако это он сказал, явно не подумав. Что называется, погорячился. Юра в несколько раз усилил свою хватку и стал расспрашивать Жана о том, что он там увидел. Но Жан, хитро улыбнувшись, сказал, что эта тайна принадлежит французскому правительству, и он не имеет права ее разглашать.
Вместе с тем, наша встреча под Гамбургом, стала истинной сенсацией, так заинтересовала Жана, что он, как и Юра беспрерывно расспрашивал нас об ужасе, который мы пережили там.
Чтобы подсластить разочарование Юры от отказа Жана раскрыть свои тайны, мы поведали ему про НЛО на Золотых песках. Я, наверное, раз десять рассказывала ему о своем плохом самочувствии после встречи с НЛО, о возникшем страхе и о настоящей боязни вновь стать объектом их внимания.
- Неужели их остановили закрытый балкон и шторы? – удивился Юра.
- Я думаю, вмешался Жан, что у Натальи была очень ослаблена энергетика и аппарат просто не смог засечь ее местонахождение. У нее от природы низкое давление и слабый пульс, - сказал Он. Меня же его слова просто поразили, ведь он никогда не спрашивал меня ни о чем подобном.
- Ну, Вы, Жан, просто ходячая энциклопедия, - восхитился Юра. – У Вас готовы ответы на все вопросы. Хорошо бы было еще услышать от Вас, где находится объект «Х».
- Я думаю, на Золотых песках. То есть в их районе, - ошарашил всех Жан.
- Почему Вы так думаете? – заинтересовался Юра.
- Потому что объект «Х» манипулирует большими группами землян в каждой стране. Он их телепортирует, как и наших дам. Но он их и использует при контактах со своими летательными аппаратами. Мы имеем трех свидетелей этого.Так что зона его нахождения Вам известна.
Это сообщение буквально потрясло Юру. Он сказал, что должен немедленно связаться с начальством и покинул нас. Жан хохотал от души. Мы тоже улыбались, не понимая причины столь бурной радости. Отсмеявшись, Жан пояснил, что его просто забавляет помогать российским спецслужбам ловить объект «Х», то есть самого себя. Кроме того, он похвастался, что теперь, когда он легализовался не только в Европе, но и в России, его дела пойдут намного быстрее и с большей пользой для землян.
Уже совершенно серьезным тоном Жан сообщил, что он нас приглашает на прием в королевский дворец. А ты, что король Швеции или принадлежишь к его окружению? – поддела я его.
- Нет, - последовал ответ, - просто меня пригласили на собрание научного общества. Прием состоится через два дня. Я бы хотел пойти с вами, мои милые дамы, - попросил он.
Усталость последних дней давала о себе знать, и мы с удовольствием проводили время у камина в домике Жана. По вечерам было прохладно, и мы частенько устраивались возле очага. Для меня это завораживающее зрелище. Я люблю бездумно сидеть и смотреть на огонь, отдыхая от всех пережитых неурядиц. Меня это успокаивает и вселяет уверенность в себе.
В первый же вечер Жан подарил мне великолепную кожаную шкатулку, инкрустированную золотом. На ней был золотой крест. Жан сказал, что когда-то эта шкатулка принадлежала ордену тамплиеров, которые изначально должны были защищать паломников. Легенда гласит, что именно благодаря этой шкатулке тамплиеры невероятно разбогатели и стали весьма влиятельной силой в обществе. Затем эта шкатулка приносила богатство и славу всем ее владельцам. В этом смысле многозначительный подарок Жана нам был весьма кстати. Ложась спать, я сказала Лике:
- Если все это правда, то положенный в шкатулку лотерейный билетик обязательно принесет нам выигрыш.
Утром мы приобрели лотерейный билет и положили его в шкатулку. На следующий день должен был состояться розыгрыш именно этого тиража. Каково же было наше изумление, когда мы узнали, что наш билет выиграл 5000 долларов. Жан смеялся и говорил, что это только начало.
На приеме, куда Жан пожелал нас взять, мы чувствовали себя неуютно. Все-таки не светские мы львицы. Мы скромно стояли в сторонке, стараясь остаться незамеченными, хотя наряды, купленные специально для этого случая, вполне соответствовали месту и времени. Жан, стоя с нами, рассказывал об особенностях развития Дании и ее культуры. Тут к нам подошел очень импозантный господин, который обратился к Жану по-датски. Жан представил нам его, как знаменитого исследователя аномальных явлений Збижека Стравинского.
Господин Стравинский был очень шумный. Он громко говорил, громко смеялся и привлекал к себе внимание всего зала. К нему сразу же подошли несколько немецких ученых и два англичанина. Они о чем-то бурно заспорили, а мы с Анжелой улизнули, чтобы прогуляться по дворцу и осмотреть его достопримечательности. Мы прошли три зала. Везде были накрыты шведские столы, и, стоя кучками, дискутировали ученые. В одном зале играл оркестр. Три пары танцевали медленное танго. В зале был фонтан, много зелени, имитирующей зимний сад.
Устав от светского раута, мы присели на лавочку отдохнуть. Вдруг сквозь музыку прорвался какой-то шум. Мимо нас проскочили несколько человек в белых халатах. Нам стало не по себе. Нужно было найти Жана. Мы пошли в тот зал, где мы его оставили. Но туда нас не пустили. Оказалось, что господину Стравинскому стало плохо, и он упал, опрокинув на себя не то буфет, не то бар – мы плохо поняли. Из зала тоже никого не выпускали, так что мы никак не могли добраться до Жана.
Тогда мы устроились в зимнем саду, взяв себе соки и рассчитывая, что, проходя мимо, Жан увидит нас. Он появился только через два часа. Он был очень бледен и совершенно ошарашен происшедшим. По его словам, Стравинский скончался на месте от яда, который оказался в бокале с коньяком. Причем, именно этот фужер поставили перед Жаном, но поскольку он не пил, Стравинский, разгоряченный спором, о последствиях Чернобыля для скандинавских стран, взял его себе. Он едва пригубил коньяк, как тут же полетел на пол, потащив за собой стойку бара, за которую он ухватился рукой. Никто ничего не понял. Публика просто обомлела. Жан в это время как раз отошел в противоположный угол к немцам.
Происшествие его просто потрясло. У него дрожали руки, и он не мог взять стакан с соком. Мы поехали домой. Всю дорогу мы молчали и, выходя из машины, Жан вдруг сказал, что земляне страшные существа: совершенно непредсказуемые и безжалостные. Он также сообщил нам, что Стравинский был очень знающим специалистом. К нему на консультации приезжали ученые со всех стран мира. Но, самое ужасное, - он вдруг осознал, что коньяк мог предназначаться ему. Его расставили перед каждым присутствующим на десерт. И каждому предложили кофе.
Мне стало страшно. Допустим, Жана разоблачили. Но какой смысл убивать его? Наоборот, его следовало охранять, как зеницу ока. Он ведь столько знает. И еще одна загадка: кто мог его разоблачить? Из разговоров с Юрой я поняла, что объектом «Х» интересуются уже многие страны. Какой информацией они обладают трудно себе представить. Но все равно я не видела никакой логики в уничтожении столь интересующего всех объекта. Уже скорее бы его похитили.
Утром все газеты вышли с траурными портретами Стравинского и обещаниями полиции найти убийцу. По сообщениям, были допрошены все бармены и обслуга, но никто из них не выставлял коньяк. Это не принято. Каждый гость подходит и берет или заказывает себе то, что хочет. Удивительно, что увлекшиеся дискуссиями ученые не вспомнили людей, поставивших перед ними фужеры и кофе. Однако все были солидарны во мнении, что их обслуживали мужчины.
После завтрака, мы встретили Юру. Он сообщил нам, что его шеф прибывает в Копенгаген в связи с происшедшими событиями. Он подробно расспросил Жана о случившемся и был потрясен тем, что, возможно, фужер предназначался Жану. Выражение растерянности не сходила с его лица.
Страшные подозрения беспокоили и нас с Жаном. У него возникли определенные догадки относительно заказчика этого покушения. По его версии это могли оказаться выходцы с других планет. Дело в том, что согласно имеющейся у Жана информации в настоящее время на земле находится огромное число пришельцев с различных планет. Многие из них проникли в сферу управления, то есть в правительства различных стран.
- Не исключено, - заметил Жан, - что в один прекрасный момент Земля будет полностью захвачена пришельцами. При этом хозяева планеты могут еще многие годы не догадываться о действительном положении вещей. Если вообще догадаются.
Он сообщил мне невероятные цифры. По его словам, во многих странах, особенно на Американском и Австралийском континентах пришельцы составляют почти треть населения. Реализация программ «звездных завоеваний» осуществляется самыми разными планетами. Между ними и планетой Крис уже долгое время ведется идеологическая война по данной проблеме. Особенно серьезным противником крисчан являются жители планеты Медузы. Не исключено, что именно им помешал Жан, так как не раз встречался с их представителями на Вселенских Соборах, доказывая недопустимость их поведения. Эти выступления Жана просто бесили медузовцев.
Еще одной планетой с невероятно жестокими и коварными обитателями, покушающимися на Землю, является Граната. По словам Жана гранатцы очень похожи на жителей африканских стран. Поэтому в основном сфера их интересов лежит на этом материке. Медузовцы же селятся в США и Мексике. Они также очень любят Австралию. Именно они на последнем Вселенском соборе предложили поделить Землю между тремя планетами: Медузой, Гранатой и Сириусом. Если Крис захочет в этом участвовать, то ей обещали отдать Россию. Но крисчане высказались против межпланетных войн и раздела сфер влияния над ними. Они настаивали на безвозмездном оказании помощи более развитых планет Земле и развитии межпланетных отношений.
Мне показалось, что именно эта версия Жана является наиболее убедительной. Я спросила друга, почему он не мог спасти Стравинского так же, как он спас Симона?
- Симон наш, крисчанин, и мы можем позволить себе огромные расходы на его доставку и операцию. С Землей же у нас нет никаких соглашений. Земляне попросту не имеют о нас никакого представления. Мы не знаем их позицию в отношении оживления людей. Пока мы не можем раскрыть свои карты, ибо это будет неверно истолковано пришельцами с других планет. Может разгореться нешуточная межзвездная война, в результате которой Земля скорее всего будет просто уничтожена. Справится с вашей планетой не составит никакого труда. Вы сильно отстаете в своем развитии от нас.
Мне стало жутко от одной мысли, какая опасность грозит нам, и главное от того, что земляне о ней даже не догадываются. Вечно у нас торжествуют эгоистические частные интересы.
- Жан, - сказала я с горечью, - а почему ты не хочешь предупредить землян?
- К сожалению, - ответил Жан, - такие вопросы я не решаю.
- А кто их решает? - пристала я к нему. – Вообще, кто у вас самый главный? Король, султан, премьер, президент?
- В каждой стране по-своему. В нашей – король. Причем он не один. Вся семья – короли. Нас семь братьев, и все мы – короли.
- У вас, каждый управляет своей частью страны? – поинтересовалась я.
- Нет, своим участком работы, - ответил Жан. – Я вот король по межпланетным и межгосударственным связям. Решения же мы принимаем только все вместе на королевском совете. Кроме этого у нас есть совет старейшин. От каждой страны – свой старейшина. Этот совет координирует всю нашу работу, - пояснил Жан.
У меня были тысячи вопросов, и я могла бы задавать их сутками, но Жан прервал наш диалог. Он поцеловал мою руку и сказал, что пока – хватит. Он уже и так доверил мне слишком много тайн его планеты. Но сделал он это потому, что королева должна это знать. Я в душе усмехнулась. Хороша королева, бегающая по всему свету от страха за свою жизнь и жизнь своего ребенка. Я чуть не спросила, а где же мои подданные? Но не поддалась искушению. Я землянка, россиянка, москвичка. И никогда не сменю свой статус на что-то другое. В это я свято верю. В моем понимании образ Жана перекликался с образом доброго волшебника. Он творил такие чудеса, о которых мы читали только в сказках. Не случайно, новый лотерейный билет, положенный в шкатулку тамплиеров принес нам выигрыш в 10000 долларов.
- Скоро я открою банк, - шутя, сказала я Жану. Он весьма серьезно заметил, что это было бы очень неплохо, но на это потребуется немало времени.
Крис - камень, меняющий судьбу. Глава 4
© Copyright: Жанна Светлова, 2019
Свидетельство о публикации №219092101652
Свидетельство о публикации №219092101652
Рецензии