Крис - камень, меняющий судьбу. Глава 6

Мне казалось, что попытки убрать Жана его самого нисколько не волнуют. Он просто не придает им значения. Но я ошибалась. В Париже, в институте у Жана ежедневно собирались его «коллеги». Я предполагала, что Жан все время занят наукой и постоянно проводит совещания для выявления результатов исследований. Но, зайдя случайно к нему во время одного из таких «совещаний», я услышала очень странную речь – не французскую, не русскую. Вообще язык был явно не земной. Присмотревшись к выходящим из его кабинета людям, я поняла, что это – крисчане. Они все неуловимо были похожи на Роя.
Последними вышли двое, ведя закованного в наручники «негра», очень маленького роста и с очень красными глазами. Я вспомнила данное Жаном описание жителей Гранаты. Оно очень подходило к этому экземпляру. Проследив взглядом, как люди Жана повели его вниз по подвальной лестнице, я подумала, что, видимо, они взяли пленника. Не связано ли это со смертью Стравинского?
Сам Жан не выходил из кабинета, и я слышала ту же речь (или те же звуки), обращенные еще к кому-то. Я вышла из прихожей и устроилась в коридоре на диване за пальмой. Отсюда хорошо просматривалась дверь в кабинет Жана и практически весь коридор. Я видела, как к нему прошли те двое, что увели «негра».
Через какое-то время они вышли, сопровождая очень красивого юношу. Высокого и синеглазого, как две капли воды похожего на Жана, но только очень молодого. Он шел впереди на шаг, а двое конвоиров просто шли рядом. Они проводили его наверх, где располагалась башенка здания. Звякнули замки. Даже здесь, на втором этаже это было слышно. Охранники не вернулись. Видимо, они остались с пленником.
Я была просто заинтригована и пошла к Жану. Он ласково поздоровался со мной, но чувствовалось, что он был чем-то очень встревожен и озадачен. Я поинтересовалась, как его дела. Жан очень внимательно посмотрел мне в глаза и вдруг спросил:
- Ты его видела?
- Кого ты имеешь в виду, - изобразила я непонимание. Видимо, я утратила бдительность и забыла, что Жан может все прочесть по глазам, в отличие от наших экстрасенсов. Мое наигранное удивление не могло его обмануть.
- Значит, ты видела обоих, - утвердительно сказал он. – И тебе очень хочется узнать, в чем дело. Ну что ж. У меня почти нет от тебя секретов. Кроме государственных. Я уже говорил тебе, что мы осуществляем программу поимки тех, кто пытается убрать меня и захватить Землю. Ты понимаешь, что на это нужно определенное время. – Он помолчал и продолжил. - Но некоторые результаты у нас уже есть сейчас. Этот жалкий пигмей с Гранаты, он был на вечере, где убили Стравинского. Пока что он молчит. Он заблокировал свой мозг, но мы с этим справимся. Второй – мой сын. Это он поджег дом Карла.
- Но зачем? – удивилась я.
- Чтобы испугать меня и заставить покинуть Землю. Он предал нашу страну, связался с медузовцами. Ему 65 лет, и он стремится к власти. Ему очень хотелось занять мое место. Но для этого моя работа на Земле должна оказаться безрезультатной.
- Послушай, он землянин? – спросила я.
- Можно и так сказать. Он был зачат мной и одной знаменитой французской певицей. Не буду называть ее имя. Мы сделали ей операцию, забрав плод, когда ему было три недели. Она ничего не поняла. Думала, у нее выкидыш. На Крисе, в искусственных условиях, мы получили человека. Он вырос там и не знает истории своего происхождения. Но гены в нем явно земные, - заметил Жан с горечью.
- Но ведь вы поступили жестоко с этой женщиной. И ты еще говорил мне о жестокости землян. Вы тоже похищаете людей, как и другие инопланетяне, проводите над ним опыты, - разбушевалась я.
- Нет, уверяю тебя. Мать Пьера была наркоманкой и алкоголичкой, хотя и безумно талантливой и доброй. Она прожила очень тяжелую жизнь. Я был незначительным эпизодом в ее жизненном марафоне. Она даже не догадывалась, что я отец будущего ребенка. Правда, я постоянно оберегал ее, засыпал цветами и драгоценностями, которые передавались ей от «зрителей». У нее в это время был очень молодой любовник. Больше всего она боялась потерять его. Это казалось ей трагедией. А мы считали, что получим от такого талантливого человека нечто особенное. Ну, а результат ты видишь сама.
- Ты не любишь своего сына? – спросила я.
- Ты знаешь, я не понимаю этого слова, - ответил Жан. – Любишь, не любишь. Я мало занимался воспитанием Пьера. Большую часть времени мне приходилось быть на Земле. Так что он не проникся моими мыслями, моей идеологией… Ему ближе по духу идеи медузовцев. Это очень странно. Иногда мне, кажется, что и они принимали участие в его появлении. Я не раз брал его с собой на Землю, старался привить ему любовь к этой планете. Ведь Землю можно считать и его родиной. Он даже учился в одном парижском колледже, а потом – в Сорбонне. Но он не любит эту планету.
- Он что, свободно владеет французским языком? – удивилась я.
- Мы свободно владеем всеми языками вселенной, - еще больше удивил меня Жан. – Однажды услышав любую речь, мы можем спокойно понимать и говорить на любом языке вселенной.
Это признание очень заинтересовало меня. «Как это здорово, - думала я. - Вот бы нам так. А у нас пока наоборот. Чтобы выучить язык, мы тратим массу времени и усилий. А результат - так себе!». Но я оборвала эту мысль, подумав о грозящей Земле опасности.
Я стала расспрашивать Жана о наших проблемах. Он подтвердил, что эта проблема очень серьезна, и она волнует его больше всего.
- Дело в том, - сказал Жан, - что ситуация на Земле складывается все хуже и хуже. И так называемые терракты – это звенья одной и той же цепи. В вашей Чечне, - сказал Жан, - столько медузовцев, что уже очень трудно понять, где вы, а где – они. Тем более что вы вообще не в курсе истинного положения дел. Земляне даже не догадываются о пришельцах.
- А нельзя ли все-таки ввести в курс дела хотя бы таких людей, как Лев Сергеевич и Юра? – спросила я. – Ну, хотя бы намекнуть?
Жан сказал, что в его планы входит разработка программы сотрудничества с российскими спецслужбами.
- Именно с российским, - подчеркнул он, - потому что Америка, Израиль и многие другие страны почти полностью в сетях пришельцев.
Совершенно неожиданно он задал мне странный вопрос:
- Вот объясни мне, почему вы так любите деньги? У вас за эти бумажки, которые мы можем напечатать для вас триллионы, все предают всех. И это ужасно. Тем более что по большей части это действительно просто бумажки. Они даже не стоят того, что на них написано. А так любимые вами американские «бумажки» вообще ничего не стоят. Их полно. Пришельцы печатают их миллионами и покупают за них правительства любой страны. Мы не можем обратиться ни к одному земному правительству, чтобы поделиться своими наблюдениями, потому что не уверены, что высшие должности в них уже не заняты пришельцами. Мы также понимаем, что если земляне начнут войну против нас и между собой, то планета просто погибнет. Поэтому пока решено все держать в тайне. Над реализацией моей программы работают лучшие специалисты вселенной, в том числе и ваши. Хотя последние не о чем и не подозревают. Я думаю, что у землян есть шанс справиться со всеми проблемами с нашей помощью, разумеется.
Я не могла не восхищаться Жаном. Он, чужой и независимый пришелец с другой планеты, волновался о судьбе Земли гораздо больше нас, землян. Не задумываясь об опасности, он продолжает свое дело.
Однажды вечером мы сидели у камина и к Жану привели того самого гранатца. Он объяснялся с ним, подключив к тому какие-то алмазы. Чувствовалось, что пленник находится в возбужденном состоянии. Выяснилось, что с его сознанием очень много работали, подбирая ключи к его блокировке. И тот вдруг с «гордостью» стал рассказывать о своей планете, которая, безусловно, будет господствовать во Вселенной. Его уверенность в этом была непоколебимой. О Земле же он говорил с явным презрением. «На этом пятачке Вселенной, - уверял он, - все задачи уже решены». Земляне давно в наших руках.
- Мы непременно уберем Лорана, потому что он может предупредить землян. Он им продался и может погубить наше дело. Да, мы слегка ошиблись, но у нас есть время. Он сейчас законспирировался, но когда он объявиться, мы не спеша уберем его. А объявится он обязательно.
Видимо, он вообще не знал Жана. Было очень смешно слушать, как он выкладывает ему свои планы его устранения.
- Я уверен, - сказал в заключение пигмей, - следующая попытка будет успешной.
Он был страшен. Его красные глаза горели пламенем. Он ничего не боялся, а только говорил и говорил… Это было так странно. Жан объяснил мне, что пришелец просто не понимает, с кем общается. У него иллюзия, что он в кругу гранатцев.
- Мы оставим его с этой иллюзией надолго, - заверил Жан. – Сегодня мы перехватили один корабль медузовцев, - продолжал он. – Их там шестеро. Мы уже начали работать с ними. Как-нибудь я тебе их покажу. О, это такие же самоуверенные невежды, как и этот пигмей.
За время моей командировки в Париж Жан многое рассказал мне и просил меня поближе сойтись с Львом Сергеевичем. «Наверное, - подумала я, - на языке наших спецслужб это должно означать, что он меня завербовал. Но я верила в добрые намерения своего инопланетянина.
- Меня очень интересует мнение Льва Сергеевича обо мне, - сказал Жан. – Этот человек проницательнее многих экстрасенсов и каким-то образом улавливает мою необычность. Послушай Ната, - продолжил он, - я хочу спросить тебя. Ты улавливаешь мое отличие от землян?
- Да, - ответила я. – Ты другой, но в чем твое отличие я и сама не до конца разобралась. И потом я отношусь к тебе субъективно. Мне ты кажешься интереснее и достойнее наших мужчин.
Мое заявление явно польстило Жану, но он постарался отделаться шуткой:
- Ну, ты уж как-нибудь постарайся разобраться с моими отличиями, - сказал он. Это было произнесено так по земному, что я уже не была уверена, что предполагаемые отличия и впрямь имеют место. Скорее всего, я отличаю его, потому что люблю. А любимый человек всегда отличается от всех остальных.
На следующий день я улетала в Москву. Жан провожал меня. Он передавал массу подарков Ликуше, Льву Сергеевичу, Юре. Он был очень внимателен к своим друзьям. Это вызывало в моей душе какое-то невероятное чувство гордости и любви к нему. Жан обещал прилететь в Москву через пару недель, но просил меня никому не говорить об этом. Меня это не удивляло: я уже привыкла к его таинственности. А он шутил:
- Главное нарушить планы наших врагов и внести смятение в их ряды, не так ли?
И это тоже было очень по земному. В моей голове зароились подозрения. Не слишком ли я стала доверять Жану? Кто он? Может, это всего лишь легенда, что он пришелец? И почему он даже не намекает на интимные отношения, хотя вроде бы очень привязан ко мне, нежен, внимателен и не смущается моим возрастом. С матерью Пьера он находился в близких отношениях. Мне было очень любопытно, как все это происходило. Может, все его поведения со мной - это простая игра? А я, как великовозрастная идиотка, развесила уши и распахнула объятия. Я ловила себя на мысли, что все время думаю о нем. Это очень плохо. Этот человек сумел войти в наш дом, добраться до наших мыслей, чувств, хотя в целом, мы с дочерью очень закрытые люди. Может он воздействует и на наше подсознание? Мне не хотелось в это верить.
В аэропорту Жан вручил мне огромный букет. Цветы были великолепны, и Жан заявил, что они будут стоять до его прилета.
- Они будут каждый день передавать тебе мои мысли. Здороваться с тобой, прощаться… Я им очень завидую. И если ты будешь прикасаться к ним, я буду это чувствовать, - сказал он.
- Ну, тогда прилетай скорей, - ответила я ему, и мы распрощались.
Юра встретил меня в аэропорту вместе с Ликой. Он отвез нас домой и пообещал, что вечером они со Львом Сергеевичем навестят нас. Я отдала переданные Жаном для них пакеты. Юра поблагодарил и уехал.
Нет слов, чтобы выразить, как я соскучилась по Ликуше. Видимо, она тоже скучала. Мы с ней обнялись и, ничего не говоря, просидели целых два часа, просто ощущая близость друг друга. Потом я предложила Рыжику посмотреть подарки. Ликуша достала из своего пакета украшения, костюм и еще коробочку, в которой оказались ключи.
- Что это? – спросила она удивленно.
Под ключами оказалась маленькая бирка с надписью: «От машины». Далее были указаны марка, цвет, номер машины и ее место нахождения (наш двор). Лучшего подарка для Ликуши просто не могло быть. Осуществилась ее давняя мечта.
Мы вскочили и помчались во двор. Там стоял серебристый джип, именно такой как мечтала Лика.
- Завтра же пойду на курсы вождения, - в радости заявил ребенок.
Из стоящего рядом мерседеса вышел Эммануил и, смеясь, сказал:
- Сегодня же. Я начну обучать тебя прямо сейчас.
Восторг дочери просто не возможно описать. Еще до ужина Ликуша дважды провезла нас по двору. Меня тоже радовал этот подарок, ведь теперь мы имели свои собственные колеса. Да и водителя тоже из своих, - так мы с ней теперь смеялись. Лике была очень к лицу эта машина. Глядя на нее, я думала, что она просто создана, для того чтобы водить такую шикарную машину.
Буквально за несколько часов Эммануил смог передать ей все необходимые знания. Но было решено, что не раньше, чем через два месяца она сможет водить ее сама, без присутствия Эммануила. Учитывая кошмар, творящийся на наших дорогах, я требовала увеличить этот срок до четырех месяцев. Но меня естественно уговорили сократить срок вдвое. Кроме того, я видела, что у Лики, действительно, есть талант к вождению. Она так лихо управлялась со всем этим хозяйством, что мне просто не верилось, что у нас никогда раньше не было машины.
Моя доченька умница. У нее масса талантов: она прекрасно вяжет, вышивает. Кроме того, она замечательный юрист. Но самое главное, она добрая и это самый дорогой моему сердцу человек.
Я тоже получила права и ключи от машины. Это был Пежо. Но я не спешила ее осваивать. Видимо, мне мешал мой комплекс: мне все время казалось, что я не справлюсь. Эммануил сказал, что будет заниматься со мной днем, когда Ликуша будет на работе, а я буду свободна. На том и порешили.
Вечером, часов в 10 к нам пришли Лев Сергеевич и Юра, извинившись за то, что так сильно задержались. Мужчины были в прекрасном настроении и пришли не с пустыми руками. Они принесли цветы, вино, фрукты и закуски. Из их довольных рассказов мы сделали вывод, что Жан сделал им какие-то невероятные подарки в виде приборов, позволяющих им засекать нужных им людей и объекты. Юра рассказывал анекдоты, шутил, пел песни. Мы все дружно подпевали, и у нашего квартета даже были некоторые успехи. Мы смеялись, что теперь сможем выступать на сцене.
- В нашей самодеятельности, - подсказал Лев.
Затем разговор плавно перешел к моей поездке в Париж. Я рассказывала об общественном положении Жана, о его новых книгах, о наших встречах и разговорах с Миленой. Лев Сергеевич поделился «успехами» Милены в ее поисках врагов Жана.
- Вроде бы корни уходят в Австралию, - как-то не очень уверенно заявил он.
- Кажется, вы не очень верите в ее предсказания? - удивилась я.
- Ни одному слову, - засмеялся он. – Правда, одно ее заявление меня заинтересовало. Он утверждает, что у Жана нет сердца.
Меня удивило, что из всех «открытий» Милены именно это заинтересовало Льва Сергеевича. Он не считал это заявление колдуньи неправдоподобным. Я чувствовала, что к Жану у него какое-то особое отношение. Тем временем, Лев Сергеевич проинформировал, что Милена отправляется в Австралию, где она будет искать людей, покушавшихся на Жана.
Мы просидели до двух часов ночи, и нам пришлось расстаться, ведь уже через несколько часов нам предстояло встретиться на работе.
Утром, войдя в свой кабинет, я подумала, что уже очень давно не общалась с Крисом. Как это не странно, но камушек стал для меня родным существом. Я верила, что он не просто понимает меня, но и чувствует так же, как и я. Не просто же так он откликается на каждую мою ласку. Мне бы хотелось носить его у самого сердца. Но, к сожалению, он великоват для этой цели.
Я закрыла дверь на ключ. Достала моего любимца, обласкала его и попросила показать врагов Жана, если он может. Я увидела, как возле подмосковной виллы Жана приземлилась тарелка. Из нее вышли трое существ в скафандрах и направились к дому. Они беспрепятственно вошли во двор дома, и вдруг не них упала простая сеть. Но это мне так показалось только сначала, что она простая. Не знаю, из чего она сделана, но как не пытались инопланетяне повредить ее лазерами, у них ничего не получалось. Пятеро людей Жана связали их в один узел, как рыбу в сочке и опустили под землю, которая разошлась и тут же сомкнулась.
Честно говоря, картина была просто фантастической. Мне показалось, что люди Жана стояли на платформах, которые стали разъезжаться, и, приподняв пленников, они бросили их в образовавшуюся пропасть. Платформы сошлись, и команда направилась к тарелке. Отключив всю аппаратуру и подойдя к «маяку», который мы однажды обнаружили с Ликой, они нажали на какую-то кнопку. Земля под тарелкой разошлась и снова выровнялась поляной, как и в прошлый раз. Тарелки просто не стало. Даже трава не была примята. «Фантастика!», - подумала я.
Затем Крис показал мне кабинет дома, в котором сидел Жан. Его люди что-то докладывали ему, видимо, о происшествии. Тогда я попросила Криса показать кабинет Льва Сергеевича. Он сидел напротив Милены и очень серьезно слушал ее. Колдунья уверяла, что Жан, без сомнений, тот, за кого себя выдает, но его прошлое в Австралии как-то связано с попыткой его убийства. Она «видит» двух чеченцев, которые хотят взорвать себя вместе с Жаном.
- Хорошо, - сказал Лев Сергеевич. - Вы в сопровождении группы захвата вылетаете сегодня же.
Он проводил ее до дверей и тут же набрал какой-то номер. У меня зазвонил телефон, и я от волнения чуть не выронила Криса. Поцеловав своего любимца, я уложила его в сумку и взяла трубку. Шеф приглашал меня к себе.
Поздоровавшись и пригласив меня сесть, Лев Сергеевич прямо спросил, что я думаю о Жане Лоране, и кто он, по моему мнению, на самом деле? Я ответила, что он ученый. Эколог или аномальщик. Пользуется уважением во всех странах мира. Его новая книга «Земля в огне» очень популярна на Западе. Я очень удивляюсь нашему равнодушному отношению к его работам.
- Его книгу стоило бы издать миллионным тиражом! – заявила я.
Лев Сергеевич прошелся вдоль стола и, пытливо глядя мне в глаза, спросил:
- Значит, у Вас не вызывает сомнения, что Жан Лоран просто известный ученый?
- Не просто, а уважаемый ученый, - заявила я. – Ну, может он еще и шпион, - с улыбкой добавила я.
- Наталья Викторовна, а почему именно шпион? – смеясь, спросил Лев Сергеевич.
- Потому что всем интересуется и очень много знает, - так же смеясь, парировала я. – А кто много знает – всегда опасен.
Мой собеседник, став вдруг очень серьезным, подчеркнул:
- Вот именно!
Я удивилась, и тоже став серьезной, задала вопрос:
- Вы что, ему не доверяете?
- Все не так просто, Наталья Викторовна. Я согласен с Вами, но мои сомнения носят несколько иной характер. Жан Лоран, безусловно, делает все во благо нашей страны. Это замечательно. Но, согласитесь, это же и странно. Что им руководит? Почему он так поступает? Я хочу точно знать, кто он? Не для того, чтобы причинить ему зло, а, напротив, чтобы объединить наши усилия. Это могло бы дать неслыханный эффект.
- Я не удержалась, и так же горячо ответила ему:
- Он наш самый большой друг. Больше чем мы сами себе.
- Но что-то не давало покоя Льву Сергеевичу. Я видела это по его лицу.
- Откуда у него такие возможности? – снова стал задавать вопросы генерал. Вот Милена, она, конечно, пузырь надутый. Но она сказала мне одну вещь, которая не дает мне покоя. Я поделюсь с Вами этой информацией и очень надеюсь, что Жан об этом не узнает.
- Если, конечно, он не слушает нас сейчас, - смеясь, сказала я.
- Между прочим, это не шутки. У него, похоже, и правда есть такие возможности, - отметил Лев Сергеевич. – Так вот Милена, при всей слабости своих способностей, очень много может видеть. Мы не раз использовали ее, и почти всегда она справлялась неплохо. Так вот она заявила мне, что не видит у Жана сердца. Как Вам это? Вы знаете, Наташа, даже очень слабые экстрасенсы способны видеть внутренние органы человека и определять их состояние. А она мне без конца твердит, что не видит его сердца. Мне кажется его странным, Наташа.
- Может, она экстрасенс никакой? - предположила я.
- Может, - поддакнул генерал. - Поэтому мне хотелось Вас спросить. Мне показалось, что у Вас с Жаном роман.
Я молчала, а он пытливо смотрел на меня. Мое смущение ставило его в неловкое положение.
- Вы знаете, - наконец, не выдержала я, - в обычном смысле этого слова – нет. Скорее у нас платонический роман, если это вообще можно так назвать. Но более точно - у нас дружба. Он очень милый, нежный, внимательный друг. Среди наших мужчин я таких просто не встречала. Он очень искренен, щедр, храбр. И я тоже иногда думаю, а не слишком ли всего этого много для одного человека?!
- Ну, тем более! - подхватил Лев Сергеевич. - Как Вы считаете Наташа, есть у него сердце?
- Мне трудно ответить на этот вопрос, все-таки я не рентген, - сказала я. – И потом мы очень разные. В воспитании, в понимании разных вопросов жизни… Но если базироваться на романтическом подходе, то я ответила бы скорее да, чем нет. Я уже перечислила его положительные стороны. У человека без сердца их не могло бы быть. Хотя наши русские сантименты ему совершенно не понятны. Например, слово любовь он вообще не понимает. Иногда мне кажется, что мы дети разных миров.
Лев Сергеевич удивленно взглянул на меня.
- Что значит, не понимает? – удивленно спросил он.
- Ну, он так говорит, что он не понимает сущности этого слова. Но, согласитесь, Лев Сергеевич, что в наше время подобных людей, особенно на Западе, не так уж и мало. Они не верят в любовь, им выгоднее в нее не верить. Они не хотят заключать браков. Они стремятся к полной самостоятельности в расходовании своих средств.
- Я не согласен с Вами, дорогая, - возразил Лев Сергеевич. – Вы соединяете разные вещи. Вы совершенно правильно заметили – они не верят в любовь! А я осмелюсь добавить: они не верят в любовь, потому что понимают значение этого слова. По-своему, но понимают. А Жан, по Вашему утверждению, не понимает именно значения этого слова. Он не умеет чувствовать так, как мы. Вот в чем разница, на мой взгляд.
- Но Вы тоже соединяете несоединимое, Лев Сергеевич, - парировала я. – Вы ведь не можете утверждать, что сердце – это именно тот орган, который любит, так же, как глаз видит. Любит ведь не сердце, а нечто другое. Душа, например. А если Вас занимает физиологическое наличие в теле Жана такого органа, как сердце, то просветите его на рентгене. Такая-то аппаратура у Вас, наверняка, есть.
- А я боюсь, - засмеялся шеф. – Вдруг его и вправду нет. Что тогда?
- А ничего, - ответила я. - Будете изучать совершенно аномальный объект.
- ««Х»»? – спросил Лев Сергеевич и вздрогнул.
- Можно и так его назвать, - сделала я вид, что ничего не поняла.
Лев Сергеевич попросил меня встретиться с группой ветеранов войны по поводу организации праздничного вечера, и мы расстались. На душе у меня скребли кошки. Я опять должна была раздваиваться. Я не могла не предупредить Жана о разговоре с шефом. И в тоже время чувствовала себя предателем по отношению к последнему.