Священник и мельник 2 редакция

Драматические новеллы из цикла: "Семь смертных...".

Когда этот цикл задумывался, предполагалось "посвятить" каждому смертному греху — одну маленькую пьесу. Не получилось. Выяснилось, что все семь пересекаются в поступках людей-персонажей, в их характерах, по мере развития сюжета... Или один порождает другой.

***

Первая новелла

Священник и мельник.

Действующие лица:
С. - Священник;
М. - Мельник.

Комната в доме священника. На камине, в бронзовых подсвечниках, ярко горят свечи. Сам хозяин, в одежде священнослужителя, удобно расположился в высоком кресле. У него на коленях книга в богатом переплёте, но он не читает, его мысли витают, где-то очень далеко. На губах блуждает легкомысленная улыбка. Время от времени он отводит в сторону изящную руку, любуясь игрой драгоценного камня в золотом перстне.

Входит мужчина. Видно, что не из бедняков, но и не дворянин. Среднего роста, крепкая фигура; крупные, с огрубевшей кожей руки, говорят о повседневном, тяжёлом труде. В усталых глазах застыло выражение печали, одиночества и тоски. Одежда на нём добротная, чистая; в густой шапке волос, проглядывает седина.

М. – Падре.

С. (не глядя в сторону вошедшего)
— Слушаю тебя, сын мой.

М. – Ко мне приходят люди… Много людей.

С. (безразличным тоном)
— И что же они хотят от тебя?

М. – Хлеба.

С. (повернув голову, всматривается в гостя)
— Ты мельник?

М. – Да, святой отец.

С. (продолжая любоваться перстнем)
— Так у кого, как не у тебя его и просить. Дай им хлеба, или муки и дело с концом.

М. – Не могу.

С. (по прежнему равнодушным голосом)
— Тебе жалко нескольких караваев или горсти муки обездоленным?

М. – Нет.

С. – Так в чём же дело?

М. – Когда я выхожу на крыльцо мельницы никого нет.

С. – Может, ты слишком медленно выходишь?

М. – Нет, сразу, как только вижу их на дороге, ведущей к мельнице.

С. (Начинает вникать в разговор, встаёт, подходит к мельнику и внимательно на него смотрит)
— Скажи, а как часто они приходят?

М. – Каждый день, вернее, каждую ночь: в полночь.

С. – (ухмыльнувшись)
— Во сне?

М. – Много раз я пытался заставить себя думать именно так, но не получилось. Это не сон. Всё, что я вижу, происходит наяву.

С. ( прохаживается по комнате, наконец, останавливается, глядит прямо в глаза мельнику)
— Будь добр, расскажи мне всё поподробнее.

М. – Говорить особенно нечего: приходят, много, я вижу, как они приближаются к мельнице, потом останавливаются и ждут.

С. – А где, в это время, находишься ты?

М. – Я сижу или стою у двери, на стене – узкое окно, время от времени, я смотрю в него, чтобы не пропустить их появления. К стене я ставлю мешок, полный муки. Как только они подходят, я взваливаю мешок на плечо и выхожу на крыльцо.

С. – И?

М. – За дверью только пустота и ночь, а их нет.

С. – Почему ты так уверен, что им нужен именно хлеб?

М. – Уверен.

С. – Это они тебе так сказали? Они просили у тебя хлеба?

М. – Нет. Они не произносят ни единого слова, их губы замкнуты молчанием… Но я-то знаю!

С. – (обозлившись)
— Откуда, если они молчат?

М. – Трудно объяснить. Я чувствую их голод. Я сам был когда-то одним из них, я так же голодал и бродил по дорогам... Оборванный, замёрзший, босой, измождённый, и во мне жило только одно – чувство голода.

С. (внимательно слушая, ходит по комнате)

М. – Думаете, я сумасшедший, брежу? Можете не отвечать, я знаю – именно так вы сейчас и думаете.

С. (зло)
— Больно много ты знаешь о других!

М. – (не услышав последних слов)
— Нет, всё это мне не мерещится, если бы это был сон, виденье, то на песчаном берегу реки, протекающей рядом с моей мельницей, я не находил бы на рассвете следов...

С. – А они там есть?

М. – Сотни! … А может тысячи. Хотите убедиться? Пойдёмте, я покажу.

С. – Я тебе верю. И всё-таки, сын мой, здесь что-то не так. Подумай хорошенько: люди приходят, как ты утверждаешь, молчат, ничего не просят. Ты делаешь вывод, что они хотят получить от тебя хлеба. Так ли это? Возможно, они иногда приходят поглядеть на мельницу, либо это странники, пилигримы, чей путь пролегает по берегу реки мимо твоей мельницы, а ты вообразил, что им от тебя что-то нужно.

М. – Нет! Нет! Нет! Я убеждён.

С. – А я убеждён, что так оно и есть. И пока ты возишься со своим мешком, взваливаешь его на спину, выходишь на крыльцо, они успевают пройти мимо.

М. (приблизившись вплотную к священнику)
— Падре, - это одни и те же люди! И им нужен хлеб! Но они не хотят брать его... У меня.

С. (начинает раздражаться)
— Не берут – не давай. Ложись спать пораньше, а не торчи до полуночи около окна. Уверяю, тогда ты никого не увидишь.

М. (не услышав сказанного)
— Я ведь разбогател не сразу. Много лет назад судьба вышвырнула меня на улицу. У меня не было дома, не было родных, и я ходил с нищими, прося милостыню.

С. – Это было давно?

М. (зло)
— Давно! Может и давно, но я до сих пор чувствую как горят, сбитые о камни ноги, как боль пронзает тело при каждом шаге, как ледяной ветер впивается в меня, а превратившиеся в лёд лохмотья раздирают кожу. А голод? Вечный, непреодолимый, страшный. Голод, которому нет конца. Распухший, от жажды, язык, потрескавшиеся до крови губы! Давно... Наверное, но я слишком хорошо всё это помню, поэтому я знаю кто эти люди, и знаю, что они хотят.

С. (вкрадчиво, положив руку на плечо Мельника)
— Сын мой, Господь дал тебе доброе сердце. Он завещал нам делиться с ближним даже последним куском хлеба и это прекрасно, что в твоей душе живёт милосердие. Пожертвуй на Храм, отвези муку в сиротский приют, или доверь мне раздать твой дар бедным прихожанам, тогда твоя душа успокоится, ведь ты совершишь богоугодный поступок.

М. – Все, что мог, я уже делал: возил муку в приюты, ночлежки; зазывал множество бедняков к себе на обед; раздавал хлеб всем, кто просил, да и не просил его у меня, но ничего не менялось – они всё равно приходили и приходят каждую ночь.

С. (ему явно надоел разговор)
— Тогда найди их сам, но днём, и торжественно вручи свой драгоценный мешок. Наш город мал, тебе не составит труда отыскать их дневное пристанище. Хочешь, я сам укажу тебе все места, где они могут обитать.

М. – Я был везде, видел всех городских нищих и одарил каждого, чем мог. Но среди них не было тех, кто приходит ко мне по ночам.

С. – Да какая разница – те, не те! Главное – ты исполнил свой христианский долг, так что тебе ещё нужно?

М. – Отдать муку тем людям, а они не берут, и никогда не возьмут ничего от меня.

С. (очень осторожно)
— Потому что их нет, не так ли?

М. (тяжело вздохнув)
— Да, так... Их уже нет.

С. – Вот и славно, наконец-то, мы во всём разобрались. Иди, сын мой, и продолжай проявлять милосердие, но не забывай жертвовать на Храм, ложиться спать пораньше и не глядеть по ночам в окна. Мало-ли, что привидится. И совесть твоя будет чиста и спокойна.

М. (начинает уходить, но останавливается)
— Когда я неожиданно получил наследство, то истратил его на покупку мельницы.

С. – Разумное вложение средств.

М. – Сначала заказчиков было мало, я дорожил прибылью, рассчитывая, что доходы будут расти. Экономил на всём, даже на еде. я и моя семья питалась скудно. Никогда, за все те годы, я ничего, никому не подавал: ни горсти муки, ни куска лепёшки, ни единой монеты.

С. – Это не по-христиански, хотя по-человечески можно понять - у тебя была цель.

М. – Вот так же думал и я, говоря себе, что потом, когда у меня будет всего вдоволь, я буду очень щедр к тем, кому не повезло в жизни как мне.

С. – Всё так и вышло.

М. – Вы так думаете?

С. – Разумеется.

М. – Жена и сын покинули этот мир так и не изведав, что такое жить нормально, а не впроголодь; носить добротную, а не залатанную одежду. Они не умели отдыхать — знали только работу. Когда в последний раз я взглянул на их лица, то ужаснулся: даже в гробу они выглядели усталыми и печальными... И люди, которым я мог бы чем-то помочь, умерли не дождавшись моих благодеяний, а теперь мой хлеб им уже и не нужен, как нужен был в прежние времена.

(направляется к двери, на пороге оборачивается в сторону священника) —- Падре, а вам никогда не приходилось взглянуть в полночь на дорогу, ведущую в дом? Впрочем, вряд ли вы увидели бы на ней кого-либо. Прощайте, мне ещё надо намолоть мешок муки до полночи. Храни вас Господь.

С. (оставшись один)
— Слава Богу, что из моего окна дороги не видно (вздрогнув) Только из того, которое прорезано рядом со старой входной дверью...

(идёт туда, нерешительно берётся за ручку, но не торопится открыть)
— Бред!
(отдёргивает руку и возвращается в комнату, долго стоит, в задумчивости, у камина)
— А так ли мне необходимо это окошко? Почему бы не повесить там штору и не закрывать её на ночь… Сквозняк, холод... Завтра же позову мастера, а сейчас, самое лучшее – пойти спать. Сегодняшний день был, на редкость, тяжёлым и нервным, я чувствую усталость и желание оказаться в спальне с зашторенными окнами.

(задумчиво смотрит на часы)
— Уже почти полночь... В полночь, скорее всего, я уже буду спать.