Будни апологетов формализма

Отрывок из автобиографического  произведения «Слюни Искариота или Абдукции сине-белого воротничка»


          Рейды «Комитета Народного  Контроля» успешно использовались для активного участия широких слоев населения в кампаниях по борьбе с бесхозяйственностью, расточительством,казнокрадством, взяточничеством, волокитой и прочим негативом.

          Под «прочим негативом», на первом месте стояла борьба с нарушителями трудовой дисциплины, участником рейда по которым однажды оказался  и я, как «привлечённый» начальник отдела организации труда и заработной платы производственного  объединения.

          Сам председатель городского К.Н.К решил «застукать» работников одного завода (экспортирующего свою продукцию в 120 стран мира)   за несоблюдением трудовой дисциплины. Самолично расставив посты (включая журналистов с телевидения) на проходных, самолично же определив приличную разницу между списочным составом и числом пропущенных сквозь турникет к началу смены, своими глазами, уже в цехах, в живую увидел  феномен: – «Советского человека ни что не остановит перед  проникновением на своё рабочее место!».

          Не верить пришлось документу «Список не явившихся на работу, как разность между списочным составом и отмеченных на  проходной», так как поголовье шевелящихся работников склонившихся над обрабатываемой деталью, соответствовало списочному составу завода. Появление в цехах опоздавших рабочих, минуя самого Председателя народного контроля, местный начальник отдела Кадров, даже и объяснять не стал - всякому ортодоксальному атеисту было ясно  - телепортация!

          Когда всё таки решили проверить мои сомнения в участии природных феноменов в жизни завода, выяснилось — перемещению душ способствовала самая элементарна дыра в заборе. Через дыру была проложена тропа и до того народная, что после снегопадов, её специально до начала рабочего дня чистил самодельный минибульдозер кустарного (силами народных умельцев)  производства.

          Дурацкая привычка сомневаться, меня часто подводила. К примеру, конфуз  недельной давности на моём родном предприятии. На еженедельной планёрке, когда директор восторженно повествовал, какую чудесную импортную технику по очистке воды он увидел на американской  выставке в Уфе, где демонстратор заливал в неё (технику) банку нефти, получал из аппарата уже чистый стакан воды и демонстративно выпивал, я встрял: - Так у него же наверно желудок искусственный, у них там в америках и медицина получше нашей. Директор сказал: - "Пошёл вон! - и чтоб до следующей планёрки не появлялся у меня в кабинете. Шутник."

          А на инспектируемом заводе, слегка смущённые руководители, выравнивая пошатнувшееся реноме предприятия, повели делегацию в цех «Научно технического прогресса», куда они стащили всю прогрессивную технику (гениальная выдумка местного главного инженера, с позволения  парткома). Этот цех имел свой план, заниженный по сравнению с цехами, работающими на «дедовском» оборудовании. Остановились мы перед манипулятором – роботом (автоматизированным прессом), штампующим медные пластинки.

         Шёл 1983 год, затихал угар кампании по сокращению ручного труда. Бодро и положительно охарактеризовав металлического «Роберта», «экскурсовод» как-то вяло перешёл к социальному и экономическому эффекту. Дело в том, что производительность (кол-во пластин за смену) его оказалась, почти в два раза ниже, чем, у среднего возраста, физического Роберта Николаевича. Необходимость постоянного «пригляда» за ним, включая частую перенастройку под изменяющиеся конфигурации пластинок, численности не сократила, а уж об экономическом эффекте, особенно народно-хозяйственном и речи не могло быть.

          Но был план «Внедрения новой техники», план «Сокращение ручного труд», план «Внедрение научной организации труда и производства», план «Автоматизация производства», план ... план... план...
 
          Вообще, формальный подход руководства к решению проблем, включая качество трудовой жизни, я начал замечать ещё находясь в образе "юного пролетария".

          Шел 1965 год. Как в плохом ламповом телевизоре плавают искривлённые образы членов комиссии по «Снятию с должности бурильщика, Рыжакова Г.М. за прогулы». Председатель — начальник ГПК (Геолого - поисковой конторы), секретарь – председатель профкома, числящийся бурильщиком, член – секретарь парткома , он же гл. геолог конторы. Знаменитая тройка в полном составе.

          Секретаря комсомольской организации (слесаря базы) не должно было быть — он не знал, что я являюсь членом его организации, принятый туда ещё в 1961 году (раньше не получалось) в северо-сахалинской тайге, состоящей сплошь из кедровых стлаников.

          Положительное для себя решение, комиссия приняла ещё до начала заседания. А целью сбора , как я понял, было озвучить постановляющую фразу начальника конторы по кличке «Соловей»: - «Приезжают тут всякие в узеньких брючках и качают права — условия им тут подавай». А «правов» ни кто и не качал. За «качание» прав на вопрос: - Почему 21 июля не вышел на работу? - был принят ответ - Так я на её физически не мог выйти! И это была голая правда.

          В пасмурную, преддождевую погоду, в районе 8-и часов вечера «вахта» в составе бурильщика Рыжакова Генки и помбура Карпова Петьки, сдав вахту прибывшей смене, с удивлением в один голос произнесла: - А куда же смоталась «вахтовка»? (под «вахтовку» использовали водовозку, за одно развозившую глинистый раствор между «буровыми»). И, под редкие капли начинающегося дождя, услышала: - «Водовозка ушла на соседнюю «буровую», а вы, сказал «Соловей», доберётесь попутными машинами».

          Под проливным дождём, пять километров по бездорожью в сторону грунтовой и не совсем федеральной, не оснащённой в позднее время движущимся автотранспортом  дороге, подобранные каким-то колёсным трактором, мы прибыли в город в 2 часа 30 минут следующего дня. По скользящему графику нам выпала короткая пересменка и поэтому предстояло совершить трудовой героизм и встать на вахту в 8 часов уже текущих суток, т.е. в 7 -00 быть на автобусной остановке (место сбора). Не получилось — по молодости проспали. Перед тем как разойтись по домам я, на правах старшего на 2 года товарища и руководителя коллектива, рекомендовал: - "Петька! Ни когда не жалей народного лекарства на своё здоровье. Попроси хозяйку квартиры, чтобы две третьих «полбанки» (сленг 60-х годов — одна полулитровая бутылка) использовала на протирание твоего тщедушного тела, начиная непременно с подошв ног".

          Подвигов мы не жаждали, а наше шествие с рабочего места к месту жительства под проливным дождём, парторг с трибуны в последствии называл трудовыми буднями. Может быть мы и в одном зале (с парторгом) смотрели как Павка Корчагин строил железную дорогу или Василий Губанов «валял» лес, только вынесли мы оттуда разные мнения. Для меня это было первое проникновение в неокрепший сознанием, после службы в армии, мозг, червя сомнения в искренности заявлений лидеров коммунистического движения, позиционирующих себя и соответственно всю свою партию как «Совестью нашей эпохи».