Повесть. О неволе, вере и Любви. Виталий Пронин

Нереальная история, основанная на реальных событиях.
Посвящается моей маме Римме Александровне Ворониной,
которая  пережила столько горя из-за своего  непутёвого сына.

                Прости меня за всё…   

                «Кто ходит в непорочности, тот ходит безопасно;
                А кто превращает пути свои, тот будет наказан».
                Библия, Притчи 10:9


     Я верю, что если Вы открыли эту книгу или взяли её в руки, то это  произошло не случайно, не по недоразумению или по стечению  каких - либо  обстоятельств. Я знаю, что у каждого человека от Бога своя судьба и своё предназначение. Я понимаю всю реальность, которая произошла со мной и которая описана в данной книге. Также я осознаю, что каждая человеческая судьба исходит от Бога и принадлежит Ему от первого нашего вздоха и до последнего выдоха. Мы задаемся множеством вопросов об отношениях Бога с человеком и зачастую  пытаемся утвердить собственную правоту в представлении о жизни,  в мышлении и в своих словах, делая Бога неправым.  Я верю, что Господь через мою книгу поможет  ответить на личные вопросы читателя. Например, почему в нашей жизни что-то идёт не так?
 
     Опыт пережитых мною событий дал возможность мне многое  переосмыслить и осознать и привел меня к выводам:
Во-первых, я не сумасшедший.
Во-вторых, всё контролирует Высший разум, который есть Господь Бог, а Иисус Христос есть Сын Божий!
И я утверждаю, что все, что происходит на земле со всеми нами и с каждой отдельно взятой  личностью, имеет причинно-следственную связь. Нам всем предоставлена  свобода выбора добра и зла. И в зависимости от того, что  мы выбираем, то и становится нашей судьбой и сопровождает нас всю жизнь. Проклятие или благословение? Это личный выбор человека.

       «Увижу – поверю», – сказал человек.  «Поверишь – увидишь», – сказал Бог!
 
       Молюсь о том, чтобы каждому из нас Господь открыл разум к познанию Его безначальной бесконечности Любви, чтобы вселиться Христу в сердца наши и чтобы только Он сопровождал нас до последнего выдоха и принял в Свои обители, которые мы никогда бы не заслужили без Его милости к нам.
                С уважением,     Виталий Пронин.


                Санкт – Петербург
                Август 2019 год


                Детство

      Я  родился 9 февраля 1974 года в Москве. Мама, Римма Александровна,  служа проводником на железной дороге, колесила по всей стране, тогда еще СССР, а отец,  Александр Владимирович Пронин,  работал, кажется, в одной из московских книжных типографий. Родители развелись, когда мне исполнилось 4 года, я остался с матерью и об отце больше ничего не знаю. Столичная жизнь  была непростая, беспокойная и суетливая, отнимала у взрослых  много времени,  и потому   меня  отправили в Тульскую область жить и на воспитание к родителям мамы.  Так до шести лет я оказался в полном подчинении бабушки Таисии Петровны и деда Александра Федоровича Воронина.
 
      Жили мы на станции Узловая. Бабушка была чистокровной донской казачкой, а  родословной деда я как-то не интересовался. Знаю, что он прошел  всю Великую Отечественную войну, служил  десантником, имел два ранения одной пулей в  ноги, чудом остался жив, и грудь его была вся увешана орденами и медалями.  После войны дед работал на хлебопекарне, но  крепко выпивал и поэтому был уволен. Затем он ушел на железную дорогу машинистом и до пенсии там проработал. Дедушка был человеком необщительным, в основном молчаливым и для окружающих человеком, который сам себе на уме. Улыбался и шутил он только с бабушкой, когда был под хмельком. Он в шутку ее задирал и как маленький  радовался, если она принимала его игру. Натворит что-нибудь и бегает вокруг стола, а бабушка за ним со скалкой и незлобным ворчанием.  А так в принципе они жили дружно, особо не выясняя отношения. Только когда дедушка  выпивал,  бабушка  ругалась. Переживала за него сильно, что он не бережет свое здоровье. За жизнь у них уродилось восемь детей, двое из которых еще в младенчестве умерли. С нами жила  одна из дочерей, моя тетя и крестная Галина. В возрасте восьми лет после какой-то болезни она ослепла, полностью потеряла зрение. Галя работала на дому, изготавливая мебельные гвоздики со шляпками, и получала за это заработную плату 12 рублей в месяц. Иногда она выходила на улицу подышать свежим воздухом и, постояв на крыльце, возвращалась в дом. Такой была ее жизнь – однотонной и  без  ярких красок.
 
     И еще, помню, у нас была собака породы московская сторожевая с обычной собачьей кличкой Шарик. С самого моего младенчества Шарик  всегда был со мной рядом,  и каждый раз, когда бабушка шла в магазин и брала меня с собой в коляске, он бежал рядом и  меня охранял. В те времена на улице частенько похищали маленьких детей, и был случай, когда, со слов бабушки,  Шарик  яростно бросился на незнакомого человека, который слишком близко подошел к моей коляске. Выбежав из магазина на бешеный его лай, бабушка увидела  оцепеневшего от ужаса мужчину, который не мог сдвинуться с места, а пес покрывал его отборным лаем и не давал пошелохнуться.  Про верного Шарика в моей детской памяти сохранилась еще одна  история, но  расскажу я ее позже. Вот так я с малых лет и жил с бабушкой и дедушкой, крестной Галиной и  собакой Шариком.

     Как  я уже говорил, семья наша была большая и, как  полагается,  у меня были дядьки и тетки,  двоюродные братья и сестры. Все они жили в разных уголках России: от Камчатки до Крайнего Севера. Половину из них я  никогда не видел и не знал. С теми же, кто приезжал к нам гости, время мы проводили живо и весело.  Моя мама была в большой этой семье самым младшим ребенком. И с раннего детства ей доставалось очень  много работы. Она сама мне об этом рассказывала, что  была за это очень обижена на свою судьбу. Старшие братья и сестры часто перекладывали данные родителями поручения на младшую сестру, которая не могла ответить и оказать сопротивление в силу своего возраста. Сама мама вспоминала, что часто злилась на братьев и сестер за  несправедливость по отношению к ней. Так продолжалось до ее совершеннолетия, а потом она ушла из дома и стала жить самостоятельной жизнью. Я тоже, как и мама, был самым младшим внуком, единственным и неповторимым для своей мамы и, конечно, для бабушки. Так получилось, что она меня воспитывала и растила с раннего детства   и почему - то любила меня больше всех моих братьев и сестер. Она была глубоко верующим человеком  и ходила в православную церковь. Когда мама вручила меня ей почти младенцем, бабушка сразу меня покрестила, как она говорила, чтобы защитить  меня от зла. Думаю, что она  чувствовала в своем сердце, что в будущем мне достанется немало серьезных испытаний и трудностей.
 
    Мама уехала в Москву. Она работала  проводником и изредка приезжала ко мне с большими подарками, которым я очень, конечно же, был рад, но больше всего был рад ее приезду. В детстве я был очень привязан к маме, любил ее и страшно скучал, когда ее не было рядом.
 
    Когда мне исполнилось пять лет, меня отправили в  детский сад, и именно там стал проявляться  мой непокорный и хулиганистый характер. Воспитатели меня любили, но  порой не  могли со мной  справиться. Изредка мама приезжала меня навестить и  привозила мне  из Москвы дорогие игрушки, а  для меня они не представляли никакой особой ценности. Привыкший к простым играм и незатейливым детским забавам, я не мог понять ценности дорогих вещей, и моего интереса к ним хватало на один - два дня, а затем я дарил их  ребятам во дворе.  За это меня сильно ругала бабушка, а я обижался на нее за то, что она мои игрушки жалеет для других ребят, у которых таких вещей не было, так как они жили бедно и их родители не могли себе позволить их купить. Не каждому была по карману машина на педалях или детская железная дорога, лук со стрелами на присосках или еще какая-нибудь  дорогая забава. Всего этого добра у меня было очень  много, и мне всегда  хотелось сделать кому-нибудь приятное и доставить радость.
 
     Верным другом во всех моих затеях и путешествиях был пес Шарик. Он неотступно ходил за мной, терпел, когда  я катался на нем верхом, держа за уши, и никого ко мне не подпускал. Он все терпел и никогда не огрызался на меня за то, что я причинял ему какие-то неудобства. В благодарность за такую любовь, я как мог баловал своего мохнатого друга. Помню,  у бабушки я взял бутерброд с колбасой, якобы для себя, и, выйдя на улицу, скормил его Шарику. Затем я вернулся и взял еще один бутерброд. История повторилась. И так бы продолжалось до бесконечности, если бы бабушка, не сделав еще один бутерброд, не пошла за мной и не подсмотрела, куда так быстро улетучивается дорогая колбаса. Она вышла в коридор, встала тихонечко за дверью и стала наблюдать, как я на крылечке дома, усевшись рядом с Шариком, даю откусить ему от своего бутерброда. А он  осторожно откусывал от моего куска и преданно смотрел, как  я жую свою порцию. Мы оба подпрыгнули от бабушкиного крика: «Ты что  делаешь, сорванец! Зачем собаку кормишь? Я тебе даю, а не собаке!»  И продолжила причитать:  «Знаешь, Виталька! Весь Советский Союз не накормишь!» Я попытался оказать сопротивление: «Тебе что, жалко что ли?» Последствия моей «тесной» дружбы с Шариком были плачевны. Я попал в больницу на Дубовку с диагнозом дизентерия. Правда, не знаю, от Шарика эта болезнь была или я съел что-нибудь немытое?  А когда приехал из больницы, моего мохнатого друга уже не было. Я плакал, когда узнал, что его застрелили. Хорошая, добрая была собака. В моем сердце поселились обида, жалость и чувство непоправимой утраты близкого мне существа, понимающего меня без слов, преданного и любящего меня просто так.
 
     Время шло. Я рос маленьким бунтарем и начал хулиганить во дворе и вне двора. К бабушке постоянно приходили жаловаться на меня. То гусей из рогатки пострелял, то подрался, то обматерил кого-то, то украл что-то у соседей. Бабушка наказывала меня, как получалось, но справиться со мной не могла. Я продолжал доставлять ей хлопоты и вести  неспокойный образ жизни. Бабушке говорили, что с меня толку не будет, что растет бандит - отрожник, бродяга, что на меня управы нет.
 
    Помню, мама из Москвы, навещая меня в очередной раз, привезла в подарок   12 попугаев в огромной клетке. Так я им всем хвосты повыдергивал, и они друг за другом, день за днем по одному начали умирать. Конечно, мне их было жалко, но с собой я ничего поделать не мог. Помню, и ежик у нас жил, и черепаха, но вскоре и их не стало. Видимо, к их исчезновению я тоже приложил руку, таким образом  выражая молчаливый протест против того, что убили моего любимого друга Шарика. Так в  раннем детстве я ощутил горечь утраты, когда у тебя отнимают того, кого ты любишь.

      Помню, бабушка держала поросят, и, когда она их покупала маленьких, они жили у нас дома. Я часто и подолгу  с  ними играл, ухаживал за ними и заботился. Каждому из них я давал имена: Васька, Маша, Борька. Они были очень забавные и послушные, но, когда они подрастали, их уносили в сарай, и через 9 месяцев приходил человек, которого звали «резак», который резал всех свиней. Я плакал, ругался на всех, потому что мне было их очень жаль, но на меня не обращали внимания. Бабушка мясо продавала,  что - то оставляла для семьи, а кому - то просто дарила. Так мы и жили. Я подрастал, и по мере  взросления возрастали и создаваемые мною проблемы. Но удивительным было то, что  внутри меня, беспокойного хулигана,  жил очень правильный и добрый человек, который понимал, что хорошо, что плохо, и для меня это сочетание  было необъяснимо.

       Каждое лето со всех уголков страны в нашем доме собирались многочисленные родственники, и я, чувствуя себя хозяином положения, старался демонстрировать свою значимость и превосходство перед  старшими двоюродными братьями и сестрами. Но так как я был слишком мал, то меня и мои выходки никто всерьез не воспринимал. Я не обижался, так как любил  всех искренно, по-детски и был рад встрече с ними, хотя и ревновал  к бабушке. А они, в свою очередь, меня к ней.
 
       По натуре своей я был очень общительным мальчиком, нежадным, добрым и веселым. Любил животных, людей и жизнь. И при всем при этом рос хулиганом с очень неспокойным и бесстрашным характером, приставал к девчонкам,  дрался с местными мальчишками, лазил по садам, воровал и ничего не боялся, кроме темноты. С ранних лет я слышал много историй о том, что во всем виновата  темнота и что все самые страшные ужасы в жизни человека случаются в темное время суток. И тогда   я решил, что в темноте надо быть предельно  осторожным и   владеть собой в любой ситуации. И, конечно, я  тогда не знал, что мне предстоит нелегкий и порой страшный  путь, в котором темнота будет не самым тяжелым испытанием.

       С детства я очень любил петь. Я помню, как бабушка меня учила разным песням, и мне было очень приятно, когда  люди  слушали, как я пою,  и им это нравилось. Правда, я тогда не понимал, для чего Богом  дан голос человеку, а дан он был не только для удовольствия и общения, но и для определенной цели. Это я понял, став уже взрослым человеком. А пока по мере возможности меня воспитывала бабушка и улица, со всеми вытекающими из этого последствиями.
 
       Лето наполняло мою жизнь увлекательными событиями. Бабушка брала для меня напрокат велосипед, и я днями напролет катался на нем, разведывая окрестности и знакомясь с новыми людьми. Особенно меня привлекали не сверстники, а ребята постарше и те, кто вел не очень хороший образ жизни, занимался мелкими кражами. Надо сказать, что сам город Узловая в то время был самым криминальным  в области, и его, даже помню, называли Городом уголовников. Там постоянно совершались всякого рода преступления:  от грабежей и хулиганства  до насилия и жестоких убийств. Наслушавшись старших и насмотревшись на их образ жизни, пацанами мы воровали  велосипеды, перекрашивали их, лазали по дачным участкам, воровали фрукты и вещи, хотя и не испытывали особой нужды в чем - либо. Увлекал сам процесс тайного проникновения и ощущения опасности.   Сторожа гоняли нас, стреляли из ружья солью, но остановить не могли. Мы чувствовали себя героями и продолжали строить и реализовывать свои преступные планы.
 
      Летом, как я уже писал, к нам на отдых приезжали родственники. Мне это очень нравилось. Они привозили много новостей и денег, и время с ними я проводил весело и интересно.  Мы ходили на речку, целыми днями купались, ели фрукты, которых было в изобилии, и много общались. От них я узнавал разные вещи, хорошие и плохие, и накапливал не всегда положительный опыт. У меня был дядька по имени Толик. Окружающие дали ему  кличку «грузин». Так его называли за кудрявые волосы, да и  лицом он смахивал очень на кавказца. Они с  женой Татьяной и детьми, Еленой и Игорем, жили в городе Лабытнанги на Ямале, а в Узловой у них была своя квартира, и они приезжали сюда на лето в отпуск. У Толика была машина жигули-«копейка». Для тех времен это была настоящая роскошь и показатель зажиточной жизни. Дядя хорошо зарабатывал на Севере трактористом, поэтому жили они обеспеченно, ни в чем себе не отказывая. По моим представлениям дядя Толя был крутым мужиком. Он обладал твердым и сильным характером, никого и ничего не боялся, был дерзок,  груб, но справедлив и совершенно не жаден. Чаще он вел себя дружелюбно,  если ему никто «градусы» не поднимал. И он почему-то очень любил меня. Относился ко мне по-особенному, не так, как к другим детям. Даже Игорь, его сын, ревновал отца ко мне. Может быть, это происходило из-за мамы. Как-то она рассказала один случай.  Когда она была совсем  молоденькой девчонкой,  на танцах кто-то обидел ее очень сильно. Она в молодости была очень красивой, может быть, это и стало причиной. Она пришла домой и пожаловалась  дядьке, своему старшему брату. Так он тогда один дрался с восьмью парнями и одолел их всех. В моих глазах дядя Толя был настоящим авторитетом, тем более защитив мою маму. Став постарше, я  стал внимательно присматриваться к его поведению. Наблюдал, как он общался с людьми, как  вел себя в той или иной ситуации, как реагировал на разные события. Но больше всего в нем меня восхищало то, что он был совершенно простым человеком. Он не входил ни в одно криминальное общество, никогда не сидел в тюрьме, не был бандитом, но очень серьезные люди, смотрящие и положенцы Узловой того времени,  его побаивались и уважали. Бывало, что они даже приезжали к нему за советом, и он с каждым долго и обстоятельно разговаривал. Секрет его влияния в криминальных кругах так и остался для меня тайной за семью печатями.  Единственное, что я понял в его случае, что  был он настоящим мужиком, достойным уважения. Его  ценили за честность, порядочность и бесстрашие. Хотя он  был простым работягой - трактористом на севере – это не мешало ему общаться с людьми любых социальных слоев. Он относился ко мне так, как будто я был его сыном. Если куда-нибудь ехал по делам, брал с собой, учил  ездить за рулем, разговаривал со мной о жизни. Игорь ревновал меня к отцу, но не отталкивал, а наоборот, старался уделять мне больше внимания. Учил меня всему, что умел сам, в том числе и не очень хорошим вещам.  Первую в моей жизни сигарету, когда мне было лет восемь, я выкурил тайком от взрослых в его компании. Я  искренно, по-детски любил и брата, и дядю Толю,  но был в нашем общении  неприятный  момент. Единственное, что мне не нравилось в дядьке, так это то, что он позволял себе обижать бабушку, бранил ее и был с ней груб. А так как она меня воспитывала, любила и для меня все делала, то я был зол на каждого, кто плохо с ней обращался. Но дядька, хоть и бывал груб, любил бабушку, потому что она была его мамой,  и я это видел и чувствовал. Игорь был характером копия отца, но мягче. С другими же  братьями и сестрами  было неинтересно, они мне казались скучными людьми, живущими в каком - то своем бесцветном мире, без приключений и переживаний. С Игорем, напротив, мы постоянно попадали в какие-то забавные и остросюжетные ситуации, из которых  часто выходили победителями.


                Глава 2.
 
                Бабушка

        Бабушка, как я уже писал,  любила меня  больше всех остальных внуков. Когда я начал подрастать, я замечал это и чувствовал ее особенную любовь ко мне.  Я не понимал, почему так происходило, ведь, по моему мнению, я этого не заслуживал и  постоянно размышлял: «Как можно меня любить, если я такой плохой мальчик?» Но она все равно продолжала относиться ко мне с нежностью и заботой и даже не скрывала этого перед моими братьями и сестрами. Как будто она знала обо мне что - то такое, какой - то секрет, которого  никто из окружающих не знал и не понимал. Родственники  искренно недоумевали, как такое может быть, что, видя мое «прекрасное» поведение и каким я был оторванным от земли сорванцом, бабушка мне многое прощала и дозволяла. Но влиять на ее мнение  было бесполезно. Я уже говорил, что потомки ее были донскими казаками. У бабушки моей матери   была фамилия Буденная, и  жила ее семья до революции  зажиточно, и, как  рассказывала сама бабушка, дела у них шли очень хорошо. Во время гражданской войны, когда пришла Красная армия,  семью раскулачили, все отобрали, и на этом все хорошее закончилось. Пришлось начинать все с чистого листа и заново  вставать на ноги. Война всех раскидала кого куда, а бабушка моя оказалась  в городке Узловая Тульской области. Здесь она познакомилась с моим дедом, и они поженились. Один за другим родились восемь деток, и всей семьей они переносили тяготы послевоенной жизни. Было трудно, еды не хватало, но с Божьей помощью все выживали. Жили скромно, но дружно. На всю семью была трехкомнатная квартира, коридор, кухня и совместный туалет с ванной. Возле дома было разбито два небольших садика, где росли клубника, малина, вишня и маленькие грядки с щавелем, луком и укропом. Бабушка заботливо ухаживала за своим огородом, и я ей тоже помогал.  В глубине двора стоял  сарай, где было много интересных и полезных вещей. Я любил  рыться и что-нибудь искать среди пыльной рухляди в поисках «мальчишечьей» радости. И обязательно что-нибудь для себя находил. А еще в сарае был погреб, в котором хранились разные солености и варенья, картошка и бочки с солеными арбузами и капустой. Все это моя бабушка заготавливала впрок для всей семьи. Там же в сарае от зорких глаз жены дед прятал самогонку. Будучи ребенком,  смышленым с детства, я знал и про эту его заначку, но никому  об этом не говорил. Я вообще  знал много семейных секретов, кто от кого что прячет,  и потихоньку пользовался всеми этими богатствами. Хотя я всегда считал себя ребенком дружелюбным и открытым, многие соседи запрещали своим детям со мной дружить и водиться. Считалось, что дружба со мной может привести к плохим последствиям. Я от этого сильно не страдал и вскоре привык обходиться своей собственной компанией. Сам придумывал себе развлечения, и мне никогда не было скучно с самим собой. И еще я стал примечать, что когда я делал что-нибудь один, все что шло как по маслу. Как только  находил себе напарников, то обязательно случались проблемы у каждого из участников наших приключений. Поэтому во многих случаях я был даже рад, что ко мне не подпускают других детей. «Знают двое – знают все», – думал  я, разрабатывая очередной секретный  план для своих игр.

        Я уже говорил о том, что в нашем сарае жили подросшие поросята, и я, как мог, их подкармливал втайне от всех, думая, что они недоедают, так как наблюдал, с каким аппетитом они поглощают все, что им давали. Ничем они не брезговали и даже топором, который я однажды сунул им в загон. Топор они у меня выхватили и всю рукоятку сгрызли, оставив только металлическую часть в целости. Она просто оказалась им не по зубам. Узнав, что я сделал, бабушка чуть не лишилась чувств, испугавшись за меня. Мне в очередной раз поведали страшную историю о том, как свиньи съели заживо  маленького ребенка, который упал к ним в загон. Понятно, что это было сделано с целью меня  напугать, но в сарай я продолжал ходить и проводил там немало времени. Здесь на «постое» находился мой велосипед и всякое барахло, которое я тащил, откуда  только мог.

         В квартире у бабушки все было просто и никаких излишеств  не стояло, только необходимые вещи: кровати, 10 стульев, трельяж с зеркалами и стол. Впрочем, еще был телевизор и проигрыватель для пластинок, которые я очень любил слушать. Но в то время, когда они появились в нашем доме, они перестали считаться роскошью. Проигрыватель я просто обожал. Мог слушать его часами. Грампластинки чаще всего покупались для меня или мама привозила их из командировок. Слушая музыку и песни, я начинал подпевать исполнителям, а над сказками ходил и долго размышлял, обдумывая их содержание.  Еще  у нас в комнате стояли  два шкафа, где хранились всякие вещи и старинная машинка «Зингер», очень красивая и старательно ухоженная. Бабушка на ней иногда что-то шила, а я сидел рядом и следил за работой ее рук и механизмов. Мне вообще  нравилось все, что делала бабушка, и как у нее славно все получалось. Она старалась меня многому  научить и часто и подолгу со мной разговаривала. Я, конечно, спустя годы и не помню всего, о чем мы с ней беседовали, но особенные моменты все-таки зафиксировались в детской головке.

       А еще я обожал, когда моя бабушка пекла блины. Они были невероятно вкусными, особенно с маслом и вареньем. Может быть, мне это тогда казалось, но мне очень нравилось, как она готовила. Помню щи из кислой капусты. Это было просто объедение. Но  настоящим праздником был день вареников. Незабываемым был вкус вареников с вишней. Это был настоящий бабушкин шедевр. Таких вареников  я больше никогда и нигде не пробовал. Думаю, в детстве все бывает вкуснее. Помню лакомство, которое можно было купить  за двадцать  копеек. Ванильное мороженое, вкус которого приводил меня в неописуемый восторг. Бабушка покупала его каждый раз, когда шла в магазин за продуктами. Я, конечно же, увязывался за нею следом в качестве помощника и оказывался на седьмом небе от счастья, когда мне вручалось  любимое лакомство.
 
       Еще одно воспоминание из детства  навсегда врезалось в мою память. Я внезапно заболел.  Безо всяких причин у меня поднялась высокая температура. Шкала термометра уползла  за сорок. Мне было так плохо, что от головной боли я чувствовал, что темнеет в глазах и теряю сознание. Бабушка не на шутку перепугалась и дала мне какую-то таблетку. Она уложила меня в постель, закутав теплым  одеялом, и ласково успокаивала, что все будет хорошо. Я уснул почти сразу, а когда проснулся, открыл глаза и почувствовал, что  абсолютно здоров и  у меня ничего не болит. Чудесное мое исцеление было для меня  необъяснимым чудом, а бабушка восприняла это как само собой разумеющееся. Думаю часа два, пока я спал, она за меня молилась Богу  и поэтому ничуть не удивилась, что после сна я побежал  гулять. Она всегда верила, что для Господа ничего невозможного нет. Ничего  особенного не было в данном событии, но этот случай запомнился мне на всю жизнь в мельчайших подробностях, как будто это было со мной вчера. В самые трудные минуты своей жизни я вспоминал эту историю.

      Пришло время рассказать о самой загадочной и таинственной для меня стороне жизни моей бабушки. С самого начала в этом всем было что-то очень притягательное и непонятное. Как я уже говорил, бабушка была у меня верующим человеком. Вера у нее была христианская православная. И так как я был у нее на воспитании, то из детской своей любознательности старался вникать во все стороны ее жизни. Каждый день бабушки начиналось в четыре тридцать утра. Она вставала, и я просыпался вместе с ней. Проходя мимо кухни в туалет, я видел, как бабушка становилась на колени перед зажженными лампадами и иконами в углу и шептала молитву. Молилась она Богу, Иисусу Христу и никогда не прерывалась даже в тот момент, когда я ее окликал. Она знала наизусть множество молитв. Я же, прежде чем пойти и продолжать свой сон, стоял и внимательно слушал, что она произносит. Уже тогда, будучи маленьким ребенком,  в тот момент я понимал, что, когда человек молится Богу, значит, происходит что-то очень серьезное. Мне было интересно, о чем же бабушка говорит с  невидимым Господом и почему просит Его за родных, близких, детей, внуков и еще каких-то неизвестных мне  людей. В конце молитвы я слышал свое имя и понимал, что за меня бабушка просит Бога как-то особенно, не так, как за всех остальных. Говорит дольше и горячее. Мне было это  очень приятно, но по-детски я не понимал, что же происходит. Бабушка молилась около часа, все молитвы произнося наизусть, а затем с трудом вставала с онемевших  колен, и я, наблюдая за ней, подмечал, что была она в такие моменты очень радостной, совсем не уставшей, а какой-то светлой и прозрачной. Глаза у нее сияли от счастья, как будто она только что узнала, что она самая счастливая бабушка на всей земле. Наконец, обратив на меня внимание, она обнимала меня, целовала и говорила о том, как Господь любит людей, особенно таких, как я, хулиганистых. Я смотрел на нее и ничего не мог понять, а она, в свою очередь, пыталась мне объяснить то, чего я не пойму еще долго. Но я слушал ее внимательно, не перебивая, пытаясь своим детским умом вникнуть в смысл сказанных мне слов. В этот момент бабушкины колени и ее руки были самым ласковым и уютным местом на всей земле, и мне совсем  не хотелось покидать этого пристанища. После, сползая с колен бабушки, я шел досыпать, но долго не мог уснуть  и лежал с открытыми глазами, размышляя об услышанном. Я любил слушать, когда бабушка рассказывала о том, как меня крестили в православной Церкви, а я еще и ходить не умел, но вел себя прилично и спокойно. Бабушка говорила о том, что Боженька мне будет помогать всегда и во всем, ведь я теперь крещеный, и мне это  нравилось. Как мне, пятилетнему малышу, могло не понравиться, что мне будет помогать сам Боженька и что Он – самый сильный и могучий –  будет оберегать меня от бед и зла.
 
        После наших бесед и наставлений бабушка начинала заниматься домашними делами, и если я не спал, то  помогал ей, как мог. Начиналось все с приготовления завтрака семье, затем поросятам. После того как все были накормлены, бабушка затевала стирку. Стирать ей приходилось вручную, на горбатой доске  хозяйственным мылом. Никаких машинок стиральных тогда у нас не было. Со всеми делами она старалась управиться до обеда и ложилась спать. Отдыхала часок и опять за дела. Конечно, дедушка ей помогал, и крестная моя тоже, хоть и была слепа. Я же, хоть и был мал, считал, что самое главное в жизни дело – помогать бабушке, а потом можно уже  шалить и играть. В мои обязанности вменялось ходить в магазин  за хлебом и молоком. Хлеба брали всегда по несколько буханок на семью и на поросят тоже. Но я справлялся, таща каждый раз на себе тяжелые сумки. Несмотря на помощь близких, бабушка любила все делать сама, так как очень хотела быть полезной всем нам,  а мы, в свою очередь, платили ей тем же. Вечером все, кроме деда,  усаживались  смотреть новости по телевизору, после чего ложились спать. Дедушка вообще новости не смотрел, он жил в  своем замкнутом мире, в который никого не пускал. Его не беспокоили ни политика, ни экономика, ни новости западных стран, ни достижения тружеников села. Это касалось не только новостей. К художественным и документальным фильмам он также не проявлял никакого интереса. Это потом я узнал, став взрослым, что он прошел всю войну, и она его не отпускала. Видимо, он увидел то, с чем никогда не мог смириться: боль, ужас, невообразимые страдания и смерть. Да и после войны у него была очень тяжелая жизнь. Впрочем, как  у всех людей.
 
       Около десяти вечера в доме все спали, кроме меня. Я замечал, как бабушка перед сном обязательно обходила весь дом и крестила окна и косяки дверей. Ложилась спать она обязательно молясь. Сначала лежала, долго и тихо вздыхая, а потом начинала ровно посапывать.
 
        Так проходили дни за днями, я становился взрослей и уже лучше понимал то, что мне говорила бабушка. Я стал чаще и больше рассуждать о Боге. Выучил наизусть самые простые молитвы и читал их перед сном про себя в надежде, что Бог меня слышит и охраняет. После этого я спокойно засыпал, хотя все еще продолжал немного бояться темноты. Я  чувствовал, что из нее на меня кто-то смотрит, наблюдает за мной и ждет, как бы напасть. Это зловещее и необъяснимое присутствие чего-то или кого-то  я чувствовал долгие годы. Но никогда об этом не говорил бабушке, хотя она частенько мне рассказывала разные истории о  потустороннем мире. Я  ее слушал, и хотя мне было очень страшно, но любопытство перебарывало страх, и я, дрожа и съеживаясь, был весь во внимании. Сколько себя помню, я постоянно искал ответы на вопросы, которые возникали в моей маленькой голове.

        Все истории бабушка считала  реальными и  утверждала, что это абсолютная правда, и я ей верил. Верил, потому что рос доверчивым и открытым ребенком. Ведь разве могла соврать моя любимая бабушка? Это сейчас я понимаю, что многие вещи, рассказанные ею, были байками, но тогда я верил во все сказанное безгранично.
 
        Одно событие из детства  ярко всплывает в моей памяти. Я частенько «путешествовал» на велосипеде и уезжал  далеко от дома за горохом, кукурузой, подсолнечником на поля, которые находились в окрестностях. Часто мой маршрут пролегал мимо большого здания баптистской церкви. Она стояла за высоченным забором, но величественное это здание было видно издалека. Между забором церкви и жилыми домами проходила узенькая тропинка. По ней-то  я и возвращался с полей с наворованным урожаем. Мне тогда эта церковь казалась настоящим дворцом. Для меня оно было не только очень красивым и величественным, но и каким-то особенным. Мне казалось, что оно не принадлежит этому миру, в котором жил я и те, кто меня окружал. Как-то поздно вечером, возвращаясь с очередной своей вылазки, минуя церковь, на подъезде к дому я встретил бабушку. Она выглядела очень напуганной. На вопрос, где я был весь день, я поведал ей о том, какой я молодец, ведь мне в тот день очень повезло, и добыча моя была очень богатой. На руле и на багажнике велосипеда я вез картошку, кукурузу  и подсолнухи. Я был чрезвычайно горд собой, что могу помогать семье хотя бы  таким способом. Бабушка стала кричать, что воровать нельзя и за это меня могут посадить в тюрьму. Я пытался ей объяснить, что я не для себя беру, а для всех и это меня оправдывает. Но это были цветочки. На вопрос, где меня носит, я без хитрости объяснил свой маршрут и пояснил, что ехал мимо церкви. И тут начался настоящий хипеж* (Хипеж поднять (или навести) — поднять шум, устроить кому-либо крупную головомойку). Бабушка схватилась за сердце, стала охать и ахать и начала меня пугать, чтобы я никогда не приближался больше ни к этой церкви, ни к баптистам. «Ты знаешь, что это за люди? – причитала она, –Церковь только наша православная истинная. А у них – это секта. Там приносят в жертву детей малолетних, а мужчины и женщины там устраивают оргии. Хоронят сектанты своих людей по двое в гроб, вальтом, а иногда и заживо». На мой вопрос, что такое оргии, бабушка объяснила, что это, когда выключают свет, люди ловят друг друга в темноте и насилуют, кто кого где поймает, без разницы. Я спросил, зачем они это делают, а бабушка сказала, что творят они непотребное, потому что сектанты. Тогда я впервые ей не поверил и твердо выразил свои сомнения. Не может быть, что в таком красивом здании могут происходить такие ужасные вещи. А говорит она так потому, что не хочет, чтобы я  воровал с полей продукты. На что она горячо возразила мне: «Истинный крест, Виталька! Я все про них знаю!» Каким же было бы ее удивление, если бы она узнала, что через много лет Бог сделает так, что именно с баптистской церкви начнется мой путь к Богу. Одним словом, бабушкин рассказ меня не образумил, и я продолжал заниматься своим делом: хищением государственного добра на благо семьи. Но теперь, проезжая мимо здания церкви, я испытывал одновременно и благоговейный трепет перед его красотой и страх от услышанного рассказа.
 
       Спустя некоторое время с бабушкой произошел трагический случай, за который я долгие годы винил себя.  Как-то утром она готовила после молитвы завтрак для всей семьи, а я устроился рисовать цветными карандашами в комнате на кровати. На рисунке я изобразил всю свою семью: маму, деда, бабушку, крестную и себя. Бабушка крутилась по хозяйству на кухне, дедушка по ее просьбе в прихожей, раскрыв люк погреба, что-то доставал. Закончив рисунок, я позвал бабушку на него посмотреть,  и она, радостно откликнувшись, поспешила ко мне. Дальше был глухой стук и стон, такой тяжелый, что у меня внутри все сжалось. Бабушка через прихожую побежала ко мне и упала в незакрытый погреб. От боли она даже не могла дышать и только стонала еле-еле. На ее лице было невероятное страдание, и мне было ее так жалко, что я не мог удержаться от слез. Подбежав к ней, я горько плакал и размазывал слезы по щекам. Кричал: «Прости меня! Прости меня, бабушка. Это я виноват, что ты упала в эту яму». Потом ее увезли в больницу, и я страшно тосковал по ней. Оказалось, что при падении бабушка сломала  ребра, и впоследствии у нее на спине образовался горб. Я не помню, сколько она пролежала в больнице, но до конца срока лечения она не осталась, потому что ей было жалко нас. Дедушка частенько пил, крестная была слепой, а я, хоть и смышленый, но совсем маленьким был в тот момент. Когда она вернулась домой, я очень обрадовался, не отходил от нее ни на шаг, во всем старался помочь и всегда считал себя виноватым в этой трагедии и ее болезни. Она никогда меня не упрекала и ту историю не вспоминала, никого не винила и только говорила, что на все Божья воля. Во время ее отсутствия дедушка взял домашние заботы на себя и прошел этот путь достойно, хотя в повседневной жизни его практически не было в доме видно и  слышно. Бабушка была ему очень благодарна, что он ее не подвел и все по хозяйству в ее отсутствие делал сам. И еще один момент в ее характере оставил мне памятку на всю жизнь. Она никогда не пила спиртное, не курила и не бранилась матом. Но порой, когда дедушка доводил ее своими пьянками, то могла, как говорится, спустить Полкана по полной программе. Тогда я  удивлялся увиденной разнице, но  понимал, как ей было тяжело.

                Родня.
                80 – е годы

       Дети бабушки, мои дядьки и тетки взрослели и разлетались из родительского гнезда. После смерти дорогих моему сердцу бабушки и дедушки судьба многих  родственников  мне до сих пор неизвестна. Мы никогда не переписывались и не общались. Они жили своей жизнью, и им была безразлична моя судьба. И все-таки о некоторых из них я хочу рассказать. Старшую сестру моей мамы звали Раиса. Жила она на Крайнем Севере в поселке Уренгой Ямало-ненецкого автономного округа, где мы  впоследствии с мамой и оказались. Раиса жила на Севере много лет. Там она познакомилась с Виктором Потаповым  и вышла за него замуж. Виктор  служил пилотом вертолета в местном аэропорту. Зарплаты в те годы на Севере  были большие, и жили они с Раисой ни в чем себе не отказывая. Иногда они приезжали в гости к бабушке в Узловую и отдыхали у нас со своими детьми. Не знаю, что стало причиной тяжелого психического заболевания Виктора, но он сошел с ума и умер в городе Узловая. Раиса после смерти мужа сильно запила, хотя всегда была ярой противницей спиртного. А их дочь и моя двоюродная сестра Светлана, когда выросла, вышла замуж, уехала в Вологодскую область, поселок Шексна, и стала  там работать учительницей.
 
          Вторая сестра моей матери,  Нина, жила на Камчатке, работая водителем такси. Несмотря на то, что человеком она была жестким, с мужским характером, она была очень доброй и по мере возможности всегда старалась помочь моей маме. Особенно она поддерживала нас, когда мы переехали на Север и переживали очень сложные времена. Тетя Нина присылала нам коробками красную икру, крабов и другие морские деликатесы для продажи. Ее сыновья, Сергей и Владик, закончили мореходку  и ходили в заграничное плавание. Это все, что я о них знаю. Дальнейшая судьба  этой семьи много лет мне неизвестна. Впрочем, как и они, наверное, обо мне ничего не знают. Изредка всплывают только картинки из детства, на которых мы запечатлены как дети, которые играли вместе.

         Дядя Толя. Для меня он в детстве был самым мужественным и отважным человеком, хотя он и жена его Татьяна любили крепко выпить. Несмотря на это обстоятельство, своей  дочери Леночке они дали очень хорошее образование. Она знала несколько языков и  впоследствии вышла замуж за известного спортсмена. Лена была девочкой умной, начитанной и очень самостоятельной. По последней, дошедшей до меня информации  она работала в администрации города Лабытнанги. Одним из моих детских воспоминаний было то, что Лена часто скандалила со своим братом Игорем, будучи еще девочкой. Но я никогда не влезал  в их отношения, так как у меня самого была жизнь, насыщенная разными событиями и переживаниями. Я ни с кем ими  не делился, а хранил в себе.

                Игорь.

        Я уже рассказывал об Игоре, моем двоюродном брате, которого я очень уважал и любил. Но о нем я хочу рассказать  отдельно, так как в моей жизни он сыграл особенную роль. Как я уже говорил, Игорь был очень похож на своего отца. У него был твердый, мужественный  характер и свои взгляды на жизнь. Он очень любил музыку и автомобили. На отцовской машине, будучи подростком, он ездил отлично, и что мне особенно нравилось, так это стиль его вождения, резкий и классный. А еще он любил рисовать. Он все время рисовал автомобили будущего. Таких машин, которые были на его рисунках, тогда и в помине не было, а через тридцать лет я увидел их  на улицах Санкт-Петербурга. Как же он мог это угадать, для меня до сих пор остается неясным. Я помню, как Игорь мне говорил: «Вот посмотришь, Виталь (так он меня называл). Ты еще эти машины увидишь. Они именно такими и будут!» Я не спорил со своим старшим братом, так как верил ему, очень уважал его и гордился им. В тот момент я думал, что ему виднее, и оказалось, что это были пророческие рисунки из будущего.
 
         Я любил бывать везде с Игорем. Так как он был старше меня, мне было интересно все, что он делал и говорил. Я рос без отца и, конечно, мне было интересно общаться со взрослыми парнями и учиться тому, как должен вести себя мальчишка. Я старался ничего не пропустить и во всем подражать брату и его друзьям. Став взрослыми, мы как то с ним потерялись, и лишь спустя много лет я нашел его телефон и созвонился с ним. Он был в больших проблемах, жил с женой в городе Лабытнанги и уже имел условный срок за наркотики. Поговорив по телефону, мы договорились встретиться, но ничего не получилось. Как его жизнь захватила власть наркотиков, я не знаю, но всегда понимал, что они никого до добра не доводили.  Человек очень быстро разрушался как физически, так и духовно, погибая как личность. Сейчас местонахождение моего брата мне неизвестно. Отец его, дядя Толя, как я позже узнал, скончался от цирроза печени, потому что последние годы своей жизни  пил не переставая. После  смерти мужа его жена совсем опустилась, без меры употребляя алкоголь, и о ее судьбе мне так же ничего не известно.

                Юрий.

        Хочу рассказать еще об одном человеке, который был моим дядей. Звали его Юрий. Это, пожалуй, был единственный человек в нашей семье, образ жизни которого  очень отличался от судьбы всего нашего семейства. Юра был средним из восьми детей моей бабушки. Он жил с нами, но его практически никогда не было дома. Он приезжал ненадолго, а потом куда-то исчезал на годы. Ребенком я, конечно, ничего не понимал, что происходит, но однажды, наблюдая за действиями бабушки, я задал ей вопрос, куда она в таком количестве собирает чай, конфеты, жарит блины и сушит сухари.  Она в простоте душевной ответила, что едет на свидание к Юрию. Я спросил, на какое свидание, а она ответила на тюремное, так как он находится в тюрьме и она едет на «побывку» с ним. Я попросился поехать с ней, а она категорически отказала мне: «Даже не думай. Еще чего не хватало». Она уезжала с утра и возвращалась домой к вечеру усталая, измученная и, как мне казалось, истерзанная. В эти моменты я даже не подходил к ней и остерегался о чем-либо спрашивать, так как видел ее плохое состояние. Это сейчас я понимаю и то не до конца материнское сердце, полное страданий и ужаса о том, что ее любимый сын выбрал дурной путь вора и тюремщика. Я видел, как она страдала вместе с ним. И, конечно же, как любящая мать, от него не отрекалась, поддерживала его и часто посылала ему письма. К слову сказать, человеком она была неграмотным, посему письма ей писал каждый раз под диктовку кто-нибудь. Много лет бабушка не оставляла Юрия, ездила к нему на свидания, собирала и передавала ему вещи. А он, освобождаясь от назначенного ему судом наказания, возвращался домой и опять принимался за  свое. Он никогда в  жизни не работал, всегда пил, воровал, грабил и обижал свою маму, мою бабушку. А она все терпела, никому не говорила о своей боли, сносила крест свой терпеливо и все надеялась, что Юрий возьмется за ум и начнет жить другой жизнью. Но все ее добрые пожелания оказывались напрасными. Он  продолжал жить своей никчемной, злой, жестокой, никому не нужной  жизнью. Помню один случай, когда мне было лет десять, я приехал к бабушке погостить из Уренгоя, а дядя Юра, освободившись в очередной раз, привел в дом своих друзей уголовников и устроил пьяную вечеринку. Вели они себя безобразно. Ругались матом, и на своем тюремном языке о чем-то скандалили. А бабушка, как прислуга, подавала им  то одно, то другое. Я, смотря на все это, вошел в комнату и громко произнес, обращаясь к дядьке: «Ты зачем над своей мамой так издеваешься?» В комнате наступила полная тишина, пьяные люди смотрели друг на друга, не понимая, кто произнес эти слова, а Юрий повернулся ко мне и что-то на жаргоне мне ответил.  Что-то вроде того: «Ты что, пацан, рамсы попутал? Ты кому это сказал?» Я не смущаясь, ответил, что ему и его друзьям. Страха не было, а внутри все кипело от негодования. Юрий бросился на меня. И быть мне избитым, но  бабушка бросилась меня защищать. Дядька остановился и, глядя на меня полупьяными глазами, хриплым голосом произнес: «Повезло тебе, что ты еще пацан. Ничего ты не соображаешь. Теперь ты понял, кто здесь главный?» А я ему в ответ: «Вот я вырасту, и мы с тобой поговорим по-мужски, и ты мне за бабушку ответишь». В этот момент сидящие за столом мужики рассмеялись и больше на меня внимания не обращали, но почти сразу все разошлись. Я в тот вечер долго думал о том, что, когда я стану взрослым, обязательно  отомщу дядьке за этот разговор. Вскоре Юрия опять посадили, и он вернулся в свои обычные места, где, как я считал, таким, как он, и надо пребывать, чтобы не обижали хороших людей. Посадили его за  крупную кражу, но перед этим он успел еще погулять, покуражиться и дома больше не появлялся, потому что находился в розыске. Семья стала жить спокойно, и лишь бабушка тревожилась о своем непутевом сыне, ведь она была его мамой, которая носила его под сердцем, родила его, растила, одевала и кормила. Но мне это было еще не понять. Потому что я считал, что  правильно его Боженька наказывает. Долго во мне жили обиды за то зло, которое он причинил бабушке, и я хотел ему отомстить. В моей голове не укладывалось, за что бабушка его любит. Как можно любить того, кто не  приносит никакой пользы?  От него одни проблемы.  Живет только для себя. Людей ненавидит. Доброго слова от него не услышишь. Я судил его в своей детской душе и сердце. Я считал его ничтожеством.  А спустя годы, повзрослев, стал таким же, как он. И, несмотря на это, я не видел в нем человека, а видел только  его поступки. Потому что я любил бабушку и не понимал, как можно обижать того, кто тебя безгранично любит.  Я был уверен, что бесконечно прав в своих суждениях об этом негодном человеке. Когда его в очередной раз арестовали, я был на седьмом небе от радости, что этот негодяй будет сидеть. И даже пошел с бабушкой на суд, чтобы увидеть его несчастный вид, когда пришла повестка о назначении судебного заседания. Когда мы пришли в суд, там никого не было, кроме нас. Когда Юрия завели, я смотрел на него и пытался понять, о чем он думает. Но ничего, кроме пустоты в глазах  уставшего от всего человека,  я не увидел. Я подумал в тот момент: «Ты же такой смелый был, когда издевался над бабушкой. Где же твоя радость? И где же сейчас твои друзья, которые были тебе дороже всего на свете? Где они все? Их нет!  И только одна мама, с которой ты безобразно обращался, только она  пришла к тебе, чтобы сказать, как  тебя  любит. Не из-за того, что такой ничтожный и жалкий, такой беспомощный, хороший или плохой человек.  А только потому, что ты сын, который всегда живет в материнском сердце, как самый драгоценный человек для нее на земле». Дали Юрию тогда четыре года. И больше я его уже никогда не видел. Потом, как мне рассказывали, он в очередной раз освободился и начал все из дома пропивать, в том числе и бабушкину драгоценную швейную машинку.  Когда его посадили последним сроком, он тяжело заболел туберкулезом и умер в тюрьме.

                Галя.

     Галя была моей родной тетей и крестной, когда меня крестили в православной церкви. Родилась она в Узловой, там и жила. В восемь лет по необъяснимым причинам она ослепла, и врачи сказали, что это безнадежно и лечению не подлежит. Так и прожила она всю свою  жизнь слепой. Я ее очень жалел, так как считал очень несчастным человеком, которому не доступны цвета и свет окружающего нас мира. Жизнь Гали в полной темноте была очень скудной. По мере возможностей бабушка и другие родственники окружали ее заботой, дарили вещи и даже цветы и пытались скрасить ее одинокие дни. Она очень любила слушать радио. Могла часами стоять около него, вслушиваясь в каждое слово дикторов и ведущих. Очень любила, когда я что-нибудь пел. Ей нравилось играть и разговаривать со мной. А я старался помогать ей, когда она что-нибудь делала. Став взрослее, она взяла на дом работу, с которой могла справляться в своем безнадежном состоянии. Делала мебельные гвоздики на специальном станке, который ей дал работодатель, и упаковывала их в коробочки. Несмотря на свою физическую беспомощность, она старалась оставаться радостной и по-детски веселой. Складывалось впечатление, что, ослепнув, она осталась в душе маленькой девочкой, какой помнила себя, когда еще видела этот мир своими глазами. Конечно, были ситуации, когда ее пытались обижать во дворе. Она выходила на улицу, стояла и дышала свежим воздухом. Соседские дети бросали в нее камушки. Да и я, пользуясь тем, что она не видит, иногда подшучивал над ней. Но делал я это, любя ее нежно, так, чтобы она не обижалась. Когда Галя повзрослела, она познакомилась с мужчиной - инвалидом. У них завязались сначала дружеские отношения, а затем переросли в чувства, и нашу Галю увезли в город Ревда, Свердловской области. Повез ее в новую семью дедушка. Но Галино счастье продлилось недолго. Она, конечно, как все  девушки мечтала о семейном счастье, любимом человеке, муже, чтобы он оберегал ее и ухаживал за ней. Но стоило ей только остаться один на один со своим избранником, она очень быстро поняла, что сказка закончилась. После того, как ее оставили в новой семье, новоиспеченный муж стал ее побивать, издеваться над ней и выгонять из дома. Похудевшая и молчаливая, она вернулась домой. До конца своих дней она осталась раненой и душевно больной после перенесенных истязаний. Но конец ее  жизни был еще более ужасен, чем все, что с ней происходило до этого. В то время, когда мы с мамой уже жили на Крайнем Севере, произошло то, что оставило в моем сердце очень глубокую, незаживающую рану. Когда умерли мои бабушка и дедушка, Галя осталась в квартире совсем одна. Нашлись люди, которые взяли на себя за определенную оплату обязательства ухаживать за слепой женщиной, не обижать и помогать ей во всем. Родственники им  поверили. Но лицемерие и жажда наживы не заставили себя долго ждать. После ее смерти мы узнали, что «опекуны» издевались над ней, били и отбирали всю пенсию по инвалидности. Она не могла самостоятельно мыться, и у нее завелись вши. Тогда «добродетели» обезумели вконец. Они бросили ей на пол матрац и в чашку у изголовья кидали еду. Голову ей обрили наголо. Квартиру стали посещать толпы неизвестных людей. Не обошлось без уголовников. Что пережила несчастная женщина, известно одному Богу. Недолго прожив в таких условиях, она не выдержала истязаний и умерла в грязи от голода, боли  и унижений.
В это время я отбывал очередной срок и когда освободился, мать мне все это рассказала. Я был в бешенстве, и единственным  желанием  у меня было: мстить. Я постоянно представлял в мельчайших подробностях, что буду делать с этими людьми, но мама сказала, что на том месте, где была их квартира, больше ничего нет, и этих людей  найти невозможно. Может быть, она сказала правду, а может, и нет. Знаю только одно. Мама и Галина были родными сестрами, и я видел, как мама переживала за произошедшее. И, конечно, она понимала, что если я поеду в Узловую, то меня  она больше никогда не увидит. А я в очередной раз узнал, что мир полон подонков, которым недоступно понимание того, что такое милосердие и доброта.

                Уренгой.

       В 1980 году мои родители развелись. У мамы произошел конфликт на  работе, и она уволилась с железной дороги, где много лет проработала проводником. После этого она уехала жить в поселок  Уренгой на Крайний Север, где жила ее сестра Раиса. Я в это время пошел в первый класс в Узловой, но проучился совсем недолго. Мама написала бабушке, чтобы меня привезли к ней жить. Для меня эта новость была неожиданной и радостной. Наконец-то я буду со своей мамой, которую я   видел очень редко до своих семи лет. Неужели мы теперь будем с ней вместе. Я был переполнен радостью и ожиданием встречи с родным человеком. Бабушке это было неприятно, потому что она меня очень любила, растила меня и хотела, чтобы я с ней был всегда рядом. Но разлука была неотвратима. А я, не замечая переживаний бабушки, радовался новому приключению  – переезду на Крайний Север. Мы с дедом полетели на самолете. Для дедушки такие путешествия доставляли невероятное удовольствие, тем более, что он любил мою маму и радовался встрече с ней. Бабушка же считала, что  она плохая мать, раз меня бросила. Дедушка же так не считал. Он всегда говорил, что если получилось так, как получилось, значит так и нужно. Он никогда никого ни в чем не винил и старался ко всем относиться одинаково. Я чувствовал своим детским сердцем, что мама моя была его любимицей, и относился он к ней особенно.  С ней единственной он был разговорчив и прост и поездку в Уренгой принял с удовольствием. Мама нас встретила радостно. Дедушка неделю погостил у нее, а потом вернулся домой. Так началась моя новая жизнь в Уренгое.

       Это был маленький поселок в пятьдесят домов. И еще был старый, со всевозможными пристройками поселок, состоящий из вагончиков, в которых жили люди. Меня приводило в восторг, что в поселке было много собак: от дворняжек до охотничьих лаек. Последние представляли здесь особую ценность, потому что в поселке многие мужчины промышляли охотой. Лайки были умными, преданными, ласковыми  собаками. Стоял наш поселок в устье реки Пур. Это была спокойная широкая река с темной и таинственной водой. В поселке проживало около трех тысяч человек. Был он в восьмидесятые годы молодым и веселым. Со всех сторон поселок окружали густые леса, и, как мне тогда казалось, были они таинственные и могущественные. В те далекие годы в них водилось много всякого зверья и птиц. Волки, медведи, зайцы, лисы, песцы, глухари и олени наполняли леса и становились добычей местных охотников. Охота и рыбалка  и были теми единственными  развлечениями, которые были доступны местным жителям поселка. Школа, в которой я учился, была единственной в районе. Жили мы с мамой в общежитии. Как сейчас помню номер тридцать один. Это была густо заселенная малосемейка, со всеми вытекающими из этого удобствами. Размер нашей комнаты составлял девять квадратных метров. Эту небольшую каморку мама поделила на три части. Спальное помещение, где с трудом помещались две кровати, раскладной стол, самодельный шкаф для вещей и три стула. На подвесной полке разместился телевизор «Рассвет». Под кроватями стояли два чемодана, в которых помещалось все наше добро. За перегородкой была «кухня». Там стоял старенький, скрипучий холодильник «Бирюса», небольшой самодельный столик, заваленный всякой посудой и наше сокровище, печь – плита с символичным названием «Мечта». Ее мама берегла и любила, так как любила готовить. Сверху на плите стояло две мощных конфорки, а снизу печь, в которой можно было печь хлеб и пироги. Возле входа в наше жилье было приколочено несколько вешалок под верхнюю одежду, и здесь, же за перегородкой, стоял ящик для картошки и разных заготовок на зиму. Туалета в общежитии не было, поэтому все «прелести» повседневной жизни проходили на улице в помещении без дверей. По зимним северным сугробам ходить туда было не очень удобно, и жители нашей общаги, предусмотрительно запасались ведрами с крышкой, чтобы не было никаких запахов. Умывальник был общий для всех квартирантов двухэтажной коммуналки, и по утрам  к ней выстраивались длинные очереди, потому что жильцов всех здесь проживало человек семьдесят. Так что скучать не приходилось. В комнатах и коридорах было всегда весело и шумно. В общежитии стоял вечный шум   смеха, ругани, пьяных драк, разговоров, хозяйственных работ  и музыки. А так, в принципе, все разделяли одну судьбу, помогая друг другу, выживая в суровых и сложных условиях крайнего Севера. Кто-то жил лучше, кто-то похуже, в зависимости от того, какая у кого была работа. Мама моя работала долгое время на стройке штукатуром-маляром и дослужилась до бригадира малярного цеха. Отца у меня не было, и мама, как могла, воспитывала меня одна. Изредка она в кого-нибудь влюблялась, но в скором времени разочаровывалась в человеке, и мы опять оставались одни. Мама  хотела счастья, как любая женщина, но, видимо,  ее  счастье еще не было готово, и мы жили одни.
 
      Я ходил в школу, и отношения мои с учителями и одноклассниками были  не простыми. Слишком шумным, неспокойным и искренним в своих суждениях, прямым и самодостаточным я был уже с раннего возраста. Справиться со мной не могли ни учителя, ни моя дорогая мама. Видимо, поэтому в самом раннем возрасте я уже познакомился с милицией.
 
       Мне было семь лет. В центре Уренгоя, недалеко от нашего общежития, была построена большая горка, на которой зимой катались все: и дети, и взрослые. Санок у меня не было, и я отправился в недалеко расположенный детский садик на разведку. Детей туда привозили на санках, которые  оставляли  возле порога. Я взял одни из них на время покататься, чтобы потом вернуть. Ничего плохого я в этом не видел. И все было бы хорошо, но когда я возвратился поставить санки на место, был задержан  их хозяевами. На вопрос, зачем я их взял, я ответил, что взял только покататься. И добавил: «Вам жалко что ли? Я же вернул их».   Меня  повели под белы рученьки в участок. Милиция находилась рядом, сразу за детским садиком, дошли мы быстро, и, признаюсь честно, я испугался. Испугался не столько милиции, а что мне придется отвечать за этот поступок перед мамой. Конечно,  ее сразу пригласили. Она прибежала взволнованная и бледная,  перед всеми извинилась и увела меня домой. В семь лет меня поставили на учет как воришку, а дома я был наказан  по полной программе. После процедуры наказания я был весь полосатый, как зебра. В этих случаях чаще всего применялся  шнур от кипятильника. Скажу тем, кто не в курсе, что это очень больная процедура. Ну и, конечно, после этого я долго стоял в углу, пока не был помилован сердечной милостью мамы. Иногда эти наказания затягивались надолго, пока мне не разрешали выйти из угла. Впрочем, что заслуживал, то и получал. Но себя я всегда считал правым и поэтому сильно обижался на маму.
Стоя в углу, я вспоминал бабушку и думал о том, что она бы меня не стала так наказывать. Я был убежден, что она меня любила больше, чем мама. Никакие исправительные санкции не влияли на мое поведение, а только сильнее закаляли. Теперь я был осторожнее и осмотрительнее.  По мере моего взросления наказания становились более суровыми, но я все равно любил маму. Я знал, что виноват сам во всех своих делах, а мама, бедная, недоедая, недосыпая, изо всех своих сил тянула меня одна, заменяя мне и мать, и отца. Это сейчас, спустя много лет, я понимаю, как она была права во всем, что говорила мне, стараясь вырастить хорошего человека. Спасибо тебе, родная моя мама, за все и прости меня за  то зло, которое по своему скудоумию допустил по отношению к тебе. Ведь так меня, как ты, никто и никогда не любил. Ты всегда хранила меня в своем сердце. Ты была моим единственным и  родным человеком в самые тяжелые минуты нашей жизни.

        Когда я пошел во второй класс, мама меня отдала в музыкальную школу. На вступительных экзаменах я получил отлично, так как у меня был идеальный слух и красивый голос. Меня определили на специальность «баян». До сих пор не понимаю, почему я так не любил этот инструмент и учился  из-под палки. Наверно, потому что он  был какой-то неуклюжий и большой. Другое дело – стройная гитара. К ней у меня было особенное чувство. Это была любовь с первого взгляда. По соседству с нами в общежитии жил мужчина по имени Рим, и, глядя, как он ладно играет на своей шестиструнной гитаре, я втайне ему завидовал. При любой возможности я просил мужчину показать мне аккорды на этом замечательном инструменте  и, вернувшись домой, старался все повторять по многу раз.  С усидчивостью у меня было не очень, и поэтому поначалу мне было очень сложно, но я очень старался. В музыкальной школе дела шли далеко не лучшим образом. Моим преподавателем по классу баян был добрый, хороший, но пьющий Денис Сергеевич. Он сразу определил, что способности у меня есть, но вот желание учиться полностью отсутствует. Меня интересовала только гитара, фортепиано  и ударные инструменты. Одним словом, все, что связано с вокально–инструментальным ансамблем. Понаблюдав за мной, он как то сказал: «Давай, Виталий, так договоримся. Каждый урок, когда будешь приходить ко мне на занятия, приноси мне флакончик тройного одеколона, и я буду тебе засчитывать твои уроки и не буду тебя мучить. Так и договоримся». Я согласился и с радостью поддержал коррупцию еще в раннем возрасте. Но мне было приятно, что время занятий в школе я теперь мог использовать по своему усмотрению. Дома для отвода маминых глаз мне все равно приходилось заниматься на баяне, и я, скрипя зубами, проходил поприще долготерпения. Но Слава Богу за все. Небольшие знания, полученные мною тогда, все равно мне пригодились в будущем. А уроки сольфеджио и занятия в хоре развивали мои вокальные данные.
 
       В обычной школе все шло своим чередом. Учиться я не любил, потому что считал это неважным. Редкие предметы, которые мне нравились, были связаны только с гуманитарной наукой. История, география, биология, анатомия и немецкий язык  удостаивались чести моего присутствия, а на физкультуру и труды я бежал вприпрыжку. Очень рано я начал прогуливать уроки и болтаться в  компании  людей, оказывающих на меня дурное влияние. Здесь меня научили употреблять спиртное, курить и ругаться матом. Так я узнал, что можно  жить,  не напрягаясь и в свое удовольствие. В школе с ребятами мы лазали по карманам одноклассников, дрались, ссорились с учителями. Я стал грубо и открыто их оскорблять, вел себя вызывающе и совершенно не боялся расправы. Чем дальше, тем темнее и гуще становились тучи над моей головой.
 
          Но были в моей голове и просветления. Изредка наступали периоды затишья и размышлений. Я чувствовал, что все в моей жизни идет не так и надо остановиться и подумать, что я могу изменить. Но таких моментов было все меньше, случались они все реже, и сейчас я уже могу только сказать, что очень жаль, что я не послушал  тогда своего внутреннего голоса.  В такие периоды  с удовольствием я отправлялся в походы в лес, на рыбалку, которую  обожал. И  вдали от мирской суеты и шума вспоминалась мне бабушка и ее молитвы. Я до сих пор помню их на память. Помню, как она долго стояла на коленях каждое утро и общалась с Богом. В то время  я так далек был от Него и понимания того, зачем пришел в этот мир. И тогда меня еще не волновал вопрос, в чем же действительно главный смысл нашей жизни на земле.

       В годы моего детства вопрос получения отдельного жилья в Уренгое был практически неразрешимым. Как задача долететь от Земли до Солнца. Но после наших восьмилетних страданий в  общежитии, невероятным каким-то образом мама выхлопотала двухкомнатную квартиру со всеми удобствами.  Я помню тот вечер, когда она вернулась домой радостная и живая, прижала меня к себе и сказала: «Сынок, пошли смотреть нашу квартиру». Я, подхватив ее счастливое настроение, взял ее за руку, радостно потопал смотреть наше новое жилье, и каково было мое изумление, когда я увидел только яму, вырытую под фундамент.  Ошарашенный, я смотрел на счастливую маму, которая вся светилась, глядя в темноте на сваи, вколоченные в землю, и осторожно спросил: «Мам, ты  с ума сошла?» Но она все равно счастливо улыбалась, потому что после всего пережитого в условиях общежития понимала, что наши мучения скоро закончатся. И даже сваи в земле приносили ей уверенность в завтрашнем дне.

       Один Бог ведал, каким трудом, какими нервами и какими усилиями досталась нам эта квартира, где прожила она после ее получения тридцать лет. Мы ждали около года и невероятно счастливые переехали в новую, удобную, уютную свою квартиру. Из мебели и вещей у нас почти ничего не было, и поэтому квартира была совершенно пустой, необустроенной, но зато она была наша. Восторг мой вызывало все: и свой собственный теплый санузел, и светлая ванная комната, и большая кухня с газом и горячей водой. Мы были счастливы, что Господь нас так благословил после ужаса, который нам пришлось пережить в наших девяти метрах. На тот момент я уже закончил музыкальную школу, получил свидетельство о дополнительном образовании, и оставалось совсем немного, чтобы закончить восьмилетку. В последний год моего обучения я старался активно участвовать во всех мероприятиях школы, потому что так было надо, а не потому, что я этого страстно хотел.
       На летних каникулах меня выпроваживали в пионерские лагеря, чтобы скидывать энергию, и я мог набираться сил и здоровья. Кстати говоря, пионером я стал самым последним в классе, так как поведение мое всегда было неудовлетворительное. Но долго в пионерах я не продержался. Вылетел из организации за неуспеваемость, пропуски и постоянные конфликты. По-настоящему меня интересовала только музыка.

       Как-то мама купила магнитолу «Вега», и она стала моей постоянной спутницей и лучшим другом. Я страстно увлекался записью кассет, слушал рок и попсу, был постоянным посетителем дискотек и вел, по мнению окружающих, бесцельный образ жизни. В те годы я начал постепенно втягиваться в криминальные дела и заниматься спортом. Хоккей я любил с детства, но вскоре его оставил, так как понял, что это не мое. Работа в команде была для меня неудобной и связывала по рукам и ногам. Я всегда был одиночкой. Меня интересовало все, что было связано с боевыми искусствами, борьбой и драками, где я мог проявиться как настоящий мужчина. И наконец-то в  доме появилась моя собственная гитара. Была она куплена за шестнадцать рублей (тогда это были огромные деньги),  и я играл на ней постоянно, но не очень хорошо. Меня не  расстраивало, что мои музыкальные способности были не развиты, потому что всегда мог себя занять чем - то другим. А вокруг кипела и втягивала  в разные приключения обыденная жизнь. Меня окружал мир страстей, похоти, блуда, суеты и пьянства. На тот момент я был еще молод и глуп, чтобы предвидеть все последствия происходящего со мной и моими друзьями, а беда неминуемо приближалась к нашему дому.

        Мама не чаяла во мне души, баловала вещами и в своей такой ненасытимой материнской любви желала дать мне все самое лучшее. Вкладывала в достижение целей все свои  связи и средства, для того чтобы я мог стать человеком с большой буквы, и она стала бы мною гордиться. К моему совершеннолетию она уже  распланировала всю мою жизнь и разложила ее по полочкам: где я буду учиться, кем работать, на ком женюсь и т.д. Согласно ее плану, мне предстояло закончить культпросвет училище в городе Салехард,  занять пост директора Дома культуры «Маяк» вместо пенсионерки Веры Григорьевны Солдатовой (маминой подруги). Ведь через четыре года она собиралась уходить на пенсию, и я должен был ее заменить. Далее, я должен был поступить в музыкальную консерваторию в Москве и закончить ее заочно. Далее мне должны были открыться перспективы  работы во всех направлениях нашей необъятной страны. Все знакомые уже были предупреждены, вопросы решены, и маме думалось, что все это вполне реально. Я знал, что она  меня любит, плохого не желает и будет добиваться своего неотступно. Мотивы ее действий были вполне оправданны.

       За что бы ни брался в творческом плане, где бы ни появлялся в качестве исполнителя, я пользовался невероятным успехом. Я не понимал, почему на мои выступления была такая реакция, но мне это нравилось. Результат после каждого выхода моего на сцену был всегда один и тот же: зал бурно аплодировал и вставал после того, как я завершал петь. Люди реагировали на меня странно, и из меня начали творить «звезду», а проще говоря, кумира. Тогда я, смазливый и талантливый парень,  не понимал самого главного, что единственным кумиром в нашей жизни должен быть только Иисус Христос и только Он достоин Славы и Поклонения. Обо мне стали писать газеты Крайнего Севера, за моей спиной шушукались поклонники, восхищенно провожали глазами девчонки,  мне делали комплименты и громко выражали свой восторг. Я много выступал и участвовал в музыкальных фестивалях. Стремительно становился дипломантом и лауреатом различных конкурсов. Я воспринимал это все как должное и никогда не ставил свои победы  во главу угла своей жизни. Тогда в юношеской голове царил хаос, но иногда я вспоминал бабушку и понимал, что все, что со мной происходит, не самое важное в  жизни. Перед глазами вставали те утренние часы, когда она часами стояла на коленях. И для нее ничего важнее общения с Богом не было.
 
       Мама не оставляла надежд на то, что я стану знаменитым. Несмотря на мои проделки и полное отсутствие желания учиться, она верила, что у меня все получится. Я же так сомневался в себе и во всех этих замыслах. Я не хочу в этой книге описывать все в подробностях. Есть только одна причина, почему я взялся за нее. Я должен рассказать читателю о том, какой невероятный,  жестокий, тяжелый, страшный  путь мне пришлось пройти, чтобы наконец-то упасть обессиленным, истерзанным и уставшим к ногам Христа.
Слава Богу за мою бабушку. Иногда мне кажется, что только ее молитвы спасли меня от смерти. Я знаю, что они не остались неуслышанными и бесплодными. Я заплатил за свое непослушание, гордыню и глухоту к голосу Бога очень высокую цену.  Какую? Я расскажу Вам далее.
А пока мама продолжала действовать, чтобы воплотить свой грандиозный план в жизнь по поводу моего будущего. Это было начало нового, совершенно незнакомого мне пути, полного самостоятельности, разгула, вседозволенности, пьянства и преступлений. И в то же время мне всегда предлагался выбор пути добра, света, от которых я отказался и на долгие годы. В юности я выбрал грех, грязь и дружбу со злом, которые ведут в смерть.

                Глава 5

                Культпросвет училище

      Когда я закончил восьмилетку, мы с мамой поехали поступать в Салехардское межокружное училище культуры и искусства имени Леонида Лапцуя.  Предстояли вступительные экзамены, но, если честно, мне было не до того. Был август месяц, стояла очень хорошая погода, и меня тянуло отдыхать и заниматься своими делами, а не тратить драгоценное время на учебу. Помню, мы зашли в кабинет для сдачи вступительных  экзаменов, и настроение у меня сразу же испортилось.  Я бы не сказал, что  благополучно  прошел испытания, но, к своему удивлению,  я поступил на отделение «режиссура». А  мечтал я о другом. Я хотел  заниматься вокально-инструментальной музыкой, но такого отделения в  этом училище не было. Мама хотела, чтобы я в любом случае продолжал учебу, и мне пришлось остаться в Салехарде. С самого начала я подавал преподавателям большие надежды. Игорь Матвеевич Манаенко души во мне не чаял, называл самородком и радовался, что я учился в его группе. Прошло всего несколько месяцев, а мне уже предложили играть в новогоднем спектакле в окружном Доме культуры народов Севера. Училищу доверили поставить новогоднюю сказку. Она прошла с большим успехом. Все каникулы мы ежедневно играли по несколько спектаклей. Игорь Матвеевич видел во мне большие таланты, хотя я считал, что он ошибается и часто спрашивал себя: «А зачем мне это надо?» Внутри шла постоянная борьба. Я не понимал дальнейшего своего пути, назначения данной специальности. Не видел я своего применения ни в театре, ни в кино. Мне хотелось заниматься музыкой. Это было мое основное желание. Мама мне старалась во всем помогать: высылала деньги, писала  ободряющие письма и регулярно отправляла посылки, в которых было все необходимое. В общежитии  вместе со мной проживало много парней и девчонок. Было  шумно и весело.  Студенческая жизнь бурлила со всеми вытекающими из этого последствиями. Но мне было неинтересно общение со студентами. Я держался особняком. У меня в комнате был свой телевизор «Сапфир», очень удобный по своей мобильности для любого переезда. В 1989 году для студента- первокурсника  это была настоящая роскошь. Даже старшекурсники могли максимум на что рассчитывать, так это только на дешевенький магнитофон. Я часто валялся на кровати,  смотрел кино и развлекательные программы.

       В нашем училище был буфет, где продавались всевозможные сладости и пирожки. Здесь можно было между уроками выпить чаю. Один из студентов однажды предложил мне «хлопнуть» этот буфет. Сейчас я даже имени его не вспомню.  Деньги у меня всегда водились, я ни в чем не нуждался, но  согласился на эту авантюру. Захватил ребяческий азарт, хотелось приключений. Я придумал план, как мы обойдем вахту, чтобы остаться незамеченными для сторожа. Сначала мы должны были сделать вид, что  вышли из училища, затем тихонько вернуться, на четвереньках проползти мимо вахты и на цыпочках пройти в другое помещение. Так мы и сделали. На двери буфета висел замок - «контролька». Легко, гвоздиком мы его открыли и оказались внутри буфета. Денег в кассе не оказалось, и мы забрали с полки блок сигарет «Родопи», спички и немного сладостей. Благополучно пройдя тем же путем, мы  вернулись в общежитие. Я немного расстроился из-за того, что денег в кассе не оказалось, и начал раздавать налево и направо  все то, что нам удалось добыть. Особо мы не скрывали ото всех, откуда у нас такое «богатство» и чувствовали себя героями. На следующий день кто-то из студентов рассказал администрации о том, что произошло в буфете и кто являлся  инициатором кражи. Меня вызвали к директору училища Скакалину и поставили перед выбором: или я ухожу добровольно, подписывая обходной лист, или руководство вызывает милицию и привлекает меня к уголовной ответственности по 144 статье (кража). Проблем с милицией я иметь не хотел, учеба мне не нравилась, и я выбрал первый вариант.

       Я переживал только о том, что скажет мама. Вернув остатки награбленного администрации училища, я быстро собрал свои вещи и отправился на остановку общественного транспорта. Телевизор я оставил ребятам, за что впоследствии мне сильно «всыпала» мама. Но уезжал я без капли сожаления. Мне нужно было доехать до аэропорта и купить билет на самолет. Неожиданно у остановки, где я пристроился на скамейке в ожидании автобуса,  тормознула «шестерка», и из нее стремительно выскочил декан и мой преподаватель Игорь Матвеевич. В училище его все уважали и любили. Он был мужчиной видным, высоким и очень серьезным. Благодаря своим профессиональным и человеческим качествам, по слухам,  у него было много связей, в том числе и в Москве. Он предлагал мне остаться, обещал все уладить, но я уже тогда принял твердое решение и не поддавался на его уговоры. И тогда он  сказал: «Ты мне нужен! Ты очень талантливый человек! Из тебя выйдет прекрасный актер и режиссер. Ты что, хочешь сломать себе жизнь?» На что я, юный упрямец, ответил: «При всем уважении к Вам, Игорь Матвеевич, я не могу изменить своего решения. После того что случилось, я не хочу, чтобы на меня косо смотрели и тыкали при случае каждый раз, что я вор. Пойду работать и буду жить, как все нормальные люди». Он предложил мне вернуться на следующий год, на что я ответил, что вряд ли воспользуюсь его предложением, даже если меня обратно примут без экзаменов. Он выглядел очень расстроенным. Мы тепло попрощались, и я поехал в аэропорт.

       На душе у меня было радостно, и я чувствовал себя свободным человеком. Дома  ждал неприятный разговор с мамой. Правду я сказать ей не мог, чтобы не расстраивать, и просто объяснил мое возвращение нежеланием учиться. Я был уже взрослым парнем, и мама не могла меня ни побить, ни в угол поставить. Она только и могла сказать, что раз я принял такое  решение, то теперь  должен устраиваться на работу и самостоятельно обеспечивать свою жизнь. Я верил, что смогу встать на ноги и помогать ей и без образования. Тогда я уже думал о своей семье, верил, что она у меня обязательно появится, и я буду жить как все люди.  Тогда я и не подозревал, какие испытания меня ждут впереди.

                Глава 6.

                Работа и первые суды.

      После  незадавшейся  учебы в Салехарде,  вернувшись в  Уренгой, я  стал устраивать свою жизнь. И несмотря на то что мама была на меня еще сердита, она помогала мне. С ее помощью я устроился в дорожно- строительное управление. Меня взяли на склад подсобным рабочим, где мама работала сторожем. В мои обязанности входило раскладывать по коробкам спецодежду и продукты питания. Работа была несложной, и я легко справлялся. Первый месяц  присматривался к тому, что вокруг происходило, а потом начал воровать, списывая по документам товар и продавая его на сторону. Таким образом, я наживался, не задумываясь о последствиях. Но сколько веревочке ни виться, а конец моим грязным делишкам пришел. Я был пойман на очередной краже, и вновь мне удалось избежать наказания. Меня попросили уволиться, что я с радостью и сделал. Склад и рутина мне страшно надоели, я не видел никаких перспектив и скучал. В следующий раз, уже не слушая маму, я самостоятельно устроился на  участок специальной техники, который обслуживал буровые нефтяных скважин. Работали мы по восемь часов и зарабатывали неплохо, но тут грянули лихие девяностые. Три года я выполнял обязанности слесаря по ремонту и обслуживанию машин, справлялся хорошо и дослужился до должности автослесаря второго разряда. Мне нравилось пробовать свои силы в разных направлениях, и я освоил дополнительно профессию сварщика и токарное дело. Молодой энергии было хоть отбавляй, и после смены я направлялся в спортзал, который находился при предприятии. Занятия спортом не мешали мне и моим коллегам   выпивать и курить  травку. В результате наших «посиделок» возникали конфликты, драки, в которых, конечно, участвовал и я.

     Осенью на предприятие привозили на грузовиках недорогие овощи, и мы закупали их с запасом, кто сколько мог унести. Я старался брать всего побольше, чтобы задобрить маму и чтобы мы зимой не знали нужды в картошке, моркови, капусте. Несмотря на то что все шло ровно, в мою горячую голову стали приходить мысли о том, что можно иметь все, что мне хочется, и не вкалывать каждый день в грязной спецовке по восемь часов. Беспорядки в стране набирали обороты. Криминал начал «расцветать» и давать свои результаты. За различные преступления одного за другим начали отлавливать и сажать в тюрьму молодых ребят нашего поселка. Меня это не пугало, а наоборот, подогревало интерес. «Легкие» деньги – вот о чем я начал мечтать, глядя, как они просто достаются моим знакомым. Я присматривался к тому, кто и чем занимается, к какой компании  можно прибиться. Время шло, и в 1991 году я «схлопотал» первую судимость по статье 206, части третьей и статьи 218 части первой Уголовного кодекса  РФ. Мне исполнилось шестнадцать лет. Ситуация произошла самым банальным образом. На дискотеке в местном клубе из-за девушки я повздорил с парнем и подстрелил его из самодельного пистолета. Благополучно я покинул место преступления и спокойно вернулся  домой, по дороге скинув пистолет. Ссора происходила на глазах у всех присутствующих на дискотеке, и, конечно, утром  за мной приехала милиция Меня забрали в КПЗ (камеру предварительного заключения). Началось расследование, и я понимал, что мне грозит срок. Но на допросе я понял, что оружие, из которого я стрелял, так  не нашли, и начал от всего отказываться:
–  Делов не знаю ни про какое оружие и точка.

        Но как в таких случаях бывает, нашлись свидетели произошедшего, и мне пришлось признаться.  Так как я был несовершеннолетним, в суде присутствовала мама и представители организации, в которой я работал. Прокурор запросил мне семь лет лишения свободы, что меня не обрадовало  и, как показала жизнь, ничему не научило. Мама наняла адвоката, но милиция тогда уже хорошо знала про все мои подвиги и о том, что я паренек неуправляемый,  и очень хотела меня засадить, перечисляя в суде как контраргумент  все мои «достоинства».  Я до сих пор плохо понимаю всю степень ответственности адвокатов перед своими клиентами, но уже тогда я отчетливо понимал, что за все отвечает серебро. Мама заплатила  большую сумму денег за то, чтобы меня не лишили свободы. Руководители  предприятия, где я работал, взяли меня на поруки. Суд присудил мне условно два года исправительных работ с удержанием двадцати  процентов от зарплаты в счет государства.  Можно сказать, что я отделался легким испугом и был очень благодарен маме, что она спасла меня от тюрьмы.

        К сожалению,  о тех своих переживаниях и благодарности я быстро забыл, и в 1992 году я вновь был привлечен, теперь уже  за угон автомобиля. Предыдущий условный срок у меня еще не закончился, а я уже угнал с предприятия бензовоз, выломав ворота, и вместе с ними на капоте понесся по дороге. Как обычно, в этом и всех похожих случаях я был нетрезв, обкурен и плохо соображал, что послужило поводом для столь неосмотрительного шага. Но точно помню, какое впечатление я произвел на компанию своих друзей, когда нагрянул к ним с грохотом и довольным лицом. В их глазах я был героем. Все повторилось, как и в прошлый раз. Суд, мама, деньги, адвокат, поруки предприятия и опять два года ИТР с удержанием двадцати процентов. Но это было только начало. 

        Через несколько месяцев произошла очередная моя история. На предприятии, на котором я работал, было организовано преступное сообщество, говоря современным языком, а в простонародье – банда. Я не знаю, откуда появились люди, которые стали завозить в наш поселок наркотики. На Севере люди много зарабатывали, и логично, что нашлись те, кто сделал их заработки своим легким и постоянным доходом. Молодежь фасовала ядовитый порошок и распространяла  среди местного населения. Продавая одну партию, мы уже получали новую, доходы  увеличивались, и мы не могли остановиться. Это было уже не хулиганство, а серьезное преступление, организованное группой лиц,  и нас ожидало суровое наказание. Но жажда денег становилась все сильнее. Как и следовало ожидать, в маленьком поселке нас очень быстро выследила милиция,  и было заведено уголовное дело. По нему проходило сто два человека. Некоторых из них я даже не знал. Запахло «жареным», и самые проворные участники группировки успели «выскочить» из Уренгоя. Я остался на месте в ожидании того, что ко мне придет милиция. К слову говоря, я никогда не бегал. Не хотел прятаться и быть «в розыске». Считал, что на такое идут только слабые и трусливые люди.  В очередной раз меня вызвали к следователю Орлянкину, и я неожиданно для себя услышал следующее:
– Ну что, Виталий Александрович? Данное дело будет прекращено, так как из всех подозреваемых Вы остались один. Это мое последнее уголовное дело, и я ухожу на пенсию. Подвожу тебя  под амнистию. И те товарищи, которые убежали, пусть тебе спасибо скажут.

     Я тогда еще не понимал, что такое амнистия и какое отношение она имела ко мне, за что товарищи должны меня благодарить, но радовало меня то, что это дело было прекращено по 224 статье части третьей (старый УК).
Не знаю, как бы сложилась моя судьба, если бы меня посадили раньше, но правильных выводов я не делал. Безнаказанность приводила меня каждый раз к новым преступлениям. Я как будто играл с судьбой, испытывая удовольствие и азарт.
 
     Так, в 1993 году я вновь совершил попытку кражи государственного имущества в особо крупном размере. Мне инкриминировали 89 статью часть 3. В СССР она была подрастрельной (от пятнадцати лет и до смертной казни). Мне, конечно, в милиции гнали много жути по этому поводу, что я конкретно попал и что выход у меня только один – это смириться со своей участью. Я был спокоен, потому что знал, что времена не коммунистические, и в девяностые меня за такие дела посадят ненадолго. Меня приговорили к четырем годам условно с испытательным сроком на два года. Это произошло потому, что опять вмешалась мама, заплатив за меня в очередной раз. Она никогда не ставила меня в известность, во сколько обходится ей моя  свобода, но я понимал, что это были немалые деньги.
 
      В очередной раз, минуя тюрьму, я продолжал работать на том же предприятии, и неожиданно начальство предложило мне повысить профессиональный уровень. Видя, что я взрослею, становлюсь опытнее, мне предложили отучиться на машиниста-моториста цементировочного агрегата, что я и сделал. Я успешно сдал экзамены, отучился на трехмесячных курсах и сдал сразу на пятый разряд. После этого я был переведен в бригаду и получил в распоряжение агрегат, который надо было поставить на ноги, то есть с нуля восстановить: перебрать двигатель, насосы, поставить дополнительный двигатель.  В общем,  привести все в порядок. В течение трех месяцев мы с напарником все полностью перебрали и называли свою машину теперь не иначе, как «Ласточка наша». Работала она, как часики, и просилась на работу.
 
     Мой напарник был старше меня. Седовласый мужик, коренной северянин с грубыми мозолистыми руками относился ко мне по-доброму, как к сыну. Помню, как- то  он сказал мне:
– Ну что, Виталик! Сейчас ты увидишь, что такое буровая.
 
       Водительских прав у меня тогда еще не было, я только собирался учиться, поэтому за рулем нашей «ласточки» ездил он. Я хорошо запомнил первые промывки и цементажи скважины, продавки пластов. Мне было очень интересно, работал я с удовольствием, быстро вошел в  тему и хорошо "стартанул" как молодой специалист. Было бы все хорошо, но осенью произошло то, что опять  повернуло мою жизнь на сто восемьдесят градусов. Приехал к нам мастер по фамилии Гуляк, заслуженный работник нефтяной и газовой промышленности, и,  зайдя на мостовую, решил «поучить» нас жизни.  А у меня в это время сломался шестикубовый мерник. Я старался быстрее его отремонтировать, а Гуляк раздраженно на меня кричал и крыл меня матом за то, что я так долго вожусь. Но не на того он наехал. Для меня уже тогда не существовало никаких авторитетов. Заслуженный – перезаслуженный, мне было без разницы. Я его одернул: «Что ты на меня орешь, дятел? Иди сюда и давай здесь поговорим». По правилам техники безопасности на площадку, где я находился, во время работы никто посторонний не должен был подниматься. Я это знал и откровенно его провоцировал. Но этот человек, невзирая на все предписания, поднялся ко мне площадку,  и я сделал ему замечание. На полу лежал ключ на пятьдесят пять, он его схватил и пошел на меня с перекошенным лицом и воплями, что  я молокосос и должен заткнуться. Я был молодой и крепкий, поэтому без труда отобрал у него ключ и столкнул задиру с площадки. Что тут началось. С земли на буровую вызвали «вертушку», сообщив на «большую землю», что совершено нападение и преступник чуть не убил ветерана труда. Меня сразу отстранили от работы. Я собрал свои вещи и спокойно сидел и ждал, когда за мной придут. Через два часа прилетел вертолет, и меня повезли в Уренгой к начальнику организации Корниенко. Оказавшись в его кабинете, я выслушал от него массу упреков и крепких выражений. Он меня предупредил, что этот мастер, который «наехал» на меня на площадке, может меня запросто посадить в тюрьму и даже администрация предприятия ничем не сможет помочь. «Сколько можно твою задницу прикрывать?» – с отчаянием в голосе  сказал он, а я пытался оправдаться, потому что считал себя абсолютно правым и не знал, с кем имею дело:
– У того мужика на лбу не написано, что он из  «неприкасаемых»! 
По технике безопасности никто не должен находиться на площадке, кроме машиниста и моториста, независимо от его статуса в жизни. Меня этому учили.  А то что он хотел блеснуть чешуей перед людьми, то  не на того напал. У него допуска нет, а мы работаем под высоким давлением, и случись что, я буду отвечать за его жизнь.
Корниенко выслушал меня и сказал уже спокойно и грустно:
– Что ты понимаешь, пацан?  Он уже собаку съел на этих буровых. Одним  из первых был, кто осваивал север и бурил скважины.
И начал  мне за этого ветерана  рассказывать, но я его остановил:
– Стоп, дядя! От меня- то Вы чего хотите?
Начальник и выдал мне:
–Короче! Я не хочу проблем с ментами, садись, пиши заявление на увольнение и будь здоров!
И добавил:
– Ты его хоть не прибил там?
Я сказал, что  нет  и что он сам на меня  кинулся.
– Мало того, еще и матерился как на свою родню да еще и нарушил технику безопасности.  Его самого сажать нужно, несмотря на все его регалии. Но для меня он никто и звать его никак, и пусть скажет спасибо, что еще так слабо с ним обошелся, при других раскладах он бы попал под раздачу более серьезно.
       Долго длилась моя перепалка с Корниенко. Каждый стоял на своем.
В конце концов, он мне сказал, что я со временем пойму, кто такие начальники и с чем их едят. Спустя годы я действительно понял, что люди, занимающие руководящие посты, такие же люди, как и все, только мера ответственности за происходящее у них выше. Несмотря  на то, что я остался должен четыреста тысяч  рублей организации, в которой работал,  меня уволили. Вот так  закончилась моя трудовая деятельность. Но в ситуации, которая произошла на буровой, я считаю, что был прав на сто процентов. Вывод мой на тот момент был однозначный: большинство начальствующих мира сего пользуются своим служебным положением и  используют его в личных целях. Много позже я, став верующим человеком, понял, что нет власти не от Бога, и каждый понесет ответственность за свои поступки.
 
                Глава  7

                Служба в армии.

      В 1995 году меня вызвали по повестке в районный военкомат. При встрече начальник военкомата спросил: «Хотите ли вы, Виталий Александрович, служить в армии?»  Я ответил, что не против, но  смотря где и в каких войсках. Он открыл мое дело, нахмурившись, его полистал и говорит:
– Тут у Вас три приговора суда, и если Вы хотите попасть в элитные войска, в десант или спецназ, то  необходимо расшить дело и убрать некоторые документы.
На что я ответил
– Убирайте, я не против.
 
     Начальник при мне расшил дело, порвал демонстративно приговоры и выбросил их в урну, стоящую под столом. После чего посмотрел на меня внимательно и добавил:
–Теперь, Пронин, ждите повестки  и отправитесь в специализированные войска.
Я откланялся, как говорится, и пошел домой. Через полтора месяца мне пришла повестка о призыве в армию, и я поехал в город Тюмень, на областной сборный пункт.  Сборный пункт был  огромным. Он представлял из себя большую казарму, вместимостью около тысячи человек. Впечатляли огромные  коридоры для прохождения медкомиссии. Там мы пробыли недолго, так как  приехали «покупатели» (так называли на сборном пункте офицеров, которые приезжали за новобранцами). Нас было человек тридцать из команды номер шестьдесят три. Нас встретил старший прапорщик, одетый как десантник:  в тельняшке, берете и камуфляжной форме. Раздалась команда, и мы все собрались вокруг него. Он быстро прочел нам краткую инструкцию по передвижению. Сказал, что будет все круто, что служить мы будем в Екатеринбурге в элитных войсках, что по приезде нас встретит комфортабельный двухэтажный автобус, ну, одним словом, не служба, а настоящая сказка. Мы всему верили и слушали его, открыв рот. Никто не сомневался, что будет как-то иначе, ведь все преподносилось нам с уверенностью и именно так, как мы хотели слышать. Пока мы добирались до места назначения, два человека незаметно сошли с электрички. Я это заметил, но не придал этому никакого значения.

        В группе  я был самым активным и общительным, много шутил и подбадривал ребят. Мы сразу нашли общий язык с нашим веселым прапором и всю дорогу с ним проболтали. Ехали мы часов семь.  Под разговорчик незаметно мы подъехали к нашей станции. Вышли на перрон, построились и стали ждать наш самый крутой автобус в мире. Как можно было догадаться,  так мы и не дождались его.  Вместо него приехал обычный «газик»,  где водитель изнутри дверь открывает. На мой вопрос, что  случилось с нашим супер автобусом, прапорщик сказал:  «Не смог он приехать по причине поломки.  А вы не стесняйтесь, проходите в этот». Мы, сколько нас было, прошли в данный транспорт, который и транспортом-то трудно было назвать. В салоне находилось четыре сломанных сидения, а сзади по салону были беспорядочно разбросаны лопаты, носилки, ломы, ведра, огнетушители. В салоне стояла вонь, а нас окружал настоящий,  одним словом, «бардак». Я уже начал чувствовать,  что что - то пошло не так,  и все-таки, будучи оптимистом, не терял надежды на хороший исход нашей поездки. Нас привезли на КПП войсковой части 93557, завезли на территорию, и мы по команде бегом поднялись по лестнице на второй этаж, построились на «взлетке» и стали ждать командира роты. Пока мы ждали, я смог перекинуться словечком с ефрейтором Переладовым, который в ту пору стоял на тумбочке дневального роты,  и он поставил окончательно точку в моем понимании, где я теперь нахожусь. Я у него спросил:
– Послушай, а мы в десант прибыли, или что эта за элита такая?
На что он мне ответил пренебрежительно, откровенно шепелявя (у него не было передних зубов):
- Ты це, душара? Перепутал це шо? Добро пожаловать в стройбат! Лопата, лом, носилки — вот твоя элита на ближайшие два года.
 
     Впоследствии Переладов получит от меня по полной за то, что изначально начал со мной свысока разговаривать. Я этого никогда не любил,  и, конечно,  такие тухлые расклады с настоящим положением вещей в армии  мне не понравились с самого начала. Особенно меня заводило то, с каким удовольствием прапорщик обманывал молодых и зеленых солдат, порождая  в их душах ненависть к людям и недоверие. Не переношу,  когда я доверяю, а мне врут. Тем более нас обманули с самого начала. Во-первых, с моими статьями от трех судимостей меня вообще не должны были брать в армию, но путем обмана у них это получилось. Во-вторых, мне врали в военкомате, причем нагло, воспользовавшись моим доверием и расположив к себе. В третьих, я много занимался спортом, был физически очень сильным, и в военкомате это могли взять во внимание при распределении. Я мог бы достойно послужить там, где требовались сильные люди. Брать парня с криминальным прошлым и прекрасными физическими способностями, крепким здоровьем и опытом участия во многих «боевых» баталиях  на гражданке в стройбат  было крайне неосмотрительно.
Я несколько лет занимался смешанными единоборствами. Как сейчас говорят, у меня был поставлен удар,  была неплохая растяжка ног, умение  владеть приемами и навыками борьбы.

      Да, у меня с детства отмечался сложный характер, но его можно было направить в мирное русло. К сожалению, никому до меня и моих качеств не было дела. Подливало масла в огонь еще и то, что мне необходимо было выполнять приказы и отдавать так называемую честь. К двадцати годам у меня уже сформировался свой собственный взгляд на армию, взаимоотношения в ней и другие вещи. Меня воспитывала улица, и среди моих наставников были взрослые и серьезные люди. Кстати, преступные понятия я тоже знал, но все равно жил по своим собственным правилам, иногда непонятным другим. По этой причине я нашел сразу общий язык со старослужащими и, естественно, начал заступаться за свой призыв, особенно за ребят с Севера, тем более с Уренгоя, так как дедовщина в подобных учреждениях процветала. Вообще для меня армия была непонятной конторой,  так что я не относился к этому делу серьезно. Никто из руководства на мое безразличие к службе смотреть сквозь пальцы не хотел. И тут пришел «злобный троль».  Так я называл командира роты Бутенко. Он действительно был похож на сказочного персонажа: очень длинный, вытянутый нос, вечно поджатые в «нитку» от злости губы, кудрявый и всегда моргающий одним глазом. Ну и вот началась наша  служба «опасная и трудная», так сказать. Нас переодели, все личные вещи забрали, и со следующего дня начался курс молодого бойца. Ух уж эти две недели! Невообразимые испытания пределов  всех возможностей и способностей. Меня же не покидало чувство полного недоумения, как меня угораздило попасть в эту «элиту». Ведь я был парень неглупый. И  считал, что армия – это не мое. В общем, там я тоже «отличился». Перебил почти всех замкомвзводов в своей второй роте.  Деды меня сразу заметили, подтянули к себе. Хорошую службу сыграло мое умение петь и играть на гитаре. Это поднимало мой авторитет, и я всегда был в центре внимания любой компании. Служили со мной в части такие же, как и я, в основном судимые,  все синие  и исколотые. Прямо не армия, а тюрьма под видом армии. Самый старший из нас был «Харитон», двадцатисемилетний мужчина, который имел положение  «смотрящего» в роте. Обжившись, я начал замечать, что в части присутствуют тяжелые наркотики, и одно время солдаты  начали умирать один за другим от «передоза».  В основном это происходило ночью, когда все спали.  Рядом с частью находился цыганский поселок, где  торговали наркотой. Оттуда все и поступало. Будучи знакомым  с этой темой не понаслышке, я и сам начал «покалываться», но делал это осмотрительно и в меру.  Жизнь в части шла полным ходом, но вела она меня не туда, и я это понимал.  Расскажу один из случаев.
 
     Как-то на подведении итогов в субботу замполитом была высказана опрометчивая речь такого содержания:
– Вы тут спите на белом постельном белье, ходите в чистом, кормят вас хорошо, жируете,  видики смотрите, а там пацаны погибают в Чечне, под пулями ходят.
Что тут началось! Не дослушав его до конца, мы кипишнули и пошли к начальнику штаба. Я с открытым сердцем с самого начала просился, чтобы меня отправили  в горячие точки, а моим доверием воспользовались и  отправили в стройбат. Да еще и попрекают постельным бельем! Чтобы нас утихомирить, приехал комбат и давай  всех успокаивать. Мужик он был серьезный, в звании подполковника, по фамилии Чуянов. Тогда  полроты написали заявления о переводе в Чечню, и, конечно, в первых рядах был я. Но наши заявления были проигнорированы.  Каждый получил по заслугам за «кипиш», и на этом все утихло.
 
      Приближался День Победы.
 
      В кабинет  меня вызвал комбат и говорит:
– Нужно подготовить  пару песен на конкурс, посвященных девятому мая, который будет проходить в доме офицеров в Екатеринбурге. Подбери людей, и выступите от нашей части. Я нашел бас-гитариста, музыканта  на ударную установку, договорился о репетициях. Нас освободили  от работ, и мы  часами занимались музыкой. Сердце мое ликовало. Я делал то, что любил всю жизнь. Перед концертом к нам в репетиционную зашел комбат, послушал и похвалил. По выражению его лица я понял, что ему правда нравится то, что мы делаем. Тогда мы заняли второе место  из двенадцати участвовавших команд, но победа эта нам далась нелегко. Выступали очень сильные коллективы, и  особенно я запомнил выступление кадетов. Но Господь распорядился таким образом, чтобы мы выиграли и были «на коне», как говорится. После конкурса ко мне подошла  продюсер конкурса и предложила мне сотрудничество, отметив мой отличный вокал. О ней говорили как о «крутой» леди из шоу-бизнеса, но, если честно, я даже имени ее не знал. Но хорошо помню, как она сказала,  что мне не место там, где я сейчас нахожусь, а служить мне нужно в Доме Офицеров. После конкурса всем победителям предоставлялся отпуск и по возвращении в часть мне предложили перевод и службу по творческой специальности. Я не подавал виду, что доволен, но был на седьмом небе от радости.
По приезде в часть нас поздравили и отправили в отпуск. Я только сейчас понимаю, что не нужно было мне тогда никуда уезжать, но пути Господни неисповедимы. Я поехал домой. В Уренгое десять дней я помотался, успел повидать всех знакомых, заливая обильно встречи алкоголем и каким-то образом даже умудрился принять участие в городском праздничном концерте. Пришло время ехать в часть, но в день отъезда я не  мог с похмелья даже головы поднять с подушки. Я решил остаться дома. На все просьбы мамы образумиться  я отвечал, не поднимаясь с постели:
– Да на фига она мне сдалась, эта армия! Меня обманули. Обойдусь  без нее, а она без меня. И вообще все, точка!  Вопрос закрыт!
Тогда я не понимал,  какими серьезными  будут последствия после  принятого мною решения. Честно сказать, мне на то время это было безразлично. На дворе стояли девяностые, и никто не понимал, что происходит в стране. Что будет, то и будет, подумал я. Почему- то мне в голову не приходило, что меня будут искать как дезертира. Но я не прятался ни от кого. Просто пил, гулял, наслаждался жизнью и с огромной скоростью катился по наклонной плоскости. Хотя… Внутри меня поселилось ощущение, что должно начаться  что-то страшное. Ведь я знал, что за все рано или поздно придется отвечать, хотя еще надеялся, что молитвы моей бабушки за меня не останутся без ответа, и  я буду жить в безопасности. Пять месяцев я ни от кого не бегал, не прятался и жил как жил. Главное, и милиция  знала, что я в Уренгое, потому что они ко мне часто наведывались из - за моего беспокойного характера. Я успел за это время поучаствовать в местных разборках и даже  жениться. Не знаю, для чего я это сделал, но думаю, что причиной тому стала беременность девушки, с которой на тот момент у меня были отношения. Хотели ли мы этого ребенка? Не знаю. Была ли это любовь? Не могу сказать. Какие - то чувства на тот момент, думаю, были. Одиннадцатого  октября 1997 года мы расписались в местном ЗАГСе, а семнадцатого октября этого же года меня арестовали. Перед арестом ко мне приехал  знакомый из милиции и сказал:
– Короче, пришла бумага на тебя, Пронин. Ты в федеральном розыске, и у тебя два  варианта. Или ты сейчас едешь со мной, или до завтра тебя не должно быть в Уренгое. Есть еще  вариант.  Ты завтра приезжаешь сам в отделение и сдаешься.
Я такого поворота событий, конечно, не ожидал и попробовал оправдаться:
– Так я же на Ваших глазах вот уже полгода, а ты мне говоришь за федеральный розыск.  Я ни от кого не прятался и не бегал. Значит, плохо искали. Или специально ждали, пока время пройдет?
Мои доводы были бесполезны. Я пообещал, что на следующий день приеду в участок сам. На этом и разошлись. Так я и сделал, предупредив и сильно расстроив своих домашних. Признаюсь честно, я знал, что рано или поздно этим все закончится,  и мне придется столкнуться с другой реальностью, которая называется тюрьма.

                О НЕВОЛЕ.

                Глава 8

                Первая тюрьма. Тобольский  централ.

      Меня арестовали, и я  был срочно этапирован до ближайшей военной прокуратуры города Сургута. Ближайшая транзитная пересылочная тюрьма была Тобольская, прославившаяся в то время своей оригинальностью во всех отношениях. Когда я впервые попал в столыпинский вагон (вагон для перевозки заключенных), то  подумал: «Вот это да! Вот это я попал!» Это было не  кино, а реальность. Кошмар наяву. Часто общаясь с людьми, которые не  раз отбывали наказания за преступления  в местах не столь отдаленных, я много слышал разных историй, но это была всего лишь теория. Оказавшись в условиях заключения под стражу, я осознал, что сколько бы человек ни слушал о тюрьме и сколько бы ни смотрел фильмов об этом, на самом деле все здесь обстоит иначе. Даже самых сильных людей первоначально тюрьма повергает в ужас.  Я был тому свидетелем и не один раз. Так что не зря боятся люди тюрьмы. Ох, не зря. Этот вывод я сделал, когда на собственной шкуре испытал все прелести тюремной жизни и познакомился с ее печальной реальностью. Меня привезли  в Тобольск, и вначале мне предстояло пройти все стандартные процедуры: мытье в бане, досмотры, снятие отпечатков  пальцев, шмон (досмотр личных вещей), медосмотр, разговор с операми и выдача матрацев. Все это сопровождалось отнюдь не ласковыми командами со стороны администрации.  Общий вид тюрьмы, внутренние порядки и все, что там происходило, вызвало у меня, как у новичка, колоссальный шок. В какой- то момент у меня появились мысли, что лучше бы я в армию поехал, чем сюда попал. Это сейчас я вспоминаю  все спокойно, что со мной происходило, но тогда мне было жутко. Когда нас выгрузили в Тобольске, нас закинули в предэтапку, и первое, что ввергло меня в состояние нереальности происходящего, это тараканы. Это были сущие монстры, как показывают в фильмах ужасов. Их называли «крытниками», и они были  огромными, размером со спичечный коробок. Из «параши» (унитаз) периодически выскакивали здоровые крысы и бегали по камере, чувствуя себя как  дома, резвясь и даже играя, совершенно  не боясь людей. Некоторые заключенные их подкармливали, и было видно, что дело это для них привычное.

       Практически все, кто находился со мной в камере,  были в наколках, и по их поведению  и манере разговаривать было понятно, что  это бывалые «каторжане». Некоторые из них  подошли ко мне, спросили, кто я и откуда буду. Я рассказал, что служил, поехал в отпуск и не вернулся.  На это мне было сказано: «Добро пожаловать в «тюремный мир»! Небось, наслышан  о Тобольском централе? Щас узнаешь  все прелести данного заведения». Естественно, я знал об этом только понаслышке и думаю, что это было понятно по моему слегка растерянному виду. После того как я прошел стандартные процедуры, меня отвели в  камеру номер пятнадцать. Я вошел, поздоровался, на меня, естественно, обратили внимание. Камера была рассчитана на шесть человек, но там находилось восемь заключенных. Некоторые из них из-за недостатка мест спали по очереди. Как я позже узнал, в данной камере сидел «смотрящий» за малосрочкой, и Вова Гамм из Сургута – лидер организованной преступной группировки. Он и его приближенные относились ко мне хорошо, и я немного расслабился. Рассказал свою историю, меня внимательно выслушали и  показали, где я буду спать. Я хорошо запомнил первую ночь, проведенную в тюрьме. Заснуть я не мог. Ворочался с боку на бок на жесткой шконке.  Замкнутое пространство, зловоние и грязные стены давили ужасно. Я испытывал постоянное, невыносимое их давление и ненавидел это состояние скованности.

         Прожив в камере несколько дней и познакомившись ближе с сокамерниками,  я узнал, что у Вовы Гамма была по тем временам самая мощная  группа по Сургуту и что на этой тюрьме сидят более двадцати человек из его команды. Впоследствии с одним из них у меня завязались  дружеские отношения,  и я стал понимать, что это обычные люди, только заблудшие, такие  же, как  я. Наступил день этапа. Забили нас в столыпинский вагон в «семирик» (семиместное купе, огражденное решеткой). Перед этим накормили соленой килькой и выдали по триста грамм хлеба.  Расчет делался на то, что зэки объедятся соленой рыбой, захотят пить и над ними можно будет покуражиться. До Сургута нам предстояло ехать восемнадцать часов, и вот здесь начались испытания.  Заключенные  умоляли конвой, что бы им дали  пить, а конвой огрызался и игнорировал их просьбы.

        Слава Богу! Сокамерники меня «курсанули» по этой теме, и я тем самым избавил себя от ненужных страданий, довольствуясь иногда только хлебом, чтобы перебить голод. Но есть этот хлеб было невозможно. Он был сырым и липким, как пластилин. Из него получались отличные фишки на нарды, фигурки на шахматы и кубики «зарики». В пищу его употреблять было очень вредно. Я слышал, что от  долгого его употребления у многих  зэка начинались болезни, связанные с желудком. Те, кто был посообразительнее и мог себя сдерживать от кишкоблудства (обжорства), довольствовались тем, что ели корочки без мякоти. Я также сдерживал себя и старался есть только корки. На этапе выяснилось, что у конвоя в те времена можно было купить все, что душе угодно: от спиртного с наркотой, до «девочек», ехавших в этом же вагоне.
 
       Женщины-осужденные  этапировались отдельно в «тройниках», и к ним по согласию приводили желающих и заплативших за «удовольствия» зэков. Так я узнал, что  за решеткой  можно все  купить, если ты платежеспособный человек. Забивали нас в «семерики» по тридцать человек. Бывало и меньше, в зависимости от того, что был  за этап и сколько ехало народу. Те, кто статусом был пониже, ехали под нарами, то есть на полу. А остальные кто как устроится. Из-за тесноты иногда приходилось ехать не разгибая колен по десять и более часов. Ноги затекали и ныли ужасно. Опрожняться в туалете можно было только с открытой дверью. Не каждый мог это сделать в присутствии конвоя, и  на эти случаи этапируемые с собой брали бутылки, пакеты и опорожнялись в них «по маленькому». «По большому» же в основном все терпели до места назначения. Конвой не любил  выводы на «оправу» и всячески старался от них уклониться. По этой причине было много конфликтов во время следования этапа. Но и других  поводов тоже  хватало.

      Из Тобольского централа меня несколько раз возили в Сургут. Там была ближайшая военная прокуратура. В комнатах дознания изолятора временного содержания я общался со следователем в присутствии адвоката Лисовской. Администрация изолятора временного содержания лютовала, с заключенными они вели себя в большинстве своем по - хамски, но там было гораздо чище, чем в Тобольске. Хотя какая разница? Тюрьма она и есть тюрьма. Приступая к этой книге, я не задавался целью рассказывать о том, что  происходит на «тюремной» кухне. Этого сейчас  в интернете и в средствах массовой информации предостаточно. Я хотел бы объяснить читателю, что происходило со мной как с человеком и личностью в этих условиях, и помочь разобраться, что же являлось причиной разрушения в этих условиях. А еще я хотел объяснить, что помогло мне собраться силами и выстоять  в борьбе с понятиями  и самим собой. Это был трудный и долгий путь. Если бы я страдал за веру в Иисуса Христа, как многие мученики, другое дело. Я страдал за свои преступления перед Богом и людьми. И поэтому тюрьма для меня была жестоким испытанием. Хвалиться мне нечем, а вспоминая и рассказывая о своей недостойной и грешной жизни, я провожу черту между прошлым и будущим, подводя итоги.

       Расследование моего дела шло девять месяцев. Я катался от Тобольска до Сургута, от Сургута до Тобольска много раз, и было в моей этой кочевой жизни всякое. Сидел я с разным контингентом: от смотрящих за корпусом до смотрящих за централом. Мне везло на встречи с  умными людьми, умудренными жизненным опытом. Я узнавал и обычных людей, среди которых было немало порядочных. В конце июня состоялся военный трибунал, на котором мне вынесли приговор: два года дисбата с отсрочкой на год.  Мне выдали  бумагу, в которой было написано, что в течение трех дней я должен вернуться в часть для дальнейшего продолжения службы. Но как только я оказался на свободе, я не поехал в часть, а сразу помчался в Уренгой. Жена была на сносях, и я волновался, как пройдут роды. Дома меня ждала маленькая дочь Анастасия. Жена с тещей сидели на чемоданах, у них уже были билеты на поезд,  на следующий день они  должны были ехать на родину в Украину. Мне срочно нужно было возвращаться в часть, и я поехал с ними на вокзал. Билетов в кассе не было. Пришлось идти на хитрость, чтобы их приобрести, и я все- таки оказался в вагоне. В Екатеринбурге я вышел, а женщины с малышкой на руках поехали дальше. Когда  прибыл в часть, меня уже ждали «шакалы». Именно так называли у нас офицеров, которые плохо обращались с солдатами. Но я реально ощущал  незримую руку Христа, Его помощь и поддержку.  Он никогда меня не оставлял, а я очень часто о Нем задумывался и размышлял, для чего я живу, откуда я и чем все это может закончиться.

                Глава 9
 
                Возвращение.  Второй срок.

        Когда я подошел к своей воинской части и переступил порог КПП,  то издалека услышал в свой адрес нецензурную брань и оскорбления от прапорщика Гургена Аванесова. Но он не учел, что перед ним стоял уже не прежний рядовой Пронин, а человек, который только что вернулся с Тобольского централа. За месяцы, пока я там находился, мне пришлось пройти суровую школу на выживание и увидеть жизнь с самой жесткой ее стороны, поэтому на его выпад в мою сторону я отреагировал жестко. Схватив его за грудки, я негромко, но четко произнес:
–Ты че базаришь, шакал! Сейчас ты у меня узнаешь, кто под землей редиску красит.
Эмоций у меня не было. Я знал, что говорю, и четко понимал, какие будут последствия.

        Тюремная практика выработала во мне внутреннее неповиновение любому приказу или команде, негативную и быструю реакцию на грубость, сознательное сопротивление любой администрации. Неважно, кто был передо мной: милиция, военные или гражданские люди. И это все за короткий срок впиталось в меня, накрепко засело в моем молодом разуме, и, казалось, это уже не- возможно было искоренить. Жестокость обращения со мной и другими людьми на моих глазах породила жестокость. Внутри меня проснулся  зверь. Продолжая держать Аванесова за грудки, я увидел в его глазах страх и растерянность. Наклонившись,  я добавил сквозь зубы, четко, чтобы он хорошо слышал:
– Я не буду  жить по вашим законам и  буду действовать, так как  считаю нужным и как  хочу. И Вы со мной ничего не сделаете.
 
       Несколько «шакалов» и «военнопленных» (так я называл рядовых солдат) скрутили меня, прибежав на вопли прапорщика, и меня изолировали в «стакан» (одноместная камера площадью два квадратных метра для строгой изоляции и содержания заключенных). Они хотели, чтобы я успокоился, но я не испытывал и капли волнения. Я молча ждал, когда они решат, что со мной делать. Странно, но в этот раз меня отпустили, хоть и предупредили, что, если подобное повторится, меня «упакуют» обратно в тюрьму. Было понятно, что они не шутят и их угроза реальна. Я решил действовать мудро, разработав свою стратегию и тактику. Решил, что пока нахожусь здесь, вести себя надо осмотрительно и мудро. Но без гаупт-вахты все- таки  не обошлось, и несколько раз мне пришлось там побывать. Из разговоров, которые велись при мне среди офицеров, я узнал, как можно уволиться в запас без особых осложнений. Почувствовав запах свободы, я навострил лыжи. Но однажды меня вызвал комбат и говорит:
– Ты,  Пронин,  в запас пойдешь самый последний. Почему? Сам знаешь прекрасно. Из-за того поступка, что ты сделал и своего поведения. Так что ничему не удивляйся.

       Я подумал: «Собака лает – караван идет.  Посмотрим еще, на чьей улице будет праздник». Ко мне начали применять «жесткие» воспитательные меры. Я не выходил из штрафных изоляторов. Не успевал закончиться один срок, мне тот час добавляли новый. Сначала сажали в одиночки, затем переводили в общие камеры к солдатам. Я в знак протеста вскрывал себе вены, противоречил администрации, стойко сносил оскорбления и продумывал план дальнейших действий. Смиряться со своим положением я не собирался. Чтобы  полегче сиделось, «скорешился» с красноперыми, общался с ними, выслушивал истории их жизни, рассказывал о своей, покуривал с ними травку и пил чай. Условия для многих молодых солдат  были невыносимые. В столовой за тридцать секунд мы должны были съесть все, что нам давали. Вся пища была очень горячая, остыть ей не давали, и по сигналу мы должны были бросить ложки и вскочить из-за стола. Практически все оставались голодными. По территории части мы передвигались, только чеканя шаг. Нас отправляли на тяжелые работы, чтобы мы не расслаблялись. Я таскал на носилках тяжелые камни на большие расстояния по несколько часов в день. Отдыхать было запрещено. Кто-то не выдерживал и ломался, я же проходил все испытания достаточно легко. Мне помогали в этом обостренное чувство справедливости, невероятная злость и страстное желание положить всему этому  беспределу конец. По сравнению с тем, что я уже пережил в тюрьме, штрафизолятор для меня был просто как детский сад. Волновало только одно, сработает ли мой план. Наконец настал день его реализации, и  я решительно сделал то, на что никто  в нашей части  не осмелился пойти. Если бы что-то сорвалось, мне бы пришел конец.

       После очередного моего возвращения с изолятора мне, как обычно,  подписали  дополнительные десять суток,  и я должен был «через матрац», как говорится, ехать обратно. Я решил действовать безотлагательно, сразу по прибытии в часть с гауптвахты.
Прапорщик  Аванесов, увидев, что я вернулся с изолятора,  с довольным выражением лица злорадно сказал:
– Ну что, Пронин, прибыл?  Собирайся. Щас поэдишь опять!
Я спокойно ответил:
– Хорошо! Я тогда Вас  внизу подожду, около штаба.
Он не стал мне возражать, а я, выйдя на улицу, рванул к забору, перемахнул  через него  и на остановке общественного транспорта вскочил в открытые двери уходящего автобуса.  Всю дорогу я молился Богу и просил Его помощи. Через полтора часа я  вышел у Главного управления округа. Я знал, что меня уже ищут, поэтому надо было действовать стремительно. На центральном входе меня остановила охрана, но после того, как я сообщил, что у меня срочное сообщение для руководителя, под чьим подчинением находится воинская часть 93557, меня пропустили. Мой внешний вид и выражение лица видимо были очень убедительными, что меня не стали задерживать, а после телефонного звонка направили в нужный кабинет.  Так я оказался в приемной человека, который спас мне жизнь, но чье имя я сейчас и не вспомню.

        Со мной беседовал  седой человек в возрасте лет пятидесяти, в звании генерала. Наблюдая за ним, я так понял, что он прежде бывал в горячих точках и участвовал в настоящих боевых действиях. Я рассказал ему про себя все: от момента, когда меня обманули на призывном пункте и до сегодняшнего дня, как я выиграл конкурс патриотической песни и как меня отпустили  в отпуск. Честно признался, почему не вернулся в часть, как год сидел на Тобольском Централе, мотался по этапам, что, вернувшись в часть, подвергался репрессиям со стороны командного состава. Я торопился все рассказать, боясь, что меня не дослушают и не поймут, зачем я пришел. Генерал слушал меня молча, ни разу не перебив, и я видел, что лицо у него с каждой минутой становилось все серьезнее. В конце своего рассказа я рассказал, что у меня родилась дочь, но меня обещали сгноить на гауптвахте и не дают написать заявление на увольнение в запас. Выпалив все это, я замолчал. «Господи! – подумал я, – все отдаю в Твои руки». В кабинете воцарилась тишина. Генерал прошелся по кабинету взад вперед, затем остановился, посмотрел внимательно на меня и попросил выйти за дверь. Я стоял в приемной, меня качало, предательские мысли лезли в голову: «А если они все заодно? Они же меня растерзают. Ведь ворон ворону глаз не выклюет. Наивный ты, Пронин. Ты что, не знаешь, что нет в жизни справедливости?» Как оказалось, напрасно я так думал. Через несколько минут я услышал, как генерал орал по телефону, я так понял, на начальника штаба. Я и представить себе не мог, что этот серьезный, спокойный человек  так может кричать на кого-то. «Скажи спасибо, что он ко мне пришел, а не в прокуратуру сразу направился! Не соображаешь, что делаешь! Совсем обнаглели там все!» –раздавалось из-за двери. Я не знал, что и думать. Потом наступила тишина, и спокойный голос меня пригласил войти в кабинет.  Я вошел и встал перед генералом в ожидании приговора. Сердце колотилось как сумасшедшее. Офицер выглядел очень уставшим. Вздохнув, он посмотрел на меня и сказал:
– Сейчас вернешься в часть, получишь документы и поедешь домой. Там сделаешь все необходимые справки, привезешь их руководству,  и тебя уволят в запас.
Я почувствовал невероятную слабость в ногах, но удержался, чтобы не упасть. Поблагодарив генерала,  вышел за дверь и уже не помню, как оказался на улице. Всю обратную дорогу я благодарил  Бога и радовался как ребенок. Слава Иисусу! Внутри меня все ликовало от мысли, что мы с Господом одержали победу над таким серьезным и яростным противником, как комбат. Спустя время я узнаю, что он состоял в серьезной Уралмашевской преступной группировке, и  для меня любой конфликт с ним мог очень плохо закончится. Но куда ему против Бога, Который спас меня не  первый и не  последний раз в моей жизни. Я ехал и понимал, что это не единственное сражение, которое мне предстоит в жизни. Но о будущем в тот момент я не думал.  Наконец-то я обратил внимание, что на улице была очень хорошая погода и яркое - яркое солнце.
 
       Когда я вернулся в часть, то отчетливо видел  взгляды дьявола на мне. Но мне уже было все равно, потому что  на следующий день я поехал в Уренгой собирать документы для срочного увольнения в запас. Администрация меня ненавидела, а сослуживцы восхищались моей смелостью.  Было время, когда я их многих защищал от беспредела «дедов», но такой наглости с моей стороны, что я доберусь до генерала, они не ожидали. Признаюсь честно, я и сам от себя этого не ожидал. Я испытывал удовлетворение от понимания, что сделал открытие.  Система не всесильна и не совершенна. На каждого начальника найдется управа, еще более могущественный начальник. А над всеми  всегда будет Бог.  Ведь только с Его помощью я вышел победителем из этой войны.

       Я съездил в Уренгой, собрал все необходимые для увольнения документы и опять попал в небольшие неприятности.  А как без них? Подрался пьяный и попал в больницу. Спустя двадцать один день меня выписали с больничным листом, и я вернулся в часть. Когда ехал, по дороге думал: «Вот начнется сейчас опять «хождение по мукам», часть вторая». В принципе, так и получилось бы, если бы я сдался. Но отступать было некуда. После бесконечных допросов по поводу моего опоздания я решил рискнуть еще раз. Несмотря на то что я привез больничный лист, который подтверждал, что моя задержка произошла по уважительной причине, меня никто не хотел слушать. Попросту говоря, мне не поверили. Здесь руководство части решило на мне отыграться за все причиненные им неудобства. Против меня стали чинить заговор  и  снаряжать меня в долгий путь на гауптвахту. Но благодаря тому, что у меня в части были не только враги, но и друзья, я вовремя получил предупреждение о готовящемся нападении. Терпение мое кончилось,  и я по отработанному маршруту повторил свою вылазку в Главное управление. Никто от меня этого не ожидал. Думали, наверное, что больше на подобное я не отважусь, да не тут - то было. Кстати, я знал много чего по поводу  темных делишек, которые творились в части: воровства на складе, продажи строительных материалов на сторону, издевательств над солдатами. Все это мне как никогда и пригодилось.

      Приехав к тому же генералу, я  все, что знал или слышал, ему рассказал и в конце предоставил свои справки, необходимые для увольнения в запас. В том числе отдал и свой больничный, который подтверждал, что я лежал в больнице двадцать один  день. Генерал  меня, как и в прошлый раз, внимательно и молча  выслушал и, уже не отправляя меня из кабинета, начал свой конструктивный диалог с моим начальством по телефону. Все это происходило на повышенных тонах, которые в этот раз не были для меня неожиданностью, на известном русскому народу наречии, причем  отборном. Потом он меня спросил, знаю ли я еще какие - либо «темные делишки»  за другими представителями администрации. Я, конечно, много чего  знал, но не стал усугублять их и без того шаткое положение пред генералом, поэтому рассказал по мелочам, и он меня  отпустил с миром. Пожелав мне всего доброго, на прощание добавил: «Побольше бы таких парней, как ты,  меньше бардака было бы в армии».  И тогда я сделал вывод, что не все генералы  хотят  просто место занимать в  своих высокопоставленных креслах, а бывают и настоящие, честные офицеры и люди. По возвращении в часть я почувствовал, как тесно и трудно дышать мне от концентрации ненависти и зла. Последствия моего похода к генералу не прошли даром. Что - то началось особенное,  стало меняться, но что конкретно, я не знал. Мне никто ничего не говорил, меня не трогали и не вызывали. И лишь спустя три дня меня пригласили в кабинет комбата. Встретил он меня с «распростертыми объятиями»:
– Ну ты и сука, Пронин! 
Швырнул мне военный билет через весь кабинет, сидя в своем кресле весь потный и красный от злости. А я спокойно заметил, подбирая военник с пола:
– На моем  месте Вы поступили точно так же.
Он вскочил  и, нагнувшись через стол, заорал:
– Пошел вон!
И сорвал голос. Закашлялся и упал обратно в свое кресло.
Хлопнув с удовольствием дверью, я спокойно вышел в коридор и отправился собирать вещи. На выходе я бросил изумленным штабным: «Ну что? Кто из нас первым уходит в запас? Смотрите и учитесь».


       Затем я поднялся в роту попрощаться с сослуживцами.  Они хлопали меня по плечу, смеялись, дружески обнимали и все время повторяли: «Ну,  Пронин! Ну, красава!» Именно тогда  вспомнил и понял смысл  слов из Библии «что первые  будут последними, а последние – первыми». После того  я беспрепятственно  вышел из части и поехал домой. Лучше бы я туда никогда не возвращался.
Теща вела себя как-то странно. Как будто что-то за моей спиной натворила, а сейчас боялась, что я об этом узнаю. Я заехал к ней домой, чтобы забрать жену и ребенка.

       У жены в комнате лежало золото, много золота. И оно лежало везде.  Я почувствовал  неладное. На мои вопросы: «Откуда эти вещи?»  – она не отвечала, и мне пришлось проявить настойчивость. После долгих уговоров и даже угроз, она призналась мне в том, что, пока я отбывал срок и был в армии, жена познакомилась с тюменским «барыгой» по имени Женя. Сделав ей несколько подарков, этот Женя предложил ей подзаработать. Она согласилась, и он начал сбывать через нее в Уренгое ворованные вещицы. Я  провел «очную ставку» и узнал, что у этой парочки во время моего отсутствия возник не только совместный  бизнес. Они в один голос пытались меня убедить, что у них чувства и они страстно любят друг друга. Я сидел ошарашенный, опустив голову, слушал их и понимал, что армейские разборки по сравнению с тем, что меня ожидало дома,  лишь цветочки. Для меня это было как удар ножом в спину. Я встал и, пожелав им счастья, ушел. Дьявол настойчиво мне твердил на ухо, что  эту парочку надо непременно валить. Внутри было холодно и пусто. Я на «автомате»  зашел к себе домой, взял ствол и, ни от кого не прячась и не скрывая своих намерений, пошел убивать жену и ее любовника.

       Проходя мимо своего дома, как сквозь туман я услышал, что меня кто-то окликнул. Теперь-то я понимаю, что этого человека для моего спасения мне послал  Сам Господь. У окна на первом этаже стоял сосед и курил в форточку. На его вопрос, куда это я направляюсь в таком виде, я ответил, что жену с ее любовником убивать. Сосед пригласил  меня зайти к нему в квартиру, и я некоторое время, постояв в замешательстве, отправился к нему. Мы долго пили водку, сидели на кухне и разговаривали.  В десятый раз он пытался меня убедить, что жизнь моя на этом не заканчивается:
–  Ну ты и дурень! Знаешь, сколько у тебя еще  таких баб будет, как она?  На что я, уже сильно выпив, но не пьяный повторял одно и то же:
– Не нужны мне другие. Мне она нужна.  Зачем мне «сколько будет»?
Не знаю, сколько мы так просидели, но я вернулся домой затемно, упал на кровать и «отрубился». На следующий день меня больше  мысли об убийстве жены и ее любовника не посещали, я  тупо начал пить  и совершать преступления. Мне было все равно, что со мной происходит и чем все это закончится.  В итоге, после армии  я пробыл на свободе всего два месяца. В этот раз я получил четыре года и шесть месяцев  общего режима.  Снова начались знакомые  этапы, перевозки в столыпиных,  ИВСы, СИЗО. Но  на этот раз было  полегче. Меня  ничего не пугало, не шокировало. Я знал, как себя вести и к чему быть готовым.  И тем не менее – это был уже реальный срок  и отбывать я его поехал в исправительную трудовую колонию номер четыре города Тюмень.
 
       Нас встретили как полагается, со всеми так называемыми режимными требованиями. На этапе я заранее пробил обстановку в учреждении, что и как будет по приемке,  и поэтому страха как такового не было, но переживания все-таки присутствовали. Нас выгрузили, построили, сопроводили до карантина,  и там мы пробыли пятнадцать  дней, как положено. Всем осужденным, прибывшим по этапу, предложили подписать заявления на сотрудничество с администрацией. Некоторые согласились сразу же.   Кто-то не делал этого, категорически отказываясь. Я еще плохо разбирался в том, что происходит, но интуитивно понимал, что согласие на хозработы надо дать, и после пятнадцати положенных дней карантина я «поднялся» в лагерь «мужиком». Я  понимал, что все только начинается, поэтому никуда не лез. Решил оглядеться и познакомиться  с местными порядками. Но как бы тихо я себя ни вел, вскоре меня заметили блатные со одной стороны, а с другой стороны «красные».  Я держался особняком и не напрягался принимать конкретно чью-то сторону. Я выжидал, как выжидает хищное животное в засаде, ожидая добычу, терпеливо и внимательно. Я прекрасно понимал, что от моего решения  сейчас очень много зависит и в первую очередь моя жизнь. Но в основном я полагался на Бога! Он никогда меня не оставлял, даже когда я совершал промашки. Поэтому мне, в принципе, было безразлично, как будут развиваться события.  Я знал Истину, о которой говорил Иисус, читал и понимал Писание, знал, Кто за всем стоит, и доверил Ему свою судьбу.

                Глава 10.

                Зона общего режима.

       После всех процедур, которые необходимо было пройти в карантине, нас подняли в зону. Тех, кто был не согласен с правилами внутреннего распорядка и отказался выполнять требование администрации колонии, поехали «под крышу»  (изолятор), а далее их переводили в СУС (строгие условия отбывания наказания). Меня распределили в шестнадцатый отряд в «зеленой» локальной зоне. Вся  зона делилась на несколько  участков. Были еще «желтая», «синяя» и «черная» локалки. В «зеленой», где находился я, были в основном нерабочие отряды. В «желтой» осужденные, которые работали на производстве. В «синей» жили инвалиды, а в отряд «красных» распределяли тех,  кто состоял в различных секциях. Также сюда же  помещали  тех, кто в зоне натворил всяких делов,  и им угрожала опасность от рук других осужденных. Своего рода  это было «безопасное место». В  «черной», в большинстве своем, находились лица отрицательной направленности, всякого рода «блатные», «приблатненные» и «смотрящие»,  ну и все остальные, кто не смирялся ни перед кем. На этот участок локальной зоны периодически заводили ОМОН, спецназ и применялись меры воспитательного характера. На непокорных оказывали психологическое давление, иногда били. Бывало, что те, кто не выдерживал всего этого, выпрыгивали в окна с третьего  этажа, и здесь их уже поджидали  собаки, которые валили «беглецов» на землю, рвали, но так, чтобы не до смерти. Тех, кто отбывал наказание в черной  локалке, считали отребьем, но почему-то в случае, если надо было решить какой-то внутренний вопрос или разобраться в ситуации, обращались именно к этим людям. В учреждении для организации общих ежедневных проверок и мероприятий был общий плац, хозяйственный двор и большая промышленная зона. На первый взгляд мне показалось все понятным, но это было только на первый взгляд, потому что я еще не знал  всех подводных течений этого лагеря. Мне было все интересно, и первое время я внимательно  вникал во все, что происходило вокруг меня: кто как и с кем общается, кто чем дышит, кто такие «блатные» на самом деле и почему их так называют, кто такие «мужики», «красные»  и чем характерна их «красность».

         Пришло время, и ко мне обратился «смотрящий» за отрядом из  блатных - Селик сургутский: «Ты, я смотрю, пацан здравый. Так что осмотрись, а потом побазарим, за что тебя загрузить». Я согласился и продолжал наблюдать за тем, что происходило вокруг меня. Я заметил, как  приближенные лица к «смотрящим» дербанили посылки «мужиков», простых работяг. Однажды мне рассказали о том, как  они подошли к мужику, который получил посылку и стали разводить его на то, что ему мама  прислала. Делали они это настойчиво и долго, и  в результате чего он бросил посылку им под ноги и сказал: 
«Да заберите Вы все. Мне ничего не нужно!»  Потом он потерял сознание, и с сердечным приступом его отнесли в санчасть. Я видел, как «опускают» (насилуют) людей по причине и без причины, как проигрывают в карты дома, машины, квартиры и даже своих жен. Я ежедневно наблюдал  всю подлость и низость в поведении  тех, кто, называя себя кем - то, по сути, сам был никем. Мои взгляды и отношение ко всему происходящему начали меняться в связи с тем, что мне приходилось наблюдать как в отдельных случаях, так и по всей лагерной схеме. Я стал понимать иллюзорность своих представлений о понятиях,  сформированной в результате услышанного на свободе, а также прочитанного в книгах или увиденного в кино.

      В действительности все было по-другому. Во мне продолжала накапливаться злость на весь тюремный мир: на зэков, администрацию и всю систему в целом. Продолжая оставаться верующим человеком, я высказывал претензии  Богу, Который все создал, но почему-то не контролирует ситуацию  и допускает столько беззакония и несправедливости в жизни. Долгое время я не мог понять Бога, но для этого мне предстояло многое пройти, чтобы получить ответы на свои вопросы. Гнев, который жил во мне, я считал  праведным, и решил, что буду теперь играть по своим собственным правилам. Мне нужно было двигаться вперед и выживать, несмотря ни на что. Но  сердце, которое дал мне Господь, оставалось любящим Его. Я это чувствовал. Те познания, что я получал о Боге, копились во мне и успокаивали меня,  как бы я ни сердился и ни психовал.

 
       Зона в тот год (1999) была переполнена,  и мы спали на  шконке по очереди по два, три или четыре человека. Соответственно, как такового режима не было, да и не могло быть при таком раскладе.  Форма для осужденных была не у всех, я бы сказал у единиц, и все ходили кто в чем попало. С питанием было совсем плохо. Помню, как - то в обед я пришел в столовую и сразу обратил внимание на запах. Пахло ужасно.  Я получил свою пайку хлеба и прошел к столу на свое место. Баландер раскладывал кашу, и я обратил внимание, что воняет из кастрюли. Один запах вызывал тошноту, но когда я посмотрел на содержимое «шлемки», то сразу понял, что есть я эту гадость не буду. Перловая каша  наполовину состояла  из  живых червей «опарышей». Я посмотрел на людей, которые сидели со мной рядом  и ужаснулся. В порыве голода они все это ели и еще просили добавки. Я никак не мог понять: куда я попал? Что происходит с людьми и неужели все то, что я вижу – это реальность?  После этого случая я приходил в столовую только за хлебом.  Был строен, как  кипарис, и жил в сопровождении постоянного чувства голода. Я себя успокаивал и взбадривал тем, что  от этого еще никто не умирал. Иногда полезно попоститься, а Бог меня и в этой ситуации не бросит, думал я.  Худо – бедно, находились  люди, которые оставались человеками  даже в этих ненормальных  условиях и  помогали друг другу. Кто  где- то баночку сгущенки добудет, кто  конфет, кто  печенья и чайку. Старались делиться, и так выживали. Господь Бог никогда не оставлял меня, хотя я и ругался на Него порой настолько богохульно, что не понимаю, как  оставлен  живым до сего дня. Прости меня глупого, Господи! И благодарю Тебя за все!

         Наступил  день принятия решения, когда меня позвал Селик и говорит:
– Ну что? Ты  осмотрелся? Решение принял? Посмотрел, как живут и двигаются мои ребята? 
Я ответил:
– Да, посмотрел. Ничего доброго и полезного для себя я не увидел.
На что он попросил пояснения с моей стороны, и я по простоте своей  пояснил, что мне лучше быть никем, чем «чайкой вологодской», чтобы летать и забирать последнее у людей. Есть такая пословица в тюремном мире, «что лучше быть последним в стае волков, чем первым в стае шакалов».  И, конечно, он  на мои слова очень огорчился, и  у меня начались проблемы. Меня сразу же от приблатненного проходняка поселили подальше на верхний ярус под названием «пальма». А следующее их действие было такое. Вечером меня позвали в шестой отряд, где собрались все смотряги нашей «зеленой» локалки. Их было человек десять. И начался разговор. По сути, для меня он был ни о чем. Стали пугать, что для меня жизнь здесь только начинается и что я неправильно  ее начинаю, что на людей наговариваю, что я интриган, ну и всякую несли чушь. Я не говорю, что я бесстрашный, и на тот момент,  конечно, был вне себя от того, что  видел и слышал, но я стоял на своем и сказал, что у меня своя жизнь и мне решать, в каком русле ей течь и что явно мне с «товарищами» не по пути. Мои собеседники  были в бешенстве. Один цыган на меня с молотком начал кидаться. Но я  видел, что он только пугает, и мало реагировал на его выпады. В результате этого бесполезного разговора позвали «магу студента», в то время отвечающего за лагерь. Он пришел и разговаривал со мной спокойно, без агрессии. Мне пришлось ему пояснить, почему у меня образовалась такая позиция, что мне не нравится, когда  по беспределу дербанят мужиков, прикрываясь «общаком». После  моего такого заявления некоторые смотряги получили по шапке.  Конечно, им это очень не понравилось. Я чувствовал, что они хотят до меня добраться, но руки были коротки. Все видели, что я парень здоровый. Я постоянно занимался спортом, и поодиночке я бы им всем макушки стряс. Но это была тюрьма, а не воля, и поэтому нужно было свой устав держать при себе. «Магу студент»  вынес мне, как говорится, свой вердикт:
– Живи, как хочешь. Твоя жизнь, и тебе за нее отвечать.

 
       Вот на том и разошлись. Он был единственным на тот момент здравым человеком, с которым я пришел к общему знаменателю.

 
       На следующий день началась другая проблема. Ко мне подошел завхоз отряда и начал предлагать свои «услуги». Он предлагал мне  под его руководством быть дневальным в отряде, на что сразу же  получил отказ. Я попал под перекрестный огонь. С одной стороны блатные, а с другой красные,  которые тоже красиво рисовали мне привилегированную жизнь в случае, если я соглашусь на их условия.  Как и следовало ожидать,  начались разные заморочки. Меня перевели в другой отряд. Там смотряга не давал мне места, где спать. Говорит: «Где найдешь, там и спи».  Но Господь меня и здесь не оставил. Один из местных уступил мне место, и мы с ним  спали по очереди. Так продолжалось некоторое время, пока я не встретился с одним человеком, который порекомендовал мне идти работать на тюремную больницу Тюменской области. И после непродолжительных бюрократических проволочек я был переведен на больничку в качестве санитара хирургического отделения. Работа  мне понравилась.  Несмотря  на неопытность и молодость, я справлялся со всем хорошо. Было много общения с людьми с разных режимов, и мне это очень нравилось.  Я достаточно отдыхал и много  занимался  спортом. Был у меня на больничке  хороший друг, Дмитрий Егоров. Его тоже перевели с четверки. По профессии он был хирург, очень хорошо разбирался в медицине и был добрым и порядочным человеком. 
      Иногда в больницу привозили воров в законе, и я старался с ними часто разговаривать на разные темы. Много мы говорили про понятия и как все должно быть на самом деле.  Я внимательно их слушал и, как говорится, на ус мотал. Мне разъяснили, что ситуация на четверке – это беспредел чистой воды и махновщина.
Через некоторое  время меня поставили старшим терапии, а Егора – старшим хирургии. В нашем распоряжении  был весь трехэтажный корпус больницы, где мы безнаказанно проворачивали свои темные делишки. В нашем распоряжении в свободном доступе оказались спирт и наркотики: опиум, план, марихуана.   Мы  употребляли их и сами и угощали других.  Порой делали это из жалости. Были такие случаи, о существовании которых я узнал только здесь. По собственной воле, «мастыря» себя своей слюной  и пытаясь уйти от наказания, некоторые осужденные обрекали себя на мученическую смерть. Проще говоря, они набирали шприцем собственную слюну и вкалывали  в любое место своего тела. Начиналось общее заражение крови.  Делалось это для того, чтобы получить послабление или инвалидность. Но заканчивались такие эксперименты со здоровьем чаще всего  трагически. Спасти жизнь в таком случае было практически невозможно. Люди уходили в вечность при ужасных муках и болях  не уверовавшими и не спасенными. И  было это страшно.  Многие просили о помощи, но никто не мог им помочь.


        Почти каждый день из отделения выносили трупы, и я, будучи свидетелем последних минут их жизни, видел, как некоторые из них зажимали крестики в руке в предсмертной агонии.  В операционной каждый день с утра до вечера  ампутировали руки и ноги, и прямо на  столах умирали как старики, так и совсем молодые люди. Они погибали, не приходя в сознание, а те, кто ждал своей очереди, кричали на все отделение, стонали и плакали в палатах. Я понимал, что эти люди практически никому не были нужны, и старался хоть как-то их поддержать. Хотя бы добрым словом.

 
        Немного мне довелось поработать и в туберкулезном отделении.  Столько боли и отчаяния в глазах я, наверное, никогда и нигде больше не увижу. Время было очень тяжелое, лекарств не хватало, питание было плохое. Помню, как на моих глазах «уходил» человек, схватившись за дужку кровати. Задрав голову, он смотрел в центр потолка и кричал: «Не надо! Я не хочу! Нет!». Он не хотел умирать.  Ужас был на его лице. Я  смотрел на него и не мог пошевелиться.  Я просто находился в ступоре от увиденного и  в этот момент четко понимал, что никто не может остановить процесс прихода смерти. Руки мужчины потихоньку слабели, и он испустил дух. В тот момент я осознал, что  Господь мне  специально допустил  увидеть по его агонии и выражению лица,  кто за ним пришел. Думаю, что то, что он увидел в последнюю секунду,  и какая участь была приготовлена для него, было ужасно. Я это ощутил всем своим существом, каждой клеточкой своего тела, и эта сцена всю мою жизнь стоит перед глазами.  Я лично увидел всю картину ухода грешного человека. После случившегося я сказал Егору: «Я видел, как за ним пришли ангелы смерти сатаны». Это слышали и другие санитары, и больные. Не знаю, как  повлияли мои слова на этих людей, но дай Бог, чтобы они задумались тогда об услышанном. То, что я увидел, это было страшно. Очень страшно.
Я хотел помогать этим людям, насколько мог. Помню, одному молодому парню  срочно потребовалась кровь: вторая положительная группа.  У меня была такая же, и я пошел в процедурный кабинет и сдал. Переливание сделали, а бедолага  на следующий день умер. К нему приехали родители,  я же старался с ними не пересекаться. Я винил себя в  его смерти. Даже подумал, что, может, моя кровь его убила? Конечно, как мне объяснили потом врачи, причина была не в этом. Но на все воля Божия!

        Смотреть  на все, что происходило в больнице, было невыносимо. Я считал себя сильным человеком, но спать уже не получалось. Днем в работе и в суете было полегче, а наступала ночь, и начинали сниться кошмары. Я резко просыпался в холодном поту, и мое  сердце готово было выскочить наружу.  Как-то приходит на смену Женя-санитар, очень расстроенный,  и  говорит мне: «Я получил письмо от жены. Прочитай ты». В письме говорилось о том, что женщина больше не хочет его ждать. Она устала быть одна, и ничего не изменится после того, как он освободится. Как он кололся, так  и будет колоться, а ей придется всю жизнь мучиться с двумя детьми. Короче, как в стихотворении одном  говорится: «Не жди, не встретимся. Мы люди разные. Сандалии  жмут, и нам не по пути».  Там, где раньше Женька жил, его все наркоманы знали. Он был первоклассным варщиком первентина, в простонародье «винта», и многие пользовались его услугами. Так что его жену можно было понять. Я пытался его всячески успокоить, но все оказалось безрезультатно. В глазах его стояло  отчаяние и абсолютное безразличие ко всему. Хотя он и был наркоманом, но жену свою любил. Просто справиться с собой никак не мог.  Он попросил у меня денег, и я понимал, для чего ему это нужно. Я сказал тогда ему:
– Женя, может, не надо тебе уже ничего этого.
А он мне отвечает:
– Нормально все. Не переживай. Мне бы только в себя прийти.
Я дал ему денег, и он ушел. Вернулся уже капитально «втертым», постоял около меня, пожаловался на плохое самочувствие и, с трудом стоя на ногах, поплелся в кладовую отлеживаться. Больше я его живым не видел. Он  умер  в тот самый день в  кладовке от передозировки. Понаехало всякое начальство, начались проверки и допросы. Вызвали и меня. Я сказал, что понятия не имею, в чем причина произошедшего и, конечно, скрыл то, что мне доверил при последней нашей встрече Женя. Ему оставалось всего девять месяцев до свободы, и мне было очень жаль его. Он был нормальным парнем.  Много чего я повидал на  Центральной тюремной больнице и сделал вывод, что  люди, не знающие Бога, по сути своей так и остаются преступниками.

      Мы с Егором продолжали делать свои дела и по скудоумию своему сами положили начало конца нашей жизни в больнице.  Приближался Новый год.

      Местная администрация нам уже доверяла, и неудивительно, что в один прекрасный момент у нас оказались ключи от операционного блока. Ночью, в одно из дежурств,  Егор залез в сейф и забрал оттуда три литра спирта. В новогоднюю ночь все в отделении напились до поросячьего визга. И каким же  было изумление персонала, когда утром они пришли на работу, а там такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать.  Короче говоря,  где кого зеленый змей настиг, тот там и пал как озимый. Ну и, как говорится, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал». Всех участников события под белы рученьки  повязали, без шанса на реабилитацию. Распределили кого  куда, а меня пронесло, и я остался жив, так как я действительно ни сном ни духом об этом ограблении века. Все виновные были наказаны и через ШИЗО были перенаправлены туда, откуда и прибыли,  в исправительную колонию номер четыре.  Пришло  и мое время отличиться. Как же Пронин и без награды? 

        Девятого февраля был мой день рождения. Заранее заказав три литра водки и всякой наркоты, я решил ярко отметить свой двадцати пятилетний юбилей. Угостив всех санитаров и больных, приняв поздравления, я оставил шумную компанию и отправился к одному из пациентов, который лечился в нашем отделении терапии и жил в палате один. Мы сидели и спокойно с ним разговаривали. «Гости» продолжали отдыхать, и до нас доносилось их пьяное веселье. Оно было в самом разгаре, когда меня вызвали в ДПНБ. Я отправился в отличном настроении и думал, что все будет хорошо, прихватив с собой подарки, чтобы задобрить начальника. Я и не предполагал, что меня уже сдали, как в поговорке «нас было двое, нас кто- то сдал. Тебя - то я, а меня кто?» Какого было мое удивление, когда начальник ничего не взял и встретил меня сурово. Я по простоте своей ему  стал просто  навязывать свои презенты, а он  ударил меня по рукам, и все посыпалось на пол и разлетелось в разные стороны. Мое гордое я было огорчено и под градусами алкоголя, перепутав место и условия, в которых все это происходило,  устроил разборки. Виталий Пронин в этот момент решил, что он «бэтман», и замахал руками. Сотрудников в кабинете было четверо, и сначала они сильно удивились моей наглости, а потом скрутили. Меня связали и определили в холодный изолятор с дырой в стене диаметром сантиметров тридцать.  Там в это время уже  находился Егор, кореш мой, и мы с ним оторвались по полной программе. Началось песнопение, оскорбления сотрудников, ультиматумы.  Мы кричали, что  незаконно задержаны и что к нам несправедливы. В конце концов, у меня был день рождения, и по этой причине, как я считал, они обязаны меня выпустить. Так продолжалось до утра. На нас никто не обращал внимания. У меня были сигареты, а  в носке уцелела анаша. Одним словом, чудно  провели время.  Наступило утро, и мы оказались с моим другом в ШИЗО.  Как говорится, за все надо платить. Нас поддерживали и даже  в хлебе, тщательно замаскировав, приносили наркотики. Мы ни в чем не нуждались и ожидали перевода.  В  один из дней  «под крышу» завели спецназ, но нас не тронули. Как нам объяснили, что тех, кто сидит с больнички, не беспокоят, а я все - таки думаю, что это Господь нас тогда уберег от  того, что творилось в то время под крышей с другими арестантами.

        Когда мы отсидели свой срок, то по выходе с изолятора нас оформили как злостных нарушителей содержания и отправили обратно в итк четыре. Там мы пробыли чуть больше года, а делов  натворили на все десять  лет. По возвращении нас никто не ждал с распростертыми объятиями,  и налаживать свою жизнь пришлось заново. Теперь особо к нам присматривались опера местного разлива, так как мы были «злостники»,  и, соответственно, нас никуда не брали: ни на работу, ни в обычные отряды. Егору повезло больше, так как он как  он был хирургом, и его перевели завхозом на туботряд. Со мной дела обстояли похуже. Меня распределили в «черную» локальную зону, где, как я писал уже выше, сидело, по мнению администрации, все отребье преступного мира. Я попал туда как злостник. Но каково же было мое удивление, что именно на этом участке зоны я встретил много хороших людей, которых все считали неисправимыми.  Конечно, и там хватало всяких, но на фоне всей колонии они смотрелись куда лучше остальных жителей локальных зон лагеря.

       Такой вывод я сделал,  побывав за время, проведенное в местах лишения свободы,  где только можно.  Я не любил сидеть и ждать у моря погоды на одном месте, предпочитал всякую «движуху», поэтому старался наблюдать за всем происходящим,  общался  с разными людьми и участвовал во многих событиях. За малое время меня узнали   в  колонии все, кто находился  здесь на тот момент. А это  более трех тысяч душ. Однажды  я пошел на христианское служение, которое проходило в здании колонийской школы, и каким же было мое удивление, когда я увидел  нашего пастыря с  Уренгойской баптистской церкви. Мы удивились оба и обрадовались друг другу.  Нам было приятно встретиться даже в таких условиях на  территории тюрьмы. Его звали Павел Николаевич Мачалкин.    Он был здравым человеком в Боге и  никогда не задавал лишних вопросов, никого не осуждал. «Кто ты такой, чтобы осуждать чужого раба? Стоит он перед своим господином или падает». Мы тепло поговорили с пастором, и я начал посещать общину. В мое сердце пришел мир и покой. Я начал успокаиваться и опять ощутил прикосновение Божие к моей грешной и заблудшей душе. Стали приходить  мысли, что без Бога нет в жизни выхода и что все пути,  как пар, и что нужно все начинать с чистого листа.  Господь стал успокаивать меня, и в моей жизни загорелся Божий свет, появилась надежда. В двухтысячном году  вышла амнистия, но я под нее не попал, так как являлся злостным нарушителем. Я, конечно, огорчился, потому как на моих глазах почти половина зоны освободилось. Но каково было мое удивление, когда через короткое время многие из тех, кого отпустили, стали возвращаться обратно. Я не понимал, почему это происходит.  Бог  дал им шанс, а они пренебрегли этой возможностью. Впрочем, в скором будущем я начну разбираться во многом, потому что и со мной будет происходить то же самое.

       Самое интересное в моей истории, что в любых условиях и ситуациях  я никогда не забывал говорить людям о Боге. Читатель может мне не поверить, но это так. И я говорил не только осужденным, но и сотрудникам администрации.  Кто знает, сколько семени Божьего Слова проросло, и есть ли люди, которые по моему сеянию спаслись? Но я об этом не задумывался, потому что понимал, главное – «посеять».  Вполне серьезно я осознавал, что  был всегда на каком-то важном  задании от Бога и там, где жил, и в армии, и в тюрьме. Я называл эти места, где со мной что-то происходило, «горячими точками». Чаще всего я оказывался там, где царила кромешная тьма, а потом туда пробивался Его свет. Всегда старался помогать людям  и делиться с ними всем, что имел сам. Был открытым, высказывал вслух свое мнение и, вероятно,  потому меня  многие не принимали, боялись или втайне презирали. Я знал, что за эти мои качества меня считали человеком не вполне нормальным, но меня это не беспокоило.

        Проходило время, и Бог в очередной раз явил Свою Славу через  грешного и недостойного Пронина.  Я не раз это видел, что Господь  давал людям надежду через меня, вселял в их сердцах уверенность, менял взгляды и мышление, хотя я сам по себе был обыкновенным грешником и ничего особенного из себя не представлял. Не раз возникали такие ситуации, где мне приходилось открывать свой рот, хочу я этого или нет, для того чтобы сказать что-то людям важное. Впоследствии, размышляя над своим бытием, я задавался вопросом: «Господи, моя жизнь в Твоих руках.  Неужели  я создан Тобой для того, чтобы сидеть в тюрьме? А если  так, то что я могу изменить и чем помочь людям?» И еще одно противоречие, в котором я всегда старался разобраться и понять его смысл: я преступник и несу справедливое наказание. Значит, я сам делал свой неправильный выбор, тогда при чем здесь Бог? Почему Он через меня действует? Парадокс заключался в том, что я все время отбывания наказания в местах лишения свободы сидел, будучи уже верующим человеком, который коснулся Истины.  И где бы я ни находился, что бы я ни творил, мои уста провозглашали Ее вопреки тому, хотел я этого или нет. И это происходило не лицемерно, а искренне, от всего сердца. Может быть, странно было принимать мои слова и размышления о Боге людям, которые видели, как я живу, но они слушали, и некоторые понимали, о чем я говорю. Так что не имеет значения, где произойдет встреча с Богом и через кого. Он найдет тебя везде, если ты хочешь этого от всего сердца. И сколько бы раз ни падал человек, Он будет поднимать  и вести. Он не смотрит так, как смотрят люди. Ему интересно состояние наших сердец. Это не значит, что я оправдываю свои преступления, нет!  Да, я преступник, и я это осознаю, а кто не преступник пред Ним? И горе мне, если мое сердце испытывает что - то другое. Горе мне, если я чувствую, что  всегда прав перед Богом. Лучше уж тогда всю жизнь сидеть в тюрьме, чувствовать и знать свою виновность перед Ним, чем говорить и утверждать, что я не таков. Горе тем, кто сам оправдывает себя и говорит: «Мне не в чем каяться перед Ним». Слава Богу, что я был и остаюсь преступником для себя перед Богом, а то я так бы и остался без Христа навсегда. Те из нас, кто осознает себя преступником, быстрее и охотнее идут к Покаянию в своих грехах,  чем обезумевшее от свобод общество.  Люди, как показывает жизнь, не признающие себя ни в чем виновными, охотно соглашаются идти вслед за предложениями дьявола, презирая тех, кто ниже их по статусу. Таким образом, они демонстрируют свою преступную, горделивую, тщеславную, богопротивную  сущность. Я говорю не только за неверующих, но даже  о верующих, которые допускают подобное отношение. Ведь если ты не любишь людей, за которых Христос умер, как может в тебе пребывать Его Любовь? Есть на всех на нас обвинитель, и это Слово Его, а не мои скудные умозаключения. Пишу для тех, кто сочтет меня неправым. Простите, но я таков, каким Господь дал мне быть. Пришло время моего освобождения, и я, получивший многие уроки для себя, подводил итоги.

       На прощанье я пригласил людей, накрыл поляну, мы посидели, покушали, попели песни.  Господь усмотрел богатый стол для всей нашей братии. Роскошью и благословением для всех нас стал огромный красавец–краснющий арбуз. Было очень приятно, что Пастырь позаботился о своих овцах. Тогда, счастливый и веселый, я еще не догадывался, что ожидает меня в будущем. Я думал о добром и светлом в моей жизни и верил, что  больше никогда не вернусь в подобные места. В душе у меня сверкали разноцветные огоньки, переполнявшие мою молодую и беспечную душу. Я знал, что Господь мне обязательно поможет и восстановится семья, и дети будут рядом, и все будет хорошо. Только так и не иначе! Сегодня я выхожу на свободу.   

                Глава 11.
 
                Все не  просто. Новый срок.

        На дворе стоял конец октября 2001 года. Когда открылись двери исправительной колонии номер четыре (Тюмень), и я вышел на свободу, меня встретил человек, с которым мы вместе отбывали наказание. Он отвез меня к себе домой, мы  посидели, пообщались, я познакомился с его  родителями  и отправился в Уренгой. По приезде домой меня встретили мама и отчим. Сначала, как всегда, все пошло хорошо. Я несколько раз посетил поместную баптистскую церковь, где родился как христианин. Здесь  мне были очень рады. Но я по-прежнему переживал огонь войны, который горел в моем сердце. И это была самая страшная  и беспощадная война с самим собой. Две природы, которые жили во мне, постоянно делили территорию, мое сердце. Одна стремилась к Богу, вторая наотрез отказывалась этому подчиняться. В очередной раз верх взяла вторая, и я опять оказался побежденным плотью.

       Виталий Пронин стал мирским человеком со всеми вытекающими отсюда последствиями и бедствиями. Я продолжал любить свою жену и очень хотел восстановить с ней отношения.  Я верил, что она дана мне Богом, не слушая свой внутренний голос, найдя ее  в миру и счел, что она моя. Это был самообман, как показала жизнь.  Я хотел  вернуть ее во что бы то ни стало  и любой ценой завоевать ее расположение ко мне. Как-то я прочитал в Библии, как пали Иерихонские стены, и решил двигаться по этому принципу.  Семь раз  обошел  с молитвою ее дом и оставил ей письмо в дверях. Я верил, что у меня должно получиться, но все–таки был искренно удивлен, когда,  в седьмой раз обойдя дом, в котором она жила, услышал за спиной ее голос. Он прозвучал в тот момент, когда я уже собрался уходить домой. Пали стены Иерихона! Я повернулся и увидел ее. Она стояла спокойная, очень красивая и улыбалась мне. Я подошел к ней, мы поговорили, погуляли,  и с каждой минутой общения во мне росло чувство, что ничего плохого в нашей жизни никогда не происходило: ни разлуки, ни ссор, ни  Жени - коммерсанта,  с которым она мне изменяла. Будто все встало на свои места. Я был счастлив невероятно, и мы снова начали жить вместе. Как гром среди ясного неба прозвучало обвинение со стороны милиции в адрес моей жены, что она якобы обворовала квартиру. Это произошло, пока я отбывал наказание. Я не поверил в это, тем более, что она отрицала категорически свое участие в каких-либо преступлениях.  До сих пор я не знаю,  было ли это правдой. Но в тот момент, я хотел только одного, спасти свою семью, и когда я узнал, что она находится под следствием и ей грозит реальный срок, то  решил ее спрятать от милиции и стал предпринимать шаги к побегу из Уренгоя. Для меня это было делом чести, как я тогда думал. Я выехал  в Тюмень, якобы  по делам, а с ней мы встретились  в Тобольске. Через некоторое время она приехала туда с дочерью. Там мы и обосновались. Первое время нам помогали верующие люди.  Мы жили то на одной квартире у христиан, то на другой. Посещали баптистскую поместную церковь, и я попросил пастыря Тимофея нам помочь снять свое жилье. Нам выделили деньги на двухкомнатную небольшую квартирку, и мы, обустроившись, отправились искать работу.  Нам повезло, и вскоре мы уже торговали на рынке: жена обувью, а я сантехникой. Для 2002 года и города Тобольска  наш совместный заработок был очень хороший. Для сравнения: водители маршрутного автобуса получали шесть тысяч рублей. Я зарабатывал столько же. У жены тоже нормально выходило. Мы оделись, обулись и купили все необходимое для дома. Там же, в Тобольске, мы приняли водное крещение и стали членами церкви. В то время я познакомился с христианами из харизматической церкви и даже один раз был у них на служении вместе с женой.   Это был первый и последний раз, когда мы туда пошли.

       Для тех, кто не понимает, скажу, что служения баптистской и харизматических церквей сильно отличаются друг от друга. Баптисты проводят собрания строго и спокойно, прославляющие Бога песни исполняются чинно и благопристойно. Харизматы славят Господа, танцуя и раскачиваясь,  хлопая в ладоши, исполняют песни  в современном стиле и громко  молятся на непонятных для несведущего человека ангельских языках (как они полагают). Моя жена была просто в шоке и, как она мне потом сказала, что  у нее дыбом волосы встали на голове от всего услышанного и увиденного здесь. После чего она меня предупредила, что на подобные мероприятия «бесовщины» больше не пойдет, а я посмеялся над ней. Я считал, что мои братья и сестры-харизматы просто искренне заблуждались, и мне их  было жаль. Хотя что жалеть? Каждому свое, думал я, но я считал, что Истина одна - Иисус Христос. А в Слове было написано, что все должно быть благопристойно и чинно. И, кстати, никто  мне так до сих пор и не объяснил, что это за ангельские языки такие, о которых, как мне кажется, и сам Апостол Павел не имел точного представления.  Пусть простят меня братья - харизматы, но если брать «кусок» отсюда и оттуда - это не есть Истина. Поэтому многие и  живут впроголодь,  не насыщаясь. Слово Божье – это хлеб, который усваивается только целиком. И раз написано так в Библии, значит, так и должно быть. Спустя годы я много размышлял, изучал, слушал проповеди различных священников и сделал вывод, что я много имею против подобных современных служений и, как полагаю, тем паче Бог. Русские люди не должны вести собрания с нарочито иностранным акцентом, прыгать и скакать, как на дискотеке, говорить отсебятину. Женщины на сцене, исполняя песни прославления, должны быть одеты скромно и пристойно, не привлекая внимания к формам своего тела, распущенным волосам и ярко накрашенным лицам.  А самое главное! Это проповеди и их содержание. Для меня приемлемо глубокое изучение Слова Божьего без отступлений,  человеческих интерпретаций, комментариев  и мирских умозаключений. Тем же, кто этого не понимает и не принимает, думаю, придется раскаяться в своем заблуждении, а то ух как печально будет на суде - то Божием.  Некоторые современные проповедники такую ересь порой со сцены несут, что диву даешься. Где Слово и где они? Мало того, что заблудившиеся, сами в блудне ходят, так еще и за собою в пропасть тащат человеческие души. Написал я тут недавно одному своему брату–христианину: «Храни себя от зла!» А он мне отвечает: «Пусть зло себя бережет от нас!» Что на это ответить? Не понимают люди, все играют в слова, блистают ими. А как испытания пойдут, то куда эти все слова денутся? Вот в чем вопрос. Да поможет нам всем Господь!

 
      Но вернемся в Тобольск. Жизнь у нас налаживалась. Единственное, что меня сильно огорчало, это постоянные  звонки из Уренгоя от тещи. Она говорила, что сильно скучает по внучке и просила нас вернуться. Успокаивала, что все обвинения с моей супруги сняты, и милиция во всем разобралась. Я был против нашего  возвращения в Уренгой, но жена настаивала. Несколько раз я ее предупреждал о том, что старые друзья и подруги до добра нас не доведут и от возврата к прошлой жизни ничего хорошего ждать не нужно. И, как оказалось,  был прав. Вскоре жена сообщила, что  беременна вторым ребенком. Я был рад, но возвращаться в Уренгой все равно не хотел.  Она настаивала и мотивировала свое желание тем, что ей нужна будет помощь бабушки, но главная причина все-таки была не в этом. Жена очень ревновала меня ко всем женщинам и особенно к моей хозяйке фирмы, в которой я работал. С самого начала я приглянулся этой одинокой деловой даме, которая была старше меня на несколько лет, и мне приходилось на работе много времени проводить в ее присутствии. Признавшись в своих чувствах ко  мне, она делала мне недвусмысленные предложения, а впоследствии и вовсе сказала мне оставить семью и сожительствовать с ней. Каждый раз я ей твердо давал понять, что у нас с ней ничего не получится, что  я люблю свою жену и бросать ее не собираюсь. Для меня это было серьезное испытание, потому что я понимал, что каждый раз, отказывая ей в близости, я рискую потерять выгодную работу, тем более у нее была сеть магазинов, а я, как человек с головой и руками, ее интересовал не только, как мужчина, но и как хороший партнер и работник. Я молился и просил помощи у Господа навести порядок в сложившейся ситуации. После очередного моего отказа хозяйка в срочном порядке провела ревизию моей работы в надежде поймать меня на чем-нибудь, найти недостачу и поставить в зависимость от долгов и себя. Но как же она была удивлена, когда вместо этого у нее, наоборот, оказалась прибыль, и предприятие процветало. Это надо было видеть! Женщина была в недоумении, много раз все пересчитывала, проверяла, но итог был всегда один и тот же. Я работал в плюс. Ей ничего не оставалось делать, как поблагодарить меня и, выплатив расчет и премию, отпустить восвояси.  Напоследок она не удержалась и сказала мне со слезами на глазах: «Все равно жизни у тебя с твоей благоверной не будет. Не будете Вы с ней жить. Так что, если что, звони. Я приму тебя в любое время обратно».  Почему она сделала такой вывод насчет меня и жены, не знаю. Для меня это до сих пор остается тайной. Оставалось догадываться, что умудренная жизненным опытом взрослая женщина на протяжении долгого времени наблюдала за нами, поведением моей супруги и, видимо, поэтому и пришла к такому выводу. Вот так и закончилась наша жизнь в Тобольске, и мы  отправились вопреки моей воле в Уренгой.

 
      В поселке  нас встретили радостно. Теща отдала нам свою квартиру, а сама переехала жить в другое место. Мы сделали небольшой ремонт в нашем новом жилье, и я устроился на работу. Первое время  мы посещали поместную церковь, но мирская суета захватила нас, и мы перестали ходить на  служения. Появилась на свет моя вторая дочь. Имя я дал ей  Мария и мысленно предал ее жизнь Господу. Так звали мать Иисуса Христа,  и я хотел, чтобы моя девочка, когда вырастет, служила Богу. Маленькая  Маша очень любила меня, а я в ней души не чаял. Нам помогали со всех сторон  родственники, но за видимым благополучием нашей семьи скрывались раздражение и скандалы. Материальные блага ничего не давали, кроме кратковременной радости, жизнь без Бога и духовного наполнения опустела и стала наполняться мирскими мыслями и развлечениями. Я  стал проводить много времени  вне дома с друзьями, и наши посиделки переходили каждый раз в обыкновенные попойки. Жена была вынуждена сидеть дома с детьми, а я все чаще оставлял ее одну, исчезая на несколько дней. Семейная жизнь дала трещину. Мне часто делали предложения выступить в качестве солиста то в конкурсе, то на празднике «День поселка», то на фестивале  патриотической песни. Я с удовольствием их принимал, потому что больше всего любил петь, и соглашался на любые авантюры, легко завязывал новые отношения и был всегда востребован. В общем, меня понесло. И это была только одна сторона медали. 

       Разнообразные искушения приходили вместе с деловыми предложениями со всех сторон. На любом празднике «жизни»: фуршетах, банкетах, юбилеях - я был первый гость. Бог наградил меня красивой спортивной фигурой, я очень нравился женщинам и кроме того был талантлив и артистичен. Вот здесь-то дьявол и поймал меня на крючок. С мероприятий я возвращался поддатый, с губной помадой на лице и запахом женских духов. Дома все чаще стали возникать конфликты, которые заканчивались ссорами и руганью. Чтобы не испытывать  угрызения совести по отношению к жене, я вел себя  неуважительно по отношению к ней и в конце концов просто потерял чувства меры и стыда. Мы отдалялись друг от друга с катастрофической скоростью. Помню  такой случай.  Наступил мой день рождения. После очередной ссоры и примирения мы с женой ждали гостей, занимались приготовлением к семейному празднику. Неожиданно раздался звонок в дверь. На пороге стояли подвыпившие друзья и, не дав мне и рта открыть, сообщили о том, что хотят сделать мне подарок:
– Короче, давай одевайся! Машины ждут, едем в Коротчаево (поселок). Столы заказаны, музыка готова. В общем,  мы ждем внизу.
Для меня это было полной неожиданностью. Но мне  польстило, что про мой день рождения не забыли, и тем более  это был прекрасный повод слинять из дома, где меня ждал только скучный ужин с родственниками и женой, отношения с которой портились с каждым днем. И  как же я могу отказать любимым товарищам, если они даже ресторан для меня заказали. Стараясь не обращать внимания на ошеломленную жену, я крикнул друзьям: «Ждите!» Она стояла в комнате, не произнося ни слова, и в прищуренных глазах ее застыла злость и обида. Я не пригласил ее,  не посоветовался с ней, а просто кинул, уходя: «Я поехал!» И хлопнул входной дверью.  «Праздник» удался. Пьяная компания во главе со мной веселилась от души. Все время знаки внимания мне оказывала заведующая местным Дворцом культуры молодая смазливая девушка,  которая Пронину пьяному очень нравилась, и в конце вечеринки она предложила мне отправиться к ней. Я не знаю, почему этого не случилось, но Бог меня отвел в этот  раз от греха и  я, еле держась на ногах, поехал домой. Думаю, что у меня в тот момент совесть еще не до конца сгорела. Приехав под утро,  я обнаружил, что праздничный стол  не тронут, в доме стояла тишина, и только часы тикали на стене, с укором поглядывая в мою сторону. Я помотал головой, отгоняя навязчивые мысли о том, что надо покаяться перед женой, налил себе рюмку водки, выпил ее и лег спать. Не могу сказать, что утром, кроме головной боли, меня не мучила  совесть. Но, правда, совсем чуть-чуть. Я прекрасно понимал, что всем  испортил праздник. Тихий голос  что-то вякал внутри меня, но он был еле слышен:  «В конце концов,  это мой день рождения, и я как хочу, так его и отмечаю». Я не считал необходимым перед кем-либо извиняться. Это был очень плохой знак.


     После этого случая я будто сорвался с цепи:  стал часто исчезать из дома и постоянно изменять жене. Все  происходило в пьяном угаре. Я не испытывал к своим партнершам по постелям никакой любви и, часто просыпаясь с разными женщинами, сожалел о содеянном. Для меня они все были на одно лицо, и продолжения «банкета» я не хотел. Чувство самоконтроля куда-то делось, и я пошел вразнос, хотя строил из себя добропорядочного семьянина. Но это была ложь под прикрытием. Я опять начал заниматься криминалом. Девочки, гулянки, новые криминальные знакомства с людьми да и возобновляющиеся старые - все смешалось в моей голове, и дни закрутились, как карусель. Все по одному и тому же кругу.  Отношения с женой стали превращаться в беспрерывный  хаос лжи и ругани. Я воровал, кидал людей на деньги, обманывал и пил. Меняя партнерш по постели, бросал их, оскорблял и изменял им же направо и налево. Я осознавал, что  не прав перед всеми, но остановиться уже не мог и чувствовал, что мою душу и тело полностью захватили страсти этого мира. Все повторялось изо дня в день снова и снова. И вот в один из таких дней произошло страшное.

       Придя вечером домой подшофе, в хорошем настроении, на пороге я встретил жену, которая смотрела на меня молча, ненавидящими глазами. Помню, я ей тогда сказал: «Давай не будем ничего начинать. Не трогай меня.  Я не хочу с тобой ругаться. Ужин я приготовлю сам, а ты иди занимайся детьми». На том и разошлись. Но как оказалось, это было лишь затишье перед бурей. Я сел чистить картошку, и ко мне пришла старшая дочь Настя. Мы с ней весело болтали о разном, смеялись и шутили. Вдруг  вошла жена и нервно стала по кухне туда - сюда ходить, сжимая кулаки. Она выглядела бледной и напряженной. Я сидел к ней спиной и, не поворачивая головы, посоветовал успокоиться и выпить водки. Она без слов взяла со стола  рюмку, налила ее до краев из бутылки, которую я принес с собой, выпила, закурила  и вдруг, схватив  кухонный нож, с силой ударила меня им в горло. Я не знаю, каким чудом тогда я спасся, но промысел Бога велик. Даже у пьяного меня была отличная реакция, и я поймал ее руку с ножом, который был у меня уже в горле. С перекошенным лицом  она стала давить на нож  всей своей массой, чтобы он вошел в меня по рукоятку, но я не давал ей довести  дело до конца. Возможно, если бы моя жена была поздоровее, то, скорее всего, я бы не писал эту книгу, как равным счетом ничего бы не сделал того, что уже сделал до сего дня. Чудом я изловчился и выскользнул из-под разъяренной женщины, желающей моей смерти. Я был в ярости. У меня в руках тоже был нож, которым я чистил картошку и, видимо, в порыве я поднял руку, чтобы нанести ответный удар, но услышал истерический крик дочери: «Папа! Не надо!»  Кровь хлестала из моей шеи, как из поросенка. Откинув нож в сторону, я стал искать какую-нибудь тряпку. Схватив кухонное полотенце, зажал рану, но кровь просочилась насквозь, и тряпка мгновенно стала вся красной и мокрой. Как я потом узнал, у меня была задета артерия. Шатаясь, я ввалился в комнату. Жена стояла в углу, как щитом закрываясь от меня младшей дочерью, держа ее на руках. Я не знаю, что бы произошло между нами дальше, но я остановился, глядя на испуганные, заплаканные глаза ребенка. Может быть, я ее убил бы, не знаю. Прости меня Господи, и спасибо Тебе, что этого не случилось! Потеряв много крови, я начал терять сознание и уже  как в тумане воспринимал все происходящее. Я не помню, как приехала скорая, и меня увезли в больницу. Знаю, что к нам  приезжала милиция, в касках, бронежилетах и с автоматами. Как выяснилось, они выехали на вызов, подумав, как мне потом говорили, что я  совершил вооруженное нападение на свою семью. А тут такая картина маслом, все наоборот. Я пришел в себя, когда мне уже  залатали дырку в шее. Врачи хотели оставить меня на стационаре, пока все не заживет, но я ушел, не слушая их уговоров, что рана может открыться. Я отправился  к матери. Еле добрался до ее квартиры и, уже лежа на диване и глядя в потолок, размышлял о том, как Бог опять спас меня. Один из врачей, который меня осматривал, сказал, что при такой потере крови люди не живут. А я, счастливчик, опять выкарабкался. Вся эта история закончилась тем, что на мою жену возбудили уголовное дело по статье 105, 1, ст. 30, то есть покушение на убийство. Я написал встречное заявление, что я к ней претензий не имею, и  дело закрыли. Мне стало жалко детей. Маша была еще совсем маленькой. Жену уволили с работы из детского садика, куда я  ее   устроил через своих знакомых. Я же ушел от нее. Обида и непонимание поселились в моем сердце. Да, я вел себя последнее время как мерзавец,  но зачем было доводить все до крайности. Можно было просто сесть, поговорить нам двоим, объясниться, в конце концов.  Шло время, и я оправился от нанесенной раны, но за время, когда я был на больничном, потерял работу. Попытки устроиться на новое место были тщетными, я стал ко всему относиться безответственно. Только в пьяном состоянии я испытывал временную радость, если можно так сказать. А в редкие минуты просветления на меня наваливались депрессия и апатия. И весь мир был не мил. Почувствовав себя больше  не связанным обязательствами перед женой, я продолжил, но уже в большей дозволенности, вести легкомысленную жизнь. Но при всем при этом очень скучал по дочерям. Я иногда с ними виделся, помогал, чем мог, но понимал, что все это неправильно.

 
      Поведение мое становилось все агрессивнее. Постоянные стычки с властями, драки, больницы – все это было для меня привычной реальностью. И редко-редко в глубину моего темного сердца время от времени проникали  лучики света, и я задумывался о том, что когда - то это все закончится и мне придется отвечать перед Богом. И что я Ему скажу? Что судьба у меня  никудышная?  Но ведь я -то  человек,  по сути, неплохой. Я же умею и любить, и прощать, и радоваться, и сострадание у меня тоже имеется, и людей мне жалко порой до слез, и воровать  - то я не хочу, но вот жизнь заставляет. И возникнет между мной и Господом такой разговор:
– Ты уверен, что во всем виновата жизнь?
Я же отвечу:
– Да. Она меня заставляет пить и совершать неправильные вещи. Ведь ничего хорошего в ней нет. Одни ложь, обман и лицемерие, жадность, гордыня и эгоизм.
– Ты уверен, что жизнь такая?
– Конечно. Пить  я не хотел,  просто не знал,  как мне выбраться из этого порочного круга.
– А девки?
– Да что  девки? Так получалось, что занимался сексом без обязательств. Но ведь Ты меня таким создал.
– А жене изменял почему?
 –  Я ничего плохого в этом не видел. Она первая начала.
– Вы же после этого помирились? Ты ее будто бы простил. А своими изменами с другими женщинами ты унижал и обижал ее, обрекал ее душу на страдание. По твоей вине она пошла на многие преступления, и тем самым по твоей  вине  ввела в грех  большое количество людей.
И продолжил:
– Зачем ты людей бил? Почему оскорблял их незаслуженно?
И что же  я отвечу?
– Я не знаю, Господи!
И вот тут-то Он меня и спросит:
– Если ты не знал последствий своих действий, то скажи, зачем так
неразумно поступал в своей жизни?
И что я скажу:
– Я не думал об этом.
– Минуточку, голубчик! Ты с самого детства знал, что такое хорошо и что такое плохо, и  люди тебе не раз говорили и объясняли, как надо жить.
– ….
– А зачем ты стрелял в людей?
– Я не хотел, Господи!
– А если ты не хотел стрелять, то зачем стрелял?
– ….
– Зачем ты убил человека?
– Я не желал ему смерти.  Я просто хотел проучить его, а он умер. Но убивать я не хотел!
– Опять не хотел? Так получается, что все то, что ты не хотел делать, ты все равно делал? А кто тебе дал право быть судьей и с позиции своей силы решать вопросы, в которых ты сам ничего, по сути, не смыслишь? По своему произволу ты  делаешь выводы, кто прав, кто виноват,  подписываешь приговоры, в которых сам же неоднократно был уличен, и делаешь кого - то неправым только потому, что ты так решил. Ты творишь те же дела беззакония, что  другие, и никто тебе не  должен возражать. Ты видишь свою безнаказанность и думаешь, что так и должно на самом деле быть. Ты обладаешь такой силой, что тебя невозможно сокрушить, и судишь своим судом по своим законам и твоему личному убеждению. Тем самым ты ставишь себя так, чтобы затмить Меня. И выходит, что ты умышленно совершал преступления, а сейчас хочешь обвинить Меня, чтобы оправдать последствия своих действий. Так получается?


      Я стал понимать, мне  рамс (спор) с Богом никогда не выиграть, что я ничего не смогу противопоставить Ему, кроме своих злых дел.  Выходило, при таком раскладе, что я проиграл.

 
     Такие мысли  стали меня посещать время от времени, и я все больше начал понимать всю безвыходность своего глупого существования и никчемное положение перед Богом. Моя падшая жизнь могла привести меня только в ад, и другого выхода мне не было дано. Я решил, что доигрался, и был на грани отчаяния. Последней каплей стал развод, на который подала жена. А я - то надеялся, что мы еще помиримся. Я не держал на нее зла за  случай с ножом, потому что знал, что  сам виноват в случившемся. Сам довел все до абсурда.  Этот случай не с пустого места возник,  и кинулась она на меня не от нечего делать. В своих женских и беззащитных эмоциях она была права. И до этого случая я уже подумывал о том, зачем я живу так бесстыдно, дерзко, порой жестоко. Почему я всех ненавижу, а порой люблю  до боли в сердце. Что за смешанные и противоречивые чувства живут во мне? Что за сила движет ими? Почему  я люблю даже самых страшных людей? И почему я так близок до самого страшного зла и готов убить того, которого я недавно любил? Что же за природа моего существа, которая может с легкостью уживаться и находиться рядом с такими противоречиями, не имеющими ничего общего друг с другом по определению? Так кто же я? Человек Бога? Или человек дьявола? Или я вообще ничей? Вот с такими вопросами мне приходилось сталкиваться наедине с самим собой, и я думаю, что был  не одинок в подобных поисках самого себя.  Я менялся так быстро, что не успевал понимать, кто же я в действительности. Плохой или хороший? Согрешивший святой или кающийся грешник?

 
      В суде меня спросили, что я думаю по поводу  развода. Я сказал, что мне жена дана Господом и я не вправе принимать подобные решения, так как написано в Библии: то, что Бог сочетал, того человек да не разлучает! На что судья хотел дать нам подумать три  месяца, но жена категорически настаивала на разводе. Я сказал,  что раз она так этого хочет, так тому и быть! И добавил: «В таком случае мои руки чисты. Ты сама поставила точку в наших отношениях. Развод так развод».
На этом все вроде бы и должно было закончиться в наших отношениях, если бы не было продолжения. Но об этом расскажу в продолжении своей повести. После развода я попробовал пожить с женщиной, ничего не меняя в своем образе жизни. Не знаю, чем бы закончились наши с ней  отношения, но в 2004 году, в декабре месяце, с зала суда дали мне четыре года строгача, и со своей сожительницей я расстался навсегда. На суд я приехал пьяный. Судья был злой и грубый. Заседание вел формально, и видно было, что приговор мне уже вынесен.  Имея  в своей коллекции пять судимостей и два реальных срока, я не мог рассчитывать на поблажки и понимал, что ничего хорошего, кроме длительного лишения свободы, мне не светило. Так называемые друзья, которые приехали со мной, были другого мнения в ожидании результата суда, да и я честно говоря, глядя на их оптимистическое настроение, по наивности своей рассчитывал на удачу. Но приговор был вынесен, и я был освобожден на четыре года  от гражданской ответственности и  свободной жизни. Предполагаю, что мое повествование приводит моего читателя к размышлениям, и кто-то даже проводит аналогию со своей жизнью. Поверьте, я не ставил перед собой цель кого-то учить или наставлять. Дело это неблагодарное. А вот что сделает Бог через меня с Вашими сердцами, это только Ему Одному и известно. Доброго вам дальнейшего чтения, друзья мои и враги!

                Глава 12

                Здравствуй, строгий режим!
 
      Как я уже писал, в 2004 году, перед самым Новым годом, мне дали четыре года строгого режима. После этого я оказался  на ИВС, и через несколько дней меня этапом повезли в Тюмень. Здесь происходило распределение по местам отбывания наказания, проще говоря, по лагерям. У меня было ужасное состояние.  Последние пьянки давали о себе знать, и затяжное глубокое похмелье  не отпускало меня. Организм разучился трезво жить. Кошмары в сновидениях давали повод  серьезно задуматься о том, что я очень отдалился от Бога, неправильно живу и не то делаю. Я чувствовал физически, как бежит  время. А еще я ощущал, как стремительно моя жизнь летит к конечной остановке земного пути. На остатке этого пути меня ждал новый срок, и я прекрасно понимал, что мне от него никуда не деться и его придется отбывать, как и все предыдущие. Протрезвев, я осознал, что будущее мое неизвестно, режим строгий и положение мое не ахти.

       В Тюменском СИЗО номер один я попал в камеру - «осужденку», где меня ожидал сюрприз. Когда дверь за мной закрылась, я увидел  человека, с которым мы когда-то отбывали вместе наказание, после освобождения он встречал меня, и я гостил у него дома. Он  поведал о том, что он опять влетел, и ему дали  семь  лет строгача. В СИЗО он ждал распределения в лагерь. Настроение у меня было, мягко говоря, непраздничное,  и по ночам мне приходили в голову мысли, что никто из нас не может вырваться из этого порочного круга, какими бы радужными ни были мечты о свободе после очередного освобождения. 

       Вскоре меня увезли в Лабытнанги, Харповское управление. Лагерь, в который меня этапировали, осужденные между собой называли  «концом географии». Путь туда был нелегким, и следовал через многие пересыльные тюрьмы и транзитные корпуса. Первой остановкой  из таких по пути следования была «транзитка» в Свердловске, ныне Екатеринбурге.  Меня поселили в камеру для тех, кто проходил транзитом до места назначения. Положение вещей там было не из лучших: еда  скудной, «глиняный» хлеб, множество клопов, тараканов и  вшей. Зэки в нашей камере ехали кто откуда. В общей сложности нас сидело там  человек сорок – пятьдесят.  Время от времени кто - то убывал, прибывал, а я ждал своего дня для дальнейшего пути. В камере было очень грязно, сыро, окна не закрывались, да и толку от этого было бы мало, так как стекол в них почти не было. Мы как могли сами затыкали их тряпками или завешивали, чтобы хоть немного утеплить хату. Многие болели, но, насколько я заметил, в основном эти болезни  были связаны не с простудой или вирусами.  Всему виной была удушающая тоска и депрессия. Люди находились во тьме своих мыслей, чувств, безнадежности и определенности на будущее. Наверное,  каждый понимал тот факт, что свобода всегда будет только мечтой. Срока у многих  были длинными, а преступления, за которые они сидели, очень тяжелыми. И под тяжестью этих двух составляющих человек  был обречен  на огромные страдания и муки. Поэтому лица их были белы, как стены, и преимущественно все молчали, уйдя в себя. Мои четыре  года на фоне того общего несчастья и лет безнадеги  были как капля в море. Мне очень было жаль  всех, но я ничем не мог им помочь, разве только говорить о Христе и вечном спасении их душ. Но в такой ситуации и обстановке  не все готовы слушать меня и считали меня ненормальным. Я же предпринимал очередные попытки достучаться до сердец. Чаще всего я слышал от мрачных своих соседей: «Ты нам  за Христа задвигаешь, а что же ты  сам-то здесь тогда делаешь?» Я замолкал и уходил в размышления. 

       Действительно,  они правы, что  я сам преступник, а им говорю о светлом, чистом, как какой-нибудь там святоша.  Но если посмотреть с другой стороны, кто же им будет говорить про Бога, если не я.  Конечно, я еще знал и понимал тогда  не так уж много чего, но и этой малостью  можно было делиться. Лучше так, чем вообще ничего. И еще одна мысль не оставляла меня:  может  потому я и здесь, что бы хоть как-то, хоть кому-то сказать, что есть другая жизнь? Может, хоть маленькая семечка из посеянного мной  в будущем даст всходы, и Господь по Своей великой Милости вырастит и исправит то, что весь мир считал погибшим. Ведь разбойник на кресте перед смертью своей  просто сказал Спасителю: «Помяни меня в Царствии Твоем».  И Иисус ответил ему: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю!»  Так что же мне смущаться?  Нужно говорить о Нем, как бы меня ни упрекали, что я сам такой же, как бы они и ни крутили пальцем у виска! Сделав этот вывод,  я  продолжал говорить: «Люди - человеки! Иисус любит Вас, как никто другой не может любить на земле!» После этого мне становилось легче, ибо горе мне, если я не благовествую, потому что я становлюсь соучастником тьмы, которой абсолютно безразлично наше спасение во Христе Иисусе, Господе Нашем.
По ночам же, ворочаясь на жесткой и грязной шконке, я продолжал молиться и говорить с Богом:
– Господи, почему так получается? Моя душа просится к Тебе, но я опять и опять становлюсь соучастником этих  греховных дел и снова сижу в тюрьме? Почему я  хочу делать добро, но  у меня  получается наоборот. А то, чего я не хочу делать, то  делаю, и у меня нет страха перед Тобою. А страх приходит потом, когда я уже натворил непоправимых дел.

 
       И я стал думать, что я просто глупый и никчемный человек. Потому что если бы был умный, то еще тогда, когда впервые прикоснулся ко Христу и Его учению, понял бы, что не стоит искать своего в этой жизни, потому как это бесполезная трата времени и сил. Как часто я шел путем сопротивления в борьбе с самим собой и  попадал в капканы своего собственного  нечестия, гордости, нечистоты, самоуправления и получал должное возмездие за свое заблуждение. Под утро засыпая, я так и не находил ответов на свои вопросы и потому снова погружался в обыденность серых дней и задыхался от безысходности. Насколько мне известно, екатеринбургская тюрьма – это самая крупная пересылочная тюрьма в России, через которую за одни сутки проходило около десяти тысяч заключенных.  Следовали они этапами со всех уголков нашей необъятной родины от Владивостока до Калининграда и везли с собой скудные запасы еды, личные вещи и бесконечные тюремные байки и истории, правдивые и не очень. 

       Пришел день, когда меня опять погнали по этапу,  и следующая остановка  была в  Кирове. На приемке ничего не отбирали, но согласно заведенному порядку  строго и тщательно досматривали и проверяли.  Сигареты переламывали на три части, мыло резали, а чай пересыпали из мешка в мешок. Одним словом, «шмон» был серьезным. Я вел себя спокойно, и это было странно для меня самого. Обычно в таких ситуациях словами и поведением выражал недовольство, а здесь, на удивление, молчал и смиренно на все это безобразие смотрел, понимая, наверное, что все равно ничего никому не докажешь. После всех необходимых для соответствующих мест  процедур наш этап поместили в камеру, которая была размером шесть квадратных метров. В ней мы пробыли около суток, спали на полу, постелив у кого что было, а ночью нас отправили до конечной станции, до которой мы следовали два дня. До Лабытнанги на восьмую колонию нас ехало девять человек. Настроение было хорошее, мы болтали о чем ни попадя, курили, пили чай, доедали наши скудные запасы. По пути столыпин часто делал остановки. Мы ехали  по пути, на котором  было много лесных станций. Конвой одних высаживал, других загружал. Народ был всякий: кого на поселение везли, кого на лесоповал, кого по зонам, и потому занятная выдалась дорога. Были среди пассажиров и те, кому поселение на зону поменяли в связи с плохим поведением. Ехал с нами приговоренный к пожизненному лишению свободы. Я с ним разговорился  и узнал, что ему недавно исполнился всего лишь двадцать один год.  Я его спросил: «Ты что же такого натворил, что теперь до конца дней будешь на «полярной сове»?». Так называлось место, где «пожизненники»  отбывали наказание. На мой вопрос парень рассказал, что, вернувшись из армии, он связался с бандитами и на «стрелке» ему пришлось убить шесть бандитов. Вел он себя, по меньшей мере, странно: много болтал и смеялся. Оказалось, что все, что он мне тогда рассказал, было неправдой.  Много позже на телеканале НТВ был показан сюжет про этого человека и его преступление. Я его сам смотрел по телевизору.  Да, этот парень на самом деле убил шесть человек, но были они вовсе не бандиты, а обычные люди, семья его бывшей девушки. Любимая его не дождалась и вышла в его отсутствие замуж за другого человека. Когда солдат пришел из армии, то нагрянул к ней в дом и убил всех, кто там находился в тот момент: беременную женщину,  мужа, стареньких ее родителей и ребенка, который там оказался случайно.  Он всех их убил и, чтобы скрыть следы своего жуткого преступления, сжег всех в их же доме,  за что и был приговорен к пожизненному сроку наказания. Когда я все это узнал, стало мне жутко. Но не от того, что я узнал, а вспомнил я, как несколько лет тому назад мог оказаться на его месте. И стал бы я серийным убийцей на почве ревности, когда   шел убивать свою жену с любовником, если бы не промысел Божий остановить меня через соседа, который курил на кухне в форточку. Я вспоминал, как тот «пожизненник» веселился, когда ехал в столыпине  в соседнем от меня купе.  Он был в таком настроении, как будто бы ничего не произошло. Двадцатилетний убийца рассказывал  истории из своей недолгой жизни на свободе и, казалось бы, совсем не унывал, хотя жизнь его уже закончилась, не успев начаться.  «Что творится в его душе? – думал тогда я.  – Неужели он испытывает радость от того, что все оставшиеся дни на земле он проведет в застенках этого не прекращающего свой плач тюремного мира? Неужели маленький отрезок  жизни, в котором он едва  успел прожить,  не принес ему ничего, о чем можно было сожалеть? А ведь он никогда больше не вернется к  миру, в котором есть цветы, краски и пьянящие запахи весны. Как он не понимает, что больше не сможет полюбоваться красотой этого мира, который  создал Господь? Неужели настолько душа его омрачена скорбями, что свет в его душе погас  навсегда, или он сошел с ума от горя?» Все мои вопросы, конечно, остались без ответа.


      Cтолыпин подъехал  к поселку Харп. И тут случилось  то, что не ожидал никто из арестантов. В вагон вошли  два спецназовца и  подошли к купе «пожизненника». Он были очень здоровые, в масках с прорезями, как положено. Конечно, то, что мы увидели, было очень жестко. На осужденного стали кричать, требуя полного доклада, а он, почти потеряв дар речи, что-то мямлил себе под нос.  Ему застегнули  наручники через кормушку, вывели на «продол», завязали глаза черной тряпкой и надели на него маску. Затем военные, подняв его за руки, которые находились за спиной, почти по воздуху потащили его к выходу,  ругая его последними словами. И после того, когда  вытащили его на улицу, до нас стали доноситься ужасные крики его страданий, удары и реплики сопровождавшего его конвоя. Мы в нашем семеричке переглянулись, и я сказал: «Вот и все. Закончилось его смехотворство. Теперь его ждут все круги ада под названием «полярная сова». И было видно, что всем в вагоне стало жалко этого пацана, который ничего в своей жизни еще не видел.  Через сорок километров нас ждала зона строгого режима. Мы стали готовиться к высадке и переживать, что нас ожидает. Как это было ни странно, но встретил нас конвой доброжелательно. Если сравнить с тем, что было с нами в Харпах, то, можно сказать, по - хорошему. Была сильная метель, мело страшно, но конвой нас не подгонял, а спокойно  загрузил в старенький автозак.  Медленно преодолевая сугробы, мы поехали в колонию. На место мы прибыли уже поздним вечером, и нас после стандартной процедуры опроса поместили в карантин. Через две недели нас распределили по отрядам, и мы стали обживаться на новом месте.

       Все здесь было  непривычно: вода привозная, свет часто отключали, плитки, на которых варили чай, были все самодельными.  Если электричество в лагере отключали, то зажигали огонь в двухсотлитровых бочках, ставили на них решетки и   на огне готовили пищу. Одним словом, спартанские у нас были условия, но мне это нравилось, так как основную часть своей до того прожитой жизни я именно так и жил,  и школа выживания уже в каком-то смысле была пройдена. В колонии был спортивный городок, где я занимался спортом, поддерживая себя физически. Питание было не ахти, но от голода никто не пух. Формы на всех не хватало, поэтому носили у кого что было. Промзона  практически не работала, и в бюджете колонии царила полная нищета. По большому счету в зоне все жили, кто как хотел, и всех все устраивало. Начальство лагерное не лютовало, не предъявляло завышенных требований, а зэков в большинстве своем все устраивало. Так что жизнь шла своим ходом, ровно и без особых происшествий.  В бараке, в котором я жил, не было
никаких условий для жизни. Туалет находился в отряде, но он был таким холодным, равно как бы человек на улице справлял нужду. С осужденными по соседству жили крысы и мыши. Сосуществование наше было мирным, и иногда, проснувшись ночью, на подушке в изголовье можно было обнаружить спящую крысу, млеющую от тепла, которое исходило от человеческого тела. Если кто-то спросонья начинал кричать, то напуганное животное  от страха и неожиданности могло укусить, что в принципе и произошло с моим  приятелем. Такие вот дела творились в то время на восьмой колонии, но я не терял  ни чувства юмора, ни бодрости духа, лишь иногда на меня нападала тоска от того, что я не дома, особенно тяжело было по праздникам.

       В зоне мы всегда  находили возможность и выпить, как говорится, и закусить, и наркотики были в доступности, лишь бы деньги были.  Первый свой в жизни мобильник я купил не на свободе, а  находясь в зоне, за тридцать блоков сигарет «Тройка». Жизнь в колонии была интересной и наполнена  тюремной романтикой, но меня это не радовало. Я был уверен, что это не моя судьба и не моя жизнь. Тогда я впервые всерьез стал задумываться над тем, что же является моим настоящим призванием.

 
       Время от времени я  похаживал в зоновский клуб. Причин было две: там был спортзал и музыкалка. В спортзал пускали только  блатных. Простые зэки туда попасть не могли. А в музыкалку ходили только те, кто умел играть на каких-нибудь инструментах или петь.  Я мог делать и то и другое, поэтому получал сразу два удовольствия в одном, заодно и позаниматься спортом. А еще там была художка, которая также не- обходима любому зэку, чтобы иметь возможность воспользоваться услугами и талантом местного художника. На вес золота в зоне ценились самодельные праздничные открытки, так как купить их здесь было невозможно. Также художник мог красиво ее подписать и вдобавок нарисовать что-нибудь трогательное. По моим данным, получатели этих трогательных посланий были уверены, что вся эта красота сделана руками отправителя, и, соответственно, вызывала восторг и умиление.  Я писал стихи, которые с успехом пользовались популярностью в зоне и большим спросом среди желающих оригинально поздравить своих близких.  Так что без дела я не сидел и, соответственно, ни в чем не нуждался.

 
      Так с клубом у меня завязались тесные отношения, о которых я даже и мечтать не мог. В музыкалке замполит Игорь Анатольевич Могутов собрал из осужденных команду талантливых ребят и обеспечил их неплохой по тем временам аппаратурой. Руководителем он был здравым, и поэтому при нем работа  в  клубе не стояла на месте. Меня он  заприметил с первых дней и пригласил на прослушивание.  Гитаристом я оказался не единственным, были музыканты и покруче меня, а вот в плане вокала мне не было равных,  и это было моим преимуществом. Замполит  предложил к моему великому удовольствию, чтобы я стал частью коллектива, и разве я мог отказаться от такого предложения.  Это была возможность заняться любимым делом и разнообразить серую жизнь на зоне. Я тихо радовался, что творческий успех мне гарантирован, так как опыт выступлений и участий в конкурсах у меня уже был. Так началась моя музыкальная карьера на восьмерке. Так я стал частью коллектива группы «С-8», что в переводе значило «строгая восьмерка».  В основном мы играли рок-музыку, но после того, как многие освободились и  остались из коллектива только я да  Вильдан Хананов, мы стали писать свои песни. Я пел, писал слова и музыку, а мой напарник неплохо играл на фортепиано и гитаре, искусно делал аранжировку мелодии,  так и двигались.  Сначала концерты давали только для осужденных, а позже и для администрации учреждения. Я не знаю, кому в голову пришла идея снести зимой наш барак, но когда это случилось,  меня переселили  в девятый отряд в маленькую секцию, в которой было так холодно, что я спал в шерстяных носках  и в вязаной шапочке, чтобы голову не отморозить.  В то время мне попала в руки книга Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание».  Я ее потихоньку читал, как было свободное время,  и когда прочел, понял, что во мне что-то стало меняться. Я долго размышлял над книгой и судьбой  автора и чувствовал, что мы с ним чем - то  похожи. Он  много  писал о Боге  и переживаниях человеческих, а это было для меня тоже очень важным, интересным и постоянно присутствовало  в моей жизни.

 
       Скоро меня перевели в другой барак, где было тепло, и условия содержания были получше, но случилось ЧП, которое «тряхануло» всю зону. По непонятной причине сгорел наш клуб. Шума было много, да и проверки  бесконечные замучили. Когда переполох стал  стихать, нашу «музыкалку»  переселили в школу, и, видимо, чтобы как - то ободрить сотрудников учреждения, нам было сделано неожиданное предложение.  Замполит вызвал нас к себе в кабинет и попросил подготовить новогоднюю праздничную программу для сотрудников. Все бы ничего, мы к этому привыкли. Но концерт нам, осужденным, предстояло давать за зоной, на воле. Я понял, что это для меня билет на свободу и понял, что здесь я должен особенно постараться. Репетировать нам возможность предоставляли, и поэтому мы, уже хорошо сыгравшись с Вилли, начали создавать новые «шедевры» и даже писать песни под заказ. Концерт прошел на «Ура!» Вскоре администрация заказала мне песню для сотрудника, который участвовал в конкурсе художественной самодеятельности. Я написал песню «Королева ночь», но перестарался. Она была слишком хороша, но достаточно сложна для исполнителя. Конкурсант песню не потянул, а я-то что мог поделать, если не дано человеку петь. Начались наши  гастроли, взамен чего я попросил разрешения посещать спортзал за «забором». Его посещали все начальники служб, в том числе и начальник колонии Игорь Владимирович Атаманчук. На удивление, ответ был положительным, и я стал заниматься в нормальных условиях. После многих выходов с концертами за пределы учреждения нам предложили поехать с гастролями по всем исправительным  колониям харповского управления. Мы с радостью приняли это предложение и начали серьезную подготовку к предстоящим выступлениям.

     В марте 2006 года состоялась беспрецедентная акция:  осужденных вывезли с концертом  в поселок Харп. Поначалу, конечно, нас конвой принял как обычных «этапников», с полным досмотром всех инструментов  и всего, что было при нас. Но что было после концертов и во время их,  не передать словами. Зрители  настолько были потрясены нашими выступлениями, так свистели, кричали и хлопали каждой нашей песне, что я себя почувствовал звездой тюремного рока.  Теперь нас встречали и провожали из колонии в колонию именно так, как будто мы были легендами мировой эстрады. Я был молод,  и это было так здорово, что я засыпал и просыпался счастливым человеком, забывая на мгновения, где я нахожусь. Впервые за всю историю этой промерзлой северной земли в тюремной системе происходило событие огромного  масштаба, и это не осталось незамеченным всеми местными и неместными средствами массовой информации.  В нашу «восьмерку» ломанулись всякого рода теле и радио разного калибра, корреспонденты и популярные ведущие местных каналов. Находясь на вершине популярности и славы, мы с удовольствием  общались с ними и давали интервью. Я  стал замечать, что многие журналисты, уходя, прощались с нами со слезами на глазах. Это происходило с ними каждый раз после наших бесед,  как будто мы к их вольной жизни приложили что-то очень важное и до того момента для них незнакомого и нового. Приближался срок условно-досрочного освобождения, и замполит  предложил остаться в городе Лабытнанги, чтобы я возглавил музыкальную группу и работал в ресторане, который он собирался открывать после выхода на пенсию. Честно говоря,  не понимаю почему, но я отказался. Наверное, так было нужно Богу! Я чувствовал скорое освобождение, и у меня были свои планы. Предпринимая первые шаги в этом направлении, я старался исполнять все, о чем меня просили, и очередное предложение замполита выступить в городском доме культуры воспринял как один из шансов беспрепятственно  пройти по  удо. Но, как оказалось, отпускать он меня не собирался, и я опять столкнулся с «айсбергом» в лице вышестоящего руководства.  Пришлось вспомнить прежние времена и навыки. Мне было не впервой взять на себя роль ледокола, образно говоря, и ломать ледяные покрытия-препятствия огромной толщины. Операцию по собственному освобождению я назвал «акция-реакция».  В связи с тем, что у руководства были на меня ненасытимые планы, я понимал, что ломиться в эту дверь нет никакого смысла. Как только я заговорил с замполитом об удо, то у меня сразу же начались проблемы: то меня собирались ставить на  профучет, как склонного к суициду, то типа у меня обнаружен туберкулез, и меня срочно нужно госпитализировать и лечить, то поведение у меня оставляет желать лучшего. После очередного оглашения повода о моем задержании как можно дольше под стражей, я понял, откуда ветер дует. Тут я и решил зайти к начальнику отряда, чтобы пробить ситуацию конкретней. Сделал я это,  чтобы, получив необходимую информацию и переварив ее,  потом действовать наверняка в том направление, которое  было выбрано  для осуществления моего плана. На мой вопрос: «Что с моими документами?» – я получил четкий и понятный ответ: «Иди и решай свои вопросы с замполитом». Я сразу же начал действовать. Подкараулив начальника колонии на «пролетке», когда он любил прогуливаться в одиночестве по зоне, я подошел и объяснил свою ситуацию. Молча выслушав меня, хозяин выдал мне громко и четко: «Позови  ко мне срочно начальника отряда». Я с удовольствием направился  в кабинет отрядного и застал его с перекошенным  с перепуга лицом. Он, оказывается, за нашим разговором с начальником из окна наблюдал и команду его прекрасно слышал. «Ты что ему наговорил, Пронин?» На что я спокойно ответил: «Ничего такого, чтобы это касалось вас лично, я ему не сказал. Я знаю, с кем у меня вопрос, вот по его - то душу и был у меня разговор. Хотите - верьте, хотите – нет». Отрядный впопыхах покидал документы в папку для бумаг  и понесся сломя голову к хозяину. В тот день я его больше не видел. А на следующее утро, когда отрядный пришел на работу, он сразу вызвал меня и сказал: «Ну ты, Пронин, и  «камикадзе»! Ты вообще понимаешь, против кого ты пошел?»  Я, ни капли не смущаясь, ему ответил: «Самое главное, гражданин начальник, против Господа Бога не идти, а все остальные меня мало интересуют.  Тем более замполит моим другом назывался, никто не принуждал его сделаться моим врагом! Друзья в спину не бьют. А  я ничего не сделал плохого ни против него, ни против вас, ни против кого - либо еще, чтобы со мной так поступать, как Вы поступаете. И даже сейчас я поступил справедливо, если не хотят меня слышать сильные мира сего, я вынужден идти к более сильным,  так я в данном случае и поступил  и  считаю, что я сделал честно и справедливо, чего не скажешь о всех вас». Закончив свою пламенную речь, я понял по выражению лица начальника отряда, что эти слова  прозвучали из моих уст более чем убедительно, и это его приземлило окончательно.  Вопросов ко мне у него больше не было в отличие от зэков, которые из любопытства  хотели знать, что происходит и чем все это закончится.  Но я  мало с кем общался в лагере и свои дела ни с кем обсуждать не собирался. Вообще в тюрьме есть правило:  лучше быть одному, чем с кем попало. Да, по- христиански  любить нужно всех людей или хотя бы стараться это делать, но вверять себя кому - либо в жизни опасно не только в тюрьме, но и на свободе. Нужно быть простым, но мудрым.

 
        После нашего общения с начальником отряда в течение недели меня представили на комиссию по удо, и через две недели у меня состоялся суд. К моей неописуемой радости я его  благополучно прошел  и через положенных  десять  дней был на свободе.  Перед освобождением меня вызвал к себе  замполит, и, войдя в кабинет,  я увидел его грустные глаза. Мы с ним поговорили, и  он немного меня пожурил, что я зря так сделал, как сделал. Что он хотел мне помочь начать новую жизнь на свободе, и у него были на меня большие планы, а я все сломал. Мы  хорошо расстались, но покидал его кабинет я тогда с мыслями  о том, что у  Господа Бога на меня планы покруче, чтобы мне оставаться  при планах человеческих. И был день, и было утро, когда вызвали меня в ДПНК, вручили документы, и я был свободен.
Возвращаясь домой  на теплоходе «Капитан Калашников»  по реке Обь, я все время думал: «Кто же  меня  ждет в Уренгое: мама, дети, жена бывшая, которая меня чуть не убила и предала меня своим разводом? Кому я там нужен? Какой будет она – моя жизнь, после тюрьмы? Или тюрьма после жизни? На этот вопрос я получил ответ уже в скором времени. А пока я смотрел на темную воду Обской бесконечной Губы, и мысли мои были такими же темными и глубокими. Многое из того, что со мной происходило на зоне, я не рассказываю, потому что цель, которую поставил передо мной Бог, она гораздо важнее всех страшных историй и пошлостей, которые мне довелось пережить за колючей проволокой. Божия цель, которую Он в эту книгу вкладывает – иная, а все остальное суета сует  и томление духа, как сказал Екклесиаст, и был прав!

   
                Глава 13.
 
                Все те же грабли.

     Я пытался успокоить себя и твердил, что в этот раз  у меня обязательно все будет  хорошо. Теперь я стал мудрее, и дела мои должны были пойти на лад. Вот только как это будет, я понятия не имел. Четких, конкретных планов на дальнейшую жизнь у меня не было, но одно я знал твердо, что как прежде  жить  нельзя  и что - то  нужно менять. А что конкретно, ответ пока был закрыт для меня, потому что я не знал, чего  хочу и к чему нужно стремиться. Все мысли о будущем были не что иное, как мои бурные фантазии и, как мне казалось, являлись плодами моего воспаленного, измученного разума. Я понимал, что человек, который не знает, чего хочет, в конечном итоге опять начнет спотыкаться и блуждать в этой жизни, как в дремучем лесу.  Из- за этого каждый новый бесцельный день превратился для меня  в один сплошной кошмар и ужас. А ведь когда-то Виталий Пронин думал, что он умнее всех живущих, и в очередной раз совершал неразумные свои деяния, доказывая свою несостоятельность в обществе. Наверное, поэтому во время  очередного возвращения на свободу меня охватывала паника. Я был на свободе, но свободным себя не чувствовал. И страх этот был не перед окружающим меня миром, а скорее всего перед самим собой.

        Конечно, читатель может задаться вопросом, а было ли  что-то хорошее в  жизни нашего «героя»,  или он просто жути нагоняет и сгущает краски? Неужели вся его жизнь – это сплошное, черное пятно, без каких - либо признаков просвета счастья, радости и любви? Неужели он действительно  был такой  несчастный? Может быть, просто  цену себе набивает или  хочет,  чтобы его пожалели и оправдали  за преступления, им совершенные.  Вот и рассказывает он о своих страданиях и мучениях, потому что хочет вызвать сочувствие. А о своих подвигах повествует, чтобы у людей сложилось впечатление о нем, как о «мачо» с большой дороги, о благородном разбойнике? Скажу следующее: нет смысла мне лукавить и оправдываться перед тобой, уважаемый читатель, нет нужды. И не в том я возрасте, да и не в том положении, чтобы этим заниматься. Я только перед Господом в ответе. Цену своей гордыне я хорошо  знаю. Стоит только по-человечески нос задрать, сразу получишь урок от Бога.  На суд  Ваш представляя свое повествование, я и не думал о том, чтобы расположить  к себе. Мне, если честно, не особо интересно, как Вы будете после всего прочитанного ко мне относиться. Не в этом дело. И прежде чем я объясню, в чем смысл этого разговора на страницах моей книги,  скажу следующее: жизнь у меня действительно была такая, как я рассказываю! Хорошее было, но на фоне всех остальных событий оно растворилось и перестало быть реальностью! Цена моего искупления действительно высока! Годы заключения, одиночество, мучительное угрызение совести и чувство вины - всего хватало. Жалости я к себе  не испытываю, скорее злость, так как считаю, что наказаний, которые  получил,  ничтожно мало за мои преступления! Историю, что пишу, не выдумал и не приукрасил! А приступил я к ней для того, чтобы на моем примере  кто-нибудь из читателей понял  цену отступничества от правильного пути Господа Бога Нашего! Мои приключения не с пустого места начались, а в тот момент, когда, будучи верующим человеком, лидером молодежи, покинул Иисуса Христа.  Тем самым я навлек на себя все эти страшные дни, недели, месяца, годы, десятилетия тьмы века сего, пока не устал и не утомился идти против рожна Господнего и, упав,  не сказал: «Прости, Отче!  Я глупый человек, что не слушал Тебя. Отвернулся и  направил свой путь туда, куда и сам не знаю.   Я устал и хочу домой!»     Пройдя через ад на земле, который во многом я сам себе  устроил, Ваш покорный слуга сделал вывод не отступать от Бога никогда, ни при каких обстоятельствах. Но к этому еще надо было прийти. Вот, собственно, и весь смысл данного предприятия, которое я затеял через написание этой книги.

 
         Вернемся к повествованию моей истории. Когда я вышел на волю, то отправился  домой через город Салехард. Кстати, знаете ли Вы, что он является единственным городом на земле, который находится на границе Северного полярного круга?  Через речной порт с товарищем, ненцем по национальности, мы отправились по реке Обь к назначенной цели. Как всегда на радостях это все сопровождалось распитием спиртных напитков и пустыми разговорами. Так под градусом мы доплыли до поселка  Тазовский, на маршрутке добрался до Заполярного и оттуда я уже позвонил знакомым, которые меня встретили на машине. Отсюда мы уже напрямую вышли на Уренгой. Ехали весело, слушая мой альбом «Мир без лица», который я записал в зоне, болтали и выпивали. Музыка и слова новых моих песен удивили всех, кто их слушал. И это удивление было искренним. Из динамиков звучал голос нового для всех человека, изменившегося и повзрослевшего Виталия Пронина. Дома меня радостно встретила мама и первое время, как всегда, все было замечательно. Прослышав про мое освобождение, стали подтягиваться старые друзья-товарищи, и начались традиционные попойки.  До церкви я так и не дошел, хотя и планировал это сделать еще в колонии.  В редкие трезвые минуты иногда меня посещали мысли, что нужно посетить братьев-христиан, но тьма пьянства, разврата и бессмысленного времяпрепровождения меня окружила плотным кольцом, и я не в силах был выбраться из окружения.

        Как- то кореш мой Саня, по кличке Пегас, заехал ко мне в гости и предложил поехать покататься на его машине. На дворе была середина лета, погода  отличная, и настроение было у нас более - менее.  Под  окном стоял   Санин «Опель», и мне в голову пришла идея: съездить к моим дочерям, проведать и узнать, как они живут.  Поддатый «Пегас» ответил с радостью: «Не вопрос!»  И мы поехали. Когда приехали к дому, где жили мои дети с бывшей женой,  я зашел в подъезд, но, позвонив в дверь, никого не обнаружил дома. Выйдя на улицу, я уже собирался сесть в машину, но вдруг в песочнице увидел девочку лет  пяти. Я посмотрел на нее и почему - то сразу же понял, что это моя младшая дочь Мария. Внутри у меня все сжалось, комок подступил к горлу, я присел перед ребенком и тихо спросил: «Как  звать тебя, красавица?» На что она мне отвечает: «Маса». Услышав ее голос, я чуть не схватил ее в охапку, но сдержался, чтобы не испугать ребенка. На мой вопрос, где же ее мама, малышка ответила бесхитростно, что не знает, и добавила, что гуляет она здесь с соседскими мальчиками. Тут я обратил внимание на ее внешний вид, и у меня внутри все  похолодело. Она была вся чумазая, в грязном старом платьице и рваных колготках. Я почувствовал, как кровь прилила мне в голову, но сдержался, чтобы не зарычать и не отправиться на очередные разборки. На ватных ногах я подошел к машине, в которой меня ждал Санек, и сел за руль. Маша стояла и смотрела  на меня, прижав какую-то игрушку к груди, и вдруг губенки у нее задрожали и по грязным щекам потекли слезки, оставляя за собой светлые полоски. Сердце мое чуть не выскочило из груди от жалости, я выскочил из машины, бросился к ней, схватил на руки и начал целовать ее щечки и  успокаивать всякими ласковыми словами. Она прижалась ко мне доверчиво, и через платьице я почувствовал, как бьется в ее худеньком тельце сердечко. Мне так  жаль стало ее, что я еле сдержался, чтобы не заплакать и начал лепетать ей  на ушко: «Маша, я твой папа. Я тебя очень люблю. Я был далеко-далеко и очень скучал по тебе. Ты моя самая красивая девочка». Она слушала меня, и в глазах ее я видел , как светились маленькие, доверчивые огоньки. Она обняла меня тоненькими ручками за шею, прижалась ко мне, и ее волосы щекотали мое лицо. «Поедешь ко мне в гости?» – спросил я, замирая в тревоге, что она откажется. А она отпрянула от меня, посмотрела с улыбкой, красивее которой я не видел никогда и ни у кого, закивала  быстро - быстро головой, и меня охватило чувство бесконечной нежности и любви. Я сел за руль, бережно передав Машу на руки Пегасу,  и мы поехали. Я не задумывался в тот момент  о том, как на это отреагирует ее мать и поймет ли она, что это именно я увез со двора ребенка.  Приехав к моей маме, Машиной родной бабушке, я заскочил домой умыть ребенка, взял деньги, и мы с дочей отправились по магазинам. Я покупал все, что мне попадалось на глаза: сладости, вещи, игрушки. А потом мы сидели в машине Пегаса, она перебирала подарки, и я смотрел на нее. Как бы я ни сдерживал себя, ни скрипел зубами, но слезы предательски катились из глаз, очищая мое зачерствевшее сердце. Маша подняла на меня свое радостное, ангельское личико и спросила: «Папа, а це ты плацес?» Я говорю: «Радуюсь, Машенька, тому, что ты у меня есть. Вот и плачу». Через пару часов я повез Машу обратно и, подъехав к дому, где она жила с матерью, издалека увидел стоящую на крыльце свою «бывшую» с каким-то мужиком. Как выяснилось, это был ее сожитель, с которым она жила на тот момент.  Мы вышли из машины, и «бывшая» с крыльца начала на меня орать, не стесняясь в выражениях при ребенке. Здесь и  началось в колхозе утро. Я ей говорю: «Ты почему ребенка на улице оставила? Ты вообще соображаешь, что ты делаешь или нет?» Она кричала, что это не мое дело и не мне ее учить жизни. После непродолжительных дебатов я сел в машину. Сожитель подошел к машине с моей стороны и, по-видимому, что-то хотел добавить, но я ему порекомендовал, что не стоит в мои вопросы сильно вникать и пообещал, что мы с ним непременно еще встретимся. Пожелав им на прощанье всего доброго, мы отъехали, и вот тут-то и началось самое интересное. Оказывается, эта парочка уже заявила на меня в милицию, и та, не долго думая, объявила план «Перехват».

 
     Мне пришлось потрудиться, чтобы не попасться милиции. На трех машинах они гонялись за нами по поселку, но так и не смогли поймать. После того как  мы с ними наигрались, я повернул к Сане во двор и заглушил двигатель. Как только я это сделал, во двор ворвались наши преследователи с мигалками и  окружили наш автомобиль с трех сторон.  Я, глотнув пива из банки, что была у меня в руках, осмотревшись по сторонам и оценив сложившуюся ситуацию, сказал Саньке: «Не бойся! Прорвемся, не впервой». Мы вышли из машины. «В чем вопрос, господа! К чему такая агрессивная погоня?» – обратился я к целому отряду, окруживших нас и вооруженных до зубов сотрудников ДПС.  Их главный отвечает: «Поступила информация, что вы на данной машине похитили ребенка пяти лет и увезли в неизвестном направлении». И добавил: «Ваши права и документы!» Я посмотрел на него и устало вздохнул. В тот момент я понял, что отдохнуть мне сегодня не получится.  Дело в том, что и начальник этот, и все, кто приехал меня ловить, знали меня как облупленного, а мою бывшую жену тем более. Зачем нужен был весь этот спектакль, мне было непонятно.  Я достал водительское удостоверение и, не выпуская его из руки, покрутил перед носом гаишника. Потом убрал их во внутренний карман куртки и  сказал: «А теперь попробуйте их забрать! А что касается похищенной девочки, о которой Вы говорите, то будет вам известно, что этот ребенок – моя дочь. Я ее отец, не лишен родительских прав и не понимаю, какие ко мне могут быть претензии». Вел я себя вызывающе и, честно говоря, я подумал, что они меня там и похоронят из-за моей наглости, но мне было все равно.

       Вся милиция в поселке знала, на что я способен и что просто так меня сломать не получится. Мало того, я с превеликим удовольствием захвачу с собой пару - тройку человек. Единственное, что они могли сделать без ущерба для себя, так это просто застрелить меня. В истории Уренгоя был случай, когда меня пытались утихомирить двумя нарядами милиции, но не могли ничего со мной поделать. Половина присутствующих сейчас во дворе сотрудников были участниками тех памятных событий, поэтому никто из них  не дернулся в мою сторону. Посоветовавшись между собой, стражи порядка  обратились ко мне уже в спокойном тоне, проехать на медицинское освидетельствование. О похищении ребенка речь уже не шла, мне всего лишь инкриминировали езду за рулем в пьяном виде, на что я любезно согласился. День все равно пропал. После медчасти меня попросили проехать в участок для оформления каких-то формальностей, и я согласился. Когда я зашел в кабинет, то понял, что шоу продолжается. В кабинете было человек десять: опера, участковый, кто-то из сотрудников следственного отдела, моя бывшая, изображающая рыдания, а на диване сидела перепуганная дочь моя Мария. Я к Маше: «Доча, а ты что здесь делаешь?» Она вскочила с дивана и бросилась ко мне на руки: «Папа! Папа! Возьми меня с собой».  Я поднял ее, прижал к себе и повернулся к собравшимся: «Вы что тут за  спектакль устроили? Перепутали все на свете? И ты, овца!», – обратился я к главной актрисе, –совсем заблудилась что ли? Соображаешь, что делаешь?» И тут я окончательно понял цель организованного ею шоу! Она открыла рот, и из него полились грязные обвинения в мой адрес. Как же ей хотелось, чтобы меня опять посадили в тюрьму, и я был  далеко-далеко от детей и не мешал ей жить ее беспутной жизнью. Ох! Слава Богу, что у меня на руках был ребенок, который меня остановил. Участковый предусмотрительно меня увел в свой кабинет от греха подальше и говорит: «Ты извини, что так вышло. Она заявила, вот и пришлось меры принимать. Мало ли что?» Я сидел на стуле измотанный и смертельно уставший от пережитого: «Вы все меня тут как облупленного знаете. Как Вы могли подумать, что я могу на такие вещи пойти? Украсть своего собственного ребенка! Как такое могло Вам в голову придти! Я всего две недели на свободе, и Вы мне опять что-то пытаетесь повесить». Кончилось все тем, что меня посадили в служебную машину и отвезли домой.

 
       Я скучал по детям. Я был привязан к обеим девочкам, хотя Мария была моей любимицей, потому что была младшей. Спустя несколько недель я решил рискнуть и поехал, чтобы их повидать. Девочкам я купил подарки, а бывшей с ее сожителем спиртное и закуски. Как ни странно, но меня встретили спокойно и даже пригласили в квартиру. Было видно, что им неприятно меня было видеть, но они сдерживали свою неприязнь ко мне.  Мы посидели, поболтали с дочерьми, а  затем, выпив, сожитель  забуровил, и мне пришлось его успокоить. Я не собирался, но сломал ему очки, которые, как оказалось, были в  золотой оправе. Это его «успокоило», и он, быстро собравшись, куда-то исчез. Бывшая  мне говорит: «Шел бы ты отсюда. У него хорошие отношения с операми, так что он может вызвать сейчас милицию, и тебя заберут».  Я ухмыльнулся: «Да я смотрю, у Вас тут у всех круговая порука с ментами.  Со всех сторон подстраховалась?» И точно! Буквально через тридцать  минут милиция  была в квартире. Как это ни странно, но все обошлось разговором, причем в добрых  и спокойных тонах с обеих сторон. Закончилось все  тем, что милиция ушла, а мы остались с бывшей одни.  Мы сидели на кухне и спокойно разговаривали. Вдруг она встала, подошла ко мне и села ко мне на колени, обняв меня за шею и глядя в глаза. Я вопросительно посмотрел на нее, и она предложила мне снова сойтись и начать жить вместе. Сердце мое сжалось в этот момент, к горлу подкатил комок, и я почувствовал, что еще чуть - чуть и сдам позиции. Собравшись силами,  я произнес: «Нет. Раз ничего не получилось изначально, то вряд ли получится и впоследствии. Меня все равно скоро опять закроют, так что толку начинать?  Я не хочу за тебя грех на душу брать,  или ты думаешь, что я все забыл? Напрасно так думаешь! Лучше нам больше впредь вообще не встречаться с тобой никогда. А детей я не забуду и, даст Бог, по мере возможности буду помогать. А если не смогу этого делать, на все воля Всевышнего».  Она молчала, взгляд стал жестким, глаза прищурились. Я снял ее с колен, отстранил от себя и ушел к матери. Несколько раз после этого я еще заезжал к детям,  завозил подарки и деньги.  Сожителю возместил ущерб за очки, а с бывшей только перекидывался короткими репликами. Я старался видеться с ней как можно реже. Господь опять хранил меня в руке Своей! Вся Слава Ему!

 
       Я жил более-менее спокойно, стараясь не делать  резких движений. В тюрьму не хотелось. Но дьявол бродил, как рыкающий лев… Одна за одной стали возникать  ситуации, связанные с женщинами. Мною стали пользоваться налево и направо. Я не оказывал никакого сопротивления, потому что чувствовал острую необходимость быть кому-то полезным. Помню, как-то позвонила мне одна знакомая и говорит: «Виталь, помощь твоя нужна. Тут один мужик пришел ко мне и  не хочет домой уходить, да и жену свою терроризирует, которая у меня в гостях». Говорила она это таким несчастным голосом, словно ситуация была просто экстренного порядка, а мужчина, о котором она говорила, был просто монстр какой-то.  Я не стал ее спрашивать, почему она не хочет вызвать милицию, взял ствол и отправился ее спасать. Прихожу, а там сидит мужичок, такой нормальный и совсем не страшный. Мы с ним посидели, разговорились и выяснилось, что он, как и я, из бывалых, работает дальнобойщиком и ведет размеренный и спокойный образ жизни. В общем, вызов был ложный, и мадам осталась без удовлетворения своих замыслов и нашего внимания. С тем мужиком  после посиделки мы  стали неплохими товарищами и в дальнейшем общались.  Подобных провокационных моментов, связанных с женщинами, было  немало, наверное, потому, что я был одинок, а молодых мужиков в поселке было наперечет.  Были и смешные ситуации, и трагические, вот Бога во всем этом не было, это точно. Я   забыл Его или старался об этом не думать,  но, как выяснилось, Он меня никогда не оставлял и помогал мне в моей жизни незримо.

 
       Как-то осенью, в конце октября, мне позвонили знакомые  и пригласили меня на пикник. У нас дома гостила мамина подруга и, услышав, куда я собираюсь, сказала: «Не уезжай сегодня никуда, неприятности будут большие. Нельзя тебе из дома выходить». Я это дело проигнорировал и сказал ей с усмешкой: «Что с таким, как я, «непотопляемым», может случиться? Я счастливчик,  Господь со мною». А эта подруга была гадалкой,  и, как оказалось, перед моим уходом  она по просьбе моей матери  раскинула карты  и выпал  очень плохой  результат. Я же  знал, что гадание – это грех,  и сказал ей об этом. Но разве когда мир слушал кого-либо, тем более меня, грешившего направо и налево. На том и разошлись. Я собрался, за мной заехали друзья-товарищи, и на двух машинах мы  поехали на мальчишник. Выпили мы тогда очень много и собирались нашу попойку продолжать, и тут ко мне подошел один из наших, который не пил совсем, и  мне говорит: «Виталь, поехали домой. Я тебя до самой квартиры отвезу. Не надо тебе здесь оставаться. Видишь, перепили все, никто уже не соображает, что происходит». Но когда Пронин останавливался на полпути?  От предложенной мне помощи я отказался и сказал, что доберусь позже со всеми. Одна партия уехала, а другая осталась,  и я вместе с ними. Спустя время,  когда уже почти никто ничего не соображал, с трудом,  но было вынесено решение выдвигаться домой. Что мы и сделали. На обратном пути все были очень пьяны, да и водки еще оставалось, хоть живи в машине, мы ехали, смеялись, и никто не готов был к тому, что случилось через доли секунд. Наш водитель был в том же состоянии, что и все мы, и в определенный момент он решил, что он «Шумахер». На  скорости больше ста км/ч, на сырой дороге наш БМВ не вписался в опасный поворот, пытаясь обойти впереди идущий бензовоз-длинномер двадцатитонник, и началась адская круговерть. В машине нас было пять душ. Я сидел  посередине на заднем сиденье  и видел все, что происходило с нами на трассе. Когда на обгоне мы сравнялись  с серединой бензовоза, то наша машина перестала слушаться руля, и  ее стало кидать из стороны в сторону. Я отчетливо увидел, как нас затягивает в проем между кабиной и дальними колесами бочки бензовоза.  Перед глазами встала картина, что мы все мертвы. И тут в последний момент я крикнул водителю: « Уходи вправо!»  Но он не в состоянии был меня слышать, а может просто растерялся, и мне пришлось спасать положение. Я наклонился с заднего места, схватил руль и крутанул его что было сил. Не снижая скорости, мы ударились о стальные канаты заграждения, послышался страшный скрежет и наступила, леденящая душу тишина. Мы летели в пропасть, «искать счастья в тундру», метров на сто. Резко выключился свет.


      Я очнулся зажатым между передним и задним сиденьями. Не открывая глаз, я думал: «Где я? В аду или в раю?» В темноте стоял сильнейший аромат спирта вперемежку с терпким запахом крови. «Наверное, я в аду или где - то рядом, или еще по пути к нему», – подумалось мне,  и стало невыносимо страшно.  Я испугался того, что не успел покаяться во всех своих грехах и прийти перед смертью  к Богу. Разные мысли проносились в моей голове.  Панику, охватившую меня тогда, и чувство  безысходности я не забуду до конца своей жизни.  Меня обуял невероятный ужас. Липкий, гадкий, вязкий и незнакомый мне страх. «Это конец!» – упало мне в голову. Яркими вспышками начала мелькать перед глазами вся моя жизнь, и я потерял сознание. Не знаю, сколько прошло времени, но когда  я открыл глаза, то опять почувствовал все тот же концентрированный запах крови и спирта. В машине, кроме меня, никого не было, но тогда я этому не удивился, просто потому что не понимал ничего. Я не мог пошевелиться, лежа  в странной, вынужденной позе и чувствовал, как у меня затекло все тело и страшно болело.  Сознание потихоньку возвращалось ко мне, я вспомнил аварию и понял, что зажат в машине. Я попытался дернуться, но у меня ничего не получилось. Я снова и снова пробовал вырваться из «тисков» сидений и, наконец-то это  произошло. Я рванул, и острая боль пронзила все мое тело, как будто железный лом мне воткнули в спину. Я еле сдержался, чтобы не заорать, только зарычал, как собака. Боль медленно отпустила.  Замерев, я послушал, что происходит с моим телом, и до меня дошло, что с позвоночником что-то не так. Мышцы  лица были стянуты, как склеенные, и я свободной ладонью прикоснулся к  щеке и шее.  Пальцы прилипли к коже. Все было в крови. Как будто дождавшись своей очереди, заныло ухо. Оно висело на кожаной ленточке, и странно его было ощущать отдельно существующим от моей головы. Оторванный кусок ничего не чувствовал и висел, как у спаниеля. Болело все, что могло только болеть. Я понимал, что нужно выбираться наружу.  Огляделся и увидел, что заднее стекло отсутствует, как будто его и не было. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы через заднее окно автомобиля выбраться наружу, и когда я выполз из машины,  то увидел, что трое моих попутчиков лежат на земле без сознания, а один сидел неподалеку,  цел и невредим, лишь с небольшой царапиной на голове.  Еле поднявшись  на ноги и с  трудом передвигаясь, я подошел к ребятам  и наблюдал одну и ту же  картину: кровь из носа,  рта и из ушей. Я не могу передать свое состояние, но  ребятам было явно хуже, чем мне в тот момент. Вскоре приехала реанимация, видимо, водитель бензовоза вызвал  ее,  и нас всех увезли в больницу.

      Впоследствии все остались живы, но  травмы, которые мы получили, еще долго напоминали о той страшной аварии, в которую мы тогда попали. После нее я полгода не ездил на такси, боялся машин и на каждый визг тормозов на улице долго реагировал как на рядом раздавшийся взрыв. Милиция сказала, что авария была пятой степени  сложности, это по их каким-то критериям, и в живых, по сути, не должно было остаться никого. Многие не могли понять, как же мы остались живы, но я знал, что нам всем тогда помог Иисус, чтобы еще раз показать всем, что  только Он знает времена и сроки для каждого человека. После той аварии один из моих попутчиков покаялся в своих грехах,  и я верю,  что он и  по сей день живет с Богом.  Мне же еще после этого происшествия не раз придется наступить на свои же грабли, а Господу спасать меня от погибели.

 
        Раны несколько месяцев с трудом заживали, а я не прекращал пить.  Я очень устал от постоянной боли и даже хотел умереть. Позвоночник не переставал болеть, восемь  швов, которые мне наложили, в том числе два внутренних в ухе,  гноились и не давали мне покоя ни днем, ни ночью.  Мне трудно было ходить, и я злился на свою беспомощность. Но время шло, и все потихоньку заживало. Я возвращался к своей беспутной жизни.

 
        Не помню, что был за праздник, да и не имеет это значения. Все праздники были в моей жизни на одно лицо: драки, разврат и попойки. Как говорится, свинья везде грязи найдет. В один из вечеров приехали за мной знакомые пацаны и позвали  «на дело».  Как выяснилось из короткого разговора, они давно пасли человека, который занимался скупкой цветного металла, и они собирались его тряхануть на деньги.  Они приехали, а я уже был «синий», как кислородный баллон. Мама потом мне рассказывала, что меня пробовали разбудить и поднять с дивана, но я был не «кокосович» и падал обратно, как труп. Поругались мои товарищи и уехали. К ночи я пришел в себя, опохмелился, поел и стал обзванивать своих знакомых. Но дозвониться не получилось, и я махнул рукой: надо будет, сами меня найдут. А ночью приходит весточка. Поехали ребята  разбойничать, а коммерсант то ли был предупрежден, то ли интуиция ему подсказала, в общем,  для подстраховки он вызвал милицию.  Сумма, за которой поехали ребята, была внушительной по тем временам, и обеспечил себе безопасность предприниматель серьезно. В общем, в месте общего сбора  началась перестрелка с ментами, кого-то из сотрудников  ранили,  но из пацанов никто не пострадал и, кроме «геморроя» очередного, никому ничего не досталось. Была традиционная погоня. Ребята скинули в речку оружие и умудрились скрыться от преследования. Короче, вестерн целый. И хотя я был не при делах, меня стали таскать менты и допрашивать. Товарищей моих объявили в розыск, а за мной установили слежку как за главарем банды.  Ссылались на то, что  я все знал, послал своих товарищей на разбой, а сам специально остался дома и типа спал пьяный. На допросах мне не раз говорили: «Знаем мы тебя, Пронин. Ты тип продуманный и непредсказуемый. От тебя что угодно ожидать можно.  В любой момент можешь выкинуть фортель. Вот поймаем твоих дружков, допросим, они тебя  выдадут, и поедешь ты у нас по 210 статье как организатор опасной преступной группировки. Сядешь лет на пятнадцать за бандитизм и за организацию банды». Пытались давить на меня, старались взять на испуг и любым способом спровоцировать. Но со мной подобного рода разговоры было бесполезно вести, так как я был невиновен. Помню,  я тогда на все вопросы ответил так: «За чужие грехи я не отвечаю. Я не бандит, а так, мелкий пакостник, и не более. Я обычный хулиган и отношения к серьезным делам  никакого не имею. Вот если был бы с ними, имел бы отношение к этому делу, я бы Вам так и сказал. Какой смысл мне запираться? Поселок маленький. Все как на ладони. А так как я спал, то извольте. Оставьте меня в покое».

 
       Слава Богу, что у меня алиби было безупречным, а так бы  труба дело было. Повязали бы меня, как пучок редиски, и ничего бы я не доказал и поехал кукурузу охранять  на «Соловки». Вот такая была история. Пацанов моих, в конечном итоге, всех поймали и пересажали. Меня не тронули, но вскоре я, как всегда,  «поехал» за свое, а не за чужое.

 
      Но до этого произошел еще один случай. Пришли  мы как-то к дочке моего отчима в гости, и стала она нам жаловаться на мужика, который  домогался ее и прохода не давал. И как специально в тот момент, пока мы у нее сидели, врывается в дом какой - то «динозавр» и начинает права качать. Шумел так, что мне пришлось ему крикнуть: «Эй, ты! Кто ты есть? Что за вихрь такой? Откуда взялся? Потерялся что ли? Что кричишь? Кого зовешь?» Переключил я  его внимание на себя и удивил его очень. Видимо, так с ним никто с детства не разговаривал, а может, и вообще по жизни.  Мое выступление так привлекло его внимание, что он, как столб, встал и на меня глаза вытаращил.  Хотя парень он сам по себе был здоровый, а толку от его размеров было немного. Он постепенно в себя пришел, тон изменил  и успокоился. Сел с нами за стол, разговорился,  и  выяснилось, что работает он  охранником в  Тюмени. Он меня даже в гости к себе пригласил. Я и подумал, что человек все осознал и в качестве просьбы уведомил его, что не стоит так себя вести как невоспитанный индеец, тем более на чужой территории.
– Ты же гость. Вот и веди себя как гость! – сказал я ему. – И не порть атмосферу ни себе, ни людям, а то в противном случае у тебя возникнут никому не нужные проблемы.
Пошли мы к нему в гости и только вошли, тут почему - то вся его доброжелательность куда-то и запропастилась. Не заметил я, как в руках у него оказался ствол, и, когда я повернулся к нему спиной, он набросился на меня, схватил за горло, и я почувствовал на виске холодное давление металла. «Охранник»  что - то начал  орать мне на  ухо, но я, к своему удивлению, был спокоен и сказал, что он делает большую ошибку, о которой будет сожалеть до конца своих дней. Потом я предложил ему стрелять, раз он взял оружие в руки, и от этого моего предложения он растерялся. Одним словом, он ничего не понял. А я с сожалением на него посмотрел, предупредив еще раз об ответственности, которую он понесет, и тут появились мои ребята, и все встало на свои места. Весь избитый, на следующий день он стал меня искать, а когда все- таки нашел, с несчастным видом стал жаловаться, что мои ребята отобрали у него рабочий ствол, а он без оружия на работе появиться не сможет. Сильно извинялся и просил помочь. Я выслушал спокойно своего «душителя» и посоветовал уехать как можно быстрее из поселка. А на прощанье добавил: «Все, что я могу для тебя сделать – это не наказывать тебя за твой вчерашний поступок. По раскладу ты должен головой ответить за свои слова и действия. Нельзя на людей стволы направлять безнаказанно. Поэтому, скажи Богу спасибо, что я добрый человек,  и впредь так больше не делай, а то убьют тебя, дурака, за такие выходки». На том мы с ним и разошлись. Конечно, я мог ему помочь, но зачем таким людям помогать, если они хорошего отношения не понимают.  Мы бы ствол ему отдали, а кого-нибудь из него завалил еще. Нельзя таким людям оружие в руки давать. Кто его еще на работу в охрану взял, непонятно.  Это был не первый случай в моей жизни, когда на меня направляли оружие. Бывали в жизни  случаи, когда и стреляли, но Слава Господу, что Он как всегда помогал мне и хранил меня от смерти. Благодарю тебя, Иисус! Полтора года я был на свободе,  и много  чего за это время произошло, всего не упомнишь. Но историю, за которую я сел в очередной раз, забыть невозможно. Ведь именно из-за нее я оказался в тюрьме в очередной раз, поймав знакомые грабли. Шло время. Я стал подумывать о том, что у меня стало все налаживаться, я все меньше общался со своими прежними «дружками» из криминальной среды и даже решил однажды, что больше никогда не сяду, но не тут  то было.

 
     Как - то мама сказала, что они с отчимом пойдут в гости к своей знакомой, и  там будут отмечать ее день рождения. Я их проводил и в свое удовольствие воспользовался пустой квартирой. Прошло два дня, а они не возвращались. Я почувствовал неладное и решил их навестить. С подругой, которая у меня была на тот момент, мы отправились выяснять обстановку.  Когда открылась входная дверь, я сразу же понял,  что случилось что-то ужасное. Хозяйка, опустив глаза, отступила назад, и мы вошли в квартиру. На кухне я увидел картину, которая меня привела в невероятную ярость. Я тогда впервые ощутил, что такое залитые кровью глаза. Я испытал это на себе физически. В висках стало стучать так сильно, что я чуть не упал.  За столом был отчим и моя мама. Она сидела напротив него, а ее лицо, одежда и руки были в крови. Я огляделся и увидел, что все плинтуса, кухонный гарнитур, раковина, полы были в бурых пятнах . Я еле выговорил: «Что это было? Что здесь происходит?»  Свою подругу я выпроводил, чтобы она даже не видела того, что здесь  было и что будет происходить. На мои вопросы никто из присутствующих мне не мог ответить. Мамин сожитель сидел, безразлично глядя впереди себя, хозяйка ходила взад- вперед и страшно переживала, что я сейчас чего-нибудь натворю, а мама ничего толком не поясняла. Вся юбка ее и блузка были залиты кровью, и я чувствовал, как внутри меня накапливается холод. Я обошел всю квартиру  и, никого там не обнаружив, начал действовать. Отвел маму в ванную комнату, умыл ее, вызывал такси и забрал ее  домой. Она не сопротивлялась.
Уходя, я  тихо задал вопрос перепуганной хозяйке: «В квартире, кроме Вас троих, в это время кто-то был? Кто-нибудь еще в курсе, что у вас здесь произошло?» Она сказала, что никто не знает! Мне было все равно, что между ними случилось, но из  них троих только  моя мама была в ужасном состоянии, и я твердо знал, что кто - то должен за это ответить. Дома я ей помог переодеться и вымыть от крови голову, а через час пришел отчим. Я открыл ему дверь, он тихо прошел в свою комнату и спать. Мы с мамой в тот вечер еще долго сидели на кухне и говорили на разные темы. Про кровь, синяки и царапины на теле мама ничего не говорила, и я сделал вывод, что она выгораживает своего сожителя. Я решил оставить выяснение отношений до утра. Утром, когда отчим проснулся, я сходил в магазин, купил ему водки и после  опохмелки, приступил к допросу. На мои вопросы он отвечал нехотя и уклончиво. До сути мы с ним так и не добрались. Опьянев, он начал мне грубить, но зная меня, видно понимал, чем все закончится, и в глазах его я увидел страх и ненависть ко мне. Я  ему сказал: «Знаешь, почему я тебя вчера не тронул? Потому что хочу узнать всю правду, но так как ты не даешь мне никакого оправдания себе, значит, я прихожу к выводу, что во всем виновен ты. И еще. Мама  у меня одна, а таких, как ты, у нее может быть много. Если каждый будет поднимать на нее руку, то зачем я живу тогда?» На это я услышал его вопль: «Да ты, щенок, что о себе возомнил? Ты соображаешь, с кем ты разговариваешь? Да я тебя…» Зря он это сказал. Мне нет нужды писать, что произошло дальше. Итак, все понятно. Все закончилось плохо, о чем я очень сожалею и приношу свое покаяние пред Богом. Я вызвал скорую, отчима в тяжелом состоянии  отвезли в больницу.  У него было сотрясение мозга  и выломана челюсть. Чтобы ее восстановить, требовалась  сложнейшая операция и большие деньги. На следующий день к нам домой  приехала милиция, и все пошло - поехало сначала. Допросы, протоколы и показания. До суда меня оставили на свободе, и до назначенного дня я не выходил из пьяного «штопора». В суд я приехал хмельной и слушал, как  на суде мне предъявляли обвинения.  Мама выступала как свидетель со стороны обвинения, и на моей стороне не было никого, кроме Господа Иисуса Христа. Я  задавался вопросом:  «Зачем мне это все надо было? Зачем я так сделал? Да пусть бы сами разбирались в своих отношениях. Куда я лез?  Зачем я сам себя загнал в очередной раз в тюрьму?»


       Кори не кори себя, а что сделано, то сделано. Из зала суда я опять отправился куда? Правильно! В тюрьму. Я умышленно не пишу сроки и статьи, потому что не вижу в этом смысла.  Вся моя жизнь была сплошной тюрьмой и неважно,  где я был, в каком году и сколько лет. Начиная с 1991 года, вся моя жизнь была сплошным заключением под стражу. И если вы всерьез задумаетесь об этом, то поймете, о чем я пытаюсь сказать все эти тринадцать глав!
Я говорю о том, что Бог меня спасал и любил, как бы я к нему ни относился в разные периоды моей жизни. Поэтому на моем примере призываю Вас еще и еще раз. Любите Бога, ради Бога! Это есть наш единственный маяк, к которому мы все рано или поздно все равно приплывем,  и не нужно Его бояться, себя нужно бояться и тех глупостей, которые после никто не исправит. Пусть благословит Вас Господь и даст Вам Его мудрости понять Путь, Истину и Жизнь!

 
                Глава 14.

                В краснознаменный ФКУ ИК-8 прибыл!

       Находясь в изоляторе временного содержания, куда меня доставили после суда, я размышлял о том, какое право я имел так поступить с человеком. Ведь, по сути, отчим ничего мне плохого не сделал, даже, напротив, как-то старался помогать в решение моих проблем. Он помогал моим девочкам, пока я сидел в тюрьме, хотя у него были и свои дети. Человеком он был спокойным, неконфликтным, но то, что я про него знал, перечеркивало все его плюсы. Я знал точно, что он не любил мою маму и почему-то продолжал с ней жить. Как - то я имел с ним по этому поводу разговор, и на мой вопрос, почему он продолжает сожительствовать с нелюбимым человеком, он ответил, что в его жизни была только одна любовь. Это его бывшая семья, а с мамой он живет, потому что ему уже безразлична его собственная жизнь. Поэтому он много пил и даже погуливал от мамы. Для меня это было непонятно, но я слишком был занят собой, чтобы разбираться в их отношениях, и решил, пусть сами живут, как хотят, лишь бы меня не трогали. Кстати, отчим  знал о Боге и знал не понаслышке. Я ему много говорил о Нем,  да и он сам имел влечение к познанию и пониманию Всевышнего, но как говорится, что толку. Склонность к пьянству  у него и у моей мамы была запущенной и превосходила все мыслимые и немыслимые размеры.  Соответственно, о серьезном и разумном подходе к жизни не могло быть и речи. Да и я когда освобождался, держался некоторое время подальше от алкоголя, а потом,  хочешь не хочешь, присоединялся к их компании. Все происходило дома, идти мне было некуда, жилье отдельное снимать не на что, я и присоединялся к их компании, которая ежедневно пировала у нас на кухне. В нашем поселке пили почти все, и я не отставал, потому что вкус и воздействие спиртного знал с раннего детства.  Начиналось все как всегда, а через некоторое время наступала зависимость, и потом, как в сказке, чем дальше, тем страшнее. Старые и новые друзья, компании и вечеринки,  и конец в моей ситуации был неизбежен - тюрьма.

          В состоянии тяжелейшего похмелья я поехал по известной уже дороге: Тюмень – Екатеринбург – Киров – Лабытнанги. Но прежде чем я оказался в уже знакомой мне исправительной колонии № 8, я позвонил из пересылочной тюрьмы своему приятелю. Он в то время был завхозом на колонии поселения при восьмерке. Я поговорил с ним, и он мне говорит: «Виталя, если есть хоть мизерная возможность, лучше сюда не приезжай! Сделай все, чтобы сюда не попасть». Я удивился и спросил его, а в чем собственно дело? И он мне ответил: «Здесь сейчас такое творится, что, если я тебе начну объяснять, ты поседеешь. Лучше бы тебе не знать». Я стоял на своем и просил знакомого объяснить мне, что происходит на знакомой мне по прежнему сроку зоне. Тогда, уступив моей настойчивости, он объяснил, что зону «сломали»,  пришел новый заместитель по безопасности и закрутил в колонии жестко режим. Так закрутил, что дышать никому не дает. Я, поразмыслив немного, спросил своего собеседника, что можно сделать в этой ситуации, на что он посоветовал попробовать договориться на «тюряжке» с операми, и, может быть, они чем-то в этом вопросе смогут помочь. Я послушался его совета, но на самом деле это было не так-то просто осуществить. С первого раза у меня ничего не получилось, и я бросил эту затею.  Через несколько дней я перезвонил своему знакомому и сказал, что больше никаких попыток предпринимать не буду и поеду,  куда повезут. Что будет, то будет. Танки грязи не боятся! Он только посочувствовал мне и напоследок бросил: «В таком случае крепись тогда, брат». Я был предупрежден, и мне этого в данной ситуации было достаточно.

         Предупрежден – значит вооружен. В смысле информацией.
Через знакомые мне уже пересылки, транзитки и тюрьмы, по известной мне уже проторенной дорожке, я поехал на восьмерку, молясь Господу. По пути встречал разных людей, в том числе и приговоренных к пожизненному лишению свободы. И  жалко мне было всех, но помочь я им ничем не мог, кроме того, чтобы сказать доброе слово. Кстати, для осужденного человека простое доброе слово – это уже большое дело.  Потому как,  по сути, никто  и ничем  им уже  не может помочь. Все находятся в равной ситуации, только срока разные и режимы. Люди тоже были разные, но судьба  у большинства из них была на всех одна, очень схожая. В основном у этих людей она была повязана с лишениями, страданиями и горькой участью, к которой приговорили все мы себя сами. И самое страшное, что мне довелось услышать, так это то, что ни- кто себя не считал виновным, что виноваты во всем все окружающие, кроме самих осужденных к лишению свободы. А это значило, что  все  ими убитые, подвергшиеся насилию, избитые, обворованные, ограбленные, униженные,  потерпевшие,  по их мнению,  виноваты сами. Якобы они сами подавали повод для совершения над ними насилия и преступления: кто - то не то сказал, кто - то не там положил, кто - то дал повод для изнасилования, кто - то не так посмотрел и т.д. По мнению всех осужденных, с которыми я разговаривал, все дела против них были сфабрикованы в процессе следствия, судья предвзято отнесся, а прокуратура много лишнего наговаривает на кристально чистого человека. На самом же деле типа ничего и не было на самом деле. Мне стало интересно, почему люди так говорят и делают, пытаются убедить себя и окружающих в том, что они ни в чем не виноваты. Почему интересно? Да потому что я так никогда не поступал. Хотите – верьте, хотите – нет. Я всегда признавал,  что  натворил и понимал, за что  наказан. Никто не принуждал меня делать то или иное  деяние, а то, что я совершал, так это был результат метаний и неуправляемости моего больного сознания и тела, которые так и не научились жить правильно.  Слабо, но я прилагал усилия, чтобы что-то исправить, пытался в трезвом состоянии себя контролировать, но этих стараний было мизерно мало, чтобы стать нормальным человеком и вести себя спокойно и мирно. Я хорошо разбирался в людях, многих из них понимал, но был беспощаден к любой мелочи, которые они делали, хотя порой прощал и очень серьезные вещи.  Мой внутренний «навигатор», моя совесть всегда указывала мне, что хорошо, что плохо. Но часто я к ней не прислушивался и не обращал внимания на указатели и сигналы «тревожной» кнопки.  Мое «жалкое» Я иногда пыталось себя оправдать, но после совершенного преступления внутренний голос Совести становился громче и затыкал жалкое попискивание: «А что я? Так сложились обстоятельства». Протрезвев и оказавшись в очередной раз на скамье подсудимых, я  приходил к одному и тому же заключению. Виновен! Я виновен, и нет мне прощения!  Да, я не исключаю тех случаев, что некоторые люди становятся жертвой чьих-то интересов. Это неприятно, но не все же?  И даже  те, кто стал жертвой человеческого злого умысла, должны понимать, что все произошло не просто так, не с ровного места? Бог видит и знает все! Прислушавшись к своему сердцу и задав ему вопрос, можно получить много неприятных и неожиданных ответов, которые и сформируют вывод: сам виноват! И, как говорит Слово Божие, многие пути кажутся человеку прямыми, но конец их – путь к смерти! Можно думать  о себе, как о праведнике, оправдывая себя всегда и со всех сторон, но это не означает, что так думает Бог! И только Он знает, почему происходит то или иное со всеми нами. И если человек оказался на скамье подсудимых – это не судебная ошибка и тем более не человеческие дела, а есть промысел Божий! И сделал Он для того, чтобы напомнить, что есть на земле обстоятельства, которые не зависят от нас и нашего мышления, связей, количества денег, положения в обществе,  статуса и тех возвышенностей, которых мы достигли, живя в мире людском свободной жизнью.

          Есть большее, чем то, что я перечислил, и когда Господь непосредственно приходит и касается нашей жизни, то все, что у нас было, становится ничем и превращается в ничто.  Я думаю,  Бог в этот момент  хочет  сказать:
– Человек! Я создал и  лучше знаю тебя, чем ты можешь себе представить. Я знаю все твои дела, всю твою жизнь, все твои мысли и преступления передо Мной и людьми! Я пришел в твою жизнь, чтобы остановить тебя от  безумия! Обратись ко Мне, и Я услышу тебя. Покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь. Я покажу тебе путь, который нужно избрать и идти по нему. Ты спросишь, за что Я наказал тебя? Я отвечу! Когда ты обманывал, Я молчал, хотя видел твое лицемерие. Когда ты крал и думал, что нет свидетелей твоему преступлению, Я видел, как ты радовался, беря чужое! Когда ты изменял своей жене и думал, что она не узнает, Я находился рядом с тобой и той развратной женщиной, которая вела себя столь же безобразно, что и ты. Я лицезрел вашу низость! Ты лжесвидетельствовал и надеялся, что никто про это не узнает, Я знал твое преступление, я слышал все, о чем ты думал! Когда ты пил, гулял, кололся и предлагал наркотики другим людям, убивая их души, ты думал, что никто не достанет тебя? Я достану тебя! Когда ты поднимал руку твою на слабых, на тех, кто не может противостоять тебе, Я могу противостать тебе! Когда ты умилялся от своих преступлений и думал, что ты можешь все, и никто не сможет остановить тебя, Я могу остановить тебя! Когда к тебе протягивали руки, прося о помощи, ты отворачивал от них лицо свое и думал, что они ниже твоего достоинства, Я видел твое тщеславие! Когда ты достигал вершин человеческих и думал, что высоко ноги твои стоят, и никто не сможет тебя сдвинуть с престола твоего, Я видел гордость твою и бесчестие! Я поверг тебя на землю, потому что велики стали беззакония твои в глазах Моих! У тебя много вопросов стало в связи с твоим положением сейчас? Обратись ко Мне, и Я отвечу тебе! Если покаешься и придешь ко Мне и смиришься предо Мною, то Я говорю тебе:
– Я прощу тебя и выведу  оттуда, куда поместил тебя за грехи твои и за беззакония твои.


        Рассуждая об этом, я приходил к выводу, что если человек поймет и примет то, что говорит Господь, то состоится то, что Господь обещает. Мы все согрешили и лишены славы Божией. Каждый из нас находится там, где он на самом деле заслуживает. Но  выход из темноты есть для каждого.  Главное, не противиться. Ведь, не смиряясь, можно остаться в своем заблуждении и продолжать страдать. Я повторюсь, что никто, ни один человек не может помочь спастись от грехов, кроме Господа нашего Иисуса Христа!

 
        Но, пожалуй, продолжу свое повествование.  По приезде на вокзал в Лабытнанги, перед отправкой в исправительную колонию номер восемь, нас разгружали со «столыпина», и ничто не предвещало беды. Все было как обычно. Я старался не думать о плохом, да и особо не верил в перемены к худшему, но, как жизнь показала потом, зря я так думал.  Из всей группы осужденных, выгруженных на перрон, я был единственным, кто был одет, как турист. На мне были шорты, майка и кепка. Обут я был в простые тапочки и сильно по этому поводу не напрягался. Остальные вели себя, по меньшей мере, странно: понадевали на себя все, что только могли. Как оказалось, чтобы «на приемке» сильно не пострадать. Когда мы подъехали к колонии, заиграл марш «Прощание славянки». Я съязвил: «Во как встречают! С музыкой». Музыка закончилась. Наступила тишина, и с каждой минутой она становилась все более напряженной. Мне показалось, что она начинала звенеть и  звучала все выше и выше. Лязг замков всех заставил вздрогнуть, и началась разгрузка. Я вылезал из «воронка» последним. И тут началось то, во что я не сразу поверил. Раздалась реплика: «О, хоть один блатной приехал!» Это  сказал  кто - то из дубаков, и я понял, что это было сказано в мой адрес. Я стоял, как рыцарь без страха и упрека, и пытался понять, что вокруг происходит.  Раздался крик: «Сидеть! Морду в пол! Руки за спину! Ты че, падла, на курорт приехал?» Я оказался на земле. Затем последовала другая команда: «Бегом! Глаза не поднимать!» Потом опять: «Сидеть! Руки за спину!» И опять: «Стоять! Бегом! Стоять! Сидеть!» И  так продолжалось до тех пор, пока я не очутился в «летнем кафе», как его называли, а в действительности это было место, где осуществлялась приемка этапа. Я даже не понял, откуда последовал удар мне  в лоб дубиной, и я «пал как озимый». Лежа на полу, я попытался остановить это безумие, прохрипев: «Вы че беспредельничаете?» Лучше бы я молчал! Последовала  серия ударов,  и я не понял, как оказался уже в «грядке» вместе со всеми каторжанами «растянутым на шпагате». В том положении «мордой в пол» мы отвечали на допрос: «Кто такой? Откуда? Статья?» После этого начали всех  избивать, издеваться и при всем при этом в самых грубых выражениях, выражаясь в нашу сторону. Не могу сказать, сколько длился этот кошмар, но  мне хорошо досталось.  Не знаю, что было для наших «палачей» сигналом к завершению процедуры «приемки», но в один момент они все разом остановились и замерли в ожидании следующей команды. Она не заставила себя долго ждать. Нас подняли и бегом погнали к стенду, на котором были размещены всевозможные приказы и инструкции.  Нас построили, и раздался крик: «Всем учить доклад!»  Все бы ничего, но в конце «доклада» были такие слова: «В краснознаменный ФКУ ИК-8 прибыл!»  Я не сдержался и начал смеяться, но меня быстро осадили ударом по спине. Я удержался на ногах и тут же получил приказ следовать  в кабинет, где нас регистрировали.  От меня требовалось, чтобы я, стоя навытяжку перед сотрудником учреждения, четко и громко произнес то, что успел выучить, и расписаться в журнале поступлений. Дошла очередь до меня, и я, «запрыгнув» в кабинет, проговорил «доклад» и подошел к столу. Передо мной лежали документы, а ручки не было. На мой вопрос, чем расписываться, я услышал пренеприятнейший гогот нескольких присутствующих в кабинете сотрудников: «Слепой что ли? Вот она  перед тобой! Не видишь че ли?» На столе лежало полено, сделанное под ручку, где - то сантиметров пятьдесят в длину и диаметром сантиметров двадцать. Конец этого полена был заточен, просверлен, и в дырку был вставлен обыкновенный стержень от шариковой ручки. Сами понимаете, как неудобно было что-то писать этим «поленом», и каждый осужденный, кто выводил на бумаге им каракули, понимал, что над ним просто издеваются. Это было не единственное безумное развлечение наших охранников, но мне настолько противно обо все этом сейчас вспоминать, что я постараюсь пройтись «по верхам», чтобы просто передать атмосферу, в которой я находился.

 
           Приемка закончилась тем, что нас наконец-то  отвели  в «карантин». Не успел я расположиться на своем месте, как меня вызвали оперативники. Большинство из них я знал по прежнему сроку, они меня тоже, как оказалось, хорошо помнили. На вопрос с издевкой: «Как тебе, Пронин, новшества нашего учреждения? Понравились?»    Я, помню, ответил: «Да вы что такое творите? За что нас избили? Вы же поступаете, как преступники, и хуже того». Они рассмеялись на мои возмущения, да на том и разошлись. После «карантина» нас всех распределили по отрядам, я попал в первый. На следующий день меня вызвал замполит и сделал ожидаемое предложение возглавить  музыкальный коллектив осужденных.  Я без особого настроя после всего того, что произошло со мной накануне, ответил: «А что, у меня  есть другой выбор?» – и приступил к своим обычным для зоны занятиям. Меня поставили руководителем группы, где было много талантливых ребят. Мы приступили к репетициям, подбору репертуара, и это была единственная отдушина в монотонной жизни лагеря. У нас в коллективе оказался человек, который готовился на всероссийский конкурс песни среди осужденных «Калина красная». Он  прошел уже все отборочные туры, вышел в финал  и ожидал, когда московский оргкомитет конкурса определит дату и город для проведения гала-концерта. Как я слышал, победителей со всей страны этапировали  за два месяца до финала, и в течение трех недель они жили в творческом лагере на территории исправительного учреждения того УФСИН России, где проходил гала-концерт. Каждый год они проходили в разных городах страны, и в этот раз местом проведения был выбран Красноярск. Шел 2008 год.

 
        Наступил день, когда мы нашего товарища проводили на «Калину красную». Перед отъездом он предлагал мне присоединиться к нему и встать на подпевки в качестве бэк-вокалиста. Администрация учреждения не возражала, но я категорически отказался, сказав, что я поеду только в одном случае: как солист с собственным авторским материалом. От меня отстали.


        Я продолжал наблюдать за тем, что происходило в нашей колонии, и не уставал удивляться «творческому» подходу к работе администрации учреждения.  Вся территория по асфальту была расчерчена полосами и стрелками, указывающими направления движения. На перекрестках стояли светофоры, регулируемые дежурными. Кстати, включали и выключали они их по своему усмотрению, а усмотрение это было под настроение. На здании оперативной части было написано огромными буквами «Петровка 38». А на месте, где когда-то сгорел клуб, о котором я писал, построили барак, настолько холодный, что на стенах его зимой висели ледяные шубы, как сталактиты. Спали осужденные в этом бараке одетыми, укрывались верхней одеждой, а на головы натягивали поглубже шапки-ушанки, чтобы не застудить голову. Отношение со стороны администрации к спецконтингенту было холодным, грубым, дерзким и жестоким.  Я как-то даже начал вспоминать фильмы о Колымских лагерях годов репрессий прошлого века, тех  жестоких лет, когда сотрудники учреждений, пользуясь служебным положением и властью, творили с людьми, что хотели. То, что я видел, очень тяжело описывать словами. Сколько ни прошло лет, а воспоминания остаются яркими и во всех подробностях до мелочей. Помню, начали привозить этапы с Питера, и один за другим стали умирать люди. Происходило это по причине суровости Северного климата. Люди тяжело заболевали и получали многочисленные осложнения.  Из-за отсутствия тепла в бараках и недостатка лекарственных средств организм ослабевал и, в конце-концов, сдавался. К руководству колонии потянулись со всей страны родственники  умерших ребят. В первую очередь это были матери и очень редко отцы. Они пытались выяснить причины гибели их детей, но уезжали ни с чем. Ребята писали жалобы, но они никуда не уходили,  и сотрудники говорили, насмехаясь: Пишите, пишите! Все равно ничего у вас не получится». А всех несогласных с режимом подвергали жестоким наказаниям и избиениям. Судьба многих из тех, кто подвергался данным «воспитательным» процедурам, по сей день неизвестна. Все передвижения в колонии были разрешены только в положении «руки за спиной».  Спокойно с нами никто не разговаривал, только грубым криком с добавлением нецензурной лексики. Складывалось впечатление, что подбирали специалистов на работу в данное учреждение по определенным качествам: жестокий, сильный, безжалостный. Не было исключения ни в одном из них, а если бы хороший, добрый человек и пришел сюда работать, то долго бы не продержался в таком коллективе. Съели бы его с потрохами и не подавились бы.

        Лютовала вся администрация без исключения, а мы должны были сносить все издевательства и побои. Куда деваться осужденному с «подводной» лодки. Не спрячешься, не скроешься – везде тебя достанут длинные руки надзирателей. Осужденные их боялись, презирали и за спиной называли «палачами» и «фашистами». На проверках мы строились и расходились под барабаны, исполняющие немецкие марши, которые использовала гитлеровская Германия при наступлении войск в годы второй мировой войны. Что касается условно-досрочных освобождений – эта тема была закрыта наглухо и запечатана семью печатями. На освобождение за хорошее поведение не могли рассчитывать даже самые примерные осужденные. Оперативники и безопасность представляли из себя карательные отряды СС, где за малейшую провинность человека ожидали  уму непостижимые наказания, вплоть  до водворения его в епкт (единые помещения камерного типа), которые находились в учреждении поселка  Харп. Но там были свои хозяева, и бывало такое, что осужденных, отправленных в наказание туда, возвращали обратно в колонию по причине нецелесообразности и недоказанности  их провинности. Меня лично тоже несколько раз  не миновали  эти моменты. Один раз, придя на работу утром в клуб, который был расположен над столовой, я увидел, что он заколочен крест-накрест досками. Я решил выяснить, что случилось, и направился в штаб. Когда я задал вопрос одному из сотрудников, меня без разговоров  поставили к стене на растяжку и наорали: «Ты че, бесстрашный что ли? Ты куда свое рыло поганое мочишь?» Два часа я простоял в этой позе, держа руки за головой, пока не пришел за мной замполит. Я удивился, но он тоже был в шоке от того, что со мной учинили «безопасники», и, повздорив с ними, забрал меня на работу. Через несколько дней меня вызвали в спецотдел и начали угрожать: Ты что, бессмертный, Пронин? Ты чего там кипиш поднимаешь? Мы тебя сейчас здесь за яйца подвесим, или ты что думаешь, за тебя кто-то мазу потянет? Знаешь, сколько таких, как ты, тут на тюремном кладбище лежит под номерками?»  Я не знаю, что со мной тогда произошло, но, открыв рот, я произнес невероятное: «Знаю, гражданин начальник! А вы знаете, что Вам придется за все это отвечать перед Богом? Он все видит, и за все Вы будете платить цену».  Тут же я схлопотал по лицу пару раз, и на этом мой допрос закончился. Уходя, я услышал вдогонку: «Ну, Пронин, ты и оборзел. Знай! Разговор наш с тобой  еще не закончен».

        Я шел и думал о том, что  Господь опять помог мне,  и  в сердце Его поблагодарил.  В то же время я понимал, что меня в покое не оставят и будут выжидать случая, когда я промахнусь и совершу ошибку, чтобы окончательно со мной разобраться. Я не понаслышке знал, на что  способны наши «тюремщики». Затем у меня еще был один разговор с представителем администрации, с которым мы были знакомы по прежнему моему сроку, и этот разговор я хорошо  и надолго запомнил:
– Представляешь, Пронин! Недавно у нас в управлении было подведение итогов, и огласили статистику преступлений за год. Оказалось, что все, кто сидел у нас раньше за незначительные преступления и освобождался, стали снова заезжать, но уже за убийства.
Я ему отвечаю:
– А вы что хотели-то? Вы издеваетесь над людьми, калечите их и думаете, что они святыми после всего этого станут? Вы сознательно прививаете нам чувства ненависти, жестокости, агрессии. Делаете из нас зверей диких, ломая  судьбы, извращая души и показывая, что вы такие же преступники, как и мы.  Ни одного доброго  примера, и после всего этого вы хотите, чтобы мы стали белыми и пушистыми? Не выйдет!  Жестокость и злость порождают только жестокость и злость, ненависть и агрессию.  А знаете ли вы, что ни в чем не повинное общество будет пожинать плоды посеянного вами зла очень скоро. Вы сегодня на растяжке человека по два часа держите, пинаете его, бьете, унижаете, а завтра он выйдет на свободу и на первом встречном выместит зло, ударит его или, того хуже, вообще убьет.  Вместо того чтобы быть светом и помогать людям исправиться, вы стали для нас кромешной тьмою и заражаете  осужденных еще большими грехами и желаниями совершать преступления. Представьте себе, но  теперь больший грех лежит на Вас, чем на тех, кого вы подготовили для совершения преступлений по выходе на свободу. А теперь подбиваете статистику и удивляетесь количеству зла. А ведь оно Вами искусственно нам и привито. Вы опустились на уровень ниже тех, кто сидит здесь, и потому спрос с Вас будет гораздо серьезней, чем с нас. Вы, которые поставлены Богом соблюдать закон, сами становитесь вдвое худшими тех, над которыми вы поставлены. Вместо того чтобы как-то благотворно влиять на и  без того искалеченные судьбы и жизни, Вы более усугубляете свое и чужое положение перед Богом.

 
       Тот представитель администрации молча меня выслушал и ничего не сказал. Кто я для него был, обычный зэк. По всей вероятности, он меня не понял и в душе начал искать себе оправдание. Хотя, кто его знает? В чужую голову же не залезешь. Уверен, что после совещания в управлении и подведения ужасающих итогов, каждый сотрудник пытался себя мысленно успокоить: «Мы тут ни при чем. Начальство требует дисциплины, и мы ничего от себя не придумываем. Нам как сказали, так мы и действуем».

 
        Я тогда в разговоре, помню, еще добавил своему собеседнику: «От вас требуют порядок, но это не значит,  что вы должны вести себя, как фашисты в концлагере. Зачем относиться жестоко к людям, отбывающим наказание? Они и так наказаны. Вы сами придумываете  произвол, которым занимаетесь и считаете себя всемогущими и правыми чинить пытки и произвол.  И я никогда не поверю в то, что- бы сам начальник управления отдал вам команду: «Уничтожайте осужденных любыми доступными вам средствами!» Но если даже и так, что я не исключаю, то вы сами должны понимать, какие последствия ваших действий могут быть и какое они окажут негативное влияние на общество, в котором вы сами и живете.
После разговора с тем человеком было еще много подобных, но я вскоре я был загружен по самое «не хочу» и был рад этому,  потому что работа на износ отвлекала от грустных мыслей и от мыслей вообще. Меня еще несколько раз вызывали в отдел безопасности, но уже не били. Все мои разговоры в клубе или отряде с сотрудниками или осужденными доходили до кого надо, и я это прекрасно знал и даже использовал в своих целях. Господь хранил меня в Своей руке, и я избегал репрессий со стороны администрации.
 
       Работая в колонийском клубе, я наконец-то  записал новый альбом своих песен. Концерты в зоне проходили регулярно, но в связи с тем, что у меня не было особого желания что-либо делать, то я стал относиться к общественным мероприятиям спустя рукава. Под новый 2009 год вернулся с «Калины красной» наш человек, радостно и взахлеб много и долго рассказывал о том, как все проходило в Красноярске, с кем он познакомился, и как было бы здорово оказаться в финале еще раз. Таким счастливым  я нашего артиста еще никогда не видел. Он привез с собой много фотографий, и на одной из них я впервые увидел  Наталию, женщину, с которой меня через семь лет сведет Бог самым невероятным образом. Она была главным режиссером гала-концертом и на всех фото по-доброму улыбалась, снимаясь с лауреатами конкурса. Она не выглядела  высокомерной,  гордой, хотя занимала достаточно высокое положение и представляла московский оргкомитет всероссийского конкурса.  Мысли у меня были по отношению к ней самые чистые, и, когда я смотрел на ее лицо, светлое и открытое, мне  было немного грустно, что кто-то из зэков обязательно воспользуется ее душой и сердцем из злых умыслов, ища своего. Как в последующем выяснится, так и случится, и она чуть не погибнет. Я узнаю об этом много позже и смогу убедиться в своих предположениях. Интуиция меня редко подводила. Тогда, в 2008, если бы мне кто-то сказал, что эта женщина станет очень близка мне и дорога бесконечно, я бы посмеялся и даже рассердился бы на фантазера. Наше будущее для меня было сокрыто до особых времен, но тогда Наталия мне очень понравилась, и я ее иногда вспоминал в последующие годы.

       Когда я закончил в колонии запись своего нового альбома, то со стороны администрации появились неожиданные требования, что мы теперь должны делать концерты каждую неделю и каждый раз с разной программой. Я понимал, что это невозможно, но сопротивление было бесполезно. Мной начали манипулировать самым наглым образом: «Если  хочешь жить спокойно и  работать в тепле, то делай все возможное и невозможное».  Я пошел на принцип, отказался что-либо делать вообще и меня уволили. После увольнения перевели в  нерабочий отряд, и, как оказалось, этот вариант был не самый плохой. Я снова начал заниматься спортом, хоть мне и препятствовали со всех сторон.  С завхозом, питерским парнем, у меня были постоянные распри, но  через некоторое время все встало на свои места. Сначала было сложно, но потом я свыкся,  и даже двигаться по режиму мне  стало намного легче, чем быть в «музыкалке».

       После моего ухода из клуба через некоторое время наш музыкальный коллектив стал распадаться. Мне снова предложили вернуться в клуб, но у меня не было ни желания, ни стремления. Размеренная отрядная жизнь стала привычной,  и я свой покой ни на что не хотел менять. Единственное, что еще вызывало мое несогласие и недовольство – это то, что над моими соотрядниками, особенно людьми слабыми и простыми, продолжали издеваться и при любой возможности их унижали. Я разговаривал с  бедолагами и учил их жизни  на собственном опыте практическим вещам взаимодействия с администрацией. «Не давайте над собой издеваться.  Не показывайте свою слабость. Они (сотрудники) ею будут пользоваться до тех пор, пока чувствуют свою безнаказанность. Сопротивляйтесь по мере возможности», – настаивал я и наблюдал, как в глазах у людей появлялась твердость и решительность.  Помню, меня вызвали в оперативную часть и предъявили: «Говорят, Пронин, ты дезорганизацией в коллективе занимаешься? Пропаганду ведешь, чтобы зэки не молчали о своих проблемах и шли на конфликт с администрацией? Это так?» Я отвечаю: «А что же вы своих сотрудников, которых  поставили на должности, не угомоните? Почему зэк – завхоз ведет себя так,  как будто он представитель администрации? Или вы забыли, что он просто осужденный? Я лично не забыл! И почему ваши люди постоянно вымогают продукты питания у осужденных? А если кто с ним не делится, то начинаются преследования и репрессии. Этому завхозу что,  кто - то должен? Вы их прикрываете, а они бесчинствуют от вашего имени. Так не должно быть, гражданин начальник. Не для того мамки привозят передачи своим детям, чтобы какие - то завхозы из них последнее выколачивали! Голодные они что ли?»   Меня спросили: «У тебя, Пронин, что  ли посылки отбирают? Тебе вроде за весь срок ни одной не было?» Я говорю: «Да при чем тут Пронин?  Я за людей говорю, которых ваши завхозы трясут». Это только добавило масла в огонь: «Так что ты тогда базаришь? Ты что, адвокат? Нет! Вот и не лезь не в свое дело». Неожиданно для самого себя, я вдруг произнес фразу, за которой у меня еще не было никакого продуманного основания и плана. «Ладно, значит, пойдем другим путем», – и глубокомысленно замолчал. На это оперативники обычно не могли ничего противопоставить и меня проводили со словами: «Ладно, иди. Разберемся мы в этой ситуации». Как ни странно, эта моя манипуляция работала, и завхоз сидел впроголодь. А что поделать? Кому сейчас легко?

 
       Для завхоза я становился врагом номер один, но мне это было, как зайцу стоп сигнал, по барабану. Таких людей, как он, в лагере зэки называли между собой  «чесоточные», то есть вечно чем-то недовольные, но мне-то что? Собака лает, караван идет. Поэтому  все, что говорили мои враги против меня, мне было безразлично. Правда, ухо приходилось держать востро, что бы меня ни на чем не подловили и не донесли администрации.  Чаще всего у них  это не очень хорошо получалось,  и поэтому  каждый оставался при своих интересах. Наш завхоз был молодой, глупый и каждый раз, когда он  рыл кому-то яму, то всегда в нее сам и  попадал. По моим наблюдениям, все так называемые завхозы – люди, обделенные вниманием и желающие постоянно разделять и властвовать. Вечно они хотели кем - нибудь бы порулить, хоть просто пустой баранкой. Но о них будет мой следующий сюжет в последней главе более подробно, а пока вернемся в ик номер восемь.
Знаете, что я заметил  для себя? Что в большинстве своем те люди, которые находятся в местах лишения свободы,  все  очень по-своему талантливы.  Кто-то, находясь там, начинает рисовать, кто-то вырезать по дереву, кто-то петь, а кто-то учится играть на музыкальных  инструментах, причем даже без учебников. И у многих  это очень хорошо начинает получаться.  Я встречал людей в местах лишения свободы, которые в жизни книг в руках не держали, а попав за решетку,  начинали читать все подряд, как в последний раз.  Бездельник, наркоман или алкоголик в тюрьме приходил на  производство и через некоторое время  становился хорошим специалистом. Многие приобретали профессии  в профессиональном училище при колонии по разным специальностям. Я был не исключением в этом смысле. Были и те, кто получал высшее образование. Кто-то «садился» атеистом, а в зоне, впервые услышав о Боге, начинал  «рыть», да так, чтобы докопаться до самых глубин Божиих. На моих глазах такие люди становились священниками, старостами христианского прихода, а после освобождения начинали служить  Богу и людям, становились горячими служителями Божиими.

 
        Конечно, есть среди зэков и те, кто никогда и ничем не интересовался. Жизнь этих людей превращалась в бессмысленное существование, в котором нет ни содержания, ни смысла. Как привязанные ослы, они перемещаются по кругу жизни, который предлагает им «все», не имея ничего. Посмотри и облизнись, а до нужного не дотянешься.  Как глупо ведутся такие люди за ложными удовольствиями жизни. Идут, как олень на выстрел или  вол на убой, и думают, что у них  что-то в жизни наладится и питают себя иллюзиями, что когда-нибудь будут счастливы до безумия. Но беда в том, что счастье их скользит мимо, а веревка на шее  и колесо, к которому они привязаны, остаются реальностью. Так проходит день за днем, год за годом.  А они  все верят и надеются на что-то, ничего не предпринимая, сидят срок за сроком, забывая, что когда-то были свободными людьми. Но ничего не меняется, и чуда не происходит.  Да и что может произойти, если человек не хочет менять ни свое мышление, ни уклад своей жизни, ни свое сердце  и ложно думает, что фортуна повернется лицом и будет у него все и сразу. Человек разучивается мыслить реально и жить на свободе. Она для него становится непонятной, опасной и недоброжелательной. Ничего, абсолютно ничего не происходит, кроме встреч с очередными неприятностями, разочарованиями, неоправданными надеждами и несбывшимися желаниями. В конце концов человек опускает руки и просто плывет по течению со словами: «А! Куда вынесет, туда  вынесет». Все заканчивается, не успев даже начаться: семьи нет, друзей нет, родителей нет, детям не нужен, да и Богу - то нужен или нет со всем своим грузом проб и ошибок и неприятностей, ему не – понятно. Что толку, что живешь, дышишь, бродишь, мечтаешь?  Что толку, если от тебя, как от личности, толку нет, да и существовала ли когда-нибудь эта личность?   Ты приносишь  одни страдания и невзгоды всем тем, с кем соприкасаешься. По ходу, ты беда, и имя тебе тюрьма.  И  правильно, что ты здесь находишься.  По делам тебе здесь быть.
 
      Именно таким человеком был и я, и именно такого понимания вещей хотел от меня Бог. Возвышающий себя  унижен будет! Унижающий себя – возвысится! Так говорит Господь, чье Имя Свято!         
Глава 15.   Последняя битва. Война и мир.
Я буду служить Тебе, Господи!

       Это заключительная глава первой части моей книги «О неволе…». В ней  я опишу  события, которые происходили со мной до, во время и после моего последнего срока. Именно тогда я сделал вывод, что  они  стали основной причиной того, что Виталий Пронин решил больше никогда не возвращаться к прошлому и отдать свою жизнь полностью на милость Божию. Если мое повествование  коснется тебя, мой дорогой читатель, я буду счастлив, и да поможет тебе Господь  одуматься и задуматься о том, что если ты не знаешь куда идти, то попробуй подойти ко Христу.  Он покажет тебе дальнейший путь, который может привести тебя ко спасению, как это произошло в моем случае.
 
       Перед моим освобождением из исправительной колонии номер восемь меня вызвали в штаб, и  там у нас состоялась очень интересная беседа с исполняющим обязанности начальника  оперативной части.
– Пронин! Говорят, ты  решил, после того как  откинешься, идти в прокуратуру жаловаться на нас. Это так?
– Да!
– Так,  в чем твоя предъява на нас? Что мы лично тебе сделали плохого? И кто тебе сделал плохого?
– Гражданин начальник, если бы вы что-то сделали мне хорошее то, по всей вероятности, я бы здесь сейчас не стоял, и вы бы мне не задавали вопросы такого содержания. Но я сейчас здесь, и это значит, что вопросов на самом деле к вам очень много. И если бы все было хорошо, то вам бы нечего было бояться, куда я пойду и с кем буду говорить.  Но раз я здесь, то вы боитесь, что о всем  кошмаре и ужасе, что вы творили с осужденными и продолжаете творить, будет обнародовано, а лишние неприятности вам не нужны.
– Пронин, ты же еще сюда приедешь! Никуда ты от нас не денешься. Твой дом–  тюрьма, и здесь ты подохнешь. Да, мы тебе покажем! Если бы сейчас у тебя было больше срока, то сгноили бы под крышей!
На все запугивания и угрозы со стороны администрации я отвечал как можно  спокойней, еле сдерживая бурлящие во мне эмоции:
– Если бы была моя воля, то я бы вас всех определил в такие же места для вас, ментов! Или вы что о себе думаете? Что мы должны отвечать за свои преступления, а вы нет? Да на вас столько крови, сколько на всех, кто здесь сидит. И вы меня спрашиваете, что я имею против вас? Да хуже вас я  преступников не видел и вряд ли увижу! Так что давайте оставим этот бесполезный разговор! Да и вообще, как сказал один святой человек, протопоп Аввакум Петров – мученик Божий, который был мучим в тюрьме, сидя на крайнем севере в яме 10 лет, а после тюремщиками сожжен на костре вместе с тремя товарищами: «Палачам и тюремщикам в чистом поле не бегать и чистой росой не умываться». Так что вам есть о чем подумать, гражданин начальник. Отвечать за все то, что вы сделали с людьми, которые не могли вам оказывать сопротивление, все равно придется. Это вам сейчас кажется, что вы все делаете правильно, но придет время, когда вы скажете: «Что же я натворил? И почему так тяжело жить-то? И что мне со всем этим делать теперь? Придет это время! Ко всем приходит  и к вам придет. И умереть вам придется, и перед Богом отвечать, как и всем, придется. Так что не думайте. Даже если и прокуратура у вас куплена, Бога никто из вас не купит даже через продажных священников. Вам все равно не избежать суда Божия! Истинного и справедливого! Так что, гражданин -начальник, не придумывай схемы, как обойти суд Божий. Они у Бога не сработают.
 
      Конечно, рассвирепел он на меня после таких слов, но ничего мне не сделал, только слюной брызгал да зубами скрипел. А мне-то что до этого? Пусть на себя злится да на дела свои злые и своих помощников. Общество сатанинское. А больше мне их никак и не назвать, после того что мне довелось увидеть и услышать. Вот пускай сейчас эти строчки читают и думают, кто они и что натворили. А если не изменятся, не покаются  и не станут делать добро, то так и останутся слугами дьявола, а не Бога, которых ад уже ждет еще при жизни. А что после с ними будет, то страшно даже и писать об этом.
 
         После этого разговора  прошло две недели,  и вот я уже стою перед дежурным помощником начальника колонии (дпнк) на освобождение.  Ко мне подходит начальник моего отряда, который, как это ни странно, сохранил человеческий облик. Он был один из немногих, которые остались работать в этой колонии, и спросил меня: «Виталий, а ты что такой угрюмый стоишь? Вроде бы на свободу идешь, а выглядишь, как на похоронах». У меня на самом деле было на душе не- радостно, и я ему ответил: «А что меня там ждет? Опять  то же самое, что и было? Есть, конечно, вариант, уехать с Уренгоя и начать новую жизнь в местах, где меня никто не знает, но как Бог даст, так и будет!
 
        Получил я свои документы, положенное выходное пособие и в очередной раз оказался на свободе. Поехал я домой по известному уже маршруту по реке Оби и по дороге вспоминал, как мне перед освобождением снились сны, что я опять сел в тюрьму и срок у меня огромный. Каждый раз, не успевая освобождаться, я  чувствовал, что недолго погуляю на свободе, и   лишь одно было сокрыто от меня: я не знал, за что опять сяду и насколько.
За то время пока я сидел, отчим мой умер через восемь месяцев, как меня закрыли, от потери крови из-за открывшейся внезапно язвы желудка по причине беспросветного пьянства,  и дома меня ждала только моя милая, многострадальная мама. Сколько она пережила из-за меня, сколько я обижал ее, сколько она видела зла, что я приносил в дом, сколько бессонных ночей она провела в ожидании своего непутевого сына, один Господь знает, да и я немножко.
 
        Когда открылась входная  дверь, я увидел маму, и сердце у меня сжалось. Она похудела, стала какой-то маленькой, вся поседела и очень осунулась от переживаний и тяжких страданий, выпавших на ее долю.  В этот момент мне так стало жалко ее и себя, что я не могу сейчас передать того, что было со мной, словами. А что было на сердце у нее, я не могу знать. Лишь боль, грусть и  печаль окружали нас обоих. Я видел, что она надеялась, что придет сын, будет опора, помощь, поддержка, но сын ее был душою мертв. А в сердце моем наступила вечная мерзлота, после всего того, что я увидел и пережил, мне не хотелось  ни жить, ни творить, ни радоваться. Мне даже не хотелось наркотиков и спиртного, я бросил курить еще в зоне, настолько мне уже все опостылело в этом  мире. Ведь после того, что я натворил за свою жизнь, я считал, что нет мне никакого прощения. Только зло, посеянное после этого срока в мое сердце и разум, двигалось во мне, хаотично размножаясь и душа меня, и желание мстить сопровождало меня пару месяцев настолько сильно, что я готов был убить любого из тех, кто сделал мне зло в этом учреждении.
 
        Я начал писать жалобы, которые хотел отправить в прокуратуру. Писал  их в различные инстанции, порядка 10, но однажды мне позвонил знакомый и сказал, чтобы я прекратил этим заниматься. Он рассказал, что в этом учреждении был бунт серьезный, что пострадало много сотрудников и завхозов, а одного из них даже убили разъяренные и измученные постоянными издевательствами зэки.  Я понял, что писать бесполезно, Бог сам навел Свой порядок в этом страшном месте. Я слышал, что после бунта  многих сотрудников уволили, а кого-то даже закрыли в СИЗО. Я так обрадовался, что в первый же день напился и закурил.  Меня опять закрутила хмельная кутерьма, я забросил спорт и  в Новый год сошелся с одной женщиной. Женщина, с которой я начал сожительствовать, сама по себе была  неплохая, но я знал, что те мужчины, с которыми она жила раньше, были в  основном сильные мира сего, и долго они с нею в отношениях не задерживались. Она любила выпить и в состоянии даже небольшого опьянения хватала  в руки что попало и била своих сожителей, за что неоднократно привлекалась к ответственности как к уголовной, так и к административной. Когда мы с ней познакомились в компании знакомых, в тот же вечер переспали, и она предложила мне жить вместе. Мне было все равно, кто будет со мной жить, и она вошла в наш дом, но я ее предупредил, что- бы она не шутила со мной и если вдруг захочет что-то сделать не так, то лучше будет, если она просто уйдет, что бы не было никаких печальных последствий ни для нее, ни для меня.  Тогда, в Новый год, лежа в кровати полупьяные, вроде бы мы и договорились. Первое время все было как  будто неплохо, но мы оба пили, и поэтому ничего доброго между нами не могло получиться. Как-то раз я заговорил со своей сожительницей о Боге, на что она так агрессивно отреагировала, что я не ожидал такого категорического отпора и понял тогда, что мы никогда не будем с ней вместе. С  того самого момента у меня началось отторжение к ней как к женщине, и как к человеку. Я начал от нее погуливать и изменять ей с другими женщинами. Она это чувствовала и делала то же самое, но мне было уже все безразлично. Я просто ждал удобного  повода, чтобы с ней расстаться.


     Ей стали сниться какие-то странные сны. Она на кухне как-то рассказывала моей матери, что якобы к ней каждую ночь  приходят люди в черных балахонах, молча стоят над ней и что ей в этот момент так страшно, что она не может даже пошелохнуться. Я находился в этот момент в комнате и слышал ее рассказ. После этого я стал чувствовать что-то ужасное и неизбежное. В мое сознание накрепко вошло ощущение надвигающейся беды.

 
      В один из мартовских дней, как-то вечером, мы с моей сожительницей выпили и решили прогуляться. Возвращаясь домой (мы жили на втором этаже), зашли к соседям снизу. Там опять выпили, и хозяйка, которая была старше меня,  в присутствии своего мужа начала мне оказывать знаки внимания: обнимать, целовать и демонстрировать свои телеса, облаченные в откровенно неприличную амуницию. Моей подруге это не понравилось,  а я испытывал какую-то радость при виде того, как они грызутся между собой, и даже было интересно, чем все это закончится.  Дамы продолжали оскорблять друг друга, я прикрикнул на свою, и она обиженно, что-то еще прорычав сопернице, ушла домой. Я сразу же вышел вслед за ней  в свою квартиру и там продолжился неприятный разговор на повышенных тонах. Я понял, что вот он, повод расстаться, и предложил женщине покинуть помещение. Я дал ей пять минут, чтобы она ушла, но этого не произошло. Она рассвирепела, и скандал продолжился уже в других тонах и красках. Мы оскорбляли друг друга, она начала мне угрожать расправой со стороны каких-то ее знакомых,  и в результате я ударил ее по лицу. Ее угрозы сыграли решающую роль в том, что моя точка кипения перевалила за пределы моего терпения. Она упала на пол, и я остановился. Подал ей руку, она поднялась, держась за голову. Затем мы помирились, спокойно поговорили, она попросила две таблетки аспирина, и мы легли спать. Утром моя сожительница  не проснулась. Она дышала, но в сознание не приходила. Я позвонил ее сестре,  затем в  скорую, приехала  милиция, и я рассказал им, как все было. Мы спустились к соседям, и здесь я рассказал всю историю нашего конфликта по порядку. Соседка ничего не подтверждала, и ее муж тоже мямлил что-то себе под нос. Я выпил напоследок, и милиция меня увезла в изолятор временного содержания. Ночью меня вывели в кабинет к оперативникам и сообщили, что сожительница моя  умерла, так и не приходя в сознание. Причиной был оторвавшийся тромб в голове. Милиционеры  мне налили две кружки водки, я их выпил залпом, но толку от спиртного не было никакого. Я не опьянел, но  мне стало плохо с сердцем. Сотрудники вызвали скорую помощь, и меня увезли в больницу. Там я узнал от дежурного врача, что поступившую в состоянии комы утром женщину днем готовили к операции, но не успели. До того, как ее положили на операционный стол, она умерла. Также я узнал, что все могло кончиться иначе, но хирург затянул с операцией, и чудесного спасения жизни  не произошло. Дежурный врач, который мне все это рассказал, был не в теме, кто я такой и без задней мысли нелепо проболтался мне о том, что случилось, во всех красках. Если бы меня в тот момент не остановила милиция, то было бы еще одно преступление. Я готов был разорвать на куски этого врача. Я орал, чтобы мне сообщили его фамилию, но меня скрутили, положили лицом в пол  и, конечно, ничего не сказали. Доктор  пулей вылетел из приемного покоя, и больше я никогда его уже не видел. После этого мне  уже было все равно, что будет со мной дальше, а дальше опять была тюрьма и новый срок. На следующий день, утром, меня отправили на ивс в районный центр, и там я просидел две недели, пока шло предварительное следствие. Я попросил следователя, чтобы как можно быстрее закрыли дело, во всем признался и хотел, чтобы меня как можно быстрее отправили в колонию. То, что происходило в моем сердце, конечно, никто не знал, кроме Бога. Чтобы я с собой ничего не натворил, у меня была постоянно открыта «кормушка», я был под наблюдением врачей и охраны,  я практически ничего не ел и только думал о том, как со мной могло произойти то, что произошло. Не было ни одной минуты в камере в моменты моего бодрствования, чтобы я не задавал вопросы Богу:
– Господи! Почему Ты это допустил?  Почему от моих рук погиб этот человек?
Неужели не было никого, чьими руками Ты мог бы допустить смерть этой женщины, если ее время пришло? Почему именно я? Почему именно со мной это произошло? У меня и так столько смертных грехов,  и Ты решил дополнить эту меру смертью этой несчастной женщины моими руками? Да как Ты мог? Я ведь не хотел убивать ее? Зачем Ты это сделал?


      Но ответа от Бога я так и не услышал.  Было ощущение, что я схожу с ума и, чтобы как-то удержать в норме свой туманный разум, начал писать письма в различные инстанции.  Я не просил и не искал себе оправданий. Я осознавал, что  виновен и нахожусь  там, где я должен быть. Но мне нужно было писать и говорить о том, что произошло, потому что в эти минуты я мог анализировать произошедшее и как-то выстраивать логическую цепочку. Мне это было жизненно необходимо. Я не мог запрятать эту трагедию куда-то далеко-далеко или выбросить ее из головы. Она крепко вцепилась в мое горло и душила меня каждую ночь. А меня продолжали возить  по этапам четыре месяца туда и обратно. За это время я сделал для себя неожиданное открытие. Со мной в «столыпине»  по этапу каталось несколько педофилов и наркоманов. Их было так много, что это меня стало настораживать. Я заметил, что здравых людей среди этой публики почти нет, и сделал вывод, что преступный мир стал меняться так, что невозможно было найти среди осужденных людей, разговаривающих на нормальном языке. Это были не человеки, а какие-то непонятные прелюдии к человеку, человекообразные существа. Я не понимал, что со мной происходит, почему я обращаю на это внимание  и все свалил на стрессовое  состояние и возраст. «Ну, наверное, старею», – подумал я и попытался смириться с реальностью. Сердце и разум не хотели принимать и понимать, почему так много стало педофилов, почему дети становятся такими доступными для безобразных преступлений. Ведь раньше сесть по такой статье значило, что тебе грозит унизительное существование в тюрьме до конца дней, а пуще того «случайная» смерть. А сейчас этот вид преступления не только становился популярным, но  «ироды» почувствовали себя в зоне более-менее спокойно, мало того, сплошь и рядом освобождаются по УДО. Что стало с людьми? Что стало с миром, пока я сидел все эти годы? Куда он катится? Искал, но так и  не нашел я ответа на эти и многие подобного рода вопросы. В июле у меня состоялся суд. Зал был забит до отказа. Все было против меня, а я даже не сопротивлялся, пока прокурор не сказал: «Я вижу в составе преступления у обвиняемого квалификацию статьи 105 ч.1 то есть убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, которое наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет, либо без такового. У меня был адвокат, который был в курсе всего моего дела, но накануне судебного заседания мне почему-то его поменяли и посадили дежурного. Перед заседанием я у него спросил:
– Вы хоть дело-то мое знаете?
 Он ответил:
– Нет!
– Что, даже с обвинительным заключением не знакомились?
– Нет!
– Тогда зачем вы здесь, мил - человек?
– Так положено.
Я понял, что у меня есть только один выход:
– Тогда просто сидите  и не мешайте суду.  Я сам буду защищать себя и то, что сочту нужным.


       Он на меня вытаращил глаза, не понимая, что я ему сказал, но, видимо,  выражение лица у меня было такое, что спорить он со мной не стал.  Все заседание проходило стандартно, пока не начал свое обвинение прокурор, навязывая мне совершение  умышленного убийства. Было приглашено много свидетелей со стороны обвинения и, к моему удивлению, показания против меня давала даже моя бывшая жена. А еще против меня выступала соседка, которая и спровоцировала тот вечерний скандал, после которого и произошла злополучная ссора с погибшей. Выступала против меня и сестра моей сожительницы. Это было, по меньшей мере, странно,  так как она сама, приехав ко мне домой прежде скорой и милиции, предлагала мне сбежать с места преступления во избежание ареста. Я знал, что я ей нравлюсь, и она как-то предлагала мне уйти от сестры и жить с ней, но в суде она про это промолчала. Были и другие мужчины и женщины из моей прошлой жизни, которые давали показания против меня. Мне было предоставлено последнее слово, и я сказал следующее, обращаясь к суду: «Знаете, Ваша честь, у меня складывается такое впечатление, что я попал в собрание праведников и не понимаю, как я, один черт, здесь затесался среди вас! Разве я говорю, что я не виновен? У меня явка с повинной, так в чем же дело,  не понимаю? Почему вы все  дружно меня толкаете на то, чтобы я признался в том, что я убил эту несчастную женщину специально? Почему же я тогда не скрылся с места происшествия? Почему вызвал милицию и скорую помощь?


       Я еще что-то тогда говорил, не помню что, но в результате этого все показания свидетелей завели их самих же в тупик. Из их свидетельских показаний получалось так, что все, кому я когда-либо причинял неудобства, сами лезли на рожон, провоцируя меня на совершение насильственных действий против них. Судья так и сказала перед вынесением приговора: «У меня сложилось впечатление, что все, что делал Пронин против присутствующих здесь свидетелей, происходило потому, что Вы сами приходили к нему даже после того, как у Вас были с ним конфликты и даже драки. В чем же логика? Если бы меня избили или оскорбили в квартире, в которую я однажды сама пришла, ноги бы моей бы там никогда больше не было». Вот такая странная для всех речь прозвучала в суде от судьи, которая должна была мне выносить приговор. Прокурор запросил 10 лет колонии строгого режима и все разошлись по домам, а меня повезли в изолятор временного содержания. На следующий день мне вынесли приговор –  7,5 лет лишения свободы, и я отправился через два дня по этапу в Тюмень. По дороге я узнал,  что наших северных ребят гонят, как говорится, «за светофоры». Это значило, что мы едем отбывать наказание в Башкортостан. Я, конечно, эту тему предварительно «пробил» и понял, что срок у меня будет не простой. Поговаривали, что ничего хорошего этот край мне не сулил. Лагеря там были в те годы «красные», было много беспредела как со стороны администрации, так и осужденных. По наивности своей я думал, что после харповского управления что может быть страшнее, но, как оказалось, бывает.  В принципе, предыдущим сроком я успел привыкнуть к режиму. Тем более за шесть коротких месяцев, которые  побывал на свободе,  я даже не успел «словиться» (привыкнуть) и расслабиться. «Да, что там, переживем. Не такое бывало», –  успокаивал я себя, но покой не приходил, а на душе скреблись кошки. Бывало - то бывало, но точно не такое,  и одна дорога туда по этапу уже говорила сама за себя. Мы выехали из Тюмени на Омск. А дело было перед новым годом, и поэтому нам наши охранники прямым текстом сказали: «Вы так просто омский рубеж, ребята,  не проскочите. Придется, по всей вероятности, праздник Вам отмечать на этой пересылке». Мне на самом деле было уже все равно: куда едем?  зачем едем?
 
           В голову лезли всякие мысли, и были они отнюдь не радостными. Я уже начал подумывать, что живым мне, по ходу, уже не светит остаться. И что тогда переживать-то. Что будет, то и будет. По мере приближения к Омску я заметил, что настроение у зэков становилось все хуже, лица все мрачнее, а в вагоне уже почти никто не разговаривал.  Я и прежде слышал тюремные байки  про то, что в этом управлении осужденные должны с собаками здороваться, что все по режиму, а на СИЗО-3, кто-то говорил, просто убивают, если только рот  откроешь. Много чего говорили, а я все не верил. А если и верил, то самую малость. Да и что может с тобой произойти, если сам на рожон лезть не будешь? А если все-таки  по беспределу что- то происходить будет, то нужно уметь разговаривать. Ведь, в конце концов, сотрудники тоже люди, просто не нужно их дразнить и вести себя соответственно. Лишнего не потребуют, а положенное по их внутреннему распорядку исполнишь, и никаких проблем. А если со своим уставом в их монастырь лезть, то, конечно, не жди ничего доброго. Вот так мне приходилось объяснять некоторым недальновидным людям, моим соседям по этапу, и Слава Богу, что кое-кто из них моих советов послушались. А кто не прислушался, у тех на самом деле были проблемы, причем серьезные. На вокзале нас встретили строго, но без криков и суеты. Конвой не разговаривал с нами вообще, все перемещения и движения были по уставу и ни каких хи-хи, ха-ха чтобы. Я сразу понял всю тему и понял, как надо двигаться. По приезде в изолятор нас закрыли в помещение и долго не выводили никуда: ни на шмон, ни на какие-либо другие действия. Как выяснилось позже, это было связано с тем, что наш этап пришел ночью. С утра началась «движуха». Меня вызвали к себе опера и с порога спросили: «Ты знаешь «постанову», что здесь у нас происходит и как надо себя вести? Я ответил, что наслышан. «Ну и что ты по этому поводу думаешь, Виталий Александрович?», – последовал провокационный вопрос, на который я, не задумываясь, ответил: «А какие будут предложения?» «Бери с собой трех человек. Мы вас определим в камеру, где у Вас не будет проблем. Будете делать то, что мы Вам скажем, но без лишних вопросов». Я понял, что никто с нами шутить не собирается. Молча и внимательно выслушал все требования к нашему пребыванию в камере. А что там было, на этой пересылке, я описывать не буду, потому что мне тяжело об этом вспоминать, а читателю тяжело будет это слышать. Скажу только, что все, кто меня послушал, остались живы и здоровы и через тридцать три дня, мы, перекрестившись и поблагодарив Бога за спасение, благополучно отправились дальше.
 
      В Башкирии по выгрузке из вагона осужденных цепляли к длинному тросу, и мы перемещались до «воронка»  вдоль него. Также мы двигались в СИЗО, где нам с порога предложили отметить «новоселье»  за деньги или за наши хорошие вещи. Я не хотел ничего и поэтому сразу отказался. Через неделю нас распределили в исправительную колонию номер десять, и мы с Богом поехали. Сначала встретили нас спокойно, но позже начались проблемы. Была зима, и стоял крепкий мороз. Нас заставляли в строю с утра до вечера стоять на морозе, лишь изредка разрешая заходить в помещения ненадолго погреться. Мы постоянно  учили правила внутреннего распорядка, читая их хором и наизусть. В результате долгого пребывания на холоде один парень с нашего этапа  обморозил  себе палец на ноге и сильно мучился от боли. Мы, конечно, кипишнули, а после этого у меня произошла стычка с завхозом карантина, после чего на мой день рождения, 9 февраля, меня подняли в режимный отряд. Там я пробыл недолго  и был переведен в другой отряд, где, к счастью, завхозом был мой земляк. Мне разрешили посещать  клуб, и я снова стал заниматься музыкой. К моей большой радости, в этой колонии была христианская община, и к нам с воли приходили верующие братья, сестры. Они проводили для нас служения, и я стал понемногу восстанавливаться. Я начал петь и участвовать в прославлении. Мне хотелось просто быть рядом с Богом. Я возобновил чтение  Библии,  во мне с каждым днем появлялось больше сил, и я укреплялся. Я чувствовал, что во мне началось духовное пробуждение. Помню, как-то к нам приехал (как его называли) «патриарх тюремного служения», Владимир Киселев. В прошлом он когда-то тридцать лет сам  отсидел, был в авторитете и в один прекрасный день в зоне покаялся перед Богом в своих грехах и стал глубоко верующим. Освободившись, он стал служить осужденным людям, неся им через свидетельство своей жизни Благую Весть Евангелия. Разговаривая с нами, он задал вопрос: «Есть среди Вас  те, кто уже знал Христа и опять сел?» Я  вальяжно сидел на первом ряду, нехотя поднял руку и ответил: «Ну я! А что?»  А он ко мне наклонился и спрашивает резко так: «Так что ты здесь делаешь, парень?»  Меня как будто Духом Божиим вдавило в кресло, и Дух Святой коснулся меня так, что я оторопел и понял, что это Бог мне предупреждение сделал. Я стал размышлять после этой встречи, что Господь не хочет моей погибели, Он хочет, чтобы я жил, и поэтому спасал меня столько раз от неминуемой гибели. А значит, есть у меня шанс на восстановление в Его ряды.  Служитель, тезка мой, который приходил к нам каждое воскресение, тоже подошел ко мне и тихо, но твердо так сказал: «Виталий, а что? Может, хватит?» Это были его единственные слова, обращенные ко мне. Больше он ничего не сказал, и тут я уже всерьез задумался, что Господь, по ходу, больше терпеть мои выходки не намерен. Мне  нужно было все переосмыслить и сделать окончательный выбор в сторону  Иисуса или идти прямиком в ад. Бог предлагал мне помощь. Он предлагал нам вместе  решать все мои вопросы  и давал  надежду на вечное спасение.
 
       Это был самый памятный день в моей жизни. Я принял решение и произнес молитву покаяния. Сразу же посыпались благословения и решения многих, казалось бы, неразрешимых вопросов. Я устроился помощником библиотекаря, научился клеить и ремонтировать книги, закончил училище, получил профессию сварщика, начал успокаиваться, и на сердце стал приходить мир. Конечно, это происходило все не в один день, но точно с момента моего покаяния.
За моей спиной как  будто крылья вырастали.  Я чувствовал Любовь Бога и Его  прощение. И хотя я по-прежнему испытывал страшное чувство вины и не мог простить себя до сей поры, но мне было легче. Иногда мне казалось, что я не достоин Его присутствия в своей жизни, но Господь успокаивал меня.

        Наступил день, когда слухи о том, что десятая  колония будет расформирована, стали явью. От нас в разные учреждения  начали  вывозить людей. Кого куда.  Кого за пределы республики по месту жительства, кого в Мелеуз (ик 7), кого на Шакшу (ик 3), а меня погнали на колонию номер 9 города Уфы. Я собрал всю необходимую информацию о девятке, и картина, скажу я Вам, оказалась достаточно жесткой.
И все-таки я по жизни оптимист, чтобы со мной ни происходило. Я подумал: «Не так страшен черт, как его малюют». И  задал себе очередной вопрос: «Почему люди так боятся трудностей? Ведь через страдания виден весь смысл бытия.  Ведь только в страданиях человек познает сам себя: что он человек и на что он способен, и для чего пришел на эту землю. Ведь невозможно постоянно убегать от того, что за тобой гонится. Рано или поздно оно все равно тебя догонит, и тебе придется пройти эту долину смертной тени, иначе ты, человек, ничего не поймешь, что желает открыть тебе Бог. Можно всю жизнь ходить вокруг да около, а ценности своего бытия так и не понять. Лучше один раз пройти через то, что тебе предлагает Бог, чем тысячу раз проходить одно и то же и так и не уяснить для себя ничего. А хуже того: блуждать между Богом и дьяволом, так и не определившись в жизни, кто ты, откуда и для чего ты живешь.
    
        Приняли меня на девятке  не хорошо и не плохо, а по режиму, как и должно быть в подобных учреждениях. Многое мне, конечно, не понравилось с самого начала, но никто и не собирался под меня подстраиваться, а напротив, приспосабливаться пришлось мне. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят.  Было тяжело, трудно, но мне крайне нужно было все пройти и остаться человеком. Мне предложили работать в клубе, и, помню, первый концерт был к международному женскому дню восьмое марта. Я постарался на славу. Концерт  всем понравился и  от начальника учреждения мне выписали поощрение. После этого я отбывал срок на облегченном отряде и особенных трудностей и проблем не видел. Завхозом нашего отряда был, Слава Богу,  верующий человек. Он  и отряд содержал в чистоте, и приход «Искра надежды», также по его не безразличию, был в надлежащем состоянии. И это мне очень нравилось. «Искру»  я посещал все четыре года, что находился в колонии и служил с удовольствием. Так что на первый взгляд все было в порядке, но я тогда, в самом начале, не знал самого главного, что в каждой колонии есть свои подземные течения, и они сразу новичку не открываются. Но когда я вникнул в «кухню» лагерную поглубже, я понял, что мир, в котором здесь все живут, жесток и порой просто невыносим, в чем я убедился на своем личном примере.
Наступил день, когда нашего завхоза, доброго и порядочного человека, сместили и на его место поставили сущего дьявола, в прямом смысле этого слова. Он когда-то в этой колонии встречал этапы  и издевался над теми, кто прибывал в эту колонию. И наслаждался он своей властью по полной программе, не столько из-за того, что этого требовала администрация, а больше потому, что человек был гнилой и жестокий. Теперь же его поставили завхозом нашего облегченного отряда.
Все были в шоке, но, хочешь не хочешь, всем пришлось плясать под его дудочку, кроме меня. Я сразу же, как он заступил на должность, сказал ему втихаря, что если он будет буровить, то я выкину его с третьего этажа. Он тут же меня сдал, и  началось мое противостояние с администрацией. У меня  начались проблемы. Почти сразу же меня перевели на первый отряд в тринадцатую бригаду, где с утра до вечера зэки в строю пели «катюшу», маршировали, учили наизусть правила внутреннего распорядка  и часами стояли на одном месте. Так «ломали» сопротивление тех, кто шел против режима. Но в моем случае все было непросто. Я не сопротивлялся режиму, а  шел  против самоуправства завхоза. А его, как оказалось, «крышевал», заместитель начальника по безопасности, а у меня-то человеческой крыши не было, но зато у меня был Бог. В конце концов, начальство сделало правильный вывод, и меня отправили на «швейку» на перевоспитание. А я и сам туда с радостью пошел, только никому не говорил об этом. Мне было интересно узнать что-нибудь новенькое и научиться полезному. Я ведь твердо тогда уже перед собой цель поставил и Богу обещал, что буду меняться и жизнь свою менять. Поэтому, как говорится: сказал и сделал. Сначала у меня мало что получалось, но со временем я начал понимать и чувствовать технологию производства. Дела пошли на лад, я пошел в местное училище, отучился и получил профессию швея  второго разряда. Через некоторое время я вернулся на работу  в клуб и продолжил заниматься музыкой. Срок шел, и я стал задумываться о том, что будет со мною после освобождения, куда я поеду и чем буду заниматься. В один из дней позвонил мне дежурный  со штаба и говорит: «Тебя руководство ставит завхозом семнадцатого отряда. Так что иди, принимай отряд». Я начал возражать, потому что знал, какой это «геморрой», но меня предупредили: «Если не хочешь проблем, то иди и принимай!»
 
       Уже тогда, проанализировав обстановку в колонии, я понял,  что лучше согласиться на эту должность, а там что будет, то и будет. Жизнь была в отряде до меня у осужденных не сахар, так как прежний завхоз, что был до меня,  был человеком жестким и во всем сотрудничал с администрацией. Принимая дела, я с ним поговорил, и он объяснил, кто и что из себя  представляет в отряде, как нужно работать с контингентом и как его ставить на место. Я его выслушал и приступил к своим обязанностям. Я не мог быть тем завхозом, которого от меня ожидали, и начал свою работу с того, что полностью упростил все правила. Атмосфера в отряде полностью поменялась, хотя некоторые, почувствовав мою мягкость, этим попытались воспользоваться в своих интересах. Где пряник, там и кнут. Пришлось мне таких вразумлять  словами.  Но тех, кто никак  не хотел внимать  голосу разума, то и наказывать физически. Я не был сторонником насильственных мер,  и поэтому все-таки со многими мы приходили к общему знаменателю. Конечно, с моим присутствием многие зэки почувствовали себя более-менее свободно, и в нашем подразделение воцарился мир и покой.  Помню, один очень здравый человек из осужденных зашел ко мне с разговором приличным.  Сам он был из Москвы, но очень неплох по своему разумению жизни в тех местах. Остальные москвичи вели себя чаще высокомерно, и бывало, что нарывались на неприятности из-за своего гонора. Так вот. Тот здравый человек и говорит мне: «Виталя! Хорошее дело делаешь для людей, живущих здесь. Но  понимаешь, что не все способны правильно оценить твою жертвенность?  Ведь ты прекрасно осознаешь, в какой колонии мы находимся. И если администрация узнает твою гуманную позицию по отношению к осужденным, то это ей очень не понравится. Ты осознаешь, какие будут последствия? Тебя  жестко накажут за то, что ты «расшатываешь» режим». И добавил: «Я не понимаю твоих  действий».  А у меня на столе лежала открытой Библия,  и я ему отвечаю: «Вот здесь написано, каким я должен быть. И не только я, но и каждый человек, живущий на земле. И, кстати, я на эту должность не просился, чтобы облегчить себе жизнь. А уж раз так Господь допустил, то я буду делать то, что Ему угодно, а не пользоваться властью для того, чтобы делать зло и угождать начальству. Я насмотрелся на всех этих завхозов за свою жизнь и видел, как они поступают с людьми. Я так не хочу и не буду делать. Мне перед Богом отвечать и так есть за что, и я не хочу пополнять меру своих грехов неуважительным и жестоким отношением к людям.  Я такой же, как они,  и кто мне дал право поступать с ними так, как я хочу, а не так как хочет Бог?» Мой собеседник  сочувственно посмотрел на меня, глубоко и грустно вздохнул, покачал головой и сказал: «Пусть Бог поможет тебе! Спасибо тебе, что ты такой».
 
       Мне было приятно это слышать, и я воздал Славу Богу! Мою позицию не понимал никто,  и поэтому мои недоброжелатели всячески копали под меня, особенно те «сексоты» (доносчик из числа осужденных), которые были при прежнем завхозе.  Я знал, что  их  не устраивает мое одинаковое отношение ко всем и то, что поблажек  им за их «доносы» на других осужденных я не делал. Им приходилось с этим смиряться и не дергаться против новых установок. Но, признаюсь честно,  для простых мужиков у меня больше уважения и сочувствия. Я старался их во всем поддерживать и по мере возможности помогать. Продлилась такая ситуация недолго. При таких раскладах меня быстро убрали с занимаемой должности, хотя все другие завхозы крутили пальцы у виска и говорили, что я дурак. Мог бы как сыр в масле кататься, а я сам себе яму вырыл и попал в нее. Я на это отвечал: «Бог дал, Бог взял!» Меня перевели обратно в клуб,  и я стал старостой нашего христианского прихода «Искра надежды». В клуб поставили завхоза, с которым у меня сразу не заладилось, так как он себя повел высокомерно и был непорядочным человеком. Все осужденные, кто со мной работал в клубе, настроены были против него, но это было решение руководства, и деваться было некуда. Новый «начальник» начал   «наворачивать» режим,  и, в конце концов, в сговоре с завхозом «облегченки», о котором я упоминал выше, по ложному доносу упрятали меня в шизо. «Под крышей»  было несладко. Зэки боялись туда попадать, так как издевательства продолжались там без остановки и затягивались надолго.  Перед «посадкой» в шизо меня привели в кабинет к начальнику учреждения, и он меня спросил: «Пронин, это ты что ли не- потопляемый?» Я был очень удивлен такому началу разговора и сразу представил, что ему уже наплели обо мне. Он знал меня  давно, и было странно, что он, наблюдая за мной в лагере, сделал по моему поводу какое-то открытие. И все-таки меня «упаковали» под крышу, а перед этим «успокоили», что оттуда нужно еще выйти, чтобы добиться какой-либо справедливости. Я понял, что меня хотят «прокатить» хорошо и начал усиленно молиться. И Господь ответил мне  сразу. Как-то в один из дней, продолжая свои издевательства надо мной «под крышей», меня вывели на «продол», и начальник отделения начал меня душить. Задыхаясь, я прохрипел ему в лицо: «Так убей меня!»  И, помню, как сатана, он мне стал шептать на ухо: Нет! Ты еще будешь мучиться. Так просто ты не умрешь! Хочешь легко отделаться? Не получится!» Он был так близко от меня, что я чувствовал зловонную вонь его пота, запах изо рта и видел расширенные до неимоверности зрачки глаз. Человеческого в этом лице не было ничего. После меня завели в камеру, где я был один,  и в камере с утра до вечера меня заставляли стоять на ногах. Садиться было нельзя, и я чудом держался, беспрестанно молясь и уча правила внутреннего распорядка наизусть.  Вечером после отбоя  ко мне зашел неожиданно прокурор по надзору и спросил, за что я сижу здесь? Я ответил ему, и вдруг он мне задал еще пару вопросов, отвлеченных от моей темы. Они прозвучали фальшиво, и я понял, что Господь пришел мне помочь и спасти. За всю историю моего пребывания в местах лишения свободы я не слышал такого, чтобы прокурор с обходом приезжал ночью. Он дал предписание, чтобы меня немедленно освободили. Но меня не выпустили, а, подделав документы, положили в санчасть, будто я заболел.  Там меня посетил начальник «оперативки» и говорит: «Ну что, Пронин! У тебя два варианта! Или ты едешь опять под крышу или  идешь в тринадцатую бригаду и там страдаешь, в принципе, так же, но у тебя там больше шансов выбраться. Так что же  мне передать начальнику? Я выбрал второй вариант и попросил аудиенции с «хозяином», на что  ответ был таков: «Я передам твои пожелания, но ничего не обещаю». После этого воцарилось томительное ожидание, но меня так никуда и не вызвали, и я предпринял еще одну попытку. Через завхоза санчасти  я передал записку начальнику учреждения, объяснив всю сложившуюся ситуацию. В конце я написал: «Если вы думаете, что за меня некому постоять, то вы ошибаетесь! Бог! Он мой Заступник, Который вывел меня из вашего изолятора чудным путем. И если вы дальше будете незаконно по ложному обвинению меня преследовать, то я вас предупреждаю, что вам придется нести ответственность  за то, что вы больше верите лжи, чем правде перед Богом. Господь непременно вступится в дело мое, и лжесвидетели будут наказаны». Я не знаю, что случилось с той запиской, но скорее всего она дошла до адресата.  Так уж получилось, что спустя некоторое время Бог наказал всех виновных по моему делу, потому как Он говорит: «…Не прикасайтесь к помазаннику Моему! Все, кто прикоснется, не останутся ненаказанными».
 
       В тринадцатой бригаде я отбыл десять  дней, и меня перевели в третий отряд. Завхозом здесь был мой враг номер один, безжалостный и жестокий человек, мечтающий отомстить мне по полной программе. Я еще неоднократно был репрессирован и по его враждебности ко мне сослан в тринадцатую бригаду, но я успевал каждый раз сосредотачиваться на Боге и молитвах и все свои испытания проходил без особых повреждений.  Не раз завхоз предлагал мне поговорить с ним, но я не хотел ничего с ним иметь общего. Я был так зол на него, что не желал ни малейшего примирения сторон. Потом он ушел комендантом по жилой зоне, а за себя оставил преемника, который был не лучше, а еще хуже предыдущего. Он имел привычку все  докладывать по моей душе,  и в очередной раз я поехал страдать теперь уже по его «наводке». Устал ли я? Невыносимо! Но только Бог помогал мне держаться на ногах и просыпаться каждое утро. Вскоре  меня перевели на пятый отряд, и я пошел опять трудиться на швейное производство. Я ушел с головой в работу и решил повысить свой квалификационный уровень. Я снова сел за парту и, отучившись, сдал на четвертый разряд. За отличную учебу мне вручили почетную грамоту, но разве в этом было дело? Я стал специалистом. Не по ворованным или купленным корочкам, а реальным: по пошиву в принципе всего, вплоть до резины.
 
        В один прекрасный, действительно, замечательный день, я услышал о том, что те два завхоза, мои мучители, которые имели против меня заговор, пошли против  администрации и написали жалобы  на восьми листах в прокуратуру и хотели сместить тем самым действующее начальство колонии.  Их кто-то сдал, и то, что с ними потом начало происходить, я даже не могу описать. Он сами обрекли себя на страдания, на которые отправляли людей. Перед тем, как их закрыли, им было сказано: «До конца своих сроков вы отсюда не выйдете». Я знаю, что один из этих завхозов хотел покончить жизнь самоубийством несколько раз, но его вовремя останавливали. Второй, по слухам, тоже был под постоянным прессингом «под крышей». Их «благодетеля», заместителя начальника по безопасности, перевели на повышение и поставили начальником другой колонии, но в кратчайшие сроки он был смещен и уволен. Я не знаю, что еще произойдет с теми, кто унижал и пытался меня уничтожить тогда «под крышей», но думаю, что никто из них не избежит возмездия Божия за свое беззаконие. Я не пророчествую, я просто это хорошо понимаю и знаю. «Не прикасайтесь к помазанникам Моим, –  говорит Господь! – Ибо Я не оставлю без наказания тех, кто прикасается к ним!» Все звучали и звучали у меня в голове и сердце эти слова Господа. Великая Слава Тебе, мой Боже! Честь и Поклонение Господу моему и Спасителю Иисусу Христу, Отцу Его и Духу Святому! Аминь!
 
       Много было битв в моей жизни, но, в конце концов, все войны были закончены, и наступил мир. Я продолжал трудиться на производстве, общался с братьями, участвовал в музыкальном служении Прославления Бога, читал Библию, занимался спортом. Я много общался с людьми, которые  были  расположены слушать о Боге, а кто и не был расположен, тоже получали от меня свою порцию духовных знаний.  Многие осужденные в лагере знали, что я посещаю собрания. Некоторые считали  верующих ненормальными людьми, и, помню, даже завхоз шизо мне однажды сказал: «Ты такой был пацан здравый, а с этими богомолами связался и пропал! Я что-то ему тогда ответил, не помню что, но это неважно на самом деле.  Размышляя на эту тему, я думал: «Что значит здравый? Это, я так понимаю, значит здоровый. А как ты можешь быть здоровым, если ты весь больной  и разумом, и сердцем, и душой. И если он говорит, что я был здоровым, когда весь был болен, то теперь, когда я действительно выздоравливаю, то все меня считают больным. Интересная логика у мира!» Вот она, схема действий сатаны: на все белое он хочет внушить, что это черное. И,  наоборот, на все черное он внушает людям, что это на самом деле белое. Да,  воистину! Изобретательности его нет границ. Одним словом, древний змий.

         Наступила весна. И тут произошло событие, после которого Бог полностью изменил мою жизнь. 15 марта 2015 года к нам в колонию приехала Наталия Абашкина. Та самая женщина, которую я впервые увидел на фотографии, привезенной с гала-концерта всероссийского конкурса песни среди осужденных «Калина красная» в 2008 году. Она была бессменным главным режиссером конкурса, и меня пригласили в клуб на прослушивание, вызвав меня с промзоны.
 
         Я спел песню, которая понравилась Наталии, и она порекомендовала руководству колонии, чтобы песни в моем исполнении отправили на следующий год на конкурс. Она сказала, что у меня есть все шансы, и, если я пройду в финал, она будет рада со мной встретиться и поработать в творческом ежегодном лагере для лауреатов. Она поднялась одна ко мне на сцену из зала, где ее неотступно охраняли сотрудники, и попросила сделать фото на память со мной. Я не верил в то, что эта знаменитая женщина вот так запросто стояла рядом. Она была одного со мной роста, скромно одета и очень спокойна. После фотосъемки она посмотрела на меня очень уставшими, но добрыми глазами и сказала несколько теплых слов о том, какой я талантливый и прекрасный вокалист. После этого она спустилась со сцены и в сопровождении охраны вышла из зала. Она неожиданно приехала и так же неожиданно исчезла, оставив меня наедине со своими мыслями о себе.
 
       Прошел год. Мы с музыкантами записали песни и отправили их на конкурс. В результате я прошел первый и второй отборочные туры, вышел в финал и из тысяч осужденных всей страны стал лауреатом конкурса. Потом были сборы, этапирование в Екатеринбург и выступление на гала-концерте на вольной сцене. Все финалисты жили почти месяц в творческом отряде в исправительной колонии Екатеринбурга,  и я мог видеть режиссера Наталию Генриховну Абашкину каждый день и вдосталь общаться с нею.  После гала-концерта Наталия не пришла к нам за кулисы попрощаться и на следующий день улетела в Санкт-Петербург. Я был очень огорчен, что не увидел ее на прощанье, и стал готовиться к обратному этапу. Вернувшись в Башкирию, я сразу же подал на условно-досрочное освобождение.  Суд откладывали три раза, я очень нервничал и  не понимал причины. В конце концов, он состоялся,  я благополучно прошел суд, и меня через десять положенных дней выпустили на свободу. И вдруг мне сообщили, что в учреждение из Питера приезжает Наталия и хочет со мною увидеться. Мне оставалось три дня до освобождения, и тут-то  я наконец понял причину всего, что происходило со мной. Господь мне приготовил лучшую невесту, а впоследствии и жену на земле. И если бы все произошло раньше или позже (я по поводу перенесения дат суда), то мы никогда бы не встретились с ней. Из всего этого я понял, что Господь никогда не торопится  и никогда не опаздывает. Он всегда приходит вовремя! Как и обещал!
 
       В настоящее время я живу с Богом, и Он со мной. Всегда рядом мой помощник и друг, моя жена, верующая христианка, данная мне Богом. Мы очень счастливы потому, что нитка, втрое скрученная, не скоро порвется. Я люблю мою Наташу. Мы с женой вместе проходим все испытания и трудности, но с Господом это не так сложно. И гораздо лучше жить с Ним, чем без Него. Жизнь продолжается, и я написал эту скудную, по моему разумению книгу. В профессиональной студии записывается новый музыкальный альбом моих авторских песен в стиле христианский поп рок. Мы с женой служим людям, попавшим в сложные жизненные ситуации, учимся в христианском университете, во всем помогаем и поддерживаем друг друга. Растем духовно вместе, любим вместе, творим вместе и все в своей жизни делаем вместе!

       Дорогой друг! Эта не полная история тех событий, которые происходили до сорока моих лет. Я знаю теперь точно, что только Бог меня вел всеми теми тропами, по которым мне пришлось пройти. Не бойтесь трудностей! Они ведут Вас в нужном направлении. Бойтесь,  если вдруг эти трудности исчезнут. Господь обещал, что Он даст нам жизнь с избытком, но Он не говорил, что будет сказочно легко. И, конечно, не нужно самому искать приключений и проблем. Но если они все-таки возникнут, знайте, что от Бога они, и вам нужно достойно их встретить, достойно пройти и обязательно выйти из них победителем. Наше общество, в котором мы живем, не является святым, и нужно принять это как факт. Все люди больны духовно. Мы родились со грехом,  и каждый из нас нуждается в прощении и спасении. Поэтому не нужно осуждать тех, кто слеп к чужим бедам. У каждого  своих бед хватает.  Я раньше тоже думал неправильно и считал, что все вокруг плохие, кроме меня. Это нехорошее мышление. Давайте учиться понимать, что если  что-то происходит, значит так надо Господу и нам самим. Все это  делается для нашего блага, а не с целью, чтобы нас уничтожить и превратить в ничто. Посмотрите на мою жизнь! В ней не было прежде ничего хорошего и только тогда, когда я полностью сдался и предоставил мою жизнь целиком Богу, Который всегда лучше знает, что для меня нужно, только тогда Он сказал: «Вот теперь можно с тобой работать! Теперь ты будешь видеть, как Я начну возрождать твою жизнь из руин и превращу ее в цветущий сад!» 
А я ответил: «Я буду служить Тебе, Господи!»



О вере. Виталий

Глава первая.
 
Первые шаги.

          Дорогой читатель,  не торопись закрывать книгу, делая поспешные выводы о том, что ничего хорошего не может написать человек, который одиннадцать раз был судим, шесть раз сидел, двадцать лет провел в местах лишения свободы не за веру в Бога и светлые идеи, а совершая грехи и беззакония, которые каждый раз вели его к скамье подсудимых и лишению свободы. Поверь, духовный путь каждого, кто называет себя христианином, очень витиеват и непрост.  Мы все не ангелы. И если мы принимаем Иисуса Христа нашим Господом и Спасителем – это значит только одно: наш сложный путь к чистоте, свету и Любви только начинается. Но будет он полон испытаний, разочарований, падений и поисков.
          Несмотря ни на что, я всегда был верующим в Бога человеком. Как же это могло совмещаться во мне, спросите Вы. Позвольте, я начну обо всем по порядку. Когда я был маленьким мальчиком, то часто  видел, как моя бабушка молилась Богу, как она поклонялась Ему. Она была истинным поклонником, хотя в то время у нее не было Священного Писания. Она жила по преданию старцев и по тому, что слышала в православной церкви от священников. У нее были иконы и лампадка на кухне в углу, и  каждое утро она начинала с продолжительной молитвы. Я наблюдал за ее жизнью и видел ее путь веры.
           Она прошла тяжелейшую войну вместе с дедушкой, не пила, не курила, вела благопристойный образ жизни и была примерной женой и матерью.  С дедом они нарожали восемь детей, и бабушку наградили орденом  «мать-героиня». Молиться меня она учила с самого детства, но не заставляла, а показывала своим примером, как это нужно делать. И хотя я рос мальчишкой хулиганистым и непослушным, в самых сложных жизненных ситуациях я всегда крестил лоб, чтобы поставить себе незримую защиту, как меня приучила к этому моя любимая бабушка. От нее я узнал, что Господь всегда охраняет меня и держит в своей руке.
          Юность моя проходила в безумии, разврате и хаосе, и я погрязал с каждым днем все больше в болоте греха. А бабушка мечтала, чтобы я стал хорошим человеком, артистом, чтобы пел и выступал на сцене перед людьми, но я не оправдал ее надежд, встал на преступный путь и стал бандитом, хотя прекрасно понимал, что такое хорошо и что такое плохо. Я совершал омерзительные вещи, а  внутри себя знал, что за то, что я делаю, последует суровое наказание. Я  слышал от бабушки, что есть ад и рай и что за грехи человек будет обречён на вечные страдания. И я чувствовал, что именно так оно и есть. Я размышлял об этом иногда, но это не касалось меня настолько, чтобы осознать весь ужас бесконечных страданий после смерти в аду и все чудесное, свободное существование без боли и страха в Царстве Бога.
         Я не хотел или не мог тогда понять, что Иисус – Царь и я должен Его уважать, любить, подчиняться и безгранично Ему верить. Он вел меня, а я сопротивлялся. Но в конечном счёте все происходило так, как Он хотел, несмотря на все мои выкрутасы.
       Настал тот день, когда я пришел в баптистскую церковь. Я уже рассказывал эту историю в первой главе моей повести. Первый раз я там оказался в состоянии легкого наркотического опьянения, подшофе. Тогда я не употреблял сильных наркотиков и еще мог более или менее трезво рассуждать и оценивать обстановку.
Мы с моим одноклассником Алексеем Гребенкиным, таким же, как и я, забрели туда и сели на задние скамейки. Пару часов мы следили за ходом богослужения. Меня очень удивила атмосфера, которая царила в зале во время песнопений и проповеди. Это была другая жизнь и другая реальность. Я чувствовал, что здесь присутствует  что-то, что за гранью нашего разума и понимания. И, конечно, я не знал, что это что-то  называется присутствием Духа Святого. После служения к нам подошли прихожане церкви, и в их словах и глазах я увидел ненаигранную  любовь и заботу, которую никогда не встречал в миру. Эти люди действительно любили Бога. Я тогда  не понимал, как можно любить Того, Кого не видишь и не чувствуешь. Для меня это все было непостижимо, но в то же время интересно. Я понимал, как можно любить человека.  За внешность, черты характера, за то, что он ко мне хорошо относится, как принято в этом мире.  А чтобы вот так просто, любить, не видя Того, Кто был распят за твои грехи и был воскрешен из мертвых, этого не понимал. Но чувствовал, что существует здесь, на земле, какая-то другая реальность.      После первого своего Богослужения мы вышли на улицу с Алексеем Гребёнкиным, и оба обратили внимание, как ярко светит солнце. Наркотическое опьянение в моей голове полностью растворилось, мысли были светлые и радостные. Мы шли домой, молча, не проронив ни единого слова. Только расставаясь, Алексей спросил: «Пойдем еще?»  И я ответил: «Да». 
         Мама открыла мне дверь. Обычно я вваливался домой  шумно, и меня было всегда много, а тут я вошел тихий, задумчивый и молчаливый. Мама, почувствовав неладное, спросила: «В чем дело?» Я сказал: «Да все нормально, просто в церкви был». Она вроде бы сказала, что это хорошо, что нужно посещать церковь, а я прошел к себе в комнату и до следующего дня из нее не выходил. 
        Мама моя в глубине души, может быть, и была верующим человеком, но на собрания не ходила и вела образ жизни обычный, мирской, как все наши знакомые в поселке.
        После того, как я побывал на своём первом служении евангельских христиан баптистов, я решил для себя, что обязательно буду читать Евангелия и постараюсь разобраться, кто такой Христос, для чего Он приходил, для чего умер, кто такие христиане, с чего все началось и чем закончится. Но больше всего меня интересовало, что в связи со всем этим меня ждет. У меня была такая внутренняя интрига, которую я должен был  расследовать сам и раскрыть эту тайну. Это сейчас, спустя 25 лет, я понимаю, что эту тайну может раскрыть только Иисус Христос, непосредственно Своим присутствием в жизни каждого человека. Тогда, в 1993 году, я решил читать Священное Писание и делал это  глубокой ночью, когда все уже в подъезде спали, чтобы мне никто не мешал.  Для чтения я не устанавливал какую-то норму по времени, но  так получалось, что это было с полуночи и часов до шести  утра, когда все уже начинали в доме просыпаться. Что я хотел понять, читая эту необыкновенную книгу, в чем разобраться? Докопаться до сути вещей было у меня в характере. Я был любознательным с детства и «рыл» до тех пор, пока не получал ответ на свой вопрос.  Поверхностные вещи мне были не интересны. Мне нужно было вникнуть в саму суть. Откуда я появился? Бог ли меня создал или я произошел от обезьяны в ходе эволюции? Почему верующие люди не такие, как все? Чем баптисты отличаются от православных христиан?
         Слава Богу! Сейчас я понимаю, что каждую тварь сотворил Господь и венцом творения здесь, на земле, был человек. Это мы с вами, дорогие читатели. Но тогда, темными ночами Крайнего Севера на протяжении месяца, я страстно углублялся в Священное Писание. Я начинал понимать, кто такой Христос и что Он сделал для людей.

       Я представил весь мир, как клубок ниток, перепутанных между собой. И размотать его мог только Христос. Все проблемы, стрессы, разочарования, всякое горе и неправду, что происходят на Земле, может распутать только Господь. И делает Он это с такой всепрощающей Любовью и Милостью, на которую не способен ни один человек на Земле. Я был поражен своим открытием. Господь любит грешников. Он любит меня. Он прощает меня за все плохое, что я делал в своей жизни. И для того, чтобы я это понял и осознал, Он распял Своего Единственного и Любимого Сына на кресте и Его кровью омыл меня. Я плакал, упав с дивана на пол, и просил у Бога прощения. Это был не плод моего прокуренного, пропитого, больного воображения. Это было присутствие Божье в нашей квартире. Он коснулся моего сердца и сказал  мне: «Сынок, ты Мой. Ты давно уже Мой. Тебе нужно следовать только за Мной, потому что я есть Путь, и Истина, и Жизнь. На этой Земле, кроме Меня, нет никого, кто бы мог тебя успокоить, тебе помочь, войти в твое положение, в котором ты находишься, решить любой твой вопрос». Я рыдал, слыша эти громкие мысли в своей голове, и когда успокоился, лежа на полу, уткнувшись лицом в мягкий ворс ковра, понял, что поверил Ему, как ребенок. В Новом Завете есть место, где написано, чтобы мы были как дети. Верьте, просто верьте. Потому что Бог говорит истину! Я принял, что здесь, на Земле, без Христа ловить нечего. Это и есть смысл жизни и человеческого бытия. Конечно, возникало много вопросов: почему люди злые? почему больные? почему кто-то умирает, а кто-то живет? почему кто-то богатый, а кто-то бедный? Почему происходят несчастные случаи? Почему муж без жены, или жена без мужа? Почему у кого-то есть дети, а у кого-то их нет? Почему происходят убийства, насилия, столько горя, войны?
 – Господь, куда же Ты смотришь? – спрашивал я. –Ты ведь всё видишь и знаешь?
     С моим характером, темпераментом, что всё нужно пощупать, потрогать, во всем разобраться, я стал просить Бога: «Господи, покажи мне знамения». На что Господь мне ответил, что все в свои времена.
– Этот род лукавый, прелюбодейный никаких знамений от Меня не увидит, и блаженны невидевшие, но уверовавшие.
– Как же так? – спорил я. – Я Тебя вообще не видел никогда и должен верить. И Слова, и Истина Твои меня касаются и проникают до разделения составов и мозгов. Но почему так все происходит?
       На что Господь ответил:
  – Зачем тебе это? Следуй за Мной и все, что нужно будет тебе объяснить, Я объясню. Что не нужно – не дам.
Мое бунтарское Я было недовольно. Я хотел понять все и сразу.  Да и сейчас я не праведник, и у меня есть недостатки, один из которых – нежелание ждать, смиряться и терпеть. А тогда я спокойно не мог ни дышать, ни жить, коснувшись краешка чуда, который приоткрыл мне Бог. Прошло много лет, и я принял себя со всеми своими недостатками и отдал их на исправление Богу, потому что сам справиться со многими вещами я был не в силах. Я начал  принимать жизнь такой, какая она есть.
         Вообще, если Вы думаете, дорогой читатель, что верующему человеку на голову постоянно манна небесная благословений сыплется, ошибаетесь. Ответы на вопросы, материальные благословения, знания и понимание мира сего, покой и радость даются всем нам с огромным трудом. Недавно я где-то прочитал о том, как люди, узнавшие Бога, сначала  в восторге кричат: «Бог! Да!» Потом начинают требовать: «Бог, дай!» Потом строго вопрошают: «Бог, а где то, что мне нужно?» И, наконец, в претензии: «Бог, ну ты че?»

По сути, никто никому ничего не должен на этой Земле, кроме взаимной любви. Опасаться нужно таких слов. Потому что Бог – не волшебник и исполнитель желаний или партнёр по бизнесу, если так понятнее. Он не приятель, с которым многие ведут себя панибратски, и не проситель. Мы должны соблюдать Божьи Законы не потому, что Ему это нужно, а потому, что нам, в первую очередь, это жизненно необходимо. Для нашей безопасности и счастливой жизни. Бог – Сверхъестественный, Всемогущий и Вездесущий.  Мы же для него как песчинка в этой вселенной. Поэтому высказывать что-либо Богу, предъявлять претензии, топать ногой и капризничать – это недостойное поведение.
У меня было много вопросов к Богу, но я должен был набраться терпения и ждать. На некоторые из них я получил ответ лишь годы спустя. И еще я понял в свои сорок пять лет: я должен  благодарить Бога всегда, везде и за все. Это моё сегодняшнее состояние.

Глава 2.
Не обманывайтесь.
        Когда я пришел к Богу и прочитал Новый Завет, я понял, что всё так сложно и так просто в этом мире. Ко мне пришло такое хорошее состояние, которого я больше никогда не испытывал. Христиане называют его временем Первой Любви с Богом. Признаюсь, такого я не испытывал даже от наркотиков. Верующие меня поймут. После покаяния в грехах я недели две летал, как на крыльях. Я всех любил, всех понимал, и все было так хорошо, так прекрасно, что я не видел в людях никаких недостатков. Все были такими добрыми, нежными, ласковыми и … несчастными. Я хотел обнять весь мир, всем помочь и рассказать, какой Господь замечательный и как сильно Он всех нас любит. Я думал, что это состояние эйфории никогда не покинет меня, но оно прошло. Я начал посещать церковь, не курил, не употреблял наркотики, не выпивал, не ругался и даже никого не обманывал. Я вел светлый и благопристойный христианский образ жизни. В моем сердце жила первая любовь, а точнее, влюбленность в Господа. Я решил, что пойду с Богом до конца. Свидетельствовал людям на улицах, на работе, в подъезде дома, где жил, и делал это искренно и от всего сердца. Я был лидером молодёжного служения, ездил на христианские конференции, писал и пел песни о Боге, прославлял Его, как мог. Но была и другая сторона моей жизни. Надо мной насмехались те, с кем я общался до того, как прийти в церковь. Авторитеты из прошлой криминальной жизни говорили, что, мол, такой был пацан нормальный, а теперь у него башню сорвало, в церковь подался. Я старался не обращать внимания на эти разговоры и реплики в мой адрес. Я жил Господом и нежно любил Его. Так продолжалось полгода. Я укреплялся в вере, и дьявол стал вести более глубокий подкоп. Моя мама неожиданно для меня начала проявлять недовольство по отношению к моему новому образу жизни. Она задавала мне вопросы, и в ее голосе я слышал раздражение: «Зачем ты ходишь к баптистам? Мы же православные и, значит, должны придерживаться своей религии и традиций». Из-за подобных ее высказываний у нас начали возникать споры. Я говорил, что каждый православный носит крестик, а суть от этого не меняется. Он так же пьёт, курит, ругается матом, изменяет жене, не уважает родителей и лишь по праздникам ходит в храм, чтобы свечку поставить и так далее. А то, что я прочитал в Священном Писании, с этим не сходится. Быть верующим – значит походить на Христа в любое время дня и ночи. Но переубедить маму я не мог. Видя, как сильно я начал меняться, она начала опасаться, что я попал в секту и выхода оттуда может не быть. Я никого не осуждал: ни ее, ни тех, кто нашептывал ей на ухо, что я сошел с ума. Я просто рассуждал, что критерии, по которым должен двигаться верующий, написаны в Новом Завете.
И нужно не просто придерживаться, но твёрдо стоять в соблюдении всех заповедей не- смотря ни на что. Жизнь верующего должна быть самоотречением, и только такой путь Иисус принимает. Брать крест и следовать за Ним. Соблюдать то, что Он говорит. Если ты серьезно относишься к Богу, ты не позволишь себе быть в тепленьком  состоянии. Об этом я говорил с людьми и в это верил. Я знал, что, если, будучи верующим, я потихоньку буду заигрывать с грехом, ничего хорошего из этого не выйдет.  Я не превозносил себя перед людьми, что я праведный, а они грешники. Просто они стали в моем присутствии чувствовать себя некомфортно. Я был как будто обличением их грехов и недостатков, ничего не говоря, но ведя иной образ жизни. И не всем это было по душе. В том числе и моей маме. Меня поддерживали зрелые верующие, объясняя, что то, что со мной стало происходить – это естественно и вполне логично. Если ты пришел ко Христу, ты должен изменить свою жизнь. Покаяние – изменение мышления и подчинение себя Христу. Бог живой, и Он неизменен.  Его Слово не меняется с течением времени. Но мир этого не приемлет. Он любит свои грехи, и ему не нравится, когда его тыкают носом в его же блевотину. Причем самое для мира непостижимое и странное, что делают это такие же, как они, бывшие грешники. А теперь  –  это люди с чистыми сердцами и светлыми глазами, в которых нет ни капли блуда, греха и корысти.
           Забегая вперед, скажу, что не все советы верующих людей могут быть разумными и истинными. Впоследствии, став уже зрелым мужчиной и христианином, я столкнулся с невероятным манипулированием и искажением учения Христа в личных целях некоторыми людьми. Мне встречались такие горе-богословы, которые говорили, что многие истины Писания устарели и требуют  адаптации к современной жизни. Хочу Вас разуверить: ничего не выйдет. Я буду двигаться так, как говорит Христос, всякое другое движение для меня является вне закона Христова и вне времени. Если мы не соблюдаем Закон, мы или плохие слушатели или негодные рабы. Как - то начальник на предприятии мне давал поручения, а я кивал головой и делал все по-своему или того хуже, вообще не исполнял его поручений. Каково было его удивление, когда он в конце рабочего дня приходил проверять, что я сделал, а там был ноль. Он  лишал меня зарплаты, накладывал штрафы, делал выговоры. Но я был настолько беспринципным, что пропускал все мимо ушей и даже проявлял недовольство по поводу того, что меня лишили денег и каких-то привилегий. Это пример из мирской обычной жизни, но с  Богом так не пройдёт. Тогда живи, как хочешь, и пожинай плоды. Жизнь – это не игра. Как Бог сказал, так и будет. А мы его дети и созданы по Его образу и подобию, чтобы прославлять Его, почитать, поклоняться, служить Ему, быть богобоязненными, чтобы находить Его мудрость, и в этой мудрости расти, стремиться к добру, избегать зла и греха. Нет в сладком источнике горькой воды. Это люди придумали. И потом получают должное возмездие за свою неправду. Нужно понимать с кем ты, на чьей стороне: Бога или дьявола. Многие пути кажутся человеку прямыми, но конец их – путь к смерти. Я много заблуждался в своей жизни. И однажды наступил момент истины.
            Вернемся к тому месту описания моей жизни, когда я пришел в церковь, покаялся в своих грехах и стал ревностным христианином и служителем. Мне очень нравилась моя новая жизнь. Я чувствовал себя очень комфортно и на своем месте. Но было одно но. Я смотрел на счастливые христианские семьи, видел, как прекрасна жизнь в семье, где все верующие, и стал задумываться о своей второй половинке. Незамужних девушек в церкви было достаточно. Я знал, что некоторые из них на меня поглядывают и не против  создать со мной семью.  Но разве Пронин когда-нибудь искал легких путей?
             Как-то зимним вечером я сидел дома и мне пришла мысль(и была она явно не от Бога): «Слушай, а что ты дома сидишь? Церковь – дом, церковь – дом. Сходи на дискотеку. Там столько неспасенных людей. Найди себе подходящую девушку, приведи в церковь, она покается, поженитесь. Спасешь не только себя, но и еще одну душу. И все будет отлично». Мне понравилась эта мысль, и лишь спустя годы, я понял, почему все так произошло. Незрелый духовно, я в тот момент еще не окончательно избавился от своих грехов, один из которых был моим любимым. Блуд. Скромные, смиренные, тихие христианки не вызывали во мне никаких чувств по сравнению с тем, что я испытывал, глядя на вызывающее поведение девушек из мира. Они были яркими, бесстыдными и готовыми на любую авантюру, как и я в прошлой своей жизни. И я  пошел, ни с кем не советуясь, в одно из самых злачных мест нашего поселка, где царили разврат, пьянство, лицемерие и криминал. Я нашел там девушку, а точнее, выбрал из нескольких мне предложенных  моими бывшими друзьями, и в первую же ночь мы с ней переспали. С самого начала мы нарушили христианские заповеди.  Позже я привёл её в церковь, познакомил с прихожанами и предложил своей невесте покаяться в грехах и принять Иисуса как Господа и Спасителя. Она сделала это, видимо, из-за того, чтобы угодить мне, и с тех пор мы стали чаще общаться с ней и её родственниками.
            Оказалось, что её мать всю жизнь занималась колдовством и чернокнижием. В их доме были оккультные книги и всевозможные пособия по черной магии. Меня это не смутило. Я был уверен, что смогу донести и до ее матери Слово Божие и разъяснить всю греховность ее занятий. Благими намерениями выстлан путь в ад, как говорят в народе. Как же я ошибался, что своими силами смогу что - то изменить.
         Жила семья моей невесты небогато. Но у  меня были самые лучшие побуждения, и я решил, что ни за что их не оставлю в таком положении и обязательно обеспечу всю семью. Тем более, что я был парень с головой и руками и верил, что справлюсь с любой проблемой. «А теща что? Теща покается. Куда она денется?» – думал я. Моя избранница  говорила мне, что их семья  православная, но у нее лично есть  «небольшая» проблема. Как – то ночью она призналась мне, что «слаба на передок». Это в ее - то пятнадцать лет! Она рассказывала мне, что с детства одержима демонами блуда и бесами. Когда мы с ней познакомились, и она узнала, что я хожу в баптистскую церковь, в ней поначалу все взбунтовалось, но тогда она не проявила видимого недовольства, как оказалось, до поры до времени. Я предложил моей будущей жене сжечь в доме все оккультные книги. Она не стала сопротивляться и, втайне от матери, мы сожгли всю эту бредятину. Когда книги горели, пламя было необычного синего цвета, как от паяльной лампы. Это меня не испугало, а даже порадовало. Я счел это как знак того, что с бесовщиной в нашей жизни покончено. Но в дальнейшем все было, как в сказке: чем дальше, чем страшнее.
          Мы стали жить с моей будущей женой до свадьбы, но, даже согрешая, я молился с ней за то, чтобы мы всегда были вместе. Я не понимал, о чем просил и что будет дальше в моей жизни. Как говорится: «Бойтесь своих желаний. Они могут сбыться». Я и представить не мог, через что мне придется пройти. В один прекрасный день мы с моей юной  сожительницей поссорились, и я пришел к ней мириться. Я хотел с ней поговорить и привести нашу жизнь в порядок. Я начал говорить о том, что нам надо пожениться и жить в чистоте. Я говорил о Церкви и о Боге. Она резко меня прервала и сказала мне фразу, которая многое тогда перечеркнула. Она произнесла: «Выбирай: или я, или Бог». Конечно, я ей сказал, не раздумывая, что выбираю Бога, а Бог мне еще даст какую надо жену. Тогда я  повернулся и ушел. Мне говорили, да я и сам понимал  еще до встречи с ней, что, будучи верующим человеком, не могу выбирать из мира себе женщину в жены.
Нарушая этот закон,  я сам на себя навлекал беды и проблемы. Это была самая большая ошибка, которую я совершил в молодости. После ссоры мы  с моей сожительницей расстались, и я ушел в армию. В армии я получил первый реальный срок, а когда вернулся, совершил вторую ошибку. Я снова встретился с моей бывшей,  и мы  поженились, потому что она забеременела. Всю эту историю я описывал в первой главе своей повести и сейчас лишь повторяюсь для того, чтобы подтвердить свои слова, что без Бога мы не можем ничего: ни жить, ни любить, ни строить семью, ни растить детей, ни заниматься любимым делом. Ничего.
        Ошибки следовали за ошибками.
Я в очередной раз ушел от жены и, наверно, назло ей познакомился с  молоденькой прихожанкой из нашей церкви. Мы начали встречаться, но у нас ничего не получилось.  Вновь, как на заклание, я вернулся к своей жене и, как я уже писал ранее, после этого я оказался на скамье подсудимых.
     Часто находясь в изоляции от мира и его искушений, я размышлял о том, насколько ревностно относится Бог к своим детям. Прийти в церковь не значит, что вы просто пришли к Богу в гости на несколько часов. К Богу нужно прийти всем сердцем, всей душою, разумом, крепостью, всем своим существом и, кроме Бога, у Вас не должно быть какой-либо другой любви, превышающей эту. То есть Бога вы должны любить больше всего на свете, потому что Он создал вас, Он вас ведет, любит, благословляет, помогает. Действительно, на протяжении всей моей жизни, кроме как Бог, никто мне не помогал. Даже те люди, которые мне помогали, если бы Бог им не сказал мне помочь, никто никогда не стал бы этого делать. А я все время пытался поставить на пьедестал отношения с женщиной, которая хотела оторвать меня от самого главного. От моего Отца и Спасителя.  Вот и итог.
Глава 3.
Жёстко, но справедливо.
         Я ничем не отличался от тех, кто ходит в церковь по воскресеньям, но оскверняет своим присутствием тело Христово. Я понимал, что нужно выбирать или святость, или мир. Быть полугрешником – полусвятым не получалось.  Бог ненавидит грех, но любит нас, и он не уступит нас ему. Мы четко это должны усвоить, что Он любит нас безгранично, безраздельно, без компромиссов. Почему так происходит? Все просто. Ведь непосредственно Он дает жизнь каждому человеку, приходящему в этот мир. Он наш Отец, Любящий и Верный. Он не человек и никогда нас не предает. И если мы однажды сказали Ему «Да!» Он никогда уже не оставит и не покинет нас.
        И я хочу сказать, дорогие друзья, что Бог любит и Вас. Ни в коем случае не поддавайтесь дьяволу, сопротивляйтесь, чтобы он в трудные минуты Вашей жизни не приводил Вас к мыслям, что всё пропало, что ничего не получится, что всё плохо, а  на земле сущий, беспросветный ад. Боритесь с этим, отгоняйте эти мысли, как назойливых мух. Я хочу уверить вас друзья, что то, что написано в Слове Божьем об аде никак не сопоставимо с нашей земной жизнью, даже тюрьма, войны и неизлечимые болезни. В аду не будет никакой надежды, а возвращение оттуда невозможно. Вы спросите, откуда я это знаю? Да вы и сами это прекрасно понимаете и чувствуете. Именно эти размышления о загробной жизни навели меня однажды на мысль, что не нужно делать поспешных шагов, умозаключений, не нужно включать свою бесшабашную, беспонтовую человеческую мудрость, которая приводит туда, где Вы будете в разлуке с самым родным и близким. С Богом. Так происходило со мной не раз. Поэтому я вам и пишу. Моя жизнь прошла через горнило Богоотступничества, и я понимаю, о чем говорю. Может быть, кто-то из Вас когда- то поверил, что Бога нет  и все, что в мире есть, это последствия энергетического взрыва, который всё так разумно распределил: времена года, круговорот воды и другие природные явления. Неужели слепой случай мог сотворить всё разумное, красивое, гармоничное? Обратите внимание на всё, что вас окружает. Как мог создать эту невероятную красоту какой-то нелепый и беспощадный  взрыв? Он всегда несёт только разрушения и смерть.
           Человека создал Бог! И он может быть под контролем только  одной из двух сил: света или тьмы. Или ты живёшь под воздействием сил зла и идешь в ад. Или двигаешься к свету  и стоишь в Нем, и Он  даёт тебе понять, кто ты на самом деле и спасает тебя от вечных мучений. Бог всё создал для Своей славы и гармонии. И главное, Он создал нас и наше сердце, которое является  источником. А что будет исходить из этого источника, зависит от нас:  зло или добро. Чем мы сами будем его наполнять.
Каждый раз, когда падения происходили в моей жизни, я был ослеплен. В такие минуты возвращались все мои грехи и приводили с собой массу других более серьезных искушений, перед которыми я не мог устоять. С каждым разом становилось все хуже и хуже. Сопротивляться не было сил.  Я начал курить, пить, употреблять тяжелые наркотики. Минуты  просветления очень редко бывали в моем пьяном сознании, и они были настолько редки, что в кромешной тьме невозможно было разглядеть ничего. В Библии есть момент, где Господь говорит, что, если человек познал Бога и опять отошел от Него, это равносильно тому, что свинья возвращается в  грязь, а собака к своей блевотине. Для такого человека последнее хуже первого. Лучше бы он никогда не познавал этих путей, путей правды и истины, чем, познав их, отошел. Я часто размышлял над этими словами и  находил только один ответ, что вся моя проблема в том, что, приходя к Господу, я надевал маску «Господи, прости меня!» и верил, что это прокатит. И хотя в душе я очень хотел быть хорошим человеком, но испорченная моя плоть чаще всего брала верх. Рано или поздно Бог срывал с меня  маску лицемерия, я шел опять своим путём и начинал  делать еще более  худшие дела.  Бессмысленный мой путь продолжался. Но маленький огонек веры в себя теплился в моем сердце, и Бог не давал ему затухать. Каждый раз, отходя от Него к своей блевотине, я вспоминал о том, как хорошо с Ним, и меня тянуло обратно к чистоте и заботе Бога. Эти метания взад-вперед  длились долгие годы. Борьба с самим собой меня утомила  и истощила. Пришлось проходить полосу препятствий: сложных, опасных и даже трагично заканчивающихся. Во многих случаях я понимал, почему я наказан и почему так жестко все происходит в моей жизни, почему нет света, почему пришла тьма, почему тот Бог, о котором я читал,  любящий, прощающий, милующий, оставил меня. А ведь это не Он сделал. Это я отвернулся от Него и сбежал к своим грешкам и сомнительным удовольствиям по своему скудоумию и по неопытности. Конечно, можно сказать, что в жизни надо все пройти, все испытать, но это не так. Потому что наша избалованная извращенная плоть всегда желает противного Духу, и мы поддаемся ей, даже осознавая все неправильность происходящего. Хочешь делать добро, а получается зло. Ты как будто застрял между двух миров и не знаешь, куда идти, в какую сторону. Нет тебе покоя: и смерть не приходит, и жизни нет. А Господь говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Моё на себя, ибо иго Моё благо, и бремя Моё легко».
          На протяжении всех моих путей, грешных и страдальческих, во время моего Богоотступничества я вспоминал те две недели, когда я летал, как на крыльях, и  полгода после покаяния, полные любви, мира, внутреннего покоя. Это было время, когда Бог  меня носил на руках. И честно скажу, что такого состояния я не испытывал больше никогда в жизни. Не пьяный, не под кайфом, не под наркотиками я просто летал по Уренгою и  не чувствовал земли под ногами. Друзья, это невозможно передать словами. Прикосновение Божие – это больше всего того, что Вы когда-либо испытывали в своей жизни. Ни с чем это не сравнится, потому как это сверхъестественно, это то, что дает Сам Бог. Это то счастье, которое не может дать тебе ни один человек, это то, что не могут тебе дать самые немыслимые удовольствия этого мира, какие бы они ни были.  Никто не сможет тебе восполнить эту благодать и милость, исходящую от присутствия Божьего. Ни любящая семья, ни замечательные дети, ни краски и многообразие мира, ни самое интересное хобби, ни твоя любовь к этому миру, в чем бы она ни выражалась и из чего бы ни вытекала, НИЧТО НЕ МОЖЕТ ПРЕВЗОЙТИ  ОЩУЩЕНИЯ И ЧУВСТВА  ПРИКОСНОВЕНИЯ  БОГА  К  ТВОЕЙ  ЖИЗНИ. Кто находит Бога, тот находит все.   А кто выбирает жизнь без Бога, как попало и как придется, тот теряет все и существует, а не живет.  Хочется задать вопрос, многие ли из Вас, стремясь к этому миру всей душой и сердцем, получали желаемое и, обретая его, оставались  довольны? Многие ли добились высокого положения, богатства, власти и стали счастливыми людьми? Думать, что деньги делают нас счастливыми, по меньшей мере, безрассудно. Бог предоставляет нам множество возможностей, плоды которых дарят радость. А деньги, на мой взгляд, не должны делать нас рабами. Пишу это не для того, чтобы запудрить мозги Вам  и завести  в блуд мыслей. Я не преследую никакой корыстной цели показаться Вам этаким святошей. Просто хочу напомнить, что у нас всегда есть выбор.  Или быть с Богом и иметь здоровье, покой в сердце, любовь близких, которую ни за какие деньги не купишь, душевное равновесие, счастье, радоваться каждому дню и быть самим собой, или иметь много денег и не иметь ничего из вышеперечисленного. Зато иметь постоянное беспокойство богатства свои потерять. Или с Богом, или без Него. Мамона и Бог несовместимы. Другой альтернативы нам  для нашей жизни не предложили. Так будем довольны тем,  что у нас есть, и будем размышлять об этом с точки зрения духовной, а не материальной. И, конечно, мой вам совет – подумайте, взвесьте все за и против, прежде чем встать на путь с Богом. Я не сомневаюсь, что  найдутся среди Вас те, кто будет мне возражать, пытаться оспорить, будут говорить: «Да что он там мелет, этот Пронин, и что он  знает о жизни, он на свободе-то и не жил, и что тут творится, не знает».  Я скажу так, за время отбытия своего наказания в местах лишения свободы я не разучился думать о том, что не все так просто в этом мире и выбор придется делать. Или после освобождения вновь гнаться за деньгами и безумными удовольствиями, или строить нормальную жизнь, никуда не торопясь.
          Моя история – скорее пример для тех, кто, проходя долиною скорбей, все же хочет понять,  как  остаться человеком в невыносимых  условиях.
         И еще я убедился, что атеистов в этом мире нет. Ведь наступают обстоятельства в нашей жизни, и человек начинает поиск. Рано или поздно он поднимает глаза к небу, начинает молиться, обращаться к Богу, задаваясь вопросами, почему так  или почему эдак. И что интересно! Рано или поздно, а бывает и сразу же, он получает ответы на вопросы. И не редкость, что  в заносчивости своей порой он думает, что  сам нашел выход из той или иной ситуации и сам ответил на вопросы. Загляните в самих себя, друзья мои, и признайте, что все, что с Вами происходит, не в вашей власти. Кто-то мне возразит: «Я сам хозяин своей судьбы и только я  «разруливаю» свою жизнь». Таким людям хочется сказать следующее: просто вспомните моменты Вашей жизни, где Вы взывали жалобно, по секрету от всех: «Господи, помоги мне!» – и к вам приходила помощь. Будьте честны хотя бы пред самими собой. В Библии присутствуют такие слова: «Без Меня не можете делать ничего». Я считаю, что К КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ  время от времени приходит тьма в его жизнь, и не потому, что мы такие хорошие или плохие, а потому что через это Бог хочет обратить  внимание на Себя и тем самым сказать, что мы не одни в этом мире. Что есть нечто большее, чем наши стандартные понимания, которыми мы живем. Бог выше наших обыденных дел и сложившихся ситуаций.
            Поэтому, друзья не обманывайтесь. Из этого ничего хорошего не выйдет, потому что Его вы обмануть не сможете. Наш Господь  не любит грех, но Он любит нас, поэтому и допускает разные ситуации, чтобы заставить человека думать о том, что правильно, а что нет. В том или ином случае  выбор делаем мы сами. Можем  оставаться на своих позициях, так и не сделав выводов из жизненных уроков, и катиться дальше по наклонной,  а можем сказать: «Да, я все понял! Больше так поступать не буду. Спасибо, Господи, что остановил меня на моем неправильном пути!»
          В очередной раз мы с бывшей моей женой вернулись в церковь, стали посещать служения и даже  приняли водное крещение. Прилюдно мы раскаялись в своих грехах, но образ жизни, образ мышления оставался на том же уровне, на котором и был. Мы пили пиво, курили сигареты, ругались, ссорились, матерились и т.д. Я получал постоянное обличение. Знал, что поступаю неправильно, что грешу и лукавлю, что так не должно быть и нужно менять себя изнутри полностью.  А ведь  должен быть примером для своей семьи. Но мы продолжали жить во лжи и поступали так вопреки всему, что говорил мне Господь. Как следствие такого отношения к Богу – очередное преступление и срок. Вы думаете, что я не осознавал, что я делаю?  По - мирски я был привязан к этой женщине в то время и понимал, что ответственен перед Богом за нее. Тогда у нас уже была дочь, и я говорил себе: «Я должен! Я обязан восстановить семью.  Мне нужно заботиться о ней».  В Библии написано, что Бог сочетал, того человек не разлучает, и поэтому я был твердо убежден, что нет пути назад и мы должны с ней жить вместе, но был слаб.  Жизнь наша не сложилась,  и в 2004 году мы развелись. Я не хотел этого, но вторая сторона настояла. Наперед скажу, что мы в дальнейшем мы с ней опять сходились, жили какое-то время уже вне брака, но склеить разбитую чашку так  и не смогли. В основном это происходило из-за того, что мы не хотели отказываться от своих вредных привычек. Ни я, ни она.  Я продолжал пить, она тоже,  и в результате очередного конфликта  взяла нож и ударила меня в шею на глазах у дочери. Были в нашей жизни всякие ситуации, но такого, чтобы она взялась за оружие с целью убийства без объяснения причин, это было нечто из ряда вон выходящее. И Слава Богу, что в один прекрасный день  мы расстались уже навсегда. Сегодня, спустя много лет, я понимаю, что это был не мой человек. С  самого начала Бог меня останавливал, говоря, что Он мне это чудо не давал, и я сам ее взял, без спросу. У Вас возникнет справедливый вопрос: «А как же дети? Они-то ни в чем не виноваты». Оправдываться не буду. Это бессмысленная затея. Просто скажу. Когда брак происходит не по воле Божьей, концовка бывает чаще всего плачевной. Как у меня. Бог мне ее не давал! Я сам взял то, что мне не принадлежит. Позарился на формы тела и доступность. Отсюда все вытекающие последствия. Мысль о том, что мне нужна жена, пришла, когда я был вполне преданным Богу человеком и служил Ему в тот период честно и без накладок. Тогда-то и подошел ко мне дьявол с намеками по поводу второй половины, и я легкомысленно поддался на его уловку, и тем самым навлек на себя очень большие проблемы. У сатаны лишь одна цель: украсть, убить и погубить.  Другой цели у него, как я испытал на своей шкуре, нет. Поэтому у него тактика такая: «Мягко стелет – жестко спать». Чем больше он душ человеческих погубит, тем ему лучше. Это приносит ему удовольствие. Ведь он ненавидит Бога и соответственно человека, Им созданного. И при таком раскладе он будет нам  всегда навязывать свои пути, чтобы украсть, убить и погубить. Например: «Выпей водки - легче станет. Уколись - все забудется. Измени жене - не узнает. Укради, убей, ограбь, обмани, изнасилуй, разврати. Только обдумай все хорошенько, и у тебя  получится».  Вы извините меня, что я привожу такие жесткие примеры, но они необходимы, чтобы Вы знали, с кем придется и приходится иметь дело в мирской жизни. Это так называемый  князь мира,  сатана. И хочу сказать, если вы хотите противостоять в одиночку против него своими силами, то это невозможно! Вы не сможете противостоять ему по одной простой причине: он сильнее Вас. Потому с любовью и трепетом хочу сказать, что если душа не преклонится пред  Господом и Спасителем нашим Иисусом Христом, то она обречена на испытания, осуждение и страдание в вечном огне, где будет плач и скрежет зубов. И если говорить простым человеческим языком, то сорваться оттуда – ноль возможностей.  Но если все-таки кто - то желает тешить себя надеждой, что данного места он, прибегая к своим земным уловкам, сможет обойти, тщетно! Ибо о нем написано так: «… оставь надежду всяк сюда входящий». И если кто-то по заносчивости своей захочет выйти с дьяволом «один на один», чтобы победить его, то ничего из этого не получится. И я вам – живой пример. Я выходил на битву и с Богом, и с дьяволом, и ничего хорошего у меня не вышло.  Одержать победу над Светом и тьмой невозможно. Можно только сдаться и подчиниться той или другой стороне. Если же человек говорит, что живет сам по себе и вопросы выбора добра и зла его не волнуют, то его постигнет разочарование. В любом случае придется выбирать. Сам по себе человек жить не может по определению.  Изначально мы сами по себе не приходим в этот мир. Нас никто не спрашивает, и наше рождение определяется по решению свыше. С момента, когда мы начинаем что-то осознанно понимать, нам предлагается два пути: путь с Богом или путь с дьяволом. Третьего не дано. Много людей я встречал, которые говорили:  «Я сам по себе и никому не подчиняюсь. Я сам себе бог, и царь, и режиссер своей жизни. Как захочу, так и будет». Мои многолетние наблюдения дают мне возможность делать вывод: такие люди очень плохо заканчивают. Их губит или наркота, или «пойло», или болезни, или разочарования. Мне их  очень жаль, потому что я сам был такой, бесконечно падал и, Слава Богу, был вразумлен!
       Думаю, что большинство людей  на свободе живут мирскими принципами, даже верующие. И все мы руководствуемся только своими желаниями. Все, что у нас происходит в жизни,  считаем нормой, а если  что-то происходит не так, мы удивляемся: почему это со мной случилось? Разве это справедливо?
      Чаще мы пытаемся себя оправдать, так как считаем, что ни в чем не виноваты и что поступаем  и живем правильно. Принцип жизни: «Никто никому  ничего не должен» без библейского, «кроме взаимной любви», очень часто практикуется в нашей жизни. Некоторые даже считают, что они настолько высоко летают, что их  не достанет даже Бог, и творят, что хотят.  Но в один прекрасный момент жизни к ним приходит разочарование, когда они предстают пред Величием Вседержителя через различные ситуации и дают отчет по полной программе.   С таких людей  спрос бывает, как показала практика, намного содержательней, чем с простых людей. И  это касается тех, на ком лежит ответственность за судьбы  людей. Судьи, прокуроры, адвокаты, сотрудники УИС, как в моем случае. И не будет ни одного из вышеупомянутых  стоящих гордо, как они привыкли это делать, на планете людей.
        Я это пишу не потому, что я обижен на кого - либо и не из - за того, чтобы кого - то дискредитировать, а по существу того, что узнал из Слова Божьего.
        Люди, не испытывайте терпение Бога! Оно не безгранично,  и у любой пружины есть степень сжатия. Наступает предел страданиям тех людей, которые находятся под Вашей властью, и пружина выстреливает. Сатана всегда пользуется слабостью людей, особенно тех, кто стоит на пороге власти. Поэтому не обижайте людей. Дана Вам власть, используйте ее с мудростью, а не для своих эгоистических целей. Делайте все по совести и по чести, как для Бога, и будет вам награда от Него. Если же злоупотреблять своим положением в корыстных целях и действовать на свое  усмотрение, то горе вам и в этой жизни, и в последующей за нею. Бог всегда ставит нас перед выбором. Что мы изберем, это наше дело. Благословение или проклятие, своим ли путем мы пойдем или скажем: «Господь мой и Бог мой, веди меня Ты в этой жизни, чтобы я не заблудился. Помоги мне пройти эту жизнь достойно Тебя».
          Если человеку дана хоть маленькая власть, и он не от Бога учится, то он уже на стороне дьявола, а значит, на стороне беззакония.  Со временем приходит час икс, и человек получает должное возмездие за свои поступки. И я, как верующий человек, должен предупреждать и говорить об этом, потому как я тоже, как и все, несу ответственность за то, что я знаю. И если я не буду об этом говорить, то также понесу ответ за то, что знал и не сказал.
          Я в своей жизни сделал очень  много зла и знаю цену того, как за все приходится платить на собственном опыте. И если положить на чашу весов то, что я сделал хорошего и что плохого, то меня по Божьим законам  ничего хорошего не ждало, и не должно было ждать. Но я осознал, покаялся, и Бог по своей великой милости меня простил, омыл и очистил. Не сразу это произошло. Я часто возвращался в свою грязь. Но постепенно понял, что чистым быть лучше.
          Поэтому кто бы ни был мой читатель, запомни: мы все нуждаемся в спасении. Не бывает маленького и большого греха. Даже мысль может быть преступной. Мне раньше об этом говорили, а я все играл в свою игру и доигрался до того, что превратился в существо. Людей за животных считал, власти ненавидел всеми фибрами своей души, хотя ничегошеньки не понимал из того, чем она занимается.  Жизнь человека для меня не значила ничего. Я не уважал мужчин и старался их использовать в своих целях. У меня и друзей-то настоящих никогда не было. Все женщины для меня были распущенными шлюхами, и инстинкты по отношению к ним были во мне только животного происхождения. Хотя, думаю, что даже животные при своем малом инстинкте так не поступали, как я в некоторых случаях. Поэтому мне, как и всем живущим, хвалиться не- чем, кроме того, что я имею сейчас в своей жизни Бога и стараюсь Ему служить чем могу и что получается.
            Каждый раз (точнее одиннадцать) на суде земном  я стоял при вынесении приговора и переживал за то, какое наказание я получу. Хоть и был виноват, но надеялся на поправки, снисхождение судьи, везение и удачу, что дадут поменьше. Так это были земные  суды, человеческие, где после очередного вынесения приговора у меня начиналась внутренняя паника. Какой ужас мне вселял  приговор земного суда, когда после его вынесения меня сажали в воронок, и я думал: «Е – мое! Теперь без свободы столько лет! Да зачем мне все это надо было делать. Как же так?» И я не находил себе покоя, думая о случившемся день и ночь, как окунь глушёный, ходя по камере, как тигр в клетке. А если провести аналогию с судом небесным?  Полагаю, что в небесном суде приговор будет конкретный  и, как говорил Иисус, что поставит козлов по левую сторону, а овец – по правую сторону. Овцы пойдут в жизнь вечную, а козлы– в вечное осуждение. Там будет плач и скрежет зубов, и дым их будет восходить во веки веков. И там не будет вопросов: «Сколько, ты братан, оттарахтел там, на земле? 20, 30, 40 лет в казематах? Да ладно! Ты и так нормально страданул, теперь иди на заслуженный отдых.  Ты, красавчик!»   Не стоит надеяться, что нам предложат: «Дорогой друг, пожалуйте в чистилище! Что-то ты плохо выглядишь. Щас мы тебя почистим, помоем, оденем, приведем в надлежащий вид и отправим на покой в рай». Это заблуждение. Ничего подобного там не будет даже близко. Не стоит надеяться и верить словам, которые будут нас убеждать, что именно так все и будет. Я верю только  Слову Божьему, а там никакого даже намека нет на какое - то чистилище. Наше чистилище здесь, на земле,  и  по итогам земной жизни мы и будем судимы.
               Помню, услышал я  такую ересь: после  двухсот лет, проведенных в аду, выйдут поправки и за хорошее поведение человек может быть переведен в рай.  Все это человеческие выдумки и наивное утешение самого себя. Какие могут быть «скащухи» в Суде Небесном. Все возможности что-либо исправить даются только при нашей  жизни на земле. Других вариантов  нет. Как бы мы себя ни тешили и чтобы себе ни надумывали, повторюсь, что это иллюзия. Возьмите Новый Завет Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, прочтите внимательно и все поймете. Если же нет желания читать и думать, ну что же  я могу сказать? Мои соболезнования. Флаг вам в руки и барабан на шею! ЖКХ! Живите, как хотите! Только знайте, что Бог приведет вас на суд, верите ли вы или не верите, хотите вы этого или не хотите, спрашивать нас никто не будет. Но если вы читаете эту книгу, то это уже говорит о том, что Дух Божий  касается Вас, и вы ищете путь к Богу, читая эту книгу. Что еще интересно! Что здесь, на земле, мы имеем право обжаловать приговор в надлежащем порядке, и часто есть надежда и шанс пересмотра дела и приговора. На последнем суде, думаю, такого не будет. Там свершится приговор окончательный, который обжалованию не подлежит! Даже если сверх надежды будет вериться, что Там будет по-другому, то на вратах ада написано «оставь надежду всяк сюда входящий»! Поэтому я решил все свои вопросы решать при жизни на земле,  пока есть время, и душа еще в теле, и пока еще не все потеряно.  Не могу сказать, что мне это давалось легко и быстро. Мой путь длился долгие годы с бесконечными падениями. Где – то я прочитал, что на входе на одно  из европейских кладбищ  были написаны такие слова: «Мы были такими, как ты. Ты будешь такой же, как мы». Я всегда понимал всю серьезность своего положения, что после моей земной жизни самое глобальное и серьезное только начнется. Зря человек думает о том, что так все просто и свободно в нашей жизни.  Что он пришел на землю  погулять и развлечься в свое удовольствие. Но не зря же говорят, что посеет человек, то и пожнет. «Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление,  а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную». (Галатам 6:8 Новый Завет).
           Люди, делайте добро. Как можно больше добрых дел  для всех живущих рядом с Вами не из страха наказания, а по совести пред Богом. Как-то мне рассказали одну притчу, и я  хочу ей поделиться.
            Умирает человек в больнице, в реанимации, находясь в коме. К нему приходит ангел Господень и говорит: «Сейчас ты умрешь и можешь попасть в ад, а может и нет. Выбор за тобой». Умирающий же отвечает ангелу: «Я не знаю ни рая, ни ада. Поэтому не могу сделать выбор».  Тогда посланник небес показал ему  и то, и другое. В раю  царили покой и любовь, свет и радость, добро, и не было никаких болезней.  А потом они направились в ад. В  центре огромного зала стоял стол, роскошно накрытый многочисленными блюдами и вином. Полуголые женщины предлагали себя и наркотики, звучала громкая музыка, и горели огни иллюминации. Везде царили хаос, разврат и все мерзости и грехи, которые есть в порочном мире, были представлены в этом зале. Умирающий соблазнился этими искушениями и выбрал ад. В тот же момент как был сделан его выбор, он оказался у  врат, за которыми пылал огонь и слышались крики страданий и мучений. Покойника встретил сам дьявол и на вопрос: «А где же все эти прелести и удовольствия, которые я видел?» – ответил с ухмылкой: «Это была реклама ада, дружок, а теперь добро пожаловать в настоящий ад!»
                Эта притча вспоминалась мне каждый раз, когда  в миру, в пьяном угаре  я оказывался в так называемых «злачных» местах.  И тогда мне это нравилось. Но протрезвев, я понимал – это тот же ад, который ни за что не захочет отпускать такого выгодного клиента, как я.
                Всеми фибрами своей души стремился я быть независимым и свободным от мира, но это не получалось, как бы я ни сопротивлялся. Каждый раз после падения я терял свое лицо и превращался в животное. 
             Мне было проще так жить. Долгие годы я откровенно шел на компромисс с самим собой  и долгие годы жил по общим правилам мира. Свое настоящее Я  давно уже утратил и продолжал играть в игры ада.
             Но, как я уже говорил,  бывали редкие минуты просвета в моей голове, и я крепко задумывался о том, что  счастье человека не зависит от изобилия его имения, на все отпущено определенное время, и во всем везде есть свои времена и  сроки под солнцем. В самых стесненных обстоятельствах я проводил анализ своей жизни, обращался к Богу за советом и слышал в ответ терпеливое и настойчивое: «Оставь все мирское и следуй за мной». Это был единственно правильный и чистый путь, но я так боялся остаться в одиночестве. Ни моей жене, ни друзьям и даже  ни моей матери я не нужен был святым и праведным. Они этого страшились и считали безумием, хотя все, казалось бы, должно было быть наоборот. Невероятно, но так относится весь мир к людям, стремящимся к Свету. Нормой считается грех, разврат и ужас, а не богобоязненный образ жизни.  Единственное, что может этот мир порекомендовать – это указать кратчайший путь в ад без пробок и очередей.
И все-таки, однажды выскочив из этого бесконечно затягивающего болота, я ору до хрипоты, до звона в голове и ушах, в надежде, что меня кто-нибудь услышит: «Людиииии! Не будьте друзьями этому миру, а будьте друзьями Бога! Вот в чем настоящий смысл жизни всех живущих на прекрасной, созданной Им планете Земля».
        Три коротких пути в ад: наркотики, пьянство, блуд – завладели моей жизнью, и только потому, что у Бога на меня были другие планы, я остался жив. Самые древние, но проверенные древним змием сатаною пути-дороги вели меня к бесконечному миру страданий, боли и мук. Я знаю цену этим путям и знаю, сколько гибнет людей от этих  пут ежечасно. На моих глазах люди падали в огненную пасть смерти. Поэтому хочется, чтобы меня услышали. Не заигрывайте с дьяволом, не ходите во тьме, спасайте себя и Ваших близких, если таковые еще у Вас остались.  Одному никогда  не победить в этой схватке. Только с Богом. Проверено. Я знаю это точно.
        И если вы думаете, что от вашего скудоумного мнения поменяется Бог и будет под Вас подстраиваться, то поймите: на то и Он и Бог, чтобы не меняться, а оставаться Богом. Не таким, каким мы Его  рисуем часто  в своей голове, а таким, каким Он  должен быть! От начала Сущий!!!

4 глава.  Не мой уровень.
В этой главе речь пойдет не о том, кто какое место занимает под солнцем, а скорее о смысле ежечасной борьбы, которую я вел  с самим собой.
           Отбывая наказание в исправительной колонии в городе Уфа, однажды в библиотеке я увидел газету, просматривая которую, обратил внимание на адрес для переписки с осужденными. Звали волонтера Татьяна Вуколова. Жила она в городе Саров. Я написал ей письмо и не ждал, если честно, никакого ответа, но через месяц неожиданно мне вручили конверт с незнакомым почерком. Рассказывала Татьяна о себе совсем немного. Ей было 30 лет. Работала медсестрой в доме престарелых. Несмотря на молодой возраст, Таня не пользовалась сотовым телефоном, телевизора у нее тоже не было, одежду себе шила сама. Жила тихо, скромно, незаметно. Также я узнал, что она была православной верующей и служила Богу, переписываясь с осужденными. Их было более семидесяти человек. Среди них были люди со всех режимов, вплоть до пожизненных. У молодой женщины была небольшая зарплата, но, оплатив коммунальные услуги и продукты питания, все остальное она тратила на конверты и бумагу, марки для писем. В первом же письме она предупредила меня, что не сможет мне помогать материально. Но у меня даже мысли не возникло о чем-то ее просить. Мне как воздух было необходимо общение с верующим человеком. Не буду лукавить, мне было приятно, что этим человеком оказалась молодая девушка. Я уже очень давно жил один. Много лет назад жена подала на развод, несмотря на то что я был категорически против.  Я считал, что семья – это навсегда.
       Встреча в переписке с Татьяной была для меня неожиданна и открыла для меня новый, светлый, незнакомый мне мир женщины и верующего человека. Впервые именно через нее я увидел Христа. Мы много говорили с ней о Боге, и она говорила это так благоговейно, чего я, даже выйдя на свободу и придя в Церковь, не встречал и не слышал.
      Переписка с Татьяной дарила мне надежду, что еще не все потеряно в этом мире и есть настоящие верующие, которые искренно любят и почитают Бога.
      Я никогда не видел фотографий Тани, она считала, что это лишнее в нашем общении. Я не слышал ее голос, мы не разговаривали по телефону. Но по письмам я выстроил в своем воображении ее образ. Мне казалось, что такие чистые, богобоязненные, светлые женщины жили только во времена Иисуса Христа. Я полагал, что Таня похожа на тех женщин, которые видели Сына Божьего воочию, которые ходили за Ним и, учась у Него, преображались в святых. О таких я читал только в Новом Завете и не верил, что когда-нибудь подобных женщин встречу в современном мире. Очень жаль, что я не смог сохранить ни одного письма Татьяны. За восемь месяцев переписки их накопилось около семидесяти. Когда я освобождался, я их порвал. Сейчас, если честно, я об этом очень сожалею. Надо было оставить и просто давать женщинам читать. Ведь если они хотят быть венцом для мужа своего, ослепительной и чистой невестой для Христа, придется очень многое пересматривать в своем поведении и отношении к жизни. Очень часто мы, будучи даже верующими, заигрываем с грехом, что не приводит ни к чему хорошему. Чтобы быть истинным христианином, не нужно об этом спрашивать у кого-либо, советоваться или учиться по каким-либо учебникам. Все доступно и просто сказано в Библии. Единственное, что нужно сделать – это  открыть ее и начать читать, общаясь с Богом.
         Переписываясь с Татьяной, я понял, как надо жить. Отвергнуть себя. Полностью забыть о себе, о своих интересах, своих желаниях и своих прихотях. Как нужно одеваться, на что обращать внимание, как общаться с людьми и быть внимательным к их мыслям и словам, прощать и любить в них внутреннего человека, а не внешнего. Я, читая Танины письма, слышал ее необыкновенный, мягкий, смиренный и любящий голос.
        Признаюсь, я начал мечтать о встрече с Татьяной, хотел приехать к ней после освобождения, но произошла трагедия. Отправив одно из своих очередных писем, однажды я получил страшный ответ. Мое письмо вернулось в колонию, где я отбывал наказание, с пометкой, после которой в моей жизни как будто выключили свет. На конверте стоял штамп «Адресат умер». Кстати, как оказалось, последние письма, которые я писал Тане, не дошли. Слава Богу, что она их не получила. Я писал в них о разрыве отношений. Я был не такой, как она. Не такой чистый.
      Вот проблема нашего современного мира. Начиная общаться с верующей, светлой девушкой, я все-таки искал своего. Человеческий и мужской факторы стали брать верх. Я начал считать, что имею право на что-то большее. Ее искренняя и высокая духовность стала для меня скучной и не приносящей обычного мирского плода. В ее письмах был только Бог, только Иисус, а все мирское ей было чуждо. Но она писала это так, как будто я читал Евангелие. На меня снисходила Благодать. Каждая ее строчка, каждое слово было написано Духом Святым. Как раньше Апостолы Иисуса Христа писали свои Послания, так писала эта удивительная молодая женщина. И все-таки мне этого было недостаточно. Я увидел в ней самого близкого человека. Она уважала меня, ценила лучшие мои качества, ободряла в трудные минуты. Я помню, что в каждом письме она говорила: «Все у тебя будет хорошо». Я знал, что она писала об этом всем осужденным, тратила свои деньги, свое время, свою жизнь, но верил, что я не такой, как все. Она знала, что умрет. У неё был рак, и она никому об этом не говорила. Она несла тяжелейший крест на своих женских плечах, чтобы помогать, поддерживать и ободрять несчастных грешников. Слава Богу за тебя, Татьяна Вуколова! Слава Богу за твое сердце и Любовь, которую ты дарила людям.

        Бог так часто показывал мне, что любит меня, как, например, в случае с Татьяной, но я долгие годы продолжал оставаться упрямцем. Я был один из тех, кто всю жизнь боролся с Богом, с сатаною, со всеми, кто был против меня, и с теми, кому до меня не было никакого дела. И, конечно, главным противником самого себя  всегда был я сам. 
Непонятно до сих пор, по каким причинам я выбирал такой путь. Может быть, дурной характер толкал меня на это, не знаю. Долгое время я думал, что только я во всем прав.
          В тюрьме и на свободе я очень любил читать и читал запоем. Особенно это хорошо получалось, когда я отбывал наказание в млс, и у меня было много времени. И в неволе, и будучи трезвым на свободе я старался наблюдать за всем, что меня окружало: за людьми, их действиями, событиями и природой. А еще я любил размышлять и  подметил  в себе качество, которое и сформировало мой взгляд в прежней жизни. Ход моих мыслей приводил меня к выводу, что все, что происходит со мной, несправедливо. Когда я не получал желаемого мною от Бога или что-то мне казалось неправильным по отношению ко мне с Его стороны, я начинал дерзить и своевольничать и делать все наперекор здравому смыслу. В большей степени я искал не самого Бога, а того, что у Него. Мне хотелось жить, как все. Я хотел свой дом, машину, деньги, получать удовольствия и т.д. Мне не нужны были яхты и самолеты, бриллианты и острова, но я мечтал быть богатым. Богатство же в мою жизнь не приходило, и у меня сложилось мнение, что  Бог меня не- дооценивает и поэтому мне что-то  должен. Бог же мне продолжал говорить, что я все равно любимый сын и мне прощены все грехи, и этого достаточно.
«Я послал Сына Своего возлюбленного в этот мир, чтобы ты принял Его жертву как самое дорогое и нежное отношение к тебе, и если ты примешь эту жертву  Мою, Иисуса Христа, то ты будешь спасен от ада и будешь навеки в Царстве Моем. А больше, сынок, Я тебе ничего не должен. А вот ты за то,  что Я послал Сына Своего Иисуса Христа в мир  и за то, что Он был распят и умер  за тебя, если ты Его принимаешь как своего личного Господа и Спасителя и хочешь быть со Мной – вот ты мне должен!»
     И у меня сразу возникали вопросы: «Почему? Почему я должен смиряться и ходить Его путями, читать Слово Божие и размышлять над ним? Почему  должен зарубить себе на носу и поступать  достойно Христа, чтобы получить вечное спасение? Почему должен ходить в Церковь и говорить людям о Христе, распинать свои грехи в себе, не пить,  не курить, не обижать, не сквернословить, не прелюбодействовать, не блудить, не воровать,  должен любить своих врагов и не отвечать им  злом на зло? Но, главное! Почему я должен любить Бога, отречься от себя, взять крест свой и следовать за Христом?  При этом я должен возненавидеть мир. Не тех, кто живет в этом мире, а мир, в котором царствует грех, разврат и всякая нечистота. Вот я должен, а Бог мне ничего не должен».
     Я пытался разобраться в этом вопросе, прилагая все усилия и полученные знания. Особенно меня интересовало, почему лишь на Свое Усмотрение Бог дает человеку желаемое и сам решает, что мне полезно, а что нет, и в какое время мне это будет дано.
     Нередко я возмущался и предъявлял Богу претензии типа:
– А почему Ты другим даешь, а мне нет? Я что, хуже что  ли, или они лучше меня?
    Я высказывал претензии, ругался и спорил с Богом, и каждый раз получал спокойный ответ:
– Мой друг! Ты просто особенный человек и  судьба твоя от Меня. У других людей она иная, и каждому Я даю только то, что ему нужно на определенном отрезке пути. Исходя из индивидуальных особенностей маршрута и Моих целей и задач, человек получает то или другое благословение. Если же что-то в Мои планы для твоей жизни не входит именно в тот период, который ты считаешь для себя жизненно важным, а ты усердно просишь Меня об этом, чтобы Я дал это тебе прямо сейчас, то не огорчайся, если не получаешь ответ.  Значит, еще не пришло время для него. Если же ты просишь что-то такое, что разрушит тебя и твою жизнь, может погубить твое сердце и душу, то ты этого никогда не получишь от Меня, если только не захочешь  взять сам. Но пользы от приобретаемого «на стороне» тебе не будет никакой.  Ты мне дорог, и  высока цена души твоей и  цена искупления твоего. Поверь, Я знаю, что необходимо для тебя и что совершенно не нужно. Поэтому смиряйся, не ропщи и  не обижайся на Меня. Это ты  сейчас не понимаешь Меня, но пройдет немного времени, и для тебя все станет ясно. Доверься Мне! Я знаю, что делаю! Только Я контролирую  все процессы твоей жизни.
     Многое, что говорил мне Бог, я пропускал мимо ушей, но некоторые его напутствия заставляли меня крепко задумываться. Например, однажды Он предложил мне для размышления следующую картинку.
          Представьте себе двух путешественников. Первый едет по гладкому широкому шоссе в шикарном авто. По пути он встречается с хорошими людьми, и на дороге для него есть все: и рестораны, и отели, и бензиновые заправки с самым лучшим бензином.  Одним словом сказка, а не дорога, одно удовольствие. Путешественник  едет и наслаждается от всей души.
Второй путник бредет по пустыне, и у него все очень плохо. Песок, безводные окрестности, близость диких животных, возможность повстречать  разбойников, ночевать везде опасно, да и негде. На много миль вокруг ни ночлега, ни добрых людей. Есть только сплошные проблемы и  ни конца ни края  этой горькой дороге, одни мучения. Но проходит время, и несчастный путник, у которого было все плохо, выходит на дорогу, которая приводит его  к прекрасному оазису, где прохлада, отдых, живительная вода, пища,  и опасности все остались позади. Рядом с ним гостеприимные люди, которые его любят и ухаживают за ним, и  путь его преобразился во всех отношениях.
Первый же путешественник съезжает с нормальной дороги и оказывается в страшном месте, в непроходимом лесу с болотами и трясиной. Он переживает тот же страх и недостаток, что  прежде испытал второй путник.
Вот так, друзья, и в нашей с Вами жизни.  У каждого свой путь и маршрут, предназначенный Богом, свои опознавательные знаки,  приоритеты, повороты и чрезвычайные ситуации.
И, думая об этом, я делал вывод, что именно поэтому у меня всегда была борьба с Богом и с дьяволом, с людьми и с самим собой. Из Слова Божьего я прочитал:  «много замыслов на сердце человека, но состоится только определенное Господом». Книга притч: 19:21 Библия.
Мы можем многое планировать, мечтать, стремиться к достижению каких-либо целей, но будет все равно так, как будет, и никак иначе. А будет это предначертано Богом и никем- либо.
Случалось ли, что обстоятельства Вашей жизни складывались так, что невозможно было их разрешить  с помощью денег или «связями».
В моем случае таких ситуаций было предостаточно и в жизни моих знакомых тоже. К чему бы я ни прибегал, как бы ни старался выкрутиться и где-нибудь пролезть, проскочить, везде был красный свет - дороги нет! И я понимал, что Господь допустил эти ситуации для того, чтобы я не расслаблялся и понял смысл происходящего. А было всякое: и на коленях стоял, и по полу катался, и орал, моля о помощи, обращая свой взор в небеса. И когда уже все, был «край», приходила помощь от Него.
Но я знал людей, которые не заслуживали никакой милости, не прилагали особенных усилий и легко получали желаемое.
Почему? - спросите Вы.
Во-первых, Бог любит всех. А кому благоволить или наоборот, не нам судить. Диктовать свои условия мы не имеем права, потому что мы никто. Мы созданы для Его Славы, чтобы восхвалять Его, прославлять Его, уважать Его Величие над нами, а не выставлять Ему свои требования, как должно быть и как нужно. Оставь нас одних,  мы в трех соснах заплутаем. Не можем жить без подсказок, как дети малые. И что? Будем учить Его и давать советы Тому, Кто нас создал и знает как облупленных? Не смешно ли это, друзья мои? Возьмется Ваш ребенок несмышленый  учить Вас, как надо жить. И что? Улыбнетесь с нежностью и посадите себе на колени, обнимете и поцелуете. Не в нашей власти подчинять себе что-либо, если этого не будет дано свыше. Поэтому и одергивал я себя  не раз, чтобы не строить из себя кого-то, будучи ничто. И  если Вы не хотите проблем от Бога, послушайте моего житейского совета. Поверьте, я видел и знаю, как Бог  ставит на место непокорных своих детей. Скажу за себя. Очень неприятно было выглядеть дураком и идиотом. Поэтому, если Вы, читая мою повесть, желаете для себя доброго и хорошего, старайтесь держаться Божьего  пути, а не своего. Я столько начудил в своей жизни, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Поэтому в данный момент, чтобы не усугублять свое итак шаткое положение под солнцем, учусь смотреть Ему в глаза и следовать за Ним.
Есть еще одна тема, на которую я хотел бы поговорить с Вами. 
Мы живем во времена информационной войны человека с самим сатаной.
Волей-неволей, хочешь ли ты или не хочешь, ты всюду встречаешься с рекламой ада. Я освободился из млс, и на меня хлынул бесконечный поток предложений разврата и ужаса. Море спиртного на каждом шагу, участие в сомнительных акциях и финансовых пирамидах, разнообразие предложений и товаров,  одноразовый отдых для мужчин vip и эконом-класса с женщинами любого цвета, размера и роста. И все это через интернет, телевидение, баннеры, объявления-расклейки, надписи на асфальте и в транспорте.  Лучшее рекламное агентство этого мира возглавляет сам  люцифер, который использует самые изощренные технологии по растлению и гибели человечества. Предводитель сил тьмы  руководит основными процессами нашего сознания и разума, нашей жизнью и желаниями. 
К менеджерам агентства сатаны  можно обращаться по любым вопросам. В их  компетенции любое наше желание. Но есть одно маленькое «но». Такое маленькое, что его в договоре и не видно почти. За все просимое взамен дьявол хочет только одно - нашу жизнь. Всего лишь навсего. И это я очень долго, на протяжении многих лет, усваивал и проходил. Ему нужна только одна жертва – моя душа. Мурашки бегут по спине, когда я вспоминаю, сколько раз я готов был пойти на уступки из-за мимолетного удовольствия этого мира и продать ее, единственную, неповторимую, хрупкую, Божию мою душу. И я ведь не одинок. Под прицелом находятся все живущие на земле: и мы, и наши дети, и наши родители, и все-все-все.  Что же делать?
      
Когда я принял Христа как своего Господа и Спасителя, то начал жить по-новому. Бог в моей жизни стал все менять. Я начал по-иному думать и жить. Я чувствовал, как мое отношение ко всему меняется. Душа и сердце отвергали плохое. Все мое существо вступило в противоборство и противостояние силам тьмы, и я понимал, что  к этому меня побуждал Бог. Я слышал, как Он говорил мне о том, что кто кем побежден, тот тому и раб. И если я побежден влиянием этого мира и иду на поводу своих вожделений и желаний, то это противоречит закону Божьему и полностью противоречит тому, что говорит нам Бог чрез Свое Слово.
В начале своего духовного пути я  принял позицию Бога, а сам продолжал жить в грехе и искал поддержку этого мира.  Так, раз за разом я сдавал позиции и возвращался в мир, но… Мир меня уже не принимал,  и я ничего там не находил, кроме разочарования.
Дорогой мой друг, если ты стоишь перед выбором, куда двигаться, и вдруг повторишь мой путь (чего я не желаю никому), то тебя постигнет та же участь, что и меня когда-то. Вот оно – состояние «между небом и землей». Уныние, подавленность, депрессия. Это все постигает нас, когда мы вдруг надумываем вернуться к прежнему. Сатана считает тебя за предателя и не будет заботиться о тебе, как это делает Бог. У него нет чувства сострадания и жалости. Он отец лжи и всякой погибели во всем для каждого человека. Слово любовь для него не существует. Для него это чужая природа и неприемлемая. Он не умеет любить. Он умеет убивать, ненавидеть, лгать  и предлагать свои услуги, а кто покупается на них, ведется и начинает пользоваться ими, тот платит огромную цену. Такую цену многократно заплатил и я.
Как показывает жизнь, выбор у нас небольшой. Есть такая присказка у осужденных (видимо сохранилась с советских времен): Колхоз – дело добровольное. Хочешь – иди, а не хочешь, все равно иди. Прожить, как говорится, «ни Богу свечка, ни черту кочерга» не получится. Проскочить как-нибудь,  чтобы  не зацепило, не выйдет. И чтобы ты себе не придумывал, все равно придется принимать решение. Поверьте моему ужасному опыту. Если среди Вас есть человек, который разумеет, что я сейчас говорю, он задумается, что это не шутки. Действительно существуют  две стороны медали в этой жизни: одна белая, другая  черная. И хочешь не хочешь, надо определиться, на чьей мы стороне.
В современных протестантских церквах стало модно проповедовать абсолютное благополучие. Думаю, происходит это потому, что все хотят и рыбку съесть, и ног не намочить. Некоторые церковные служители (я  слышал это собственными ушами) внушают, что если Вы придете к Богу, то все у Вас будет круто.  Бог даст  богатство, славу, почет, власть, и при всем этом Вы будете супер духовными и что ни пожелаете, будет Вам дано от всей широты души небесной. В общем, то ли про Санта-Клауса, то ли про деда Мороза нам сказки рассказывают, но ни с чем подобным я в Слове Божием не встречался. Одним словом, говорят о том,  чтобы льстить человеческому слуху и обещают то, о чем Господь не говорил.  Если бы все так было легко и просто, как они проповедуют и говорят, то давно бы у врат обители Святой стояли бы очереди, да и в Церквах народу бы было яблоку негде упасть. Такой жизни, легкой и безмятежной, Господь Бог не обещает никому из приходящих к Нему. Отметьте это для себя на всякий случай, чтобы не попасть как кур в ощип. Господь не говорит о том, что нас минуют проблемы, не будут терзать искушения, не будет соблазнов, что мы будем свободны от нападок дьявола. А вот свобода выбора будет преследовать нас всегда, и перед ним мы, ты и я, будем находиться ежесекундно. Украсть - не украсть, ответить  - не ответить на зло, смотреть на женщину с вожделением или смотреть на нее, как на создание Божие, завидовать  - не завидовать, быть с Богом или не быть с Ним. Также  есть выбор быть с сатаною или не быть с ним, идти в ногу со временем и этим миром или не идти, радоваться или плакать, думать о хорошем или о плохом – выбор в наших руках и, как следствие, наше будущее.
Мы решаем сами – жить прошлым со всеми его потерями, утратами, гореваниями, или что-то менять. Хорошо это или плохо, но мы всегда вправе сами выбирать, когда  быть и с кем, вообще быть или не быть, читать слово Божие или не читать, понимать его или не понимать, учиться или не учиться, жениться или не жениться и т.д. Господь не любит, когда мы стоим на месте, как упрямые ослы, и никуда не двигаемся. Мы должны расти и развиваться, сколько бы нам лет ни было. Есть такая категория христиан или думающих, что они христиане, людей, которые узнали Христа и остановились: ни сдвинуть, ни столкнуть. Ни назад не идут, ни вперед не продвигаются, а все чего-то ждут. Видимо,  с моря погоды. Хотя в Библии написано, что и как нужно действовать.  Подробная инструкция к применению себя во Христе в этом мире изложена в полном объеме. «О, если бы ты был холоден или горяч,  – говорит слово Божие, – то Я бы знал, что с тобой делать, но так как ты тепл, то извергну тебя из уст Моих». И получается, что, находясь между молотом и наковальней, они застряли. И что с ними прикажешь делать, если они ничего не хотят делать? Есть такой прекрасный афоризм «Движение – это жизнь»! Не нужно останавливать себя из страха, лени, неуверенности или чего-либо еще. Это неправильно. И назад идти – не лучший вариант. Только вперед, и ни шагу назад.  Кстати, позади – ад, впереди – Господь. Прошлое уже прошло, и его не будет в будущем, но опять стоит выбор. Ты можешь сделать так, как я поступил, когда  пришел ко Христу. Пришел и ушел. А  Он мне при нашем знакомстве показал всю красоту духовной жизни и сказал, что если я буду с Ним, то Он отведет меня к источнику жизни, и все, что нужно будет мне, Он даст, но … я упрямец! У меня был выбор идти с Ним, доверив Ему свою жизнь, но я выбрал свой путь.
И кто же меня толкал? Никто! Пошел на мирскую дискотеку, нашел себе жену неверующую, привел ее к Иисусу и сказал: «Благослови нас!»
Глупец! Я думал, что у нас все будет хорошо, но я  взял не свое и был наказан. Не Богом, а самим собой. Я решил, что я мудрее Бога, что пойду и все решу сам. За то и пострадал, поставив себя на место Бога, пусть даже и несознательно. Все мои судимости, срока, личные трагедии – это следствие моего непослушания Господу. И это происходит не только со мной. В Церковь приходят многие, а к Богу единицы. Я не хочу никого осуждать, не имею на то права. Я просто рассуждаю и хочу провести сравнение своей жизни с Богом и моей жизнью с миром. Серьезность этого выбора ложится на наши плечи, друзья. В одной песне поется: «Все зависит от Бога и немного от нас». Неверно! От нас зависит очень много.  Для себя я понял, что нет лучше жизни, чем жизнь с Богом. Для себя я выбор сделал, и очень жаль, что методом проб и собственных ошибок.  Слава Христу, что я не погиб в этой борьбе с самим собой, с Богом и  дьяволом. Господь по Своей милости и безграничной любви ко мне не дал погибнуть душе моей в отступлении моем. И сейчас я уже понимаю, что Он дал мне  жизнь и Он же у меня ее заберет. Я  ничего не принес в этот мир и ничего не смогу забрать из этого мира. Только душа моя имеет право на дальнейшее существование и вечную жизнь.
Дорогой читатель, а что ты изберешь? Захочешь ли ты страдать за свои грехи и беззакония, как я в свое время, или ты все-таки изберешь послушание Богу? То, что случилось со мной, я не желал бы, чтобы случилось с кем-либо. И Слава Богу, что я с Ним опять и Он мне показывает на то, чтобы я рассказал Вам о глупости и гордости своей.
Лучше поздно, чем никогда.
Я это пишу не потому, что мне заняться нечем. Поверьте, мне всегда есть чем заняться. Этого желает Господь, чтобы кому-то из Вас помочь. Пусть даже одному человеку. За то, что я творил, за это я сидел за решеткой. С каждым сроком я попадал в колонии все «крепче и крепче» в плане режимных требований, и теперь я знаю, почему так было. Да, я знаю про так называемые «черные» зоны, где, как говорится, живи как хочешь. Но я в таких местах не был, если не брать во внимание первый серьезный срок. Тогда я еще толком не понимал, что такое зона с ее порядками и законами. С каждым новым сроком колонии становились все жестче и жестче, и так называемая романтика тюрем превращалась в адские испытания, где можно один день пребывания в подобном учреждении сравнить с месяцем. Так тянулись  дни, месяцы и годы. Бог не забывал про меня и не давал расслабиться ни днем, ни ночью. Таким образом давая мне понять, что я Ему нужен и что подобная жизнь – это не моя судьба и не мое место, где я должен находиться. Таким образом Господь приводил меня в чувство, чтобы я сделал правильный выбор, выводя меня на Его уровень жизни и Его мышление.
В этот момент, если  кто-то из Вас находится на грани отчаяния, хочет уйти из жизни по своей воле или готовится совершить преступления, собирается бросить жену или мужа, обидеть ребенка, я прошу: остановитесь на путях ваших!
Сделайте правильный выбор в пользу Христа Иисуса и в вашу пользу. Помните, что за все действия Вы будете отвечать, хотите ли вы этого или нет. Не мы правим жизнью, а Бог! Если ты доверишься Ему, то никогда не потерпишь поражения. Если отвергнешь Его, то ты самый несчастный человек на земле, поверь! Поэтому, мой друг, обдумай свой путь, каждый свой шаг и сделай правильный выбор. Такой, чтобы  Он привел тебя к победе, а не к поражению.  Я всегда все делал неправильно, и последствия за это не заставили себя долго ждать, ибо написано, что возмездие за грех смерть, а дар Божий – жизнь во Христе Иисусе, Господе Нашем. Не разочаровывайте себя и Бога, потому как Он единственный, Кто нужен нам для полноценной и счастливой жизни.
Находясь в колониях, я посещал Церковь, но, выходя на волю, тотчас забывал о своих обещаниях, страданиях и грешил, грешил и грешил. Может кто-то сейчас  узнает во мне себя? А ведь все так просто! Нужно выходить на уровень послушания Христу, бороться с дьяволом и укрощать себя, свои похоти и страсти. Мы не должны противостоять Богу. Ничего плохого Он нам не желает, кроме чистоты, добра и праведности. Как можно восставать против Того, Кто нас любит? Много ли людей на земле, что любят Вас? Задумайтесь об этом. Наступит момент жизни, и отвернутся от Вас, предадут и забудут. Скажут: «Хватит уже! Надоел со своими обещаниями, поступками, тупостями и глупостями, своим поведением и отношением к жизни, преступлениями, неуважением, характером, паразитическим образом жизни, постоянным отсутствием денег и …». Все это скажут люди, но этого никогда не скажет Бог. Он, наоборот, говорит: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. И приходящих ко Мне не изгоню вон». Он нуждается в нас, потому что мы Его творение. Мы нуждаемся в Нем, потому что, кроме Него, никто не может нас любить по-настоящему. Все остальное, что Вы слышите от людей – это не больше, чем игра слов и обстоятельств, и, по сути, мы не умеем любить.  В лучшем случае мы в процессе постоянного обучения этому чувству, в худшем – мы просто лжецы, которые не умеют, не учатся и не прилагают усилий к тому, чтобы задуматься о значении этого чувства, что содержит все самые лучшие добродетели этого мира.
Ничего не даст хорошего этот мир, даже если ты проведешь с ним всю жизнь, утопая в наслаждениях и грехах. Пройдут дни, годы и ты скажешь: «Нет мне  удовольствия от этого».  Я слышал о людях, которые имели большое богатство, но не знали, кого благодарить за это и не испытывали удовлетворения от жизни, никакой радости. Не– важно, что у меня ничего нет из богатств и сокровищ и даже дома нет, зато у меня есть Бог, который любит, уважает, ценит, помогает, оберегает и никогда меня не предаст. Потому как Господь говорит: «Если ты приобрел Меня, ты приобрел все, потому что Я победил мир,  и все Мое – твое, и все вернется ко Мне». А люди тщетно думают, что они чем-то обладают и что это будет у них на века. Но, как всегда, они ошибаются. Кто приобрел Иисуса Христа – тот приобрел все! Поэтому Он и говорит: «Если ты будешь искать Меня, а не того, что у Меня есть, и найдешь Меня, то все, чем Я обладаю, оно твое есть. А  Я обладаю всем. Но если ты будешь искать только того, что у меня есть, а Меня Самого не будешь искать, то пользы для тебя не будет. Но если ты найдешь Меня в своей жизни и примешь Меня, то Я прощу все грехи твои и преступлений твоих не воспомяну более и беззакония твои изглажу, и имя твое напишу в книге жизни, и полностью реабилитирую в глазах Моих, а значит, для всего мира ты будешь прощен. Я дам тебе новое сердце и Свой разум. Я научу тебя ходить безопасно и ночью, как днем. И никто не похитит тебя из руки Моей. Дам тебе мудрость и Свою жизнь, войдя в которую, ты не будешь нуждаться ни в чем, абсолютно ни в чем». 
          Друг мой, не хочешь проблем, иди к Господу и все твои вопросы будут решены. Это не я тебе говорю, так говорит Господь в Своем Слове. Пойдешь ты к Нему и с Ним, или как те, несчастные, будешь возиться в своих грехах и проблемах, ища смысл жизни и ругая всех и вся,  проклиная все на свете и не находя покоя от безумия, которое внутри тебя и снаружи, зависит от тебя самого.
Глава 5   
Только    ТЫ и я.
Эту главу я начну с того, что Иисус нас любит и действительно  принимает такими, какие мы есть. Он никогда нас не оставляет  и говорит нам: «Даже если и мать, и отец оставят тебя, то Я никогда не оставлю тебя».  Какие еще нужны доказательства, чтобы мы Ему доверили свои жизни. Он никогда не оставлял меня в моих проблемах и поисках. Он всегда точно и в срок  приводил меня к тому, к чему я должен был придти. Он единственный из всех, Кто меня не обманывал, не подводил. В Нем нет ни капли лжи, ни капли подлости. Господь говорит мне: «Только ты и Я можем разобраться с твоей жизнью. Только ты и Я будем стоять на суде. Только передо мной ты будешь давать отчет за всю свою прожитую жизнь».
Последний срок наказания я отбывал в исправительной колонии очень строгого режима №9 города Уфы. И как бы это странно ни звучало, но я понимал, что эта колония существовала как раз для такого, как я, грешника. Не говорю за всех, говорю только за себя, так как именно моя жизнь сопровождалась сплошным грехопадением. Я заслужил это. Ведь Того, Кто действительно желал мне только хорошего, я постоянно распинал своими грехами и богохульством в Его адрес. Я делал это в адрес Того, Кто меня так долго прощал, ждал и верил в меня.  Я был конченным человеком, по моему мнению. Но в отличие от меня Он так не считал.
В колонии я посещал молельную комнату христианской общины «Искра Надежды».  Здесь несколько раз в неделю собирались протестанты: молились, читали Божье Слово, слушали проповеди. К нам приходил тюремный служитель Владимир Ананьев. В свое время он  отсидел шесть лет. Отбывая срок,  уверовал в Бога и, освободившись, так и пошел по жизни со Христом и идет по сей день, если не ошибаюсь, лет двадцать. Мы очень много и подолгу с ним общались. После последнего преступления я долго не мог придти в себя. Поначалу я курил, матерился, говорил плохие слова в сторону Бога. То вдруг просыпался с мыслью, что необходимо покаяться и начать все с чистого листа, и падал вновь. Так продолжалась моя жизнь, моя ежедневная борьба: то с победами, то с горькими поражениями.  Я то злился и обвинял Бога, что Он виноват во всем, что происходило в моей жизни, то каялся и  просил прощения, осознавая, что во всем виноват только я, а не друзья, жена и мама. Голос совести взывал ко мне, и я прекрасно осознавал, что в моих бедах и поражениях не виноваты ни прокуроры, ни адвокаты, ни полиция, ни милиция, ни общество, ни правительство. Никогда я не уставал более, чем от борьбы с самим собой.
Очень часто через людей Бог меня пытался остановить и вразумить, а я, «сам себе режиссер»,  придумывал всякие авантюрные истории, трудности и потом пожинал гнилые плоды. Иисус, не уставая, повторял мне: «Только ты и Я можем разобраться во всем», – а я не слушал и был упрям, как осел, пока не увидел самое дно.  И даже на этом дне со мною рядом был Он.  И только Он.
Забегу вперед и расскажу Вам о своем странном сне, который я увидел, когда уже оказался на свободе после последнего срока в 2016 году. В это время я находился на адаптации в центре восстановления личности «Независимость» под Санкт-Петербургом.
Мне приснилось, что я был на пожизненном заключении  и однажды утром  меня вывели из  одиночной камеры и привели в операционный блок. Я был в наручниках, застегнутых за спиной. Меня сопровождали два сотрудника, и, когда они завели меня в помещение, нас встретили две медсестры. Я смотрел на них и понимал, что все они демоны в обличии человека. Я спросил их:
– Что происходит?
Они ответили:
– Мы будем вырезать у тебя сейчас сердце.
 Затем демоны имели разговор между собой  и пришли к тому, что мне нужно сначала сломать бедренные кости, чтобы я  не убежал, а потом  решили, что сначала нужно у меня взять кровь. Они разорвали мне вену иглой. Кровь хлынула фонтаном и наполняла посудину, которую подставила одна из медсестер. Страх овладел мною, я не мог пошевелиться, из глаз текли слезы, и  все происходящее было настолько реально, что я чувствовал даже запах крови. Я не знал, что мне делать. Ужас сковал меня. Демоны окружили меня и один из них сказал: «Ну что! Можно начинать». Сердце мое, казалось, перестало биться.
И неожиданно в противоположном углу операционной открылась дверь, и я увидел яркий свет. Вошел молодой человек, просто одетый, стройный и высокий. Я почувствовал, что мне стало легче дышать, и увидел реакцию своих мучителей. Они так испугались, что присели от страха, и я услышал их шепот:
 –  Кто это?
 – Это Наследник!
 – Неужели это Он?
Молодой человек повернулся ко мне и спросил демонов:
– Вам его сердце нужно?
Те в ужасе ничего не отвечали.
 Он посмотрел на меня светлыми, сияющими глазами и произнес:
 – Не трогайте его. Возьмите Мое сердце!
И тут я проснулся от этого сна. Я лежал в холодном поту и не верил, что это был сон. Я как будто вообще не спал. Я с ужасом лежа долго смотрел в окно и думал, о том, кто был этот человек. Это был Иисус, Который, как и две тысячи лет назад, отдал Свою жизнь за меня. Это был очень страшный, но пророческий сон для меня. Я понимал, что Господь рядом со мной, как  всегда Он был с теми, кто принял Его,  и что Он никогда не оставит ни меня, ни своих детей без Своей помощи. После произошедшего со мной я понял, что в моей жизни произошло НЕЧТО очень важное и я перелистнул страницу, которая отделяла мое прошлое от настоящего.
Друзья мои,  не печальтесь, если возникают трудности и  есть скорбь на душе. Лишь бы эта скорбь не была связана с миром этим,  и вы не скорбели понапрасну  по сиюминутным удовольствиям, по наркотикам, водке, развратным женщинам и по греху в любом его виде. Если такая скорбь мучает Вас, то Вы несчастны, потому, что это ведет опять к прежней жизни, откуда вы еще не вышли. А если у Вас скорбь о том, что вы неправильно жили и живете, то вы на верном пути. Иисус сказал: «В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир». Победа, которая побеждает этот мир – это вера наша. Поэтому, друзья мои, я прошу, чтобы Вы обратили свой взор к Тому, Кто победил смерть и ад, и, закончив свой земной путь, продолжили его на небесах.
После всех моих скитаний и поисков Истины, я сделал вывод и довожу его до Вас, мои драгоценные читатели. Если Вы не решите свой вопрос с Иисусом лично, то уверяю Вас  в том, что ни один пастырь, ни душепопечитель, ни епископ или патриарх не сможет Вам помочь, если Вы не уладите свои вопросы с Иисусом Христом.  Потому как священники – это тоже люди с правом на ошибку. И не надо никого возводить на пьедестал своего сердца, кроме Иисуса Христа. Он – Царь, и других нет. А люди – все грешники, которые ошибаются, падают, болеют, грешат. Священники призваны на служение Богу из числа грешников, не более того. Старайтесь решать свои вопросы с Иисусом лично, но если Он направит вас к священнику, тогда идите. Они слуги Бога, и бывают действительно помазанные Духом Святым не для личной и гнусной корысти, а для того, чтобы помогать людям. Но, поверьте, есть и ложные учителя. Кто  истинно с Богом и Сыном Его Иисусом Христом, водим Духом Святым, тот разумеет, о чем я пишу, потому как не от себя пишу, а вкладываю смысл Священного Писания. Мне, как и Вам, интересно, для чего призвал нас Господь к Себе, и я стараюсь поразмышлять об этом. Я не думаю, что Он призвал нас для того, чтобы мы занимались своими делами или чтобы пользовались Его именем для своих целей и служили Ему, преследуя только свои собственные интересы. Мотивы должны быть правильными. Если изначально наш мотив в служении неправильный, то мы не будем иметь успеха. Я это пишу для того, чтобы Вы понимали важность призвания своего и задавали себе вопрос: «Чем я могу быть полезен для Царства Божьего?» Ведь Господь призывает к Себе не для того, чтобы мы прохлаждались в райском саду здесь, на земле, и ничего не делали. Он призывает нас для цели, чтобы люди сами спасались от греха и от мира сего развращенного и спасали других.
Когда мы придем к Господу, нас спросят, что мы делали после нашего покаяния, чем занимались, живя на земле, активно ли мы служили или так, для галочки. И как же будет неприятно (мягко говоря), если Господь отвергнет нас  за неправильные мотивы нашего сердца и служения или за то, что мы бездельничали под маской приличия. Очень важно иметь правильное сердце перед Господом и безукоризненные мотивы, и чистые прозрачные отношения с Иисусом Христом, а иначе все будет напрасно. Ни одна плоть не сможет оправдаться пред Богом. Опасно играть в религию. Гораздо опаснее, чем быть просто атеистом. И вообще не нужно играть в свои игры с Богом. Это будет отягчающим обстоятельством, и без вариантов на спасение при вынесении приговора. Необходимо вести честную и чистую жизнь во Христе  и не нужно никогда недооценивать Бога. Он не человек, с кем можно пошутить, слукавить, обвести вокруг пальца, сыграть в свои религиозные игры.  Бог – Великий Гроссмейстер! Никто и никогда не обыграет Его, хотя  очень многие думают так: «Я исключение. Я умный человек и могу регулировать сам свою жизнь, уповая на  опыт, знания, понимание».  Но, как показала моя тюремная практика и никчемная жизнь, никто не застрахован от ошибок: ни профессор, ни великий комбинатор, ни супергерой, ни политический деятель со связями.  Как бы кто ни тужился  соперничать с Господом – это бесполезное занятие и напрасная потеря времени. Это равно тому, как бы пятилетний ребенок стал мериться силой со своим отцом. Смешно, не правда ли? Поэтому с Богом не нужно соперничать, с Ним нужно сотрудничать и доверять Ему во всем. Он знает про нас все. Он знает, как нам бывает тяжело. Он знает цену нашим страданиям. Он знает, что такое тюрьма и все содержание наших сердец. Он знает болезни и  наши немощи. Он знает, что такое одиночество и предательство, бессилье и отвержение людьми,  потому что Его предавали, делали посмешищем,  били, издевались  и презирали те, кого Он любил и учил день и ночь. Он знает, потому что Его ученики убежали  и отреклись от Него. Но,  вися на кресте, Он не отрекся ни от кого, не отомстил, не погубил никого, кроме сына погибели, который предал Его. Он сказал всем обидчикам Своим пред Богом: «Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят».
А мы можем так сделать или сказать? А мы можем всех простить и сами попросить прощения у тех, кого мы обидели или кто нас обидел? Можем ли мы так жить, чтобы ни- кому не делать зла и не отвечать злом на зло? Можем ли мы достойно нести крест Христов, несмотря ни на что? Пусть каждый из нас даст ответ самому себе.
Еще одна больная тема для меня. Неправомерная власть служителей церкви Божьей.
Эту тему я уже задевал краем, но хочется поговорить об этом еще раз.
Я встречался с людьми, которые называют себя христианами и  поклоняются больше твари, нежели  Творцу, в том смысле, что  больше слушают пастыря, чем слово Божие.
 – Как пастырь сказал, так и будет.
Откуда же такая постановка вопроса. Кто позволил власть имущим внедрять такую политику. Бог? Вряд ли. Они должны служить, а не позволять возводить себя на пьедестал Господа нашего Иисуса Христа. Таким служителям я обязан сказать,
что вы никто! Рабы, ничего не стоящие. Это сказал Господь всем нам. Всем без исключения. И, в первую очередь, служителям.  Ваше место положения не говорит о том, что вы равны Богу. Оно говорит о том, чтобы вы служили людям, а не люди служили вам, целовали руки  и преклонялись пред вами. Если у вас такое поведение, то оно ошибочно, безнравственно и бездуховно. Потому что сам Иисус пришел для того, чтобы послужить, а не для того, чтобы Ему служили.
И я всегда призываю и буду призывать людей, тех,  кто находится в Церквях, прежде всего смотреть на Христа.  Слава Богу, есть такие служители, которые не делают из себя кумира и не затмевают собой лучи Славы Иисуса Христа, правильным пониманием ведут Его паству к Нему. Такие точно получат награду от Отца Славы и войдут в жизнь вечную с Ним. Таким пастырям мне хочется сказать:
– Дай Бог Вам еще большей мудрости и святости в познании Господа нашего Иисуса Христа!
К сожалению, встречаясь со многими служителями, я заметил одну интересную деталь: каждый хочет склонить аудиторию под свою позицию понимания тех или иных вопросов и забывают, что есть один закон. Иисус – Царь! Люди для меня не цари, а просто люди. И кроме Иисуса, царя нет, и быть не может. Поэтому я могу слушать всех, но  последнее слово за Господом. Всем, с кем мне приходится общаться, я советую не убавлять на свое усмотрение или добавлять свое к словам Иисуса. Здравый совет – не делайте этого и не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они. Уделяйте особое свое внимание на то, чтобы верно понимать Писание. Потому что нет другого имени под небом, кроме имени – Иисус Христос. Нет, и не будет, каких бы богов или пророков себе люди ни придумывали. Кроме как в Иисусе Христе, спасений от ада нет, и в вечную жизнь без Него не войдет ни один человек,  как бы кто ни верил в своих пророков и богов. Никто, кроме Христа, для нашей жизни не умирал и не воскресал из мертвых для спасения всего человечества. Подумайте об этом! Обращайтесь к Слову Божьему не просто как к познавательной книге или к историческому повествованию, а непосредственному авторитету Бога в Его Слове к нам. И делайте это как можно чаще,  и не когда вздумается, а с постоянством и со всей ответственностью, серьезностью и глубокой почтительностью к Богу и Спасителю нашему Иисусу Христу.
В таком случае Ваша молитва будет услышана, и общение с Богом станет полноценным. Если мы относимся на 100% к Иисусу и слушаем Его во всем, то на 200% Он будет относиться к нам. И, безусловно, общение с Ним, это не сухой, тусклый, непонятный обряд, а  живое общение с живым Богом. Мы нужны Ему полностью, без остатка, и  потому Он говорит: «Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просите, и будет вам».  Молитва – это живое общение с Богом или разговор с Ним. Так при чем здесь обрядность?  Как мы общаемся друг с другом, так же нужно разговаривать и с Богом, не перебивая Его и внимательно слушая, искренне выражая свои мысли и чувства. И в данном общении нет смысла быть многословным. Господь наперед знает все наши дела, жизнь и проблемы.  Он желает слушать нас, чтобы мы лично выговаривались, и тем самым имели общение с Ним. Друзья, Вы сами убедитесь, каков наш Господь, когда заговорите с Ним. Он покажет Вам всю свою Славу и Силу. И Вы поймете, что любые Ваши проблемы для Него не проблемы вовсе. Ведь у Него есть все инструменты для решения любого вопроса, возникающего в нашей жизни.
Я заметил из своей практики, что если я нахожусь постоянно на связи с Иисусом и не оставляю общения с Ним, то все вопросы, которые возникают, сами собой решаются, и бывало, что я забывал о них, что они у меня когда-то были.
Значит, если Господь идет впереди тебя, и ты постоянно находишься в общении с Ним, думаешь о Нем, размышляешь, читаешь, молишься, то все темные тучи обходят твою жизнь стороной, и остается только удивляться Силе и Могуществу Бога, проявляемым во всей Его красе.
Друзья мои, возлюбите Господа и Слово Его в простоте, как дети, и не ищите подвоха в моих словах, а просто любите Бога.  Господь любит особо простых людей, тех, кто доверяет Ему, как ребенок, кто не копается в философиях и чужих мнениях, пытаясь найти что-то против Него. Таких «Фом неверующих» много, но не будьте такими. Не духоманьте. Будьте просты, как голуби, и мудры, как змии, и все у Вас будет получаться. Первая и самая основная заповедь Божия:  возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею.
Вторая же заповедь гласит: возлюби ближнего своего, как самого себя.
Если мы будем так поступать, то Господь будет всегда с нами.
Я люблю Его всем своим существом. Это, конечно, не говорит о том, что у меня вообще все будет шито-крыто. Я знаю, что и препятствия будут у меня на пути, но они совершенно будут отличаться от тех, какие возникают у неверующих людей, кто не познал и не принял Господа своим Спасителем.  В отличие от атеистов, у меня все будет решаться правильно, верно, в должный срок и в любом случае закончится все мне во благо. Я стараюсь быть честным с Господом и с самим собой, и, Слава Богу, у меня многое получается. Господь освещает мой путь. «Только ты и Я», – говорит Господь. Говорит мне Тот, Кто во мне. Тот, Кто больше того, кто в мире.
Друг мой, поверь, что если будет Господь в твоем сердце, то все остальное не будет для тебя иметь никакого значения, потому как ты приобрел Бога, Который всем обладает, и земным и небесным. Все остальное отойдет на второй план, как и должно быть. Потому будьте предельно осторожны и предельно внимательны к Господу и к самому себе. Не расслабляйтесь, потому как противник наш дьявол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить, если возможно и избранных.
Сами посудите!  Если Вы придете вовремя на работу и будете делать все точно и в срок, не будете лениться и относиться легкомысленно к своим поручениям, будете исполнять больше даже, чем Вас просят, то какое отношение будет к вам? Соответственно,  Вас будут всячески поощрять, награждать, премии выписывать, зарплату повышать, будете ходить в уважении и почете, статус Ваш повысится, и должность, и оклад будет достойный.  Но если вы все будете делать наоборот, то согласитесь, чего ждать от начальства, кроме увольнения. Бессмысленно это и глупо. Поэтому повторюсь, будьте честны и не лицемерны с самим собой и с Господом, чтобы не остаться за дверями своего спасения и не быть осужденными с миром.
Здесь, на земле, нас могут подвести все: родители, дети, братья, сестры, жена, муж, друзья,  но есть Тот, Кто никогда не подводит  ни при каких обстоятельствах. И доказательств тому многочисленные свидетельства и примеры из жизни людей по всему миру. Моя жизнь – это тоже яркий пример.
Когда я начинал писать эту книгу, я думал так:
 – Да кому это надо? Столько книг написано по всему миру о Боге, и что толку. Мир продолжает грешить, и мало кому это интересно.
Я опять столкнулся с самим собой, и опять была война. Стоит мне это делать?
Если честно, я до сих пор  не совсем понимаю важность того, что происходит. Но раз пишется, значит, так надо и, дай Бог, если хоть кому-то эта книга поможет или подскажет  выход, укажет дорогу  к Истине. Значит, все было не напрасно.
Мое пребывание в тюрьме, конечно, не было отдыхом в санатории. Как у всех осужденных людей, и у меня были свои трудности, порой даже невыносимые. Иногда я был на грани отчаяния и ругал всех и вся, в том числе и Бога, и дьявола, и жизнь свою непутевую.
Часто я был сам виноват в сложившихся ситуациях. Где-то эти ситуации создавались другими осужденными, которые отбывали наказание вместе со мной или разыгрывались администрацией в свою пользу. Но мне на помощь всегда приходил Господь, независимо от того, прав был я или нет. Своих Бог не оставляет никогда! В этом я убедился сам лично на своем опыте и за решеткой, и на свободе. Слава и Хвала Иисусу!
Еще мне было сложно начинать эту книгу, потому что после последнего своего срока, оказавшись на свободе, я столкнулся с тем, что не укладывалось в рамки моего духовного воспитания и понимания.  В один из самых сложных периодов моей жизни на свободе и приобретения моего нового христианского опыта я написал следующую главу.
Глава 6.
Так кто же мы?
Наверное, со временем стираются границы и трудно распознать, где христианство, а где мир. Конечно, у каждого нового времени рождается свое богословие, новые подходы к христианству, формируются свои взгляды на Слово Божие. Каждое следующее поколение формирует свои взгляды на Слово Божие, и очень часто происходит то, что люди начинают додумывать за Бога или выдавать свои мысли за Него. Прошу заметить: не обдумывать слова и действия Бога, а додумывать за Него.  На своё усмотрение что-то принимать от Него, а что-то  – отсеивать, вносить свои коррективы. Пытаясь оправдаться, мол, время сейчас такое, некоторые люди пытаются объяснить свои действия тем, что мы живем в современном обществе, и почему бы не пересмотреть стереотипы прошлого. Размышляя на эту тему, я пришел к следующему выводу: забывая прошлое, невозможно построить будущее. Ставя под сомнения заслуги и достижения христиан- предшественников, так можно и до Иисуса Христа добраться. Найдутся умники, которые скажут Ему, что то или это не так, а должно быть иначе.  Мы начинаем диктовать свои условия веры, на которых мы желаем двигаться в сторону Бога. Друзья, но это же абсурд!  Мы рабы, ничего не стоящие. И ставить себя на ступень, равную Богу – это ложное мышление и путь. Христианство становится настолько нежным, что слова никому не скажи. Обиды, гнев, разочарования со словами: «Я больше не буду ходить в эту Церковь, пойду в другую. Я больше не буду с ним разговаривать. Как они смеют так со мной поступать», – приводят к постоянной «текучке» в Церквях и бесконечному осуждению и обсуждению друг друга. В нашем мире много разнообразных страстей, которые лежат как малые и гигантские камни между Богом и человеком современности. Думаю, что многие ищут своего и мало кто ищет Божьего. Называя себя христианами в Церквях, в миру ведут противоречащий образ жизни. Когда нужно смотреть на себя и в себя, крутят головой во все стороны и внимательно наблюдают за тем, как живут другие.
– Какое тебе дело, как живут другие и как они ведут себя? – спрашивает меня Иисус, –  смотри на Меня и следуй за Мной.
Когда я освободился из мест лишения свободы в 2016 году, я сразу же пришел в Церковь и думал искренно и, может быть, несколько наивно, что это место поклонения Господу. Но многое из того, что я встретил, увидел и услышал, противоречило моему пониманию. Все напоминало мне бесконечный хаос, а сама церковь, казалось, превратилась в бизнес- центр, в котором перед, после и даже во время служения происходит «тусовка», в которой люди предлагают многочисленные услуги. Расширение клиентской базы для сетевого маркетинга, продажа товара в открытую и из-под полы, сбор средств на различные мероприятия (порой непонятные и одноразовые), реклама теле- и радиопрограмм с участием заграничных апостолов, пророков и проповедников – это лишь начальный перечень предлагаемых услуг. Стремясь найти и услышать Бога, люди едут на край света, чтобы услышать проповедника, которого разрекламировал интернет, занимают деньги, берут кредиты на поездки, но, не найдя, возвращаются разочарованные. Едва рассчитавшись с проклятьями (так я называю кредиты), они впадают в новые искушения и начинают без разбора (подруга посоветовала) посещать коммерческие курсы, конференции, семинары, школы по продвижению в Боге. Но воз остается на том же месте, и тогда, решив, что вся проблема кроется в проклятьях из прошлого по 3, 5, 10 раз люди проходят программы и процедуры «освобождения»,  отдают себя на растерзание расплодившихся в последнее время самозваных экзорцистов  на современных процедурах душепопечения. Я был на одном из таких мероприятий, но из-за того, что у меня не было никаких проявлений «освобождения» от бесов, получил нарекания от наблюдателей данной акции. «Не свободен!» – мне был вынесен вердикт. «Необходимо более глубокое погружение и покаяние». Слава Богу! я ушел из этих мест и уже никогда туда не возвращался. Люди ищут Христа, но забывают, где Его необходимо искать! Во Христе самом!  Они продолжают поиски в литературе, проповедях самых разных пасторов, душевных фильмах, интернете… Но, тщетно! Знаете почему? Не там ищут и не того.  Адресат и адрес не изменились с тех самых пор, как Бог дал людям направление.  Христос и Его учение, мысли, рассуждения, любовь есть в Библии и непосредственно в Новом Завете, в четырех Евангелиях. Там Он такой, как есть. Святой, Праведный, Истинный. Больше нигде такого нет, и не будет. И каждый раз будут постигать разочарования «искателей приключений», когда они будут искать Христа вне Христа.
– Как же так?! Но мы же слышали, видели. Нам говорили. А вот этого служителя нам рекомендовали…
Служители? А при чем тут они?
Кто омывал ноги грешникам, чтобы они были святы? Кто прошел через нечеловеческие страдания и пролил Свою кровь за нас? Кто наш Господин, Спаситель, Царь царей, Господь господствующих? И кто мы, живущие на земле? Если, друзья, вы хотите расти – растите! Ваш рост всегда с вами. Ни один человек, ни один пастырь, ни один проповедник, пророк, евангелист, душепопечитель не в состоянии вас вырастить так, как Слово Божие. Ни одна книга, ни одна проповедь, ни одно путешествие на край света не даст столько разума и мудрости, как несколько часов, проведенных за чтением Библии. Не гонитесь за ветром. Не поймаете. Это тщетная попытка. Ищите Христа во Христе. Ищите Его Истины, Пути, Жизни. Ищите Его Царства, которое находится не на краю света, а прежде всего внутри нас. Стремитесь к Его совершенству в своем сердце, душе и плоти, в своем и Его Духе. Приобретайте Ум Христов, и только тогда и на Его условиях откроется превосходящий человеческое сознание и понимание Путь. Не ищете успеха во Христе, материального благополучия и благосостояния. Не будем забывать, друзья, что основной акцент Иисус поставил на нашем общении с Богом, а не на достижении успехов и приобретении богатств этого мира. «Ибо, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Бога». А ведь это смертельно опасно. И чтобы предостеречь Вас, мои дорогие друзья, чтобы не оказаться на краю пропасти, уделяйте внимание словам Иисуса. Только Он имеет право диктовать условия нашего успеха или неуспеха. И еще одно, но чрезвычайно важное мое наблюдение. Почему мы решили, что если встали на путь христианства, то у нас все должно быть. Деньги, машины, дворцы, миллионы. Христианство – это великая вера, основанная только на ценностях, которые озвучивал Христос, а не люди. Это вера сильных людей, которые становятся еще сильнее не от реализации своих просьб и мечтаний, а от приближения к Богу. Это вера слабых людей, которые становятся сильнее по мере погружения в веру. Христианство – это не слабость и позор, а триумф Бога и победа человека над миром и грехом. Иисус Христос, как наш Единственный Лидер, повелевает смотреть только на Него, а не пошагово с современными технологиями и вымыслами мира. Если только задуматься серьезнее о том, кто во всех главах, страницах, стихах, словах и строчках, книгах победил этот мир, ад и смерть? Иисус Христос. Присмотритесь внимательнее в тот Свет, который принес нам Он. Свет, который не смогла поглотить тьма мира сего и мгла начальствующих духов поднебесья. Поразмыслите еще раз, что довелось пережить Иисусу, чтобы мы стали другими. Мы, которые недостойны даже Имя Его произносить своими грешными устами. Но Он разрешил, Он дал нам это право. Тот, кто даже плохой мысли ни разу не допустил, не говоря уже о действиях.
Так кто же мы, что ищем не  Того,  кто претерпел адские муки  за нас?
Так кто же мы, что ищем не Христа, а того, что у Него?
Так кто же мы, кто устами своими говорим об Иисусе, а сердце наше не с Ним?
Так кто же мы, по собственному усмотрению интерпретирующие Писание, переворачивая и извращая смысл сказанного в Нем?
Так кто же мы, обогащающиеся выше меры, забывая о голодных, бездомных, несчастных, отверженных, больных? О тех, кто в зависимостях, преступлениях, разврате, неверии, отчаянии и безнадеге.
Так кто же мы, когда видим, идущих на смерть и молчащие?
Так кто же мы, строящие себе дворцы, покупающие себе одну за другой машины последних марок, дамскую сумочку, которая стоит миллионы рублей, одевающие своих собачек в модные комбинезоны известных дизайнеров и делающие им педикюр и массаж?
Кто же мы, чей принцип «бери от жизни все», «да здравствую Я и мое благополучие»?
Так кто же мы, позволяющие суете этого мира поглотить нас, наши сердца, глаза и души?
Так кто же мы, ослепленные или не желающие видеть ничего вокруг себя, кроме себя?
Так кто же мы, присутствующие при преступлениях и отворачивающиеся от них?
Кто же мы, слушатели проповедей «Как стать успешным и разбогатеть»?
Так кто же мы, поклоняющиеся твари вместо Творца?
Так кто же мы, утонувшие в интернете, мобильных приложениях, соцсетях, телевизионных шоу, рассказывающих о предательстве, изменах, беспределе, мошенничестве, пошлости, разврате, как о чем-то самом себе разумеющемся?
Так кто же мы, читающие Слово Божие только для того, чтобы Бог не обиделся?
Так кто же мы, дающие обещание служить Богу, чистой и доброй совестью и не исполняющие?
Так кто же мы, поющие и говорящие Богу, что любим Его, но так Его боящиеся и законы Его ненавидящие?
Так кто же мы, осуждающие и судящие всех и за все?
Так кто же мы, боящиеся земных законов, а Божиих пренебрегающие?
Так кто же мы, ходящие своими путями, ищущие своего, а Божьего отодвигающие?
Так кто же мы, исполняющие волю свою, а Его отвергающие?
Так кто же мы, боящиеся тюрьмы, а ада не пугающиеся?
Так кто же мы, слушающие людей, а не слушающие Бога?
Так кто же мы, кричащие «Осанна, Царю!» сегодня, а завтра Его распинающие?
Так кто же мы?
Верующие или неверующие?
Служащие Богу или служащие себе?
С Богом мы или против Него?
Друзья ли мы мира или друзья Бога?

Глава 7.
Иисус есть Путь, Истина и Жизнь.

    Последним сроком Господь меня благословил тем, что я прошел на Всероссийский конкурс песни среди осужденных «Калина красная». И  тут я поймал себя на мысли, что я лицемер и негодяй. Когда мне было плохо, я говорил гадости в адрес Бога, а как прошел на «Калину», то сразу возопил: «Господи, спасибо! Я Тебя люблю!»  Это было неправильно, и мне очень стыдно за то, что я себя так вел.  Настроение и отношение к Богу не должны зависеть от нашего благосостояния. Необходимо с благодарностью принимать все от Господа: и плохое, и хорошее – и иметь общение с Ним в любых ситуациях, простые ли они или сложные. Ведь благополучие человека не зависит от того, какие там у нас награды, положение и статус. Все зависит на самом деле от Бога. Он решает, чему быть и чего не миновать в нашей жизни. Я часто забывал об этом. И лишь сейчас, в 45 своих лет, понял, что надо убегать от таких настроений и состояний.  Бог Верный, Святой, Праведный, любящий и Хороший, независимо от того, что мы о Нем думаем.  Все пойдет только по Его плану, а не по нашему.  И это не говорит о том, что Он не берет наше желание во внимание. Он никогда не торопится и никогда не опаздывает. Он всегда все допускает и делает вовремя, в Свое время, и это нужно твердо усвоить навсегда.
Наше представление о Боге  расплывчато и несовершенно, потому что мы ленивы и не стремимся познавать Его и Его Бесконечность. А ведь лишь в этом и есть смысл жизни.  Посмотрите вокруг. Во всем, что дышит, растет, движется и существует, есть Бог и Его Любовь. Кто мог создать еще такую красоту, кроме Него? Красота и разнообразие природы, ее непостижимые формы и цвета, разве могли возникнуть сами собой.  Я восхищаюсь животными, птицами, рыбами и насекомыми. У каждого живого существа свое предназначение и свои функции на земле. Каждая жизнь имеет смысл и свою роль, свой удел на земле и свое место. А человек – это же великолепный, невероятный, совершенный венец творения. Бог сотворил его по Своему Образу и Подобию для Своей Славы. Он дал ему власть и  желает общения с каждым человеком отдельно. Он не желает и не хочет, чтобы кто-то погиб. Он хочет, чтобы все были живы, ушли от поклонения этому проходящему миру и нашли Его лицо.  Я убедился в том, что Бог желает только одного: чтобы Его дети были с Ним в отношениях сына или дочери к Отцу.
Наша жизнь скоротечна. В одну дверь зашли, в другую вышли. Вот  и вся жизнь. А что дальше-то? Неужели на этом конец фильма? Нет! И еще раз нет! После нашей смерти земной все только начинается. Бог создал нас не для того, чтобы приколоться, провести эксперимент  и забыть, как неудачное творение Свое.   Если кто так думает, то я советую пересмотреть свое мышление в свете Нового Завета. Только тогда рассеется  туман Ваших иллюзий, и вы обретете адекватное мнение, обоснованное Господом Вашей жизни здесь, на земле. Без Его ведома и волос с головы не упадет с головы нашей. Что можно сильнее и вернее сказать. Не лучше ли нам превратиться в молчание и просто поблагодарить Бога за все. Ведь все проблемы и несчастья, что мы создаем вокруг себя, мы создаем их сами, а после виним Бога во всех наших грехах. Это неправильно. Не лучше ли нам просто смириться и признать себя неправыми пред Ним, чтобы в дальнейшем Он помог нам во всем разобраться.
Ведь как часто мы  пытаемся оправдать себя в своей правоте. «Все виноваты, кроме нас, любимых, и уж  тем более Бог! Куда Он смотрит? Почему мне предназначена такая несправедливая судьба? Что это за жизнь-то такая собачья? Что, Бог не мог меня направить в нужное русло, чтобы у меня такой жизни не было?» И бесконечно сетуем, и кричим, и возмущаемся.
Долгие годы я  имел такие же вопросы и претензии к Богу. Сейчас я вспоминаю и анализирую, сколько было у меня в жизни моментов, где я мог выбрать хорошее, а не плохое. Их оказалось более, чем достаточно. Рассмотрев свою жизнь объективно, здраво и честно, я обнаружил, что тысячи раз Господь мне предлагал добро, а я выбирал зло. Так кто же виновен в том, что я хотел жить, так как я хочу? Неужели Господь? Неправда! Я сам делал свой выбор! Я выбирал злое, чтобы меня все боялись, уважали, дрожали при моем имени и фамилии, чтобы говорили обо мне плохое. Разносили по всему свету, что я бандит, убийца, вор, грабитель.  Я делал это, чтобы  самоутвердиться, что я такой страшный злодей и не такой, как все, и что я супер изобретателен на любое зло. В общем, сам себе создал проблемы и «успешно» их преодолевал всю жизнь.  За все я понес ответ и долго-долго ходил по замкнутому кругу порока и греха, продолжая делать грязные свои дела и ища виноватых. Нет бы начать с самого себя и провести работу, чтобы сделать выводы, так нет! Не тут-то было. Пусть лучше все вокруг будут виноваты, кроме меня, любимого. Типа, я просто жертва отношения общества ко мне. И поэтому я таков.
Бог сказал мне:
– Друг мой, но если ты выбираешь быть таким, какой ты есть, то при  чем здесь все?
Если ты не хочешь  ничего менять в себе, но хочешь, чтобы все поменялось вокруг тебя, то так не бывает. Если ты хочешь жить греховной жизнью и не иметь последствий, так не будет, и ты будешь наказан. Не тюрьмой, так болезнью. Не болезнью, так сложными обстоятельствами. Не обстоятельствами, так мучительной смертью. Когда? Это просто вопрос времени. Но это будет. Даже не сомневайся, если ты не покаешься!
И тогда, устав от себя самого, я решил, что для каждого человека будет честнее и лучше, если он скажет правду самому себе  и не будет никого в этой правде винить.
Я всегда знал, за что меня лишают свободы. Я получал то, что заслужил. И те осужденные, кто хочет оправдать себя тем, что кто-то виноват в их аресте и последствиях, то однозначно выражу свое мнение: «Друзья, Вы не правы!» И я вместе с Вами,  потому как у нас всегда был выбор совершать или не совершать то или иное преступление. Ни родители, ни семья, ни братья, ни сестры, ни любимая девушка, ни сосед или прохожий  тут ни при чем.  Никто не виноват, кроме нас самих, и не ответственен за наш личный выбор. Поэтому перестаньте терроризировать всех, кроме себя. Разберитесь с собой. Сделайте из себя с Божией помощью красавчика и тогда увидите красоту во всех и во всем. Откажитесь от лжи и лицемерия. Эту школу обезьянничества я тоже успешно окончил и знаю, о чем пишу. Найдите себя заживо похороненного в этом мире и воскресите себя во Славу Иисуса Христа! Однажды я услышал такое высказывание:
– О если бы я встретил Адама и Еву, то  набил бы им морды, за то что они обрекли весь мир на страдание.
Друзья мои,  такое отношение ничего не меняет. И то, что мы будем разбираться с кем-то, выясняя, кто прав, кто не прав, то мы ничего не добьемся.
Хочешь изменить мир, начни с самого себя. Каждый за себя даст ответ пред Богом: Адам Ева, я, ты, они.
 Если ты сейчас, пока живой, начнешь себя менять, то Господь покажет Свою многогранность, и ты увидишь, кто Он и кто ты на самом деле, и кем ты являешься в Его глазах, и почему мы должны доброе принимать от Бога, а злого нет.
Если бы я не прошел все описанные мною  испытания в своей жизни, я бы так ничего и не понял. Так бы и остался  маленьким Виталиком. Может быть, так и ставил свечи, целовал иконки, покупал крестики, а живого Христа так и не встретил бы. И что Он создатель всех вопросов и ответов я бы так и не постиг.  Хвала Ему! И не нужно меняться для того, чтобы о Вас говорили люди: «Какой хороший человек».  Для Господа нужно меняться и для самого себя. Жить без лицедейства и масок. Только Его Лицо способно изменить наши лица и преобразить наши сердца, создать из нас красивую индивидуальность, которая способна делать добро, прощать, верить, надеяться и любить. И в завершении своей части «О вере» хочу сказать следующее.  Когда я приехал из Екатеринбурга, где в 2016 году проходил Гала-концерт конкурса « Калина красная», то встал вопрос  о моем условно- досрочном освобождении.  С третьего раза я прошел суд, и, когда я освобождался, на вопрос административной комиссии, чем я буду заниматься на свободе, я ответил, что  буду служить Богу. И вот я уже больше двух лет на свободе и, подводя итоги тому, что я сейчас имею, могу добавить.  Я освободился. В Уренгой  не поехал по причине того, что еще в зоне решил начать новую жизнь, а отправился  на реабилитацию в Санкт-Петербург. Прошел адаптацию после 20 лет, проведенных в млс, в христианском центре, и это имело  большое значение. У меня прекрасная жена: мудрая, добрая, любящая меня. Я поступил учиться на отделение «бакалавра богословского служения» в христианский университет. Учусь жить по-новому, так  как раньше я этого не умел и не представлял, как это должно быть. И понял, что для каждого человека у Бога есть свой план и путь. Его Путь, который Он предлагает каждому, кто хочет изменить свою судьбу, приняв Иисуса Христа в свое сердце. Потому что только Он есть Путь, Истина и Жизнь.






О ЛЮБВИ. Виталий

Глава 1.Как все было?

Изначально не было ничего.
И вот пришел на свет человек. Это был я.
Для чего пришел? Откуда пришел?
Чем все закончится? Куда уйду?
Все эти извечные вопросы долго оставались для меня без ответа. Но главный вопрос, который мне не давал покоя: что такое Любовь? Почему я так нуждался в ней и зачем  искал ее всю жизнь.   В этой части своей книги я особо  хочу поговорить об этом непостижимом до сих пор чувстве, явлении и источнике всего самого прекрасного на земле, вспоминая свой невеселый опыт, излагая свои мысли, комментируя свои наблюдения из  жизни на основании Слова Божьего.
Скажу так, что, как и все люди, с самого детства, я был носителем этого сокровища, непостижимого и столь естественного. Изначально я любил самую красивую на свете маму,  сильного отца, добрую  бабушку, затейливого деда, братьев - шалунов и нежных сестричек, собаку, и кошку, и всех своих друзей. Откуда-то родилось во мне  это чувство, и я его очень хорошо знал и берег. Оно мне казалось таким ценным и красивым, что когда я его терял или ему наносили удар,  то для меня это было очень больно.
Позже в моем сердце поселится  другое чувство, противоположное и отличное по своему содержанию, цвету и свету, от любви. Это чувство ненависти, изматывающее, опустошающее и  приносящее только боль и безнадежность. Оно сопровождало меня на протяжении долгих лет моей  жизни, и я не знал, что с этим делать, как с ним бороться и как побеждать. Я научился ненавидеть и стал утрачивать способность любить,  быть любимым и понимание того, что  нужно делать, чтобы сохранить эту драгоценность.
 Я часто задавал себе вопрос: для чего мне дана любовь, как с ней обращаться, какую она имеет цель и что это чувство означает. В этом я стремился всю свою жизнь разобраться.  И стал получать ответы только тогда, когда взял в руки Библию. На ее страницах было сказано, что Бог есть Любовь. И действительно, Бог возлюбил нас от начала творения мира, так же, как и все свое творение видимое. Если бы  это было иначе, то Он не создал бы все так прекрасно, чудно, так красиво как  на нашей планете Земля, так и в космическом пространстве, которое ее окружает. Ученые, наблюдающие в телескопы за Вселенной, признают, что все увиденное ими – это красота неописуемая. Да и простой наблюдатель даже без специальной оптики и приборов восхищается зрелищем ночного неба и мира вокруг. Все, созданное по воле Божией, по Его великой Любви к своему Созданию,  совершенно и прекрасно.
Первый человек Адам жил в райском саду. Бог его так любил, что ему была оказана честь дать имена всем живым существам на Земле. Бог создал для него жену. И создал он Адаму жену не только для того, чтобы ему не было скучно, и не только для того, чтобы она была ему помощницей, чтобы они плодились и размножались, но и для того, чтобы они любили друг друга. Изначально у Адама и Евы, находящихся  в постоянном присутствии Божьем,  не было никакого дурного помысла,  не знали они, что такое ненависть, неприязнь, нелюбовь. Вся их жизнь была наполнена общением с Богом, друг с другом. В их сердцах присутствовали только покой, радость, и они были довольны  происходящим. А потом произошло страшное. Грехопадение людей. Они совершают первый грех. Тут же  видят себя, прекрасное творение, нагими и стыдятся этого. Стыдятся себя, той красоты и совершенства, которое  создал Бог! В наказание люди были изгнаны из рая и сурово наказаны. Думаю,  Бог знал, что они могут так поступить и, конечно, он не хотел, чтобы дети его грешили, но то, что произошло, уже произошло, и последствия всего этого мы пожинаем до сих пор, и длятся они уже не одно тысячелетие. Неудивительно, что все, что было прекрасно и естественно в человеке, под давлением греха он стал видеть и применять неестественно. Почитание Бога, почитание друг друга и любовь к его творению стало искажаться и извращаться. Так и в современном мире при рождении и дальнейшем взрослении мы изначально представляем жизнь наполненной светом и чистотой. Никто и никогда не думает о том, что станет когда-нибудь преступником и разбойником, что будет убивать людей, грабить, насиловать, совершать страшные, некрасивые вещи. Но под давлением греха мы, допуская его через глаза, уши в свои сердца, плоть, растлевая себя, забывая о законах Бога, нарушая их, живем, как себе заблагорассудится. Безусловно, Создателя это не устраивает, ведь Он хочет только одного, чтобы в каждом человеке была Любовь, Его Любовь, потому, что Он сам и есть Любовь. Он хочет жить в человеке и вести свое создание по пути доброму, а не по пути злому.
Я не собирался в детстве становиться преступником, вести аморальный образ жизни, сидеть в тюрьме, кого-то убивать, грабить, разводить на деньги.  Я никогда не желал этого. Я всегда надеялся на лучший исход. Я мечтал, что буду хорошим человеком, отличным водителем большого грузовика или артистом. Так же, как любому человеку, мне была предоставлена возможность иметь прекрасную профессию и служить Богу и людям. Я мечтал о том, что у меня будет одна единственная, неповторимая жена. Прошу заметить, не много жен, а одна жена, которую я буду любить. Я мечтал о детях, которых я хорошо воспитаю и смогу их вырастить, что я смогу обеспечить свою семью всем необходимым: и жильем, и финансами,  и хорошей машиной. И никогда я не желал себе зла и думаю, нет таких людей на земле, которые бы хотели себе чего-то плохого. Шли годы, я подрастал и видел  мир в его неприглядном виде. Тогда еще мое юное сознание сопротивлялось насилию, несправедливости, жестокости, и, конечно, тогда  я не стремился совершать что-то неправильное. Я чувствовал, что я не такой, как все, и очень хорошо понимаю грань между добром и злом. Но всё  оказалось гораздо серьезней и гораздо трагичней. По неопытности и молодости своей я не смог оказать должного сопротивления искушениям этого мира, и мечты о том, что я вырасту очень хорошим человеком, постепенно с годами канули в небытие. Несмотря на то, что я стремился к свету, тьма взяла верх, и, как результат, я стал еще более худшим представителем нашего общества, чем те, кого я встречал на своем пути и осуждал в своем прошлом. Я ничего не достиг, никого не любил, ни к кому не был привязан. Во мне поселились ненависть, зависть, гордыня. Я стал преступником. Тихий голос из глубины сердца настойчиво мне напоминал о моих добрых и светлых человеческих качествах, но вскоре он стал звучать все реже и тише. И я принял своего нового, плохого человека и начал превозноситься над людьми. Постоянные приводы в милицию, первый срок, второй, третий, и грани понимания между мной и людьми стерлись. Я стал считать, что все делаю правильно. Вот они – маменькины сыночки, а я герой. Вот они все под юбками ходят, а я никому не подвластен. Выбился из обоймы, что хочу, то и делаю. Сам себе хозяин, сам себе режиссер. Все, что со мной происходит, значит и должно быть. Но, повторюсь, в глубине души все обстояло не так. Со временем я понял, что люди носят маски, и их много согласно обстоятельствам, событиям. Я был не исключением и так же, как все, участвовал в лицедействе этого мира, который, естественно, Бог ненавидит и не признает. Я уверен, что оставаясь с самим собой наедине, каждый человек жалеет о том, что с ним происходит, но не каждый, как я, может открыто это признать и принять самообличение, говорить об этом с посторонними, рассуждать и делать выводы. Слава Богу, что после многих лет испытаний, разочарований, депрессий, ошибок и уныния менялось мое сердце, моя жизнь, и этот процесс продолжается до сих пор. Конечно, душа от полученных ран и терзаний заживает небыстро. Я и сейчас испытываю боль, вспоминая о прошлом. Почему так все сложилось в моей судьбе, я не знаю.  Хотя, знаю. И обязательно об этом расскажу. Но тогда, в юности и зрелости своей, я не хотел никому причинять зла, огорчений и боли. Все происходило с точностью наоборот. Но вся сущность моя не знала  ни сна ни покоя. На моих  глазах люди, ведущие  подобный моему образ жизни, пытались заглушить голос совести алкоголем, наркотиками, материальными ценностями, обжорством, азартными играми, распутным образом жизни. И вряд ли кто из нас понимал, что спасение на краю пропасти может принести только Любовь. В детстве мы знаем Ее, понимаем ее безусловную необходимость, нуждаемся постоянно в ней, видим в ней смысл,  но по мере взросления человеческая греховная природа захватывает территории нашего сердца, плоти и души, и мы становимся полной противоположностью себя в юном возрасте. Впитывая и накапливая в себе из мира негативные ощущения, агрессивную среду, неприятные воспоминания и отрицательные примеры, каждый из нас лишается первозданного облика, чистого и светлого, доброго человека, созданного  Богом. Редко кто из нас, соприкасаясь с этим миром, от него отворачивается. Чаще всего получается так, что мы хотим жить его соблазнами и искушениями. Быть материально обеспеченными, иметь все и  более того, и чтобы нам за это не было никакого наказания, становится пределом наших мечтаний. Каждый человек строит свою жизнь согласно тому, что он видит, чему его учат, присматриваясь к жизни и опыту других людей, даже если он и отрицательный. Таким образом мы постепенно учимся обманывать, завидовать, ненавидеть, лицемерить, подставлять, издеваться, доводить все до абсурда. По мере получения этого «образования» в моем случае воспитывался особо изощренный, криминальный ум. И несмотря на то, что я, совершая ужасные вещи и противозаконные действия, старался избежать  опасных жизненных  поворотов, трамплинов, ведущих в  тюрьму, как и многие, подобные мне личности, я не смог избежать этих испытаний, разочарований и падений. За что боролся, на то и напоролся. Так устроен этот мир. Так работают духовные законы, придуманные самим Богом. И если мы не соблюдаем их, то противоположная сторона Богу, дьявол, с удовольствием этим пользуется, чтобы украсть, убить и погубить. Всеми своими ухищрениями он сталкивает человека с пути правильного, с пути прямого, чтобы та Любовь, которую дает Бог, была извращена и уничтожена необратимым процессом падения. Чтобы человек настолько мог погрязнуть в грехах, чтобы уже не смог различать, где добро, где зло, и под маской любви  подразумевались не изначально чистые отношения между людьми, а безумство извращения этого Божественного чувства. Об этом мне и хотелось бы  поговорить с тобой, мой дорогой читатель.

2 глава. Любить Бога = любить человека!
Когда один из законников спросил Иисуса, какая из заповедей самая главная,
Он же сказал ему: возлюби Господа Бога своего всем сердцем своим, и всей душой своею, и всем разумом своим.
Это главнейшая и первая заповедь.
Вторая же подобна ей: возлюби ближнего своего как самого себя.
На этих двух заповедях утверждаются и весь закон, и писания пророков (Матфея 22:36-40)
Я понимаю это так: всем, что есть во мне и у меня, я должен любить Бога. Другого пути нет. Отдавать свое время, мысли, здоровье, деньги, материальные ценности, недвижимость. Посвящать только Ему дары и таланты, которые, кстати, Он же мне и дал и за которые Он с меня и спросит, как я их употребил в жизни. Любить Бога – это любить Его Слово, читать и размышлять над ним, молиться Ему, общаться с Ним искренно и постоянно. Все проблемы наступают у человека тогда, когда он избегает данного общения. Скажу о себе, в моей жизни были такие периоды, когда дух религии с меня спрашивал:
– Ты читал сегодня три главы послания такого-то?
–  Неееет!
–  Значит,  у тебя все будет плохо и печально.
 Отчасти, если в этом разобраться, это правильно. Читать Слово надо постоянно и регулярно. Но! Делать это нужно не насильственно, не в «обязаловку», а по Любви.  В Любви к Богу и к Его мыслям. Чтобы не дух религиозности тобой правил, а искреннее желание. У каждого из нас свободный доступ к Богу, но это не значит, что Он является только исполнителем наших, не всегда правильных желаний. Такое общение теряет весь смысл. Он не Господь по вызову! Он не исполнитель моих прихотей. Мне плохо – и я обратился, мне хорошо – и я забыл, хоть трава не расти. Забыл поблагодарить, помолиться, порадоваться. Забыл, кто и что для меня сделал. Я часто ловил себя на мысли, что так не должно быть.
Естественное почитание Бога должно исходить из сердца. А это значит, что оно всегда должно быть свободным для Отца, чистым и светлым. Желание быть с Ним должно быть столь же необходимым и простым, как глоток воды, чистого воздуха. Оно должно быть любимым, радостным, нужным. Простая аналогия, но для меня она самая точная.  Успех гарантирован только, если Бог для меня на первом месте. Только на самом главном! Что я ни делаю: молюсь ли, читаю или слушаю аудио Библию, занимаюсь домашней рутиной, встречаюсь с людьми, работаю, отдыхаю. Нет разницы. Я просто обязан находиться в постоянном контакте с Господом, с Иисусом, в присутствии Духа Святого. И именно это гарантирует мне успех, покой и обеспечение во всех сферах моей жизни. В этом  случае не я, а Бог начинает расставлять мои приоритеты. Он руководитель, Он хозяин моей жизни, Он создатель всего. И если Он рулит моей жизнью, значит, не может быть ошибок и спотыканий.  Если и есть испытания, то они полезны. Если и есть искушения, то они преодолимы.
Я хотел бы провести еще одну параллель, которая станет для всех понятной и простой.

Отношения с Богом = отношения с отцом.

Я вырос без земного отца. Как я уже говорил, они разошлись с мамой, когда мне было 4 года.  Больше мы никогда не виделись. Но я  всегда представлял себе, каким он  должен  быть. В представлениях маленького Виталика мой отец интересный,  хороший, любит меня, заботится, никогда меня не оставит, не подведет, не предаст. Я знал, что настоящий отец всегда держит своего ребенка в мыслях и не оставляет его в этих мыслях. Это не  значит, что он просто думает о  нем. Это значит,  что  он постоянно прокручивает ситуации, в которых может оказаться его сын. Планирует будущее, просчитывает ходы развития событий и делает предупреждения об опасности и встречах с плохими людьми. В сердце такого отца ребенок – самое дорогое, самое ценное и драгоценное сокровище,  ради которого он пойдет и в огонь и в воду, защитит его, поможет и не даст никому в обиду.  Спустя годы я понял, что Бог,  проводя аналогию через эти мысли, дал мне не только представление об отношениях отца к ребенку, но и объяснил Свое отношение к каждому, живущему на земле. И ко мне тоже. Ведь все мы Его дети. Неважно, какого цвета наша кожа, какой мы национальности, сословия и статуса. Мы все равны перед Богом. И насколько выше Любовь Небесного Отца, чем та земная, которую мы испытываем по отношению друг к другу. Он думает о каждом из нас каждую секунду, независимо, верующие мы в Него или неверующие. Он желает нам только добра, только хорошего.
Но есть еще одна сторона наших отношений с Отцом, о которой мне хотелось бы сказать.
Наблюдая за своим ребенком, узнавая его привязанности и таланты, любящий, заботливый земной отец направляет свое чадо к развитию  способностей. Он планирует его жизнь, вникает в его интересы, корректирует их. Отец желает своему ребенку самого лучшего, светлого, доброго, чтобы у него все было хорошо, вкладывает в  этот многолетний процесс свое время, деньги и надеется, что это поможет сыну в будущем. Благодарный и смышленый малыш послушается отца и сделает все, как ему было сказано,  но бывает  и наоборот. Мы все слышали  о примерах, в которых дети по разным причинам шли наперекор тому, что пытался сделать заботливый отец, не понимая, что это было проявлением заботы и любви. У бунтарей и своевольных упрямцев все развивается так, как и должно быть. Они идут наперекор всем наставлениям близкого человека, который имеет взрослый, богатый жизненный опыт. Он знает после  пережитого  все пути подходов и отходов, решения проблем, чтобы вывести на ровную тропу. Отец знает, чего стоит избегать, чтобы не наступать на одни и те же грабли, не совершать ошибок. Единственное, что необходимо для этого, быть послушным и жить согласно правилам и законам. Хватит ли ему терпения сломить сопротивление непослушного сына? Неизвестно. Чаще всего это заканчивается отчаянием и беспомощностью отца. Он складывает оружие.
– Мне надоело это все! У меня нет больше сил! Живи, как хочешь. Уходи и больше не возвращайся на мой порог. У тебя своя жизнь.
Кому-то это только на руку. Освобождаясь от опеки и назиданий, непокорный ребенок вырывается на свободу и, как правило, распоряжается ею, разрушая всю свою жизнь и жизнь окружающих людей, оставив дом и родителей с разбитым сердцем.
Насколько же выше Милосердие, Терпение и Забота Небесного нашего Отца.  Не все  понимают и принимают Его мудрость и Любовь, не все хотят жить по Его вечным правилам. Многие желают только исполнения своих прихотей и приходят за помощью и советом  тогда, когда это необходимо, когда, как говорится, припрет. И нередко случается, что после того, как блудные дети получают поддержку, они уходят, даже не поблагодарив помощника.  Но Бог долготерпелив, в отличие от людей. Ситуации, ведущие к падению человека как личности, повторяются много раз  и могут длиться долгие годы. Но однажды наступает момент истины. Бог не сдается. Он хочет, чтобы Его дети оставались  с ним и любили Его, ценили Его отношения, были послушны и соблюдали Его законы. Ни одному человеку, живущему на земле, Бог  ничего  плохого не желает. Это написано в Библии, и это слышно в каждом слове, обращенном к нам с ее страниц.
Почему же мы, являясь детьми Великого Бога, выбираем путь бунтарства? Думаю, этот вопрос останется без ответа. Неприятностям, падениям, бедам, проблемам, горю  и ошибкам не видно ни конца  ни края. Ничего хорошего, одна тьма и безысходность.
         Думаю, что это происходит, в первую очередь, потому что мы не сразу постигаем, что такое любовь. Когда человек любит, он не желает зла никому. Проходит это поприще смирения. Он благодарит за все Бога,  начиная с раннего утра. За то, что открыл глаза, за то, что живой, что дышит, радуется, занимается творчеством, обнимает любимых людей. Есть много причин, за что можно благодарить Отца, и тем самым выказывая ему свою любовь, почтение. Важно слушать и слышать, что Он говорит и как Он говорит. Это все написано в Священном Писании  в Ветхом и Новом Заветах, особенно в Книге Притчей и в Псалтыре, которые наставляют человека, как нужно молиться, а значит, общаться с Богом.  Здесь собраны самые благословенные молитвы, которые помогают человеку строить общение с Творцом. Впрочем, как и все, что написано в Библии от Господа нашего Иисуса Христа и  Духа Святого, Который сопровождает нас в течение нашей жизни и невидимой рукой направляет нас, помогая в пути. Но происходит это только в том случае, если мы любим Господа и почитаем Его. А если мы не любим Его и идем по пути внутреннего сопротивления, по пути уничтожения себя как личности и всех остальных людей, которые вокруг нас, то результат бывает плачевный. Это не говорит, что Бог в этот момент отворачивается от своего непослушного ребенка. Он будет любить свое чадо до конца дней его. Но выбор, как строить с Ним отношения, всегда за человеком. Каждый день, каждый час, каждое мгновение происходит этот удивительный процесс.
К каждому человеку пришел день рождения. Так придет и день смерти, и придется предстать перед Господом и отвечать за свою любовь или нелюбовь к Богу. И там уже будет неважно, верил ты или не верил, хотел ты или не хотел. Об этом мы уже говорили в моих главах предыдущих. Любить Бога – это отдавать себя. Жертвовать собой. Так же любить ближнего: жертвенно и все прощая. Я понимаю, что это сложно, тяжело, трудно, но в каждом из нас это свойство изначально заложено. Значит, только его надо питать и растить.
Упал на улице человек, стало ему плохо, а Вы к нему подойти не можете, спешите по делам. Но, несмотря на то, что Вы даже не остановились, сердце Ваше екнет:
 – Надо бы помочь. Надо помочь. Опаздываю, бегу. Ладно, другие помогут.
И побежал. Но сердце-то екнуло. И здесь можно сказать, не сомневаясь, что это была Любовь.

           Отдельно я хочу поговорить о любви в семье, о любви к детям, о любви мужа к жене и жены к мужу. Эта любовь отличается от Любви к Богу, потому что стоит, по моему мнению, на ступень ниже. Я бы сказал, что намного ниже. Потому что любовь Божья совершенна,  а наша человеческая несовершенна. И я так понимаю, что многие люди от этого страдают и не находят в своих отношениях ни покоя, ни полной радости, ни удовлетворения.  Хотя каждый надеется на - вау! Что-то невероятное! Какие-то умопомрачительные взлеты. Никто не думает о падениях, о переменчивости характеров, о развращенности сердец и то, что могут возникать трудности и мелочь может привести к краху отношений. Я говорю не только за мирские семьи и за союзы, живущие в гражданском браке, в которых без проблем немыслимо существование. Не только о тех, кто живет по понятиям «свободной» любви, позволяя себе свободные отношения и интрижки на стороне. Я говорю и о христианских семьях. Бог есть Любовь, а Любовь  чиста, прозрачна и свята и освящена самим Богом. Если кто-то говорит, что он любит, что он способен на очень серьезные подвиги ради любви, я скажу, что не надо думать о себе  более, чем Вы есть на самом деле. По сути своей никто из нас любить истинно не может и не умеет любить так, как любит Бог. Происходит это потому, что наша природа изначально развращена и извращена. Говорить можно все, что угодно, но в реальности люди без Бога на это высокое чувство не способны. Земная любовь не совершенна. Как можно назвать Любовью любовь к людям из-за корысти (пусть даже не материальной), любовь к деньгам, вещам, работе, отношениям на одну ночь, которые на утро заканчиваются. Конечно, кто-то со мной захочет поспорить, но дело не в том, что Вы чувствуете или чувствовали те несколько часов, когда ублажали свою плоть и гордыню. Любовь Божья никогда так не поступает. Как же я ошибался, когда думал, что гонюсь за мечтой, пользуясь разовыми удовольствиями. Ведь каждое утро, просыпаясь в постели с чужой женщиной после одноразовой встречи,  я ненавидел и себя, и ее.
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, (Коринфянам 13 глава 4-8)
Порой, увидев объявления «Любовь на час», я думаю о бессмысленности этого словосочетания. Бог, делясь с человечеством истинной Любовью, никогда не подразумевал ничего подобного. До какой степени извратилось сознание людей в мире, где царствует князь тьмы. Идя на поводу ложных чувств и выдавая плотские утехи за непостижимые чувства, они сами подводят себя к пропасти, в которой только мучения и бесконечная смерть. Я хочу остеречь тех, кто стоит  на краю, у черты непонимания от неотвратимой беды, от катастрофы. Хочу благословить всех, чтобы Господь дал разум и осветил человеку путь верный и путь правды. Бог сказал: (Мтф 19 5-6) «… и будут два одной плотью» Он имел в виду, что мужчина и женщина будут одним целым в семье, и Он даст им Любовь. Но Он не даст им ее, если они будут соединяться с многими плотями и будут делать, что им в голову придет. Любой человек, думающий так, находится в заблуждении. Вы можете это оспорить и со мной не согласиться, мне это неважно. Ведь об Истинной Любви на страницах Священного Писания нам сказал сам Господь, и это не мои слова. Все написано в Библии. Какими должны быть отношения мужчины и женщины, что должно быть и чего не может быть ни в коем случае. Что и что нанесет погибельный вред, а что принесет процветание.

3 глава. О мужчинах и женщинах.
Здесь можно говорить много и долго, углубляясь в различные подпункты данной темы или поверхностно перепрыгивая с одного вопроса на другой, но я сфокусирую внимание только на моем личном представлении о роли тех и других в нашей жизни. И это будет иметь непосредственное отношение к теме «Любовь».
Мужчина. Изначально Бог создал его для Своей славы, по образу и подобию Своему. Роль ему во всех сферах жизни  на земле отводилась главенствующая, и он считался венцом творения, но должен был всегда слушать Бога, подчиняться Закону и советоваться с Небесным Отцом по любым вопросам. В этом случае Господь предоставлял  ему возможность постоянного роста из силы в силу, из славы в славу, приобретая ум Христов от Духа Святого.
Женщина. Создана Богом, чтобы быть помощницей мужу. И согласно порядку, утвержденному Господом: Христу глава Бог, мужчине глава Христос, женщине глава муж. Жена не властна над своим мужем, но муж над женою, так же, как и муж не властен себе, но   подвластен Христу. И послушание со стороны женщины должно быть полное, то есть стопроцентное. И мужчина, и женщина должны жить согласно воле Божией, согласно Писанию.
         Но, как подсказывает опыт, не все так гладко в нашей жизни и тем более в семейной жизни. Современные женщины (я говорю о женщинах, живущих в России), в большинстве своем, рьяно отстаивая собственную точку зрения, стараются в жизни добиваться выгодных позиций всеми правдами и неправдами. Будучи более активными, чем мужчины, женщины рвутся к власти, к руководству, к самостоятельному принятию жизненно важных решений. Нередко в этой борьбе за первенство женщины намеренно или неосознанно уподобляют себя мужчинам. Слышал такую реплику: «Мужчины! Ваши времена закончились, пришли времена лидерства женщин! И Вы с этим не поспорите. Посмотрите на себя. На что Вы способны?» Увы, дорогие женщины! Вы и правы, и заблуждаетесь одновременно. Опираясь на непоколебимое Слово, хочу Вас разочаровать, переубедить и ободрить. Не Вами были придуманы, поставлены и утверждены законы жизни на земле. Изначально Богом установленный порядок не меняется со временем, не выходит из моды и не теряет свою актуальность. Поправки не выходили, и амнистия не объявлялась. Жить, как хочется, и получится, не получится. Такого нет, такого не было и такого не будет. Это противоречит Постановлению Божиему.
         Я категоричен, но я прав. Женщина никогда не будет на лидирующей позиции, как бы она этого ни жаждала и к этому ни стремилась. Она всегда будет  ЗА МУЖЕМ. Иное положение вещей приводит к тому, что Бог за нарушение этого порядка очень строго взыскивает  не только с женщины, но и, в первую очередь,  с мужчины. Наблюдая за многими представителями «сильного» пола, я вижу, что потомки Адама без борьбы сдают свои лидерские позиции. Очень жаль, но, к сожалению, пассивные действия могут привести к тяжелым последствиям не только каждой жизни в отдельности. Алкоголь, наркотики, обжорство, уход в виртуальную реальность разрушают общество. Этого и добивается князь мира сего. Он бьет по мужчинам, чтобы разрушить ЗАМЫСЕЛ нашего ГОСПОДА. Наркомания, алкоголизм, венерические заболевания уничтожают личность мужчины. Не секрет, что на Земле женщин всегда было больше, чем мужчин. Так утверждают научные исследования ученых из Института эволюционной антропологии имени Макса Планка. Не знаю, понимают ли это мужчины,  но такова ситуация. Может быть, поэтому женщины в борьбе за существование предпринимают всевозможные «оригинальные» способы выживания. И нередко выступают в роли «соблазнительниц», подталкивая мужчин к искушениям. Мы видим это на страницах Библии, которая много раз предупреждает человечество об опасности быть соблазненным женщиной. Есть утверждение, что все беды от женщин. В большинстве случаев это соответствует истине. Доказательством тому служит неумолимая статистика. В местах лишения свободы мужчин находится в десятки раз больше. Неправильное поведение и позиция женщин приводит к разрушению порядка. Судить об этом я могу только в рамках своих наблюдений и жизненного опыта. Я слишком много времени провел в обществе мужчин, оказавшихся в тюрьме. Впрочем, и на свободе пришлось многое повидать и услышать. Многолетнее общение с братьями по разуму  и привело меня к соответствующим выводам. «Картина маслом». Женщина, созданная Богом как помощница мужчине, первая соблазнила мужчину и привела его в ад. Что изменилось в наше время. Практически ничего. Женщины продолжают искушать, соблазнять и подталкивать к нарушению Божьих и человеческих законов того, кто изначально является их господином. Развратный внешний вид, вульгарное поведение, агрессивность, пренебрежение мужчиной, манипуляции, неправильные жизненные позиции – все эти ловушки, успешно расставленные ……. через женщину, приводят к падению очень многих. Врываясь, как хищницы в чужие дома, они разрушают их. Ненасытно подминая одну жертву, они не находят удовлетворения и начинают охотиться за другой. За многими из них остаются руины уничтоженных семей и разбитых сердец. Я видел собственными глазами, как разваливались многолетние браки, и жены не могли остановить своих мужей, а те, как ослепленные, шли на заклание и оставались в итоге ни с чем. Глупости, которые произносят мужчины в этом случае: «Не сошлись характерами» это после 20, 30 лет совместной жизни, являются лишь подтверждением, что люди поражены душевной болезнью и слепотой ко всему происходящему. Упустив из сердца и руки духовный компас, данный нам Иисусом Христом  к НОРМАльной жизни, они сбиваются с дороги и теряются в непролазном лесу несчастий, проблем и болезней. Только соответственно Его Воле необходимо жить и исправлять все кривизны, а Воля Его такова:  «Не положу пред очами моими вещи непотребной; дело преступное я ненавижу; не прилепится оно ко мне» (Пс. 100:3).  И сказал: «Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть». Ев от Мтф 19 : 5-6.
Все наши компасы, духовные, умственные и сердечные, должны быть направлены для исполнения данной Божией Воли, и тогда будет полный порядок! Не рассматривается в отдельности единица женщины и единица мужчины, которые могут жить каждый  по своему усмотрению. Мы половинки, и должны соединяться не на время, а навсегда, если есть на то Божия Воля. Проходить поприще семейной жизни надо стойко и ни в коем случае не разводиться по каким-либо причинам. Единственная причина, которая может предоставить человеку возможность развода – это допустимость блуда одного из партнеров. Но и в этом случае Бог призывает прощать даже очень сильную боль предательства. Но здесь уже на усмотрение сердца человеческого. Готово  ли оно пройти испытания изменой. Хотя невозможное человеку возможно Богу. И эти раны Он может залечить.           Предательство, оно и есть предательство. В мире считается, что предавший однажды, будет предавать постоянно. Но верующие люди знают, что это не факт. Каждый отдельный случай индивидуален. Если произошла измена одной из сторон, ни в коем случае не надо доставать меч и рубить все на корню, а в последующем получать должное возмездие. Каждая семья должна разобраться в том, что послужило поводом и служит поводом происходящему и почему так произошло. Нельзя забывать о том, что каждый человек грешен и изначально лишен Славы Божией. Это не значит, что нужно заниматься попустительством самому себе: «Раз я грешен, значит, пошел дальше блудить», «Раз я грешница, значит, пойду и изменю ему», «Раз мы по природе все такие, так пропади все пропадом», «Все пропало шеф! ЖКХ – живи, как хочешь». Я думаю, что такого не должно быть. Я вновь буду категоричен (таков я) и скажу твердо. Такого точно не должно быть. Мы должны быть на страже днем и ночью. А должно быть ТАК. Если человек будет любить Бога всем сердцем, всей душою, всей крепостью своей, всем разумением своим, то, естественно, он будет любить и человека, который находится рядом с ним, которого Бог доверил Ему. Он не будет обижать свою половинку, будет всячески ей помогать, не упрекая и не раздражая. И только нитка, скрученная втрое (он, она и Бог), выдержит все испытания, и Господь даст такой семье мир и покой. Повторюсь, это возможно, если у обоих членов семьи на первом месте будет стоять Господь. Если этого не будет, хотите – верьте, хотите – нет, все развалится. Нет Бога на первом месте, нет ничего. Это проверено мною  на личной практике. В ином случае, как бы Вы ни пытались самостоятельно скорректировать или настроить свою жизнь, полагаясь на свои знания и опыт, ничего хорошего из этого не выйдет. Бог ревнив! Это безусловно! Он сказал: «Я Господь, это Мое имя, и не дам славы Моей иному и хвалы моей истуканам». (Исаия 42:8). Здесь говорится о том, что если ты не будешь с Ним общаться, Его прославлять, Его любить, то все остальное, что ты любишь и кого ты любишь, Он может   забрать. Неважно:  мама, папа, женщина, ребенок, машина, дом, не имеет значения. Жестоко, скажете Вы. Нет. Это единственно правильно, потому что только Бог может забрать у нас все и восстановить все необходимое. Забирая, Он дает в тысячи раз больше. И это необходимо понять. Мы  без Него ничто. Поэтому надо любить Бога, молиться, читать Слово. Надо жить постоянно в этом благоговейном страхе отношения к Богу, боясь ранить друг друга словом, или делом, или помышлением. Это сложная работа. Семья – это непросто. Это не так, как в представлении молодых людей: она красива, он красив, сейчас поженимся и дочку Васей назовем, и все поедет и помчится, как на американских горках: «Чем дальше, тем больше дух захватывает»! Но получается как в сказке: «Чем дальше, тем страшнее». Вот они влюбились друг в друга на одно мгновение, час, день полгода, год, и потом этот брак, увы, сам себя подводит к той точке, что красота суетна, не так сидишь, не так лежишь, не так ходишь, не то варишь, не то говоришь и все остальное. И в результате, куда делась красота. Он на нее смотрит, как на змею подколодную. Она на него, как на черта, простите за выражение. И в результате никто уже не помнит ни красоты своего партнера, ни нежности, ни влечения. Они видят  друг в друге только то, что подлежит осуждению. Он обнаружил в ней кучу недостатков. Она нашла в нем кучу недостатков. Брак обречен на провал. И я опять за свое. Чтобы этого не происходило, надо понимать Волю Божью, молиться и ждать ответа на вопрос: моя ли это половинка?
          В свое время, много лет назад, я сделал неправильный выбор своей будущей супруги. В том числе и по этой причине я отошел от Бога. Произошла духовная катастрофа. Что бы я ни делал в дальнейшем, все было обречено на провал. Мой выбор не был согласован с Богом, и, как результат, необратимые последствия: потерянные годы жизни, тюрьма, утраченное здоровье и вера в людей. Для каждого из нас есть Божий план, и только он должен состояться в нашей жизни при условии, если мы будем внимательны ко всему, что нам говорит Всевышний Отец, и подчиняться Ему. Хочешь ты этого или не хочешь, веришь или не веришь,  это не имеет никакого значения. Будет так, как хочет Бог. Потому что много замыслов на сердце человека, но состоится только определенное Господом.

Мир погряз в извращении и разврате. Каждый день мы слышим новости из-за границы о разнополых браках. Мужчины выходят замуж за  мужчин. Женщины женятся на женщинах. Для меня это вообще непонятно. Как можно было в современном обществе допустить такой срам, как Содом с Гоморру, зная об их страшном конце. Я пробыл в местах лишения свободы много лет, видя, как там относятся к таким невозможным вещам, и знаю, что для настоящей истинной природы человека это неестественно. Я слышу, как Господь нам говорит: «Вы что, ребята, делаете! Перепутали все на свете! Остановитесь немедленно!» А люди не хотят ничего слышать. Я не верю, что они не понимают, что делают и чем все это может закончиться. Как можно назвать однополую семью браком. Этому союзу есть только одно название БРАК. Как есть заводской брак, так и здесь – природный брак. Просто природное извращение и БРАК. У меня больше нет никаких слов, чтобы это как-то характеризовать.
Люди извращают Бога в своих сердцах и смеют выдавать свои развратные мысли за  Его. Если мы такие – говорят они – значит, так надо. Но не для противоестественного употребления была сотворена женщина, и был сотворен мужчина. А для естественного, которое заповедал Бог. Но люди пустились во все тяжкие и оправдывают себя тем, что они еще живы. Их не поразил гром небесный, значит, ничего плохого они не делают. Бог долготерпелив. Он ждет покаяния и возвращения блудных детей. Он хочет изменить их жизни, привести все в порядок. В ином случае – это просто провал.  Кто-нибудь меня сейчас понимает? Слава Богу! Те, кто не понимает, дай Бог Вам понимания. Но вопрос очень серьезный, глобальный, потому что эти извращенные браки уже венчают в церквях и рассказывают об этом в восторге и в интернете, и в средствах массовой информации. Что за церкви и священники, которые допускают это? В прямом смысле – это церкви не Божьи, а врага Бога. Говорить об этом я не боюсь, потому, что это идет вразрез со Священным Писанием. Не знаю, допускается ли это в России, но очень бы не хотелось, чтобы, идя на поводу европейских стандартов, на нашей земле свершилось это. По крайней мере, ободряющей была новость для меня, что известные в  стране женщины- актрисы уехали заключать свой брак в Европу. Здесь они этого сделать не смогли, и Слава Богу.
Те же горе-священники, которые совершают подобные акты, мало того, что понимают, что так делать нельзя, но они же этому и способствуют. Вывод напрашивается сам собой: поддерживая мерзость в людях, «священники» служат не Богу! А кому? Догадайтесь сами. Вы можете меня убеждать, что все дело в жадности. Им предложили большие деньги, и алчность мамоны возобладала. Но, по-моему, по- простому говоря, хрен редьки не слаще. Если деньги и богатство этого мира  дороже священнику, чем заповеди Божии, то о чем тогда говорить. Кто становится другом миру, тот становится врагом Богу. Понятно, как смотрят люди на эти вопросы, но Бог смотрит иначе. И я на Его стороне. Моя точка зрения непреклонная. Создание однополых браков, их венчание за деньги или чисто из сочувствия, коррупция в церквях равнозначны тому, что убийца пришел за благословением  на грабеж и убийство целой семьи и получил его. А чем отличается то, что происходит в том и ином случае? Отступление от духовных законов без стыда и совести.


Глава 4 «Но любовь из них больше»
1 ПОСЛАНИЕ КОРИНФЯНАМ ГЛАВА 13.
                1Если я говорю языками человеческими и ангельскими,
а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий.
                2Если имею дар пророчества, и знаю все тайны,
                и имею всякое познание и всю веру,                так что могу и горы переставлять,
а не имею любви,- то я ничто.
3И если я раздам все имение мое
и отдам тело мое на сожжение,
а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
4Любовь долготерпит, милосердствует,
любовь не завидует, любовь не превозносится,
не гордится, 5не бесчинствует, не ищет своего,
 не раздражается, не мыслит зла,6
не радуется неправде, а сорадуется истине;
7все покрывает, всему верит,
всего надеется, все переносит.
8Любовь никогда не перестает,
хотя и пророчества прекратятся,
и языки умолкнут, и знание упразднится.
9Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; 10
когда же настанет совершенное,
тогда то, что отчасти, прекратится.
11Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил,
по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал;
а как стал мужем, то оставил младенческое.
12Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло,
гадательно, тогда же лицем к лицу;
теперь знаю я отчасти,
а тогда познаю, подобно как я познан.
13А теперь пребывают сии три:
вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

К этой главе я шел через всю эту книгу.
Отбывая в 2009 году наказание в исправительной колонии строгого режима  №8  города Лабытнанги  ЯНАО, я познакомился с осужденным Романом Ефремовым. Заметив мои творческие способности, администрация назначила меня руководителем группы «С8», впоследствии переименованная в ВИА «Мифы». Часто бывая в колонийском клубе на репетициях, я наблюдал за тем, как Роман готовится к всероссийскому конкурсу песни среди осужденных «Калина красная». Став победителем, он готовился к отъезду на Гала-концерт, который должен был состояться в городе Красноярск.  Мы его проводили, он выступил в финале и вернулся, полный впечатлений. Как-то вечером мы просматривали с ним фото и видеоматериалы, которые он привез с Красноярска,  и я впервые увидел режиссера конкурса – Наталию Абашкину. Роман много о ней рассказывал, о ее качествах и характере, и тогда я  почувствовал, что  как человек и женщина она мне начинает нравиться. Конечно, я не мог предположить, держа в руках ее фотографию, что наши пути однажды пересекутся, и в тот момент  невозможно было представить, как будут разворачиваться события. В то время с местными музыкантами, такими же, как и я, зэка, я продолжал запись своего альбома «Мир без лица». В него вошло шестнадцать моих новых песен, и я чувствовал творческий подъем. Настроение было отличное, и все шло к освобождению. В  2010 году я вышел на свободу.  Вернувшись в ПГТ Уренгой, я оказался в прежней среде. Меня окружали те же стены, те же люди, я не поменял свой образ жизни и подсознательно тогда уже чувствовал, что опять сяду. За что, почему и что произойдет  – не знал, но так и случилось. Через полгода я вновь совершил преступление,  и меня посадили. Только в этот раз я был направлен отбывать наказание в республику Башкортостан, что и изменило всю мою дальнейшую жизнь. Это была исправительная колония №10. Затем ее расформировали, и я был распределен в колонию строгого режима  для рецидивистов №9. Последний срок в общей сложности реально у меня получился пять лет и девять месяцев, хотя по приговору суда я должен был сидеть семь с половиной лет. В колонии я так же занимался музыкой в клубе, и тогда уже стали приходить мысли о том, как бы попасть на «Калину красную». Мы стали готовить материалы на конкурс, и дважды они не прошли в финал. Наступил 2015 год март месяц. Настроение было не очень. Апатия и безразличие навалились. Так это обычно бывает весной. Над зонами зависает тоска и ощущение безнадежности. Свежий воздух и новые запахи цветущих деревьев с воли будоражат кровь и мысли. В те дни по колонии поползли слухи о том, что к нам едет режиссер Наталия Абашкина.  Эту новость мне донесли из клуба. В то время я работал на промке и с замполитом был  в «контрах».
Меня вызвали с промзоны, я пришел, сел на заднем ряду тихо, скромно и незаметно. Ребята отработали весь материал на сцене, наступила пауза, и тогда я услышал голос Наталии: «А есть еще что-нибудь?» У меня кровь заледенела, пульс беспорядочно забился. Замполит  Руслан Рафкатович посмотрел в мою сторону и сказал: «Виталий, пройдите на сцену». Я встал, про себя помолился и пошел. Внутри все прыгало и скакало  от радости и от необъяснимого чувства. Я поднялся на сцену, взял гитару и и запел «Твоя любовь». Исполняя песню, я украдкой поглядывал на Наталию и ее реакцию. До сей поры мне неизвестно, ибо тайна сия велика,  что происходило в ее душе. Сначала она сидела, потом встала со стула, начала ходить по залу, поправляя очки и прищуриваясь. Я закончил петь. Она поднялась на сцену, поблагодарила нас за показанный материал, попросила сделать общее фото, я стоял рядом с Наталией Генриховной. Перед тем как нас всех запечатлеть на фото, она повернулась ко мне, и я увидел ее неотразимую улыбку. Она произнесла: «Что же Виталий, будем делать из Вас молодого человека». Тогда встретились наши глаза, и я думаю, что каждый из нас увидел ту незримую боль, которая в каждом из нас жила отдельно, но так ощутимо являлась в наших глазах, почувствовал то же самое одиночество, ту самую грусть сердца, которую только можно ощутить от прикосновения таких разных, таких безнадежно потерянных, таких несчастных, но таких до глубины родных сердец и близких душ. Нас сфотографировал сотрудник Управления, и невероятное мгновение закончилось, к моему большому сожалению. Это была наша первая встреча. После отъезда Наталии замполит дал распоряжение готовить материал на Всероссийский конкурс песни среди осужденных «Калина красная». Вызвав к себе в кабинет, он сказал, чтобы я готовился.  Я стал выполнять поставленную передо мной задачу, но даже не ожидал, что одна из моих песен станет победительницей и выйдет в финал. А далее все пошло своим чередом. Я ждал ответа из Москвы. На художественный совет были направлены три мои песни. Выбор комиссии пал на песню «Русь моя». Дни тянулись, как резиновые. Я работал на промке,  принося пользу государству.
И, наконец,  настал день, когда меня пригласили  к телефону, и я услышал то, о чем думал больше года. Я не могу сейчас передать своих чувств, которые я испытал. Восторг, радость, счастье, триумф и что там еще может быть. Меня поздравляли,  но, конечно, были и ревности со стороны осужденных. Куда от этого денешься.  Я не чувствовал превосходства перед коллегами по сцене, но того благословения, которое я получил от Господа, мне не забыть никогда. Честно говоря, я настолько был подавлен всем тем, что происходило со мной, что до последнего не верил, что у меня что-то получится. Часто в моей голове, как назойливые мухи, жужжали вопросы:
–  Кто я такой? Да я по жизни неудачник. Я так много плохого людям сделал, столько горя принес людям, что у меня по определению не может быть ничего хорошего в жизни.
 В принципе я до сих пор склоняюсь к такому мнению о себе. И знаю,  что все, что у меня есть – это не мои заслуги. Это не заслуженная мною Божия любовь и Его милость.
Возвращаясь в те дни 2016 года, я хочу сказать, что я переживал очень плохой период. Как раз накануне этого чудесного события мое положение в колонии было чрезвычайно печально. Я поймал с ровного места пару взысканий. На работе у меня складывалось все сумрачно. В отряде у меня не было  друзей-товарищей, я чувствовал  отвержение от людей, самого себя и от Бога. Ничего не хотелось, кроме как умереть. Я практически  уже не жил. Но как говорится, что самое темное время суток наступает перед рассветом, так оно и получилось. Воистину, Господь никогда не торопится и никогда не опаздывает. Он всегда приходит вовремя, и с этим не поспоришь. Конечно, и администрация учреждения была в радости. Первый раз за всю историю исправительной колонии номер девять осужденный смог пройти на тюремное «Евровидение», так называют этот престижный конкурс тюремного творчества и авторской песни.  Для колонии престижно, а для меня просто Божия благодать. А то я уже совсем отчаялся, честное слово. Думал, как по условно досрочному пройти. Все уже достало. Но тут Господь усмотрел так, что я смогу сразу не двух зайцев, а всех изловить. Вот воистину Божий промысел! И пути Господни неисповедимы! Аминь!
В зоне началась суета по сбору меня на конкурс. Упаковали меня по полной программе, и Слава Богу за людей, которые мне в этом помогли. Артур Нугуманов, Руслан Рафкатович Музипов и начальник колонии Махсудов Рамиль Августинович.  В конце августа я выдвинулся на этап в славный город Екатеринбург, где должен был состояться финальный гала-концерт. Почему пишу – славный город? А Вы вспомните, с чего у меня все начиналось. Во-первых, я там служил и именно там меня  закрыли в первый раз. Впоследствии я часто следовал транзитами через Свердловский централ, один из самых беспредельных по тем временам, в начале 90 - х годов. Но это дело прошлое. Когда я туда ехал, у меня были две цели: получить поощрение, пораньше освободиться и увидеть Наталию Генриховну Абашкину, моего любимого режиссера. Сами понимаете, какое у меня было настроение, когда вокруг непросветная тьма, а тут появился лучик света, который меня радовал, грел и освещал дальнейший мой путь.
       Скажу так. Раньше у меня были большие перспективы на будущее. Меня много куда приглашали петь, выступать и учиться. Учась в музыкальной школе, я записал свой первый альбом и ради прикола отправил его в Москву. Мне тогда пришел вызов на прослушивание в Москву, затем в Тольятти. И что вы думаете? Правильно думаете, я никуда не поехал, как меня мама ни уговаривала. Хотя, признаюсь честно, в глубине души мне это понравилось, и вроде поначалу  была такая мысль поехать, но… как всегда. Хорошо помню то время, когда в армии после нашей победы на конкурсе патриотической песни меня позвала продюсер многих на то время рок и поп-групп сотрудничать и выступать на большой сцене. Она была действительно «всемогущая» в мире российского шоу-бизнеса, но и только. Я же, весь запоняченный, гордо проигнорировал предоставленную возможность. Мне было приятно, что меня заметили и так высоко отметили, но в силу своей молодости и испорченных своих  взглядов на жизнь – это было можно, но не нужно, и я, как и всегда, пошел своим путем. Можно сказать так, мимо меня проскакал табун белых лошадей в свое время, и я ни на одну из них не запрыгнул.
Зато с тюрьмой мне «повезло» куда больше. Кто к чему стремится, тот то и получает. И это справедливо! Все заслуженно и все законно. Но очень больно, что не только себе сделал худо, но и большому количеству людей. Особенно своей маме. Светлая память ей, доброму и хорошему моему человеку.
По прибытии к месту назначения меня привезли в карантин исправительной колонии номер десять. Я разместился в отряде и стал ждать. На следующий день она пришла. Первым делом, войдя в наше помещение, где находилось несколько человек, в сопровождении сотрудников управления Наталия почему-то с порога бросила взгляд на меня и сразу с порога спокойно сказала: «Пронин, зайдите ко мне в кабинет». Я так счастлив был увидеть ее так близко и совсем в другой атмосфере творчества, что улыбался всю дорогу, встречаясь с ней. Мы общались в присутствии сотрудников, которые ее сопровождали постоянно, и мне даже уходить не хотелось. Не хотелось и все тут! «Вот такая она есть женщина, Наталия Генриховна Абашкина. Истинно красивый и просто замечательный человек», – думал я.  Потом началась подготовка к гала-концерту с репетициями, мастер-классами и всевозможными выступлениями в различных колониях Свердловской области. Ох, уж мне эти поездки. Я их очень тяжело переносил. Меня укачивало и тошнило. Видимо, сказывались травмы и приобретенные за долгие годы болезни.  Ну и, конечно, Пронин есть Пронин. Без приключений как без пряников. Были ситуации, где я показывал свой характер  и даже чуть не получил взыскание, но слава Богу, все обошлось. А однажды поставил технично на место сотрудника управления из офицерского состава, и… опять пронесло. Я бы не стал ничего подобного учинять, но он меня сам спровоцировал. Ладно, Бог с ним. Я был такой счастливый рядом с Наташей, что мне все эти мелочи были по барабану. За несколько дней до гала- концерта в Екатеринбург  приехали двое сотрудников башкирского управления. Подошли ко мне, начали со мной разговаривать, и тут подошла Она. Она хвалила меня и говорила, что я просто «красавчик». По ее мнению складывалось так, что  если бы больше таких людей было на земле, как я,  катаклизмы бы закончились во всей вселенной.  Еще много чего  она им сказала, и те, в свою очередь, счастливые и безмятежные, удалились восвояси. Ну а я, оторвавшись практически от земли, на крыльях полетел мерить концертные костюмы.  И мне было все равно, какой из них мне подойдет.
Настал день гала-концерта. Всем понравилось мое выступление, и даже сотрудники безопасности после того, как я выступил и пришел за кулисы, неожиданно для меня признались, что это была самая классная песня в концерте. Я не придумываю. Честно, так и было. Что мне врать или преувеличивать? Для меня это был добрый знак того, что все прошло достойно, и я могу спокойно ехать в колонию освобождаться.
Когда я сел в автозак, конвоир мне продемонстрировал видеозапись моего выступления  на  телефоне  и добавил, что это было круто. Я его, в свою очередь, поблагодарил, но мне было очень грустно. Наташа не пришла попрощаться к нам в гримерку. Но  Господь меня хотел ободрить и через людские похвалы показал Свою Славу для меня, скудоумного. Я поблагодарил и сейчас благодарю Господа моего и Спасителя Иисуса Христа за Его любовь и милость ко мне.
Она не пришла попрощаться и в отряд. Тогда я решил написать ей письмо. Я и раньше это делал, но напоследок решил рискнуть и откровенно ей признаться в своих чувствах, хотя мне это грозило непредсказуемыми последствиями. Передать последнее письмо я смог только через сотрудника.
        В процессе нашего общения я узнал, что Наташа – христианка,  и помню, как в один из дней еще в отряде  я набрался мужества и  зашел в ее кабинет. Она удивленно и вопросительно смотрела на меня своими карими глазами, и я с замиранием сердца произнес:
 – Наталия Генриховна, как можно с Вами встретиться на свободе?
На что она мне, не задумываясь и с горечью в голосе, ответила так:
– Пронин! Не надо нам с тобой встречаться. У меня ничего нет, что я бы могла тебе дать.
Я пробормотал: «У меня тоже ничего нет», – и вышел из кабинета. На этой оптимистической ноте мы тогда и разошлись, каждый в свое размышление. Как оказалось, до лучших времен.
        После прибытия моего обратно в колонию встал вопрос о моем освобождении, и все пошло не так, как я думал. Меня представили на административную комиссию, задавали множество вопросов, и одним из вопросов был следующий и последний: «Чем Вы, Виталий Александрович, собираетесь заняться после освобождения?» Я ответил, что буду служить Богу! Больше вопросов не последовало. Посмотрели на меня с большим удивлением, но мне было все равно, так как  решение было давно принято. Я прошел комиссию, но точно знал, Кто за всем этим стоит, поэтому был спокоен и благодарил Бога моего за милость. Через три недели должен был состояться суд, и мне его отложили на две недели. Сослались, что из-за справки, что не уведомили сторону потерпевших. На этом все не закончилось, и суд отложили второй раз. Я начал волноваться. Я считал, что вправе воспользоваться такой возможностью, хотя УДО – это не «по понятиям» зоны. Ведь даже в Библии написано, что если можете сделаться свободными, то лучшим воспользуйтесь. Не поймите меня превратно, братья осужденные! Это не значит, что если у вас появился шанс бежать из мест заключения, то нужно бежать. Нет! Мы несем наказание за какое-то преступление и должны его нести достойно. Даже если кто-то из Вас скажет, что я сижу ни за что. Поверьте! Если мы находимся там, значит, есть за что. И Бог знает, за что и для чего. Осталось спросить у Него и узнать ответ. Я говорю сейчас об том потому, что если мне представилась возможность освободиться пораньше, то я буду пользоваться ею  и не собираюсь ничего стыдиться.  И никому не советую. Если Господь предлагает выйти оттуда пораньше, то надо идти. У Него много путей. Поэтому не нужно опускать руки и впадать в отчаяние. Все будет хорошо. Так успокаивал я себя. Я знал, что все мои переживания были у Бога под контролем, а мой мандраж – это всего лишь человеческий фактор. И когда я пошел в третий раз на суд, я был спокоен и прошел без каких бы то ни было осложнений. Оставалось только дождаться десять положенных дней, чтобы решение суда вступило в законную силу. Я был внутренне спокоен и счастлив, думал, куда мне ехать по освобождении. И мысль была такая, что я талантливый человек и, значит, нужно искать соответствующее реализации моего творчества. Как-то в своей прошлой тюремной жизни я встретился с человеком, который мне рассказал, что есть очень хороший центр реабилитации для таких, как я, в г. Тольятти. Руководителем центра является «бывший» осужденный Анатолий Гильманов. У меня был адрес центра, но меня там никто не ждал, и все-таки я решил рискнуть. Но у Господа на меня были совершенно другие планы, и я тогда об этом не знал. «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом». Библия, книга притч; 19:21.  Ничего не бывает случайно. И даже суд мой откладывался, как оказалось, неспроста. За три дня до освобождения меня вызывает замполит и говорит:
– Виталий, Абашкина приезжает. Хочет с тобой встретиться. Что мне ей передать? Ты встретишься с ней или нет?
У меня коленки затряслись, голос задрожал, амортизаторы просели, голова перестала соображать, и затуманился разум. Я ответил: «Да!» – и вышел из кабинета.  Я освобождался тринадцатого  декабря, а встреча должна была состояться четырнадцатого.  Происходящее мне казалось сказкой, вымыслом, нереальностью.
 У меня от возбуждения тряслись ноги, руки, голова. Я не понимал, в какие это поставить рамки, с чем это связать и как объяснить. Сердце мое грохотало, глаза сияли, и я это ощущал физически. Одним словом,  поймал благодать с открытого надо мной неба. Я спустился с запасного выхода в подвал, встал на колени и начал молиться Господу. Я говорил и задавал вопросы:
– Что это? Для чего это? Зачем? Почему? И если это все от Тебя, да свершится воля Твоя! И если она от Тебя, то дай мне ее, а если нет, то отведи ее от меня.
 Самое важное для меня в той ситуации было то, что я не полагался на свою волю. Я боялся ошибиться, но в глубине сердца я так надеялся на то, что она моя будущая, вторая, долгожданная моя половинка. Господь прекрасно знал, что будет дальше, но я-то не знал, но очень хотел понять, как можно скорее. А Господь меня учил ждать. Мысли переполняли мою голову и носились по ней как оголтелые:
– Настанет время, когда все тайное станет явью.
– Торопить события тоже нельзя. Можно промахнуться и свою волю принять за Его.
– Не спеши, а не то наломаешь дров.
Не помню, как пролетели три дня, и настал миг освобождения, такой приятный, радостный и долгожданный. Меня встретили братья-христиане, а на следующий день я увидел  Наталию. Мы сидели в кабинете начальника учреждения, и я, наглый и осмелевший от счастья, что вижу ее, спросил: «Почему ты не пришла попрощаться?»
 Она не ожидала, конечно, такой наглости и простоты от меня и ответила, что не хотела  меня  расстраивать. Она спросила, что я буду делать дальше. Я ответил, что хочу ехать в ребцентр г. Тольятти и как-то буду начинать жизнь заново. Она предложила поехать в Питер на адаптацию. Я ответил, что надо помолиться и спросить у Бога. В общем,  поговорили и договорились созвониться вечером. Я очень ждал этого звонка. В Уренгой я ехать не хотел, потому  как это было бессмысленно, и хорошего ничего бы это мне не дало, кроме новых проблем. Я решил менять в корне свою жизнь и только с Божией помощью. Вечером Наташа позвонила, спросила у меня, что я думаю про Питер, и устроит ли меня такой вариант. Если я соглашусь, то  она договорится  с руководителями насчет места. Я знал, что она сама живет в Питере, и я согласился на ее вариант. Божий ответ не заставил меня долго ждать. Мы помолились с братьями, нашлись деньги на билет. Утром все сложилось благополучно, мы легко  взяли билет, я созвонился с Наташей и отправился в Питер, где меня по прибытии ждал пунктуальный Андрей Павленко, руководитель ребцентра, «бывший» сиделец и грешник, наркозависимый, а теперь верный слуга Бога нашего Иисуса Христа. Кстати, чуть не забыл о том, что когда я ехал в поезде, в купе с одной семейной парой (они оказались православными христианами), я рассказал им о себе, и они мне помогли и благословили тысячей рублей.  У меня в кармане лежало всего 200 рублей, и я благодарю Бога моего, что Он послал мне благословение таким удивительным образом. Слава Ему! Санкт-Петербург  встретил чудесной погодой. Было тепло, и воздух был какой-то особенный, легкий.  И это факт, что город невероятно красив, и мне он показался очень уютным и добрым. После всего того, что я видел и где жил последние годы (непрекращающийся фестиваль моих тюремных приключений и отсидок), Питер показался мне просто сказочным городом, и по праву называют его одним из самых красивых городов мира. Мне, кроме тюрьмы-то, и вспомнить было нечего, поэтому атмосфера, в которую  я попал, была просто потрясающая во всех смыслах и отношениях. Я просто ошалел и загорелся жизнью. Мне так хотелось скорее узнать, что приготовил для меня Бог в этой новой жизни с Ним, но я набрался терпенья. Жизнь в христианской общине мне, конечно, нравилась, но душа хотела чего-то другого. Я не знал, чем я буду заниматься, но то, что буду с Богом, это было безусловно. Мне всегда почему-то мало Бога, и я молился, слушал песни Прославления, посещал церковь, часто встречался с Наталией. Мы гуляли по городу, общались, и я чувствовал, что мне недостаточно только этих прогулок и разговоров.  В Новый год я сделал Наталии предложение, чтобы она выходила за меня замуж, не рассчитывая на положительный ответ. Но я должен был это сделать.  Я прекрасно понимал, кто я и кто она. Но необходима была развязка, поэтому хотелось услышать ответ, но какой он будет, я тогда не знал. Она сначала меня спросила:
– Пронин, ты в своем уме? – но по ее глазам я видел, что она все понимает и чувствует  то же, что и я.
 Я ответил, что да, понимаю, но особых иллюзий я не питаю, потому как хочу, чтобы все было по воле Божией, а не по моей воле. Поэтому любой ответ я приму спокойно  и без паники. Она замолчала на несколько дней.
И вот в один из воскресных солнечных дней раздался звонок телефона. Я ехал на служение в церковь. Звонила Наталия. Она сказала, что  согласна выйти за меня замуж, но обязательно обвенчаться. Я был в восторге, но мне все равно нужна была воля Божия и ей тоже. Мало ли что мы хотим? Есть Тот, Кто решает, чему быть и чему никогда не состояться. Мы взяли пост на неделю и стали молиться  о свершении воли Бога для нас.
В один из этих дней мне позвонила мама. Разговаривали ни о чем, и вдруг! она мне говорит: «Сынок, я Вас благословляю с Наталией! Женитесь и живите вместе». Я был чрезвычайно удивлен такому повороту событий. Дело в том, что моя мама была мудрой женщиной и всегда внимательно наблюдала за тем, с кем из женщин я общаюсь или завожу знакомства. Она сразу точно вычисляла характер и поведение моих подруг и наставляла меня, с кем мне не нужно рядом быть ни в коем случае, а с кем можно просто дружить. А тут, ни разу не видя Наталию, а лишь поговорив с ней по телефону пару раз, она говорит мне, чтобы я женился, и дает свое благословение. Это было неожиданно, но очень приятно для нас обоих.  5 апреля 2017 года, в международный день счастья, мы подали заявление в ЗАГС, и 5 июня того же года нам назначили нашу свадьбу. В назначенное время у нас состоялась церемония бракосочетания, и с этого момента мы стали мужем и женой. В тот же день нас обвенчали. Причем получилось это дважды. Один раз в церкви, второй раз дома по еврейской традиции. Разумом определить наш союз невозможно, но с духовной точки если созерцать, то все в полном порядке. У Бога свои мысли, и они не наши. Пути Господни неисповедимы, и  то, что для нас кажется порою хорошо, то для Него это плохо. А то, что для нас невероятно и непостижимо, для Него хорошо и верно. Поэтому нам ли, людям, мерить Его стандарты. Это невозможно в силу нашей ограниченности, скудоумия и беспомощности. Для Бога наш союз с Наташей – это Его союз, хотя для многих наших знакомых это было невозможно и неправильно.  Люди не способны мыслить как Бог, вот отсюда и выходят все непонимания Его разума. Люди хотят делать все по-своему, а Господь все делает, как Он хочет и видит. Поэтому люди и не хотят, чтобы Он был их Богом. Они хотят все решать сами, судить сами, разбирать сами, жить сами. В общем, «сами с усами», а потом хотят, чтобы у них все было хорошо, тихо и спокойно. Господа и Начальника отодвигают в сторону и остаются без руководителя жизни. Впадают в еще большее заблуждение и в конце концов страдают так, что остается только ложиться и помирать в слезах и стенаниях. Люди, Вы не сможете нести бремя свое без поддержки. В своей же паутине запутаетесь накрепко и без надежды на помощь погибните. Поэтому учитесь мудро читать книгу жизни и ее уроки.  Начальника же жизни поставьте во главу Вашего угла, а не мудрствования свои о судьбах человеческих, ибо они не изведаны Вами.
      Именно разбойник, висящий на кресте, первый удостоился чести войти в Царство Божие. Поэтому не нужно пересуживать то, что сделал Господь и Спаситель наш Иисус Христос. Нам все равно не понять замыслы Божии. Человек себя-то не понимает, а что там говорить о понимании Вечных замыслов Вечного Бога! Мир Божий, который превыше всякого ума, не постижим. У Него все судьбы человеческие, и всю правду о нас знает только Он – Царь царей и Господь господствующих. Ему вся Слава, Честь и Поклонение! Отцу, Сыну и Духу Святому во веки вечные, Аминь и Аминь.
         От правильности нашего выбора зависит решение. Если выберем Господа – жизнь будет похожа на цветущий сад даже в самую жестокую засуху. Если изберем  путь своеволия, погибнем. И не надо в этом случае лгать на Истину и утверждать, что Бог нас карает. Мы можем выбрать все и не получить ничего. И в этом случае потерять то, что и было. А можем ничего не выбирать и не просить, а получить все, даже о чем не думали и не помышляли. То есть, мы можем выбрать мир и потерять себя навсегда, а можем выбрать Бога и приобрести себя навеки.
Сделав эти выводы, мы с женой, несмотря на всю суровость наших предыдущих жизней и испытаний, пришли в свое время к Нему, и до сего дня Он ведет нас по пути, который нам не известен и порой не понятен. Но он известен и понятен Иисусу Христу, и наши жизни находятся в Его руках. Мы доверяем Его мудрости и Его разуму. Наша цель – всегда возрастать во Христе, и мы старательно стремимся к этой цели.
Когда мы поженились, то я стал размышлять, чем бы мне заняться, чтобы стать более эффективным в служении людям и Церкви. И вот в одно прекрасное утро я проснулся и говорю жене: «Я хочу учиться. Бог показал, где моя учеба, моя церковь, где и как нужно служить Господу». Она согласилась со мной, и с этого момента мы стали двигаться в направлении, указанном нам Богом. Я поступил в Санкт-Петербургский христианский университет на вечернее отделение «бакалавр христианского служения», и мы стали учиться вместе (жена в качестве вольнослушателя). Мы постоянно вместе, помогаем друг другу, поддерживаем и утешаем. Ведь семья – это не просто занятие сексом и рождение детей, бытовые вопросы и праздники. Прежде всего наш союз – это новый университет отношений, в котором мы учимся любить, прощать, смиряться, терпеть, быть снисходительными к проступкам друг друга. Прилагая усилия, мы остерегаемся порочности и осуждения. Ежедневно вместе читаем Слово Божие, молимся, гуляем, катаемся на велосипедах, занимаемся спортом,  вместе поем, слушаем проповеди, общаемся и размышляем. Мы духовно растем и не ищем своего, делаем одно дело под покровом Бога Живого. У нас общие интересы и даже привычки. Частенько мы читаем мысли друг друга. Жена очень помогает мне в моем становлении как личности, и это очень важная ступень отношений, чтобы каждый смотрел друг на друга, в одну сторону и на Господа. Очень плохо, если обстоят дела по-другому.
     Отношения супругов – это очень серьезный и ответственный путь. Расслабляться на этом пути не стоит, потому как дьявол знает все наши слабости, и есть вероятность того, что он будет атаковать в любое время дня и ночи. Те же, кто легкомысленно относится к супружеству, будут разрушены, что в принципе и происходит в современном мире иллюзий. Семья и брак – тяжелый труд, и, конечно, во всем должна присутствовать любовь. Меня удивляет тот факт, что люди, прожившие в супружестве по 15, 25, 30 лет, расстаются, ища оправданий в пустых словах типа: «Мы не сошлись характерами!» То есть как это понимать? Все это время жили и вдруг на 31 году совместной жизни не сошлись? Да вы врете! Кто-то из вас просто стал прелюбодеем и блудником, и не оправдывайте свой грех. Нет таких проблем, которые невозможно решить, если решать их вместе с Господом.
  Честный и преданный Господу христианин не позволит себе скверной и гнусной подлости, что позволяют себе многие неверующие люди. Распущенность и блуд поражают человечество, как страшная болезнь,  и я хочу сказать «больным»:
– Вы псы и свиньи. И неважно, обидитесь вы на меня или нет!
Я никогда не буду на стороне таких людей потому, что я чту Господа и чту Его заповеди. Эти слова касаются и тех, кто заводит себе в тюрьмах «заочниц» для своих похотей, а после обижает женщин и бросает доверчивые души, тем самым навлекая на себя еще большее проклятие. Помните, что вы не людей обижаете, а прежде всего приносите вред себе и своей жизни.
Никакого секрета в крепких семейных отношениях нет. Нужно просто быть здравомыслящим человеком, а не тупым ослом, сгорающим в своих похотях и в своем внутреннем разложении под названием «животное».
Я сам таким был и чуть не захлебнулся в своих страстях и не сгнил. Но Иисус учил меня побеждать себя, и это самое сложное – победить себя. Иисус говорил, что если мы просто смотрим на женщину с вожделением, то мы уже в сердце своем прелюбодействовали с нею. И с этим нужно бороться, как и с любым другим грехом, потому что этот грех очень серьезен и труднодоступен. Но нам нужно его побеждать, закрывая глаза, идти вперед.
  Мы с женой являемся членами церкви, которая расположена на территории университета, где мы учимся. Там же и служим, довольны жизнью в Господе, и мне трудно представить, что бы было, если бы я после освобождения начал жизнь опять в грехе и разврате.
      Господь говорит: «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет  идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его» Библия Мф, 16:24-27.
        Что значит взять крест свой? Это не значит, что нужно купить крестик и носить его, а когда потеряете говорить, что примета плохая. Смысл в том, что нужно отказаться от права распоряжаться своей жизнью и предоставить это право Тому, Кто лучше знает, что для нас хорошо и что плохо. Жаль, что не все это принимают и понимают. Скажу просто. Пятьсот человек видели, как Иисус уходил на небо и вознесся на облаках. Сорок человек разных сословий писали Священное Писание – Библию. Не было ни одной болезни, которую бы ни излечил Иисус. И все равно есть сомневающиеся. Только не я.
Иисус – мой Бог! Все, что происходило в моей жизни от  рождения на этот Божий свет и до сегодняшних дней, это все рука Всевышнего, и у меня нет ни капли сомнений в том. Я твердо знаю, что Иисус был, есть и будет! Независимо от того, верит ли человек  или нет, от этого Бог не пропадет,  рождения не остановятся, смерть не растворится.  И тот факт, что все мы умрем, остается фактом. Никто не будет спрашивать нас с вами, хотим ли мы этого или не хотим. Мы все закончим свой земной путь, предстанем пред Богом, и нам придется ответить за нашу жизнь, прожитую на планете земля. И основная задача, это сейчас, пока мы живы, остановиться на путях наших, подумать и принять решение: или мы сознательно продолжаем грешить и идем на суд и в ад, где будет плач и скрежет зубов, или же мы соглашаемся с Богом, оставляем прежнюю жизнь во грехе и приобретаем рождение Свыше и Вечную Жизнь.

Многое, что хотелось бы еще сказать Вам, дорогие друзья! Но, как говорится, что написал, то написал. Главное сказано: Бог есть Любовь! И если Он любовь, то представляете, сколько в Нем качеств тех,  о которых и которых мы не знаем. Поэтому предлагаю в поиске и познании Бога возрастать и обновляться. Как сказал один философ: «Чтобы постичь окружающий нас мир, нужно знать его во всех подробностях, а так как этих подробностей бесчисленное множество, то и знания наши всегда поверхностны и несовершенны».
          На этом я хочу закончить свою часть книги, пожелав вам всего доброго, чистого и  светлого от Отца нашего Бога, Господа нашего Иисуса Христа и содействующего во всем Духа Святого. Меняйте свой маршрут и садитесь за руль новой жизни. И я отвечаю за слова свои, что жизнь Ваша преобразится до такой степени, что Вы будете удивляться. Вы увидите и получите то, о чем вы даже не мечтали и не думали. Я знаю, что очень много искалеченных, разбитых, брошенных, позабытых, убитых этим миром судеб, и одна из этих судеб – моя. Но Бог призвал меня, изменил, излечил и продолжает менять и исцелять мою жизнь, испорченную, искаженную до неузнаваемости и погрязшую во всех каких только возможно грехах и проклятиях. И на этих только основаниях я заявляю, что Он – самый лучший врач, и только Иисус может поставить нас на ноги и исцелить нашу смертельно больную и грешную душу.
«Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, что бы дать вам будущность и надежду. И воззовете ко мне, и пойдете и помолитесь Мне, и Я услышу вас; и взыщете Меня и найдете, если    взыщете Меня всем сердцем вашим.» Библия. Иеремия, 29 гл. 11:13.                Благослови Вас Господь! Аминь!     Искренне был с Вами, Виталий Пронин.