Реквием

Моя родная мамуля! Ты любила, когда я тебя так называла. Услышав слово «мамуля», ни мама, ни мамочка, - ты улыбалась мне. Как я любила тебя! Твою улыбку, роскошные рыжие волосы, зеленые глаза, слегка вздернутый, с курносинкой нос. О твоей внешности большинство наших знакомых единодушно сходились во мнении – хороша! Настоящая красавица! Разве ты могла в свои семнадцать лет предугадать – какая тяжкая судьба тебя ожидает? Помнишь, ты рассказывала  мне о том, «чего я тебе стоила?» О твоей беременности родители узнали случайно – тебя стошнило прямо на любимый ковер бабушки. У нее все было зеленое: шторы, гардины, палас и, даже костюм «на выход». Теперь я не люблю зеленый цвет. Родная моя! Что ты должна была чувствовать, когда мать била тебя по щекам, злобно выплевывая прямо в лицо: «Проститутка! Принесла в подоле! Ославила на всю округу порядочную семью! Да еще от кого? От подонка и опорка! Такой позор!». Мой любимый дед таскал тебя по дому за длинные золотистые косы, поджав нижнюю губу и стиснув челюсти, -как он всегда делал в приступе гнева и злости. Позднее, смирившись с неизбежным, он повез тебя «выдавать замуж», - расписываться с «виновником» произошедшего позора семьи, которому в ту пору было восемнадцать, и он отслуживал свои три года. Даже красивой свадьбы, о которой мечтает каждая молодая девушка, у тебя не было. Только чувство стыда, вины и непреходящего страха, замешанные на растерянности и беспомощности перед жизнью. Подошедшие роды тоже стали словно наказанием. И – глубоким разочарованием. – Как девочка? Разве не мальчик? Я хотела сына! – с сомнением переспросила ты врача, и он показал тебе красный комок, испещренный синяками и отчаянно кричавший. Ты не хотела брать его в руки, разочарованная и уставшая после двух суток мучений. Надежда искупить свою «вину» перед родителями, предоставив им сына и внука, угасла. Ты не смогла полюбить меня ни во время беременности, ни после моего появления на свет. Нежданный, никем не желанный, «нагулянный» ребенок. Но… пришлось взять, что дали. Иначе, что сказали бы люди? И ты взяла с собой нежеланную ношу. – Ты была для меня, как кукла. Мне было то… - поведала ты мне однажды. Как я понимаю тебя, мама! Но жизнь с мужем не заладилась: он стал пить, гулять и, самое обидное, - избивать жену. Причем, бить так, чтобы синяков не оставалось. Ты терпела пока не встретила человека, готового тебя защитить. И ты ушла жить к нему. Тебе хотелось спокойной, счастливой жизни рядом с любящим, заботливым и сильным мужчиной. И… ребенок опять стал помехой. Как я люблю тебя, мама! Как я понимаю тебя! Пока ты строила новую семью, я подрастала у бабушки с дедом, в постоянном ожидании редких встреч с тобой. Как мне хотелось, чтобы ты постоянно была рядом, или, хотя бы, чаще приезжала ко мне. Я гордилась тобой, твоей красотой и удивительно музыкальным, переливчатым голосом. Я взяла внешность отца, и ты стала приезжать ко мне все реже. Каково тебе было видеть во мне его – причину страданий и совершенной ошибки! Как я понимаю тебя, мама! Жизнь в твоей новой семье наладилась; после первого класса школы вы взяли меня к себе. Я была счастлива! Но ты все также кусала меня в щеку вместо ласки и поцелуя. Мне было больно и обидно.  Но ты всегда была неласкова со мной. Два года длилась эта тихая семейная жизнь. – У тебя скоро появится братик или сестренка – с затаенной радостью в голосе, сообщила ты мне. И я снова почувствовала свою ненужность и никчемность. Я всю жизнь боролась за твою любовь, мама! Лазила по деревьям и заборам, ходила в штанах, рано научилась плавать и нырять, чинить утюги и розетки, пытаясь хоть как-то компенсировать твое разочарование. Дралась с мальчишками и девчонками и, однажды, подгадав время твоего возвращения с работы, залезла на самый конек крыши нашего дома, чтобы показать тебе какая я ловкая и смелая. Ты отстегала меня ремнем мужа и поставила в угол. После рождения брата, вы отправили меня к бабушке с дедушкой – «подальше от греха» - ты видела КАК я смотрела на него. Ты опять не приезжала по полгода и дольше. И жизнь у нас шла своим чередом, разная. Я, уже взрослая, продолжала бороться за твою любовь, - привозила продукты, оплачивала твои долги по квартплате, дарила тебе и брату одежду, подарки. Как я люблю тебя, мама! Уже будучи замужем, и работая в «солидном» месте, я постоянно заботилась о вас. Приезжала по первому зову и решала ваши, с братом, проблемы. Выполняла твои просьбы и поручения. Потом я заболела. Надолго. На несколько лет. Ты вдруг изменилась. Стала часто приезжать ко мне, гулять со мной, вкусно готовить для меня. Мы стали больше понимать друг друга и чаще проводить время вместе. Это были хорошие годы. Ты стала позволять мне обнимать себя и не кусала, а целовала даже в губы. Твой сын не оправдал твоих надежд. Он вырос не таким, каким ты хотела его видеть, хотя ты вложила в него всю свою душу и нерастраченную любовь. Поэтому я хоронила тебя одна. Мне некогда было лить слезы и переживать, -пришлось заниматься оформлением твоего ухода. К этому времени практически все родственники уже покинули этот мир, и поминки были скромными. Я помню, как просветлели твои глаза тогда, в больнице, в палате для умирающих, после исповеди приглашенному батюшке. Ты с облегчением опустилась на подушку и прошептала: «Теперь все…можно». На следующее утро тебя не стало. Я люблю тебя, мама! Помню – я откинула одеяло и увидела маленькую, ужасно худенькую, седую старушку, с головой, наклоненной чуть вбок. У меня не было слез. Прошло пять лет, как ты ушла из моей жизни совсем. И только теперь я чувствую боль утраты и плачу. Я благодарна тебе за все, что ты дала и не дала мне, мама. За твои улыбки, редкие поцелуи и укусы. Я почувствовала перемену в тебе, услышав за неделю до твоего ухода: «Чтобы я делала без тебя?».
Я люблю тебя, мама!