О чём роман Мастер и Маргарита?

Пилат и Иешуа.

Рано или поздно каждый оказывается перед чудовищно непростым выбором.

У Пилата был выбор, был он и у Иешуа. Первый мог не заметить "правды" (чужой), второй - не заметить "лжи" (своей). Ну, в самом деле - "Не помню я, о чём мы говорили с этим, как бишь его звали? Вот, видите - и это забыл... Весенние банкрот... Виноват, баккуроты, знаете ли... Напрочь память отшибают. Тут вот помню, а тут не помню. Сад помню, светильники помню, стражников помню. В середине... Отрезало!"
И всё, собственно. Никакого смертного приговора Пилат не утверждает - "Что вы, в самом деле, к больному человеку привязались? Милосердие где, первосвященники, мать вашу?! Не видите, он страдает частичной потерей памяти! Хватит с вас этих трёх бандюг, двоих на крест, одного заберёте!"
Отвозит Пилат ИешуУ к себе в Кесарию, сажает в библиотеку, гуляет с ним, беседует,  от головной боли лечится... В Иудее тишина, и Каифа посрамлён со своими доносами (да и что могли его доносы?).
Увы (даже секретарь тяжко вздохнул) - свидетелей нарушения закона об оскорблении величества было предостаточно.
ОБА (и Пилат, и Иешуа) выбрали ПРАВДУ.

- Говорил, что настанет царство Истины?
- Говорил...
- Говорил, что настанет время, и никакая власть будет не нужна?
- Говорил...
- Ну, вот и не обижайся!

Каифа, согласно своих полномочий, мог обвинить ИешуУ в оскорблении только и исключительно Божественного величества ("Рухнет Храм старой веры" - ну-те, ну-те...), но сам карать не стал (хотя вполне имел на это право, скажем - камушками побить). Нет, первосвященник подогнал философу бабника и сребролюбца Иуду - тот и раскрутил ДЕЛО уже на оскорбление величества земного.
А сие -  прерогатива Пилата и Римской империи.

(Продолжение следует. Выбор Маргариты)