541. Хуторская чертовщина. Неизбежность наказания

                Анна Владимировна не сразу сумела осознать, что её внуки едва не спалили хозяйственный двор, чем могли нанести не поправимый урон поместью.
                Ведь правду говорят, беда приходит оттуда, откуда её не ждут, не только не ждут, а даже нет ни каких помыслов, так даже думать.
             Это что же за злодеи такие, что за поджигатели – бомбисты тайного общества «Красных петухов», от коль угодно можно было ожидать гадостей, но только не от родных внуков.
               Анна Владимировна своим змееподобным взглядом просто испепеляла жавшимся к забору внуков, глядя только в их сторону, строжайшим голосом спросила:
                -Признавайтесь, кто из вас это сотворил!
                - Спрашиваю по - доброму ещё раз, кто это сделал?
          Георгий хитрым образом оказался за спиной брата, выставляя его перед собой наподобие щита.
              Такой свирепой бабушки ему ещё не приходилось видеть, он всем своим существом понимал, что дело только руганью не обойдётся.
              Да и Ильше расхотелось получать в подарок складной ножик, уж больно страшна в этот момент была бабушка.
          Терпение Анны Владимировны заканчивалось, она с железной ноткой в голосе произнесла:
                - Долго мне ещё ждать?
                -Чего молчите?
                -Признавайтесь по- хорошему.
                -Не испытывайте моего терпения, его у меня нет.

         Георгий понимал, что у Ильюши не хвати смелости сказать, о чём они только что договорились, поэтому выгораживая себя ответил за брата:
                -Вот он.
        Этого было достаточно, чтобы Анна Владимировна вспыхнула, как этот сгоревший ворох соломы:
                -Опять Илья? Да что ж это такое!
                - Снова он! Ах ты не сносный мальчишка!
                -Вижу, что для тебя слова, пустой звук!
                - Няньчиться с тобою больше не буду!
                -Викентий! Веди его в каретник, да всыпь так, чтоб не повадно было.
               -Возможно, только так поймёт, как следует вести себя в гостях.

            Ильюша в страхе попятился назад, и уже было хотел рассказать, как всё произошло на самом деле.
           Но его придержал брат и тихо сказал:
                - Да не трусь ты Ильюн.
                -Бабка просто на испуг берёт.
                -Хочет для виду попугать.
      -Поверь, не станет она делать с тобой дурного, так всё для вида говорит.
             -Иди не бойся, а я как обещал, подарю так и быть тебе нож.
      Но Ильюша словно остолбенел, не очень он верил в сказанные слова брата, ведь глядя на свою бабушку, вряд ли можно было подумать, что она собралась с ним шутки шутить.
        Анна Владимировна приказным тоном сказала:
                -Викентий, ты что, не слышал, что я сказала?
                -Мне что дважды повторять надо?
                - Бери этого паршивца и веди в каретник.
                -Сама прослежу, как его наказать.
                -Да что ты стоишь пнём, говорю же, бери и веди.
                - Не пойдёт сам, неси на руках.
                -Сам не справишься, бери подмогу.
       Не завидная роль у Викентия, как меж огней двух попал, да где там, намного хуже, между молотом и наковальней, ему без разницы с какой стороны ему прилетит.
           С одной стороны Анна Владимировна, с другой её сын Владимир Кузьмич, как вот тут поступить, ослушаться барыню, так к ней лучше не попадать в немилость, а Владимир Кузьмич погости и уедет.
           Выбор явный, незамедлительно выполнить приказание барыни, а там видно будет, что да как получиться.
       Викентий не обходя вокруг бывшего пожарища, прошёл напрямик, остановился напротив Ильюши, опустившего голову вниз, протянул ему свою руку.
             Мальчик словно от огня одёрнул свою руку и спрятал за спину, Викентий сместил свою руку к другой руке Ильюши, он и эту спрятал за спину, тогда кучер ласковым голосом произнёс:
                -Давай твою ручку и пойдём.
                -Не надо барыню доводить своим не послушанием.
      Ильюша не сдавался, сопел, тяжело дышал, тупо  смотрел себе под ноги, на что он наделся, что бабушка угомонится и простит их с братом?
           Э нет, уж раз решила Анна Владимировна наказать виновника, то обязательно накажет, не ради физического наказания, а ради справедливости и неминуемости наказания за глупый проступок, который только по воле божьей, не нанёс не поправимого убытка.
             - Чего ты с ним цацкаешься!
                Раздался нетерпеливый голос Анны Владимировны,
               -не хочет идти сам, тащи силой.
                -Заслужил стервец такого к себе обращения.

          Викентий перехватил Ильюшу пополам, легко вскинул себе на плечо и понёс в сторону каретника, мальчик отчаянно запричитал:
                -Не надо! Бабушка не надо!
                -Я больше не буду!

         -Наслышалась я уже таких слов.
              -Пора и меры применить.
          - Не буду, будешь, ещё как будешь, сожалеть о содеянном.
            -Я тебе ещё и ружьё припомню.
                -За всё ответишь разом.
          -Вот господь внучка послал, не приведи господи, неслух растёт.
           - И куда только родители смотрят.
            -Придётся самой провести воспитательную процедуру, научить уму – разуму.

             Викентий поднёс Ильюшу к лавке и поставил рядом, следом за барыней подтянулись все желающие, а других и не  нашлось, чтоб самолично лицезреть предстоящую экзекуцию.
           Ильюша шмыгал носом, показательно хныкал, но этим жалобным видом особо не растопишь холодное сердце бабушки, нужны меры более подходящие к такому моменту, но про них видимо мальчик ещё не знал.
        Когда подошёл громадный мужик и перекинув ногу через лавку, удобно усевшись на неё, Ильюша испугался этого великана, что тому стоило обидеть такого хрупкого мальчика.
         Но великан оказался добрейшей души человек, когда ласково обратился к Ильюше:
                -Ну что, пора и штанишки снимать.
                -А что делать, раз напроказничал.
                -Сам виноват, так что будем ума набираться.
               - А без этого нельзя, по себе знаю.
        У- у, каким я в детстве негодником был, похлестче тебя, истории устраивал.
                -Но как видишь, воспитали.
            - Ох и походил ремень по моей спине, но как оказалось с пользой.
                - А тебе по секрету скажу,
                Конюсин Николай перешёл на шопот,
           - барыня только попугать тебя хочет.
                -Ты главное не бойся, это вроде игры такой.
             - Снимай порточки, да ложись на лавку, а я тебе помогу.
              - Даже за руки держать буду, чтоб страшно не было.
                -Понял?
    Ильюша кивнул головой, но дальнейших действий не выполнял, упрямился, видно ожидал нисхождения к себе от бабушки.
           Викентий обратился к Мазякину:
                -Сёмка, видишь,  мальчонка стесняется, помог бы ему.
        Семён хоть и сухощавый мужичок супротив Николая, но обладал некой внутренней силой, с которой особо не поспоришь.
           Без всякого стеснения, Семён протянул свои руки к штанишкам Ильюши, мальчик ухватился за них и препятствовал действиям наглого мужика.
             Мазякин,  глядя в лицо Ильюши  с некой угрозой в голосе, произнёс:
                -И чё мы тут упрямимся?
                -Сказали снимай, значит снимай.
                -Не захочешь сам, силой возьмём.
            После этих ужасных слов, хоть Ильюша и придерживал свои штанишки, но действиям Семёна не препятствовал.
          Ильюша стоял с позорно приспущенными штанишками, он уже не хныкал, а только удивлялся происходящему вокруг него.
            -И чё стоим? Лягай на лавку.
                В приказном тоне сказал Семён.
       Ильюша имел гордость, которая не позволяла ему выполнять команды какого – то там хамовитого мужлана.
             Он стоял и не собирался повиноваться, тогда Конюсин кивнул Семёну и подхватил мальчика под мышки, приподнял, в тот же момент Мазякин схватил Илюшу за щиколотки и в одно мгновение уложили того на лавку.
            Наступила временная мёртвая тишина, отчего с непривычки зазвенело в ушах, все ждали дальнейших распоряжений барыни.
          Казалось, что Анна Владимировна задумалась и решает как быть дальше, но ничего она и не задумывалась, просто ждала дальнейших действий Викентия, тот в свою очередь ожидал команды к действиям.
           -Я что, должна всё время толкать в спину?
                - Викентий, чего ждёшь? Приступай.
      Собравшийся народ обмер, они не верили тому, что видят их глаза, неужели барыня позволит выпороть своего родного внука.
            Да ущипните меня, такого быть не может, вот сейчас она скажет, что довольно, на том всё и закончится.
           Разве нет в бабушкином сердце хоть маленькой толики сострадания, неужели она настолько закостенела, что не может простить шалости мальчишек или здесь взыграла гордыня полнейшего подчинения её владычества?
                Что же будет с этим бедным мальчиком, Ильюшей?
           Ведь такого отношения к себе он не заслужил, только по неопытности своих лет, позарился на какую – то красивую безделушку.
          А раз так, то,  будь добр малыш, получит   по заслугам  с полна,  за свою  глупость.
            В этом ужасном мире за всё нужно платить, а что поделать, если он так  жестоко устроен.
           Викентий нервно похлопывал кнутовищем себе полевой ладони руки.
          Да уж, вот так ситуация, ладно своих хуторских наказывать, уже привычно, а здесь барчук, что даже лестно.
          Помещица так грозно посмотрела на Викентия, что тот понял, дальше тянуть время не стоит и пора приступать к действиям, только вот как быть, сделать только видимость порки или также, как для всех, врезать без всякого сожаления.
          Жизненный опыт подсказывал, что к барчуку стоить проявить малость послабления и кучер слегка через руку махнул кнутовищем, плеть описав полукруг шлёпнула Ильюшу по мягкому месту.
          Было совсем не больно, но довольно неприятно, мальчик попытался соскользнуть со скамьи, но его крепко держали четыре крепких руки, что невозможно было даже пошевелиться влево – вправо.
          Викений движением руки отбросил плеть в сторону, взмахнул кнутовищем, она описав дугу, шлёпнула Ильюшу по заду, он попробовал извиваться, но все это напрасно, держали его на совесть крепко.
           Анне Владимировне такая экзекуция пришлась не по нраву, она нервно разминала себе руки и в приказном тоне велела:
            -Чего ты ему зад чешешь!
                -Чего ты его приглаживаешь!
         - Наддай, чтоб на всю жизнь запомнил, что можно делать и что нельзя.

             Что остаётся делать в таком случае, уповать на небеса, да выполнять приказание.
              В собравшейся толпе зашушукались, загудели, словно мухи у навозной кучи.
             Викентий отбросил в сторону плеть кнута, собрался с духом, повёл слегка подбородком в сторону, а затем резко, так что плеть со свистом описав полуокружность, врезалась в зад мальчика, поделив его задницу красной полосой на равные четыре части.
            От ужасной и нестерпимой боли, Ильюша завизжал, как рождественский поросенок, которого волокли на заклание.
           Его отчаянный крик моментами больше походил на свист, от которого закладывало уши, стоящие женщины пятились назад и прижимали к груди руки, мужики только делали вид, что им и не такое приходилось слышать.
            Ильюша не прекращал истошно визжать, второго такого  удара ему ох как не хотелось заполучить.
             Викентий тоже не железной воли человек, имел сожаление, он нехотя отбросил в сторону плеть, в конец которой был вплетён конский волос, при хорошем ударе с протягом, кожа рассекалась как ножом.
                Георгий, стоявший в сторонке, у тачанки с глазами полными испуга и смотревший на экзекуцию брата, держал складной нож в с потевшей ладони.
                Чего он больше боялся, что брат не выдержит и расскажет всю правду или за нанесённую не заслуженно тому боль и обиду.

20  - 21 сентябрь 2019г.