Одиночество

     Она никогда не бывала одна. Даже сидя в четырёх стенах и не выходя из дому. Они везде её окружали – эти лица, эти странные создания – то ли плод её воображения, то ли заколдованные домочадцы – на картинах, на цветах, на линолеуме. Вот эта, например, фигура с запрокинутой головкой в пышной розовой юбочке замаскировалась под цветок пиона на картине и думала, что её не увидят. Или вот этот носатый дед - спрятался в туалете в рисунке линолеума среди светлых и тёмных точек. Но, хитрюга, стоит только чуть сместить взгляд и резко сфокусироваться опять на нём, как можно заметить – он подмигивает. А вот огромный фикус в углу комнаты: раскинул две ветки, как руки,  так широко, словно хочет обнять, такой весь радушный! Ты куда голову-то дел, дурень?
     Но не все такие доброжелательные. Вот этого лучше бы и не видеть никогда. Но куда от него денешься? Постоянно по пути на кухню встречается его злобная рожа. Для кого-то – простые оленьи рога – вешалка, но её не обманешь. Вот нос крючком и щербатая усмешка. И рога, как у Мефистофеля.
Сгинь, пропади! Скорее - к балерине в цветочках фартука, к благородному мужскому профилю в узоре кафеля…
     Она уже привыкла к ним, к этим образам,  как к непременным членам семьи, и даже разговаривает с ними. И хорошо, что они ей не отвечают. А то дом наполнился бы их невыносимыми голосами. У этой, которая в пионе, голос наверняка пронзительный и визгливый. Вон как она голову-то кверху задрала – задавака, видать. А старик на линолеуме кряхтит, поди, и кашляет, как курильщик. И цвет лица у него нездоровый, жёлтый в оспинах. Вот только фикус – добряк, но он без головы, чем говорить-то?
     Всё бы ничего, но с каждым днём всё новые и новые жильцы обнаруживаются в её окружении. Откуда ни возьмись – на рисунке пледа вдруг нарисовалась голова бабки в бигудях. И спросить бы её, зачем накрутила бигуди, для кого? Да ведь не ответит. Или вечером при свете ночника появляется в углу на шторе горбун. От сквозняка из окна его горб колышется, и горбун будто дышит. А вот вчера –  здрасьте пожалте! – собака появилась. Морда длинная, хвост крючком. И где бы вы думали?  –  на ковре. В правом углу. Долго пряталась – и объявилась.
     Сколько их ещё по углам притаилось и ждёт своего часа? Ей с ними привычно и почти не страшно. Главное – не смотреть на тех, кто её пугает, а с остальными жить можно. Даже интересно.
     Последнее время ей что-то неможилось: слабость одолела, голова кружилась… Она лежала на постели с закрытыми глазами и представляла запечатлённые в сознании лица своих воображаемых незнакомцев. Кто они? Откуда? Появилось ощущение, что они когда-то реально существовали и каким-то чудом их отображение появилось в её квартире. А может, они здесь бывали или даже жили?  Дом-то старый. Вот этот, с профилем на кафеле – видимо, был хозяином дома, а балерина  на фартуке – его жена или любовница. А старуха в бигуди – точно как пиковая дама, может жила ещё до него…
   Образы мешались в её голове, и она чувствовала, как из неё уходит сила. Какая-то лёгкость, невесомость ощущалась в теле. Будто она парила над кроватью и растворялась в пространстве. И вот уже солнечный свет будто проходит сквозь неё, прозрачную. А она, как пылинка, в лучах света кружится, слегка переливаясь, кружится, кружится и поднимается к самому потолку…
    Спустя некоторое время квартиру в присутствии участкового открыли и … никого в ней не обнаружили. Хозяйки не было, но во всём странно ощущалось её присутствие: смятая постель, в изголовье кровати на тумбочке неполный стакан с водой и открытая упаковка с лекарством, тёплый чайник на выключенной плите и слегка подсохший кусок булки на столе, и даже фикус не засох. Будто хозяйка только что покинула помещение. Но вещи на месте, а её нет.
     Сестра хозяйки, одинокая, аккуратная седовласая старушка, подала заявление на  розыск и стала жить в этой квартире. Сначала ничего не трогала, потом стала перебирать старые письма, квитанции, платить за квартиру, наводить порядок по углам, освоилась. И однажды увидела – или ей почудилось?  –   профиль сестры. Ну, точно она: такой же пучок волос на затылке – гуля, такой же слегка вздёрнутый нос.  Но не на фото, что было бы естественно и понятно, а прямо над кроватью, в рисунке штукатурки, в мелких трещинах  и жёлтых высохших пятнах-подтёках воды – следах давнего подтопления соседями этой квартиры.
   Что странно, с тех пор старушка не ощущала себя одинокой, и особо сестру не ждала. Та была с ней рядом. Здесь. Всегда.
Стоило только поднять глаза и посмотреть на потолок.