Девчата

Самое интересное чтиво: воспоминания о прожитой жизни! О сколько там детективов, романтических поворотов, смешных случаев, а самое главное это тот исторический пласт, который должны знать наши дети и внуки, поскольку это реальная, никем, не украшенная жизнь своих предков, конечно если автор не желает приукрасить эту действительность.
Казалось, просто: бери воспоминания  из густого, спрессованного разговорами моих прабабушек и прадедушек  воздуха   старого  дома, тяни их потихонечку, скручивай и пряди эту живую нить. Пряди и   записывай. Но как неимоверно тяжело и неуклюже   крутится прялка, как коряво пишется, когда ты понимаешь о невозможности  вернуться в прошедшее  время. И неожиданно слезы наворачиваются на глаза. Особенно щемящее чувство переполняет меня, когда я приезжаю в хутор Прыдки  в старый дом, где   в  большой комнате дома летом  было прохладно, в глубине комнаты стояла старая медогонка, а в углу висела икона Казанской Богоматери, а в большой балке на потолке был забит большой гвоздь, где висела моя колыбель. Пахло летом, травами и медом. Единственное, что огорчало нас раньше летом - это мухи,  и наш с мамой или бабушкой обряд  был « выгоняем мух». Мы брали полотенца в обе руки, открывали дверь и крутили полотенцами, как ветряные мельницы и медленно шли к двери . Здесь , в этих комнатах ходил мой прадед Мирон, моя прабабка  Мария. Здесь в этой русской печке бабушка Анисья жарила карасиков и пекла пышки. Здесь мой дед Василий  рассказывал мне про войну. Здесь проходило детство и юность моей мамы Евдокии.
Дуся наконец-то смогла закончить вышивать полотенце, и с удовольствием разглядывала  свою работу. Длинное двухметровое полотнище по краям было отделано кружевом. Кружево Дуся плела сама, получилось семь веселых ажурных ромбиков и сверху еще полоса кружев попроще из вытянутых ниток. А вышивка конечно простецкая: две пары птичек с голубыми крылышками и красными головками сидели на зеленых веточках. Первая работа все-таки самая дорогая сердцу.
«Пора тебе Дуся и платья начинать учиться шить. Батько вот выплатил последний взнос за машинку «Зингер», можешь, и ты теперь  шить. Смотри аккуратней, там иголка мудреная, да и пальцы себе не пришей»- советовала мама, Анисья Федоровна. Швейная машинка стояла на столе перед окном. Черный её корпус  с изящными золотым орнаментами и блестящим колесом, был закрыт   деревянным сундучком. Анисья любовно покрывала  сундучок ажурной салфеткой, она очень гордилась таким  дорогим приобретением. И гордо рассказывала всем  в хуторе:
«Василий Миронович купив мени «Зингер»,швейну машинку, теперь всё можу шить». Такой машинки не было ни у кого в хуторе. Дуся знала, что отец работает в Даниловке дорожным мастером (десятником) и получает 140 рублей в месяц,  подружки ей завидовали.
«Хорошо Дуська, у тебя батько работает, а наши все як в холопи, не бачимо их, днями  в колхозе пашут, а мы дома на хозяйстве. В клуб николи сходить» - сетовала Тайка.
«Да у тебя Тайка и сестра и два брата, это велика  помощь, а я одна. Мене тож  и управляться треба, и за коровой ходить, и в огороде сажать. Завтра с мамой на музу пидемо помидоры садити»- Дуся поправила свои кудрявые непокорные волосы.
Муза - это влажная  низинка, недалеко от дома в самом начале леса, с хорошей черноземной землей. Туда Анисья Федоровна  с Дусей каждый год ходили сажать помидоры. Помидоры сажали семечками, и поспевали они только в августе. В июне ходили пропалывать, но пропалывать нужно было  быстро, чтобы комары не заели. Помидоры поспевали, и Дуся носила их ведрами, идти-то было недалеко. Дуся брала коромысло,  вешала полные ведра с помидорами и туда-сюда носила помидоры во двор. Анисья Федоровна  засаливала помидоры в бочки с капустой. А зимой Анисья Федоровна  варила картошку в мундире, ставила на стол чашку с капустой и помидорами. Василий Миронович ел, да нахваливал.
В школу Дуся ходила в село Орехово за шесть километров – это каждый день. После школы нужно было управляться по хозяйству, маме помогать. А вечером бежала в клуб или в хату к Маруське, у которой часто собирались хлопцы и девчата. Там хлопцы веселили девчат своими   рассказами, смеялись, щелкали семечки, а зачастую брали с собой работу – платки вязали. А когда привозили фильм, ходили в клуб смотреть кино.
Анисья Федоровна следила за тем, чтобы  в доме всегда было  прибрано. Дом Таможниковы славился на весь хутор чистотой и гостеприимством. Как только начальство из района приезжает, где же заночевать?- Конечно у Мироныча.
В большой  комнате было два больших цветка в деревянной цветочнице:  один Анисья Федоровна  сама посадила, а другой Дуся принесла отводком из села Орехово. Один цветок   – это пышная  роза с ярко красными «набитыми» цветами, а второй - лиана с красивыми блестящими листьями, похожими на растопыренные пальцы.  Дуся называла этот цветок фиолендра, на самом деле это была монстера.
Как-то приехал в хутор фотограф, ну все девчата и собрались
«Давайте на памьять сфотографируемося?» -предложила Дуся. Но Мария Фисенко упиралась:
«Не пиду, у меня голова завьязана». Мария лежала с корью в больнице и там её побрили налысо, она носила платок и ужасно смущалась. Но все девчата «навалились» на Марию и уговорили её сесть с ними для фотографии.
«Це ж памьять нашим детям, а може и внукам» -смеялись девчата.
«А чож мы и губы-то не покрасили?»- удивилась Тайка. Но помады ни у кого не было, и тогда Дуся предложила:
«А давайте вишнями, вишнями помажемо». Они схватили с вишневого дерева, которое росло рядом,  спелые ягоды вишни и стали их соком красить губы. Сок вишни немного пощипывала,  капал с губ, пришлось губы держать полуоткрытыми. Девять молодых и красивых девчат с вишневыми губами и букетиками цветов в руках. Фотография на память получилась.
После войны Дуся работала в селе Орехово учительницей, получала зарплату. Каждый день приходила домой с тетрадками, в Орехово в гору, а обратно с горы, иногда по дороге кто-нибудь да подвозил. Сидя на телеге, любовалась на проплывающие вдоль дороги холмы, мелькающую сквозь верхушки деревьев речку Медведица, колхозный яблоневый сад. А вот и дом с двумя грушами у окон, и калитка, и скамейка - Дусе  думалось, что так будет вечно.
У Дуси была закадычная подружка Тайка. Яркая,  отчаянная с гривой выгоревших на солнце волос, цвета пшеницы. У нее было круглое лицо с ямочками на щеках, и голубые распахнутые глаза,  волосы она закалывала у виска. Тайка работала в совхозе в правлении и ездила часто по району с поручениями. Она была старше Дуси на год, но считала себя мудрой и рассказывала ей о тех таинственных отношениях с парнями, о которых мама её Анисья Федоровна никогда и не заикалась. Дуся смотрела на свою  подругу с уважением, открыв от удивления рот. Как-то вечером Дуся зашла за Тайкой, чтобы в клуб пойти и услышала какой-то приглушенный звук. «Что такое?»- подумала Дуся и зашла в комнату. Тайка лежала на кровати в платье и тихо плакала в подушку,  только плечи ее тряслись.
«Тая, что случилось?» -спросила Дуся, Тайка подняла мокрое от слез лицо и только мотала головой да всхлипывала.
«Говори ж, шо таке?»
«Забрюхатела я Дуська, мате вбье, якщо дизнаеться»- Дуся с ужасом смотрела на подругу.
«Это что же? Рожать  будешь? А хто ж хлопец?»
«Та не наш вин, из Лобойково, работает в колхозе. Сама и виновата, в июле в Лобойково ездила, да заночувала у знакомой,  там и познакомилась, каже, що любит, проходу мене не дае»- выпалила в отчаяние  Тайка.
«Так в чем же дило? выходь замуж» -Дуся погладила Тайку по голове.
«Нэ хочу, вин рыжий й конопатий, -Тайка, посмотрела  на Дусю, -рыжий, розумиишь, и имя смишне Жора»
«Тайка, яка ти дурна, хлопцив-то писля войны один на сто девчат. А ты ще й копаешься» - Дуся встала резко с кровати
«Не хочу замуж, и ребенка не хочу» - и Тайка снова заплакала злыми слезами.
«Но спала ж с ним?»- настаивала Дуся и стала ходить по комнате.
«Спала из любопытства, и бильш мне ничого не кажи, и не уговаривай, рожать не буду!» -Тайка встала с кровати, пошла к умывальнику и умыла лицо.
«Дивись матери своей ничого не кажи,  к знахарке Акульке  пидемо, травы возьмем, може скину»- Тайкины глаза горели.
«Совсем ты с ума сошла Тайка,  к  Акульке? - вона то на весь хутор и растрезвонит.
Я спрошу у своей мамы, она в травах разбирается, мого батько от черной оспы вылечила». На том и порешили. В этот день в клуб девчата  не пошли. На следующий день Дуся принесла Тайке пучок пижмы:
«Ось заваривай круто и пей три дня, все и выйдет»
Но ничего не помогало,  и у Тайки начал округляться живот.
В конце мая Тайка пришла к Дусе и говорит:
« А давай с сарая прыгать, може оно встряхнется и все выскочит?»
Девчата подставили лестницу к сараю, Тайка забралась на крышу и прыгнула. На третий прыжок она вскрикнула:
«Ой, я ногу пидвернула» - Таисия сидела на траве большая и вспотевшая, и по её красному  лицу текли слезы.
«Всё! хватит»- решительно сказала Дуся и убрала лестницу.
Через две недели раздался стук в дверь, на пороге стояла Таисия, за руку её держал улыбающийся  рыжий парень в голубой косоворотке.
«Познакомься Дуся, це Георгий, мы решили пожениться» -спокойно сказала Тая. Георгий прошел в комнату и прошептал Дусе на ухо:
«Спасибо, ты настоящая подружка, без тебя бы я и не узнал, что у меня будет ребенок»
«Что вы там шепчетесь?» -удивленно спросила Тая, разглядывая яркую ситцевую ткань, которая лежала возле швейной машинки.
«А пеленок мне нашьешь Дуся?»
«Конечно»- ответила Дуся и улыбнулась.
В марте 1946 года у Таисии родилась двойня - два симпатичных пацаненка, оба рыжие, да крикливые.
Дуся тоже чуть не вышла замуж, да смешной случай помешал. Недалеко от хутора стояла воинская часть, офицеры часто приезжали в село в клуб. Засматривался  на Дусю один офицер медицинской службы. Невысокий  с добрым и доверчивым лицом, у него были светлые волосы, он приехал после госпиталя, немного прихрамывал, и ходил с палочкой. Звали его Семен Кравчук. В клубе они с Семеном без умолку разговаривали, он расспрашивал Дусю о родителях, о работе.  Дусе Семен нравился, она смотрела на его доброе лицо, наклоняла голову и кокетливо поправляла  у виска свои кудряшки. Семен сказал, что уезжает через три дня, его направляют на Сахалин. Желательно  ехать с женой,
«Поедем Дуся?»- Семен взял Дусю за руку.
Они договорились вечером встретиться и поговорить. Был октябрь, и дул холодный ветер. Дуся одела свое черное в талию пальто, на ноги  тонкие вискозные чулки. Пояса у нее  не было и пришлось одеть на чулки круглые резинки. Семен ждал её у калитки дома, и они пошли в сторону клуба. Неожиданно Дуся почувствовала, что резинки начинают сползать с ног. Все ниже, ниже, Дуся плотно свела ноги вместе, чтобы остановить это сползание.
Семен встревоженно спросил:
«Что с тобой? Ну что Дуся надумала уезжать со мной?»
Дуся дрожала от холода и стыда, чулки сползли уже ниже колен, Дуся  почувствовала, что щеки у нее горят.
«Нет!»- отчаянно крикнула она, повернулась и побежала  в сторону дома.
«Только бы не видел, только бы не видел!»- Немного пробежав в темноту, Дуся с ненавистью  сняла чулки и заплакала от обиды и жалости к себе. Домой пришла, и ни с кем не разговаривая, пошла спать. Семен больше не приходил,   через месяц он прислал письмо. «Прощай Дуся, буду всегда помнить тебя»
Спустя годы, летом Семен приехал в хутор Прыдки. Он был в звании полковника, к тому времени он овдовел, да и Дуся осталась одна. В хутор она приехала на каникулы к родителям.  Но на встречу с Георгием Евдокия не решилась. Она стояла на крыльце и смотрела на свою взрослую дочку Светлану, которая несла ведро воды из колодца. 
«Не судьба видимо была быть вместе» -успокаивала она себя. А вечером Дуся обняла свою дочку и рассказала ей этот смешной эпизод из своей жизни.
«Эх, мама, жили бы сейчас в Москве, и была бы я дочкой полковника» - воскликнула Света.
«Тогда бы это была не ты, а какая-нибудь другая девочка!» - Евдокия улыбнулась
«Точно!» - и обе засмеялись.