de omnibus dubitandum 103. 128

ЧАСТЬ СТО ТРЕТЬЯ (1878-1880)

Глава 103.128. ВОРОВАТЬ НЕВЕСТУ…

    Один раз, поздней осенью вечером, пишет Евгений Балабин мы спокойно играли в лото. Мне было лет шесть.

    Вдруг во дворе раздался лошадиный топот, как будто въехал эскадрон. Тьма была непроглядная. Дядя схватил ружье и выскочил на балкон. Я с Филиппом за ним, несмотря на крики мамы: «Куда, назад!».

    Во дворе человек тридцать калмык верхом. Дядя подозвал одного и спросил: «В чем дело?». Калмык извинился за беспокойство и сообщил, что они приехали воровать невесту у калмык на Жеребковском участке, так как от нас легче всего проехать к этим кибиткам, отстоящим от нашего зимовника шагов на триста.

    Вскоре калмыки поскакали туда. Когда мы вернулись в столовую, дядя смеялся над мамой: «Вот вы свысока смотрите на калмык и, особенно на калмычек, считаете их ниже себя, но вот калмыки могли схватить вас на балконе, а они предпочли воровать калмычку, значит, калмычка лучше вас».

    Помню, нам это было очень обидно.

    Обычай воровать невесту остался у калмык до последнего времени. Это гораздо дешевле, чем справлять свадьбу.

    Обыкновенно невеста знает, когда приедут ее воровать, и готова к этому, но родители ее не знают. Воры потихоньку входят в кибитку, привязывают родителей к кровати и тогда поднимают невесту. Она обязана кричать и делать вид, что она не хочет уезжать.

    Родители вскакивают, садятся на лошадей, которые всегда есть стреноженные у кибитки, и гонятся за похитителями.

    Если догнали – жених здесь же, в степи, немедленно должен угощать всех водкой, и тогда считается, что свадьба состоялась. Если водки нет – жениха избивают плетью и невесту отбирают.

    Раз украли калмычку и у наших калмык, причем родители так крепко были привязаны, что сами не могли освободиться.

    А одну красивую калмычку, дочь нашего старшего табунщика Буюндука, украли без ее согласия.

    Она сейчас же убежала от жениха и три дня пряталась, голодная, в камышах. Несколько раз приезжал жених справляться, где же его невеста, но никто не знал.

    Через три дня она явилась к родителям худая, измученная, еле живая.