Чистилище часть 1

Она смотрела в окно. Был поздний вечер, за окном ничего не было видно, а стекло с двух сторон украшали решетки. Не было никакого смысла пытаться что-то увидеть, она и не пыталась. Это было ежевечернее занятие, которому Вера предавалась в лечебнице, и оно ей нравилось. Ничего не делать, ни о чем не думать. Суета нарушила бы внутреннее равновесие, а сейчас ей было спокойно. Оставалось время перед сном, и нельзя было его провести лучше, чем созерцая темноту за стеклом. Там, в темноте незримый преследователь мог увидеть профиль Веры в ярком свете. И даже мог приблизиться к окну настолько, чтобы разглядеть цвет её глаз, оставаясь невидимым для девушки. Но пока он просто наблюдал. Вера знала, он ждёт своего часа, и этот час наступит. Она чувствовала приближение встречи с неведомым, и ничем не могла изменить будущее. Но сейчас ей хотелось просто сидеть и смотреть в окно.

Место на лавке у окна обычно было свободно по вечерам. Оно находилось рядом с общественным санузлом, и не было предметом вожделения ни одной из пациенток. Вера устраивалась спиной к санузлу каждый вечер, когда исчезал последний луч заходящего солнца. Теперь это происходило все раньше: стояла поздняя осень, и дни становились всё короче. Дни - короче, вечерняя апатия - дольше, а туман в голове - все меньше.

Вера находилась в больнице уже второй месяц, и сейчас окружающие её здесь люди вызывали минимум интереса. Она перестала читать их мысли и считать их поведение подозрительным. Хищные выражения их лиц всё больше сменялись туповатыми и не выражающими никаких эмоций. Женщины, лечившиеся здесь от безумия, были не интересны. С этой точки зрения гораздо интереснее были медсестры, в них безумия было больше, чем в пациентках, как казалось Вере. Она всегда считала, что безумие - это нечто живое и яркое, а душевнобольные люди представлялись ей персонажами с перекошенными от аффекта лицами. Никогда бы не подумала, что люди с психическими расстройствами больше напоминают овощи в человеческих телах: их лица ничего не выражали, а движения были, как на замедленной киноленте. Женщины словно двигались в воде, преодолевая невидимый барьер ежесекундно.

В первую неделю пребывания в больнице Вере казалось, что все окружающие объединились в неком ритуале. Звуки их голосов звучали в унисон, а в их передвижении она улавливала закономерности. Вера смогла прочесть мысли некоторых и четко понимала, что ритуал направлен на вызов монстра. Монстра, который должен прийти к Вере и утащить её в ад. Такова была её судьба, она знала точно, и эту судьбу знали все женщины в больнице. Всё происходило так, как должно было. И монстр пришел. Теперь он приходил к ней по вечерам и наблюдал за ней через окно. Он там, и скоро он пройдет внутрь.

Страха не было. Была только апатия: с утра до вечера. Три раза в день Вере давали таблетки и ставили уколы. Она знала, что ее лечат от безумия, и поэтому все процедуры необходимы. Лекарства делали ее таким же овощем с человеческим лицом, какими она видела других пациенток. Она не могла бояться. Когда ее спрашивали, почему она все вечера проводит возле окна, она пожимала плечами: сил произносить слова ртом не было. Перед сном Вере давали снотворное, и она забывалась беспокойным сном при свете электрических ламп, которые горели в палатах круглосуточно. А к утру монстр уходил, ибо через решетку она могла увидеть только огороженный забором пустой дворик без признаков пребывания ее преследователя. И Вера забывала про ночного монстра ровно до вечера, когда темнота снова закрывала обзор в окнах, и приходило чувство предстоящего нечто. Предстоящей встречи и ожидания того, что должно было случиться.

Чувство не проходило. И Ева, главный врач отделения, не знала, когда Вере станет лучше. Параноидальный бред пациентки не прекращался, хотя основную часть симптомов удалось убрать терапией. На сеансах с психотерапевтом Вера рассказывала про монстра, которого вызвали неким ритуалом находящиеся в отделении женщины. И монстр пока ещё был для Веры реальным. Пока не уйдет последний навязчивый бред, Ева не могла выписать пациентку. Но лекарства, которые она назначала, упорно не помогали. Ева начинала думать, что без электросудорожной терапии тут не обойтись. Иначе пребывание девушки в психиатрической больнице могло затянуться на неопределенный срок. Главврач была молода и гуманна, и искренне хотела, чтобы Вера пришла в себя и вернулась в нормальную жизнь. Но пока для этого не было предпосылок.

Ева и не подозревала, что монстр был реален, и ей в этом предстояло убедиться.

/---/

В канун Нового года Вере исполнилось 28 лет. За неделю до дня рождения ее выписали из больницы. Ещё за месяц до того к девушке пришло осознание, что рассказывать про монстра врачам не продуктивно, а в остальном она производила впечатление здорового человека. Впрочем, насколько может быть здоров человек, которого несколько месяцев накачивали психотропными лекарствами. И которому навсегда поставили любимый врачами диагноз: "шизофрения". Теперь она должна была постоянно пить таблетки и каждый месяц показываться на приеме у врача-психиатра.

Вере было все равно. С работы ей предложили уволиться по соглашению сторон, и она не стала сопротивляться, а тут же написала заявление. Работа в офисном коллективе ей не нравилась последние 5 лет - примерно с того времени, как она устроилась на неё работать. Денежное пособие было выплачено на два месяца вперёд, а собственные сбережения позволили бы отходить от событий последних месяцев ещё полгода. Поскольку неизлечимый диагноз ставил всю жизнь с ног на голову, девушка решила бросить все и подумать о том, чего она хочет от жизни.

Ну, как бросить. Мужчина ушел сам ещё раньше, сказав, что ему надо обо всем подумать, поскольку он не знает, как теперь относиться к Вере. По сути, он её бросил сам. Работа ее тоже бросила. Бросить оставалось мысли о предстоящих ремонте, замужестве, детях, борщах и котлетах. И ещё нужно было бросить парочку "друзей", которые рассказывали Вере про карму и якобы полностью заслуженную ею болезнь. От этих слов веяло тупостью и злорадством, а этого она решила больше не терпеть в своей жизни. Или, точнее, в том, что осталось в ее жизни.

А в жизни осталась квартира, в которой она родилась и выросла. Раньше она её делила с матерью, но мать умерла два года назад от рака, который всё больше напоминал эпидемию 21 века: столько людей он выкашивал. Остался ещё отец, живший отдельно. Осталась лучшая подруга, которая вышла замуж незадолго до острого приступа Веры, и сейчас ждала ребенка. И осталось ещё безумное желание жить.

Но чтобы выжить, она непременно должна была противостоять монстру, который за ней шел и всё так же наблюдал в темноте. В ад она планировала попасть значительно позже. И на всякий случай не выходила на улицу после заката солнца. На всякий случай она не стала привлекать к себе внимание и отмечать день рождения, благо дата не круглая. Звонок от отца, звонок от подруги, смс в мессенджерах от знакомых, чай, плед и всё то же темное окно вечером – так прошла очередная дата в её жизни.

/---/

Новый год в России – семейный праздник. Вера его встречала с отцом. Классические оливье, мандарины и шампанское словно пытались создать иллюзию того, что ничего не произошло. Бой курантов, торжественная речь президента и звон хрустальных бокалов были такие же, как и в предыдущие годы. Но резко постаревший отец и компот в бокале Веры говорили о том, что что-то изменилось и никогда уже не будет прежним. Но после провозглашения президентом нового 2020 года девушка все так же торопливо, как и в предыдущие годы, накинула полушубок и натянула сапоги и бросилась на улицу смотреть на фейерверки.

То ли ощущение всеобщего праздника, то ли аромат шампанского из бокала отца, то ли фейерверки, заревом освещающие небосвод, но сегодня Вера забыла о таинственном монстре, чей взгляд столько месяцев сверлил её из темноты окна. На улице находилась толпа людей, наблюдавших за искусственными россыпями звезд, из которых многие были соседями девушки по дому. Ей казалось перед выпиской из больницы, что все эти ее знакомые теперь будут коситься на нее и шептаться за спиной. Но все, кого она встретила на улице за прошедшую неделю, вели себя ровно так же, как и полгода назад: приветственно улыбались, здоровались и спрашивали, как дела и что нового в ее жизни. Ни одного слова про произошедшее Вера не услышала. В некоторой степени к ней стало приходить понимание того, что в целом людям абсолютно безразлична чужая жизнь, каждый был озабочен своими проблемами, проблемы Веры никого не трогали. В любой другой ситуации она могла бы расстроиться от такого открытия. Но не в текущем случае.

Некоторые люди на улице пили шампанское, разливая их из пластиковых бутылок, смеялись и обнимали друг друга. Кто-то подходил к Вере и поздравлял ее, предлагая выпить шампанское. Девушка отказывалась, чувствуя, как аромат алкоголя всё больше ее пьянит, но поддалась общему веселью, стала смеяться, о чем подозревала, что делает это недостаточно натурально, и поздравлять соседей в ответ. Так, она обнялась с Гришкой, её другом детства, который нынче стал солидным отцом семейства и бесновался на улице со всей своей оравой детишек. Орава состояла из трех мальчишек, шум и гам, происходящий от которых, отчетливо создавал ощущение присутствия тут детской футбольной команды. Новый год выдался снежным, и мимо то и дело пролетали снежки. Один попал Вере в ногу, второй – прямо в глаз. Оттирая снег с лица и мысленно радуясь тому, что теперь не нужно будет объяснять на работе, откуда у нее синяк на лице, Вера заметила рядом знакомое лицо. Настолько знакомое, что девушка его видела в течение нескольких последних месяцев практически каждый день.

- Здравствуйте, Ева Павловна! С новым годом! – сказала Вера и натянуто улыбнулась, подойдя к своему лечащему психиатру, которая оказалась ее соседкой.

Вера не видела глаз, которые пристально смотрели из темноты на неё, а теперь еще и на Еву.

/---/

Ева уже изрядно выпила, но и сейчас попивала шампанское из пластикового стаканчика, как делали многие в этом дворе. Сегодня ей повезло, дежурство в больнице выпало на Сергея, ее коллегу, а она могла отпраздновать Новый год, как все нормальные люди: дома с семьёй. Это если бы у нее была семья. К 45 годам Ева так и не вышла замуж, не родила детей, зато обзавелась тремя любовниками, докторской диссертацией, а недавно и трехкомнатной квартирой с идеальным ремонтом и джакузи. Жизнью она была абсолютно довольна, а праздник отмечала с друзьями, которые сегодня решили это сделать в её новенькой квартире, совместив его с новосельем Евы. И сейчас она заливисто и искренне смеялась над чьей-то шуткой.

Испытывая зависть и легкое раздражение от того, что ее врач может пить и полноценно веселиться, Вера приблизилась и поприветствовала женщину. Обернувшись, Ева узнала свою трудную пациентку, которую не так давно выписала, решив, что девушка в состоянии вести социальную жизнь. Шампанское уже ударило в голову, но не настолько, чтобы Ева забыла об этике и задала вопрос, который едва не соскочил у нее в ответ с языка. Она немало удивилась тому, что Вера ходит по улицам после полуночи и больше не боится своего монстра. О том, что девушка всё еще думает о нем, врач конечно же знала: докторская диссертация не была ею куплена.

- С новым годом, Вера! Здоровья тебе и удачи, - вежливо ответила она, пытаясь удерживать равновесие и сохранять трезвый вид.

Ева хотела сказать еще что-то, но не успела: в лицо прилетел снежок. Она тут же стала отряхиваться от снега, яростно бормоча ругательства, а Вера рефлекторно взглянула в сторону мальчишки, который запустил этот снежок. Это был один из Гришкиной оравы отпрысков. «Вот уже расплодился!» - успела мелькнуть мысль в голове девушки перед тем, как она заметила что-то другое. В темноте за бегающими и кричащими мальчиками дальше в темном неосвещенном углу что-то было. Вера не видела ничего, кроме темноты. Но она испытала то самое чувство присутствия монстра за окном с решетками, которое её преследовало в больнице. Дальше все происходило, как в тумане. Окружающие потом говорили, что даже не поняли, что именно произошло – то ли от опьянения, то ли от скорости, с которой действовала девушка.

Вера не поняла, она никогда не могла проконтролировать те моменты, когда безумие в ее голове начинало нарастать. Сначала она рванула по направлению к ощущаемому ей существу, двигаясь больше интуитивно, испытывая желание схватить и разорвать то, что ее преследовало. Она даже не задумалась, о том, хватит ли ей на это сил. Мысль о том, что все происходит так, как и должно было произойти, охватила всё ее существо. Но бред внезапно выстрелил в голове новой мыслью, Вера резко развернулась, схватила Еву за плечо, откуда только силы взялись, и потащила вместе с собой в темный угол.

Пьяная Ева не поняла, что происходит. Её внезапно схватили и поволокли куда-то в темноту. Она успела увидеть лицо Веры, которое было освещено решительностью и внезапной ясностью глаз. «Она не принимает лекарства, у нее снова приступ», - это все, что успела подумать врач, волоча ноги за стремительно несущейся девушкой. Она стала пытаться что-то крикнуть, но еще не сообразила, что именно, когда они с Верой достигли темной части двора. Вера внезапно остановилась, а врач по инерции пролетела чуть вперед в темноту. Ева уже взяла себя в руки и хотела звать на помощь, когда из темноты до женщин донесся тихий шепот.

- Цаааааааааа... – шептало нечто.

И тут Ева увидела то, от чего она упала на колени и не смогла произнести ни слова. Из темноты на нее выдвинулся он. Монстр. Со стороны двора еще долетали остатки света и она могла различить, как что-то тихо подвинулось к ней и острым когтем, словно бритвой, нанесло несколько резких ударов.

- Цаааааааааа... – уже тихо рычало нечто.

Из ладони и разрезанной щеки Евы потекла кровь, женщина захрипела, не имея сил полноценно закричать. И тут между ней и существом возникла Вера, которая внезапно стала походить на марвеловскую чудо-женщину на поле боя. Но только выражением лица, поскольку полушубок и угги всё-таки были больше одеждой, типичной зимой для женщин без суперспособностей. Но какая-то суперспособность у Веры все-таки была, видимо, поскольку монстр отпрянул. В холодном зимнем воздухе витало его чувство недоумения, а девушка стала размахивать руками и пинать ногами темноту, не замечая, что не наносит никаких повреждений существу. Не заметила она так же, когда подбежали друзья Евы, и скрутили ее.

Этим вечером обе женщины попали в больницу. Ева получила перелом двух ребер и осталась лежать в палате до конца праздников. Рану на лице пришлось зашивать. Вера до конца праздников пролежала привязанной к кровати в психоневрологическом диспансере. Её сознание утонуло в бреду, и она всё время что-то кричала про монстра, который придет и утащит в ад всех, кто будет рядом с ней. Врач, который заменил Еву, принял решение об электросудорожной терапии. Таким образом Веру всё-таки ждал ад в этом мире, а Ева для себя решила больше не пить спиртное, поскольку подозревала у себя галлюцинации. Она скромно молчала о том, что увидела в новогоднюю ночь в том темном углу, а у друзей сложилось впечатление, что ранения ей нанесла ее бывшая пациентка. Так наступил високосный 2020 год.