8

8.

Казалось, отец Василий вообще не страдал похмельем.
Чуть свет он растолкал Петра, и велел идти посмотреть лошадей.
Парень щурясь на яркое утреннее солнце, с избытком заливающее комнату, тяжело поднялся, и провёл рукой по лбу.
- Что, худо тебе, сыне? – насмешливо посочувствовал ему батюшка.
- Худо, отец Василий, - признался Пётр, и глянул на остатки вчерашнего пиршества.
Священник проследил за взглядом своего односельчанина, и усмехнувшись, плеснул остатки из бутылку в стакан.
- На, подкрепись…
Пётр выпил спиртное одним глотком, и закусил заветревшейся кашей.
- А ты, сын мой, - елейно сказал отец Василий, - еще тот поклонник Бахуса.
Кто такой Бахус, Пётр не знал, но догадался, что это не очень то и хорошо, и принялся оправдываться.
- Да что я-то, а вы сами…
- Я это я, - веско бухнул отец Василий. – А ты это ты. Не путай божий дар с яичницей. Ну, иди, лошадей глянь. А я покуда проверю груз…
Пётр вышел, радуясь, что неприятный разговор прервался.
Лошади стояли там же, где и вчера.
Пётр поправил сбрую, вздыбил сена, выпустив в воздух кучу пыли.
Его действия заинтересовали проходящий мимо патруль.
- Ваши документ, - на ломанном русском обратился к нему солдат.
- Какой документ? - не понял Пётр, и тут же увидел, что его взяли на прицел.
- Я есть вас обыскивайт, - заявил солдат, и мастерски за доли секунды обхлопал Петра с головы до ног.
Пётр тоскливо посмотрел в сторону дома, ожидая чуда.
И чудо не заставило себя долго ждать.
- В чем дело, любезные? – громко поинтересовался отец Василий, стоя на крыльце.
Немцы удивились, и теперь потребовался документ отца Василия.
- Хм, извольте, чады мои, - отец Василий подошел ближе. - Вот документы на меня и на него.
Долговязый немец, что держал на прицеле Петра, кивнул второму, и тот с опаской, словно в руках священника была бомба, взял документы.
Старательно изучив, он отдал их обратно.
- Можейте ехат, - махнул рукой немец, и патруль скрылся за углом.
- Ну, чего ты дрожишь? – обратился батюшка к Петру. – Страшно стало?
Пётр смутился, и молча залез в пролётку.
Подобрав широкие полы рясы, рядом с ним тяжело влез отец Василий, и махнул рукой, позволяя ехать.
Пётр тронул вожжи, и застоявшиеся за ночь лошади рывком дернули с места.
- Ноо, полегче, черти, - крикнул на них батюшка.