Свой

В город я тогда поехал по делам. Нужно было купить детали, что бы модернизировать домашний водопровод и заодно уж, наконец, исправить старые огрехи деревенского мастера, до которых все не доходили руки.
Нам, горожанам-дачникам, все только чудится, пока горький опыт не научит обратному, что вот только дай деревенскому мужику топорик и пойдет он и пойдет. Направо тяпнет, сруб для дома получится, тяпнет топориком налево - ажурная беседка у реки встанет. На деле же, все оказывается совсем иным. Мужик хоть и берется за работу, хоть и заламывает хорошие деньги, на деле почти всегда оказывался не умел, да что там, вовсе безрук. Работая он скрывает собственную неумелость и неразвитость какой-то сумасшедшей энергией и суетой. И получалось так, что мужики, которые кстати не особенно предвидели результатов своей работы, продавали тебе не столько сруб или беседку, а чистую энергию рвения, которая не заменяет навыков и хоть какой-то рефлексии. Вот и тогда нанимаясь, мой самоуверенный мастер, был не столько умел, сколько самонадеян сильно упирая на образование полученное в профтехучилище соседнего городка.
На машине, от нашей деревни до города ехать минут двадцать пять тридцать, это около сорока километров по хорошей, асфальтированной дороге. Посматривая в зеркало заднего вида я заметил что, моя соломенная шляпа, которую я стал носить в последнее время несколько неровно сидела на голове и поправив ее, я с улыбкой подумал о том, что не каждый русский мужик покупает себе сам трусы, носки, рубашки или пальто не приведи господь. Все жены, жены. А если без него чего купить невозможно, то ведут его болезного за руку в магазин, где он стоит в сторонке и лишь издалека знаками показывает что-то жене. Стесняется. Ну, что тут поделаешь, такое воспитание.
***
Приехав в город я оставил машину на обычном месте у аптеки, решив для начала просто прогуляться по улице. Идя по улице я размышлял о том, что конечно хорошо жить в деревне, в дали от шума и бестолочи большого города, который всегда подспудно держит тебя в напряжении. Но вот именно сейчас, я испытывал подъем и некоторую радость от окружавших меня людей. Вот прямо сейчас можно зайти в магазин и поинтересоваться, что там и почем. Есть ли, к примеру, в продаже хорошие яблоки и хмыкнуть на невесть где выращенные помидоры и огурцы. Известно, у моей хозяйки помидоры и огурцы не чета магазинным, да и свои. Впрочем, лучше не думать, сколько средств и сил вложено в этот недуг выращивания всего своего. А в ином магазине, где посетителей трое за неделю, вдруг поймаешь на себе истомившийся женский взгляд. Как там поэт писал "...на грани искренней, мгновенного, мы двое у одной черты, и слышен зов желанья ....". Идя по улице и разглядывая окружающих вовсе не означает что ты не общаешься с ними. Вовсе нет. Надо просто понимать, что не только ты, но и тебя видят и всегда оценивают. И если перевести на человеческий язык те мгновенные, не проявленные ощущения, которые испытывает первый встречный по отношению к тебе то окажется, что тебя и любят, и боятся, и хотят, над тобой смеются, тебя презирают, тебя жалеют.
***
В общем купил я много всяких сантехнических разностей. Пакета мне не предложили, а на мою просьбу, дали маленький и непрочный типа тех в которые набирают овощи и фрукты в продовольственных магазинах. Больше дел в городе не было, но уезжать мне совсем не хотелось и решив потянуть время я зашел в книжный магазин. Это желание было совершенно иррациональным, поскольку я давно ничего ни читал полагая, что все сколько нибудь значимые книги давно прочитаны, а все книги прочесть невозможно.  Основная масса книг в этом магазине годами стоящих на полках, являлась по сути никому не нужной макулатурой состоящей из всякого рода детективов написанных по мотивам сериалов, дамской и фантастической литературы, а вот русской и зарубежной классики было совсем мало. Решив зачем-то купить сборник стихов С. Есенина, я подошел к кассе у которой стояла небольшая очередь состоявшая из молодых и нестарых женщин, покупавших всякую писчебумажную чепуху для детей-школьников. Тетрадки, цветную бумагу, карандаши, ручки ластики. Одна только женщина передо мной, вдруг сделавшись очень серьезной попросила показать ей глобус.Наконец очередь дошла до меня.
- Так. что у вас.
- Есенин.
- Еще что?
В этот момент несчастный пакет с железяками выскальзывает у меня из рук и с грохотом падает на пол. Бл*ть, невольно вырывается у меня. Произнес я это хоть и резко, с сердцем, но еле слышно, одними губами и быстро наклонившись поднял пакет.
-Бога ради, простите.
Смущенно подняв глаза на продавца я увидел, что она смешливо смотрела на меня, кажется ничуть не задетая обсценной лексикой  да и девчата в очереди разулыбались, лукаво и ободряюще разглядывая меня, отчего вдруг стало очень хорошо. Граница формальности и отчуждения вдруг исчезла.