В. Глава 18

18


     Вот уж не ожидал, что такая… вертихвостка придёт ко мне во всеоружии. Сам виноват, недооценил. Нынешняя молодёжь своего не упустит, это стоит учитывать. Вцепятся в тебя не хуже бультерьера. Сначала этот Аркадий, теперь она. Но кто ж мог предполагать, что ей будут известны такие подробности? Не иначе как кто-то из этих красавчиков проговорился. Очень может быть, они вообще не мастера держать язык за зубами. А что касается «Дельфина», то… ну а что же, собственно, она может знать? О том самом известно лишь нам двоим. Или ещё парочке человек, которые, уж конечно, будут молчать. В таком случае, к чему же она могла вести? Не просто же так задала такой вопрос! Вот только, к сожалению, времени на раздумье у меня не было. Если бы я слишком затянул паузу, это могло показаться подозрительным. Хотя, с другой стороны, прошло пять лет. Человек моего возраста имеет право подзабыть подробности и потратить минуту-другую на их восстановление.
     – Вон вы что вспомнили, Танечка, – заговорил я как можно более добродушно. Не уверен, впрочем, что у меня получилось. Уж слишком проницательной оказалась эта девица. И ещё её юбка… коротковата для работы, как на мой взгляд. Не стоило, конечно, смотреть на её ноги, но как тут устоишь? Нарочно всё сделала, как пить дать. – Катастрофа в «Дельфине»… – продолжал я, намеренно растягивая слова. – Но почему же вы спрашиваете моё мнение? Я ведь не был… конструктором этого здания.
     – Да, разумеется, мне это известно, – эта её показная осведомлённость раздражала меня. – Но ведь вы специалист. Вы можете дать профессиональный комментарий по поводу этого происшествия. Ведь комиссия, помнится, так и не пришла к какому-то определённому выводу.
     – Не пришла, – мягко подтвердил я. – Однако, признаюсь, мне не очень понятно… почему вы решили возвратиться к этому случаю. Прошло много времени… и к проекту «Золотого города» это никак не относится.
     Тут я забросил удочку, пытаясь понять, что всё-таки ей может быть известно. Если кто-либо из этих напыщенных болванов разболтал ей о нашем конфликте с Аркадием, она могла чёрт знает что себе вообразить. А если подозрения раз появились, их почти невозможно развеять.
     Журналистка, однако, на приманку не клюнула.
     – Согласна, это разные истории, – закивала она. – Но есть некоторые сходства, которые могут обеспокоить людей. «Дельфин» тоже был топ-проектом, стоившим больших денег. Его тоже активно обсуждали задолго до начала строительства. Я думаю, вы понимаете, что никому не хотелось бы и дальнейших параллелей.
     Она мило улыбалась и настойчиво заглядывала мне в глаза. Но этим меня было не провести. Если дело не в Аркадии и его юношеских фантазиях, то в чём же? Почему она так упорно наводит беседу на Приёмова? Кто сейчас о нём вообще помнит?
     – Если дело только в этом, – сказал я с расстановкой, – то могу вас успокоить. Все расчёты будут проверены не один раз, и ничего подобного «Дельфину» мы не допустим.
     – Значит, вы всё-таки полагаете, что причиной катастрофы в аквапарке были ошибки в расчётах?
     Я мысленно чертыхнулся. Этой вертихвостке и правда палец в рот не клади.
     – Видите ли… – протянул я, выгадывая время, – архитектор всегда смотрит на такие события… под особым углом зрения. У нас повышенное чувство ответственности, иногда, возможно, даже чересчур. Когда случается что-нибудь подобное… мы невольно начинаем думать о возможных ошибках, которые были допущены при проектировании. Конечно, далеко не всегда это так… Существует масса причин, почему то или иное здание может обрушиться. И то обстоятельство, что комиссия так и не пришла к конкретным выводам… говорит о трудности их обнаружения.
     – Всё это так, – отмахнулась она. – Но нашим читателям, Геннадий Яковлевич, интересны не общие соображения, а частное мнение такого известного специалиста, как вы.
     – Но какое же у меня может быть мнение, если я… не занимался расследованием?
     Кажется, этот довод был самым железобетонным, который только можно привести. Однако журналистку он совсем не смутил.
     – Комиссия, хоть и занималась расследованием, мнения также не составила, – выпалила она. – И потом, это же всего лишь точка зрения. Никто не может вас обязать её доказывать. 
     Ну спасибо, успокоила, что называется. Когда им нужно получить информацию, они ещё и не то тебе скажут. А вот с информацией в руках совсем по-другому начинают петь.
     И всё-таки какой-то ответ нужно было дать. Поэтому, немного поразмыслив, я решил, что будет естественней произнести имя, которое, очевидно, она очень хотела от меня услышать:
     – Могу только отметить, что господину Приёмову крупно не повезло. Само по себе здание аквапарка было… примечательным сооружением. Несколько весьма оригинальных решений, особенно что касается свода и аттракционов… Однако что-то пошло не так ещё на уровне производства материалов – так мне кажется. Возможно, дефектный состав сплава… и в результате недостаточная прочность арматуры. Подобные вещи никто не может предугадать.
     – Но ведь дефекты арматуры должны были обнаружить при расследовании, вы не находите?
     – Да, разумеется (опасно, опасно с ней заговаривать о чём бы то ни было), однако это вовсе не аксиома. Иногда дефектной оказывается лишь часть креплений… довольно небольшая часть, что, тем не менее, способно привести к катастрофе. Да и многие другие возможности не стоит исключать. Просадка грунта из-за внезапного повышения уровня грунтовых вод, излишняя нагрузка на крышу здания за счёт установки на ней непредусмотренных проектом конструкций… в общем, много всего. Так или иначе, я думаю, что Приёмову не повезло.
     – Вы ведь с ним были в некотором роде противниками? – снова блеснула своими ногами Танечка. Крепкая же, однако, у неё была хватка!   
     – Противники – не вполне верное слово, – как можно спокойнее постарался ответить я. – Мы были конкурентами – так будет правильнее. 
     – Тем не менее, соперничество между вами было.
     – Само собой, как я уже говорил, в пределах такого относительно небольшого города это неизбежно. Трудно получить хороший проект, а когда есть два равнозначных архитектора… 
     – Значит, вы с Приёмовым равнозначные величины?
     Вопрос меня покоробил. В самом деле, нельзя разве было его задать потактичнее?
     – Это… это зависит от точки зрения, – довольно сильно замялся я. – Мне… мне кажется, что Владимир Леонидович… – талантливый человек. То есть был… то есть не был, а есть, до сих пор. 
     Вот об этом, конечно, и вовсе не следовало упоминать. Слишком уж соблазнительная тема для различных спекуляций. И, разумеется, эта Танечка не замедлила воспользоваться моментом.
     – Вы считаете, что с потерей трудоспособности он растерял и своё дарование?
     И слово-то какое – “дарование”! Нахватаются, а потом кичатся своей якобы образованностью. А когда я заговорил об энтропии, то по глазам её видел, что не понимает, о чём речь. И так у них всё. Один только налёт образованности, пыль в глаза.
     – Нет, я этого не говорил, – терпение моё начинало подходить к концу. Пожалуй, следовало уже просто выдворить эту назойливую девицу. Однако я знал, что в этом случае в следующем выпуске её журнала можно будет прочитать много нелицеприятных подробностей о самом себе. А момент для этого был совсем неподходящий. Так что приходилось терпеть. – Я вовсе не хотел ничего сказать о его… даровании. Да и не мне, думается, его оценивать. Это дело… времени и будущих поколений. Я лишь хотел сказать, что… трагедия, которая произошла, наложила на него свой отпечаток. И это очень понятно. Он уже больше ничего не проектировал, с тех пор как потерял… возможность ходить. Думаю, это немалый урон для нашего города.
     – Тут я с вами соглашусь, – неожиданно заявила она. – Но ведь для вас это было и облегчением.
     – Простите? 
     – Ну как, всё-таки конкурент… который выбыл из строя. Освободилось поле для вашей деятельности. Разве я не права?
     – Послушайте, мне кажется, вы начинаете заходить слишком далеко.
     – Отчего же? Конечно, о некоторых вещах принято умалчивать. Однако это вовсе не значит, что они не существуют. Счастье одних людей основано на несчастье других. Неужели вы станете это отрицать?
     Я почувствовал, что начинаю потеть. Это всегда очень неприятно, особенно с моей в последнее время уплотнившейся фигурой. Но эта наглая девчонка выводила меня из себя своими точно рассчитанными уколами.
     – Послушайте, Танечка, – заговорил я внушительно, – мы с вами здесь ведь не пофилософствовать встретились. Я всего лишь архитектор и не могу… затрагивать такие темы, потому что… попросту некомпетентен. А правила хорошего тона предполагают, что столь щекотливые темы нужно обходить стороной. Я искренне сочувствую трагедии, которая случилась с Владимиром Леонидовичем. И сочувствую семьям тех, кто погиб в той катастрофе.
     – То есть семьям троих рабочих? – вставила она.
     – Да, кажется, их и правда было трое, впрочем… впрочем, я не помню. В любом случае, погибли люди, а талантливый архитектор оказался прикованным к инвалидному креслу. По-моему, этого самого по себе достаточно, чтобы прекратить любые спекуляции на тему. 
     Высказавшись в таком духе, я бросил на журналистку самый строгий взгляд, на который только был способен. Но, кажется, всё это её совершенно не смутило. Более того, по удовлетворённому выражению её лица я понял, что моя реакция её обрадовала. Чёрт разберёт этих нынешних финтифлюшек!
     – Итак, Геннадий Яковлевич, давайте подведём итоги нашего интервью. Вы считаете, что катастрофа в «Дельфине» была трагической случайностью, а возможной причиной является брак при производстве элементов арматуры, хотя иные варианты также не исключаете. Таким образом, вы полагаете, что Владимир Леонидович Приёмов стал жертвой обстоятельств, как и трое рабочих, погибших под завалами. Ничего подобного, однако, по вашему заверению, не может произойти при строительстве и эксплуатации «Золотого города». Внутренние же разногласия между проектировщиками никоим образом не могут повлиять на эффективность работ по возведению этого комплекса. Я всё правильно изложила, или у вас есть возражения?
     Ну вот что тут можно было поделать, право слово? Когда в тебя палят из всех орудий, вариантов немного. Конечно, я понимал, что в своей статье она изложит всё несколько по-другому. И несколько – это в лучшем случае. Однако в тот конкретный момент я не нашёл ничего лучшего, как сказать:
     – Да, пожалуй, всё точно, Танечка.
     И прибавил снова это проклятое “Танечка”! Чёрт бы побрал эту привычку к уменьшительным! Никакая она не Танечка, а просто стерва. Только поздно уже махать кулаками после драки.
     Журналистка встала со своего места и ещё раз обвела мой кабинет взглядом. Чуть заколебалась, а потом заметила весьма небрежно:
     – А интересную вы тут оранжерею вырастили!
     После чего, даже не сочтя нужным попрощаться, вышла, демонстративно оставив дверь открытой.