Песни белогородских казаков

/Моя история Белогорья/

Иные философы говорят, что самые достоверные сведения об истории народа даёт его кухня, дают его песни, ведь они живут сами по себе, остаются вне политических пристрастий отдельных исторических исследователей. Старинные фольклорные песни Белогородья, а сегодня Белогорья или Белгородской области, дают в этом смысле повод задуматься об истории нашего края, которая начинается, можно сказать, с постановки первых городов будущей Белгородской черты на краю Дикого поля в конце XVI века в 1596 году.

«И на Донец на Северский на Белогородье посланы города ставить воеводы князь Михайло Ноздроватой, да князь Ондрей Волконской, да подъячей Микифор Спиридонов. А на Оскол посланы города ставить воевода князь Иван Солнцов, да голова Иван Мясной, да подъячей Михайло Нечаев. На Семь на Курское городище посланы города ставить воевода Иван Полев, да голова Нелюб Огарев, да подъячей Яков Окатьев. И по государству царёву указу те воеводы и головы поставили на поле три городы: на Донце на Северском Бел Город, да на Осколе Оскольский городок, да на Семи город Куреск той же осени».    

Забытые песни
Старинные песни нашего края говорят о белогородских казаках, которые ведь были, если они оставили свой след в песнях. Некоторые такие песни и сегодня поёт фольклорный коллектив «Живая традиция» под руководством заслуженного работника культуры, собирателя белгородского фольклора, композитора И.И. Веретенникова.

Вот старинная белгородская песня «Как летел орёл через сад зеленай», записанная в середине прошлого века в одном из сёл Борисовского района. Заметим, на западе области рядом с сегодняшней Украиной.
***
Как летел орёл через сад зелёнай, да стал калину клевать,
Как любилы казак молоду дивчину, да стал её забывать,

И она же, шельма, его отроила, да стала его пытать:
А скажи мне милай, скажи голубь сизай, с кем ты будешь ворковать?

А поеду я же, моя размилая, где сходятся три шляха:
Первый шлях в Россию, другой на Полтаву, третий в самую Москву…
***
Другая, можно сказать, прощальная казачья песня «За лесом солнушко садилось», записана в селе Тростенец, в центральной части Белгородской области. Казак собирается на войну на Кавказ с «черкасским убранным седлом».
***
За лесом солнушко садилось,
Там чёрный ворон прокричал,
За лесом солнушко садилось,
Там чёрный ворон прокричал…

Седлаю я коня гнедого,
С черкасским убранным седлом,
Седлаю я коня гнедого,
С черкасским убранным седлом…

Прощай, прощай, моя подруга,
Прощайте верные друзья.
Служить придётся на Кавказе,
Знать, не увижусь с вами я.

Быть может, меткая винтовка
Из-за куста сразит меня,
А улыбнётся мне фортуна,
Вернусь в родимые края!..
***
Вот ещё одна песня, что интересно, совсем не «казачья», она про любовь, но любят в ней казаки и казачки.
***
В садочке гуляла, цветочки рвала, кидала-бросала под те ворота,
Кидала-бросала под те ворота, не смейся казаче, что я сирота.

Не смейся казаче что я сирота, пришёл бы ты сватать, а я б не пошла.
Пришел бы ты сватать, а я б не пошла, а я б рассмеялась, да в поле ушла…

Не бойся дивчина, я сватать не приду, поеду в Россию там краше найду.
Объехал Россию и все города, такой там не встретил как та сирота.

Приехал до дому, привязал коня, выходит дивчина, заплаканная.
Выходит дивчина заплаканная, по личику видно, просватанная.
***               
А вот ещё одна песня про любовь, причём чисто белогородская - лелюшная. Своеобразные лелюшные песни локализованы,  в основном, в сегодняшней Белгородской области, и казачьи мотивы опять налицо.
***
Подружки-Паранюшки мои, подумайте, погадайте обо мне,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, подумайте, погадайте обо мне.

Подумайте, погадайте обо мне, об моём горе-несчастьице,
Об моём горе-несчастьице, горе-горе гореваньице.
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, горе-горе гореваньице.

Вот кто ж то проехал на коне, ой кто ж то на вороному?
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, ой кто ж то на вороному?

Николаюшка проехал на коне, Николаюшка на вороному,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, Николаюшка на вороному.

Он ударил копьём в ворота, ну повыйди-ка сударушка сюда!
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, ну повыйди-ка сударушка сюда!

Ну повыйди ка сударушка сюда, я не выйду, я не выйду до тебя,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, я не выйду, я не выйду до тебя.

Я не выйду, я не выйду до тебя, я сердита, я сердита на тебя,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, я сердита, я сердита на тебя.

Я сердита, я сердита на тебя, где ты вечером гуляешь без меня?
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, где ты вечером гуляешь без меня?

Где ж ты вечером гулял без меня, у ворот я одинёшенька одна,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, у ворот я одинёшенька одна.

У ворот я одинёшенька одна, а на улице метелица мела,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, а на улице метелица мела.

Вот на улице метелица мела, вся постелюшка остыла без тебя,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, вся постелюшка остыла без тебя.

Вся постелюшка остыла без тебя, под подушечку мороз подполоз,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, под подушечку мороз подполоз.

Под подушечку мороз подполоз, одеяльце обындевело,
Ой, ли… охы, лёли ой ляли, одеяльце обындевело.
***
Наконец, здесь нельзя не сказать ещё об одной старинной песне семнадцатого века, которую пели во многих регионах России, в том числе и в Белогорье, – о песне «Татарский полон», записанной и опубликованной в России в 30-е годы XIX века в разных вариантах многими собирателями песен и писателями. Мы представим редакцию «Татарского полона» М.Ю. Лермонтова, как она слышится сегодня.
***
Что в поле за пыль пылит?
Пыль пылит, столбом валит?
То татаровья полон делят,
То тому, то сему, по добру коню.

А зятю тёща доставалася,
Он заставлял её три дела делать:
А первое – гусей пасти,
А другое – бел кужель прясти,
А третье – дитё качать,
Сказки ему сказывать…

Она глазыньками гусей пасёт,
Она рученьками бел кужель прядёт,
Она ноженьками дитё качает,
Сказки ему сказывает…

Баю-баю, мило дитятко,
Ты по батюшке татарчонок,
А по матушке родной внучонок,
У меня ведь есть приметочка -
На белой груди что копеечка…

Услыхала родна доченька,
Закидалася да заметалася:
«Ты родная моя матушка,
Что ж давно мне не сказалася?

Возьми мои золоты ключи,
Отпирай мои кованы ларцы,
Бери казны сколько надобно,
Жемчугу да злата-серебра…»

«Милое мое дитятко,
Мне не надобно златой казны,
Отпустите на Святую Русь,
За ваши души я помолюсь…
Не слыхать здесь слова русского,
Звону колокольного…»
***

Из песни слова не выкинешь
В этих белогородских песнях очень много интересного, как самых обыкновенных вещей, бывавших когда-то сплошь и рядом, так и откровений для нашего времени. Они родилась в пограничье, в те времена, когда русский и украинский языки были вообще ближе, во всяком случае, сегодняшние украинские «шлях», «дивчина»,  «пытала» в смысле «спрашивала» органично соседствуют в этих песнях с чисто русскими словами и выражениями. 

В песне «Как летел орёл» белогородский казак думает, по какому шляху ему ехать, причём все они ему открыты: самый первый шлях в Россию, может быть, на Дон или на Волгу, или в рязанские земли? Другой шлях на Полтаву, а совсем не на Харьков, через который нужно ехать в Полтаву из Бел Города. Похоже, Харькова ещё нет, или он является незначительным селом по сравнению с Полтавой. Москва в песне – «самая», то есть самый большой для нашего казака город. Казак из песни «В садочке гуляла…» «объезжает всю Россию и все города».

В песне «За лесом солнушко садилось», похоже, XVIII или в XIX веков, когда Россия вела кавказские свои войны, в белогородской деревне казаки призываются на военную службу, но седло у нашего казака не местное, а примечательное – «черкасское». Откуда оно? И сегодня на Украине есть город Черкассы, а на Дону – Новочеркасск, а в XVII веке в состав Большого Белгородского полка входили харьковский, осторогожский, изюмский, ахтырский и другие черкасские казачьи полки, с которыми, видимо, имел дело наш казак.

Лелюшная же «Паранюшка» совершенно необычная, таких казачьих песен, кажется, нигде больше нет, что говорит о безусловном своеобразии белогородских казаков.

Откуда взялись наши казаки?
Возникает, конечно, вопрос: как появились на Белогородье казаки, откуда они пришли? Книги московских приказов говорят, что в 1571 году ведавший охраной южных границ князь Воротынский вызывает в Москву из тогдашней Северской Украйны, из пограничных городов Рыльска и Путивля, «станичных голов» казачьих степных разъездов, чтобы реорганизовать и усилить сторожевую казачью службу после опустошительного набега в этом же году на Москву крымского хана  Девлет-Гирея.

Было приказано «рыльским и путивльским казакам набрать новых служилых людей, конных казаков, до тысячи человек и более для высылки сторож». Было приказано служилым людям из городов Путивля, Рыльска, Новосиля, Мценска выжечь траву, чтобы лишить кормов татарскую конницу, от верховьев реки Вороны до Днепра и Десны. После 1571 года рыльские и путивльские казачьи сторожи выдвигается ещё южнее в Дикое поле и доходят до района сегодняшнего Грайворона.

«Станичные головы» Рыльска и Путивля советуют князю Воротынскому поставить острожок на реке Оскол при впадении реки Убли – Ублинский острожок. Место оказалось удачным, в 1574 году многие острожки в степи, ставшие известными татарам, были перенесены на новые места, но Усть-Ублинский острожок был оставлен на старом месте. Служилые казаки острожка были наделены землёй, «дабы людям бесконными не быть и для пользы государева дела иметь добрых коней».

Пожалуй, это первое упоминание о белогородских казаках, осевших с семьями в нашем Белогорье. В 1593 году Усть-Ублинский острожок переносится к устью реки Оскольца, поставлен на его правом высоком берегу и получил название Оскол. Он высылает в степь казачьи сторожи и станицы, которые несут пограничную службу по рекам Мже, Коломаку, Мерлу, Мерчику, Северскому Донцу, Осколу, Тихой Сосне, Айдару, Валую, предупреждая о набегах крымских и ногайских татар.

Эти казаки были, в основном, выходцы из рязанской земли, о чём говорят названия казацких слобод в Белогородье в начале XVII века. Почему именно оттуда? Наверное потому, что рязанские казаки имели опыт степной войны с соседним для них Казанским ханством. Это подтверждает белгородском фольклор: в песнях и в танцах, в орнаменте верхней одежды и даже в фамилиях очень много «рязанских» элементов, а также малых народов Поволжья.

Историк Л.Н. Гумилёв пишет в своих трудах, что весь XVI век «в Поволжье шли постоянные войны с мордвой, буртасами и казанскими татарами. Не следует думать, что это были войны религиозные: некоторые язычники поддерживали русских, другие язычники поддерживали татар… Рязанцы постоянно отражали татарские набеги, отвечая нападениями не менее жестокими, и вообще привыкли к войне настолько, что для них все были врагами: и степные татары, и мордва, и московиты, и казанцы».
После взятия и присоединения Казани Иваном Грозным в 1552 году, рязанцы как бы освободились от пограничной службы, их можно было использовать как поселенное войско на других границах России, в первую очередь на самой тревожной южной границе на Диком поле, что Москва и не замедлила сделать.

На наш взгляд, Лев Гумилёв даёт ключ к расшифровке песни «Татарский полон», а сама песня объясняет, откуда пошли русские казаки с их атаманами и есаулами – этими знаковыми казачьими словами тюркского происхождения. Русская полонянка становится женой знатного татарского воина, а их сын, скорее всего, станет первым русским казаком. Отсюда же понятно, почему казаки ни в чём не уступали татарской степной коннице.

Бросается также  в глаза близость слов «кидала-бросала» в песне «В садочке гуляла», часто встречающихся и в других белогородских песнях, с «закидалася да заметалася» в «Татарском полоне». Он, похоже, имеет прямое отношение не только к рязанской земле,  но и к белогородской.

Виктор Каменев, участник «Живой традиции»
25.09.2019, Белгород

Используемая литература
1. «Белгородская область», составители Н.А. Кузнецов, К.М. Новоспасский, глава «Далёкое прошлое»: научные сотрудники Областного краеведческого музея А.Я. Иванчихин, С.Ф. Коваленко, журналист К.М. Новоспасский. 1967, ЦЧКИ, Воронеж.
2. «Белгородская губерния», И.Г. Пархоменко, историко-культурологический очерк к 275-летию образования Белгородской губернии, Белгород 2002.
3. «Память Белогорья», Б.И. Осыков, изд. «Константа», Белгород, 2016.
4. «От Руси к России», Лев Гумилёв, Москва, АСТ, 2015.