Мама

- Дочка, смотри: объявление в газете об открытии в городе секции художественной гимнастики, - потрясла газетой мама. – Пойдешь?
Так в жизнь Ники на много лет вошёл спорт. За это Вероника будет благодарна маме до конца своей жизни. Тренировки были платные: десять рублей в месяц от тех ста двадцати рублей, что получала на заводе (да и отец - примерно так же), - это чувствительно отражалось на семейном бюджете. Поэтому, такой поступок мамы можно было назвать даже геройским. Тренер Зоя Фёдоровна Новогородцева уже при первом осмотре данных для гимнастики отметила природную растяжку Ники и гибкую спину.

В тысяча девятьсот семьдесят первом году, когда Нике было одиннадцать лет, в Карагандинской области в феврале разыгрался циклон такой силы, какие бывают исключительно редко: скорость ветра сто метров с секунду, мороз под сорок градусов. В городе два дня «стоял» хлебозавод, не ходил городской транспорт, были закрыты, естественно, все дошкольные учреждения и школы.

Тренировочный зал находился за три остановки от дома, занятия с семи вечера до девяти ночи. Пропустить тренировку девочка не могла - так велико было чувство ответственности. Так что, полной ночью, пешком, в условиях, реально опасных для жизни, Ника одна пошла пешком далеко от дома, а родители и глазом не моргнули. Мама была уверена, что нужно воспитать дочь самостоятельной, приучить её к трудностям, закалить характер. И таким вот способом - в том числе. Там пришли четыре девочки из тридцати, но те, которые жили в десяти метрах от спортзала, и тренер с аккомпаниатором.
- Ах ты боже мой, что я с тобой буду делать? - воскликнула Зоя Фёдоровна. – Зачем ты пришла, раз живёшь так далеко?
Счастливым выходом оказалось то, что пианистка- аккомпаниатор жила в соседнем доме с Никой и поручилась, что доставит её.
Девчонка шла, вцепившись в девушку-пианистку и наклонившись так низко, что голова почти касалась коленей, вообще не отдавая себе отчёта, где они, в каком направлении идут, сколько времени прошло и когда это закончится. Одна она бы домой не дошла. А может, и пианистка одна бы не пришла.
Родители смотрели телевизор и даже не повернули головы, когда Ника, похожая на сосульку, вошла домой.

В семидесятые годы в Казахстане невозможно было купить гимнастический купальник. Поэтому, те девочки, которые доставали как-то, потом, уходя из спорта, передавали купальники, как драгоценность, гимнасткам помладше.
 
Нике первый трикотажный купальник, уже прошедший крым и рым, отдала соседская девочка, далёкая от гимнастики. Он был несколько полинялый, тёмно-синий, схваченный под мышками грубыми швами нерадивой хозяйки. Ника распорола их, выбрала самую тонкую иголку и аккуратно зашила каждую дырку и прореху так, что было почти не видно швов. Она с огромным удовольствием занималась семь месяцев вплоть до того дня, когда был назначен открытый урок, то есть все родители могли прийти и посмотреть тренировку.

В числе самых способных девочек была и Ника. Её мама тоже хотела прийти, даже отпросившись с работы, чего не делала и тогда, когда дочь лежала с температурой сорок градусов и ужасной ангиной или гриппом.
Начав собираться, Ника достала свой видавший виды купальник и... о, ужас!  Все аккуратные и незаметные швы под мышками были вырезаны, а на их месте «красовались» огромные заплаты из ткани, не совпадающей ни по цвету, ни по типу.  Мама постаралась.

Вынести такой позор Ника не могла. Совестно ей было подойти к тренеру и  открыто поделиться бедой: «Зоя Фёдоровна, смотрите, какой кошмар. Что делать?» Может, умная женщина что-нибудь придумала бы, нашла бы достойный выход, предложила бы одеть сверху купальника кофточку, чтобы закрыть заплаты?
Ника выбрала единственный выход: пропустить открытый урок, где она участвовала во всех комбинациях, то есть подвести многих. Это было для неё подобно удару ножа, но другого решения не нашла. Через час вернулась мать, не нашедшая свою дочь в спортзале.
- Мама, как ты могла понаставить эти заплаты? Кто тебя просил? – рыдала Ника.
- А чем они помешали тебе? – искренно не понимала мама.
- Да ведь они совсем другого цвета. Ведь мы постоянно поднимаем руки, все бы смотрели и смеялись надо мной.
- Да так всем и нужна именно ты.
"Вот что тут поделаешь? Ну нет чуткого сердца. Такой женщине вообще не нужно было иметь детей" - так думала тогда дочь, не находя себе места от стыда перед тренером и девочками за предательство. Хотя она-то знала, что без вины виноватая.
 
Как-то после тренировки Ника шла на автобусную остановку вместе со Светой Мухиной – самой гибкой и растянутой девушкой в их клубе, которую обожали все и не только за результаты в спорте, а ещё за красивое круглое личико, деликатность в обращении, душевность. Ника никаких подробностей её жизни не знала: на тренировках надо работать. Зато там, на остановке, они присели на скамейку и свободно разговорились.
- Ника, мама не будет волноваться? Всё-таки ночь уже.
- Да за меня особо не волнуются. Им почти нет дела до меня.
Света уловила нотки огорчения в словах Ники.
- А знаешь, я завидую тебе.
Резко развернувшись, Ника впилась в лицо Светы удивлёнными глазами. «Да-да, завидую. У меня вообще нет мамы. Никакой: ни плохой, ни хорошей. Она бросила отца вместе со мной и младшим братом, когда мы были ещё маленькими. Папа дал себе слово, что его дети не будут ни в чём нуждаться. Вот и разрывается на двух, а то и трёх работах, чтобы у меня и брата всё было. Я окончила музыкальную школу. Учусь в школе с углублённым французским. Я уверена, что, если  тебе вдруг будет плохо, мама всё равно поможет. Ты просто думаешь, что она равнодушная, но в трудную минуту обязательно придёт на помощь. Вот увидишь».
Эта уверенность доброй, много испытавшей подруги по спорту не просто запомнилась Нике, а стала частью её существа, тем, что не забывается, не теряется, не исчезает.

При подготовке программы мастеров спорта Ника получила травму голеностопа – перелом. Но в наложенном на ногу гипсе никак не чувствовалось удобства. Всё казалось, что гипс свободно болтается, чего в принципе не могло быть. Девушка при каждом обходе жаловалась врачам. Наконец, они не выдержали и решили заменить гипс. А на лицах читалось: «Хоть девчонка и притворяется, но слушать её уже надоело». Медсестра сунула Нике полметровые «ножницы» и сказала: «Разрезай гипс сама. Своди рычаги вместе и разводи. Начинай сверху. Так постепенно разрежешь весь».
 
Ника, обливаясь слезами от страха повредить ногу, от тяжести сдвигать и раздвигать рычаги огромных «ножниц», сантиметр за сантиметром всё-таки проделала рваный разрез. Тогда уже медсестра подошла и, раздвинув половинки гипса в разные стороны, достала ногу. Ника не могла смотреть на это и отвернулась, вытирая слёзы.
- Ой, девонька, какая же ты молодец, что настояла на смене гипса.
- Что такое?
- Смотри: на пятке с внутренней стороны гной размером с грецкий орех. Уже довольно глубоко прогнили ткани. Сейчас проверим, не затронута ли кость.
Нику спасло шестое чувство. Это оно не давало ей покоя, внушало про неудобство.
 
Ногу снова загипсовали, в месте гниения вырезали круглую дырку. И начался длительный процесс лечения всеми медикаментозными средствами. Но ничего не помогало: глубокая рана не заживала. Мама, конечно, рассказала всему свету про их беду -  и на заводе, и вне его. Бегала в поисках какого угодно решения. Когда дочь не может ходить, тут уже не до принципов. И спасение нашлось. Кто-то дал баночку с остатками мази на основе прополиса. Рана покрывалась нежной корочкой сначала по краям, потом всё ближе к центру и, наконец, вся затянулась прочной, толстой коркой. Короста в своё время отпала, обнажив розовое пятно здоровой ткани.
Разряд мастера спорта по художественной гимнастике Вероника успешно защитила.
Но главное, девушка поняла, что, когда помочь уже никто и ничто не может, грудью против всего негатива мира встанет мама, чтобы спасти своё дитя.