Круговерть Глава 28

     Иешуа это новая и закономерная ступень абстрактного мышления, которое и делает человека человеком, выделяя его из животного мира. Поэтому Иешуа и говорил людям, что он придёт снова. Если человек достиг такого уровня абстрактного мышления, как у Иешуа, то люди с подобным уровнем абстрагирования будут появляться и появляться снова. «А что же жизнь тела? А, тело сегодня есть, а завтра его нет». Человек настолько человек и настолько жив, насколько он — смысл. Жив смысл, а не носитель смысла. Человек должен научиться жить в мире смыслов, а не в мире предметов. В мире предметов ему никогда не выжить, потому что этот мир враждебен человеку, так как чужд ему по своей природе.

     «Вначале был Смысл. И Смысл был у Бога, и Смысл был Бог». И мы происходим от бога, мы происходим от смысла. Мы — смысл. И мы есть ровно на столько, на сколько в нас есть смысла. И смысла не нашего, придуманного, а смысла реального, смысла естественного, исходящего из нашего естества. Наше же естество и есть естественное восприятие того, что мы называем богом.

     До Иешуа люди воспринимали бога как нечто внешнее по отношению к ним. Отдельно были они, люди, и отдельно был Бог. Бог был где-то, а они были здесь. Они наблюдали проявление Его воли повсюду вокруг себя, но сами они были как бы вне этой воли. Каждый противопоставлял свою собственную волю как воле других людей, так и воле Бога. А с той точки зрения, на которую сумел подняться Иешуа, Бог уже воспринимался совсем по-другому: я, и даже не я, а мы, люди, — есть проявление бога, мы, если говорить образным языком, не его рабы, а мы его сыновья. Бог не где-то вовне, а Бог внутри нас. Внутри не пространственно, не внутри нашего объёма и не внутри нашего мозга, нашего разума, а внутри нашего смысла, внутри нашей не телесной и вневременной сущности. «Внутри сознания, которое везде и нигде, которое всегда и никогда». Это было совсем иное по своей сути понимание жизни и места человека в этой жизни. И это понимание излагалось человеком, который в своём развитии был выше, чем он сам — Андрей Назаров. Человеком, который жил задолго до нашей цивилизации и нашей науки.

     Всё это выходило из чтения книжки, которую подарила супруга, из Евангелий. Но прочитать, когда это излагает другой человек, это одно, а подняться на тот же уровень, принять всё это в свою систему смыслов и научиться жить, исходя из этих смыслов, — совсем другое. «А что если Он всё это себе нафантазировал?» Если так, то можно было просто не принимать всё это во внимание. И тогда Он — не выше. Но что-то говорило Андрею, что это настоящее, а не пустые фантазии.
 
     Вся энергия человеческой мысли во все времена была направлена на то, чтобы воздействовать на мир так, чтобы сохранить жизнь и чтобы жизнь была благом. Жизнь — телесную, а благо — материальное. «А какое ещё может бать в материальном мире благо, кроме материального?!» Так было всегда. А тут предполагалось другое — перенаправить эти усилия снаружи внутрь, на изменения себя, на изменение своей системы смыслов. Переворот кардинальный. Все цели и смыслы должны быть теперь не вовне, а внутри. Внутри собственного сознания. Разум верой и правдой служил своему телу, как верная служанка прислуживает своей барыне. Однако, рано или поздно, наступает момент, когда сила жизни берёт верх, и служанка начинает жить своей собственной жизнью, заложенной в ней с рождения. И тогда служанка сама становится барыней.

     Так и разум, до какого-то момента он только прислуживает телесному, а повзрослев, он цель жизни находит уже в самом себе. Всё сводилось к простой формуле: не разум для тела, а тело для разума. Та система смыслов, которую разум выстраивает, и есть новое «тело» разума. Разум будет служить теперь этому новому «телу».

     Простая логика подсказывала Андрею, что только та смысловая система реальна и жизненна, которая не привязана к телесному, к кажущемуся. «Телесная жизнь была для разума игрой, а теперь начинается настоящая жизнь». Как у детёнышей хищников: игра в какой-то момент взросления переходит в реальную охоту. И уже не игра, а реальная охота становится сутью их поведения. Обеспечение телесных потребностей для разума тоже было своего рода игрой роста. Но возмужав и окрепнув, разум должен был освободиться и обрести смыслы в себе самом. Но это в теории, а что это означало на практике, он понятия не имел. Он не имел представления, как можно было начать жить смыслами, которые вне времени и вне пространства, которые никак не связаны с предметным миром. «Мозг же не даст, он будет бдеть, чтобы ты вовремя ел, пил и не забывал совокупляться». Мозг на этом сформировался и вырос как мозг. И ты его не переупрямишь, что это всё «прах и тлен». Он этот тлен должен худо-бедно сопроводить по жизни и доставить в целости и сохранности до самой гробовой доски. И не обманешь ты его и не обмишуришь.

     «Валентина там пытается как-то что-то, но ничего у неё не выйдет». Андрей не верил, что у жены получится что-то дельное с её монастырём. «Так, видимость там одна, а так-то всё у них мирское, все от мира сего». Подумал так и подивился, ведь это тоже был Иешуа: «от сего мира — не от сего мира». Будто сам Иешуа сказал. Всё время деление: было — стало, есть — будет; ты был — ты стал — ты станешь. «И никогда — ты есть». Когда ты кем-то стал — тебя не стало. Как бы ему хотелось довести это, донести это своё понимание как-то до неё, до Вали! «Да ничего из этого дельного не выйдет». Он не представлял, какими словами ей можно было это объяснить, чтобы она поняла.

     Он должен был бы ей разъяснять, что церковь нужна только до тех пор, пока она способствует развитию абстрактного мышления. Когда «в миру» абстрактное мышление развивается активнее, церковь начинает отмирать. «А теперь начинается именно такое время». Ведь развитие абстрактного мышления это и есть разврат. Развращение в себе старой сути, чтобы через неё могла прорости новая суть. И разврат существует в двух формах: либо монашество, либо распутство. По сути — одно и то же: развращение женского в себе или развращение мужского в себе, абстрагирование от своей прирождённой телесности. И на чём ему было тогда настаивать в отношениях с женой? Сказать ей, в монастырь не ходи, лучше распутничай? А в то, что она сможет развивать в себе абстрактное мышление сознательно, силой своей воли и силой своей мысли — он не верил. Выход был один: пустить всё на самотёк.



Продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/25/822