Призрачное счастье. 3 глава

     Мужчины вышли из комнаты во дворик, покурить. Женщины сидели за столом и громко разговаривали. После четырёх лет войны, страх и беспокойство ещё были и в глазах, и в душах людей. Хотя о войне разговора не было, Мария была здесь всем чужая, она сидела и смотрела на женщин, безучастная к разговору.
     - Повезло ей, только приехала из деревни и такого мужика оттяпала. И так их осталось раз, два и всё. Да и те при жёнах, - говорила, уже потише, одна из женщин, охмелев от самогона.
     - Не говори, Наталья. За Гришку любая бы пошла с нашего завода. И что он  в ней нашёл, ни кожи, ни рожи, - совсем пригнувшись к женщинам, сказала другая.
     - Да вы что, бабы? Пришли к ним на свадьбу и такое болтаете. Может Гришка и увидел в ней эдакое, что мы не видим. Ешьте, пейте, где ещё досыта поедите? - сказала Сима.
     - Молчала бы ты, Серафима. Думаешь никто не знает, как Гришка тискает тебя за цехом? А теперь подружкаешься с его женой. А дома у тебя муж, не стыдно? - одёрнули Симу.
     - А чё стыдно-то? Я молодая, красивая, один раз живём. А муж... да какой это муж, без ног. Только на шее моей сидит. Хорошо, детей нет, - совершенно спокойно ответила Сима.
     Женщины только качали головами.
     У Марии что - что, а слух был отличный. Она слышала весь разговор, но не вмешивалась, делая вид, что и не смотрит на женщин. Она поднялась и взяв пустую посуду, вышла на кухню. Со двора шёл запах папирос и слышались голоса мужчин.
     - А ты не промах, Гриня. Всего три месяца прошло, ты женишься. Поражаюсь тебе, вроде видный мужик, что ты в этой деревне нашёл? Ты только свистни, за тебя же любая пошла бы, несмотря на дитё. А ты такую страшилку взял, - говорил Иван.
     Мария напряглась, ничего не понимая. Нет, она знала, что и женщины, и мужчины обсуждают её, знала, что некрасива, но сегодня была так счастлива и вдруг такое слышать. Слёзы тихонько капали с её бесцветных глаз.
     - А на кой мне красота, Иван? Мария баба хорошая, добрая, дом в чистоте держит, главное, сына моего любит и меня. Да и в постели она ничего так. Тело упругое, а грудь... ммм, крепкая, большая, так и хочется сжимать её. Если лицом не вышла, то и не баба, что ли? Я доволен, мне большего не надо. Привык я к ней. А бабы... ну да, любая пойдёт. Мужиков то почти не осталось. А мне любая не нужна, они завсегда рядом, если что. Мне Мария нужна, - говорил Гриша, бросив окурок на землю и придавливая его ногой.
     - Да мне то что. Просто удивил ты меня, не ожидал я, что ты и Мария... Да ладно, живите по-доброму. Как говорится, совет вам, да любовь, - ответил Иван.
     Мария, видя, что мужчины возвращаются, быстро ушла в комнату. Она видела на себе взгляды, стыдясь своей внешности, она села за стол и опустила голову. Даже платье её не радовало и туфли, казалось, жали. Гриша сел рядом с ней и обнял за плечи.
     - Ты чего это грустишь, Мария? Свадьба наша, а у тебя лицо, словно ты на похоронах, - сказал Гриша.
     - Нет, я не грущу, что ты! Я счастлива, правда. Витенька, сыночек, а ты почему ничего не ешь? - посмотрев на ребёнка, который сидел рядом с отцом, сказала Мария.
     - Он ел, я видел. А вот ты так ничего и не поела, - убирая руку с плеч Марии и накладывая ей в тарелку еды, сказал Гриша.
     - Ну что, скажем молодым добрые слова, пусть живут долго и счастливо. Детишек вам побольше. Горько! - громко сказал Иван, поднявшись из-за стола и взяв стакан с самогоном.
     - Хватит пить-то, Иван, - дёргая мужа за рукав старого пиджака, сказала Дарья, жена Ивана.
      Но он не ответил и смотрел на Гришку и Марию. Вокруг его поддержали и послышались возгласы:
     - Горько!!!
     Целоваться принародно, Мария стеснялась, но Гриша взял её под локоть, она встала. Гриша крепко обнял её и поцеловал долгим, крепким поцелуем. Витя, приоткрыв рот, с удивлением смотрел на них. Посидев ещё час, гости стали расходиться. Правда, Сима помогла со стола убрать.
     - Посуду сама завтра помоешь, я пошла, меня муж ждёт, - громко, чтобы слышал Гриша, сказала Сима.
     Проводив гостей, Гриша сказал сыну, чтобы тот шёл спать.
     - А ты когда придёшь? - спросил Витя с наивностью ребёнка.
     Гриша присел и положил руку на плечо сына.
     - Витёк, послушай, сынок... ты уже взрослый, должен понимать. Мы с Марией теперь муж и жена, должны спать вместе. А ты, как мужчина, давно должен спать один. Ты ведь и раньше спал один, - по-взрослому говорил Гриша.
     Витя сполз с табуретки и тяжело вздохнув, ушёл в комнату. Мария сняла платье и надела старый халат, туфли положила в коробку и надела тапки. Она хотела пойти на кухню, чтобы помыть посуду, но Гриша схватил её за руку.
     - Оставь, завтра помоешь. Пошли спать, сегодня, вроде, наша брачная ночь, - обнимая девушку за талию и прижимая к себе, сказал Гриша, не вставая с табуретки.
     Мария знала этот его взгляд, полный желания, когда глаза блестели, лицо становилось добрым и просящим. Гриша стал расстёгивать пуговицы на халате Марии и оголив её груди, припал к ним губами. Тяжело дыша, он судорожно стал снимать с неё и бельё.
     - Гриша, идём ляжем, вдруг Витя проснётся, - теребя густые волосы мужа, сказала Мария, посмотрев на спящего ребёнка.
     Гриша молча встал и взяв Марию за руку, быстро пошёл во внутреннюю комнату. Мария стояла перед ним нагишом, прикрывая руками низ живота и грудь. Гриша убрал её руки и долго смотрел на неё.
     - А фигура у неё ничего так, тело упругое, кожа гладкая. А лицо... простовата она, но зато гулять не будет, как некоторые, - подумал Гриша, вспомнив о Симе.
     Потом толкнул Марию на диван и лёг сам.
     Утром Мария встала на пару часов раньше, быстро умывшись, она согрела воду в тазу. Посуды набралось много, нужно было всё перемыть и разобрать. Больше половины тарелок, стаканов и вилок, были взяты у Веры и Насти, нужно было им вернуть. Мария старалась не шуметь, ловко работая руками, она помыла и вытерла всю посуду. Но разобрать, где их, а где сестёр, она не смогла. Вышел Гриша и попросил воды, чтобы умыться.
     - Гриша, а как узнать, где чья посуда? Хотела вернуть Вере и Насте и не пойму, - сказала Мария, наливая воду на руки мужа.
     - С работы придём, я позову Настю, она сама отберёт своё. Завтрак готовь, на работу опоздаем, - ответил Гриша, вытирая лицо и руки полотенцем, которое ему протянула Мария. Витю Мария накормила и отвела к Вере в дом. Её взгляд упал на Жору, который сидел прямо на полу и что-то чертил пальцем, бормоча и улыбаясь.
     - Бедный мальчик, блаженный... - подумала Мария, выходя из дома.
     Шли дни, через пару месяцев Мария поняла, что беременна. Она сказала об этом Грише.
     - Вот и хорошо, дочку мне родишь. Ольгой назовём, - сказал он, целуя жену в щёку.
     - Так ты рад, Гриша? - радостно спросила Мария.
     - А то! Конечно рад. Береги себя, чтобы не получилось, как с матерью Витька. Не помри у меня, - ответил Гриша.
     Мария была здоровой женщиной, токсикоза у неё и в помине не было, правда, есть постоянно хотелось. Через семь месяцев она родила девочку, очень похожую на себя. Беленькая, пухленькая, брови и реснички такие светлые, что их и видно не было. Но Гриша просто обожал дочку, прибегая с работы, он тут же садился на пол перед диваном и целовал ручонки малышки, приговаривая:
     - Сладенькая моя, дочурочка моя, Олюшка моя!
     Витя начинал злиться и ревновать отца к сестрёнке, хотя Мария относилась к нему, как к родному. То конфетку ему даст, то печенье, при этом целуя ребёнка и ласково говоря, что любит его. Но Витя был ребёнком, поэтому по- детски был эгоистом и не понимал, откуда вдруг малышка появилась и стала отбирать у него отца, да и Марию, которую он называл мамой.
     Мария с завода ушла, по понятным причинам, занялась детьми. Часто к ней захаживала Сима, помогала ей по дому, пелёнки стирала, готовила обед. Вместо керогаза, Гриша принёс электрическую плитку со спиралью, смастерив её на заводе и готовить стало легче и быстрее.
     Однажды, в воскресный день, Мария занималась малышкой, купала её, пеленала и кормила грудью. Гриша ушёл в кладовку, сказав, что хочет смастерить дочке кроватку. Подошло время обеда, Мария, уложив дочь, пошла звать мужа поесть. Маленькая, низкая дверца кладовки, оказалась закрытой.
     - Странно... вышел что ли? Но куда? Тут и идти-то некуда, - подумала Мария.
     Вдруг она услышала стоны, что раздавались из глубины кладовки. Она различила голос мужа, который хорошо знала, ведь в постели он так же стонал от возбуждения, когда они занимались любовью. У Марии сжалось сердце, она как вкопанная встала у двери и прислушалась. Женские стоны были глухими и разобрать, кто это может быть, не было возможности. Открыть дверцу кладовки и уличить мужа в измене, Мария, по простоте своей, просто не подумала. Развернувшись, она ушла в дом, но встав у окошка кухни, неотрывно смотрела на маленькую дверцу кладовки. По щекам текли слёзы, сердце болезненно сжалось.
     - Гришенька, как же это... - прошептала Мария.
    Она вдруг подумала, что после рождения дочери, Гриша вроде как охладел к ней, они и были-то вместе всего раза четыре за два месяца. А раньше он и день не мог обойтись, чтобы не переспать с ней.
     Где-то минут через сорок, дверца кладовки открылась, вышла Сима, поправляя кудри на голове и отряхивая платье. Гриши видно не было, видать, решили вместе не выходить, чтобы Мария ничего не заподозрила.
     - А ещё подруга называется... - подумала Мария и быстро ушла в комнату, к дочери.
     Улыбаясь, вошла Сима.
     - Здравствуй, Мария, как вы тут? Олюшка спит? - как ни в чём ни бывало, спросила она.
     Мария смотреть на неё не могла, боясь выдать себя.
     - А ты чего молчишь подруга? На плите обед видела, я на стол соберу, есть пора, - сказала Сима, выходя на кухню.
     Через десять минут вошёл и Гриша. По простоте своей, Мария не понимала, как люди могут вот так, просто, заняться "этим" в кладовке, потом, как ни в чём не бывало, улыбаться, говорить и вести себя так, будто ничего не произошло. Но говорить она ничего не стала, ни мужу, ни Симе.
     - Зачем? Что это изменит? Значит сам Гриша этого хочет. А я не собираюсь ломать свою жизнь из-за прихотей этих двоих, - думала она.
     Но после того случая, она замкнулась в себе, занялась только детьми. Как-то зашла Дарья, сказав, что пришла проведать. Они сидели за столом, пили чай с вареньем, Дарья говорила о своей семье, о муже, о детях, потом внимательно посмотрела на Марию.
     - Ты хоть знаешь, что твой Гришка тебе изменяет? - спросила Дарья.
     Мария странно взглянула на неё.
     - Изменяет - это значит, спит с другой? - спросила она.
     - С другой... И не с одной! У него баб, что кур у петуха, - усмехнулась Дарья.
     - И что мне теперь делать? Куда я пойду? Не гонит и то спасибо. Значит разлюбил, если вообще любил... - тяжело вздыхая, ответила Мария.
     - Ну ты даёшь, девка! Да если бы мой Иван так со мной, я бы ему всё его хозяйство под корень отрезала, да свиньям на съедение бросила, - сказала Дарья.
     - Как это... свиньям? - с изумлением спросила Мария, принимая слова Дарьи в прямом смысле.
     От её простодушия, Дарье стало не по себе.
     - Ты или дура, или блаженная. Я же это сказала так... для словца, понимаешь? - сказала Дарья.
     Мария покачала головой.
     - Понятно... ну точно, дура. Мужику что надо? Поесть сытно, да сладко с бабой покувыркаться. Ему одна каша каждый день приедается, понимаешь? Разнообразия ему надо. Вот и думай. Ладно, пойду я. Мальчики со школы прийти должны, кормить их надо, - поднимаясь со стула, сказала Дарья.
     Мария выпроводила её через кухню на улицу и вернулась в комнату.
     - Не дай Бог, ещё и правда, отрежет... а надо было бы, - подумала Дарья, оглядываясь на окно дома Марии.
     А Мария долго думала над словами Дарьи. В конце двора, рядом с кладовкой, была баня, каждую субботу её затапливали и мылись. И Мария решилась. Гриша, как обычно, после ужина пошёл мыться. Мария положила детей спать и минут через двадцать пошла за ним. В предбаннике она разделась и нагая вошла в баню. Гриша оторопело посмотрел на неё.
     - Ты чего? - спросил он.
     - Дети спят, я к тебе пришла, Гришенька. Давно мы с тобой это... ну, не гони меня... - подходя к мужу и обнимая его намыленное тело, тихо сказала Мария.
     Небольшое помещение, едва освещённое, с лавкой для мытья, с тазом, в котором была горячая вода, мочалка и мыло, пар, кажется и местом было неподходящим. Гриша не узнавал жену, она, как и говорила Дарья, ублажала мужа, делая всё, на что была способна. Покрасневшие от жары, тяжело дыша от возбуждения, они вдвоём лежали на лавке.
     - Ну ты даёшь, Мария, словно с цепи сорвалась, - засмеявшись, сказал Гриша.
     - Я просто очень тебя люблю, Гришенька, - ответила Мария.
     С того дня, Гриша вроде изменился, стал как прежде ласковым и внимательным. Мария только улыбалась, мысленно благодаря Дарью.
     Проходили дни, месяцы, Гриша, думая, что жена ни о чём не догадывается, продолжал встречаться с Симой, которая проходила к нему во двор через дом Веры и Насти и войдя в калитку, заходила в кладовку, где её уже ждал Гриша.
     - Гришенька, а Мария твоя ничего не говорит? Неужели не догадывается? - после очередных утех, застёгивая пуговички на кофте и поправляя волосы, как-то спросила Сима.
     - Не знаю, мне она тоже ничего не говорит. А мне всё равно, куда она денется? А ты у меня такая аппетитная, страстная, горячая. Вот не была бы ты замужем, я бы на тебе женился. Ты красивая, умная, не то что Мария. Деревня деревней, - сказал Гриша, закуривая папиросу.
     - Ты же знаешь, я не могу оставить Петра, он без меня пропадёт. Жаль его, немощный, убогий, но человек же. Он ведь с того дня, как пришёл с войны и мужем мне не был. А я, молодая баба, мне ласка нужна, мужчина, такой вот как ты, нужен. Ещё бы ребёночка родить, да Бог не дал, - сев рядом с Гришей и положив голову ему на плечо, говорила Сима.
     Вдруг дверь кладовки открылась и на пороге появилась Мария. Она тупо смотрела на них и молчала. Сима тут же поднялась и растерянно посмотрела на Марию.
     - Чего встали? На стол собирайте, есть охота, - как ни в чём ни бывало, сказал Гриша, выходя из кладовки.
     Сима пошла следом за ним, но Мария вдруг схватила её за горло и прижала к стенке.
     - Ещё раз придёшь, удушу. Поняла? - сквозь зубы, зло сверкая глазами, прошипела Мария.
     Сима испуганно заморгала глазами, не в силах ничего ответить.
     - Поняла, спрашиваю? - повторила вопрос Мария, сильнее сжимая горло молодой женщины.
     - Поняла. Пусти, задыхаясь я, - прохрипела Сима.
     - Вот и хорошо. А теперь убирайся из моего дома, чтобы духу твоего здесь не было. Убью, не сомневайся, - сказала Мария, отпуская Симу.
     Та, откашливаясь, быстро выскочила из кладовки и ринулась к калитке двора Веры и Насти. Мария спокойно закрыла дверцу кладовки и медленно пошла к дому.