Призрачное счастье 2 глава

     - А ведь его Григорий зовут, как батю моего, - подумала Мария, провожая взглядом мужчин.
     - Тётя, я пить хочу, - сказал маленький Витя, сложив ручки на столе и искоса поглядывая на Марию.
     - А где у вас вода? - спросила девушка.
     - Там, - показывая на кухню рукой, ответил ребёнок.
     Мария встала и пройдя на кухню, зачерпнула из оцинкованного ведра воду в такую же кружку и принесла Вите. Вернулся Гриша и присел за стол. Он посмотрел на некрасивое лицо Марии.
     - Ну что, нужно что-то на ужин готовить. Сможешь? - спросил Гриша.
     - Смогу, а есть из чего? - осторожно спросила Мария.
     - Пошли, - вставая из-за стола, коротко сказал Гриша.
     Мария молча встала и пошла за хозяином. Из-за забора раздавался странный смех и крикливый говор, было непонятно, женский это голос или мужской.
     - А что это? - спросила Мария.
     - Где? - не понял Гриша, привыкший к возгласам и смеху племянника.
     - Там кто-то странно кричит и смеётся, - испуганно произнесла Мария.
     - А, это... мой племянник. За забором мои сёстры живут, у них сын сумасшедший, вот он иногда и издаёт такие звуки. Ты не бойся, он не буйный, тихопомешанный. Вот тут картошка, крупа, лук, макароны, - показывая под стол на кухне, сказал Гриша.
     - Сумасшедший? Я никогда не видела таких. А что готовить? - спросила Мария.
     - А что хош, лишь бы вкусно было. Мы с Витьком всё едим, - ответил Гриша и почему-то вернулся в комнату, к сыну.
     Мария растерянно смотрела на керогаз, стоявший на табуретке на кирпичах. Потом взяла спички и подожгла фитиль. На скамье, в  оцинкованном ведре, стояла вода, на столе соль в банке и масло полбутылки. Она поставила глубокую сковороду на огонь и налила немного масла. В общем, Мария приготовила что-то вроде жаркого с макаронами и картошкой, посолила и закрыла крышкой. Она вернулась в комнату, Витя спал на широкой кровати, Гриша лежал рядом. Думая, что и он спит, Мария решила выйти, чтобы не мешать, звуки со двора сестёр Гриши, прекратились, но Гриша окликнул Марию. Девушка повернулась к нему, молодой человек сел на кровати и посмотрел на неё.
     - Сядь, расскажи о себе, - сказал он.
     Мария послушно села и опустила голову.
     - А чё рассказывать-то? Нет у меня никого, померли все. Отца и мать немцы расстреляли за то, что партизанили. Дед с бабкой умерли один за другим, а больше мне и нечего рассказывать. Голодно в деревне, вот я и приехала сюда, работать, - не поднимая головы, сказала Мария.
     - Понятно. А я не успел повоевать, с завода не отпустили, бронь выдали. Ладно, есть охота, собирай на стол, - сказал Гриша.
     - А чё собирать-то? - открыв от удивления свои бесцветные глаза, спросила Мария.
     - Не чё, а что, надо говорить, деревня... Да нет ничего, только вот... хлеба немного, да лучок зелёный.  Есть охота, готов ужин? - спросил Гриша.
     - Ну да, готов. Принести? - спросила Мария.
     - Неси. Витёк? Вставай, сынок, есть пора, - погладив сына по плечу, сказал Гриша.
     Мария принесла сковороду и поставила на стол. В еде привередничать не приходилось, в войну и этого не было. Поев, Гриша поднялся.
     - Ты вот за сыном присмотри, да в доме приберись, что ли. Спать будешь в той комнате, там диван стоит. Матрас бросишь на него и подушку, одеяло в шкафу. Мне поработать надо, хотел полку смастерить, ещё пару табуреток, - сказал Гриша.
     Мария лишь кивнула головой. Гриша вышел через кухню во двор, которого не было, только дорожка до кладовки. Мария посмотрела на Витю и стала убирать со стола. Налила в чашку воды и помыла посуду. Справившись с делами, она вернулась в комнату. Ребёнок то ли боялся нового человека, то ли уж послушный такой был, но он продолжал сидеть за столом. Мария заглянула во вторую комнату, окно которое выходило на улицу. У стены стоял кожаный диван, которому, казалось, было лет сто. Толстые подлокотники, обитые кожей, широкое сидение и высокая спинка, у другой стены шкаф светлого цвета, в середине стол и четыре венских стула, дорожка на полу, плотные занавески на окне, от чего комната казалась тёмной и сырой. Мария вернулась назад, подняла с пола свой узел и вновь прошла в комнату. Там она переоделась, надев бесформенное платье из плотной фланели, положила узел в шкаф и вернулась к Вите. Мальчик спал, положив голову на руки, сложенные на столе. Мария подняла его, положила на кровать и накрыла одеялом, а сама зашла во вторую комнату, постелила матрас на диван, положила подушку и взяв из шкафа ватное одеяло, пошитое из лоскутков разных материй, легла. Девушка очень устала от напряжённого и беспокойного дня, она почти тут же уснула. Утром её разбудил Гриша, Мария испуганно открыла глаза и непонимающе уставилась на него, не совсем понимая, где она находится.
     - Вставай, пора на завод идти, - сказал Гриша.
     Мария быстро встала, поправила волосы и надела на голову цветастый льняной платок. Вити не было, но спрашивать Гришу о его сыне, ей было неловко.
     - Я сына к сёстрам отвёл, он до вечера под присмотром будет, - ответил сам Гриша, садясь за стол.
     На столе стояла вчерашняя еда в сковороде, хлеба не было, но был горячий чай из сухих листьев смородины и несколько бесформенных кусков сахара.
     - Так там же этот... сумасшедший, - непроизвольно, вырвалось у Марии.
     - Жора Витю любит, он ему вреда не причинит. Да и Настя с Верой этого не позволят. Они его и накормят, и спать уложат, - сказал Гриша, без удовольствия завтракая.
     Мария села за стол.
     - А умыться не хочешь? Руки помыть, - спросил Гриша, с укором посмотрев на Марию.
     Девушка тут же встала из-за стола и выскочила на кухню. Набрав воды  из ведра в кружку, она вышла на крыльцо, умывшись, она вытерлась подолом платья и оставив кружку, вернулась в комнату.
     - Полотенце же есть, - буркнул Гриша, увидев Марию в окно.
     - Я не знала, - ответила Мария, стыдливо опустив голову.
     - Ладно, садись, ешь. Опаздываю я, - сказал Гриша, пододвигая сковороду на середину стола.
     Поев, Мария быстро убрала со стола и вместе с Гришей вышла на улицу. До завода километра три они прошли пешком, Гриша шёл широким, быстрым шагом, Мария едва поспевала за ним. В проходной, молодой человек показал пропуск.
     - А это кто с тобой, Гриня? - спросил пожилой мужчина, стоявший у входа на завод.
     - На работу пришла устраиваться, ты же знаешь, дядя Миша, как нам нужны рабочие руки. В отдел кадров её проведу, - ответил Гриша.
     - Ладно, только с тобой её пропущу, - снисходительно сказал старик.
     Марию сразу приняли на работу, зачислив сегодняшним числом и она прошла в цех вместе с Гришей. Он показал её рабочее место, где по движущемуся конвейеру шли запасные части, их нужно было складывать в готовые ящики, сложенные на бетонном полу. Запасные части были в мазуте, Марие выдали холщовые перчатки больших размеров, которые не держались на руках.
     В ряд стояли женщины в чёрных халатах, такой же дали и Марие. Весь день нужно было стоять у конвейера, который монотонно шёл мимо женщин и быстро работать руками. Первый рабочий день закончился, Мария устала от непривычной для неё работы, в глазах рябило от запасных частей, ноги и руки болели. Лишь в обеденный перерыв, женщины позвали её за собой в столовую. А когда она вместе со всеми пошла к проходной завода, вдруг подумала, что ведь обратную дорогу до дома Гриши, она и не помнит. Сердце испуганно сжалось, Мария вспомнила про свой узел, который лежал в шкафу. Но на улице она увидела Гришу и облегчённо вздохнула.
     - Ну что, пошли домой. В воскресенье комнату себе поищешь, а пока поживёшь у меня. В магазин зайти надо, дома жрать нечего, - говорил по дороге домой Гриша.
     Мария молча бежала за ним. Так, прошло дня четыре, Мария понемногу привыкла и к работе, и к Грише. Пару раз, она встретила Ивана, он поинтересовался, как она, на что девушка поблагодарила его и сказала, что у неё всё хорошо. Грубоватый с виду, Гриша был добр по-своему, старался, чтобы Мария вовремя поела, а она, в благодарность, вечерами убиралась, чистила, протирала, мыла, приводя дом в порядок. Гриша молча наблюдал за ней. В пятницу, они пришли домой позже обычного, Гриша хотел позвать сына от сестёр, но Настя сказала, что он уснул.
     - Пусть спит, не буди его, всё равно утром приводить его к нам, - сказала сестра.
     Глубокой ночью, Мария проснулась от того, что кто-то лёг рядом с ней, девушка испуганно села на постели, озираясь в темноте.
     - Ну чего ты испугалась, глупая. Нет же никого дома, - прерывисто дыша, произнёс Гриша, хрипловатым от возбуждения голосом.
     - Вы? Но зачем? Не надо... прошу Вас, не надо... - взмолилась Мария, не понимая, что происходит.
     Девушка в своей жизни не знала парней, ласковых слов от них не слышала, не то чтобы обнять, её и за руку то никто не брал. А тут... Гриша не мог остановиться, он повалил Марию на диван и крепко обнимая её, стал судорожно целовать, поднимая ей платье.
     - Мамочки! Ой, не надо, ну пожалуйста, - еще громче попросила Мария.
     - Дура! Молчи. Тебе понравится, а хочешь, я женюсь на тебе? Мне такая баба и нужна, очень нужна... - хрипел Гриша.
     Отбиться от него у Марии сил не хватило, молодой человек был силён, да и женщины, видать, давно у него не было. Мария только стонала под его крепким телом, зажмурив глаза и кусая сжатый до боли кулак. Наконец Гриша, тяжело дыша, откинулся на подушку, Мария тихо плакала,  живот внизу стягивала боль. Немного отдышавшись, Гриша приподнялся и облокотившись о подушку, посмотрел на неё.
     - Значит, ты до меня ни с кем не была? Я, значит, первый у тебя? - спросил он.
     Мария, уткнувшись лицом в одеяло, тихо плакала.
     - Всё, не плачь. Я женюсь на тебе. Сама знаешь, с твоей внешностью, на тебя никто не позарится, а мне жена нужна, мать Витьку моему. Вижу и он к тебе прикипел, ты с ним ласковая. А красоту на хлеб не намажешь, на кой она мне, верно? - говорил Гриша.
     Потом, видя, что Мария не отвечает, натянул на себя трусы и быстро встав, вышел из комнаты. Вскоре, Мария почувствовала запах папирос. Уснуть она так и не смогла до самого утра. Гриша её больше не беспокоил, лёг на свою кровать и тут же раздался его тихий храп.
     Но ранним утром он позвал её и она, стыдясь того, что произошло ночью, опустив голову, вышла к нему.
     - Завтрак готовь, на работу идти надо, - сказал он и вышел во двор, умыться под краном.
     О том, что они должны пожениться, как обещал Гриша, Мария не спрашивала, а он и не заговаривал, но Витя чаще стал оставаться у своих родственников, а Гриша перешёл спать на диван, рядом с Марией. Молодой человек был страстным и ненасытным, Мария уже не плакала и безотказно подчинялась его нежным ласкам. Казалось, ей и самой это нравилось, постепенно, она стала и сама отвечать на его ласки, обнимая его за крепкую шею, от возбуждения царапая волосатую грудь. Гриша привык к её некрасивости, наоборот, он привязался к Марии, ловя себя на мысли, что не сможет уже без неё. Так прошло три месяца.
     - В воскресенье я гостей позвал, будет наша свадьба. Ты тихая, скромная, не перечишь мне ни в чём, чем мне не жена, верно? - сказал как-то Гриша.
     - А любишь ли ты меня, Гришенька? Ведь ни разу мне этого не говорил. Впереди целая жизнь, без любви то как? - спросила Мария, заливаясь румянцем.
     - А на кой нам любовь, Мария? Мне хорошо с тобой, в постели ты послушная, а боле, чего нужно? Наверное и люблю, хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда, - ответил Гриша.
     -  А я, страсть как тебя люблю, Гришенька. Вот сижу на работе, думаю о тебе, сердце из груди готово выскочить, - воскликнула Мария, с любовью глядя на Гришу.
     - Вот и ладно, значит за двоих и люби, - ответил Гриша.
     Смысл этих слов Мария не поняла, только улыбаясь, смотрела на него. В воскресенье, рано утром, Гриша предложил Марии пойти на барахолку, чтобы купить ей приличное платье и туфли к нему. Мария поверить не могла, ей никогда, никто, ничего не покупал, донашивала старые вещи матери и соседей, да бабка кое-что перешивала. Платье искали недолго, какая-то женщина продавала светлое, в горошек платье из тонкого крепдишина, оно сразу понравилось Марие. Рукава фонариком, юбка присборенная, и на груди бантик, такого у Марии отродясь не было. Туфли купили у пожилой женщины, как она сказала, остались от дочери, а она умерла год назад.
     - Всё не решалась продавать, она их и надевала пару раз всего, да что без толку лежат, когда есть нечего, - сказала женщина.
     Сошлись в цене, туфли и правда, были почти не ношенные, впереди лямка, застёгнутая сбоку на пуговицу, тупой носик и невысокий сплошной каблук.
     - То, что надо, - сказал Гриша.
     А вечером того дня пришли друзья Гриши, с завода, четыре человека, Иван с женой зашли. Подруг у Марии не было, только та, что у конвейера стояла рядом с ней. Они часто от скуки болтали, вот её и позвала Мария, думая, что в её лице и обрела подругу.
     Сима была симпатичная, бойкая и острая на язык. В общем, полная противоположность Марии. Стол худо-бедно накрыли, кто-то принёс самогон, кто-то яблоки, Гриша достал петуха, из которого сварили бульон, бросив туда лапшу. Иван с женой принесли окорок, в те времена этот продукт достать было непросто, но возможно. Кто-то из ребят принёс с собой гармонь и неплохо играл на ней. Сначала ели - пили, потом и запели. В конце и танцевать начали, под гармонь. Сестёр Гриши на этом празднике не было. Витя сидел напротив молодых, не совсем понимая, что происходит. Правда до этого, папка говорил, что Мария теперь его мама.