Сказка для бабушки

Гусева Лидия Николаевна


СКАЗКА ДЛЯ БАБУШКИ
    Сидела я и горевала: приехала к бабушке на лето в гости, по подружкам страх как соскучилась, а они взяли да записались в летний городской лагерь. Подружки мои старше были, уже первый и второй классы закончили, а я еще в школу не ходила. Приходили они только вечером, разговоров  было море. Я завидовала их взрослой жизни и сидела, скучая.
- Бабушка, я тоже в летний лагерь хочу! Там все мои подружки!
- Который в нашей школе, что ли разместился?
- Да. Ведь близко. Запиши меня туда. – Ныла я.
- Да ты ж из другого города, и не учишься еще!
Я в слёзы.
- Ну, погоди, не реви. Я поговорю со знакомой учительницей. Может, и возьмут тебя. – Успокоила она меня.
Конечно же, всё у бабушки получилось, и я начала ходить в летний дневной лагерь. Там всё было по распорядку: зарядка, завтрак, обед и полдник, кружки всякие, игры спортивные, и даже дневной сон. Мне очень нравилось, а главное, с подружками вместе. В пятницу за нами должен был приехать автобус. Нас везли на целый день в Центральный Городской Парк, где карусели, аттракционы, лодки, а также очень хотелось попасть в комнату смеха. Бабушка, любительница посмеяться, решила ехать с нами. Вот и подошла пятница. Ух, как она мне запомнилась на всю жизнь!
Мы с бабулей поднялись в автобус, заняли хорошие места, я, конечно же, у окошка. Все расселись, а воспитательнице места не хватило, и она встала около нашего сиденья, держась за перекладину. Бабушка, увидев это, прошептала мне на ушко: «Уступи место воспитательнице», и встала сама. Я похлопала ладошкой по пустому сиденью и сказала: «Садитесь, Елена Петровна!» Только через секунду поняла, что сделала что-то невероятно плохое! Бабушка посмотрела на меня слишком серьёзно и с грустью.
- Садитесь, садитесь, пожалуйста. – Подтвердила она мои слова.
Воспитательница села. Я, спохватившись, начала просить бабушку занять моё место у окошка, но она не согласилась. Так и простояла всю дорогу. Больше я не могла поднять глаз на неё, мне было очень стыдно и совестно. Меня уже не интересовали виды из окошка, ни будущие карусели, тем более, комната смеха. Рот мой не открывался целый день, бабушка тоже была не весела. Вечером я мучилась, что бы придумать, как искупить свою вину? И тогда решила сочинить сказку про себя бестолковую и рассказать бабушке на ночь.
- Бабуленька, не сердись на меня. Я тебе сказку сочинила.
Она улыбнулась.
- Ну, вот слушай. Жила-была принцесса. По пятницам у неё был приемный день. В большой зале стоял высокий трон. Она садилась и принимала посетителей, которые приходили с просьбами или жалобами. Вдруг в зал вошла старенькая, престаренькая женщина с палочкой в руке. Ноги её еле передвигалась, вместо одежды были лохмотья. Принцесса тут же встала, подскочила к старушке и повела её к трону.
- Садитесь, бабушка, садитесь! Вам трудно стоять.
Старушка важно уселась, а придворные, которые стояли рядом, презрительно отвернулись и прикрыли нос платочком.
- С чем вы, бабушка, пришли? Что хотели попросить? – Начала беседу девушка.
Старушка как рассмеётся, да и говорит:
- А я и пришла просить – посидеть у тебя на троне!
Все вокруг начали хохотать.
Баба Дуся моя тоже прыснула от смеха, чему я очень обрадовалась, и продолжила свою сказку.
А старушка вдруг превратилась в красивую волшебницу, встала с трона и сказала:
- Хорошей ты будешь королевой, раз уступаешь место старшим! И принца настоящего ты повстречаешь! Мир и покой будет на вашей земле! – И она исчезла.
- Бабуль, ты меня не разлюбила? – закончила вопросом я. – Всегда – превсегда я  теперь буду уступать старшим место.
- Ладно. Посмотрим. Проверим, - держалась бабушка строго, но я видела, как она сдерживала смех. – А ну-ка подвиньтесь, Ваше Величество! Дайте-ка прилечь старенькой бабушке! Уступите ваше королевское местечко!
 Мы рассмеялись от души, крепко обнялись и счастливо заснули.
ПАЛЬТО-НЕВИДИМКА
- Так хочется чудес, бабуль, ведь скоро Новый год! – Как всегда я начала перед сном.
- Какие же тебе чудеса нужны?! Вот сейчас заснёшь, а разве может быть что-то чудесней и слаще сна?
- Ну, это всё обыкновенно… Вот, например, была бы у меня шапка-невидимка, надела я её и вышла ко двору. Сразу бы узнала, что про меня девчонки сплетничают, и за Серёжкой бы подглядела, вдруг он с другой заигрывает.
- Ну и мысли у тебя грешные, внуча!  Разве можно за другими подглядывать да подслушивать! Людям верить и доверять нужно! И к тому же у тебя есть две шапки. Одна с ушками, другая с помпонами.
- Так вот они-то и заметны, и видны. Бабуль, но я же знаю, что ты волшебница, ну, достань мне шапку-невидимку.
- Да не бывает их,  Фомёнок! – Но увидев погрустневшее личико  внучки, начала раздумывать.
И вышла из положения, в уме подсчитав свой семейный бюджет: шапка внучке совсем не нужна, а вот пальто зимнее надо покупать, выросла она уже из прошлогоднего. Не хотелось разочаровывать маленькую девочку в сказках, зная также, что в них много морали и знаний, хитренько сказала:
- Про шапки не знаю, а вот про пальто невидимое ведаю. Есть у меня один знакомый швец, такие пальто, то есть плащи-
невидимки, шьёт! И зима как раз на носу.
- Ой, хочу, хочу, хочу! Бабушка, поехали к нему завтра! – И я со сладкой надеждой заснула.
На следующий день мы отправились с бабой Дуней через весь город на трамвае к знакомому швецу-волшебнику. Мастер улыбался в свои пышные усы, снимая с меня мерки:
- Ох, и пальто у тебя будет, просто загляденье! Оборачиваться все будут! – Приговаривал он.
- А я хочу, наоборот, чтобы никто не оборачивался, и чтобы меня вообще никто не видел в этом пальто, чтобы я невидимкой была!
- А. Так бы и сказала! – Воскликнул мастер, - так это для меня еще проще сделать, - и он хитро улыбнулся. Знал, старый, женскую логику – значит, надо сшить такое, чтобы у всех девчат слюнки потекли.
В аккурат  к  декабрю, когда выпал первый снег, пальто было готово. Мастер выбрал драп синего цвета с рифлёным рисунком, воротничок мутоновый в васильковый цвет выкрасил и такого же цвета подобрал перламутровые пуговицы.
Я облачилась перед зеркалом: ну, Снегурка-Снегуркой!
- Бабуль, ты меня сейчас видишь?
- Нет, не вижу, внуча, - и она, подыгрывая, начала искать меня руками.
- Значит, меня никто не видит, только я сама себя вижу. Ура! – И я, весело подпрыгивая, помчалась на улицу.
Прошла, как пава, мимо кучки подружек, не поздоровавшись. А как? Я же невидима. Девчонки тоже не поздоровались, только посмотрели вслед:
- Ты посмотри, краля какая, подумаешь, новое пальто ей купили! Зазналась, даже не здоровается. Ну и мы тогда не будем разговаривать.
Я прошла метров пятьдесят и обратно побежала в дом.
- Бабушка! Твой швец-волшебник, истинный волшебник! Ты представляешь, иду я сейчас мимо девчонок, а они меня вообще не замечают, даже не поздоровались!
А бабушка ей ответила:
- Так и я не вижу тебя. Моя бы внучка спасибо за подарок сказала.
Я быстренько сняла пальто и обняла бабушку: «Спасибо, бабуль, чудеса удались!»
На следующий день погода выдалась по-настоящему зимняя, снежная, с легким морозцем. Выглянув в окно, увидела всю нашу местную детвору, которая каталась с горки на санках и лыжах.
- Ба, я пойду кататься на санках, - крикнула я бабушке, натягивая своё красивое невидимое пальто.
-  Кто ж на санках в пальто катается, да ещё в новом! Надень старенькую куртку, мокрая вся будешь.
- Нет, я хочу, чтобы меня никто не видел! – И мой след простыл вместе с санками.
Я не удивилась в этот раз - со мной опять никто не поздоровался, и, будучи уверенной, что меня никто не видит, втискалась без очереди, плюхнулась на санки и помчалась по наклонной ледяной дорожке. Тут же двое мальчишек, увидев такую несправедливость, не стали ждать паузы и лихо помчались за мной вдогонку. Ну и, конечно, получилась кучамала. Я оказалась по уши в снегу, пальто расстегнулось, хорошо, что не порвалось, и как начала кричать на мальчишек:
 - Вы что совсем уже, глаза и стыд потеряли, куда вы ехали, не видели что ли, что я впереди?!
- Нет, мы тебя не видели! – Рассмеялись мальчишки и были довольны, что проучили девчонку, которая без очереди скатилась на санках.
- Бабуль, - плача, рассказывала я, - представляешь, меня ребята не заметили и наехали прямо санками на мои. Вон, пуговицы отлетели.
- А, по-моему, ни они тебя не заметили, а ты их! – Сказала бабушка серьёзно.
Я нахмурилась и «надулась», обдумывая  её слова.
Так прошёл день-другой. Подружки со мной не разговаривали и не заходили. До того мне стало скучно и невесело.
- Ба, надоело мне быть невидимой, я видимой хочу быть! – И я быстренько сняла с вешалки свою старую курточку, надела шапку с ушками, варежки, схватила санки, и на горку!
Пришла домой, когда уже солнце село.  Румяная, счастливая и поумневшая:
- Всё-таки, быть видимой лучше! А невидимой плохо. Никто с тобой не разговаривает, никто тебя не замечает!
- А для того, чтобы быть видимой, не надо выделяться! – Странные говорила бабушка иногда слова. Странные, но верные!
На следующий день баба Дуня взяла пальто и повезла к мастеру, чтобы пришить пуговицы.  «Бабуль, пусть он пальто видимым сделает», - попросила я, потупив глаза.
Старый мастер пришил к пальто более скромные пластмассовые пуговицы и перекрасил мутончик в свой естественный цвет.
- Ой, какое у тебя пальто красивое! – Воскликнули подружки на следующий день. А я была на седьмом небе от счастья, что теперь меня все видят и по-прежнему любят.
Пришла весна, снег растаял. Вдруг Светка подняла что-то блестящее с земли:
- Ой, пуговица, перламутровая! Вер, это не от твоего пальто?
- Нет. – Соврала я, покраснела и подумала, - значит, они меня все-таки видели…
Краска продолжала заливать моё лицо, и чтобы Светка не видела её распространения дальше, я поспешила домой, про себя ругая себя: «Какой я Фомёнок?! Не Фомёнок я, а целая Фома!»
НА ГЛАЗОК
     Я болталась, как всегда, на кухне подле бабушки, когда девчонок-подружек не было во дворе. Как вкусно бабушка готовила, особенно вторые блюда, и для этого у неё был всего-навсего один котелок. Литра на три, но тяжёлый, и крышка тяжёлая. Не знаю, из чего он был сделан, но бабушка его постоянно «драила», если можно так выразиться. Ох, а когда она тушила курочку в нём – за это можно было всё отдать, даже игры во дворе. А просто сидеть и ждать, когда там всё это приготовится.
- Бабуль, ты знаешь, - (в детстве у всех, что на уме, то на и языке), - вот мне от тебя ничего не надо, когда ты умрешь. Накажи мне только этот котелок!
Сейчас все взрослые рассмеются, как и рассмеялась моя бабушка, но с видом серьезным затем ответила:
- Конечно, голуба, отпишу я тебе свой котелок, кому же ещё!
- Там такие вкусности разные готовятся, он просто волшебный у тебя! – На этом наш разговор закончился, а я успокоилась, что котелок достанется мне.
Затем набегавшись во дворе, я так устала, что не стала просить бабушку рассказать мне сказку на ночь. А она вдруг сама завела:
- Давай-ка я тебе сказочку хитренькую расскажу.
- Давай, - полусонная поддакнула я.
-Жил-был король. Вдруг, его самый главный шеф-повар заболел, да заболел тяжело. Приходит к нему король и начинает выговаривать:
-Как ты мог заболеть? Ты же всегда говорил, что твои блюда несут здоровье и бессмертие! А если ты сам захворал, значит, и я могу умереть! Ты – шарлатан! Ты же пробовал мои блюда на вкус, хоть немного, да отхлёбывал, значит и ты должен быть здоров и бессмертен!
Очень осерчал король на бедняжку, а тот скоро и скончался. Объявил тогда правитель кулинарный конкурс по всей стране. Приехало множество соискателей на должность главного шеф-повара. Как-никак самое близкое и доверенное лицо к его Величеству. И жалованье было у них высокое и фавор всяческий. Да всё мужчины. Ты же знаешь, внученька, женщин-то всё в прачки  да посудомойки  допускали. А вот одна бабонька деревенская, рядом проживавшая, не испугалась. Приехала на конкурс со своим котелком. Посмеялись над нею придворные, но внесли в список участников.
Выстроились все претенденты за плитами королевской кухни, а король вдруг приказывает слугам:
- Завязать всем рты! Чтобы они не пробовали, что готовят!
Испугались тут мужи-повара. Как так? А на соль, на сахар, на специи, на всякие там барбариски, ванилинки, базилинки!? А вдруг недосол, а вдруг гармонии вкусовой не получится? А женщина наша ничего не испугалась. Она и раньше так всегда готовила, ни разу ложкой не зачерпывала, чтобы попробовать. Но другим было делать нечего, стали они готовить с завязанными ртами. Каждый начал своё самое изысканное блюдо сочинять, а бабонька просто щи заварила в своём котелке. Все мастера из себя выходили: кто маленькую рыбешку в большую вкладывал, а потом в шоколаде запекал, кто свинину с ананасами и апельсинами, кто селезня прямо в перьях, а потом сахарной пудрой посыпал, да карамельный десерт зашивал внутри с секретом.
Тут я совсем проснулась от такой несуразицы:
- Бабуль, а разве это можно есть?
Бабушка рассмеялась:
- Вот и король также спросил всех поваров. Они ответили: «Не знаем, надо попробовать». Тогда он подошел к женщине:
- Вам тоже надо попробовать-с?
- Да Вы что, Ваша Светлость! В жизни не буду пробовать. Сразу налью да сяду есть.
- Прямо так и сядешь? – Король подивился её простотой и прямотой.
- Да я и дома так готовлю. Никогда не пробую. Так интереснее, подождать надо. А начнешь пробовать, так уже будешь знать вкус блюда. Расхочется кушать, захочется уже что-нибудь новенького.
- Ну-с, тогда и будем есть сразу. – Знак был подан, и щи тут же разлили по фарфоровым тарелкам.
Все начали хлебать за обе щёки, а повариха кому сметанки, кому горчички подложит, а кому и чилийского перчика прямо в тарелку макнёт. Все были без ума от её щей.
- Как же Вы так без пропорций готовите? – Спросил король, вытирая последнюю каплю с усов ажурной салфеткой.
- А я на глазок, Ваше Величество, на глазок! А ваши повара с пропорциями, да на роток. Глазами надо пробовать.
Задумался тут король, и в следующем задании велел всем поварам завязать ещё и глаза. Растерялись тут совсем горе-мастера, ничего не смогли приготовить, а у бабы деревенской отменное жаркое распространило запах по всему дворцу! Опять Высочество спрашивает, как же у неё всё получилось?
- А у меня руки видят! Когда я солю, например, то знаю, сколько сотен крупинок соли проходит через мою щепоть.
Опять удивился король и придворные.
Я тоже, конечно, удивилась и тут же задала вопрос:
- Бабуль, а если бы ей руки связали?
Наверно, бабушка хотела мне другую концовку досказать, но мой вопрос её развеселил:
- Тогда бы она поставила пустой горшок перед королём и сказала: «Это блюдо, Ваше Высочество, надо есть глазами!»
Мы обе захохотали. Затем бабушка продолжила:
- На самом деле, внуча, у металла есть память: хорошая или плохая. Так и будет в горшке также – вкусно или невкусно. А тебе, внученька, хорошая память достанется. Котелок этот от моей прабабки достался…
- А повариха?
- А повариху сделали шефом королевской кухни. И короля она пережила, и еще внуков его кормила. Сказывают, что тот котелок в королевском музее стоит, в витрине, как реликвия. И что самое интересное – посетители говорят, что чудится им всегда, то запах свеже сваренных щей, то домашнего жаркого, то котлеток с чесночком и луком. Видать, действительно, был волшебный горшочек… Но скорее всего, повариха была волшебницей!
Я насупилась немного, как всегда с минуту подумала, потом крепко обняла бабушку:
- Бабуль, научи меня готовить. А умирать никогда не надо! Научишь?
Бабушка улыбнулась, поцеловала меня и хитро спросила:
- На глазок?
- На глазок!
ПЕРЕСОЛЕННЫЙ СУП
- Бабушка, суп пересоленный! – воскликнула я недовольно и удивленно, обжигаясь первой ложкой и чувствуя «голую» соль.
- Ну, что ж поделаешь. – Ответила бабушка и развела руками. – Какой есть.
Мне тут же стало жалко ее и совестно за свои слова, ведь она готовила, старалась, да и старенькая уже. Я начала вкрадчивым тоном (нет, чтобы сразу попросить прощения за обидные слова) ластиться к ней:
- Нет, бабуль, я хотела сказать, что он горячий. А так, я тебя считаю самой настоящей волшебницей, и на кухне тоже. Ведь, ты сама говорила, что добрые повара творят чудеса и даже делают свои блюда лекарствами.
- Ах, ты хитрющий лисенок какой! – Улыбнулась бабушка. – Сама знаю, что он пересоленный.
- Лучше назвала бы меня Фоменком! – Я дула на горячий суп и глотала с удовольствием, чтобы бабушка никак не усомнилась, что он не вкусный.
- Так я и хотела «науку» преподать тебе!
- Какую еще науку? Лучше расскажи сказку!
- Да это одно и то же. – Бабушка загадочно улыбнулась. – Ну, пока ты ешь суп, я успею рассказать и довязать носок. Тогда ночью, чур, не приставать ко мне.
Было это очень давно, - как всегда улыбаясь и не глядя на вязанье, завела она. - Один король собрался жениться. Устроил большой конкурс среди девушек. Какие он только задания им не давал: и сплясать-спеть, и сшить-связать, и слепить-срисовать, на языках иностранных поговорить, и, конечно же, приготовить что-нибудь вкусненькое. При этом, невеста должна быть еще красивой, стройной, высокой, с белой кожей, но румяной, с ручками фарфоровыми, но золотыми. Но самое главное, чтобы она еще умной была, мало того – мудрой! А ты же знаешь, голуба моя, что «красота и ум – не одному, а двум», как говорят. Вот какие высокие требования предъявлял король. Хотя у нас все мужчины сейчас, как короли, и все хотят таких невест. А здесь Королевство! Никто бы не разрешил взять ему в жены девушку глупую, и не отвечающую этим запросам. –
Я,  молча, доедала суп и думала, чем же все это кончится? Естественно, все любят красивых. Я тоже, например, красивых кукол люблю.
- Все девушки были как на подбор, но одна их них оказалась небольшого росточка, как статуэточка – куколка, - бабушка словно услышала меня, - с огромными синими глазами на пол лица. И все в ней было ладненько и пригоженько. И скромной была, не выпячивалась, как другие. Задания выполняла не хуже других, но и не лучше. Сама, видимо, не надеялась на свою кандидатуру. Но вот и последний тур, девушки должны были приготовить вкусное блюдо. Суп у нее получился очень пересоленным. А ведь люди, как говорят: «Когда кто-нибудь что-то пересаливает, значит влюбился». Так и Король подумал: «Наверно, девушка сильно влюбилась в меня, раз пересолила суп». Надо сказать, что он сразу заприметил ее, как только окунулся в лазурные бездонные глаза. И решил, что будет отстаивать ее кандидатуру перед родственниками и придворными, хотя она была, как дюймовочка, да еще пересолила суп. Но этого ему не пришлось делать. Придворные, отведав также ее супа, попросили пояснения.
- Зачем же ты так пересолила суп? – спросили «судьи».
- Он сам пересолился, - ответила тихо она, а вокруг все засмеялись. – Когда я его готовила, просто представила, как буду часто и долго ждать супруга из дальних странствий, с походов и войн. Сидеть у окна и каждый час подогревать суп, чтобы он был всегда горячим к его приезду. Вот он и пересолился.
Король и все окружающие были ошеломлены ее ответом, такой мудростью и прозорливостью, будущей супружеской верности, любви и преданности.
- Я все равно, бабуль, не поняла, почему суп-то пересоленный и вообще, не томи, говори быстрей – поженились они?
- Конечно, поженились, детка. И счастье их было велико!.. А суп, когда часто греешь, то много воды выкипает, а соль остается, вот он и пересаливается.
Я посидела с минуту, молча, а потом тихонько прошептала:
- Бабуль, прости меня. Ведь ты часа два звала меня на обед, а я всё не шла, играла с подружками во дворе… Теперь я всегда буду приходить вовремя.
- Ну и хорошо, голуба моя, - бабушка положила готовый носок на стол, ласково погладила меня по голове и налила большую кружку компота. Уж она-то знала, как мне хочется пить. Она всё знает...
КАК СПРЯТАТЬ МЫСЛИ
Всю ночь сегодня лил дождь и днём не прекращался. Было как-то по-осеннему, хотя на дворе и август. Девчонки все сидели по домам, и мы с бабушкой притулились у окна за вязанием. Я заканчивала свой первый шарф, а она - очередной носок. До чего мне было приятно и тепло с бабушкой. А ещё в окно стучал холодный и колючий дождь, - от этого вдвойне было уютнее и сказочнее. Шерстяная ниточка моя заканчивалась, и под ней в клубочке я увидела что-то золотистое! Размотала до конца и воскликнула радостно:
- Это ты, бабулька, подложила?
- Нет. – Бабушка сделала театральное лицо, разыгрывая несведущего человека.
- Ты! Ты! Я знаю, я давно хотела такую раскидайку!
- Это, наверно, домовёнок. Он любит с клубочками играть. Увидел, как ты старательно вывязывала шарф, вот и замотал тебе мячик-раскидайку.
- Не верю! – произнесла я, а сама радостно хлопала ладошкой по золотистому шарику.
- Бабушка, а я еще вязать хочу! – Меня охватил азарт получения подарков. -  Давай носок буду, научи меня пятку вывязывать.
- Лучше поучись чулочной вязкой. Чтобы ручки у тебя привыкли спицы держать, кисти не напрягались. А потом уже за четыре спицы возьмёшься.
- Так что мне связать чулочной вязкой? Шарф я уже связала.
- А ты сумочку себе свяжи. Молнию я тебе вставлю, какими-нибудь кистями украсим.
Я снова начала усердно набирать петли.
- Надо бы тебе чёлку подстричь, волосы совсем на глаза падают. Плохо это для зрения.
- Ну, подстриги. – Буркнула я, не поднимая глаз от вязания, и чтобы со счёта петлей не сбиться.
- Давай лучше к тете Любе сходим, она парикмахер, красивой тебя сделает. Ведь ты у нас теперь большая, жених Серёжка у тебя есть. – И бабушка хихикнула, а мое лицо густо покраснело. Зачем я брякнула про Серёжку? Теперь все надо мной подтрунивали, и соседи по коммунальной квартире. И откуда они все знают? Ну, точно, одну лицевую пропустила из-за этого Серёжки.
- Кстати, у него скоро день рождения, исполняется семь лет. Его мама приглашала тебя в среду. – Добавила бабушка.
- Тогда конечно к тете Любе. – Сорвалось у меня с языка, и я опять покраснела.
В понедельник бабушка отвела меня в парикмахерскую. Усадили на кресло перед большим зеркалом, еще стульчик подставили.
- Любонька, пока стрижёшь, я в магазин сбегаю, - сказала бабушка мастеру, а мне, - веди себя хорошо!
- Ну-с, что будем-с делать барышня? – Спросила меня тетя Люба, когда мы остались одни.
- Бабушка сказала, что чёлку надо подстричь.
Люба взяла ножницы и что-то начала бормотать: «Какую чёлку? Таким волосам обрадовался бы сам Видал Сассун!»
Я ничего не поняла в её заклинаниях, а также вспомнив волшебницу-прачку тетю Варю, спросила:
- А парикмахеры тоже все волшебники?
Мастерица посмотрела на меня удивленно и рассмеялась:
- Конечно! Еще какие! Вот я, например, знаю, что ты собираешься на праздник!
- Да, действительно.
- Хочешь быть красивой, - продолжала она, с трудом расчесывая мои непокорные волосы.
-Точно.
- А еще хочешь понравиться одному мальчику! Волосы мне всю информацию передают, все мысли! Правильно ты говоришь, что мы волшебники.
После этих слов, я вспыхнула, как помидор, и до самого конца продолжала сидеть, молча, думая, какая же бабушка не хорошая, уже и тут успела рассказать про Серёжку. А тут и она сама поспела:
- Ой, внученька, как хорошо-то тебе, ну невеста просто!
Я покраснела ещё гуще. Сомнений не оставалось, она рассказала, что мне нравится Серёжка. Мы вышли, и тогда бабушка заметила мое надутое лицо:
- Что случилось? Тебе не нравится причёска?
И тут у меня вырвалось с обидой и плачем:
- Зачем ты всем говоришь, что Серёжка мой жених?!
- Да ты что, внученька, и в мыслях не было!
Тогда я рассказала ей про разговор с тетей Любой.
- Эх, и глупенькая ты! Все люди ходят в парикмахерскую, чтобы выглядеть красивыми, чтобы нравиться и другим, и себе.
- А откуда она узнала, что я иду на день рождения? – Я перестала уже дуться, но сомнений не поубавилось.
- Ну, Фомёнок ты, действительно, Фомёнок! Чаще всего делают прически, когда собираются идти на какой-либо праздник.
- Все равно она волшебница, - заключила я, - она умеет мысли читать!
Оставшуюся дорогу мы с бабушкой шли молча. Теперь она, как мне показалось, начала дуться.
 Дома уже мне пришлось успокаивать бабушку, видя, что я незаслуженно ее обидела:
- Бабуль, ну прости меня. Я действительно думала, что ты все рассказала тете Любе.
Бабушка улыбнулась. Обычно в таких ситуациях мы с ней не говорили друг другу: «Прощаю», а просто, просто дальше продолжалась жизнь.
- Давай лучше думать, что ты подаришь имениннику на день рождения? – Тут же сказала моя  бабуленька.
- Давай! Давай! Я и забыла, что надо что-то подарить! – Меня тут же захватили идеи подарков.
Мы перебрали десятки вариантов, скорее я, а бабушка под конец подсказала:
- А ты вот петли набрала для сумочки. Свяжи-ка лучше шарф ему, ведь скоро осень.
Да, бабуля у меня просто золото! Сама бы я это не придумала. И я кинулась к окну, достала своё вязанье, а бабушка пошла на кухню готовить обед. И всё же после посещения парикмахерской и разговора с бабушкой я осталась при своём мнении. Пока вязала, всё думала, думала и придумала. Эх, и хитрющая я всё-таки!
Вот и наступил Серёжкин день рождения. Я подарила ему шарф с кистями, чему он был несказанно рад, сразу повесил его на шею, хотя было жарко. А сама за столом села от него подальше. А для полной гарантии надела свой шарф на голову, спрятав причёску. Главное, чтобы сам Серёжка мысли не прочитал…
Академический Драматический во дворе
Сегодня в гости к нам приехала моя двоюродная бабушка Клава. Она привезла моей тётке, бабушкиной дочке, большую деревянную коробку с театральным гримом. Там в ячейках были все оттенки тональных кремов и помад, теней, румян и прочей профессиональной косметики.
Увидев меня, баба Клава воскликнула:
- Как ты выросла! Длиннющая какая!
Я, действительно, была не по возрасту высокая.
- Небось, как все девочки, в артистки хочешь пойти?!
- Ты что, баба Клава, ни за что! Я врать не умею.
- Но, почему врать? Играть!
- Играть я тоже не умею, - сказала я, вспомнив при этом, как всегда краснею.
- Ну и зря! Все в жизни может пригодиться! – Весело ответила баба Клава, сверкнув золотым зубом, и которая, никогда не унывала.
Она работала в Большом Драматическом театре. Артисткой ей стать не удалось, работала в будке суфлёром, потом костюмершей, а сейчас на пенсии принимала пальто в гардеробе.
- Эх, кого бы нам разыграть! – Подхватила со смехом моя бабушка-хохотушка. Они были под стать с бабой Клавой и, не сговариваясь, как-то озорно посмотрели на меня. Я начала предчувствовать – спектакль будет!
- А вон наши соседки сидят на скамеечке, - выглянув в окно, сказала бабушка, - их и разыграем!
- Да, что-то они скучают, точно. – Подхватила баба Клава. – Давай, внученька, мы тебя нарядим, да выпустим к ним. Будешь осваивать актёрское мастерство!
Мы тут же вытащили из сундука, который стоял в коридоре, старинные бабушкины вещи. Бархатную юбку до пола с воланами из натурального шёлка, прямо, как у Кармен, жилетку велюровую и сорочку с рукавами «фонарик». Перламутровые пуговицы сверкали на манжетах и груди.  Ну, а шляп у бабушки было море. Выбрали такую «томную», с длинными, как волнами, полями, чтобы прикрывали моё детское лицо.
- Нет, не достоверно, - оглядев меня по-режиссёрски, произнесла баба Клава. – Узнают по лицу. Надо тебе грим наложить.
Она быстро начала колдовать над моей внешностью. Вот уж потеха! Я сама себя не узнала: и румяна, и черноброва, и ресницы до лба! Ко всему этому экстерьеру добавились лакированные лодочки на шпильках моей тётки, которая была всего на пятнадцать лет меня старше. А  моя баба Дуся повесила мне ещё на руку старинный ридикюль из кожи, цвета бордо.
- Ну, а теперь думай, что бабулькам на лавочке скажешь. Сценарий надо. – И баба Клава начала придумывать на ходу. – Во-первых, выходи потихонечку, плавной походкой, заинтригуй их, «приколи» взгляды к себе, иди мимо по двору. Чем дольше будешь молчать, тем больше интрига, ну тайна, так сказать. 
Да, чувствовалось, что баба Клава оседлала своего любимого конька.
- Надо, чтобы и реплики у тебя были взрослые. – Она принялась учить меня, что говорить.
Я прорепетировала пару раз. Вот и наступил мой первый выход. Медленно, с деланным,  равнодушным лицом, я вышла из подъезда. Эффект моего появления и нелепое несоответствие костюма с современной модой, надо было видеть! Сидящие на лавочке остолбенели, и синхронно поворачивали головы, следя за моим перемещением. Я старалась играть, то есть молчать, дольше, боясь рассмеяться, а мои бабушки, наблюдавшие из окна первого этажа, давились от смеха. Подошла к белью, которое сохло на верёвке, растянутой между двумя тополями. Потрогав его, я строго спросила  онемевших старушек:
- Это чьи простыни? Вы знаете, что пожарное ведомство не разрешает развешивать бельё на улицах в целях безопасности.
- Ой, моё это, моё. Сейчас соберу, - засуетилась соседка баба Даша, начиная поспешно откреплять простыни с верёвки.
- А вы кто? – Спросили меня остальные.
- Я – инспектор! – Ответила я с умно-серьёзным видом, входя дальше во взрослую роль.
- А ковёрчик  этот, чей сохнет? Небось, из-за границы привезён. А им может заинтересоваться налоговая инспекция. Убрать немедленно!
Тут же баба Лена побежала за хозяйкой этого ковра. Я стояла и победоносно раскачивала своим ридикюлем. Вдруг, к моему удивлению, выбегает тётя Света, Серёжкина мама, а за ней и он сам. Всё. Театр мой закончился. Я хотела провалиться на месте или улететь на этом ковре-самолёте. Но первое и второе мне не удалось, и я вприпрыжку поскакала к своему подъезду, чтобы Серёжка не видел моего лица. Для скорости я сбросила лодочки-шпильки, которые мне были велики, а потом бегом на кухню отмывать свои румяна и брови. А бабульки все улюлюкали со двора:
- Да, это Верка, Дусина внучка! Ну и озорница, ну и хулиганка! Так нас разыграть! Беги, Серёга, неси туфельки Золушке-инспектору!
А я уже была и без румян красная от стыда. Надо же так вляпаться с ковром. Откуда  я знала, что он тёти Светы. "И зачем меня баба Клава с бабушкой надоумили делать этот  театр!? - Мне опять хотелось переложить вину на кого-то. - Это не я хулиганка и озорница, это мои бабушки - хулиганки и озорницы!" Но тут вбежал Серёжка с туфлями. Рот у него был до ушей!
- ЗдОрово ты бабусек разыграла! Я бы так не смог. – Сказал он, и мой стыд сразу улетучился, но сердитость  на своих бабушек осталась.
- Если бы у тебя была такая баба Клава, то и ты смог бы! – Ответила я, а в голове уже  созревал план. – Надо разыграть бабу Клаву! Ты мне поможешь?
И мы с Серёжкой, как заговорщики,  начали шептаться…
 
Что подарить
     Ура! Бабушка приехала! Мы с братиком повисли на её шее и плечах, целуя старенькое, но такое моложавое, красивое, а самое главное, любимое и родное лицо!
- Дайте хоть сумки на пол поставить, галчата! – Смеялась она и также радовалась от встречи с нами, внуками.
Вдоволь нацеловавшись, мы освободили её от своих объятий и начали скакать вокруг, как козлята.
- Дорога-то какая, вся заметелена, ехали на час дольше, - жаловалась бабушка нашей маме на кухне, выкладывая подарки и гостинцы.
А мы с братом в это время уже обсуждали, кто будет первым спать с нашей бабушкой-волшебницей, чуть не подрались. Ведь, она на ночь глядя, могла столько сказок рассказать! У нас всегда была традиция: ночь – он, следующая – я. И сейчас опять пришлось уступить, он ведь брат, да ещё старший. Майорат, одним словом. Я очень скучала по бабушке Дусе. Лето проводила у неё, а зимой она всегда приезжала к нам. Ох, как с ней хорошо и весело! Я предвкушала наслаждение в её компании весь январь, а может и в феврале останется? Мои детские молитвы помогли, и бабушка осталась гостить у нас до весны.
- Бабуль, ты у меня главная по подсказкам, начала я – второклассница, как настоящий дипломат. – На носу 23 февраля. Опять этот мужской праздник. Сколько можно?! В садике дарили мальчикам подарки, теперь в школе. Ну, никакой фантазии уже не хватает. Что дарить?
Бабушка подняла свои глаза из-под очков, прекратила вязание и, улыбнувшись, посмотрела на меня. Хотя её глаза говорили о другом. Она уже думает, и задание это для неё тоже кажется интересным.
- В первую очередь, ты отцу что-то приготовила? – Спросила она меня.
- Это-то, да. Мы в школе будем рисовать картинки для пап.
- А я бы ещё ремешок подарила ему на твоём месте! – Расхохоталась вдруг бабушка.
- Зачем это? – Не поняла я.
- А так, на всякий случай. И сказала бы точно так: «Папа, это на всякий пожарный. Вдруг я буду баловаться или драться с братом, ты мне пригрози!» - Не переставала смеяться баба Дуся.
- Бабушка, ты точно озорница!  Да меня папа даже ни разу в угол не ставил! Знаешь, как он меня любит? – Распалялась я, - а я его как люблю, знаешь?!
- Ну, раз так любишь, то и сделай ему такой замечательный рисунок, чтобы был он на седьмом небе от счастья, что у него такая дочка! – Уже серьёзно говорила бабушка. – Вот он четыре года в пограничных войсках служил на границе с Ираном.
- Да, я много слышала от него рассказов, - поддакнула  я.
- Пусть в центре рисунка будет пограничник с собакой.
- Он ведь ещё охотник и рыбак, - перебивая, я опять начала перечислять все его виды деятельности и увлечений.
- Правильно. Рядышком нарисуй сеть с рыбой, ружьё с патронташем, утки летят, зайцы бегают….
- Бабушка, а про гармошку-то ты забыла! – Захлёбывалась я от всего, что отец умеет.
- Верно. Рядом гармонь. А можешь даже и на плечо повесить пограничнику. Он ведь и в Армии играл и пел, развлекал и поднимал дух солдатам с офицерами. Но самое главное, кто он у тебя по профессии? Токарь. Высшего разряда.
- Да, бабуль, к нему даже инженеры из Москвы приезжали заказывать какие-то детали для космических ракет.
- Вот и подрисуй токарный станок, а рядом ракета.
- Ух, ба, ну ты у меня и выдумщица! Как гора с плеч. Обязательно всё так и нарисую. – Успокоившись, я сидела с минуту, молча, представляя в уме свою будущую картину-шедевр. А бабушка опять принялась за вязание.
- Бабуль, ну поговори со мной! Что мне Ваньке подарить, соседу по парте, ну знаешь ты его. Двоечник. И почему отличников всегда сажают с двоечниками? – Начала я жаловаться.
- Что ж тут непонятного? Чтобы помогала ты ему, чтобы он тянулся за тобой.
- Я помогаю. Как начну задачку ему талдычить, так он задрожит аж, какой-то он пугливый, и трус ещё вдобавок, - давала я характеристику Ваньке. – Что ему, может зайца подарить? – Начинала работать моя фантазия, как у бабушки, - намекнуть, что он трусливый?
- Нет, сделай наоборот. Подари ему волка или льва, царя зверей. Это будет пе-да-го-гич-не-е, - рассмеялась моя бабулька.
- Всё равно он трусливый. Знаешь, что он делает? – Я начала полушёпотом рассказывать бабушке, - он даже родителей своих боится. Когда ему учительница поставит двойку в дневник, он открепляет скрепки, достаёт двойной лист и вставляет новый. Представляешь?! Только ты никому не говори.
- Ну, это уж никуда не годится, - бабушка покачала головой, улыбка исчезла с её лица. – Негоже родителей бояться и скрывать от них всё. Родителей уважать надо. – А потом продолжила, - знаешь, Фомёнок, одну английскую пословицу, звучит она так: «Если хочешь жить хорошо, сделай так, чтобы твой сосед тоже жил хорошо».
- Нет, не знала я такой пословицы, - промямлила я.
- А это значит, что ты должна подтянуть его по всем предметам. Вот и подарок сам собой нарисовался – купи ему новый дневник, а на открытке напиши, чтобы в твоём подарке были только одни пятёрки и четвёрки.
- Согласна, бабушка. Я не раз от разу и не кое-как, а плотно займусь его воспитанием и образованием, - пообещала я бабушке и себе.
- Вот и хорошо, - моя бабуленька улыбнулась солнышком мне. – Ну, а братцу-то, что подаришь?
Об этом я и говорю с вами, что с моей бабой Дусей мысли у меня работают в правильном направлении. Если хочешь сделать подарок, то сделай его полезным и приятным! Ведь хотела брату одно подарить, а теперь после беседы, другое.
- Бабуль, а я ему одну свою ночь подарю с тобой! Как раз моя очередь приходится на 23 февраля. Он будет на седьмом небе от счастья!
СКАЗКА ИЗ ЗАКВАСКИ
Это было так каждое лето. Месяц-полтора я гостила у одной бабушки, которую звала бабулей, а потом родители меня отправляли к другой, которую называла бабаней. А к бабуле привозили братишку, на два года старше меня. Мама с папой говорили, что бабушке трудно управиться с нами двумя.
Конечно, распрощалась я со слезами, потом долгий путь на пароходе и автобусе. Там всё другое: лес, река, поля, еще одна речка, избы деревянные, дворы с коровками и овечками, птицами разными. Очень мне тоже нравилось там!
Я с порога бабане Тане похвасталась:
- А я стала сказки сочинять, вот!
- Ух, как выросла, подтянулась! Дай-ка взглянуть на тебя. Ну, вечером расскажешь мне свои сказки. – Баба Таня начала хлопотать, накрывая стол.
Вот и соврала, сказала, что сказки, а у меня в запасе всего одна-единственная, но все равно не терпелось выложить её, что я и сделала после первого суматошного дня приезда, когда мы остались с бабаней одни.
- Хорошая сказка! – Улыбнулась она. – Да короткая какая-то, вроде складная, но больше смешная. Ну, расскажи ещё.
- А у меня нет больше. – Потупилась я.
- Пойдем тогда сказку делать!
- Как это делать?
- Все, что не делаешь, это и есть сказка. Вся жизнь наша – сказка. – Сказала с улыбкой бабаня. – Мне опару надо ставить, завтра хлеб буду печь, вот и будем делать сказку!
Хлеб и булки уже давно продавались в деревенских магазинах, но бабушка раз в неделю пекла свои караваи. Ох, и вкуснющие! Я пошагала с ней на кухню. Уже все спали, а моя бабаня думала уже о следующем дне.
- Для теста, как и для сказки, нужно сначала приготовить закваску, так сказать, мысль для будущего произведения, - шептала она мне, чтобы не разбудить никого. – Берем толику дрожжей, толику сахара, молочка немного, смешиваем по часовой стрелочке и ставим в теплую печку. – Комментировала она свои действия. – Это и есть первая задумка, из которой вырастит большущая сказка.
- Ой, бабань, смотри, мысли пузырятся! – Хихикнула я.
- Да, поднимается закваска, расти ей надо. Сейчас мучки добавим туда, а то мыслям некуда будет деваться! – Она тоже подхихикнула и размешала закваску с мукой. – Вот и готова опара. Пошли спать, пусть она постоит покиснет, помучается.
Я тут же вспомнила, как мучилась от своего поступка в автобусе, пока не придумала сказку для бабы Дуси. Об этом и поведала бабане.
- Всё от слова «мука», правильно ты говоришь. Ну, пойдем спать, завтра будем продолжать сказку «писать». Нужно, чтобы опара побродила.
Засыпая, я подумала, как это точно, у меня тоже мысли бродили-бродили в голове, пока на нужную тропку не вышли.
Не успела я глаза закрыть, как услышала сквозь сон:
- Пойдём сказку доделывать, дочка. Учиться, так учиться! – Бабушка тихонько меня будила.
Я полусонная, мало чего понимая, двигалась в предрассветных сумерках по деревенской избе.
- Хороша закваска получилась, хороший зачинчик, выброженный! Давай теперь еще муки добавим, сказка большой должна быть, яички для крепости-скрепости, чтобы всё ладно - складно получилось, соли-сахарку добавим, как в жизни бывает, маслица чуток, чтоб всё как по маслу было. – Приговаривала она, меся тесто в кадке. Потом выложила его на стол и давай крутить-вертеть, мять-наминать. Я ей усердно помогала. Тесто было, как живое. Даже температура такая же, как у рук. Оно пыхтело и попискивало, ну точно разговаривало.
- Теперь пусть еще постоит, отдохнёт, подумает. – Бабушка накрыла тесто белым полотенчиком, а потом и меня одеяльцем - сны доглядывать, а сама направилась доить корову Майку и выгонять её на пастбище.
      Ещё так хотелось спать, но не проснуться было невозможно. Запах свежеиспеченного хлеба витал по всей избе, а наверно через щёлочки уже проник из дома и гулял по всей улице. Он щекотал так ноздри,  что перед глазами стояли зажаренные корочки толстеньких боков каравая.
Я побежала на кухню.
- Ну вот, получилась у нас с тобой сказка, можно сказать, пять сказок.
Баба Таня налила мне большую кружку утреннего молока.
- Бабаня, это больше, чем сказка! – Уплетала я оторванную руками горбушку, изнутри которой тянулся еще парок и запивая сладким молоком Майки.
- И твои сказки должны быть такими же вкусными и полезными! – Уже серьёзно произнесла бабушка. – Чтобы люди читали и снова хотели читать, чтобы никогда им не надоедало, как и хлебушек.
- Так что мне каждый день писать? Ведь люди каждый день кушают.
Баба Таня рассмеялась:
- Ну, я например, раз в неделю пеку, хватает… Во всём меру надо знать, много мучного тоже нельзя – растолстеешь!
Я сидела, ела и думала: «Не пойму, про что она говорит, то ли про сказку, или про хлеб, - всё перепуталось уже в голове».
А бабушка словно угадала мои мысли:
- Духовная пища сродни с хлебом, даже выше. Не будет её – не будет и хлеба. Ведь, сначала все-таки рождается мысль, задумка. Только мысли должны быть чистыми и светлыми, а руки добрыми!
Я невольно посмотрела на свои руки, чистые ли они? Опять все перепутала. Нет, рано мне еще сказки писать…
Передвигательница дней
- Бабушка, снег идёт?
- Идёт, идёт. До сих пор идёт.
- У него ножки не устали?
- Ну, как устанут, так присядет, отдохнёт, а потом опять пойдёт.
- Когда же он приляжет? Ему же отдохнуть надо!
- Ну, нагуляется и приляжет.
- Вот, у всех есть обязанности и работа. Снег всё идёт и идёт себе. Ты, например, тоже всё ходишь и ходишь: то готовишь, то стираешь, то шьёшь. Маму с папой вообще от работы не оторвать. У меня одной нет обязанностей. Никто не спросит, почему вот сейчас я всё хожу и хожу, а зачем? Часики и то ходят, но они время показывают … Не вижу я себя личностью! – Произнёсла я – пятилетняя, услышанные когда-то от бабушки слова.
- Ну, что ты, что ты. Тебе расти надо и обязательно станешь личностью.
- А я сейчас хочу! – Закапризничала я.
- Ну, давай мы тебя самой главной сделаем! – Бабушка загадочно призадумалась.
- Давай, бабушка, давай! А как?
- Хочешь, ты будешь главным канцлером всего мира?
- Хочу, но как? – Мои глаза стали квадратными.
- А ты будешь передвигать дни. Начинать день для всех. Открывать его и объявлять: «Новый день начался!»
И бабушка подвела меня к настенному календарю с бегающей рамочкой.
- Раньше я этим занималась, а теперь торжественно передаю эту обязанность тебе!
- Бабушка, а тебе не жалко? Ведь, это великая обязанность.
- Нет, для внучки мне ничего не жалко. Тем более, я уже старенькая. Только помни, если ты забудешь передвинуть рамочку-квадратик, то люди так и останутся во вчерашнем дне, или будут спать, или совсем сонными неправильно выполнять свою работу. А может вообще солнышко не взойдёт. О, это очень и очень ответственная работа. От неё будет зависеть весь мир, вся земля.
- Бабушка, бабушка, я только и мечтала о такой важной, самой важной работе на земле. Неужели я теперь стану передвигательницей дней?!
- Да, дней и света. Завтра и приступишь. Сегодня я уже передвинула на двадцатое декабря. А скоро Новый год! Представляешь, как люди будут ждать от тебя в двенадцать часов ночи одну минуту первого?! От этого будет зависеть всё человеческое счастье!
Каждое утро теперь я старательно и бережливо переводила рамочку с одного дня на другой. Даже повзрослела, как мне показалось.
- Вот, теперь всё работает. Снег идёт, облака плывут, ветер дует, люди спешат на работу, часики ходят. Бабушка, спасибо тебе. Я чувствую себя главной волшебницей на земле! Всё в движении.
- Да, это Жизнь идёт! – Улыбнулась бабушка.
Я постоянно думала о Новом годе. Чуть ли не каждую секундочку, как бы ни проспать, и именно не утром, а в двенадцать ровно передвинуть рамочку на первое января. Ведь, от этого будут зависеть многие желания миллионов людей, как сказала бабушка.
Но, что за физика такая?! Когда редко о чём-то думаешь или вспоминаешь, то забывается быстро. Оказывается, и наоборот: когда постоянно о чём-то думаешь, то тоже забываешь.
А случилось вот что. Под новогодней ёлкой оказалось столько подарков от родителей, тёток и дядек, бабушек и дедушек, да ещё … живой и долгожданный кутёнок, породы хаски. Я, счастливая, забыла обо всём на свете и о человечестве тоже. И снится мне сон потом: я у ёлки разбираю и разбираю подарки, целую и обнимаю щенка. Обнимаю и целую, разбираю и разглядываю, обнимаю и целую. Потом говорю щенку: «Пора гулять! Уже утро!» А пёсик вдруг отвечает: «Не хочу, снег не идёт и не гуляет. Я тоже не хочу ходить. Я лучше спать буду всегда!»
Проснулась я, как ошпаренная. Кругом стояла мёртвая тишина. Родители спали, ёлка не горела, даже бабушки на кухне не было. Я быстрее встала на стул и передвинула заветную рамочку на первое января.
- Ну, всё, жизнь пошла! – Счастливо вздохнула я и добавила, - сначала надо думать о других, а потом немножко о себе.