О чем молчит Каменный пояс глава 33

33
     Александр и Константин подошли к зданию бывшего особняка миллионера Поклевского–Козелл на Покровском проспекте Екатеринбурга, где располагался Екатеринбургский революционный комитет. Его возглавлял большевик Иван Михайлович Малышев. Они вошли внутрь здания, загаженного не менее чем ближние улицы. Отовсюду звучали громкие голоса, вырывающиеся из открытых дверей просторных комнат, а по широким мраморным лестницам с ажурными перилами гулко стучали грязные сапоги солдат и рабочих, куда–то сильно спешивших. В просторном зале собрали большевиков из регионов по поводу противодействия восстанию оренбургских казаков под руководством атамана Дутова, который сразу заявил о непризнании новой власти и ввёл в Оренбурге и окрестных селениях военное положение. Совещание проводил председатель ревкома Иван Малышев, который ознакомил представителей регионов с создавшейся ситуацией, являвшейся крайне тревожной.
      На территории этого региона размещалось третье в России по своей численности Оренбургское Казачье Войско, насчитывающее не менее 15000 человек. Поддержку атаману Дутову оказали представители национальной организации казахов и башкир. Борьба Дутова с большевиками началась сразу после захвата ими власти в Петрограде, Москве и других городах России в начале ноября 1917 года. Оренбургское Войско в своё время признало Временное Правительство, а большевицкую власть отвергло.      Войсковой Атаман А.И. Дутов, получив известие о разгоне Временного Правительства, издал приказ за № 816 от 26 октября 1917 года по Оренбургскому Казачьему Войску.     Согласно приказу, до восстановления власти Временного Правительства и телеграфной связи, с 20 часов 26 октября Войсковое Правительство приняло власть в Войске.
     Территория Оренбургского Войска была заселена в основном крестьянским населением Оренбургской губернии и Тургайской области, а также поселениями башкир и киргиз. Для активной борьбы с большевиками в Оренбурге решено было образовать особый орган – Комитет Спасения Родины и Революции. Комитет был сформирован из представителей казачества, городского и земского самоуправлений, а также различных организаций и политических партий – от кадетов до меньшевиков и правых социалистов–революционеров. Во главе Комитета был поставлен полковник А.И. Дутов, в полное подчинение которого были переданы все войсковые части, находившиеся в Оренбурге.
     По приказу Дутова казаки с юнкерами заняли вокзал, почту и телеграф. Митинги, собрания и демонстрации были запрещены. Оренбург был объявлен на военном положении. Тем не менее, митинги в городе иногда проводились. В связи с нежеланием местных большевиков подчиниться атаману, по личному распоряжению Дутова в Оренбурге был закрыт клуб большевиков, конфискована хранившаяся там литература, а 5 ноября рассыпан набор 3–го номера и запрещено дальнейшее издание газеты «Пролетарий». Редактор этой газеты Коростелёв был задержан, правда, через десять часов его освободили под давлением «общественности». Дутов взял под свой контроль стратегически важный регион, перекрывавший сообщение с Туркестаном и с Сибирью, что сильно повлияло на снабжение продовольствием всей центральной России.
     Региональным властям Екатеринбургским ревкомом ставились две основные задачи. Во–первых, создание отрядов красной гвардии для борьбы с восставшими казаками. Во–вторых, сбор продовольствия для армии и промышленных городов, где уже начинался голод. Иван Малышев пригласил после совещания в свой кабинет Александра с Константином и ещё нескольких представителей регионов. Он поинтересовался у них о настроениях населения в районах и о работе местной промышленности. Выслушав доклады всех приглашённых, он попросил их задавать вопросы и высказывать пожелания.
     Александр задал вопрос первым: «Товарищ Малышев, может быть это и не моё дело, но прибыв в Екатеринбург, я, как большевик, не могу промолчать о том, что в городе мало порядка. Солдаты захватывают и грабят эшелоны на станции. На улицах кучи мусора, возле продовольственных магазинов стоят большие очереди, в которых ругают Советскую власть. Вам докладывают подчинённые о реальном положении дел в городе?». Малышев внимательно посмотрел на Александра и ответил: «Да, я отлично знаю об этом. Солдат, собранных в городе ещё временным правительством для отправки на фронт, развезти по домам мы не успеваем по причине нехватки вагонов и паровозов. Продукты и дрова в дефиците. Город наводнили китайцы, которые привезли с собой опиум. На улицах грабят, не боясь милиции, которой нам нечем заплатить жалование. Могу продолжать и дальше, но я не оправдываюсь, вопросы вы поднимаете совершенно правильно, товарищ Голованов. Бороться с трудностями и с хаосом мы будем продолжать со всей революционной решительностью и порядок в городе установим в самое ближайшее время. Это я вам лично обещаю, как большевик большевику».
     Константин тоже задал Малышеву свой вопрос: «Иван Михайлович, я прошу разъяснить, как собирать продовольствие для нашей армии, когда Совнарком отменил действовавшую при временном правительстве продразвёрстку? Добровольно люди продовольствие не отдадут, а его изъятие получается, что незаконно». Малышев на минуту задумался, видимо он подыскивал нужные слова, и ответил: «Очень своевременный вопрос, даже, может быть, сейчас самый главный. Мы также высказали правительству своё особое мнение о преждевременности отмены продразвёрстки в связи с надвигающимся голодом, но ответа пока не последовало. А у нас с вами пока нет другого выхода, кроме её негласного продолжения, но только, может быть, несколько более гибкими методами. Тем более что к нам постоянно поступают сведения из районов об изъятии продовольствия в деревнях вооружёнными бандами. И я вам скажу, как большевик, честно и прямо: либо города и наша армия вымрут от голода, либо эти банды придётся временно привлечь на свою сторону и попробовать ввести этот грабеж хоть в какое–то государственное русло с пользой для страны. К тому же среди бандитов много солдат, и их можно использовать при организации красногвардейских отрядов в борьбе с атаманом Дутовым».
     Константин Леонов и Александр Голованов, получив в Екатеринбургском ревкоме подробные задания и инструкции, вечером того же дня благополучно сев на поезд, вернулись из Екатеринбурга в свой родной город. Уже на следующий день они приступили к их немедленному исполнению.
                ***
     Спустя пару дней после приезда Кости, Павел вышел из отцовской мастерской и отправился домой пообедать. Варвары дома не оказалось. Он подумал, что она отошла к родителям, и решил её дождаться к обеду. В кухонное окно он увидел, как по улице мимо дома проехали несколько подвод, нагруженных мешками. На них сидели по 2–3 человека в шинелях и полушубках с винтовками в руках. Он подождал Варвару ещё немного и решил сходить за ней. Подойдя к дому тестя, Павел вдруг увидел Алексея Захарова, безучастно сидевшего на лавке возле дома, ворота которого были распахнуты настежь. Мельница Захаровых не работала несколько месяцев. Государство ввело свою монополию на продажу муки и хлеба, согласно которой частным лицам их продавать было запрещено.
     Павел поздоровался с тестем и спросил: «Варвара не у вас?» «У нас. Иди, забирай» – недовольно ответил Алексей. Павел не понял причину его недовольства и спросил: «А что у вас случилось? Что–то не так?». «Случилось! Всё не так! Сначала, зятёк, мы жили бедно, а потом нас обокрали! Твой лучший дружок, Санко Голованов, едри его мать, опричников своих прислал. Они весь амбар с мукой выгребли подчистую. Теперь у власти этот грабёж продразвёрсткой называется. Вот ты мне скажи, зятюшка, как нам дальше–то жить с этой говённой властью?» – с горечью спросил Алексей.
     Варвара увидела Павла из окна и вышла ему навстречу из ворот родительского дома. Она обняла расстроенного отца и попыталась его успокоить. На глазах у неё появились слёзы. Варваре было обидно, что отец с матерью и с её сёстрами, которые работали на мельнице всё лето с раннего утра и до позднего вечера, теперь остались без куска хлеба. А новой власти, которая на всех углах кричала, что она за справедливость и за трудовой народ, не было абсолютно никакого дела до этого народа. Она, как, впрочем, и любая власть вспоминала о народе только тогда, когда у него нужно было что–то отжать в свою пользу. Эти действия обычно объяснялись временными трудностями, а необходимость их проведения заботой государства о благе своего народа. Как мало изменилось с тех пор!
     «Ладно, Варька, не горюй, слезами горю не поможешь. Идите–ка вы по своим делам, мы тут сами разберёмся. Косте, родственничку нашему, земной поклон от меня передайте за его доброту» – с обидой сказал отец. Павел с Варварой пошли к себе домой. «Что же это такое, неужели Костя с Сашкой не могли предупредить? Ведь забрали всё, что было, ничего не оставили. Что теперь делать, как дальше жить?» – растерянно спросила Варвара у Павла.
    «Я сам уже ничего не понимаю в этой новой власти. Говорили, что продразвёрстку отменили, выходит, опять обманули. Ведут себя, как бандиты, а ещё царя клянут. Чем они лучше? Что касается Кости с Сашкой, то они в моём понимании, ради новой власти не только с родни, но и с себя самих последние штаны снимут. А твоих мы в беде не оставим, не переживай. Руки и ноги есть, поможем, чем сможем» – уверенно ответил Павел. Они подходили к своему дому. Подводы продотряда стояли возле дома Котовых. Продотрядовцы грузили на них мешки и ящики, которые выносили со двора под ругань и мат хозяина дома.
                ***
     Это была ещё одна «радость» для населения на его пути к «светлому будущему», рождённая новой Советской властью. Продразвёрстка явилась тогда наиболее существенной частью политики «военного коммунизма» и была основным методом заготовки продовольствия, недавно созданным государством. Население обязано было сдавать заготовительным органам государства все «излишки» продовольствия без компенсации их промышленными товарами, а за обесцененные денежные знаки. При определении размеров разверстки государство не исходило из фактических излишков продовольствия, а только из потребностей в нём армии и городского населения.
     У крестьян зачастую изымались не только имевшиеся «излишки», но также зерно и продукты, необходимые для прокормления семьи и последующего весеннего посева. Тот, кто отказывался сдавать продовольствие, объявлялся врагом народа и подвергался репрессиям, в результате чего крестьяне проявляли явное недовольство советской властью, вылившееся в ряде регионов страны в восстания. Для изъятия хлебных излишков в деревне и для охраны и доставки продуктов, в промышленных центрах создавались продотряды. Их основой были рабочие крупных предприятий.
    Лишь утвердившись у власти, большевики хотели на практике реализовать свои политические обещания. Однако разработанный ими комплекс мер, в основе которых были принципы принуждения и насилия, желаемых результатов не принёс. В середине января 1918 года произошли антибольшевистские волнения на Нижнесалдинском заводе.    Рабочие потребовали роспуска большевистского Совета депутатов и разоружения Красной гвардии. Однако большевикам удалось угрозой применения силы сохранить власть в этом заводском посёлке.
     К весне 1918 года в Уральском регионе обострилась экономическая ситуация, которая самым непосредственным образом повлияла на политические позиции уральских рабочих и крестьянства. Недовольство населения проводимой властями политикой, было главной причиной падения советской власти в регионе и начала вооруженного противостояния. В апреле зажиточная часть жителей деревень Черемшанка и Северная Верхнесалдинской волости подняли восстание, и разогнали у себя Советы.

http://proza.ru/2019/09/27/296