Цыгане

               
 Цыгане заселялись в дом, стоящий  через улицу от нашего, напротив.Заехали они на двух бричках, загруженных узлами  и большим количеством ребятишек, которые спрыгнув с бричек, подняли громкий галдёж. Оторопелые соседи выходили на улицу и с ужасом смотрели на происходящее.
      - Оце дочекалися, - только и смог сказать мой дедушка и опираясь на палочку, тяжело прошел в дом. А мне было интересно... Я наблюдала, как они расставили брички, сняли  весь свой скарб, засыпали в них, теперь то догадываюсь, овса и привязав к бричкам коней, оставили их жующими и отдыхающими. Воздух наполнился неприятными запахами, до этих пор мне неизвестными.Мне было лет семь и во мне шел интенсивный процесс познания мира. Я затерялась между, вышедшими посмотреть на  цыган, соседями и  слушала о чем те говорили:
     -Ой, людоньки, щось це воно буде, - спрашивала бабка Мария, наша соседка слева.
     - Що? Що? , - отвечал ей дед Максим, - Зачиняй, та слідкуй за усім, бо витянуть де що погано лежить".
    - А що ж це у них навіть ліжка немає?
    - А нащо воно їм? Глянь лише скільки їх! В такій маленькій хатинці де вони поставлять ті ліжка? На долівці  будуть спати.
Я слушала бы еще долго, но меня загнала во двор мама. Она мне строго настрого приказала не водить дружбу с цыганчатами и одной не выходить на улицу. Но интерес к цыганам у меня не пропал. Я наблюдала за ними через просветы в заборе. Когда цыганчата замечали  меня, подбегали, дразнили, снимали грязные штанишки и здесь же под нашим забором, справляли нужду.Вечерами  к ним во двор приезжали на бричках другие цыгане и они пили чай. Выносили самовар, разжигали его  и усевшись вокруг, чаёвничали.Потом пели песни. Дым, запах лошадей, немытых тел заполняли наше пространство двора и от него было приторно.  Маленькие цыганчата  стали приходить к нам и выпрашивать у мамы "кусочек хлебушка" для больного братика, который не мог ходить и разговаривать, так я узнала про еще одного цыганчонка. Время шло, потихоньку начали привыкать к беспокойному цыганскому соседству. Мама уже разрешила мне выходить на улицу только под присмотром дедушки, который усаживался на лавочке и наблюдал за мной.
    Однажды, сидя с дедушкой на лавочке, в отсутствие всей многочисленной цыганской семейки, "на заробітки поїхали", как привыкли говорить о них, моё внимание привлекли звуки, исходящие из корыта, стоящего в цыганском дворе.
 -То хлопчик-калічка, - сказал мне дедушка.
 -Піди попроси у матері хліба для нього, та сходи покорми його, бо мабуть голодний, ото і плаче.
Мама налила мне банку молока и дала несколько пирожков.С ними я отправилась через дорогу в цыганский двор.
-Та підніми йому голівку, бо захлинеться, - подсказывал через дорогу мне дедушка.
Передо мной стояло корыто, в котором под кучей тряпок лежал очень худой, с заострённым носом мальчик с очень большими черными глазами. Ног его не было видно, а ручки были скрюченными.Я не знала как к нему подступиться и пытаясь приподнять ему голову, начала поить молоком. Он глотал, задыхаясь и молоко бежало по его бороде, куда то, внутрь этих тряпок.Он закашлялся и я испугавшись, попыталась отнять банку, но он цеплялся зубами и не хотел её отпускать.
   - Ось, почекай, - услышала я голос бабы Марии. - Зараз я тобі допоможу.
Она подошла ко мне сзади, а я занятая кормлением мальчика, её и не услышала. Она начала отламывать по кусочку от пирожка и давать в рот цыганчонку, а потом приподнимая его голову, поила осторожно молоком.
    - Ну, мабуть, досить, бо ще погано йому буде. То пішли звідси.
Взяла меня за руку и повела к дедушке на лавочку.
     - Та то, Василю, слідкуй за онукою, бо в Оленівці дівчинка зникла.Де вона могла дітися? Тільки цигани поцупили.
Они стали разговаривать о цыганах, о том как всю жизнь проработали, а эти только воруют, перечисляли у кого что пропало.
     Утром меня разбудил крик. Он разносился по всей улице. Кричали, плакали, голосили цыгане. Цыганчонок, которого мы с бабой Марией кормили вчера, умер.
Его погрузили на бричку и куда то увезли....
А вечером, как обычно, цыгане собрались в кружок вокруг самовара и пили чай...