Счастливого вам пути!

   Мария Александровна всю жизнь проработала в школе. Сначала учила детей немецкому языку, а последние десять лет преподавала в гимназии французский в качестве второго иностранного языка. Работа ей всегда нравилась, но годы берут своё. В мае коллеги проводили её на заслуженный отдых, подарив  цветы и наилучшие пожелания. Впереди – три летних месяца, которые незаметно пролетят на даче, а вот как она будет жить дальше – это тревожило  Марию Александровну. Сумеет ли заполнить образовавшийся вакуум свободного времени так, чтобы не скучать по работе и не чувствовать себя ненужным человеком?  Решив оставить эти размышления на потом, новоиспечённая пенсионерка окунулась с головой в дачные заботы.

   Собственно говоря, дачей ей служил деревенский дом с участком, доставшийся от родителей. Приезжая сюда, она наслаждалась чистым воздухом, вечерними посиделками с друзьями, прохладой избы с пёстренькими половичками, старой пружинной кроватью и пузатым самоваром на столе. В огороде работала, не особо напрягаясь – знала, что сын и сноха сделают самую трудную работу.

   Соседка Валентина давно занималась разведением гусей и каждый год предлагала взять на лето несколько гусят. На этот раз Мария Александровна подумала: «А почему бы нет? С ними повеселее будет, а к осени продадим на мясо». С гусятами действительно стало веселей и беспокойней. Они успели превратиться из пушистых жёлтых комочков в любопытных и шустрых хулиганов, которые требовали к себе внимания. Покормить, напоить, последить, чтобы не убежали на соседский участок –  всё это входило в обязанности хозяйки. Новоявленная птичница использовала каждую свободную минуту, чтобы побыть с питомцами, разговаривала с ними, иногда по-французски. Валентина заглядывала через забор и посмеивалась: «Ля Мари гуся пасе!» Гусята с каждым днём взрослели и всё больше привыкали к хозяйке –  ходили за ней послушной стайкой по двору и саду. Правда, пощипывали иногда. Особо агрессивным был гусак. Однажды он ухватил её за штанину и чуть не стащил брюки. «Ах, ты!»  –  разозлилась Мария. Пластмассовое ведро, подвернувшееся под руку, полетело в гуся. С той поры он стал ласковым – потихоньку поклёвывал обувь или брюки, но вольностей не допускал. «Боевой, но смекалистый, – пришла к выводу  Мария Александровна, –  Назову-ка я тебя Гаврошем, Гаврошкой».

   За лето Мария сдружилась со своими питомцами не на шутку. А те ходили за ней по пятам. Терпеливо ждали допоздна,  окружив свою хозяйку, пока она собирала терновник, внимательно слушали, когда она что-то им говорила, брали с рук яблоки и гагакали потихоньку, как бы благодаря за лакомство.

   Мария Александровна понимала, что приближается пора расставанья. Она всё чаще обнимала своих пернатых друзей, и они притихали, как будто сами грустили. Сын видел, как мать переживает, и не решался с ней об этом заговаривать. Просто однажды в конце сентября Мария уехала в город, а когда вернулась, домушка, построенная специально для гусей, была пуста. Сердце ёкнуло, и на глаза навернулись слёзы, но спрашивать ничего не стала. И так всё понятно.
 
   Тем временем осень всё надёжней опутывала своей жёлтой паутиной сад, потихоньку поглощая зелень. Листья шуршали на ветру и падали на землю, а Марии казалось, что они шепчутся друг с другом, жалуясь на свою судьбу. Воздух наполнялся предчувствием холодов. Надо было заканчивать все работы и прощаться с загородной жизнью.

   Однажды Мария вышла на участок за садом, чтобы собрать картофельную ботву. Ветер уже пронизывал осенним холодком, но день стоял солнечный, и можно было ещё насладиться теплом и полюбоваться ближней рощей, которая пылала всеми  красками осени.  Вдруг в небе послышались  тревожные крики, а на земле  стало непривычно тихо. Не блеяла коза, пасущаяся недалеко, не лаял беспокойный соседский пёс, оборвала свою речь ворона, не договорив чего-то важного.  Казалось, и ветер затих, спрятавшись в ветвях деревьев.  Мария запрокинула голову и посмотрела вверх. Над деревней пролетали журавли. Летели не клином, а вытянувшись в одну линию. Замыкающий  то отставал, то снова догонял своих сородичей. И всё это сопровождалось курлыканьем. Мария вдруг вспомнила своих гусей и представила, что они в этой стае улетают на юг. А последний – ну вылитый Гаврош! «Гаврошка, держись!» – закричала Мария Александровна и побежала по участку, а потом по лужайке. Последняя птица в удаляющейся веренице мощно взмахнула крыльями, как будто прощалась с теми, кто наблюдал за ней с земли. Строй выровнялся, и тревожное курлыканье стало таять в небесном просторе. Женщина долго стояла, провожая взглядом птиц и, наконец, прошептала: «Счастливого вам пути!»