Территория слива

«Многие мудрости многие печали»
(Книга Еклесиаста.  Гл.1,  стих 17-18))

«И память так смела и прочна,
Что быть пророчеству пора,
И жизнь короткая как строчка,
Бессмертной кажется с утра»
А. Дольский

       Страшные девяностые века Двадцатого. Кому – то посчастливилось их тихо пересидеть. И некоторые удивляются, а чего такого страшного было в этих годах? Младенцы! Так уж рад за людей. Ничего не видели, ничего не слышали.
       Как же так случилось, что в очередной раз миллионы человеческих судеб, походя, были слиты в канализацию, скомканы словно клочок использованной туалетной бумаги и брошены в выгребную яму. Дурак счастлив в своём неведении, и что самое страшное, счастлив окончательно!
Переживая тяжелейший период в своей приключенческой жизни, в августе 1999 выехал я на Ямал. По делам фирмы в г. Новый Уренгой. Решать и организовывать. Описывать рецепт винегрета рабочих вопросов нудно и совершенно неинтересно.
Люди. Вот что важно. Их исковерканные новейшей историей России судьбы. Вспомню только некоторых из них.

История первая. Морпех.

Отслужил Серёга срочную в морской пехоте. Два года бесконечных тяжелейших нагрузок и проверки на выживание. В начале 90-х вернулся домой, продублённый ветрами и прожаренный солнцем. Как древко боевого лука, весь свитый из крепких тугих сухожилий и мышц. Дальше стандартно. Любовь – морковь, свадьба, ребёнок. В страну уже рванулось смердящее дыхание беспредела. Вот сейчас. Ещё немного. Ещё чуть – чуть. И все станут миллионерами и властелинами мира. Скорей, скорей!Успеть вскочить на подножку набирающего скорость экспресса!  И подался Серёга в бизнес. Семью – то надо содержать.
На пару с товарищем, ставшим компаньоном, как-то незаметно заняли они свою нишу торговли элитной обувью. И торговали, поддерживая вполне себе стабильный товарооборот. Схема простая. Более клыкастые и зубастые деятели наживы, прорвавшиеся уже на верхние уровни кормовой цепочки, выдавали им «адидасы» и «пазолини» товарным кредитом или на консигнацию. Компаньоны завозили «шузы» фурами на свой склад и оттуда уже не без успеха «банчили», имея свой гешефт. С осени 1997 по стране потянуло не свежим в части новостей экономики. Становилось игрокам на рынке России как-то неуютно. Рубль стремительно обесценивался. Контракт с консигнантом суммировал объём товара естественно в «зелёных» бумажках, преимущественно с изображением дедушки Бенджамина. 

И вот, как обычно в сказках пишут. Однажды, тёплым августовским утром 1998 приезжает  Серый к своему складу проекта "ангар" с облупившимися лохмотьями старой  синей краски. У распахнутых настежь ворот на ящике сидит компаньон. Меж ног его тоскует почти пустая бутылка водки «Распутин» в окружении изобильной россыпи окурков. Судя по выражению его лица и не мигающих глаз он сейчас где - то, но точно не здесь, в другом измерении. Чирикают воробушки. Лето в разгаре. Вроде всё мирно. Этакая пастораль. На удивлённое серёгино «Ты что камрад, дни недели попутал?!», тот, наконец, обратил на него внимание, молча мотнул подбородком в сторону дверных ворот и добавил голосом из загробного мира: «Сим – Сим, открой дверь! И открылись двери! И предстали пред Алладином чудеса диковинные!» Склад был пуст совершенно и девственно, лишь скелеты стеллажей шевелились обрывками упаковки. Позвоночник пронзило разрядом электричества. А потом понеслось. Судорога. Подключили знакомых ментов, жуликов,опросили местных бомжей. Неделю мотались без сна и корма на грани безумия в поисках хоть какой-то «наколки». Цифры взрывали мозг невесёлыми перспективами. На исходе недели, утром, выходя из подъезда дома, где Серый с семьёй проживал на арендованном «флэте», его встретил бывший сослуживец. Тот самый, кто по - братски подарил пять лет назад чудо схему невероятного обогащения на «шузах». Серый понимал, что сроки расчётов уже прошли и развязка не за горами, поэтому выслушал новости стоически. Бывший боевой товарищ обрисовал картину кратко, мол, что амбарчик ваш подломили, мы знали в тот же день, а ты, братан, молчишь. Нехорошо. Мы нервничаем. Время тикает, проценты растут, а сегодня тебя поставили на счётчик. И сумма долга уже приближается к пол ляму «бакинских». И другие «добрые»  напутствия типа попытки «встать на лыжи», братва уже пасёт, и жену с ребёнком в том числе. Хлопнул по плечу Серёгу. Сел в чёрный «бумер» и отчалил в туман.
Решение было принято молниеносно, на скорбную философию время не было. Знал он, как заканчиваются такие истории. Жена с ребёнком утром пошла как бы в детский сад, а вышла из детсада уже через хоздвор. Потом маршруткой на жэдэ вокзал. И к маме в Белгород, ближайшей "лошадью". Наступившей ночью Серёга через соседа спустился по балконам с 3 – го этажа на противоположную сторону «билдинга». Поймал таджика на лохматой «копейке», а через два часа сел в поезд до станции Коротчаево. Первый, который был по расписанию в направлении края географий. Без багажа. В кармане паспорт, да  пачка мятых ассигнаций в рублях и валюте. Всё, что было при себе. Что делать дальше он совершенно не представлял. Мысль закончить всё разом, выпрыгнув из поезда навстречу мелькающим столбам, настойчивой куртизанкой толкала в затылок.

История вторая. Саксофонист.

Алексей рос примерным ребёнком. Любил музыку. Учился в «музыкалке» по классу духовых инструментов. Окончил среднюю школу и легко поступил в музыкальное училище. Ну, а потом сразу на верхний регистр в консерваторию. За годы учёбы любимым его инструментом стал тенор – саксофон. Инструмент, правда, был у него не ахти какой, и к тому же видавший виды.  Работал он поначалу в разных оркестрах, набирался опыта. Денежки всегда не хватало. Приходилось вкалывать.  Пару раз в неделю он шлифовал партию в нетленном хите Фредерика Шопена, соната № 2 фа минор «Похоронный марш», на известных мероприятиях. На свадьбах в ЗАГСе развлекался импровизациями вальса Мендельсона. И почти каждый день в кабаках по вечерам лабал незатейливый попсец. А тут любовь безумная. Женился. Дочка родилась. Инструмент от старости стал капризничать, да и вид имел давно не товарный. И как небеса услышали! Знакомый по «консерве» звонит из Питера и сообщает, что знакомый срочно продаёт легендарный французский «Selmer Mark VI» недорого. Всего за 10 штук «бакинских». Мечта. Несбыточная, фантастическая, невозможная - вот она рядом. Только где ж наскрести такую сумму? Алексей не мог уснуть ни в этот день, ни завтра и не находил себе места, маялся прожектом. Вечером после работы, ужиная за столиком для музыкантов в одном шикарном ресторане, коллега клавишник, после третьей рюмки коньяку посоветовал «перетереть» вопрос с хозяином этого самого заведения Тимуром. Излиться посильно своей мечтой. На завтра, не спавший уже третью ночь, терзаемый сомнениями, но таки решившийся Лёха, пришёл по предварительному звонку в кабинет владельца точки общепита. Не улыбчивый бородатый кавказец, весь упакованный по премиум классу, с золотой цепью в палец толщиной в кудрявых чёрных кущах расстёгнутого ворота белоснежной сорочки,  молча выслушал историю просителя и, сканируя немигающими угольями гостя, коротко озвучил приговор как прокурор в суде, - Дарагой! Бабки я дам. Но максимум на два месяца! Атдавать как будишь?!
Отработать такую сумму, конечно, было не реально в такой срок. Он мог отбиться, только продав свой, хоть и старенький, но «Ягуар», дядькино наследство. Автомобиль выглядел потрясающе, он на нём практически не ездил. Побаивался этого страшного зверя. Ярко красный болид с аутентичной символикой на капоте сразу возбудил интерес будущего кредитора. Тимур хищно брызнул искрами из - под нависших бровей, наконец, изобразил улыбку и гостеприимно распахнул объятия, - Тагда па рукам, дарагой! Расписка пищи!
Подписав бумажку со своими обязательствами, он едва выскочив на улицу, позвонил в Питер консерваторскому дружку. С трудом сдерживая толкающееся радостью сердце, он сообщил, что завтра выезжает поездом.
Сидя в купе, Лёха грезил. Перед глазами вожделеющего осуществлением мечты, в розово – жемчужной дымке парил, отливая серебром, красавец «Selmer». В кармане пиджака, упакованные в лист бумаги грели сердце сто зелёных копий Бенджамина. Пока музыкант плыл в реке Грёз, в купе зашла молодая пара. Миловидная девушка и весёлый широкоплечий парень. Они постоянно обнимались и целовались. Девушка смущённо сказала немного зависшему от милующейся пары Мечтателю, - Вчера свадьба, а сейчас мы в свадебное путешествие, в Хельсинки! Мы так счастливы! Вы уж нас простите! А давайте «Шампанского» с нами? А? Лёха широко улыбнулся молодожёнам, - Ну за такое событие, почему же нет! По стаканчику! У меня и стаканчики есть!

Было тихо. Поезд стоял. Кто-то немилосердно толкал его и тряс. В голове катались тяжёлые чугунные гири, болью отзываясь в затылке. Он с трудом открыл глаза. Всё качалось. Из тумана над ним медленно материализовывалась пожилая проводница. Она с укоризной качала головой, приговаривала,
 - Эээх! А такой с виду интеллигентный парень! Нажраться – то когда успел? Соколик! Эээй!
Выныривая из вязкой тягучей жижи одурманенного сознания, Лёха проговорил, - Я? Нажраться? Не помню! Всего – то стаканчик «Шампанского». А ребята где? Молодожёны.
 Тётка опять начала укорять.
 - Какие робяты? Ты наркоман что ль? Не было никого, как тронулись. Один ты ехал.
Когда он схватился за сердце, проводница испугалась, что пассажир сейчас возьмёт и «крякнет» у неё при исполнении, - Эй! Ты чо! Парень!
И тут он понял, что попал. Денег в кармане не было. Развели его как сельского. С помощью, видимо, клофелина или другой какой гадости.
Дальше была суета. Он краснел перед дружком, который уже забил «стрелу» с продавцом, важным тузом из богемы. Потом, как честный человек, он позвонил суровому джигиту с известием, что так, мол, и так, «во рту кака, головка боба, а деньги бабайка унёс!». Немногословный абрек опять был лаконичен, и ответом добил его окончательно,
- Ми так не дагаваривались дарагой! Слюшай! Пацаны минэ сегодня страшно огорчиль! Тачка твой на стоянке сгорел совсем! Ты дарагой, шайтан, а не мужчина! Теперь у тебя проблемы, дарагой! Врэмя пока ест! Потом шотчик включу! Удачи дарагой!
 Возвращаясь в расхристанном состоянии в Москву, потерявший разом всё, он чувствовал, как земля под ним шевелится, качается и уходит куда – то. Хотелось уже провалиться в никуда. Как объяснить жене? Что теперь делать? Голова горела огнём. Сердце норовило пробить брешь в груди. Всё было очень и очень плохо. Неделю он метался по знакомым и друзьям, просил, умолял помочь. Но нет. Желающих быть «матерью Терезой» не оказалось. Ещё через четыре дня Лёха с женой и трехгодовалой дочкой в полном молчании ехали в поезде Москва – Коротчаево.
По сути – в никуда.

История третья. Грустный старый осетин.

В начале 70- х годов прошлого века, тогда совсем молодые три брата богатыря, сыновья гордого осетинского народа приехали в город Тобольск искать счастья и заработка по объявлению о наборе желающих на комсомольскую стройку нефтехимического завода. Здоровьем и силой все трое были награждены с лихвой. Мощные, кряжистые, похожие на молодых медведей, покрытые рыжей кудрявой шерстью братья всегда старались держаться вместе. Безусловный авторитет и власть, по традиции принадлежали, конечно, старшему брату. Его слово было Законом и это не обсуждали. Так учил отец.
Устроились они быстро. Все имели рабочие специальности. Мужской характер. И огромные кулаки. Работали азартно. По выходным широко и хлебосольно отдыхали на берегу Иртыша. Угощали друзей шашлыком. Младший вскоре женился на статной, смешливой сибирячке. Жизнь как – то налаживалась.
Декабрьским вечером, в глухозимье, когда неуёмные метели добросовестно упаковали город в пышные снеговые покрова, братья поздравляли младшего с покупкой шикарного автомобиля. «Шестёрка». Мечта миллионов. ВАЗ 2106. Цвет ультрамарин. Ласточка. Ехали в ресторан, где заказали весь зал. Гулять, так гулять. Все пусть видят. Все радуются, какой брат молодец! Какой муж и отец! Мела позёмка, над укатанным в свете фар новенького авто, зимником, метались озорные ватаги снежинок. Братья балагурили, смеялись. Настроение праздника переполняло сердца через край. Старший попросил брата тормознуть в вычищенном от снега кармане обочины, чтобы слетать за сигаретами. Он хлопнул дверкой, запахнул дублёнку. И прищурившись от секущих глаза колких снежинок, трусцой побежал через снеговой накат на противоположную сторону в магазинчик с вывеской «Продмаг». Когда он вышел на крыльцо с блоком сигарет «Opal» слева медленно приближался  «БЕЛАЗ». Могучая машина сочно скрипела огромными шинами по укатанному зимнику, внушая трепет  и уважение своими размерами. На той стороне, из «Шестёрки» братья махали ему руками, мол, давай брат, быстрей. Гости ждут!!! А в это время справа, из – за поворота на карьер, вывалил свою тушу, гружёный породой второй мастодонт белорусского производства. Узковат зимник, подумал старший вглядываясь в темень , кто – то должен уступить. Гружёный скалой «БЕЛАЗ», притормаживая, начал уходить правым бортом в двухметровые сугробы, чтобы уступить путь собрату.
Не видел в темени и поднявшейся позёмке водитель самого большого в стране самосвала, что в глубине сугроба ждут в «Жигулях» два развесёлых брата своего старшего. Лязгнул металл, хрустнуло, хлопнуло стеклом. Тяжёлая махина лишь чуть качнулась, переехав правыми колёсами новенький автомобиль с двумя молодыми, весёлыми осетинами.
Старший, выронил сигареты и упал на колени страшно крича. Он кричал долго и так страшно, что выбежали все кто был из магазинчика. Его не могли поднять, да и боялись подойти. БЕЛАЗы заглушили моторы, и наступила пронзительная тишина. Из носу у него шла кровь. Она оглушительно капала ему на колени, ладони, на снег. Старший сидел на коленях оцепеневший, совершенно седой. Время остановилось.
Через много лет я работал там, в этом намоленном столетиями православия городе на Левобережье. Прямо напротив Собора Святого Ионна Тобольского и Кремля. Наша компания на переломе веков реализовывала проект в рамках рекультивации земель на Ямале. Иногда старый трелёвочник, которым таскали железо от причальной стенки под кран, отказывался запускаться и чтобы не держать подвижной состав, мужики деревенские посоветовали мне обратиться к седому осетину. У него, мол, «Урал» бортовой. Так мы и познакомились. Потом ездил к  нему в баню. Он жил совершенно один в хорошем по тамошним меркам пятистенке. В доме не ощущалось присутствия женщины, аскетично, прокурено и как-то холодно. А он действительно походил на медведя с печальными глазами. Когда я вежливо спросил, почему он здесь один бедует, тот нехотя, отвернувшись в окно, скупо ответил, что после того, что случилось, не могу я, права не имею вернуться домой. Как посмотреть в глаза родителям и всей своей родне?! Не уберёг братьев. Он посмотрел сквозь меня, куда – то очень далеко.  Такие печальные карие глаза сильного, но опустошённого судьбой мужчины.
Хотелось бы верить, что эти люди сейчас в добром здравии и нашли свой мир и гармонию. Очень бы хотелось!
А тем, кто всё это сотворил с огромной страной и, с населяющими её людьми, гореть в Аду. Вечно! Вечных вам мук в огне! Вурдалаки!

2019. Екатеринбург