Вовкино детство

Речушка Искитимка стала для Вовки дверцей для выхода в большую жизнь. Она, речушка эта,  являлась притоком реки Томь в Кемеровской области на берегу которой по левую сторону от реки и находился город. Не большой, тысяч в шестьдесят, но очень ухоженный и красивый. И как только Вовка обрёл некую самостоятельность, когда перерос в высоту  мамину талию, его и стали отпускать с пацанами на речку. Ходили они на рыбалку и так как  отчим его не был рыбаком, то и орудием лова у него была простая полулитровая банка с натянутой на горловину марлей и дыркой по середине. Обычно реки взрослели и суровели пробегая от истока к устью, становясь и шире и глубже, но Искитимка в устье была по колено, а вот в среднем её течении, она чередовала перекаты с омутами поросшими камышом. В первые свои вылазки он с пацанами облюбовал места ближе к устью,  а по правде говоря они увязывались за пацанами по старше их,  и уже знающие эти места. Они брали с собой банки, веревки и хлеб для прикорма. Верёвку привязывали к банке, в неё закладывали хлеб и забрасывали в воду. В речушке этой водились преимущественно гольяны, но иногда попадались пескари, мелкие такие же, как и гольяны.
 Этот берег речушки был пологим, а вот напротив, насколько хватает глаз, тянулся крутояр и дальше, если подняться на него располагалась воинская часть и военный полигон. Но эта территория для них была заграницей, рубеж которой ещё не скоро они нарушат. Да и забраться на этот крутояр было не реально. В конце дня они счастливые и довольные, если рыбалка была удачной, шлёпали по земляной дороге домой в предвкушении благодарности от матерей за хороший улов. Хорошим уловом считалась сковородка жареной рыбы и для них, не избалованных мясом и рыбой она считалась за праздник.
В эти же годы они с пацанами по старше приходили на берег Томи и переплывали на острова. Посередине реки находились два острова разделённые между собою протокой и на этих островах они проводили весь день. В первый свой заплыв Вовка едва не утонул. Течение очень сильное и если промедлишь, то на остров можешь и не попасть, пронесёт мимо и тогда... Впрочем, а что будет тогда никто не знал, наверное пришлось бы плыть  назад,  а плавать Вовка мог только по собачьи. И вот в первый свой заплыв Вовка почувствовал, что не справляется с течением, его стало сносить и он закричал о помощи. Ребята, что по старше уже вышли на берег, но двоим из них пришлось возвратиться назад и его за трусы, подталкивая, вытянули на мелководье. Это чувство ощущения твердого места под ногами было сравнимо с новым рождением и утверждения себя. Я смог, я переплыл! Заплывали они всегда на верхний по течению остров и если промажешь, не осилишь, то есть возможность попасть на второй, что ниже по течению. Но у них получалось всегда и они обследовав верхний, переплывали протоку и на этом острове проводили весь день, питаясь ежевикой и наслаждаясь чистейшей водой реки. Весь день они купались. Ныряли с головой рассматривая камни самоцветы и Вовка забыв обо всём на свете, о доме, о семье, приходил в себя только под вечер,  а услышав чей то призыв нехотя заходил в реку и плыл к берегу где был его дом.
К дому он подходил уже в темноте, пройдясь по дороге по чьим то дачным огородам, наевшись фасоли от которой тошнило,  у подъезда, на скамейке, в окружении соседок, его ждала мама. В эти послевоенные годы некому было за ними следить, вера в бога у людей была отбита основательно, но наверное они, матери, про себя молились за них и ждали.
Постепенно, с годами, дверцу для выхода в мир они расширяли для себя. Стали совершать пешие походы на Искитимку в её среднее течение километров за пять, семь от дома. От города земляная дорога тянулась к посёлку "Зимник", где жили татары. Они заходили в посёлок, сворачивали направо, проходили посёлок и по вдоль реки уходили подальше от людей. Места там были дикие, по крайней мере для них, повсюду высокий кустарник  вперемежку с деревьями. Трава была по грудь и если ты ляжешь, то тебя и не сыскать. Сюда, в эти места, они  приходили и что бы по рыбачить и просто по купаться и по загорать. У них уже были удочки, про банки они не  забыли, но уже не вспоминали и чувствовали себя настоящими рыбаками, хотя с рыбой было так же, правда тут ловился елец. Рыбацкое счастье - лотерейный билет, вытянешь его в хорошую погоду тебе повезёт, ну а если нет, то...
Была у пацанов ещё одна радость - купание. Останавливались они обычно возле большого омута сплошь заросшим камышом. Пара человек залазали в воду рвали камыш, остальные вязали плоты и если не ловилась рыба они устраивали морские баталии на плотах а потом просто загорали в высокой траве. Сколько себя помнил Вовка всегда любил загорать, любил он этот бронзовый цвет тела своего. Однажды, ниже по течению, на перекате они увидели в воде бидоны полные молока и вокруг никого. Бидоны стояли поперек течения речки, в ручки бидонов была просунута длинная берёзовая лесина не дающая им уплыть. Никогда они не брали с собой чего либо из еды а тут...Поверх молока слой сливок сантиметров в десять их не смутил, они оглядывались по сторонам и пили, пили и пили. Иногда, отрываясь от сиськи этой, кто-нибудь из пацанов высказывал недоумение, мол откуда всё это счастье на наши головы. Коров они по близости видели, но когда и как их подоили,, тут уж извините. Ну а потом они всё оставшееся время добросовестно удобряли все ближайшие кусты, ну надо же было чем то расплачиваться.
 Уже позже, когда они все заимели велосипеды, как-то в сентябре Вовку соблазнили поездкой в эти края, да ещё с ночевкой. К тому времени ума у них, конечно прибавилось, но не настолько, что бы захватить с собой еду, ну и одеться с соответствии с погодой. Так и поехал он в штанах и рубашке. Выехали они уже под вечер и когда прибыли на место, спроси их кто-то - зачем, никто бы не ответил. Был конец сентября и когда солнце стало закатываться за горизонт их посетили смутные сомнения о правильности принятого ими решения. Им стало просто холодно. Можно было сесть на велосипеды и уехать домой, но где там. В дальнейшем всё превратилось в пытку. Походив туда сюда вдоль берега они подошли к копне сена, кем то заготовленном на зиму для скотины. Решили единогласно, зарываемся в сено и спим. Так порешив стали зарываться в копну и кто не испытал такого счастья наконец то выдохнут, но им то как раз не удалось расслабиться. Труха от сена стала забиваться в нос, уши, а попав под рубаху колола всё тело и оно постоянно зудила. Можно, конечно было и это стерпеть, но ведь теплее, чем наружи не стало. Так промаявшись некоторое время они все вылезли из копны и устроили хоровод вокруг неё. Теплее тоже не стало и опять никто не сказал, что надо ехать домой. Читатель, конечно догадался уже, чем всё это закончится, ведь они уже курящие были а значит...Вот, несмотря на всплывающий из глубин подсознания стыд и понимания всего происходящего решились таки развести из сена костерок и как то выживать до утра. В этом месте не было валежника, ну ни одной веточки для того, что бы разжечь костёр и согреться. Наверное с этой самой ночи и начались для Вовки испытания на выносливость и выживаемость в экстремальных условиях. Всю оставшуюся ночь они прыгали у костерка, стараясь как можно меньший урон нанести хозяину этого сена, а когда рассвело, то увидели скованный льдом берег реки. Сена они спалили лишь малую часть, но всё же поспешили быстро уехать домой.
               Пасха
Это случилось на пасху и лет ему было уже по более, да, наверное лет двенадцать. Посетил он родственников живущих на слиянии этой самой "Искитимки" с Томью. Дело было по весне после того, как лёд уже прошел, но по затонам ещё плавали отдельные льдины.  У родственников собрались гости отпраздновать это событие, а Вовка с местными пацанами колготились на берегу. Была у них такая забава кататься на льдине вдоль берега. Река "Томь" каждую весну сильно разливалась и устье Искитимки походило уже на большую, серьёзную реку. По сути они и плавали по ней. Пацаны предложили и Вовке проплыть на льдине. Льдина эта полтора на полтора метра и стала для него очередным испытанием. Дали они ему в руки шест и оттолкнули от берега, который почему-то стал быстро удаляться от него и как бы он не орудовал шестом, ничего не менялось. Льдина, подхваченная течением, стала отдаляться от берега. Пацаны что-то кричали ему, но он уже не слышал их. Началась паника, когда льдина оказалась довольно далеко от берега с пацанами что-то кричащими ему. После каждого резкого движения льдина переворачивалась, Вовка оказывался в воде, забирался на неё, вставал на ноги и снова переворот. Течение его выносило уже в русло "Томи", когда он увидел вдалеке лодку спешащую к нему на помощь. В лодке оказался один из местных пацанов, который сбил замок с цепи на которую была привязана лодка и погрёб спасать его. Это был второй случай его спасения благодаря его товарищу с давно забытым именем, так уж получилось, что уже много лет как он покинул эти места. В дом родственников он бежал бегом в сопровождении пацанов. Праздник в доме был в самом разгаре с плясками под гармошку и под частушки. Никто не запаниковал, завели его в соседнюю комнату, налили сто граммов водки и велели выпить. Потом его переодели и уложили в кровать а убаюкивать его не надо было, водка убаюкала да так, что он проспал этот день и ночь а утром встал как ни в чём не бывало.

                Игры во дворе
В детстве у Вовки зима была не менее привлекательна, чем лето. Кроме городского стадиона расположенного на краю города кататься на коньках можно было везде и до ломоты в ногах. Катались на снегурках прикрученных к валенкам. Одна беда была, не было сыромятных ремней или крепких верёвок, крепили распущенными тряпками, которые не долго держались и рвались. Катались во дворах, но иногда выходили на проезжую дорогу и длинными проволочными крюками цеплялись за машины и за подводы. От кучеров, конечно получали бичом, а вот у шоферов бичей не было. На санках ходили кататься в большой овраг. Народу было, как сейчас порой на стадионе! На склоне оврага, настолько укатанном, можно было даже на коньках кататься, но катались на санках, лыжах и финах, ни смотря ни на какие морозы. И когда зимнее холодное солнце уставало глядеть на них и начало заваливаться по ближе к земле на ночлег, по домам расходились цепочками снежные бугорки из пацанов.
Едва сойдёт снег и обнажится прошлогодняя трава вдоль тротуаров, Вовка прогуливался по ней в поисках монеток оброненных людьми зимой. Не смотря на послевоенную разруху и бедность монетки всё-таки кем то ронялись и Вовкой находились. Они нужны были ему для игр. Пацаны сбивались в группы по интересам, кто-то играл в пристенок, кто в котёл а кто в чику.  Вот для этой цели и нужны были Вовке монеты. Тогда, в пятидесятые, выпросить у родителей денежку было делом безнадёжным и таскали пацаны у своих отцов фронтовиков их наградные медали. Отрывали у них колечки для крепления и использовали за место денег. У каждого пацана имелись при себе серебряные рубли и полтинники и даже царской чеканки имеющие соответствующую цену. Когда надоедала возня с монетами играли в ножички, это, когда рисовался на земле круг и каждый игрок броском в землю ножа отрезал себе сектор.
Когда лето окончательно вступало в свои права и кроны деревьев обретали свой присущий им образ, пацаны играли в тарзана. Во дворе росли огромные тополя или им так казалось, где они, с ветки на ветку, гонялись друг за другом подражая тарзану.
                26.09.2019