Ангел

Природа изрядно позаботилась о том, чтобы Володя и Наташа легко отыскали друг друга среди великого множества юношей и девушек, жаждущих любви: внешне они казались двумя половинками единого целого. Более красивой пары среди моих институтских знакомых я не помню, и тот восторг, который я испытывал, глядя на них, идущих под руку, жив во мне уже несколько десятилетий.

Володя – блондин с голубыми глазами. Красивое мужественное лицо. По-настоящему мужское, и по-настоящему красивое, не смазливое. На подбородке небольшой шрам после травмы, полученной на соревнованиях по вольной борьбе. Телосложение, достойное резца Микеланджело. Володе одинаково шли и джинсы с футболкой, и строгий костюм с галстуком, но действительно неотразим он был в плавках, на пляже. Характер Володи отличался мягкостью, в общении он был прост и приятен. Про таких мы говорили «компанейский». Его страстью были автомобили, в которых он с юности досконально разбирался, умел ими управлять, ремонтировать их, покупать или продавать.

Наташа. Красавица, рождённая на раздор, и на горе окружающим. Девушка-омут. Любого неординарного парня, который оказывался поблизости, она пыталась затянуть в водоворот чувств, чтобы потом увлечь в пучину страстей – впрочем, в этом и есть природное предназначение омута. Её тело как будто нарочно было создано для того, чтобы будоражить воображение парней, разжигать похоть, и соблазнять направо и налево. Большие тёмные глаза Наташи выглядывали из-под чёлки, как будто высматривали из засады очередную жертву. Она считала своим долгом не выполнить ни одного из выданных парню обещаний. Ни одного! Если я оказывался в одной компании с Наташей, у меня обычно возникало желание уйти по-английски, не прощаясь, от беды подальше - но уйти было выше моих сил и я оставался, чтобы ещё минуту полюбоваться экзотической красотой Наташи.

Наташа, в отличие от Володи, бравировала красотой, и на парней, вившихся вокруг неё стайкой, взирала сверху, несмотря на её относительно малый рост. «Как? Ты в упор любуешься моими прелестями и ещё не упал в обморок?», – вопрошали её глаза. Познакомившись с парнем, Наташа на первых порах проявляла к его персоне интерес, соглашалась встретиться, и с благодарностью принимала цветы и ухаживания. Прогуливаясь с новоиспечённым претендентом по вечернему городу, она внимательно слушала, хотя и молчала в ответ. Иногда улыбалась, хотя и сдержанно, одними уголками губ. Так расставлялась ловушка для простаков.

Через пару недель в Наташиных глазах появлялось выражение, которое словами можно передать так: «Исчезни, ты мне надоел!». Наташа продолжала встречаться, и слушать, и даже улыбаться, но её взгляд становился всё более скучающим и отсутствующим. И парня, у которого успела затеплиться надежда, обдавало ледяным холодом, вместе с которым приходило прозрение: такая девушка ему не по зубам! Некоторые из Наташиных жертв безропотно принимали свою участь и сбегали, другие делали попытку добиться Наташиной любви, и оказывались в её власти, как муха в паутине.

И лишь в присутствии Володи Наташины глаза излучали совершенно другой букет чувств, весьма противоречивых, нечто вроде: «Откуда ты взялся на мою голову? Чёрт бы тебя побрал!». Они познакомились ещё школьниками, в пионерском лагере. Володя подошёл к Наташе и деловито спросил:
– Чья?
– Ничья!, – ответила Наташа, брезгливо поморщившись.
– Значит, будешь моя.
Наташа покрутила пальцем у виска, показала Володе язык, и они подружились. Я отдыхал в ту же смену, в том же отряде, и всё происходившее между ними видел своими глазами. Мне показалось, что Володя понравился Наташе потому, что оказался первым красавчиком, у которого в её присутствии не тряслись поджилки. Как ни странно, по той же причине Наташа Володю и возненавидела.

Отношения между Володей и Наташей развивались согласно пословице «люблю как душу – трясу как грушу». То полное взаимопонимание, то вспышки вражды. «Володю трудно вывести из себя», – признавалась мне Наташа, и с гордостью прибавляла, – «Но я могу!». Любовные истории бывают разные: одни похожи на упоительную прогулку по райскому саду, другие на изнурительное альпийское восхождение. То, что происходило между Володей и Наташей, напоминало боевые действия. Изо дня в день отчаянные стычки, лишь иногда перемежавшиеся недолгими перемириями.

Я не был удивлён, когда Володя позвонил мне и сообщил новость:
– Мы с Наташкой сегодня разбежались. И, кажется, надолго. Возможно, навсегда.
– Неужели? Отмучился. Поздравляю с избавлением. Володя, хочешь моё мнение? Только, пожалуйста, не обижайся! По-моему, она несносная. И, к тому же, неисправимая. Не завидую тому бедолаге, которому это чудо достанется - лучше бы на него стая голодных волков напала.
– Тоскливо мне без неё. Понимаешь?
– Три года вместе. Сила привычки. Инерция чувства. И всё такое. Володя, поверь, эта муть скоро осядет. Посмотри, сколько в твоём институте красоток, и с тобой пойдёт любая. Я прав?

Первые два дня без Наташи у Володи было такое чувство, будто умер кто-то из родни. Чтобы себя занять, Володя взялся промывать карбюратор папиного автомобиля – разобрал, почистил, собрал, и не досчитался нескольких деталей. Искал потерянное долго и настойчиво, и не нашёл. Прежде с Володей ничего подобного не случалось. Пришлось ехать на рынок, докупать.

На третий день Володя купил бутылку водки, убрал её в холодильник и подумал: «Справлю поминки по уходящей любви». Почистил несколько картофелин. Поставил на огонь сковороду. Отвлёк сосед – позвонил по телефону и пригласил погонять во дворе футбольный мяч. Володя выглянул в окно, чтобы прикинуть, много ли народу собралось на спортивной площадке, и его взгляд случайно упал на детский сад: двухэтажное здание среди плакучих ив, рядом незатейливые качели и песочницы. Ему вдруг захотелось посидеть на маленькой скамеечке, на той самой, на которой он впервые поцеловал Наташу. Странно и глупо. Володя несколько дней приучал себя принимать в штыки любые воспоминания о Наташе, и приятные, и неприятные, и гнал их от себя прочь. А тут, ни с того, ни с сего, на душе у него стало легко и радостно.

Володя оделся, вышел из квартиры и, не спеша, пересёк двор. Со скрипом отворилась старенькая калитка садика, и воспоминания закружились роем. Первое свидание. Первый поцелуй. «Вот незадача!», – подумал Володя, увидев сквозь листву деревьев, что лавочку кто-то занял, – «Ладно, посидеть не получилось, хотя бы пройду мимо». Он двинулся по асфальтовой дорожке, приблизился к лавочке, и чуть не вскрикнул: на ней сидела Наташа. Да, это была она!

– Ты как здесь оказалась?
Наташа встала навстречу Володе и пожала плечами:
– Не смогу объяснить. Что-то почувствовала.
– Мистика?, – с иронией спросил Володя. Он не был склонен ни к пафосу, ни к суевериям.
– Прости меня. Я вела себя как дура. Больше не повторится. Никогда. Володя, я тебя очень люблю!
Володя не поверил своим ушам. За три года Наташа ни разу (ни разу!) не снизошла до извинений, а тем более до признаний. В Володиной душе что-то случилось, как будто рухнула плотина.
– Наташа, подарить тебе колечко?
– Какое колечко?
– Поршневое, – улыбнулся Володя. Наташа растерялась.
– Зачем оно мне?
– Наташа! Золотое колечко. Золотое!

И Наташа заплакала, бросившись Володе на шею.