Главка нового романа 107 - 22. 08. 2011 Чернь

О перформансах известных и безвестных.
     «Спиленное дерево не может приносить плоды, служить поддержкой, достигать новых высот, но, будучи легкой добычей, легко может пойти на дрова»
      На форуме официального сайта городской администрации Муравленко придворные форумисты, прикрывшись фальшивыми именами, как масками, продолжают меня оскорблять. Каждый изощряется, как может. Видимо, действительно моим недоброжелателям это интересно, можно отвести душу, не стесняясь в выражениях, когда это разрешено и является частью игры. Эффект давно известный.
      Сербская художница Марина Абрамович - мастер перформанса, искусства, где полотном художника является он сам. В 1974 году в Неаполе в какой-то галерее, в которой она была заперта вместе со зрителями, Марина разложила на столе несколько десятков предметов. Там был скотч, фонарик, шляпа, бутылка, ножницы, ножи… и даже заряженный пистолет. Сама Марина встала неподвижно и сохраняла это состояние в течение шести часов. Табличка с надписью: «На столе лежат предметы, которые можно использовать на мне, как вам пожелается. Я беру на себя всю ответственность…» предлагала зрителям делать с нею все, что тем заблагорассудится.
      Началось все с невинной забавы, а затем люди вошли во вкус, стали резать на Марине одежду, рисовать на ней, писать надписи, клеить на нее все, что вздумается, колоть шипами розы, поливать водой…, направлять на нее пистолет. Некоторые даже делали на ней надрезы и пытались пить кровь! После окончания представления все боялись встречаться с нею взглядами, создавая впечатление, что хотят быстрее забыть, как издевались над художницей. «Я хотела показать одну вещь: это просто удивительно, насколько быстро человек может вернуться в дикое пещерное состояние, если ему это позволить», - так прокомментировала Марина свой неапольский перфоманс, который назывался «Ритм 0».
      Этот эффект имеет подтверждение в эксперименте, проведенном десятилетие назад американским социальным психологом Стэнли Милгрэмом. Он изучал реакции людей в ситуации, вынужденных исполнять приказы лиц, наделенных властью, при этом он пытался прояснить вопрос: сколько страданий готовы причинить обыкновенные люди другим, совершенно невинным людям, если подобное причинение боли входит в их рабочие обязанности?
      Учитель, роль которого играл самый обычный испытуемый человек, должен был за каждую ошибку наказывать ученика, которого играл актер. Наказание состояло в ударе электрического тока, которого на самом деле не было. Боль от электрического удара актер только разыгрывал. Выяснилось следующее: большинство довело наказание до максимального в 450 вольт! При этом, если испытуемых ограждали от вида мучений их жертв и их криков, то на максимум наказания выходили практически все испытуемые!
      Другим американским социальным психологом Филипом Зимбардо в 1971 году был проведен стэнфордский тюремный эксперимент, в котором участвовали наиболее психологически устойчивые (!) студенты случайным образом разделенные на две группы: надзиратели и заключенные. Эксперимент должен был продолжаться в подвале факультета психологии, оборудованного под тюрьму, всего неделю-две. Однако в каждом третьем охраннике, обычном студенте, были обнаружены садистские наклонности, двое морально травмированных заключенных были раньше времени удалены из подвала. В результате злоупотребления своим положением со стороны надзирателей эксперимент был прекращен досрочно!
      Все это мне известно благодаря неоконченной из-за уголовного преследования аспирантуре, завершение которой прервали все те же правоохранители, испортившие мне репутацию даже в Москве. В моем перфомансе у меня слишком много зрителей, которым, по сути, дозволено все: и следователи, и прокуроры, и судьи, и коллеги-журналисты, и сотрудники всех уровней властей маленького нефтяного города Муравленко, все те, кого я затронул в своих статьях и книгах. Они, как военные, управляющие оружием дистанционно и безопасно, творят, что хотят, словно бы играют… Им в прямом смысле разрешено наплевать на меня вне права и вне закона: включили напряжение на максимум, и пошли по домам отдыхать…  И в государстве нашем нет инстанции, которая могла бы прекратить этот эксперимент, смягчить, выступить противовесом.
      Да, пора слегка приоткрыть карты: все, что со мною происходит – это часть моего эксперимента над собою же, эксперимента, возникшего спонтанно, но не ставшего от этого менее интересным. Я ничего преступного не совершал и сейчас наблюдаю, что нет ни единой границы, какую не могут переступить мои оппоненты, чтобы почувствовать торжество победы и упоение властью.
      Однако я не твердой психики человек, как испытуемые экспериментов Филипа Зимбардо, я поэт, журналист, писатель с психикой, ориентированной на отлов тонких материй, поэтому не удивительно, что я реагирую на раздражители моих многочисленных и разномастных мучителей иногда нервно, что плохо отражается на моих письмах, заметках и прочих ответах. Нельзя мне заходить на официальный сайт маленького города Муравленко и раздражать себя, потому что не могу сдержаться, и вот я опять написал.
      Это письмо предназначалось для анонимов официального сайта администрации маленького нефтяного города Муравленко, но посвящается всем анонимам всех времен и национальностей:
      «Аноним похож на невидимую бестелесную собаку, которая кусает, но которую невозможно пнуть. Лай анонима смущает случайных свидетелей, но поскольку вокруг жертвы никого нет, они приписывают все свое огорчение от лая жертве анонима. Так кто же такой аноним?
      Я бы так описал его портрет - это человек, не способный достичь в жизни реально значимых целей, но имеющий большие амбиции и самомнение. Он страшится возможных осложнений, неизбежно возникающих при движении к высокой цели. Этот кризис отражается на всей жизни анонима, который вынужден довольствоваться вторыми, третьими, непонятно какими ролями.
      Именно из неуверенности анонима в себе, ограниченности его самореализации, но жажды событий и деятельности, возникает его желание добыть мнимой славы, задирая инкогнито более-менее состоявшихся окружающих.
      Аноним - человек без имени, человек, который может себе позволить растяжимую совесть и мораль, он может позволить себе много, чего не может себе человек, не скрывающий своего имени и лица. Он может оскорбить и оболгать, абсолютно не ограничивая себя в выражениях и фантазиях, ведь все его действия основаны на безнаказанности. Так достоин ли аноним уважения? Достоин ли любой анонимный форум уважения?
     Конечно, нет. Уважать анонимный форум – то же самое, что уважать помещение, заполненное неприятными запахами, которые тоже анонимны и бестелесны, как в любых общественных уборных. Вход на анонимный форум для любого нормального человека – что-то вроде ночного похода на кладбище, населенного «ожившими мертвецами», оттуда надо бежать, а не дебатировать».
***
     - У нас в России особо развиты только два чувства: зависть и злорадство, - сказал сегодня мой шурин Коля в ответ на интернет-публикацию об экстрадиции из Марокко попавшего под уголовное дело екатеринбургского трейдера Алексея Калиниченко, который по версии следствия совершил мошенничество чуть ли не на миллиард рублей.
     Все комментарии под этой интернет-статьей были злы и ядовиты, как и в отношении меня на официальном сайте маленького нефтяного города Муравленко. В ответ на жалобы трейдера на плохое отношение российской милиции к подозреваемым, на плохое содержание и отвратительные условия, комментаторы только злобствовали, мол, так ему и надо. Никому не приходило в голову, что в таких условиях сидит множество нормальных людей, что сам Алексей Калиниченко еще не осужден, и его тюремные условия – это еще не наказание, а нормальное обращение (!) правоохранителей с подозреваемыми и обвиняемыми, и может самим комментаторам придется побывать за решеткой, ведь как говорится «от сумы и от тюрьмы не зарекайся».

Фотография собачьей стаи, которая спокойно и мирно ждет своего часа, чтобы кого-то облаять или покусать, сделана мною в августе 2019 года в Кисловодском курортном парке.