de omnibus dubitandum 111. 10

ЧАСТЬ СТО ОДИННАДЦАТАЯ (1902-1904)

Глава 111.10. ТЯЖЕЛЫЙ УДАР…

    Инициатива опытного специалиста, к сожалению, не была поддержана в то время под предлогом, что для этого требовались серьезные средства из бюджета. Дело как очевидно было, в другом: идея Роопа далеко обгоняла свое время. Но уже во времена Батюшина, ближе к началу войны она начнет реализовываться.

    Уместно заметить, что первые аттестации Батюшину (за 1906, 1907, 1908 годы — начальные годы Батюшина как руководителя разведки и контрразведки), весьма лестные и объективные, составлял упоминавшийся ранее полковник, а теперь генерал-квартирмейстер штаба округа генерал-майор С.А. Воронин.

    Генерал с высшим военным образованием, он имел за плечами уникальный опыт по изучению своего соседа — Австро-Венгрии, так как служил в округе с 1890 года.

    Был Воронин там и командиром роты, и состоял для поручений при штабе, со временем стал старшим адъютантом штаба округа. Последняя должность позволила выдвинуться ему на пост военного агента в Вене, где он пробыл ровно семь лет (1893–1900 гг.).

    Окружным генерал-квартирмейстером штаба округа Воронин стал после четырехлетнего пребывания в должности начальника отделения генерал-квартирмейстерской части Генерального штаба в Санкт-Петербурге. В аттестациях Батюшина, написанных уникальным знатоком своего дела Ворониным, есть примечательные для младшего по возрасту и имеющему значительно меньший профессиональный опыт оценки. «Умственные способности отличные». «Воли твердой, настойчив, иногда чрезмерно впечатлителен». «Работает очень много, причем проявляет инициативу, самостоятельность взглядов и упорство в их проведении. Но в организации самого дела, в наиболее сложных и трудных случаях не всегда выказывает достаточно уменья, живости и сноровки». И, несмотря на это аттестуемый по Воронину, является специалистом «выдающимся». Все его аттестации заканчиваются одной фразой «нравственности безупречной».

    На новом поприще учиться пришлось, в том числе и на горьком опыте. Четыре месяца спустя после того как штабс-капитан Батюшин полноправным офицером вошел в парадные двери штаба округа на Саксонской площади Варшавы случилось невероятное.

    В конце января 1902 года он, как и все его коллеги, был буквально потрясен, узнав, что арестован старший адъютант штаба округа подполковник Анатолий Николаевич Гримм, который являлся агентом разведок двух враждебных России соседних государств.

    Он был перспективным офицером, по долгу службы имевшим дело с особо секретными центральными и окружными военными документами, числился на отличном счету у командования и сослуживцев.

    Этот потомственный дворянин и глава семейства не по принуждению, а по собственной воле, из-за корысти сам предложил свои услуги германской и австрийской разведкам. Те плотно работали с ним, начиная с 1895 года.

    М. Ронге вынужден горько признать: «В 1902 г. разведывательной деятельности против России был нанесен тяжелый удар. В Варшаве был арестован германский агент — русский подполковник Гримм». После суда над Гриммом, который состоялся в конце мая 1902 года, приговор был конформирован высшей властью. Изменник лишался воинского звания, дворянского достоинства, чинов, орденов и медалей и всех прав состояния, исключался из военной службы и ссылался в каторжные работы на 12 лет «с законными последствиями сего наказания».

    О состоявшемся суде и о высочайше утвержденном приговоре официально известила ежедневная газета на русском языке «Варшавский дневник», между прочим назвав в обеих сообщениях лишь статью Уголовного уложения, не раскрывая перед своими читателями суть преступления.

    Надо полагать, что суровая кара, постигшая предателя, стала хорошим нравственным уроком для русских разведчиков и контрразведчиков начала века, что совсем немаловажно, зная, в каких сложных условиях протекала их служба.

    Позже после Русско-японской войны в округе станет правилом: военное руководство, объявляя приказы по шпионским делам, намеренно детально знакомила офицерский корпус с содержанием таких чрезвычайных происшествий («не делая никаких тайн из описания тех приемов, к которым прибегали шпионы в целях собирания секретных военных сведений»).

    А главное состояло в следующем. По инициативе военного министра Алексея Николаевича Куропаткина (см. фото) специалисты Генерального штаба начали проработку идеи создания в рамках своего ведомства отдельной службы контрразведки.

    Центральной задачей ее должно было стать противодействие разведывательным усилиям иностранных военных агентов (атташе), в первую очередь из числа стран, принадлежащих к потенциальным военным противникам России.

    Дело в том, что изменник Гримм некоторое время находился на связи у австро-венгерского военного агента Эрвина Мюллера, выдворенного после случившегося из страны.

    В ходе следствия выяснилось, что Гримм был завербован иностранной разведкой по собственной инициативе еще в 1896 году во время посещения им Германии. За неполных шесть лет работы на немецкую, а затем и австрийскую военную разведку подполковник-предатель заработал более 30 тыс. руб. и 20 тыс. марок. Иуда в погонах отдал противнику все, что мог: копии Всеподданнейших докладов по военному министерству и приказов по округу по изменению штатов, расписание сухопутных войск, Инструкцию командующему войсками по управлению Варшавским военным округом, расписание о новобранцах последнего призыва, данные о дислокации и численности частей, топографические карты укрепленных районов, планы крепостей, инструкции по обучению войск, мобдокументы и др.

    Связь с иностранной разведкой шпион поддерживал лично во время посещения Берлина и Вены, а как запасной вариант – через подобранного лично связника и любовницу Серафиму Бергстрем. Шпион контактировал с противником и непосредственно на территории России в ходе конспиративных встреч с военным агентом Австро-Венгрии в Петербурге и австрийским консулом.

    Оперативная разработка Гримма и его преступных связей, арест и следствие велись под личным контролем военного министра Алексея Николаевича Куропаткина. Решением Варшавского военно-окружного суда Гримма приговорили к каторжным работам сроком на 12 лет, лишению воинского звания, дворянского достоинства, орденов и всех прав состояния. Причем подполковник получил срок отнюдь не по максимуму – согласно действующему на период совершения им тяжких преступлений российскому уголовному законодательству за госизмену, выразившуюся в «сообщении государственных тайн иностранному правительству», его вполне могли приговорить к смертной казни.

    По итогам расследования шпионского «дела Гримма» военный министр России генерал-адъютант А.Н. Куропаткин имел весьма нелицеприятный разговор с императором. Оправдываться за провал Алексей Николаевич не стал, так как претензии Николая II к военному ведомству были обоснованными: многолетняя безнаказанная работа агента противника под носом у руководства штаба округа, косвенное вовлечение в шпионскую деятельность нижних чинов из числа писарей, бесконтрольное копирование секретных документов, утечка составляющих гостайну сведений в Генштаб иностранной державы, неслыханное нарушение норм офицерской чести, присяги, отсутствие элементарного контроля за служебной дисциплиной, позволявшее Гриму при постоянном месте службы в Варшаве произвольно дефилировать в Берлин, Вену, Париж и Петербург, попытки агента расширить свои возможности путем поиска дополнительных информаторов в Главном штабе русской армии и пр.

    Кроме австро-венгерского и германского военных агентов в Санкт-Петербурге активную разведку по русской армии путем приобретения источников информации в военной и околоармейской среде вели аккредитованные при диппредставительствах своих государств разведчики генеральных штабов Японии, Франции, Великобритании. Подобное поведение офицеров иностранных армий ни удивления, ни тем более возмущения в русском Главном штабе не вызывало и вызвать не могло, ибо наши военные агенты за границей занимались такого же рода тайной разведдеятельностью, причем с не меньшей настойчивостью, усердием и результативностью.

    Помимо задействования легального института военных агентов, спецслужбы сопредельных с Россией государств принимали настойчивые и энергичные меры по наращиванию своих разведывательных позиций за рубежом для получения более широкого спектра информации о Вооруженных силах, мобилизационных ресурсах и военно-промышленном потенциале России.

    В мае 1902 года группа сотрудников германского военного ведомства представила на рассмотрение высшего руководства план «обширной организации осведомления и агентуры для внесения замешательства в тылу врага». Согласно данному документу, руководителям представительств немецких фирм за границей вменялось в обязанность включать в штат служащих коммерческих организаций официальных и негласных сотрудников военной разведки и обеспечивать их тайную деятельность под прикрытием исполнительно-распорядительных и административно-хозяйственных функций в торговых, промышленных и финансовых организациях. Ждать результата долго не пришлось – с 1903 года промышленно-статистический отдел германского Генерального штаба начал регулярно получать подробные отчеты заграничных фирм с немецким капиталом о характеристике предприятий-партнеров по всем возможным финансово-экономическим и кадровым параметрам.

    В начале ХХ века в русском Главном штабе сложилось четкое понимание наличия ряда объективных предпосылок для вывода организации защиты армии от разведывательного проникновения спецорганов иностранных государств на принципиально новый уровень. Рассмотрим эти предпосылки подробнее:

    – теоретические и методологические – созданы теоретические основы изучения форм и методов разведывательной деятельности противника, организации контршпионской работы в различных странах на основе опыта последних войн ХIХ века, опубликованы монографии отечественных и зарубежных исследователей по проблемам борьбы со шпионажем;

    – исторические – на протяжении длительного исторического периода начиная с эпохи наполеоновских войн в действующей армии и ее ближайшем окружении в период военных действий с завидной регулярностью выявлялись и разоблачались неприятельские шпионы, стремящиеся любыми способами заполучить секретные сведения о русских войсках;

    – функциональные – практические потребности армии в надежной защите от противника широкого спектра секретных сведений. Вспомним великого Сунь-Цзы: «Самый лучший замысел – это тот, который скрыт от неприятеля»;

    – правовые – в российском законодательстве имелись нормы уголовного права, позволяющие и обязывающие привлекать к уголовной ответственности российских и иностранных граждан за государственную измену и шпионаж;

    – оперативные – создание и совершенствование организационных разведывательных структур в генеральных штабах армий государств – противников России, а также активизация вербовочной работы с целью приобретения источников информации, имеющих непосредственный доступ к военным секретам;

    – организационные – в структуре российских государственных и военных органов в отличие, например, от французских и австро-венгерских отсутствовало специальное подразделение, в чьи задачи вменялось исключительно выявление и пресечение разведдеятельности иностранных военных агентов на территории страны.

    Заслуга А.Н. Куропаткина как военного деятеля государственного масштаба в том, что он названные выше причинностные факторы и изменившиеся условия оперативной обстановки вовремя уловил, прочувствовал и провидчески отреагировал на них, дав указание военно-ученому комитету Главного штаба свести все образовавшиеся факторы воедино с последующей выработкой дельных предложений по кардинальному решению проблемы контршпионажа.

    20 января 1903 года военный министр А.Н. Куропаткин доложил императору Николаю II подготовленную канцелярией военно-ученого комитета Главного штаба докладную записку, в которой указывалось:

    «Совершенствующаяся с каждым годом система подготовки армии, а равно предварительная разработка стратегических планов на первый период кампании приобретают действительное значение лишь в том случае, если они остаются тайной для предполагаемого противника; поэтому делом первостепенной важности является охранение этой тайны и обнаружение преступной деятельности лиц, выдающих ее иностранным правительствам.

    Между тем, судя по бывшим примерам, обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств; ввиду сего является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми, и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны.

    Возложить принятие мер к обнаружению лиц, занимающихся сею преступною деятельностью, на Департамент полиции не представлялось бы соответственным, во-первых, потому, что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому, что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах.

    Поэтому представлялось бы желательным учреждение особого военного органа, ведающего розыском сих преступлений, с целью охранения военных тайн.

    Деятельность сего органа должна заключаться в установлении негласного надзора за обыкновенными путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов, конечными пунктами – лиц, состоящих на нашей государственной службе и занимающихся преступной деятельностью, и связующими звеньми между ними – иногда целый ряд агентов, посредников в передаче сведений.

    При Главном штабе полагалось бы учредить особое Разведочное отделение, поставив во главе его начальника отделения – штаб-офицера – и введя в состав его обер-офицера и писаря. Для непосредственной сыскной работы сего отделения полагалось бы воспользоваться услугами частных лиц – сыщиков по вольному найму, постоянное число коих впредь до выяснения его опытом представлялось бы возможным ограничить шестью человеками».

    Тяжелая для армии измена Гримма ускорила обращение А.Н. Куропаткина 20 января (2 февраля) 1903 года к императору Николаю II за санкцией об образовании в рамках военного ведомства особого «разведочного отделения». Этот день можно считать днем рождения русской военной контрразведки.

    На следующий день 21 января 1903 года на левом поле записки появилась исполненная синим карандашом резолюция царя: «Согласен».

    Как видно из содержания записки Куропаткина, в основу идеологии работы новой контршпионской службы закладывался способ организации работы от противника, при котором основным объектом изучения военной контрразведки становились военные агенты диппредставительств иностранных государств в России, чьей первоочередной функцией являлось добывание сведений о русской армии. При этом речь об организации аналогичных подразделений в штабах военных округов не шла, хотя логика и методика разведывательно-подрывной деятельности иностранных разведок, особенно германской, австро-венгерской и японской, того требовала настоятельно.

    Не затрагивалась в записке на имя царя и тема создания превентивного контрразведывательного режима внутри армии: ужесточение контроля за сохранностью секретных документов в штабах, приобретение источников оперативной информации в военной среде.

    Не рассматривалась даже гипотетическая возможность создания системы политического сыска в войсках, и это отчасти объяснимо: уроки разветвленного всероссийского заговора мятежников-декабристов, очаговой антигосударственной деятельности таких единичных выходцев из офицерского сословия, как народовольцы, профессор полковник Лавров (автор «Отречемся от старого мира»), лейтенанты Буцевич и Суханов, террорист подпоручик Степняк-Кравчинский, анархисты прапорщик-артиллерист Бакунин и есаул Кропоткин, организатор военно-революционных кружков поручик Ашенбреннер, были уже забыты, а тревожное время спровоцированных социалистическими и националистическими партиями, в том числе и при финансовой поддержке зарубежных разведок, восстаний в армии и на флоте еще не наступило.

    До начала войны с Японией Куропаткин успел поставить свое детище на ноги – сформировал и укомплектовал штаты Разведочного отделения, подобрал и назначил толкового начальника, изыскал необходимые денежные средства. Окрыленные доверием министра, военные контрразведчики обложили плотным негласным наружным наблюдением наиболее активных иностранных военных агентов в Петербурге и быстро получили первый конечный оперативный результат: в феврале 1904 года за сотрудничество с японской, германской и австрийской разведками был арестован штаб-офицер по особым поручениям при главном интенданте ротмистр Ивков, который, находясь в заключении и дав признательные показания, по окончании предварительного следствия покончил жизнь самоубийством.

    У Куропаткина, как создателя разведочного по названию, а по функциональному содержанию – военного контрразведывательного отделения, оказалась поистине легкая рука. За прошедшие 126 лет структуры отечественной военной контрразведки свое организационное существование не прекращали никогда, непрерывно действуя при монархическом режиме, в период Временного правительства, в эпоху советской власти и в обновленной России – менялось только наименование спецслужбы и ее ведомственная принадлежность.