Птица

Мне было пять лет когда это случилось. Я с родителями тогда жила на окраине большого густого леса в одном из отдаленных поселков на севере страны. У нас был большой двухэтажный дом, сад и огород рядом. В вольерах мы держали охотничьих собак. Отец был промысловиком. Добывал дичь. Сейчас, по прошествии стольких лет я не могу сказать вам как отец ходил на охоту, что он там делал — многое уже стерлось из моей памяти. В воспоминания старухи врезались только самые яркие моменты. Я помню как от отца пахло лесом, когда он приходил с промысла и приносил добытых лис, куниц, другую дичь. Помню его огромные сапоги и широкую спину. Мне тогда казалось, что если он встанет передо мной я вообще ничего не увижу. Я помню его теплые руки, его добрые глаза и тихий голос. Отец никогда не говорил громко. Собак звал тихо, так же тихо разговаривал с мамой, так же тихо говорил со мной. Я любила гулять с ним по лесу. Мне казалось он знал все — о грибах, ягодах, зверях, растениях. А он только улыбался иногда в бороду. Его улыбку можно было прочитать порой только по выражению глаз.
Место в котором мы жили было глухим. Кроме нас вокруг не было никого на много километров. Отец время от времени уезжал на «большую землю» за необходимыми продуктами на своей большой машине. По моему это был какой-то внедорожник, или пикап, из тех, что были тогда в большом ходу у промысловиков. В нашей части леса было хорошо. За исключением пары месяцев в году — ранней весной и поздней осенью. Именно в это время на нашу часть леса опускался густой туман и мы сидели в доме, потому что ходить по лесу, да что там, даже по двору в таком густом тумане опасно — можно наткнуться или напороться на что-нибудь. Мне всегда было тревожно в такие дни. И именно в один из таких дней все случилось.
Отец сидел на кухне. Вдруг снаружи раздался глухой звук тяжелого удара об землю. Как будто мешок муки бросили оземь. Отец спокойно оделся и вышел на двор. Я помню как мама вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. «Ты куда? Что стряслось?» - я помню ее встревоженное лицо. Звук застыл в комнате одновременно с захлопнувшейся за отцом дверью. Его не было мучительно долго... Когда он вошел, точнее вломился в дверь я увидела у него на руках огромную птицу. Я никогда не видела ничего подобного. Отец держал ее тело, крылья висели вниз, безжизненно волочась по полу и оставляя за собой кровавую полосу. Кровь сочилась из раны и стекала по крыльям вниз. Отец понес ее в ванную комнату. Мать, словно пораженная молнией, так и продолжала молча стоять в дверном проеме между кухней и гостинной. Я же, преисполненная желания разобраться в том, что же, в конце концов, происходит, проследовала за отцом. Но когда я открыла дверь в ванную комнату отец, склонившийся над распластанной птицей, посмотрел в мою сторону и я увидела выражение боли и злости в его глазах. «Доченька, закрой дверь!» - сухо и тихо сказал он. И я беспрекословно подчинилась. Однако, я успела заметить что-то странное в этой птице. У нее было лицо. Человеческое лицо. Точнее лицо прекрасной женщины.
Отец выхаживал её почти год. Что с нею произошло? Не знаю. Возможно кто-то подстрелил её, возможно повредилась в тумане, напоролась на острую ветку продираясь сквозь густой полог. Отец сделал для неё специальный вольер на заднем дворе. Она поправлялась очень медленно. Я слышала как она тяжело кашляла и стонала от боли в вольере. Отец запретил мне и матери приближаться к вольеру, смотреть на птицу, пытаться разговаривать с ней. Он сказал: «существа из других миров могут быть опасны для обитателей этого мира». Но сам он с ней говорил постоянно. Откуда он знал её язык? Я никогда не слышала ничего подобного. Это был нечеловеческий язык.
Он отпустил её на волю одним серым туманным осенним утром. Я слышала как она крикнула ему что-то на прощанье. Потом она улетела. Отец вернулся спокойный, и, как мне показалось, немного уставший. Он в тот же день разобрал вольер в котором жила птица и сжёг все доски. Тогда я, наверное впервые за год, увидела теплую и светлую улыбку на мамином лице. Они сидели рядом друг с другом и пили чай. Они говорили о том, что нужно будет купить на «большой земле», куда они собирались поехать через две недели.
Иногда, обычно раз в год, отец выходил осенним утром в туман. Я не думаю, что он звал её. Я не слышала разговоров. Возможно она прилетала? Но я думаю — нет. За исключением того дня когда он, уже будучи глубоким стариком, вернувшись из туманного леса сел в старое кресло и тихо ушёл... Я думаю... Это глупо конечно... Но мне кажется, что он ушёл в её мир. Или в один из таких миров.   
Я не знала как на их языке звучало имя того человека. Папиного друга. Он был похож на индейца. Старого индейского вождя. Он однажды пришел к матери. Они долго разговаривали на кухне. Я слышала отрывок их разговора. Случайно. Нет, правда, поверьте мне, я не подслушивала. Он сказал маме: «Ты же знаешь, что он был необычным человеком. Он один понимал их и мог читать их мысли. Это дар их семьи. Это было у них в роду из древности». Мама молча кивнула и её взгляд устремился в окно, куда-то к фиолетово-серым осенним облакам...