Д. Мyнх. Pax Mongolica-3

Папка «Издания» вмещает произведения авторов, изданные мной специально для монгольской цивилизации

Д. Мyнх. Pax Mongolica
(Продолжение. Начало в предыдущих публикациях

7

Разницу периодов монгольской империи можно проводить мерой отступничества от традиций Чингисхана, в которых заключался совершенно определенный смысл отношения к человеку.
Процесс этого отхода от политических принципов империи и определил  вектор развития различных частей империи. 
И Хулагуиды Персии, и Моголы Индии, и многочисленные осколки Золотой Орды продолжали ссылаться на имя Потрясателя Вселенной – прежде всего, для придания большей легитимности своей власти, а в целом, потому что в той или иной мере продолжали эти традиции, пытаясь возродить дух Ясы. Например, в Индии, хан Акбар (1556 – 1608) отменил налоги на не-мусульман, назначал чиновников из числа наиболее способных, а не наиболее «приближенных», поддерживал универсалистскую позицию в вопросах религии и, вообще, шел против мусульманских и индусских обычаев, поднимая статус женщин. В целом, при нём, а точнее сказать, благодаря такой «либеральной» политике, Индия превратилась в самый большой в мире производственный и торговый центр. До неё таким центром выступал Китай при Хубилае. Однако ветер истории дул уже совсем в ином направлении. Логика тех глобальных изменений на континенте, которые вызвала империя, порождала совсем иные мировоззренческие и ментальные идеи и интересы – они были связаны с ускорением мировой торговли и всё большим подчинением общества товарно-денежным отношениям. 
 Создание «Золотого Рода» при Угедее и внуках Чингисхана стало первым шагом назад. Это был вопиющий отказ от духа и смысла его законов. Человек, который всю жизнь боролся с аристократией, а в её лице, против неравенства людей, скажем так, подвергся исправлению братом и дух его великих деяний стал непонятен и недоступен его внукам. 

На мой взгляд, такое должно было случится потому, что новый тип политического строя, который создали монголы при Чингисхане, стал реализацией той внутренней силы движения Истории, которая лишь проявилась в рамках кочевого уклада, но не могла развиваться дальше в его рамках. История должна была сделать шаг назад, заменить живую демократию демократией формальной. 
Золотая Орда ещё дальше отошла от своего исторического начала. Дело вовсе не в том, что она перестала чтить власть Великого хана Монголии, так как по-своему она продолжала традиции империи. Дело заключалось в смене этнической парадигмы – монгольский психотип сменился тюркским. Это выразилось ясно в угрозе Узбек-хана (время правления 1313 – 1341) «неверным» физической расправой, направленной против мятежных эмиров, не желавших принимать ислам. 

8

Каким было монгольское государство в 13 веке по сравнению с господствующим сегодня европейским типом государства (с точки зрения внутренней природы государства)?
Государство вырастает из города. Город возникает как место торговли и производства, вокруг которого постепенно оседают люди (ремесленники – они же торговцы и беглые крестьяне) и появляется множество других видов деятельности, призванных удовлетворять разнообразные потребности образующегося поселения (городской коммуны). Постепенно из практики городских собраний рождается муниципальная функция управления.
Управление городским хозяйством и социальной жизнью города аналогично управлению государством, особенно, если это – город, достаточно независимый от феодалов и обладающий развитой системой управления с разделением властей. Но государственное управление не возникает как простое продолжение функции муниципального управления.
Собственно, государственное управление начинается, когда верхушка средневекового городского населения (богатые домо-владельцы, землевладельцы, ростовщики и купцы) постепенно вырастают из своих социальных ролей и становятся по сути капиталистами. Хозяйственные, экономические и социальные связи в городе начинают рассматриваться как бизнес-процессы и таким образом, интерес накопления денег трансформируется в интерес управления обществом. Начинается политическая история, то есть, процесс изъятия функции самоуправления граждан в пользу «внешнего» управления над ними третьими лицами, которых эти самые граждане сами же и уполномачивают на это.   
А каким было монгольское государство? Здесь орган исполнительной власти не мог стать органом принуждения народа к исполнению им же принятых решений. Почему?
Во-первых, не было необходимости, так как функция «исполнения» воли народа, как и законодательные функции, были равномерно распределены между всеми гражданами посредством создания первичных ячеек самоуправления – десяток. А это было действительно равным распределением, поскольку в целом, в государстве все были равны. Вместо вертикали власти здесь работала вертикаль самоуправления, эффективность которой определялась принципом «распределенного доступа» к информации.
Принимая от верхних этажей системы самоуправления информацию к принятию решений, каждая такая ячейка обсуждала воп-рос в конкретике, связывая решение с точки зрения своих реальных интересов и имеющихся на текущий момент проблем. Именно с точки зрения своих собственных интересов, а не в соответствии с «генеральной линией партии и правительства». Таким образом, наверх шли аутентичные сигналы, а не фальшивые, в угоду власти, ибо власти, как какой-то самостоятельной решающей инстанции просто не существовало. Первичные ячейки, то есть, сам народ, все общество, действительно управляли собой, а не кто-то ими.
На верхних уровнях гражданского самоуправления шел процесс обобщения решений первичных ячеек.
Не пересмотр или исправление «мудрой властью»  наивных ошибок некомпетентного народа, а именно нахождение общего знаменателя, главного содержания решений низовых уровней. Функция исполнения воли народа, как и функция законодательства – была фундаментальной прерогативой самих граждан государства, иначе говоря, собственно государством и были сами граждане.
Если к этому выводу позже пришла европейская цивилизация, то монголы, кроме того, сделали формулу реальностью. Но демократия по-европейски это не что иное, как именно формальная власть народа. Отсюда, в конечном итоге, все современные проблемы общества. Таким образом, монголы давно ответили на вопрос о природе государства – не в обиду будь сказано Гоббсу, Локку и Руссо.
Иерархия самоуправления как механизм управления государством, была иерархией процессов оптимизации и классификации информации, а множество её источников – первичных ячеек гарантировало её верификацию. Но это техническая сторона дела.  Суть же в том, что это множество было единством равноправных людей, которых не разделяли частные интересы. Напротив, противоречие между частным и общим было снято. И снято не в большевистско-либеральном смысле «справедливого общества», а – диалектически, как устранение самих социальных отношений людей, которые разделяют их по частным интересам.
Во-вторых. Особенность монгольского типа государства определялась более фундаментальной причиной отсутствия экономического отчуждения труда. В силу характера кочевого уклада не могло быть никакого неэквивалентного присвоения чужого труда «честным» или «цивилизованным» путем.
У монголов существовал обычный для кочевников прямой грабеж, как естественный способ присвоения. Но во времена Чингисхана и сам грабеж как необходимое следствие военных действий, был подчинен цели справедливого распределения добычи, когда, в числе прочего, следовало отдавать долю погибшего его семье.
«Честный» же способ грабежа ближнего своего это – изобретение более позднего времени, связанное с развитием капитализма. Честным он является в том смысле, что происходит добровольный обмен сторон, одна из которой предлагает деньги, а именно, «заработную плату», а другая – свой труд. Каждый отдаёт то, что имеет. Но именно в результате такой наичестнейшей и законнейшей сделки между вменяемыми и равноправными сторонами и получается неэквивалентный обмен или короче – грабёж по-честному. И  никто не виноват, что на одной стороне деньги, а на другой – труд. «Так устроен мир». Но это – уже специальная тема.
Монголы не смогли бы построить неформальную, живую демократию, если бы: 
1. Не то свойство кочевого общества, которое заключается в его относительной независимости от своего «базиса», или способа хозяйствования. То есть, если бы кочевник не вёл кочевое хозяйство и не был экономически автономен. И если бы, таким образом, его социальные отношения с другими людьми не были независимы от его экономической свободы.
2. Кочевник не содержал бы свою семью за счёт своего самостоятельного труда животноводства по причине экспроприации у него феодалом всех его животных. Вместо этого, он получал бы оплату труда в форме денег за то, что пасёт стада феодала. То есть, если бы он превратился в обычный пролетариат. 
3. У феодала, который тоже изменился бы в результате такого изменения «производственных отношений» и стал бы капиталистическим предпринимателем, начал накапливаться достаточный избыток присвоенного чужого труда, чтобы своё ближайшее окружение он посадил на денежный оклад и сделал из него профессиональную бюрократию власти. То есть, если бы таким путем не появилось бы государство в обычном для нас смысле. 

Чингисхан создавал государство как социальное явление, но при этом не отрицал и его природную, этническую составляющую, не отрицал того, что оно одновременно является и выражением независимости народа. А так как исторической особенностью монгольского государства было реальное, а не просто декларированное равенство людей и народов, то империя являлась средневековой конфедерацией стран и народов. Причем, «национальные меньшинства» в странах, ещё не завоёванных монголами, считали их единственной надеждой, как об этом уже упоминалось.
Почему бы не быть успешной такой «империи»?

 9

Понимание монгольской истории зависит от понимания некоторых фундаментальных вопросов существования общества. Такой вывод является необходимым, если принять излагаемую здесь концепцию.
Равенство и народовластие поддерживали сами люди, поддерживал их этнический психотип и коллективное сознание – но не поддерживал общеэкономический базис средневекового общества.
Два главных урока истории монголов заключаются в том, что, во-первых, высокий политический принцип общественного устройства может быть реализован относительно независимо от уровня материально-технической и экономической развитости общества. Так, афинская демократия держалась на базисе рабства. Во-вторых, прямая, а вернее, реальная демократия возможна на основе идей и воли людей, но не возможна перед лицом исторической незрелости производительных сил общества.
То есть, она не может существовать дольше, чем существуют непосредственные причины, которые её порождают и фактически связана с ролью выдающихся личностей, с уходом которых перестаёт быть возможным её дальнейшее существование. А вот победа идей буржуазного общества в начале 19 века не могла быть временной и не могла быть убитой монархической реакцией посредством ссылки Наполеона, так как не идеи, а уже сами материально-экономические основания общества требовали приведения в соответствие им общественно-политического строя.  Однако все это не умаляет монгольскую империю, а напротив, позволяет чётче очертить её подлинное историческое значение.   
Установление смысла нашей истории это – уяснение её места в мировой истории. Это – уяснение того, что империя не стала случайностью, что она была продиктована исторической необходимостью, которую европейцы назвали Pax Mongolica. 
До появления монголов основные цивилизации континента развивались локально, в виде отдельных очагов самостоятельных культур. Коммуникации между ними были отношениями именно отдельных культурных и цивилизационных регионов. Они не были едины как миросистема, контакты сводились к товарообмену, прерываемых спорадическими войнами. Но так не могло более продолжаться, ибо они исчерпали объективные возможности локального, ограниченного развития. Нужен был другой уровень. Монгольский мир объединил воедино их накопленный, но разделенный потенциал. Впервые они встретились лицом к лицу и осознали самих себя частью единого мира. Не зря Данте Олигьери (1265 – 1321) в своей «Божественной комедии» говорит о едином человечестве. 
К началу 13 века в Европе выросло население, начались социальные и экономические изменения в обществе, связанные с развитием городов, что ознаменовало подготовительный период к разложению феодального строя. С распадом империи Каролингов постепенно формируются предпосылки образования национальных государств. В городах активно развиваются ремесла и складываются начатки науки, к 1200 году основывается парижский университет. Восток и Китай были самыми богатыми, на фоне которых Европа выглядела совсем бедной. Под видом крестовых походов она зондировала возможности наладить с ними более тесные экономические отношения. Цивилизации развивались, оставаясь при этом «в себе». 
Объединение территорий в рамках монгольской империи привело к тому, что за 100 лет её существования (13–14 века),  в одной только Европе было сделано открытий и изобретений больше, чем за предыдущие 1000 лет!  Здесь налицо сдвиг такого масштаба, который не объясним только собственными факторами оседлых обществ.
Огромную роль сыграло, несомненно, появление безопасного пространства торговли и дипломатических отношений, и не только безопасное, сколько выгодное, ибо местные власти, следуя указу центра, снижали налоги для всех, отменили поборы для врачей, учителей, ученых, служителей церкви и учебных заведений и т. д. и т. п.
Но суть в том, что монголы расшатали стареющую феодальную систему. В 1241 году под Лигницем монголы разбили не только европейское рыцарство, они положили начало демонтажу европейского феодализма. Пали преграды, мешавшие свободному распространению товаров и идей на всем евразийском пространстве. Были установлены единая для всех стран империи международное, универсальное законодательство и власть закона. Монголы не столько воевали, сколько создавали предпосылки дальнейшего развития, их войны стали необходимой подготовительной работой для тех, кто пришли за ними, благодаря им.   
Плотины на пути Истории, которые периодически строят оседлые общества, кому-то нужно было сносить. 
Историческая роль монголов в том же в чём состояла роль других кочевников – гуннов. И те, и другие осуществляли переправу от одной исторической эпохи к другой. Они хоронили старую формацию и освобождали новую. 

Продолжение следует.