Поздним вечером

     На улице идёт дождь. Капли стучат по какому-то металлическому листу, но я этого уже не слышу. Стоило мне зайти в паршивый паб, как монотонные звуки избавили голову своей назойливостью. Перед тем, как войти сюда, я стоял и вслушивался в происходящее. Звук проезжающих машин, разрезающих водную гладь дороги, журчанье водостока. Разговоры людей, которые всё-таки решили выйти из бара и покурить на улице, как положено. И стук капель о металлический лист. Я стоял минут десять и этот стук успел настолько приесться, что одни мысли о нем вызывают череду мурашек по затылку. На заднем дворе пристроился под самым карнизом веранды. На том самом месте обычно стоял Виктор. Постоянно вставал туда, словно не замечая. Прямо на одну точку. Теперь же оттуда стекала вода, прямо на меня, попадая за шиворот. Некоторые люди, видимо, принимали меня за тупого, просили отойти. Когда в ответ на их замечание я молчал, они уходили.
     —Долей-ка ещё, — говорю я бармену, уже привыкшему наблюдать меня здесь в разбитом состоянии.
     Он берет рюмку, наполняет ее не самым дорогим Джеком и пододвигает ко мне. Смотрю на нее, но не трогаю. Интересно, сколько этой дряни влезет в желудок, до того, как меня вывернет. Ведь раньше я не напивался до такого состояния. Выпиваю все залпом, и голова опускается на барную стойку.
     —С вами все хорошо, сэр? — спрашивает рядом остановившийся официант. И какого черта ему надо? Его и правда интересует что у меня случилось, или он просто хочет выбить из меня побольше чаевых?
     —Да, — выдаю я. Он неспешно уходит на кухню. Наверное сверлил меня взглядом, как последнего пьяницу. Пускай думают что хотят, мне все равно.
     Приподнимаю голову. Бармен смотрел на меня, но перевел взгляд. Пожалуй, будь это хоть сколько-нибудь приличное заведение, меня бы вежливо попросили удалиться. Но тут — пока ты платишь, ты желанный гость. А я, завсегдатай этой пивнушки, просадил здесь порядочно.
     Не закусываю, потому что знаю, что меня точно вырвет. А виски выходят легчи, когда они не помешаны с картошкой фри или отбивными. Отодвигаю рюмку, постукивая по ней пальцем. Она быстро наполняется и пододвигается ко мне. Ещё заход и становится совсем мерзко. Оставляю деньги и встаю.
     Когда много пьешь, не вставая, то считаешь себя вполне трезвым. После  ходить становится невыносимо тяжело, но, стараясь держаться ровно, прохожу несколько столов. За одним из них сидят малолетки. Им действительно интересно проводить здесь вечера. Недавно они ходили в школу, а теперь — свободные. Кажется, три парня и одна девушка. В надежде, что кому-то из них перепадёт, они шутят, кричат и пытаются показать себя. Жалкое зрелище. Один даже желает мне счастливого пути, называя педиком. Клянусь, будь я трезвый мне бы и в голову не пришло обратить на него хоть малейшее внимание. Но теперь, когда я нахожусь в таком состоянии, мой мозг соображает не сильно хорошо.
      Я хватаю бутылку с их стола и со всего размаху бью об его голову. Бутылки бывают разной крепкости. Эта оказалась достаточно крепкая, я почувствовал.
     Друзья сразу же бросаются помогать ему, я спокойно ухожу. Будь они старше лет на пять, те двое не отпустили бы меня просто так. Но я спокойно выхожу на парковку.
     Старенький Вольво одиноко стоит и ждёт меня. Черт побери, чтобы выкупить именно его я заплатил кучу денег. Когда-то Виктор продал его одному мужику. Конечно, не так дорого, как я его потом выкупил. Людям плевать на все, но если ты готов заплатить дохрена денег за сраную тачку, которая того не стоит, они будут повышать и повышать ставку. Ему было глубоко насрать зачем мне эта машина, однако, узнав, что мне нужен именно тот экземпляр, который стоял в его гараже, он ставил свои условия.
     Машина стала для меня настоящей шкатулкой воспоминаний. Она — практически единственное, что у меня осталось от него. Разве что его револьвер, который сочли утерянным, мне удалось сохранить. Я носил его всегда с собой. Один раз забыл дома, когда выехал за город. Далеко выехал, но вернулся домой и все же забрал.
     Открываю дверь и сажусь за руль. Он сидел на этом самом месте, я — напротив. Совсем недавно, кажется, это было вчера. Не сосчитать сколько дней прошло с тех пор, но для меня — мгновение. Поворачиваю ключ, двигатель аккуратно заводится и начинает тихонько тарахтеть.
     Рвотные позывы, чувствую, что сейчас меня вырвет. Выпрыгиваю наружу, падаю в лужу и происходит то, чего я так долго ждал. С две минуты прихожу в себя, вытираюсь. Затаскиваю себя обратно в машину и выезжаю из этой дыры.


     С Виктором мы познакомились на службе. Как и у большинства взрослых людей это произошло на работе, вскоре сделались друзьями. Трудно сказать почему так произошло. Не скажу, что мы были сильно похожи, или ещё какая-нибудь хрень повлияла на это. Скорее всего ряд случайностей, как и во всем, и нелюбовь к ублюдкам. Вы можете сказать, что никто не любит ублюдков, но так, как мы их не любили, пожалуй, трудно представить. Не доводилось ещё родиться людям, которые бы так же сильно что-то ненавидели.
     Кем они себя возомнили? Я не трогаю( не в счёт, когда пьяный) ублюдков словесных, которые обольют тебя помоями так, что тебе потом самому противно, что ты не выбил ему зубы. Нет, я про тех, которые считают себе все дозволенным. Выигрывают суды, покупая всех подряд, разоряют людей. Этих ублюдков я ненавижу.
     Такого же мнения придерживался и Виктор. Его тошнило от таких, это точно. И как же приятно засадить очередного ворюгу. Впаять ему срок побольше и спать со спокойной душой. Блаженство.


     Дорога немного плывет, но мне гораздо лучше. Не то, чтобы сильно гоню, но дорога все равно пустая, почему бы не ускориться. Да-да, пьяный, да ещё и превышаю. Ничего не могу поделать, так тошно.
     Красный. Стою и жду. Куда я теперь еду? Неужели и правда машина ведёт меня сама, все ближе.
     Квартал до его дома. Его бывшего дома. Педаль в пол и я долетаю до туда. Визг колес и тормозов. Дождь стучит по крыше, напоминая тот звук возле паба. Пробегают мурашки.
Поднимаюсь к его квартире и захожу внутрь. Замок так и не поменяли, любопытно. Прохожу на кухню. Достаточно чисто. Заглядываю в холодильник. Еда; ни виски, ни пива нет. Иду к его спальне, поворачиваю ручку и уже внутри.
     Она включает светильник:
     —Какого черта ты тут делаешь? И в такой час!
     Она не то, чтобы удивлена, просто немного разозлилась. Она знает, что я и не такое могу выкинуть. А вот ее новый муж явно шокирован. Нет, я ее не виню. Всё-таки семь лет прошло с его смерти, срок действительно большой. Все давно уже все забыли, вот только не я.
     —Прости, уже ухожу, — разворачиваюсь.
     —Что случилось?
     —Ничего. Правда, ничего не случилось, — говорю, развернувшись в пол оборота.
     —Когда ничего не случается люди не заходят просто так в чужой дом посреди ночи. Говори, раз пришел.
     —Ничего, — повторяю я, — уже ничего.
     —Что это значит уже ничего? — завопила она. — Ты так смотришь на меня, как будто я человека убила. Мне всего тридцать два, слышишь? Я ещё хочу жить, понимаешь?
Понимаешь ты это, сраный кретин?
     —Конечно, прости.
     Я закрываю дверь в комнату Виктора. Она продолжает что-то кричать, но мне уже не до того. Выхожу из дома, на улицу. Всё-таки хорошо, что дождь, свежо.
     Так банально, ей всего тридцать два, она ещё хочет жить. Черт, а Виктору было тридцать два, когда он умер. Вот дерьмо.
     Я же не виню ее. За что можно её винить, это не ее проблемы. Надо жить дальше и бла-бла-бла. Сраный маскарад эта свадьба. Я много ругаюсь, не правда ли? Это все старина Джек, он все ещё бродит по моей крови, хотя я и знатно протрезвел, после того, как он изволил выпрыгнуть из меня. Ах да, свадьба. Любовь до конца дней и прочая лапша. Все это хорошо, пока хоть каким-то боком касается тебя. После — ничего. Но все же это мои проблемы, мои воспоминания. Другие не виноваты. Дело в том, что она сама считает себя виноватой, я лишь раздражитель.


     Тот день начинался неплохо. Я возился с проводкой, но дела не затянулись. Было пасмурно, но ни капли дождя. Хорошо помню, что несколько человек обратили внимание на то, что вот-вот пойдет дождь, а он так и не пошел.
     Поехав перекусить, мне удалось добраться без пробок. Отлично. Забегаловка с вкусной и недорогой едой, которую я уже давно облюбовал, пустовала. Странно, учитывая выходной день. Милая девушка принесла мне заказ. Я сидел в самом углу и смотрел на нее. Она — молодая, я — свободен. При всем прочем, я не считал себя особым бабником. Наверное никто себя им не считает, правда?
     Как я уже сказал, посетителей оказалось мало, поэтому мы с ней переглядывались. И чем больше она улыбалась, тем больше улыбался я. Да, звучит глупо, но так и происходило. Во многом, один человек и может сделать день. Одно событие или одна новость. Я ко многому равнодушен, но тут чашу весов перевесило хорошее настроение.
Позвонил Виктор, мы договорились встретиться. Я по-быстрому взял у той девушки номер, благо она не стала из себя что-то строить, и двинул на встречу. Забегая вперёд, сообщу, что номером так и не воспользовался.
     Ничего необычного не происходило. Я как всегда был рад видеть его, он меня тоже. Вечера пятницы и половины субботы хватило для того, чтобы я успел заскучать без него. Он был моим единственным другом. Не представляю себя без него в полной мере. Он, как более общительный человек, имел куда больше друзей.
     Да, он тоже дорожил мной, но его жизнь особо не поменялась, будь он со мной незнаком. Мне так кажется. Таким людям легче даётся установление дружеских отношений. Я мало к кому привязываюсь.
Мы сходили в бильярдную. Я, признаться, не особо любил это. Сколько играл, никогда не удавалось сыграть хотя бы неплохо. Эти шары все время катятся по непредсказуемой траектории, разлетаются. Я больше пил, чем играл. Хотя и не напивался, ничего крепче пива.
     Он совсем недавно продал Вольво, поэтому мы сели в мою машину. Он за рулём, так как я выпил. Да, теперь это меня не останавливает, но все же. Говорили о чем-то. Трудно вспомнить, все его фразы теперь кажутся такими далёкими, нереальными. Они путаются в моей голове, и теперь думаю: а говорил ли он это вообще. Или не было ли все наоборот. А может я и любил играть в бильярд, да вот только меня от него теперь воротит.
     Я вернулся в свою конуру, он — к жене. По телевизору шло какое-то дрянное шоу, в котором много кривлялись. Кривлялись противно и неспешно. А когда кривляются неспешно от этого становится ещё противнее. Я вырубил его нахрен. Слишком хорошее было настроение, чтобы слушать такое.


     Сегодня отпускают того ублюдка, который убил Виктора. Прошло семь лет. Семь сраных лет, а я ничего не забыл. Все это так скомкано и жалко. Одни дожди, виски и бред. И чем дальше, тем хуже. Три года назад меня выперли из органов по состоянию здоровья. Психиатр сказал, что у меня депрессивное расстройство. Какой бред.
     И что мне делать? Все давно улеглось, возможно, тот парень изменился. Он мог понять или осознать что-нибудь там, в своей голове. Но Виктора нет, его не вернуть. И хоть тысячу раз осознай, он больше не придет. Он больше ничего мне не скажет, мы больше не увидимся. Никогда. От этого так плохо.
     Он выходит. Радостный, конечно. Обнимается с кем-то. Они садятся в машину и уезжают. Будь он какой-нибудь знаменитостью, собралась бы толпа из журналистов. Сейчас никого, весь мир забыл, что он сделал.
     Машин не так много, почти нет, но вряд ли они заметят, что я еду за ними. Это только когда ты делаешь что-то запрещённое, следишь за хвостом. Тот парень отсидел, худшее позади. Ему не о чем волноваться.
     И зачем мне все это, чего я хочу? Неужели застрелю его из того самого револьвера? И будет ли это хоть сколько-нибудь справедливым, или я сделаю это исключительно для себя, для того чтобы успокоиться. Успокоюсь ли я?
     Чем же я тогда лучше тех ублюдков, которых мы так ненавидели. Но револьвер у меня. Два патрона, помещенные в барабан столько лет назад. Виктор шутил, что когда-нибудь встретит такого гада, что не выдержит и застрелит его. А так как сам нарушил закон, вторую пулю запустит себе в висок. Это была действительно шутка, ничего такого он бы не совершил. Но почему два патрона?


     В тот день Виктора пырнули ножом. Он пошел в магазин за какой-нибудь мелочью, может хотел взять пива или презики. Говорят, что произошла словесная перепалка и тот достал нож. Сколько раз мы попадали в самую задницу, но выбирались, а тут — зарезали в магазине. Случайным ударом попал в сердце и все. А из-за чего главное, то что Виктор попросил поднять его пачку крекеров, которую тот снес со стеллажа, когда бежал к кассе. Пачка долбанных крекеров упала, а высокомерный выродок не соизволил поднять ее.
     Ему дали девять лет, но освободили досрочно. Я узнавал про того парня, ничего нового. Обычная семья: мать чуть не получила инфаркт, когда узнала о случившемся. Благо она не оправдывала его, как это часто бывает у сумасшедших мамаш. Отец злился, говорил, что воспитал урода. Большего никаких близких родственников. Прошелся по друзьям, тоже стандартная ситуация. Ни с кем из них не говорил, просто наблюдал.


     Их машина останавливается на парковке возле торгового центра. Им и правда необходимо именно сейчас зайти туда? Может он решил взять побольше выпивки и сигарет, чтобы отметить свободу. Выходят из машины. Трое, кажется, все, кроме него. Торговый центр, конечно, громкое название для такого места, но все же здание немаленькое. Времени на покупки уйдет достаточно. Достаточно на что?
     Я пристраиваюсь в десяти метрах от них, глушу двигатель. Вокруг — ни души. Мы один на один. Достаю револьвер из бардачка. Пушка выглядит как новая, я следил за ней. Проверяю барабан, два, как и должно быть. Открываю окно и смотрю на улицу. Ловлю момент, когда дождь заканчивается. Не припомню, чтобы такое происходило так сразу. Может просто не обращал внимания, но теперь он закончился в миг. Последняя машина проехала по дороге, завернув в другую сторону. Постепенно исчезли все звуки, наступила гробовая тишина.
     Открываю дверь. Она тяжёлая, как и должно быть. Тихонько прикрываю ее. Сердце бьётся как сумасшедшее, я до сих пор не знаю зачем вышел из машины. Конечно знаю, иначе бы не доставал револьвер, не проверял наличие в нем патрон.
     Дверь их машины открывается, он выходит. Бросает взгляд на меня, но особого внимания не уделяет. Начинает курить, осматривать родной город. Я чувствую, как он наслаждается свободой, вдыхая свежий осенний воздух. Возможно, сейчас его мозг рисует красочные картинки, как он приедет домой и просто будет наслаждаться. Потом поедет на природу, насладится и ей. У него ещё вся жизнь впереди, все наладится, думает он, все образуется.
     Медленные, судорожные шаги в его сторону. Нервная походка может выдать мои не самые добрые намерения, но он слеп. Стоит и не видит, как я неотвратимо приближаюсь. Мы  вдвоем, пистолет я даже не прячу. Что-то должно шепнуть ему: " Уходи, беги пока не произошло непоправимое. Тот парень с пушкой грохнет тебя, остались считанные секунды". Ничего ему не подсказывает, никакое чутье.
     Я достаточно близко, а он даже не поворачивается в мою стороны. Отвожу курок , выдыхаю. Пар из моего рта, дым из его. Вот и все, думаю, ничего уже не изменить. Та самая точка невозврата, когда все решено, осталось только навести дуло и нажать. Сзади меня раздается скрип колес об асфальт. Он поворачивается и смотрит на меня. Видит револьвер, мое лицо. Тут все ясно, он понял. Даже не двигается, потому что убежать или спрятаться уже не получится. Стоит ему шелохнуться, как сразу же получит пулю. У него одна надежда — я передумаю. Промедлю, упущу импульс и ничего не сделаю.
     Навожу револьвер. Он не будет умолять или просить не стрелять. Держится молодцом, но мой настрой не сбить. Машина все ближе, слышу как она приближается. Палец на спусковом крючке, подрагивая, чувствует его жесткость. Случайно не нажмёшь, только намеренный выстрел. Будут свидетели, да это и не важно. Они проедут, вряд ли запомнят меня, а прятаться я все равно не намерен. Просто подожду пока они проедут, хочу сделать это один на один. А они проедут, нет никакой вероятности, что остановятся.
     Она слишком близко, кажется сейчас проедет через меня, собьёт. Но я застыл. Пролетает в пяти сантиметрах от меня на бешеной скорости и сбивает мою жертву. Он перелетает через машину и падает лицом на асфальт. Труп.
     Машина удаляется. Из торгового центра выходят люди, его знакомые. Револьвер падает из руки, я перестаю что-либо соображать. Нелепая случайность, пьяный водитель сшибает его и все. Как та история с крекерами, просто случайность. То, что мы вышли на проезжую часть, то, что машина ехала не по той полосе, все это случайность. Никакого возмездия судьбы, все это чушь собачья. Нелепость, а столько потерянных лет, столько сломанных жизней.


     После меня посадят за сговор в преднамеренном убийстве. Докинут пару годков за то, что не сдал напарника. Даже не верится, что я мог бы убить человека вот так, смотря в его глаза, застрелить. Трудно сказать что произойдет дальше, неизвестно куда меня закинет череда случайностей и непредсказуемых событий. Хочется лишь верить, что когда я выйду, буду чувствовать себя лучше, чем сейчас. Возможно, тоже буду наслаждаться свободой, вспоминать жизнь. Выбираться в лес и ощущать единство с природой.
     Но пока до этого далеко, сейчас я там, где я есть. Остаётся лишь прокручивать пленку воспоминаний, в надеждах лучшего.