Пудей Иванович - ну бог дал имечко?! По Гоголю

"Наконец Иван Федорович получил отставку с чином поручика, нанял за сорок рублей жида от Могилева до Гадяча и сел в кибитку в то самое время, когда деревья оделись молодыми, еще редкими листьями, вся земля ярко зеленела свежею зеленью и по всему полю пахло весною..." (Н.В.ГОГОЛЬ).

 *** В дороге ничего необычного с Иваном Федоровичем не случилось. Ехали с небольшим две недели. Набожный жид шабашовал по субботам и, накрывшись своею попоною, молился весь день. Наконец отставной поручик достигнул довольно большой деревни, находившейся в ста верстах от Гадяча. Это было в пятницу, когда он вьехал с кибиткой и жидом на постоялый двор.
 Несмотря на страстные уговоры жида, Иван Федорович отказался продолжить путь, сославшись на свою утомленность и слабое здоровье. На самом деле он не хотел ждать еще сутки, потому как завтра была суббота и набожный жид опять просидел бы целый день под своей попоной!
Иван Федорович, порядком уставший от долгой езды в тесной кибитке, решил несколько дней отоспаться на постоялом дворе. И прогуляться по ярмарке, что должна была состояться в воскресенье. Заодно присмотреться, так сказать, к новой гражданской жизни, от которой он - надо признать - сильно отстал за пятнадцать лет, проведенных им на военной службе.

  Два дня пролетели удивительно быстро!
 Иван Федорович с восторгом погрузился в новую и незнакомую для него жизнь и только теперь понял, как много он потерял за пятнадцать лет военной службы!
Он завтракал так, как обыкновенно завтракают на Руси и в Малороссии порядочные люди - круг домашней жареной колбасы, ломоть копченого осетра, отварная телятина или жареная курица. Уминая бок заливного осетра или жареного поросенка, он чуть ли не со смехом вспоминал каждодневные обыкновенные завтраки и обеды в полку - каша с маслом, жирные щи, неизменная рюмка водки.
 Уминал Иван Федорович осетра или поросенка с аппетитом, словно старался наверстать упущенные года. А уж чаем с брусничным, черносмородиновым, калиновым, вишневым или малиновым вареньем наливался так, что с трудом мог встать из-за обеденного стола!

Жизнь снова наполнилась смыслом, и Иван Федорович не мог понять - чем же его совсем недавно так привлекала военная служба?! А ведь прошло без малого всего лишь три недели, как он покинул свой пехотный полк. Тогда он и подумать не мог что может быть другая жизнь!
Сидя за длинным дубовым столом на постоялом дворе и разглядывая самых разных людей, которых послала ему судьба, отставной поручик с жадностью впитывал в себя все, что происходило вокруг. Все ему было внове. И всему он удивлялся, как ребенок, которого впервые вывели из хаты во двор.
В это время послышался стук вьезжавшей на постоялый двор брички. И через некоторое время раздался громкий голос приезжего, который бранился со старухой, содержательницей постоялого двора и гостиницы при нем.

"Ежели хоть один клоп укусит меня или хоть один таракан пробежит по моему лбу в твоей хате, то ей-богу, прибью тебя, старая колдунья! И за ночлег ничего тебе не дам, так и знай!"
Что отвечала разгневанному прибывшему старуха, Иван Федорович слышать не мог, потому как дверь была закрыта. Минуту спустя полы жалобно затрещали под чьим-то грузным телом, и тяжелая входная дверь, тоскливо взвизгнув, разом раскрыла свой зев, впустив громадного роста толстого человека в зеленом сюртуке. Он вошел, точнее, влез в комнату. Голова его сидела на короткой шее, казавшейся оттого еще толще. Казалось, и с виду он принадлежал к числу тех людей, которые никогда не ломали голову над пустяками, из которых состоит жизнь большинства людей.
- С кем имею честь?! - Рыкнул он, вонзив в Ивана Федоровича свои оловянные глаза.
- Отставной поручик Иван Федорович Шпонька! - Четко отрапортовал тот, привстав из-за стола и вытянувшись в струнку как перед полковым командиром. - В данный момент направляюсь прямо со службы в родовое имение Вытребеньки, в собственный хутор, так сказать. Честь имею!

- Позвольте! - Вскричал вошедший. - А я помещик того же Гадячского повета Григорий Григорьевич Сторченко! Выходит, сосед ваш! Не слыхали?
- Никак-с нет! - Покорно отвечал Иван Федорович. - Я, знаете ли, с юности и по настоящее время служил в пехотном полку. И вот в силу семейных обстоятельств  подал в отставку и еду в собственный хутор, в котором не был пятнадцать лет.
- Родной мой! - Закричал новоявленный сосед. - Так за это надо выпить!
ОН тут же подступил к Ивану Федоровичу и принял в свои довольно крепкие обьятья, так что последний даже слегка вздрогнул.
- Любезный! - Закричал Сторченко. На зов немедленно явился казачок.
- Этта что, я  тебя спрашиваю?! - И он ткнул своим толстым пальцем в дежурное блюдо, которым обычно потчуют всех приезжающих в трактирах и на постоялых дворах - традиционная жареная курица, слоеные пирожки, моченые яблоки, малосольные огурчики и цветная водка в маленьких стеклянных графинах.

- Разве я это приказал тебе принести?! Где жареный поросенок с гречневой кашей?
Где зернистая икра? Где соленые грибочки? - Помещик разошелся не на шутку, потому как, судя по всему, был страшно голоден и зол.
- Постой!  Вот получи задаток! - Рявкнул он, видя, что казачок собирается уходить. И тут же высыпал на стол целую горсть серебряных монет. - Мало будет, так ты скажи! Я не жид - я щедрый, я добавлю! А теперь пшел вон!
Прикрикнул он и даже притопнул ногой. Казачок повернулся уйти.
- Постой, постная твоя рожа! - Снова крикнул разгневанный Григорий Григорьевич. - Где погребец со штофиками? Подать немедленно сюда!

- Иван Федорович, любезнейший, прошу откушать! - Говорил он, наливая в рюмку вишневой настойки. - Чудесная вещь.
- Ей-богу, я не могу! - Проговорил Иван Федорович с заминкою.
- И слушать не желаю! - Прикрикнул Сторченко. - И с места не сойду.
Иван Федорович, увидевши, что отказаться решительно невозможно, выкушал рюмку. Надо сказать, с большим удовольствием. Так что пришлось Сторченке из лафитничка еще пару раз ему наливать.
- Изумительная вещь! - Сказал с восторгом Иван Федорович.
- Ну вот, а сам не хотел пить!
- Представьте себе, что в полку мы пили обыкновенную водку.
- Э, братец мой, - я тебя еще и не такой угощу!
- Позвольте узнать, - после выпитого отставной поручик расхрабрился, - а что это за чудесная настойка?! И кто ее готовит?!
- Это моя повариха Явдоха готовит! - Отвечал довольный помещик. - Мастерица на все руки. Да кроме вишневой настойки еще и многие другие. Черносмородиновая, красносмородиновая, калиновая, малиновая, брусничная, терновая, грушевая, сливовая. Двадцать, нет, пожалуй, все тридцать  видов знает. А еще есть настойка из можжевельника! Это, брат, такая вещь, что просто кОшмар и ужОс, как говорит наш батюшка отец Кондрат. Уж до чего силен, но и его можжевеленка валит с ног. Потом приходится отпаивать ставным медом.
- Ты ставной мед пробовал?! - Спросил помещик и тут же сам ответил. - Да откуда в полку, пусть даже и казачьем, пасека имеется?! Не переживай! Еще и не того опробуешь. Ты, брат, держись меня. Со мной не пропадешь!

Иван Федорович слушал  своего соседа помещика, раскрыв рот.
- Каким медом?! - Переспросил он.
- Да ты, брат, порядком от жизни отстал. Ну ничего, я тебя научу!
Вдруг дверь тихо, без скрипа, как будто сама собой распахнулась и в комнату вошел здоровенный мужчина, по виду казак. Он замер на пороге, как будто рассматривая сидельцев с настойкою.
- Каким медом?! - Переспросил грозно или громко он.
- С кем имеем честь?! - В свою очередь переспросил помещик Сторченко.
- Есаул Несмашный! - Гаркнул вошедший. - Не слыхали?
- Вроде нет. - Поморщился помещик.
- Печально, печально! - Отвечал есаул. - Сразу видно - новенькие. Да  будет вам известно, что женитьбу моего сына вся округа отмечала! А потом она плавно перешла в рождение внука, потом в крестины, потом в рождение второго внука! Вот так вот! Весть обо мне дошла до самого Киева! Там в Братском монастыре монахи даже в колокола звонили!
- Монахи в колокола звонили?! - Ахнул помещик.

- Представьте себе!
- Так они ж ленивые! И разве что кнутом только и можно их заставить.
- Где кнут, а где пряник! - Отвечал довольный есаул. - Я им три бочки вина выкатил, так что братия оторвалась вволю - стольный град надолго запомнит!
- Милости просим за нам стол! - Тут же предложил Иван федорович.
- С кем имею честь?! - Обратился к нему есаул Несмашный, видя, что человек пред ним в военном мундире.
- Отставной поручик Иван Федорович Шпонька! Направляюсь в собственный хутор по случаю ухода со службы по семейным обстоятельствам.
Все уселись за стол и принялись поедать что бог послал и казачок принес.
 В этот раз казачок принес жареного поросенка с грибами, заливного осетра, блинчики с черной икрой, вареники с творогом, пирог с вишнями, синюю птицу - вареную курицу, огромных вяленых лещей и еще много чего вкусного.

- Поручик, а вы женаты?! - Вдруг спросил есаул, отрываясь от поросенка.
- Никак нет! - Поспешно отвечал Иван Федорович. - Молод еще.
- А который годик тебе миновал?!
- Тридцать третий!
- Да я в твои года имел трех сыновей! - Отвечал помещик Сторченко.
- А я двух сыновей и дочку. Сыновей-то я пристроил - и женил, и по службе продвижение, а вот доньку не могу никак, хотя ей уже двадцать лет! Красавица, честно скажу. От женихов отбоя нет. Но скажу тебе честно,как отец, калибр у них не тот. Я бы желал иметь зятем казака либо офицера! А в приданое дам доньке мешок серебра пуда на четыре!
И есаул выразительно посмотрел на Ивана Федоровича.
Тот растерянно посмотрел на своего соседа-помещика.
- Да, брат, тебе самое время жениться! - Отвечал тот.
Но Иван Федорович сам никогда не принимал решений.
Все за него решали сначала родители, потом войсковые командиры, а потом родная тетушка. И потому Иван Федорович задумался!
 С одной стороны, женитьба - хорошее дело. Не надо самому стирать мундир и штопать карпятки. Да и поговорить будет с кем вечером.
 Но с другой стороны, смотря какая жена попадется!
 Хотя казачки в отличие от хохлушек не такие сварливые и строптивые - сказывается воспитание, и тем не менее, поручик не мог сам решиться на такой шаг.

Однако чем больше он вытягивал настойки, тем приятнее ему казалась сама мысль о женитьбе. Тем более на хорошенькой и молодой девице.
- Вот приеду с невестой на родину - то-то тетушка моя изумится! Нет, не с невестой, а даже с женой приеду! Чтоб тетушка не могла меня отговорить, не могла предложить мне кого-то из своих подружек.
- А что? Женитьба - дело хорошее! - Сказал Иван Федорович и встал. - Я согласен.
- Теперь  осталось уговорить невесту! - Буркнул помещик Сторченко. Он был явно не в духе, видно, имел на отставного поручика свои виды.
- А чего ее уговаривать?! - Рявкнул есаул. - Как батя скажет, так и будет!
Так, значит, вместе едем в твой хутор?!
- Позвольте узнать ваше имя-отчество! - Проговорил Иван Федорович. - А то как вас называть не ведаю: господин есаул - неудобно. Папанька - вроде рановато, так можно разве что после свадьбы или хотя бы зарученья!

- Пудей Иванович! - Рявкнул есаул.
- Пудей Иванович? - Изумился Григорий Григорьевич Сторченко.
- Пудей Иванович? - Изумился жених Иван Федорович Шпонька.
- Да, господа, Пудей Иванович! Собственной персоной!
- А позвольте узнать, - тут же заинтересовался любопытный от природы Сторченко, - кто вас наградил таким именем?! Неужто бог дал??
- Да нет! - Сказал есаул. - Батя мой, царствие ему небесное, вышел из простых казаков. Выбился, так сказать, в люди. Но все равно всю жизнь прижимистым прожил. И когда я родился, то сговорился он с местным попом - тот за восемь пудов пшеницы обещал меня крестить. Батя отвез попу зерно, но по прижимистости своей недодал ему пуд, посчитав, что тот не заметит. А хитрый поп перевесил  зерно и обнаружил недовес. Он ничего родичу моему не сказал и назначил дату. Окрестил меня, как положено, и в присутствии родителей и соседей нарек мне имя - ПУДЕЙ!
  Есаул важно помолчал, давая собеседникам оценить важность момента и шок, который накрыл всех, кто услышал слова деревенского хитромудрого батюшки.
- Все были в шоке! Батя мой к батюшке: Как же так?! А поп открыл святцы - ПУДЕЙ! Тут так написано! Ну Пудей так Пудей - живи и не худей! Есть имена и пострашнее. Ну, так как, зятек, ты не передумал?!

- Ваше благородие! Я согласен! Года мои немалые, чин имею офицерский, хутор свой, так что прокормлю жену и будущих детей!
- Осталось уговорить твою тетушку Кашпоровну! - Опять влез Григорий Григорьевич.
- А это наша с тобою забота, брат! - Сказал есаул. - Ну и чего мы тут сидим?! 
... ОХ,И ВЕСЕЛАЯ БЫЛА СВАДЬБА!
 Говорят, до самого Киева было слышно.
 Там монахи из Братского монастыря (того самого - откуда был всем известный философ Хома Брут) услышали и ударили в свои колокола. Видно, хотели, чтоб есаул Несмашный снова им три  бочки вина выкатил.

*** Тут кое-кто спрашивает - И КОГДА СМЕЯТЬСЯ?!
ОТВЕЧАЕМ -  а когда хотите!
 А вот киевлянам было не до смеху -
 подумали, что крымские татары снова к городу подошли.
 Или мифические монголо-татары, которых никто не видел,
но про которых все слышали!