Шаг навстречу ч. 2 глава 7

Действительно,  все понятия со временем  меняются.

  Раньше для меня зима была чем – то сказочным – катание с горок, легкий морозец,  прозрачно -  хрустальные сосульки, которыми мы в детстве играли,  грызли,  обсасывали.

  Сейчас – двухметровые громадины  сосули,   нависшие над узким тротуаром,  внизу  двадцати – тридцати сантиметровая наледь, которую дворники  долбят ломами, а их, за этим занятием фотографируют иностранцы – для них   дикость – пожилая, пятидесяти, шестидесяти летняя женщина с ломом в руках.
 Но, порядок наводить надо, от этого никуда не денешься – нет у нас, пока еще, тротуаров с подогревом.

 А, когда кровельщики сбивают со свеса сосули,  с крыши летят глыбы льда, разбиваясь  о тротуар и разлетаясь мелкими брызгами,  в голове возникает вопрос – какой же страх должны были испытывать люди от разрыва снарядов, если   от обычной   наледи  с  четырех – пяти  этажного дома  остаются вмятины на тротуаре.
 Еще за кровельщиков душа болит, ведь работают, в основном без страховки, не привязываются.
   Говоришь им, говоришь,  только смеются: « В журнале по технике безопасности расписались, так, что будь спокойна, ты ответственности не несешь».  А какое там спокойствие, когда каждый год среди кровельщиков есть смертельные случаи?

Начав работать , понимаешь, что учеба   и практика, это все – таки разные вещи,  начертить   эпюру, рассчитать прочность и работа с людьми – вещи не равнозначные.

  Девчонки – техники успокаивают – все придет с опытом.  Надеюсь.

Наступило лето, а с ним и отпуск.
 Вот я и дома.
 Встречал меня папа.
  Встреча была  очень теплой.    Вся злость,  обида,  непонимание, все исчезло,  после объяснения   Стаса. Или я становлюсь более взрослой и серьезной? Не знаю…

 Дома так хорошо,  но, дом у меня теперь там,  где  Стас. Так, что  живу  я  у дяди  Гриши  с тетей  Люсей   в нашей со  Стасом комнате.

На работе  тетя  Люся взяла отгулы,  и  мы поехали навестить  Стаса.  Я так ждала этой встречи,  так соскучилась…

Реакцию  Стаса на встречу,  описать   невозможно…

- Ветка!!!  Ё – моё!  Блин!  Мне как сказали, что приехали  беременная жена и мать, я чуть не обалдел!
  Ждал!  Знал, что приедете, ну…  ты и партизан!  Ни в одном письме, ни одного намека! Так и отшлепал бы хорошенько!

- Я сюрприз хотела сделать, а ты – «отшлепать»…. – надулась я.

- Сделала!  Ничего не скажешь!  Так до инфаркта довести можно!  Думать надо, -  Стас  обнял меня и с таким жаром поцеловал, что меня просто окатило волной страсти.

Тетя  Люся уже не первый раз  приезжает к  Стасу за время его службы.
 У знакомой женщины на его  увольнительную   мы сняли времянку.

Когда улеглись первые страсти от встречи,  Стас,  вдруг,  неожиданно спросил:

- А,  что у нас было 28 апреля?

- Среда, - машинально   ответила я,  и,  вдруг, с беспокойством, - Почему ты спрашиваешь?...  Ты знал?... Чувствовал?...

- Что? – уже   тихо спросил  Стас, видя, что у меня на глаза набегают слезы.

- Помнишь, ты мне писал, что, если вдруг мне станет скучно, или появится хандра, чтобы я просто прошлась по магазинам, купила  что – нибудь  себе хорошее?  -  Стас кивнул, я продолжила, - Писать, что у нас будет маленький,  я не хотела. Сюрприз,  должен быть  неожиданным…

- Да,  уж… - пробормотал  Стас.

- А, настроение у меня часто менялось.  Мне без тебя было скучно.   Не хватало мне тебя.  У нас на  Майорова в обувном были такие чудесные туфельки на невысокой шпилечке, с бантиком.  Они    мне  так   понравились.     Захотелось    купить.  Стоили они  55 рублей.   Дорого.  Вот я и ждала прогрессивки, чтобы себя порадовать.

Стас  внимательно слушал.  Я продолжила:

- Шестнадцатого получили прогрессивку за первый квартал, правда, у меня немного получилось – ведь, работала   я только с марта.  Но, ничего.   Добавила.   Хватило.  В субботу,  семнадцатого,  купила себе эти туфли.
 Такая довольная пришла домой.  Померила,  перед зеркалом покрутилась. 
 Не сезон. Никуда их сейчас   надеть нельзя.   А, мне  так   хотелось похвастаться,  я  с нетерпением  ждала потепления,  чтобы  нарядной прийти на работу, - помолчала немного,  собралась  с  силами,  продолжила,
 - Живот  еще не был  заметен,  со  стороны  просто  казалось,  что я слегка  пополнела.  Вот  и хотелось  мне   еще покрасоваться.
 Двадцать восьмого такой день теплый выдался. Солнышко.  Небо синее – синее. Настоящая весна. Одела я платьице,  которое ты мне  ко   второму   дню   свадьбы купил, плащ сверху накинула и в новых туфельках пошла на работу.

  Тогда я еще не знала, что для нашего инженера,  Валентины  Михайловны,  туфли на каблуке на работе,  что красная тряпка для быка.
 Мы на работе должны по участку бегать,  а не в туфлях  на  шпильках   красоваться.

  Как увидела она на мне эти туфли,  так сразу и погнала на кровлю.
 Сама она, как кошка по крышам лазает.
  Таким образом, техников к порядку приучает.  А, я,  после того  случая,   стала высоты бояться,  - помолчала  и,  дальше,
 -   Вылезли мы с ней на крышу шестиэтажного дома,  ограждений нет.
Голова у меня закружилась, я   покачнулась,   упала…  и поехала к  свесу на пятой точке…, -  Стас  сжал губы,  побледнел.  Я, со всхлипом,  втянув в  себя воздух,  сказала,
 - Скольжу к краю,  чувствую,  что сделать ничего не могу…  Боковым зрением  вижу  в раз  побледневшую,   растерянную  Валентину  Михайловну…  А,  я все еду и еду…  уже тротуар  с другой стороны улицы  виден стал…  Вдруг…   каблуками  в отлив уперлась…  Сижу… дышать боюсь.  Сердце из груди готово выскочить.
  Ребенок  забеспокоился,  зашевелился…  А,  я все сижу  и сижу…  и    дышу  через  раз…   Валентина  Михайловна  в ступоре.    Даже  окликнуть  меня не  может,  боится.   Не знаю, сколько я так просидела.   Мне показалось  -  вечность.   Потихоньку   успокоилась,  повернулась,  встала на колени  и ползком  к окну.  Валентина  Михайловна  меня за  шкирку схватила,  на чердак заволокла и,  там только  дух  перевели.
 
Не знаю,  какой у меня был  вид,  когда мы в  конторе  появились,  но  Сима  сразу отправила  меня  домой.
 Вышла  из  конторы, ноги не  держат.
 Иду, как старуха,  ноги  еле  -  еле  переставляю.   До мусорных баков  добрела,  остановилась  дух  перевести,  в глазах  темно,  тошнота  к горлу подкатила…

 Сняла  туфли,  поставила  около  бачков  и дальше    босиком  поплелась,  словно   в  тумане.
  Как  домой  добралась,  не  помню…
 Лежу на диване,  чувствую,  плохо  совсем. 
  Руки к  лицу  поднесла,  а у меня  ногти  синие…,  - Стас  опустил  голову,  сжал  кулаки,
 - В квартире  никого нет.  Даже « скорую»  вызвать не кому… Так  до  вечера и пролежала,  то провалюсь  куда  - то,  то -  очнусь…
 
На следующий день  все техники  пришли  в  туфлях  на каблуках,  да так,  целую неделю  и ходили.
 Валентина  Михайловна  уже  никого не  трогала.  Никого больше на  крышу не  гоняла.  Сама  перепугалась.
  Да,   и   Сима ей такой скандал  закатила,  чуть не до  увольнения. Девчонки  потом  рассказали.

Стас  схватил  меня  в охапку,  нежно  прижал к  себе:

-Ласточка  ты  моя…

Я  захлюпала носом:  « Туфли  жалко…  Их  от бачков  кто – то  забрал.
 Плащ и  платье пришлось  выбросить.  Ткань  местами   совсем   стерлась.  Колготки  только -  только    новые  купила,  семь  семьдесят…  Порвались…  Вот  и  развеялась».

- В  декрет  тебе  когда?

- Сразу  после  отпуска.  На работу  я уже  не выхожу.

-  Слава  Богу!  А, я на двадцать  восьмое  никак  уснуть  не  мог.
 Только  глаза  закрою  -  мы  с тобой  с качелей  падаем,  падаем,  падаем…
 Под  утро  вроде  уснул.
 Опять  мы  с тобой  на качелях.  Только  сидим  на  одном  конце  доски.
  Я  тебя  обнял. Так  хорошо,  спокойно. 
 Вдруг  от  ручья  через  сад  мама  твоя  идет.  Села  на  другой  край  доски  и, говорит:

  - Соскучилась я по  тебе  доченька.  Плохо  мне.  Видеть  тебя  хочу…

  Я  прижал  тебя  к себе  крепко – крепко:

 -  Теть   Марго,  не отбирайте  у  меня  Ветку. Не  пущу  я её  с вами.
 Люблю  её.  Жить  без неё  не  могу.

 Посидела  она,  задумалась :

 -  Видно  время её  ещё  не пришло. Ты  ей  привет    от  меня  передай.

 Встала  и пошла  в  сад.
 Странно.  Мы на  качелях  сидим  день  у нас,  а  в  саду  ночь  темная…

 Не  знаю,  как  я утром выглядел,  но  меня  вообще  никто  не  трогал.
 В  самоволку  ушел.
  В  церкви  свечки  за  упокой,  да  за  здравие  поставил.
 Душа  не  спокойна.
  Вечером  сел  письмо  тебе  писать -  не  пишется.
 Все,  что ни напишу,  мну,  рву,  все не то… 
Пока  письмо  от  тебя  по  штемпелю  после  двадцать  восьмого  не  пришло  -  успокоится  не  мог.
 Ветка,  Ветка,  как   я тебя  люблю!


Быстро  пролетели дни со  Стасом.  Я и не заметила.

 Пора возвращаться  домой.

В  Сулин  мы  приехали    во  второй  половине  дня.

  Только – только  прошел  дождь.  Воздух  напоен  озоном.  Свежо.  Хорошо.

 Я пошла к ручью.   Солнце  клонилось  к закату,  словно  прожектор, освещая  красавицу  скалу,    над  которой в небе  раскинулась  радуга.

 Какая  красота!

  А, ведь  всего  два года  назад  мне  не хотелось  жить.

 Я  хотела  сделать  шаг  в  небытие.

 Боже!  Как  давно  это  было!

  Какая я была  глупая!  Ведь  жизнь  так  прекрасна! 

 Глядя  на  гребень  Скелеватой,  на  радугу,  я  вспомнила  слова     Стаса   :
 
 - И,   кто же  появится  в  нашем  цветнике?  -  увидев  мой недоуменный 
взгляд,  пояснил,  -  Мама  твоя  -  Маргарита  - жемчужина,  но  мне  больше  по  душе  -  маргаритка – цветок.  Ты  - Виолетта  -  виола  -  фиалка….

 -Лилия, -  нежно  прошептала  я. 

  Стас  тихо рассмеялся.

 Жизнь продолжается!


                2019г.