4. Ловкость и подвиг

(главка к сборнику "Мои европейские евреи")

Спасибо интернету, он дает возможность оперативно подготовиться к предстоящему или возможному собеседованию, к встрече с музейным экспонатом, проработать полученные ориентиры.

Мне, слабо подготовленному «путешественнику» трудно выявить смыслы из обрушившегося на меня сумбура отдельных фактов и субъективных трактовок. Но, постепенно элементы прорабатываемой концепции получают иллюстрацию конкретными фактами.

В рассматриваемой группе художников евреев-беженцев от нацизма одно имя в «Биографическом словаре историков искусства», https://archive.ph/zAZHq#selection-375.787-375.791 охарактризовано английским «feat» - ловкость, подвиг, мастерство.

Вильгельм Боде (Wilhelm Bode), директор Венской картинной галереи 1916-31 гг., бежавший от нацизма в 1938 г. в Лондон, затем обосновавшийся в Калифорнии.
Одно из направлений подвигов - упорство, жесткость и изворотливость в обеспечении интересов искусства, например в выбивании финансирования. И, особенно, в нужных кадровых назначениях в Галерею - нередко это были специалисты-евреи, что было очень проблемным в условиях прусской религиозной ортодоксии.

Второй выявленный мною пример «feat» - многолетнее конфликтование с директором Королевской Прусской академии художеств Антоном фон Вернером, который поставил под сомнение оценку Боде Рубенса. Вернер был чрезвычайно влиятелен и пользовался благосклонностью императора Вильгельма II (карта отношений - вверху, над текстом). 

Методологически Боде критически относился к риторическим и спекулятивным тенденциям, которые преобладали в академической истории искусства конца XIX века. Он с подозрением относился к академической истории искусства, соглашаясь , что университетская история искусства слишком теоретична.
Он был одним из первых директоров музеев, которые ухаживали за частными коллекционерами, свободно консультируя их в надежде сохранить свои коллекции, что часто случалось.

Его противник в конфликте Антон фон Вернер, дворянского происхоэдения происходившему из старинного прусского рода чиновников и офицеров. Обучаелся в берлинской Академии художеств и в Академии художеств Карлсруэ - центрах позднеромантической и реалистической школ в Германии. Работу художником начинал преимущественно как иллюстратор произведений знакомых поэтов.

Во время Франко-прусской войны А. фон Вернер находится на фронте при штабе германской армии. По указанию прусского наследного принца художник приезжает в его ставку в Версаль, где пишет портреты германских военачальников, офицеров и высшего чиновничества. Отношения с кронпринцем были настолько дружескими, что мастер был принят даже в семье наследника престола. Познакомился с канцлером фон Бисмарком, начальником Генерального штаба германской армии фон Мольтке и ... с императором Вильгельмом I. Впоследствии император сделал его своим советником по вопросам искусства. Началась стремительная карьера.

Выполняет целый ряд заказов, посвящённых победоносной войне и провозглашению Германской империи, серию «военных» картин — Мольтке и генеральный штаб перед Парижем, въезд императора Вильгельма в освобождённый от французских войск город, и др. Вошёл в высший круг городского и придворного общества, включавший художников и артистов, военных, промышленников и банкиров, владельцев крупных газет. По политическим убеждениям художник был национал-либералом, противником антисемитизма. Как теоретик искусства, придерживался тезисов о необходимости художника служить своему государству и предпочитать реалистическую манеру изображения, которая ни в коем случае не должна шокировать зрителя. Это хорошо сочеталось с пониманием запросов заказчиков; например, в картине «Мартин Лютер на семейном празднике» инициатор Реформации изображен среди семьи заказчика. Шестилетняя работа над полотном «Провозглашение Германской империи» явилась подарком немецких князей и городов к 80-летию императора.

А. фон Вернер избирается членом Прусской академии искусств, становится директором новообразованного Берлинского университета искусств, возглавляет Союз берлинских художников, по предложению императора занимает пост директора берлинской Старой национальной галереи. В то же время консервативная политика Вернера с его неприятием новых течений в живописи (импрессионизма и экспрессионизма) привело к выходу ряда художников из берлинского Союза, организации ими отдельного Союза свободных художников.

Портретное сходство изображенных им исторических лиц, необычная тщательность исполнения в самых больших композициях - это вызывало восторженные отзывы патриотически настроенной критики. Но, столь же четко и с резким неприятием отмечали сухость и малую психологичность его картин («в великом человеке он не видел ничего, кроме ярко вычищенных сапог и блестящих пуговиц»).

Для рассмотрения «еврейской художнической» темы в период нацизма обращает на себя внимание такая контекстная деталь, как история взаимоотношений императора Вильгельм II и Гитлера.

Википедия отмечает такую особенность личности Вильгельма II - «При выборе вариантов действий в политических событиях всегда предпочитал самый крайний вариант действий, если только ему лично это не создавало опасности. Но при самой незначительной опасности в личном плане отказывался от любых действий». Пример - отказ от престола и бегство в нейтральную Голландию при первой угрозе вооруженного нападения на императорскую военную ставку в ноябре 1918 года.

После разработки и утверждения текста Версальского договора в начале 1919 года, статья договора прямо предусматривала выдачу Вильгельма II как главного военного преступника для осуждения его в нарушении мира и покоя в Европе. Но королева Нидерландов  отказалась выполнить требования союзников о выдаче бывшего немецкого императора.

В начале 1920-х годов унижение после поражения, тяжелые экономические последствия войны и прогрессирующие революционные процессы внутри страны заставляли многих вновь говорить о необходимости восстановления императорской власти.

Идея монархического реванша раскручивалась фюрером НСДАП. Начинается интенсивный поиск общего языка с Домом Гогенцоллернов — династией прусских королей и кайзеров Германской Империи. В 1925–1926 годы Гитлер настойчиво убеждал, что видит «в восстановлении монархии венец своих стремлений», а свою деятельность расценивает именно как «сохранение вековых традиций королевской Пруссии».

Но, пока еще малоизвестный, импульсивный лидер НСДАП не произвел внушительного впечатления и впервые «официальный» визит старшего представителя королевского дома был сделан только в 1929 году, когда жена бывшего кайзера согласилась приехать на съезд нацистской партии.

В начале 1930-х годов Вильгельм, очевидно, надеялся, что успехи немецкой нацистской партии будут стимулировать интерес к восстановлению монархии с его старшим внуком в качестве четвертого кайзера. Однако Адольф Гитлер, сам ветеран Первой мировой войны, как и другие ведущие нацисты, не чувствовал ничего, кроме презрения к человеку, которого они обвиняли в величайшем поражении Германии.

В самом начале 1930-х годов в Нидерланды с особым поручением был отправлен Герман Геринг, который в приватной беседе с бывшим Императором аккуратно затронул вопрос о возможности возвращения семье Престола и восстановления монархии в стране.

Летом 1931 года германский министр оккупированных территорий в течение нескольких часов беседовал с Гитлером, Герингом и принцем Августом Вильгельмом, что явилось началом серии подобных встреч. Это были не просто беседы ради извлечения политических выгод и получения поддержки со стороны немецкого дворянства и военных, это оказалось началом целой серии переговоров о возможном восстановление монархии.

Гитлер никогда не упускал возможности засвидетельствовать своё почтение перед монаршим родом. Символичным стало открытие нового Рейхстага, избранного уже после прихода к власти НСДАП, в марте 1933 года, у гробниц Фридриха Вильгельма I и Фридриха II.

Вильгельм также был потрясен событиями Хрустальной ночи в ноябре 1938 года, сказав: «... любой порядочный человек будет описывать эти действия как гангстеризм... Мне впервые стыдно быть немцем».

В ноябре 1938 года выступил с резкой критикой в адрес Адольфа Гитлера в связи с еврейскими погромами: «То, что происходит там, у нас дома, — это, конечно, скандальные вещи. Теперь самое время, чтобы армия подала свой голос; она и так уже на многое закрывала глаза… офицеры, кто постарше, да и вообще все приличные немцы должны выразить свой протест».

Вильгельм о Гитлере, декабрь 1938 года: "... В течение нескольких месяцев я был склонен верить в национал-социализм. Я считал это необходимой лихорадкой. И я был рад видеть, что были, какое-то время ассоциировались с ним одни из самых мудрых и выдающихся немцев. Но от них, одного за другим, он избавился или даже убил ... Из нашей Германии, которая была нацией поэтов и музыкантов, художников и солдат, он сделал нацию истериков и отшельников, ставшей толпой и возглавляемой тысячью лжецов или фанатиков».

После победы Германии над Польшей в сентябре 1939 года адъютант Вильгельма написал Гитлеру, что Дом Гогенцоллернов «остаётся лояльным», и отметил, что девять прусских князей (один сын и восемь внуков) находились на фронте...». Вильгельм очень восхищался успехом, которого Гитлер смог достичь в первые месяцы Второй мировой войны, и лично послал поздравительную телеграмму, когда Нидерланды сдались в мае 1940 года.
В связи с падением Франции 24 июня 1940 года Вильгельм направил Адольфу Гитлеру поздравительную телеграмму.
А после немецкого завоевания Нидерландов в 1940 году, стареющий Вильгельм полностью отошел от общественной жизни. В мае 1940 года, когда Гитлер вторгся в Нидерланды, Вильгельм отклонил предложение Черчилля о предоставлении убежища в Великобритании.

Когда  II умер 4 июня 1941 года, Гитлер, несмотря на личную неприязнь к бывшему императору, приказал организовать ему государственные похороны с воинскими почестями, так как стремился продемонстрировать немцам, что Третий рейх является преемником Германской империи. Желание Вильгельма о том, чтобы на похоронах не использовалась свастика, не было услышано.
 
Резюме

Этот пример явления личной целеустремленности, ориентирования в контексте отношений, эффективности действий замечательного представителя группы художников евреев-беженцев от нацизма позволяет предположить, что такие качества в не малой степени присутствовали в среде евреев, обладавших образованностью и профессиональными связями.

Возможно организованная на выживание современная израильская еврейская община могла бы выявлять, развивать, концентрировать и использовать такой собственный ресурс жизнеспособности.