Хочешь умереть? Спроси меня, как

От автора: полное название книги - "Хочешь умереть? Спроси меня, как, или Похождения космической психопатки-2". Это вторая книга дилогии. Все события и персонажи, отражённые в книге, могут существовать только в отдаленном будущем, следовательно, вымышлены. Все образы и модели персонажей книги находятся в возрасте 18 лет и старше. Совпадения имён и фамилий персонажей с именами и фамилиями реальных людей случайны. Автор благодарит А.В.П. за помощь при работе над книгой


ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ростовые мишени медленно поплыли к огневому рубежу. Немного прозрачные, как и полагается быть наведённым изображениям, они слегка искажались при движении, но следы попаданий виднелись на фигурах ярко и отчётливо. Офицеры полиции отдела Б-12 положили электронные пистолеты на столы и принялись изучать результаты тренировки. Точность и кучность — к этим критериям вряд ли у кого могли оказаться претензии. Полковник Мехди и майор Бассомпьер, как обычно, показали лучшие результаты: на их мишенях была обозначена только одна дыра — в области сердца. Но не один выстрел прозвучал с их мест: просто оба полицейских точно всаживали пулю за пулей, все десять, в одну и ту же точку, в очередной раз продемонстрировав высокую стрелковую квалификацию. Капитан Жаров тоже был молодцом: правда, все его пули легли мишени точно между глаз; все в отделе знали, что бравый офицер обожает размазывать преступникам мозги по стенам, или что там может находиться поблизости при захвате. Правда, оценку ему немного снизили, как только синтезированный голос сообщил: «Капитан Жаров — четыре балла, поручик Смит — пять баллов, лейтенант Ким — четыре балла, лейтенант Свободова — пять баллов...»

Дошла очередь и до Карины. «Поручик Травиц...» — прозвучала фамилия, предваряемая новым званием, к которому она никак не могла привыкнуть. И пауза, словно даже электронный мозг был в затруднении оценить подобный изыск: пули обрисовали небольшой аккуратный контур в виде сердечка вокруг того места, где у реального человека должен располагаться пупок. «...Три балла», — отчеканил голос. Три балла — это означало по меньшей мере соответствующий разговор с полковником Мехди. «Я бы поставил больше», — заметил Бассомпьер, у которого, несмотря на отличную меткость, была слабость к механическим и ручным пилам. «Нарвёшься на неприятности, красотка», — шепнула Марта Свободова, с которой у Карины с самого начала её службы в отделе Б-12 никак не складывались отношения. Впрочем, это не помешало обеим женщинам на двух-трёх сложных операциях выручить друг дружку, если не сказать — спасти от возможной смерти.

— Вы опять за своё, поручик Травиц? — риторически спросил Фарид Мехди позже.

— Что делать, если у меня рука сама так стреляет? — не менее риторически ответила Карина.

— Я слышал, что вы немного устали от службы, — на всякий случай сказал полковник.

— Это не соответствует действительности, — отрезала Карина. — Совсем наоборот, я вновь намерена просить о работе. Слишком много времени я торчу в Светлограде, а пользу я приношу, как вы знаете, исключительно будучи в командировках.

Фарид Мехди промолчал. Он хорошо знал, каковы офицеры в отделе, и какова инспектор Травиц. Он знал, что молодая красивая брюнетка предпочитает стрелять по «клиентам» металлическими пулями, стремясь поразить область живота. По её словам, это бывает необходимо для того, чтобы успеть допросить «клиента», а в полевых условиях подобный способ себя оправдывает. Не знал только полковник Мехди, что поручик Травиц просто-напросто любит стрелять по чужим животам, что ей это нравится буквально до выделения смазки.

Более подробно о таких секретах своих подопечных знал лишь комиссар Управления Радован Дарич. Знал он и о некоторых грешных наклонностях самого полковника Мехди, но, что вполне понятно, держал подобную информацию только в одном месте — собственном черепе.

— ...Выходит, Травиц заскучала и устраивает демонстрации? — спросил Дарич полковника, который пришёл к комиссару с очередным рапортом.

— Именно. И требует задания. Хочет в командировку.

— Ну так давай отправим... В чём проблема? Что у нас сейчас есть?

— Сообщение о сети наркопритонов на астероидах сектора Дюпон...

— Знаю. Мало информации от агентов. И потом, это потребует операции с участием нескольких человек.

— Незаконные генетические опыты на Раджасингхе, сектор Форд.

— Опыты на людях?

— На местной фауне.

— Цели?

— По информации, выведение мутантов, способных выносить жёсткое гамма-излучение.

— Поручить офицеру Янкелю. С такими делами он справляется. Что ещё?

— Пока вроде всё.

— Всё?.. Ну так вот, полковник. У меня есть информация из сектора Ротшильд о том, что на нескольких планетных системах принудительно вводится универсальный эквивалент.

— Но это же подрыв основ...

— В том-то и дело. Судя по всему, это идет с самого верха...

— Вот как... Это никак не связано с предыдущим делом, которым занималась Травиц?

— Возможно, — уклончиво произнёс комиссар и задумался. Совсем недавно Анжела Дана Ротшильд уже пыталась создать проблемы, а точнее — захватить сектор Сакс путём обработки главы этого Дома. И ведь что интересно — именно благодаря Карине Травиц (впрочем, не только ей) эти планы были разрушены.

— Должен признать, что ваши информаторы глубже копают, нежели мои, пан комиссар. Не скажете, что там ещё по нашей части?

— Параллельно ведётся вербовка на развлечения. Судя по всему, на довольно тёмные. Предложения для держателей больших планетных систем.

— Развлечения типа как в крупных космопортах?

— Хуже. Была информация о том, что завербованных убивают ради удовольствия. Хотя, вполне возможно, речь идёт только о жестоких истязаниях и издевательствах, потому что есть сведения о вернувшихся. Но подробностей, к сожалению, очень мало. Их почти нет. Я буквально два дня назад получил несколько косвенных подтверждений. Планета Корсунь. Планета Боргес. Планета Форс-Мажор. Это довольно далеко, и там царят нравы, весьма отличающиеся от наших.

Комиссар замолчал. Это означало, что он ждёт проявления готовности от подчинённого. Фарид это знал, и потому сразу же спросил, что от него требуется.

- Мне необходимм информация о вернувшихся. О вербовщиках. Нужны также координаты этих притонов развлечений. Желательно завтра.

— Пан комиссар... — Мехди даже руками развёл.

— Какие сроки, по-вашему, реальны?

— Хотя бы дней пять.

— Отлично. Я уверен, тут что-то есть, и чую, что наша подруга опять замышляет недоброе.

— Это вы о ком? — насторожился Мехди.

— О леди Ротшильд, — с готовностью произнёс Дарич.

— А... Так что насчёт Карины?

— Думаю, что эта работа как раз для поручика Травиц... Да, как насчёт личного агента? Помнишь, у неё была любовница по имени Электра?

— Помню. Но сейчас Карина живёт не с ней, а с каким-то юнцом, приезжим. Он держит ресторан в пригороде.

— Я полагаю, что этот парень для нас вряд ли будет полезен. Ладно. В общем, полковник, форсируй работу по сектору Ротшильд, а с Кариной Травиц я поговорю сам. Мои поручения она всегда выполняет.

Офицеры ещё некоторое время побеседовали, а после того, как полковник отправился исполнять задание, Дарич пригласил пройти своего секретаря Кейко Вински. Та вошла в кабинет, и комиссар ещё раз прогнал зонд по помещению в поисках вероятных брешей: ни одного слова не должно было дойти даже до стен, которые во все времена имели уши.

— Слушаю, пан комиссар, — церемонно произнесла Вински.

Дарич с удовольствием разглядывал фигуру женщины с тонкой талией и широкими бёдрами. Её муж являлся личностью формальной: в управлении намеренно был пущен слух о его якобы имеющихся проблемах с потенцией, проблемах нерешаемых, а потому Кейко была вынуждена страдать. Причём не только морально, но и физически, поскольку брачный контракт полностью исключал связи на стороне. Секретаршу многие искренне жалели... и потому частенько выбалтывали ей то, чем вряд ли поделились бы с комиссаром полиции.

— Всё чисто, Кейко, — сказал Радован.

Женщина мягким движением села в кресло у стены. Дарич вышел из-за стола и подошел к ней, усевшись в другое кресло рядом.

— Меня интересует Электра Фламенко, бывшая любовница нашей Карины Травиц. Что-то о ней можете сказать?

— Насколько мне известно, Фламенко осталась на Чандрасекаре, там, где живёт брат Травиц, Роман.

— С кем Карина сейчас встречается?

— Боюсь, только одно перечисление имён займёт несколько минут...

— А из самых основных, постоянных?

— Некто Стив Меликов, девятнадцати лет. Был стюардом на пассажирских линиях. Параллельно обучался на пилота каботажных ракет. Сейчас живёт здесь, в Светлограде. Заведует рестораном. Списался с флота, по непроверенным данным, именно из-за прелестей нашего офицера.

— Особенности отношений?

— Довольно свободные. Парень, правда, сильно запал на Карину. А она, как обычно, ведёт себя словно кошка. Впрочем, тех, кто её особенно хочет, она держит на расстоянии. Меликов — исключение. Она его явно выделяет среди прочих.

— Какие-нибудь девиации в отношениях есть?

— Это покажется вам странным, пан комиссар, но у них ничего запредельного не происходит. А если и происходит, то мне про это неизвестно. К сожалению.

— Ясно, — проворчал Дарич. — Я полагаю, что если тебе что-то неизвестно, то, скорее всего, этого действительно нет.

Кейко сделала неопределённый жест.

— А почему Фламенко не вернулась на Эсмеральду? — спросил Дарич.

— Влюбилась в брата Травиц, Романа.

— Чего только не узнаешь на старости лет, — картинно взмахнул руками комиссар. Кейко улыбнулась, опустила длинные ресницы, слегка развела колени.

— Какие особенности отношений были у Карины и Электры? Мне кажется, что там как раз отклонения имели место быть...

— Пан комиссар, однополый секс — уже отклонение! Кто бы там чего ни говорил.

— Да, но кого этим удивишь... Мне нужно знать что-то более тёмное.

— Электру, как вы помните, Травиц привезла с собой, когда работала по проекту «Полигон». Игра на выживание с кучей злоупотреблений.

— Помню, конечно.

— Мне известно, что Электра завербовалась на ту игру от скуки и невозможности реализовать некоторые желания. Она мечтала быть убитой.

— Даже так?

— Именно. И не просто быть убитой. Ей хотелось получить ранение в живот. От которого бы она потом долго мучилась.

— Интересно... А если вспомнить, что Травиц...

— Травиц, - подхватила Вински, — обожает стрелять людям в живот. Может быть, они на этих совпадениях и сошлись? Сами, наверное, поначалу не понимая этого. То есть желание Электры стать жертвой совпало с желанием Карины стать палачом. Вот только когда выяснилось, что в реальности такого не случится, между ними и произошёл разрыв.

— Фламенко перенесла сильный стресс в процессе операции на Конноте, — напомнил комиссар.

— Это не причина, а повод, — заявила Вински. — Вряд ли тот стресс полностью вытеснил виктимность Фламенко. Разве что приглушил на время.

...Когда Кейко вышла, комиссар вызвал одного из своих собственных агентов, чьё имя, в общем, для нас не имеет никакого значения. Но информация, которую Дарич получит в скором время от него, существенным образом повлияет на ближайшее будущее поручика Травиц... Которая на самом деле изнывала от безделья и гасила свою неукротимую энергию хорошо проверенным и испытанным способом.

•  •  •

— ... Да... Да... Ещё глубже... Ещё! Вот так! Та-ак... Та-а-а-а-а-ааах!

Тело Карины содрогнулось в нахлынувшей сладкой волне, которая ударила её в глубину влагалища, разлилась по животу, коснулась колыхающихся грудей и растворилась где-то чуть ли не в кончиках пальцев, которые сжимали плечи Стива. Ногти женщины неглубоко, но всё же впились в кожу молодого человека, только что доставившего Карине новую порцию наслаждения.

— Как мне хорошо с тобой, малыш, — промурлыкала она через пару минут, прижимаясь к телу любовника.

Стив был в полном восторге. А подобные слова вообще туманили его рассудок: он совершенно потерял голову, влюбившись в Карину Травиц, что называется, безоглядно. И действительно, лишь ради неё он бросил работу на межзвёздных линиях и остался на Эсмеральде. Чтобы быть с любимой женщиной постоянно... За исключением тех моментов, когда она была занята чем-то ещё. А то и кем-то ещё... Меликов, конечно, понимал, что у Карины он не может быть единственным, и свою досаду и ревность он гасил наилучшим возможным способом — доводя женщину в постели до оргазма снова и снова... Однако и сам получал такое, чего ранее не испытывал даже близко — поскольку Карина одного только минета знала десятки вариантов. И она делала их все, да ещё с импровизациями, которым вообще числа нет, принимая сперму то в глотку, то на язык и губы, то на лицо. Они занимались сексом уже не в первый раз, и не в десятый, а может, уже и не в сотый, но ни разу — да-да, ни разу! — их любовная игра не повторялась, хотя уже, конечно, некоторые способы и позы стали для них наиболее излюбленными. В общем, Карина и Стив делали друг другу всё и даже чуть больше, постепенно расширяя границы чувственного опыта. Которого Карине, естественно, было не занимать, а Стив оказался весьма способным учеником, сумевшим не раз и не два удивить куда более искушенную, нежели он сам, партнёршу. Чего только стоила его игра, когда он, хорошенько намазав Карине ноги массажным кремом, крепко обхватывал своими бёдрами её бедро — неважно, спереди или сзади, и двигался вверх и вниз, тесно прижимаясь к нему промежностью, точно женщина. С той лишь разницей, что по коже Карины скользил его приличных размеров пенис, как всегда в таких случаях напряжённый до стальной твердости; Стив давил членом изо всех сил, и иногда эта игра заканчивалась тем, что он спускал ей на бедро — впрочем, Карина была не в обиде, так как её клитор и губы при этом тоже плотно тёрлись о ногу любовника, и получали свою дозу наслаждения. И что с того, что сперма размазалась по бедру? На теле Карины вообще трудно было найти местечко, на которое бы хоть раз не попадали чьи-нибудь перламутровые брызги. Если же Стив не кончал на бёдра, то игра плавно переходила в позу «ножницы», которая безумно нравилась обоим. Карина порой закрывала глаза и представляла себя с женщиной, с которой они играли двусторонним фаллоимитатором. «Ты занимаешься любовью как лесбиянка», — однажды сказала Карина Стиву. Тот только усмехнулся и приник губами к её лону, видимо, чтобы в очередной раз доказать, что так оно и есть. Карине почти не приходилось направлять Стива; он вылизывал ей щёлку и клитор умело, видимо, инстинктивно понимая, как это нужно делать для достижения глубокого и яркого оргазма, при этом довольно долго удерживая женщину совсем рядом со сверкающей вершиной. Он был одним из немногих партнёров, кто мог довести Карину до экстаза без помощи пальцев, хотя язык его был не настолько уж длинным; из всех, кого знала Травиц, лишь у Электры язык имел такую длину, что она могла им достать точку G. Впрочем, об Электре Карина вспоминала не только как о славной любовнице. Травиц на самом деле скучала по ней и не хотела верить, что потеряла её навсегда.

— ...Карина, а та девушка, с которой ты летела туда и обратно, что с ней сталось? — спросил как-то раз Стив, лаская женщине живот кончиками пальцев. — Я помню, что на обратном пути она находилась не в самом лучшем состоянии... Выглядела ужасно. Мне кажется, она тебе была очень дорога.

— Почему «была», мальчик? Она и сейчас мне очень дорога. Беда только в том, что мы вынуждены жить на разных планетах... И мало шансов, что нам доведётся встретиться. Ещё меньше, что нам удастся снова быть вместе.

— Тебе очень грустно?.. Впрочем, не говори, если не хочешь. Я чувствую, что мне не стоило спрашивать про неё.

— Ничего.

Но ухо Стива на самом деле уловило в голосе Карины печаль. Он молча обнял женщину за плечи, и та положила голову ему на грудь. Так они и лежали молча какое-то время, пока чувство телесной близости не взяло своё, и любовники принялись сначала лениво, потом всё более целеустремлённо поглаживать друг друга, то и дело касаясь пальцами половых органов... Которые, конечно же, с готовностью откликнулись на ласки партнёров.

— ... Может быть, правда, уйти мне из полиции? — пробормотала Карина спустя полчаса, когда тело немного отдохнуло от новой сладкой разрядки. — Давай, малыш, действительно, как ты предлагал: улетим навсегда к моему беспутному брату на Чандрасекар... Мне кажется, ты просто создан для того, чтобы заниматься сексом всё своё время, а там для этого имеются лучшие в обозримой Вселенной условия.

Стив засмеялся:

— Ты же там заскучаешь через месяц-другой. Тебе снова захочется на работу — ловить убийц и всяких эксплуататоров человеческих слабостей, и ты бросишь всё. Сама мне говорила, и ты знаешь... Тебе не нравится жизнь без риска получить заряд дроби в живот... Или чего-нибудь подобного.

— Наверное, — лениво произнесла Карина.

— Я знаю, — сказал Стив. — Ты думаешь о той девушке. Ты её хочешь... Ты её любишь?

Карина не отозвалась.

•  •  •

Между тем вести, полученные от собственной агентуры и полковника Мехди, оказались такими, что Радован Дарич не стал мешкать и вызвал поручика Травиц к себе в кабинет сразу же после того, как сложил имеющиеся фрагменты информации в более-менее стройную картину.

— Пан комиссар... — попыталась что-то сказать Карина, когда поняла, что речь идёт о новом и весьма необычном задании. О котором она мечтала ещё несколько дней назад...

— Не перебивай меня, — сухо произнёс Дарич. — Садись и слушай. Это только начало.

Карина повиновалась, аккуратно и прямо устроившись напротив шефа, сидевшего за массивным столом. Комиссар продолжил:

— Как я уже говорил, речь идёт об эксплуатации. Очевидно, незаконной и чудовищно жестокой. И плюс к тому явное мошенничество по отношению к завербованным.

— Доказательства пока лишь косвенные?

— К сожалению, да. Однако материалы уже есть, и из них можно кое-что увидеть.

— Могу узнать, какого рода эти материалы?

— Можешь, — комиссар включил экран и пустил по нему изображения.

Карина увидела фото девушки — обычной девушки, симпатичной, белокожей и вроде бы довольно высокой, облачённой в короткий топик и шорты. Она игриво улыбалась и делала рукой какой-то знак, вроде бы означающий «всё отлично». Снимок был сделан в объёмном формате, хорошим аппаратом.

На втором фото, плоском, вероятно, сделанном имплантированной камерой, была изображена — ошибки быть не могло — та же самая девушка. Только она лежала на спине с закрытыми глазами. И вряд ли она спала — её живот был распорот с одного бока на другой; из разверстой раны свешивались петли кишок, причём явно разрезанных, располосованных в нескольких местах.

Третье фото было чем-то похоже на второе — по качеству и по сюжету, если так можно выразиться. Девушка висела на ремнях, продёрнутых подмышками, слегка согнув ноги. Голову удерживало специальное устройство, чтобы не дать возможности опустить её или запрокинуть. Карина, взглянув на лицо, почти сразу же определила, что девушка мертва. Её живот щетинился торчащими древками оперённых стрел: их было не меньше десятка. Под местами, где вонзались стрелы, на коже виднелись уже потемневшие струйки крови.

Четвёртое фото, опять плоское — вроде бы та же самая девушка, только посаженная на кол в специальном, по всей видимости, сиденье с высокой спинкой. Тело откинуто назад, руки и ноги безвольно свисают. Кожа живота выше пупка натянута изнутри остриём, готовым вот-вот прорваться наружу.

Пятое — она же. Живая... Только какая-то «потухшая», с блуждающим взглядом, с отвисшей нижней губой... А, это даже не фото, а видеозапись — нормальная, объёмно-сенсорная. К ней кто-то обращался с вопросами, вполне простыми и понятными.

«Ваше имя?» — «Энга». — «Вы уверены?» — «Ну... возможно. Кажется...» — «Где вы были в последние три месяца?» — «Не помню... В каком-то хостеле». — «Что такое «хостел»?» — (После паузы) «Не знаю». — «По отношению к вам было совершено насилие?» — «Да. Наверное». — «Но вы соглашались на это?» — «Не помню. Возможно». — «Вот документ, подписанный вашим именем. Вы помните, при каких обстоятельствах его подписывали?» — «Давно. Да, наверное, давно». — «Какой вопрос я задал вам в начале нашей беседы?» — (После паузы) «Не помню».

— Энга Легран, — сказал Дарич. — Уроженка планеты Грасс, сектор Меллон. Блуждала в помещениях космопорта Валентайн, сектор Ротшильд. Слабоумие видно сразу, с памятью — сама видишь, что творится. Так бы и отправили её в санаторий, да забыли и навсегда. Если бы не несколько «но». Первое — вот эти фото. Экспертиза показала, что женщина со вспоротым животом и посаженная на кол — это та же Энга Легран.

— Инсценировка?

— Нет. Фото — это донесение агента, который сумел проникнуть в некий притон для богатых людей в качестве обслуживающего персонала. К сожалению, кроме снимков и общей информации у нас мало что имеется. Выйти на связь, как ты сама понимаешь, из таких мест крайне сложно... Есть предположение, что агент либо раскрыт, либо ликвидирован... Второе «но» — тот самый документ, о котором шла речь. Легран подписала его за три месяца до своего появления в Валентайне. Правда, ничего особенного в нём нет — обычный договор, снимающий всякую ответственность с организаторов эксплуатации тела. Конечно, это само по себе уже первейший признак проституции, но противозаконного тут ничего нет. Пока не будет доказано обратное.

— Есть ещё что-то?

— Да. Энгу обследовали медики. Несмотря на почти идеальное состояние организма, имеются многочисленные следы проникающих ранений брюшной полости. И не то что бы следы — как сказал хирург-эксперт, «намёки на ранения». Но таких, после которых очень трудно выжить.

— Но раз Легран осталась жива, значит, не такие уж сильные были ранения... Хотя если фото подлинные... — Травиц покачала головой.

— В том-то и вопрос. Либо мы имеем дело с эксплуатацией клонов, либо с ещё более мерзким преступлением.

— Но сама девушка — не клон, если я правильно понимаю.

— Ни в коем случае. Несмотря на плачевное состояние её умственных способностей, по сравнению с любым клоном она — просто образец интеллекта. Клоны, как правило, даже не в состоянии произносить отдельные слова.

— Так, может быть, клоны на тех фото?

— Нельзя исключить и этого. Но меня смущают те самые «намёки» на раны. Через два-три месяца они могут исчезнуть без следа. Так что какие-то повреждения, и притом действительно страшные, у Энги были. И это факт.

— Значит, девушку вспороли, потом провели работу по регенерации. В принципе, ничего невозможного в этом нет.

— Невозможного нет, — повторил Дарич. — Но скажи сама: сколько требуется, чтобы зарастить кишки после единичного пулевого ранения? Простого, аккуратного, из твоего личного опыта?

— Сутки, — ответила Карина. Она хорошо помнила подробности своего ранения в живот и всех ощущений от пули, которая, если подумать, на самом деле причинила не так много повреждений.

— Сутки. А как насчет десяти?... Нет, я насчитал тринадцать стрел.

— Неделя, — сказала Карина. — А чтобы потом встать на ноги, то и пятнадцать дней нужно.

— А вот такое месиво, как на первом снимке?

Карина задумалась.

— Если допустить, что она выжила, то... Не меньше месяца в реанимационной кабине — это раз. Пока там всё у неё зарастёт... Хотя нет, до кабины ещё погружение в анабиоз... Знаете, пан комиссар, мне кажется, после таких... ранений не выживают. У неё вообще не было шансов — это же тотальная деструкция внутренних органов, если я правильно всё увидела.

— Какой вывод отсюда делаем?

Карина пожала плечами.

— Мистификация?

Комиссар явно был недоволен.

— Нет, — сказал он.

— Тогда у меня такой вопрос: почему именно эта девушка привлекла внимание вашего агента?

— Дело в том, — сказал Дарич, — что Энга Легран тоже была агентом. Ведомым. Она работала в паре с ведущим агентом, и он наблюдал за ней весь период её пребывания в том месте. К сожалению, всё, что он смог сделать — это передать снимки, которые ты видела, текст договора и одно речевое сообщение. Вернее, до нас дошли обрывки нескольких донесений. Но — самое главное — агент каким-то образом сумел вытащить Энгу оттуда и оставить в транзитной зоне космопорта. Правда, как ты сама видишь, с повреждённым рассудком. Где он оказался потом сам — этого мы не знаем. Работал он на управление Взаимодействия в секторе Дюпон, однако там после его исчезновения операцию свернули. Затем Центр принял решение передать дело нашему управлению. По их словам, у нас лучшая подготовка специалистов, — не без значения добавил Радован.

— Что-то было сказано на словах? — спросила Карина.

Дарич включил запись сообщения, переданного по туннельной связи. Женский голос.

«... Следовательно, она расположена на солярной орбите. Гравитация поддерживается постоянным ускорением, либо торможением, близким к девяти единицам... Агент Флауэр сегодня идёт на сеанс. Её кат проболтался, что намерен ввести ей в брюшину шприцем раствор кислот. Мне трудно понять, как она это выдерживает... Эмиссия денег идёт параллельно с этим проектом, по предварительным данным, стоимость одной заселённой планеты находится в пределах от двух до двенадцати миллионов кварковых коинов... Агент Флауэр в плохом состоянии. Я замечаю, что у неё стали появляться провалы в памяти. На днях ей опять вспороли живот, подробности мне неизвестны... Вчера состоялось очередное блад-шоу. Организаторы потребовали вовлечения в конкурсы обслуживающего персонала. Это было ужасно...»

— Агент Флауэр — это Энга Легран? — спросила Карина.

Дарич молча кивнул.

— Вспороли живот, да ещё не один раз, ввели кислоту в брюшину, посадили на кол, расстреляли из арбалета... Выжить после всего этого невозможно. Значит, тут происходит что-то другое. Либо технологии клонирования вышли на новый уровень, либо что-то ещё... Но что именно?

— Хороший вопрос, — заговорщицким тоном произнес Дарич. — И на него найдёт ответ один из лучших моих офицеров.

Карина вскинула голову, уставилась в лицо комиссару.

— И этот офицер — ты, — ответил Радован на безмолвный вопрос инспектора Травиц.

— Пан комиссар, — враз охрипнув, произнесла Карина. Потом, сглотнув и прочистив горло, добавила: — Я собиралась подать рапорт о своей отставке.

Комиссара Дарича редкое заявление могло застать врасплох. Но сейчас был именно тот случай. Старый полицейский даже не нашёл сразу, что сказать.

— Так, — начал он. — Признаюсь, не ожидал этого.

И замолчал. Ненадолго. Достаточно, чтобы передать Кейко Вински по туннельной связи ментальное сообщение: «Поднять все запросы от Травиц касательно межпланетных перелётов за последние два-три месяца».

— Я устала, пан комиссар, — сказала Карина. — Мне надоели преступления и наказания.

«Есть запрос насчёт проживания на планете Чандрасекар, — неслышно откликнулась Вински. — Для двух человек. Позавчера решён положительно. Размещён официальный заказ на трансфер с открытой датой вылета».

Даричу всё стало ясно. Стараясь не показывать досаду, он попытался вывести Карину на более доверительный разговор:

— Ты, которая своей службой подтвердила право принимать решения поистине вселенского масштаба, и говоришь «надоело». Не верю. Здесь что-то не так. Верно, Карина?

Травиц опустила глаза. Ей не хотелось откровенничать. Не хотелось и злить Радована. Видимо, он это понял, а потому сказал:

— Согласно установленным правилам, твоему рапорту может быть дан ход только через неделю после его предварительной подачи.

— Считайте, пан комиссар, что предварительную подачу я сделала.

— Это твоё окончательное решение?

— И бесповортное, — произнесла Карина, вставая и оглаживая пальцами юбку.

…Дарич минут пять после ухода Травиц задумчиво крутил волчок, рассеянно выводя в воздух объёмные изображения несуществующих чудовищ, а потом остановил игрушку и сказал Вински вслух:

— Мне нужна информация о домах развлечений в нашем городе. Легальных, для мужчин без отклонений. Но при этом — самых лучших.



ГЛАВА ВТОРАЯ

— Роми, здравствуй, братишка!

— Привет, сестрёнка! Собирался сам уже выходить на связь. Ты вроде бы обещала вылететь ещё дня три назад.

— У меня неожиданно изменились планы, — сказала Карина.

— Ты передумала уходить из полиции?

— Нет, об этом не может быть и речи... Но я всё равно задерживаюсь.

— А что так?

— У меня проблемы со Стивом... Помнишь, я тебе рассказывала?

— Если верить твоим намёкам, то у тебя с ним настолько всё здорово, что можно даже позавидовать...

— Это было так, да. Но сейчас другое дело. Он исчез.

— Исчез?

— Да. Несколько раз выходил на связь, но очень невнятно как-то всё объяснял. Так же резко, как раньше, бросил свою работу, теперь снова нашёл какое-то занятие на межзвёздных трассах. Собрался переучиваться на пилота второго класса. Только, по-моему, он врёт.

— Ну а почему бы нет? Романтика космопортов, новые люди, сексуальные приключения, а по выслуге — глядишь, и планетку для освоения дадут...

— Я тоже так думала... Но вообще, это очень странно. И я не привыкла к такому отношению. Это всего второй раз у меня, когда...

Карина осеклась. Но Роман отлично понял смысл оборванной фразы: «Это всего второй раз у меня, когда не я бросаю, а меня бросают».

— Кстати, — сказал он. — Возможно, тебе будет приятно... Или хотя бы интересно... С Электрой у нас всё разладилось.

— Вот даже как? Не ожидала...

От волнения у Карины забилось сердце.

— Я тоже не ожидал. Но, если подумать, это вполне закономерно. Ей больше нравится женское тело. Я это заметил как только мы начали заниматься любовью втроём. У нас тут появилась новая девушка, Сэди, так она сразу как-то перетянула Электру к себе... Да и с Верой у них тоже такие ласки-таски были...

— Хватит подробностей, братец, — оборвала Карина Романа, может быть, излишне резко. — Ты лучше скажи тогда, почему она сама со мной на связь не выходит?

— Разве? Странно. Электра же вроде бы собиралась к тебе.

— Ко мне? На Эсмеральду?

— Да. Я как-то рассказал ей... с твоего разрешения, кстати... про тебя и Стива, про то, как вы там друг другу шарики лепите и на орбиту запускаете, и про то, что вы намереваетесь устроить секс-десант на нашу чопорную планету... Кстати, у нас тут действительно стремительно всё меняется в сторону ужесточения нравов... Ты знаешь, по-моему, это ей не очень понравилось.

— Что именно? Ужесточение нравов или наш возможный визит?

— И то, и другое. А Стива она, как мне кажется, заранее невзлюбила. Заревновала, прямо как ты иногда это делаешь!

— Роми, мне нужно сесть... Или лучше лечь. Иначе я упаду от таких новостей...

— Ну, всё? — спросил Роман после нескольких секунд паузы.

— Что «всё»?

— Ты легла уже?

— А, вот ты о чём? Ну да, легла... Быстро найди Электру и скажи ей, что я лежу и жду услышать её голос...

— Я даже догадываюсь, где находится твоя правая рука, но сейчас в этом нет особого смысла.

Карина, чьи пальцы действительно уже коснулись промежности, слегка напряглась.

— А что не так?

— Она недавно покинула планету. Улетела. Но не к тебе.

— Вот за что я тебя люблю, братец, — желчно произнесла Карина, — так это за то, что самое главное ты приберегаешь напоследок. И самое гадкое — тоже. Куда она улетела?

— Не знаю. Я же говорю — у нас с ней в последнее время совсем разладилось... Но если честно, боюсь, что её опять потянуло на опасные игры.

— Роман... Если ты что-то знаешь... Пожалуйста, скажи мне.

Роман, который заслышал в голосе сестры новые нотки, решил, видимо, что время для шуток и недомолвок кончилось.

— Каринка, я на самом деле ничего не знаю. Ну, или почти ничего. Если хочешь, я подниму все трекеры о вылетах и сообщу тебе сразу же, как только выясню, куда направилась наша Электра.

«Наша», — повторила про себя Карина. Если бы не тревога за близкую подругу, она бы усмехнулась и высказала брату что-нибудь подобающее. Но сейчас на ум ничего подходящего не шло. Лейтенант Травиц вдруг ощутила острейшее беспокойство, какого давно не испытывала.

•  •  •

Стив проснулся от ощущения сухости во рту и привычно потянулся к столику. Пальцы наткнулись на холодную металлическую поверхность. Открыв глаза, Меликов увидел запотевшее ведёрко со льдом и торчащее из него длинное горлышко бутылки. Не успел он протянуть руку, как другая рука, изящная, нежная, вытащила бутылку из ведёрка и ловко наполнила бокал светло-золотистым пенным напитком. Жмурясь от наслаждения, Стив отхлебнул из бокала, чувствуя, как шипучая влага омывает его язык и стекает в глотку.

— Хорошо, правда? — спросил женский голос.

— Бесподобно, — искренне ответил Стив. Подробности вчерашней оргии в стиле традиций Матери-Земли пронеслись перед его глазами. Рамита и её девушки творили настолько невообразимые вещи, какие даже Карина вряд ли практиковала с кем-либо. С ним — точно.

Рамита мягко забрала у Стива бокал, сама сделала из него глоток... и прижалась поцелуем к его губам. Меликов не мог не ответить на ласку женщины, и та почти сразу перешла к действиям, коснувшись пальцами его яичек. Член отреагировал моментально, поднявшись и раздувшись. Женские пальчики легчайшим постукиванием пробежались по торчащему стволу вверх и вниз. Рамита отпрянула, сладко улыбаясь и глядя прямо в глаза Стиву, который уже не мог скрывать свою похоть, даже если бы вдруг пожелал этого. Теперь её пальцы ласкали нежную щелку, в которую Стив уже имел удовольствие заглянуть, да не один раз. Она облегала его член как тугая перчатка, но при этом обильно текущая смазкой. А сама Рамита настолько виртуозно владела игрой своих интимных мышц, что Стив мог кончить, даже не двигая членом внутри. Да, Карина тоже умела делать что-то подобное, но Рамита, в отличие от Травиц, была профессионалкой... Пальчики женщины скрылись в пешерке, через пару секунд вновь оказались на свету, влажно блестя. Тоненькая сверкающая ниточка тянулась за ними. Стив открыл рот, принимая на язык скользкий сок. Глаза его закрылись от наслаждения. Рамита вновь приложилась к его губам поцелуями, язычок женщины трепетал, играя с его языком. Минута — и юноша ощутил, как его член обхватывает нежное и влажное тепло влагалища. Он застонал от восторга. Женщина устроилась поудобнее, закинула руки за голову, принялась медленно двигаться. Стив жадно глядел на неё, протянул руки, коснулся нежных, тяжёлых грудей. Он кончил бы скоро, но Рамита не могла такого позволить. Остановившись, она освободила член, но тут же приникла к нему языком и начала гулять им по стволу, не касаясь головки. Она знала, как удерживать мужчину в предоргазменном состоянии по пять, десять и более минут, какие приёмы и в какой последовательности дадут возможность балансировать ему у вершины, сводя с ума от сладкой пытки... И самой получить массу приятных ощущений. Когда Стив, крича и непроизвольно подбрасывая бедра, вбросил Рамите во влагалище добрую порцию спермы, женщина не могла отказать себе в удовольствии содрогнуться в оргазме. Восстанавливая дыхание, она вытянула тело рядом с лежащим Стивом, обняла парня, спрятала лицо у него на шее... Можно было сказать девочкам, чтобы кто-нибудь подхватил эту приятную эстафету... Но не сейчас. Ей хочется ещё. В конце концов, не только Стив, но и она приняла немного стимулятора, растворённого в игристом вине. Кому какое дело? Главное — держать этого парнишку в постоянном сексуальном тонусе, не позволяя ему думать о других женщинах, кроме тех, которые сейчас его окружают... Не допускать, чтобы в ближайшие дни у него возник хоть намёк на мысль о возвращении в Светлоград, хотя бы для проверки, как у него там идёт ресторанная деятельность... Бизнес может обождать! Рамита пошевелилась, её ладонь, гладя Стива, поползла вниз. Да он опять возбуждается! До чего же с молодыми мальчишками приятнее работать, чем с возрастными мужчинами... Женщина скользнула вниз, обхватила губами головку члена, с наслаждением ощущая, как она увеличивается во рту. Всё-таки в её работе есть превосходные моменты, чёрт возьми...

•  •  •

— Помнишь, я называл несколько планет из сектора Ротшильд, где происходит эта более чем сомнительная эксплуатация?

— Да, —- ответила Карина. Корсунь, Боргес, Форс-Мажор...

— Так вот, — произнёс Дарич. -— Боргес. На известном тебе Чандрасекаре задержали вербовщика с Боргеса.

— Неужели даже оттуда кто-то хочет отправиться за совсем уж сомнительными удовольствиями? По-моему, на Чандрасекаре всего достаточно...

И осеклась, вспоминая свои поездки туда. Нет, не хватает там некоторых аспектов человеческих отношений. Нет там насилия и жестокости. Ну, почти нет. И местные жители готовы на всё, чтобы эти аспекты не проникали к ним извне и в будущем. Зато кто-то действительно скучает без острых ощущений... И тёмных воплощений своих фантазий...

— Вербовщик прилетел не за искателями наслаждений. А, напротив, за теми, кто готов пострадать в обмен на преференции.

— Всё равно, это не самое лучше место для поиска живого сырья!

— Как бы там ни было, а парень имел улов. Восемь женщин отправил рейсовым звездолётом на Валентайн — помнишь это название?.. А оттуда, видимо, их перевезли грузовой ракетой. То есть часть маршрута нам уже известна. И нахождение пункта назначения — лишь вопрос времени.

— Значит, вскоре можно будет прекратить эту деятельность?

— Есть предположения, что этот пункт не один. И, как я уже говорил, подобная эксплуатация людей — это лишь сопутствующее явление, но крайне необходимое для эмиссии новых денег. Как это можно увязать одно с другим — непонятно.

— Да, сложно, - призналась Карина. — А что аналитики?

Дарич бросил на Травиц серьёзный взгляд.

— Ты же всё равно подала рапорт, — сказал он сухо. — Приходи завтра, сдавай оружие, выгружай чипы, забывай шифры и отправляйся к своему молодому человеку... Вы же собрались путешествовать вместе?

Женщина промолчала, сделав каменное лицо. Комиссар продолжил:

— Конечно, операцию эту мы в любом случае проведём, и проведём успешно. Может быть, не так быстро и не так гладко, как могли бы с твоим участием... Но ладно. Единственное, с чем бы мне хотелось тебя познакомить, так это со списком. Списком девушек, которых отправили на Боргес с Чандрасекара.

Карина ощутила лёгкую тревогу. Неспроста это всё, ох, неспроста...

— Покажите, — произнесла Травиц.

— Смотри. — Радован сделал движение флешкой, и в воздухе перед Кариной появились буквы, складывающиеся в имена и тихо называющие их:

Одри бен Ланден.

Лакшми он-дин-Сана Ансельми.

Фаина Роза Штильман.

Раймонда фон Сависарди...

Дальше можно было не читать. РАЙМОНДА ФОН САВИСАРДИ... Словно раскалённые капли упали Карине на сердце. Она отлично знала это имя — то был творческий псевдоним Электры, под которым она выставляла свои картины на разного рода вернисажах. И под этим же именем она однажды отправилась на игру «Полигон», решив оттуда уже не возвращаться.

— А с вербовщиком кто работает из наших? — спросила Карина, скорее всего, лишь затем, чтобы хоть что-то спросить. Перед глазами словно плыл густой туман.

— Зачем это тебе сейчас? — скучающим тоном поинтересовался Радован. — Ты уже всё равно одной ногой по ту сторону.

— Пан комиссар... Я готова немедленно отозвать свой рапорт.

Дарич сделал вид, что очень удивился этим словам. Травиц сделала вид, что поверила этому удивлению. Да, хитрый начальник Управления разыграл комбинацию подобно гроссмейстеру... На то он и начальник Управления, чёрт возьми...

— Отозвать рапорт?.. Карина, но на это потребуется ещё неделя. Будь я шерифом на какой-нибудь занюханной периферийной планетке, то мог бы обойтись без бюрократии. Но здесь и сейчас это невозможно.

— Я хочу принять участие в операции, пан комиссар! Слышите? Настоятельно прошу ввести меня в курс дела и определить полномочия. Обстоятельства изменились... И вы ведь хорошо это знаете, не так ли?

— Я постараюсь что-нибудь для тебя сделать, — произнёс Радован, наморщив лоб. — В конце концов, неделю неопределённого положения можно будет организовать. Под мою ответственность. И уже в какой раз, не так ли, леди поручик?

— Пусть так, -— отчеканила Карина. — Вы же знаете, что подвести вас и Взаимодействие я не в состоянии. Неважно, будет мой статус определён или нет.

— Понимаю, — произнёс Дарич. — И могу поверить. В ком-нибудь другом я ещё мог бы усомниться, но не в тебе, Травиц! Итак, если ты готова приступить к работе, для начала попробуй связаться с капитаном Крайски. Он разрабатывает вербовщика, тебе действительно не помешает сегодня увидеть их обоих... А во второй половине дня сходи к аналитикам. Найдёшь там Чезаре Мартинелли, задай ему вопросы насчёт возможной связи между эксплуатацией тел и эмиссией денег. Открой флешку. Держи пропуск... Вот так.

...Когда Карина покинула кабинет Дарича, шеф полиции произнёс (громче, пожалуй, обычного):



— Полковника Мехди мне! Как можно скорее, и неважно, чем он сейчас занят...

— Будет через десять минут, — откликнулась Вински.

— Хорошо, — сказал комиссар. — Да, чуть не забыл... Что там этот мальчишка-ресторатор? Как его... Меликов?

— В порядке. Находится на Южной Ривьере. Постоянно под стимуляторами. Девушки его не выпускают дальше бассейна при отеле. Скоростного транспортного сообщения на островах по-прежнему нет, средства связи нейтрализованы.

— Очень хорошо. Ещё дня три-четыре пусть там побудет в том же режиме... Что сообщил твой приятель с Чандрасекара?

— Всё соответствует действительности. Электра исчезла и не вернулась, как и другие семь женщин... Да, есть странная закономерность.

— Какая именно?

— Все девушки — уроженки каких угодно планет, но не Чандрасекара.

— Понятно. Спасибо, Кейко...

До прихода Фарида Мехди оставалось ещё пять минут. Это время Дарич решил отдать неприятному, но необходимому разговору.

— ...Я Дарич, — просто сказал он почти вслух, подключившись к зашифрованному каналу туннельной связи.

— Добрый день, комиссар, — ответил знакомый мужской голос, тихий и низкий. — Если я правильно понял, ты принял к сведению опасность, которая заключается в новой затее нашей подруги?

— Конечно. Я подключаю к работе своих лучших людей. И в связи с этим, — помолчав, произнёс Радован, — у меня есть одна просьба.

— Какая?

— Я намерен внедрить к нашей подруге уникального сотрудника. Но ему нужен соответствующий статус.

— Статус? Какой именно?

— Владетельный. Не менее десятка планетных систем, где по меньшей мере три планеты должны быть плотно заселёнными и хотя бы одна — процветать. Плюс развитая полётная инфраструктура. Личные звездолёты, парочки хватит.

— Это серьёзный запрос, — сказал собеседник Дарича. — Но я торговаться и спорить не буду. Дело ведь стоит того.

— Конечно. Я хорошо понимаю, что именно поставлено на карту.

— Не сомневаюсь. И уверен, что у тебя в итоге всё получится. Притом лучше, чем в прошлый раз.

— Послушайте...

— Всё в порядке, комиссар. Формально та операция была выполнена блестяще. Хотя и излишне шумно. Впрочем, ядерные ракеты — это мелочи. Хуже, что не удалось сохранить невосполнимый биоматериал. Сейчас ситуация снова имеет деликатный аспект.

— Я понимаю. Задача не заключается в уничтожении уникальных общественных технологий. А лишь в том, чтобы лишить нашу подругу монополии.

— Правильно, комиссар. Монополия на подобные технологии должна быть здесь, у нас. В секторе Морган. У меня.

•  •  •

— Чёрт вас подери, я уже всё сказал вашему сотруднику, — со злой досадой бросил вербовщик. Он сидел за квадратным столом в комнате для допросов с гладкими, тускло светящимися стенами. Карина попросила капитана Крайски отключить средства наблюдения, сославшись на распоряжение комиссара. В этом отделе распоряжения комиссара вряд ли подлежали обсуждению, не говоря уже о неисполнении оных.

— Не всё, — произнесла Травиц. — Да и тебе задали не все вопросы.

— И чего вы хотите знать? — криво усмехнулся вербовщик. — Кого из тех девок я поимел и каким именно образом?

У Карины руки так и чесались хорошенько обработать этого типа. Но здесь, в условиях, далёких от полевых, она должна была себя сдерживать.

— Тебя зовут Петер Швайнзингер, ты из сектора Меллон, — утвердительно произнесла Травиц.

— Вообще-то Шванзингер, — недовольно поправил вербовщик. — Этого я даже скрывать не думаю...

— Правильно. Какого чёрта ты приволокся из такого чудного места заниматься непотребной деятельностью?

— Тоже мне чудное место... Франштадт — жуткая дыра. Голые степи, безводье, жара и пыль. И выбраться оттуда можно только устроившись на работу, связанную с перелётами.

— Эта работа, — произнесла Карина веско, — уже принесла тебе бессрочную ссылку на окраины сектора Форд. Там у тебя появится время для того, чтобы сравнить колонию-поселение с той «дырой». И Франштадт ты будешь вспоминать как самый райский уголок Вселенной. Впрочем, для ссыльных колонистов есть разные места. Что тебе больше по душе: ледники и айсберги Блумтауна или безводные пустыни Нью-Дюны? А может, коралловые острова Лаун-Бейджа? Последний вариант, возможно, даже поприятнее твоего Франштадта окажется.

— Ты хочешь сказать, что...

— Кое-что может зависеть от меня, — улыбнулась Карина. — Недоумки будут до конца своих дней страдать от обморожений или солнечных ожогов, а сообразительные мальчики — купаться в тёплом море. Ты умный мальчик или так себе?

— Спрашивай, — хрипло сказал Шванзингер.

— Меня интересует эта девушка, — Карина вывела фото Электры. — И все подробности, от начала и до конца. Каким образом вы познакомились, по чьей инициативе, какое предложение или договор ты ей озвучил, и всё такое.

— Ну, я не первый год занимаюсь подбором людей, — спокойно произнёс Петер. — Чаще всего они сами меня находят после того, как я оповещаю планету о своём прибытии. Многим хочется нового, и даже в самых благополучных местах... Эта девушка выразила желание сменить образ жизни по причине скуки и тяги к жестокому обращению. По крайней мере путём наводящих вопросов мне удалось выяснить такую мотивацию. Виктимная и депрессивная личность, мазохистка с суицидальными тенденциями. Имеет творческий потенциал, но реализовать не в состоянии, ибо талант невысок. С людьми сходится плохо, а если с кем сошлась, конфликтует. Словом, идеальный клиент.

— Какой-нибудь договор заключали?

— А как же? Со мной как с посредником. Это не слишком уж обязывающий документ... К сожалению, я рискую. На данном этапе некоторые клиенты могут передумать, и работодатель тогда лишит меня понятных преференций.

— Какие-нибудь специальные условия оговаривались? Жёсткие, которые заставляют задуматься.

— Я всегда честно излагаю, что возвращения может не быть.

— И девушку это устроило?

— Вполне. Я же говорю — виктим, мазохистка и тяга к саморазрушению. Клад, а не девушка.

— Что ей грозит на месте пребывания?

— Я этого даже знать не хочу, — ответил Шванзингер.

Карина встала и посмотрела на стену, по которой бежали буквы и всполохи индикации. Полиграф уличал задержанного во лжи. С каким бы наслаждением Карина сейчас проткнула бы этому типу кишки тонким стилетом и потом хорошенько попинала в живот!

— Ты это знаешь, — сказала Травиц, выводя на другую стену ролик с видами Нью-Дюны. Петер, набычившись, смотрел на серо-жёлтые барханы, на полузасыпанные песком хижины ссыльных поселенцев, на драку возле колодца в оазисе... Чахлые растения, зловещего вида насекомые и почти полное отсутствие надежды на амнистию.

— Мне известно, что пунктов назначения три, — неохотно произнёс вербовщик. — Два планетоида, переделанных в космические станции. Номер один и номер два. И на каждой из них развлекаются представители элиты сообразно своим извращённым понятиям об удовольствии. И ещё одна планета, которую тоже называют между собой «станцией». «Станцией номер три».

— Где они находятся?

— Вот этого я действительно не знаю. Но слышал, что все станции, кроме третьей, естественно, могут менять места дислокации в случае необходимости. Есть голографическая и стохастическая защита. Захват станций практически невозможен.

Полиграф на этот раз подтвердил правоту слов Петера. Впрочем, он об этом уже рассказал и капитану Крайски.

— И на какую именно станцию должна отправиться девушка?

Вербовщик мялся. Полиграф указывал на растущее нервное напряжение.

— Говори. Ты ведь задавал ей вопросы?

— Задавал, конечно.

— Ты спрашивал её, как она хочет умереть? — Травиц резко подошла к столу и нависла над задержанным.

— Да. И передал данные моей заказчице.

— Что она сказала?

— Что девушку с такими показателями лучше отправить на станцию номер один...

— Я не об этом, — с досадой произнесла Карина, мысленно отметив, что заказчик у Петера — женщина. — Девушка что ответила?

— Она сказала, что хочет получить ранение в живот. Чтобы кишки лопнули и вылезли наружу... Говорю почти дословно, офицер.

Несмотря на то, что примерно такой ответ Карина и ожидала услышать, суть данной затеи плохо укладывалась у неё в голове.

— Твои вопросы были импровизацией? — спросила она. — Или это уже заготовленные шаблоны?

— И то, и другое, — ответил Петер.

— Какой шаблонный вопрос был основным?

— Ну, их несколько...

— Подробнее, подробнее.

— Во-первых, что касается происхождения. Чандрасекар — планета иммигрантов со всех краёв Вселенной, так что я обязательно должен задать вопрос о родине девушки. У меня имеется список предпочтительных планет в плане вербовки. Кстати, самого Чандрасекара в нём нет.

— Почему?

— Не я составлял этот перечень.

— Ладно. Что ещё?

— Всё зависит от поведения вербуемого... Хотя, конечно, есть вопрос, смысл которого требуется передать точно при любой беседе, независимо от девиаций, которые есть у потенциального виктима.

— И какой же?

— Звучит он в общем случае примерно так: «Представьте себе, что у вас есть много жизней. Согласны ли вы испытать реальные ощущения, ведущие к вашей смерти, с учётом того, что они будут чрезвычайно мучительны? Но так же и с учётом того, что смерть окажется не настоящей, и ваше тело не будет повреждено?» Не слово в слово, но девушке я задал этот вопрос примерно так. И ответ был такой, как я уже сказал.

— И что, многие соглашаются?

— Да, конечно! Когда начинаешь проникать глубже в женские фантазии, то такие изощрённые подробности вылезают, что даже мне, привыкшему ко всему, дико становится. Среди моих клиенток половина, если не больше, фантазирует о смертельных травмах живота. Кому-то просто вспороть его надо, кому-то проткнуть в нескольких местах, а кому-то раздуть так, чтобы кишки лопнули... Одна женщина мечтала о том, чтобы ей в брюшину подсадили паразитов, и те медленно поедали её внутренности изнутри.

— Что, и это возможно? — Карина знала о таких паразитах не понаслышке, но не представляла, что их кто-то мог бы использовать намеренно.

— А почему бы нет? Вместо паразитов можно ввести десятка два микроботов с квазиметаболизмом, чтобы не только кусали, но и выделяли какую-нибудь гадость... Некоторые хотят испытать ощущения казнимого на колу. Это как бы немного другое направление, но поскольку повреждаются внутренние органы, данную тему тоже перевели на станцию номер один... Наконец, кто-то хочет своеобразного спорта — помахаться саблей, но в итоге всё равно упасть с распоротым животом.

Карина вспомнила своё увлечение времён студенчества — фехтование. И какие у неё были проблемы, когда кто-то донёс, что она выезжает на состязания с такими же отчаянными молодыми людьми, чтобы биться настоящим оружием, без защиты. Как она тогда на полдюйма погрузила шпагу в живот этому парню, как его... Саулу, так его звали. И как потеряла после этого бдительность, а он — раз! и проткнул ей грудь под левым соском. Этот Саул у неё стал десятым или около того сексуальным партнёром в жизни, но, надо признать, первым среди особенно изобретательных...

С некоторым неудовольствием отметив растущее возбуждение, навеянное не только воспоминаниями юности, но и рассказом Шванзингера, Травиц задала ещё один вопрос:

— Но ведь довести человека до такого состояния нереально? Если вспороть живот или — хуже того — искромсать внутренности микроботами, выжить же невозможно?

— Мне кажется, это всего лишь имитации, — произнёс Петер. — Но очень реалистичные. Наведённые ощущения при подключениях напрямую в мозг. Ведь невозможно быть убитым несколько раз. Имеется какая-то тонкая аппаратура, скорее всего, принудительно сращиваемая с нервной системой виктима. Но это лишь мои предположения. Подробности мне неизвестны.

— Ты работал только с виктимами? А их, так сказать, партнёров кто вербовал?

— Об этом меня уже спрашивали. Не моя тема. Да и «вербовать» их не надо, они сами слетаются.

— Если не секрет, куда именно?

— Есть такие места... Но туда просто так не добраться. Только по протекции.

— Названия?

— Кроме Боргеса, слышал о планете Форс-Мажор. И ещё о какой-то, забыл название. Но там филиалы. Основная деятельность ведётся на Боргесе.

Полиграф сказал: да, это так. Травиц произнесла:

— Хорошо. Но вот ты работал себе, работал... И тебе вдруг стало интересно, что же именно происходит на этой станции номер один. И ты обратился к своему работодателю — хочу, значит, побывать там и посмотреть, что чувствует женщина, которой вспарывают живот. Пусть даже и с имитацией.

Петер усмехнулся.

— Я спрашивал. Надо мной только посмеялись. Если там действительно что-то подобное происходит, то это доступно лишь элите. Собственникам планетных систем или межзвёздных транспортных линий. На тот же Боргес обычным людям билет почти невозможно заказать.

— Взаимодействие отрицает само понятие собственности, — произнесла Травиц.

— Я знаю, — ответил вербовщик. — Для нас с вами — да.

•  •  •

Разговор со Шванзингером не слишком много добавил к тому, что Травиц уже прочитала в рапорте капитана Крайски. Но Карина определила пол непосредственного работодателя Петера, выяснила вероятное количество и общую характеристику притонов, а также уточнила детали переговоров между вербовщиком и Электрой. Об этих последних деталях она умолчала в последовавшем разговоре с Крайски, но охотно поделилась прочей информацией. В свою очередь, капитан назвал дату суда над Петером и имя куратора от службы судебных исполнителей. Звали его Джером Кренц.

Осталось повстречаться с Чезаре Мартинелли. С аналитиками до сего времени Карине доводилось общаться лишь посредством туннельной связи, теперь же предоставлялась возможность увидеться с одним из шефов лично.

Мартинелли носил форменную одежду с той элегантностью, которой мало кому удавалось достичь. Карине элегантности тоже было не занимать, и она сразу же отметила эту особенность в красивом, статном брюнете с тонкими чертами лица. Отметила и лёгкое, приятное замирание внутри, которое обычно у неё появлялось при виде мужчины или женщины, кого она с первых же секунд знакомства представляла рядом с собой в постели.

— Чем могу быть обязан? — спросил Чезаре.

Бархатистый баритон аналитика добавил вожделения. Карина непроизвольно повела бёдрами, но изложила цель своего визита как полагается на службе — чётко и по делу.

— Значит, решили добраться до странной компании, которая занимается подозрительными делами? И для этого хотите понять, где же находятся punctum contactus между эмиссией денег и имитацией убийств?

— Verum, Caesar, — немедленно откликнулась Карина. Мартинелли удивлённо поднял тонкие брови.

— Я — офицер Мермэйд, — сообщила женщина. — Мы с вами уже общались, и не один раз.

Чезаре рассыпался в витиеватых комплиментах. Карина не могла не улыбнуться и не ответить аналитику тем же. Взаимная приязнь у обоих офицеров возникла одномоментно и собралась перерасти в нечто большее. Травиц села в кресло рядом со столом Мартинелли, отметив, что в случаях, когда собеседник ей особенно симпатичен, юбка словно бы это тоже понимает и открывает коленки выше, чем при беседе в той же позе с человеком, к которому не испытываешь подобного чувства.

— Судя по всему, организация устраивает очень дорогое удовольствие, — сказал Чезаре. — Для весьма и весьма солидных клиентов. Тем, кому планетка-другая по выслуге или в виде награды досталась, на вечеринку доступ закрыт. Видимо, организация демонстрирует клиентам некое уникальное техническое достижение, по степени влияния на общество сопоставимое с репликацией. Возможно, вы знаете, что универсальный репликатор в своё время едва не стал монополией группы заговорщиков, и она тоже запускала эмиссию собственных денег. Однако в группе начались разногласия, и авантюра быстро закончилась, а репликация демонополизировалась и стала доступной повсеместно. Но сейчас, согласно имеющимся данным, ситуация немного иная. Основное отличие между репликацией и «технологией X» в том, что первая подразумевает использование всеми возможными социальными группами, включая младенцев и ограниченно способных. Пусть косвенно. Доступ же к «технологии X» даже при неизбежной её реализации в будущем планируется осуществлять только для элиты. Либо в лучшем случае для тех, кого элита сочтёт достойными этого доступа.

— Или тех, кто будет обладать медиальным средством для бартера.

— Совершенно верно. Деньгами. Как бы ни пытались представители Домов искоренить расчётно-финансовые институты, универсальный эквивалент то и дело пытается вернуться. Как говорили на Матери-Земле, eam persecutus ad ostium, et ipse ascendit fenestram.

— Признаюсь, что смысла в последнем афоризме я не уловила.

— Его гонишь в дверь, он лезет в окно. Назойливо и упрямо, несмотря на все усилия.

— Если эти усилия искренние, — произнесла Карина.

— Не нам решать, действительно ли это так; нет и доказательств, что какой-либо из Домов саботирует основы Взаимодействия.

— Хорошо. Какое отношение ко всему этому имеет аттракцион имитации мучительных смертей? В первую очередь, как я понимаю, смертей женских?

— Есть ещё одно архаичное изобретение человечества — сексизм. Которое искоренить тоже не удаётся, несмотря на условные границы в наши дни между полами и причудливые отношения между ними.

— В разных регионах и традиции разные, — возразила Карина. — Я бывала в таких местах, где гомосексуалистов лечат электрошоком, а трансгендеров вешают.

— Я тоже знаю, что в мире есть такие места, — сказал Чезаре. — В основном это колонии начала Экспансии, ведущие политику самоизоляции. Кое-где, кстати, местные короли и президенты с успехом чеканят или печатают собственные деньги.

— Но даже такие локальные проявления эмиссий немедленно пресекаются, — сказала Травиц. — Ведь они подрывают устои Взаимодействия.

Она хорошо помнила, как её в составе специальной комиссии высадили на полузабытую планету Страйк для переговоров с одним из «царей», решившим устроить монетарную казну. Возле ворот в его дворец были установлены один напротив другого два высоких кола, на которых дрожали, корчились и протяжно кричали две стройные девушки, изо всех сил прижимавшие ноги к гладкой поверхности шестов в тщетных попытках удержать неумолимое сползание вниз. Делегация была должна пройти между ними, как и любые другие посетители дворца. Кто-то спросил тогда, за какие преступления полагается такое жестокое наказание. Ответ Карину шокировал: живые инсталляции обновлялись каждый день, для устрашения подданных. Женщин выбирали рандомным способом, но в некоторых случаях место на колу мог занять и мужчина, если находился такой, кто предложил бы заменить выбранную женщину собой. Денежные отношения на Страйке представители Взаимодействия прекратили проверенным способом: установили полсотни репликаторов в доступных местах. Естественно, это привело к неизбежной гражданской войне, ожесточённой, но скоротечной. Репликация сделала своё дело. Борьба за кусок еды стала ненужной, страшные колья ушли в историю, а последним человеком, испытавшим на себе простую, но ужасную экзекуцию, стал тот самый царь, чьё имя Карина даже не подумала запомнить. Она почти сутки с небольшими перерывами провела рядом с ним в одной из потайных комнат, пока экс-правитель миллиметр за миллиметром оседал на колу, протыкавшем его кишки. Травиц получала изысканное наслаждение, наблюдая за мучениями свергнутого царя, пока того искали по всему городу, чтобы справедливо осудить и сослать на окраины сектора Форд... Вначале самодержец пытался острить, думая, что красивая женщина просто решила глупо подшутить над ним. Потом он страшно бранился на местном языке, но вскоре вполне предсказуемо сорвал голос подобно своим недавним жертвам. Самый сладкий оргазм Травиц испытала, когда чуть притуплённое остриё кола наконец пробило свод прямой кишки экс-монарха, и его тело несколько минут билось в почти невозможных пароксизмах. На следующий день все решили, что бывший автократор каким-то образом покинул планету под чужим именем, и прекратили поиски.

— Совершенно верно, — согласился Мартинелли. — Даже на мелких планетах мы стараемся не допустить этого. Сейчас же всё говорит за то, что готовится поистине глобальная эмиссия.

— И в каком виде будут новые деньги?

— Пока сложно сказать. Ясно, что не в материальном и не в электронном. Это архаизм. Но накопительные абстракции, возможно, будут, как и в старину, привязаны к комплексу биометрических данных. А вся денежная масса будет кварковым способом распределена между избранными. Есть такое понятие — «кварковый коин», по сути — нематериальная монета, которая в определённый момент времени становится средством расчёта. Способы передачи денег при этом могут быть весьма разнообразными, как при помощи медиаторов, так и без таковых, при личном контакте. Хоть по туннельной связи.

— Неприятно это всё, — покачала головой Травиц.

— Да, хорошего мало, — согласился Мартинелли. — Но вернёмся к сексизму. И к телесной эксплуатации.

— К пыткам или их имитации, — добавила Карина.

— Именно. Если человек, получающий заведомо смертельные ранения, не умирает, это говорит о чём?

— Об искусной имитации ощущений.

— Верно. Хорошо. С виктимами мы разобрались. Не такие уж они и виктимы, коль скоро остаются живы и целы. Теперь надо понять, какой интерес у противоположной стороны. Подобные развлечения и без особой конспирации можно найти во многих космопортах... Но вот денежную эмиссию на банальном садизме организовать невозможно.

Карина хорошо помнила, как была вынуждена дважды принять участие в «банальном садизме», дабы заработать билеты на звездолёт. Конечно, это дикие злоупотребления и коррупция. Но до эмиссии денег — Мартинелли прав — тут дойти невозможно. Хотя бы потому, что все эти портовые развлечения зачастую курируются и прикрываются одной рукой той же самой полиции, которая другой рукой истребляет мелких деспотов, рисующих свои физиономии на золотых кругляшах и цветных бумажках.

— Но как можно организовать создание денег на одной лишь имитации? — спросила Карина.

Аналитик поднял взор к потолку, затем встретился глазами с взглядом Карины.

— Послушайте, — сказал он. — Время уже позднее, а мы в отделе слишком любим свою работу... Наверное, есть резон вспомнить о том, что по вечерам можно встречаться в местах чуть более романтичных, чем служебные кабинеты?

— А вы романтичны, Чезаре? — спросила Карина, протягивая пальцы к руке Мартинелли и едва заметно разводя колени.

— Рядом с вами — безусловно, — с готовностью произнёс аналитик, нежно беря кисть руки женщины в свою руку и поднося её к своим губам.



ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Чандрасекар неуловимо изменился с предпоследнего визита Карины. Прошлый раз она прилетала сюда при достаточно тяжёлых обстоятельствах, и потому не слишком пристально могла обращать внимание на окружающую обстановку. Так-то сейчас здесь по-прежнему был словно уголок рая: играла приятная тихая музыка, плавно струился ветерок, люди улыбались друг другу добрее и чаще, нежели в иных краях Вселенной.

Но то ли мелодии звучали сейчас минорнее, то ли ветер посвежел, то ли улыбки стали чуть более натянутыми? Что-то здесь было не так: обитатели научного городка, знакомые Карине по прошлому визиту, оставались теми же... Но как будто чуть изменились. Что же произошло? Вроде бы и смех то и дело слышался, да и шутки никуда не пропали... Разве что стали немного другими, чуть более пресными, что ли. И куда-то исчезла та лёгкость общения, та атмосфера раскованности, словно бы её сдуло куда-то, как холодный ветер уносит крылья мёртвой бабочки. Даже мода немного изменилась: Карина заметила, что из гардероба девушек практически исчезли короткие полупрозрачные туники с застёжкой на одном плече, надеваемые на обнажённое тело.

В конце общего обеда под крышей знакомой ротонды Карина вспомнила про театрально-клубную жизнь в Зоннентау — ближайшем центре развлечений. В прошлый раз её выход в сопровождении недоброй памяти Дайны закончился достаточно жёстко, и Травиц надеялась, что уж в этот раз она получит больше удовольствия от пребывания на планете.

— В Зоннентау сейчас почти всё закрыто, — огорошила Карину Тори Инскип. — Люди перестали посещать подобные зрелища.

— Почему так? — удивилась Карина.

— Ну... Трудно сказать, — произнесла Сэди, бывшая, по словам Романа, до недавнего времени любовницей Электры, пока та не исчезла. — Теперь как-то повсеместно вдруг стало считаться, что это как бы нехорошо.

Девушка кривовато улыбнулась.

Леди Инскип (у которой вроде бы наладились отношения с мужем, несмотря на её спорадические посещения оранжереи Романа) сказала, что в обществе действительно обозначились некоторые строгие тенденции. Началось это сразу же после предыдущего приезда Карины, когда ужесточились правила въезда на планету.

— То, что мы ограничили доступ для мутантов — это правильно, — сказала Вера. — Это на всех нормальных планетах обычная практика. Но у нас скоро не останется ни одного транса, любого типа причём. Кто-то из руководства специального управления полётов издал правило, причисляющее трансов к неистинным людям, и теперь к ним стали кое-где относиться как к мутантам.

— Но не у нас же, — возразил Роман.

— Ты серьёзно так думаешь? — спросила Тори.

— А куда, кстати, делся Гарни? — поинтересовалась Карина.

— Уволился и улетел восвояси, — неохотно произнёс Владимир, бывший любовник леди Инскип и того самого Рича Гарни. — Сказал, что душно стало у нас ему здесь...

За столом повисла неловкая пауза. Карина поняла, что это тот самый случай, когда лучше жевать, чем говорить. К тому же как раз подали десерт — к счастью, оказавшийся ничем не хуже, чем в прежние времена.

Что ж, дань гостеприимству Травиц оказала, теперь пришло время ещё немного попрессовать брата. И не только в плане исчезновения Электры. Хотя это тоже, надо признать, было не очень приятным сюрпризом.

— Не надо на меня так глядеть, сестрёнка, — недовольно сказал Роман. — В конце концов, будем рассматривать вещи как взрослые люди: Электра, которая, кстати, тоже давно не девочка, имеет полное право быть с тем... или с той, кого выберет. Или кто выберет её.

— Вот именно. Характер у неё не самый стойкий, — проворчала Карина, развалившись в шезлонге у входа в оранжерею и задрав ноги на столик. Протянула руку, взяла ближайшее яблоко из вазы и с хрустом откусила. — Почему у вас тут всё так вкусно, чёрт возьми?!

— Пока вкусно, — невесело сказал Роман. — Служба управления полётов стала излишне самостоятельной конторой и теперь лезет во все дела, включая даже планы по выращиванию инопланетных культур. Они уже попытались протащить правило, запрещающее разводить некоторые плодоносные деревья.

— Что за бред?

— Потому что из них в посёлках делают вино, и люди якобы из-за этого быстро становятся алкоголиками.

— Алкоголизм же купируют на начальной стадии, что за ерунда!

— Вот и я сказал, что это ерунда. Но они предупредили, что за эти слова могут вывести из совета управления. У меня хватило ума заткнуться, хотя наш институт и подал потом письменную апелляцию. Так что яблочки и виноград мы пока что отстояли. А вот трансов — нет. Инскипа вызывали в столицу, после чего он вернулся злой как чёрт и пригласил в кабинет Гарни. Не знаю, о чём они там беседовали, но через пару дней Гарни уволился и покинул Чандрасекар. Владимир и Тори были, конечно, в бешенстве... Но ничего, привыкли... Про то, что в Зоннентау, как и в большинстве других подобных мест, стало смотреть не на что, ты уже знаешь. Кстати, думаю, это была одна из причин, по которой и Электра заскучала. Она любила гулять по Зоннентау, ей нравилась вся эта богемно-раскованная атмосфера. Кстати, могу показать картины, которые она там рисовала. И портреты. Скажу как есть — у девочки наконец-то стал раскрываться талант. Однажды она вернулась вся в слезах. Спросил — что такое? Оказывается, увидела возле кафе, где расположилась с мольбертом, двух геев. Довольно беспардонных молодых людей, какие они раньше обычно были... Предложила нарисовать их с натуры, сделать такой двойной портрет. Эти два чудика принялись целоваться прямо на пятачке недалеко от входа в кафе, она их спокойно рисует... Ещё полгода назад никто бы не обратил на это особого внимания, разве что поулыбался. Тут подскочили три парня и девчонка, начали орать какой-то вздор, вытолкали этих геев с пятачка перед кафе, а у Электры отобрали мольберт и порвали незаконченную картину. Я потом в справедливом гневе помчался разбираться и, как ни странно, нашёл одного из нападавших. Представь себе — никакой он не хулиган, он добровольный помощник службы управления полётов и следит за порядком. Я поинтересовался, с каких пор запрещено целоваться на пятачках возле заведений, да и вообще на улице. Он немного начал юлить, сказал, что прямого запрета нет, но у руководства есть мнение, что кому-то можно (да и то нежелательно), а кому-то вообще нельзя. Так что если, сестрёнка, у тебя возникнет желание с кем-нибудь интимно пообщаться, держи в голове разницу. Если познакомишься с мужчиной — так и быть, можешь поцеловать его на улице. Если с женщиной... Сама понимаешь.

— Что ты мне за дичь рассказываешь, братец? Я столько всего про нашу Эсмеральду слышала, какая она якобы чопорная и нравственная, но даже там такого и близко не может быть.

— Правильно. Потому что у вас там главное управление полиции Взаимодействия. К тому же, у вас правит Морган. Можно делать всё, что не запрещено. А что запрещено, тоже можно, нельзя только попадаться. А у нас Рокфеллер. Вчера можно было всё и даже больше, а сегодня ты узнаёшь, что это всё под запретом. Кстати, сами ведь тоже виноваты: слишком много ограничений на въезд — тоже не лучшая идея. А я когда-то сам её протаскивал. Теперь видишь, чем это дело оборачивается.

— Я была на одной интересной планете. Кажется, Касмани. Там в столице колонии местные создали специальный патруль, который измерял длину женских юбок. Пришлось даже проводить полицейскую операцию... Но там другое — религиозный фанатизм. Представь — какая-то церковь времен ранней Экспансии собрала своих единомышленников и по-тихому устроила там поначалу спокойную, закрытую колонию. Потом, как водится, ритуалы и традиции выродились в совершенно жуткие обычаи.

— То есть поводом для операции стала не длина юбок, как я понимаю?

— Конечно. Там было в порядке вещей пороть плетями жён и детей. И это тебе не гламурный клуб «Смайтфетиш», это настоящие телесные наказания. В общем, как только начали жаловаться на увечья, вмешалась полиция. И знаешь, как там её встретили?.. Нас стали забрасывать камнями и бутылками с горючей смесью. И — заметь, братец — отнюдь не мужья и отцы наиболее сильно сопротивлялись вмешательству. А избиваемые ими женщины — чьи-то жёны, матери и дочери.

— Колонию, как я понимаю, расселили?

— Конечно. Рвать социальные связи грубой силой нельзя, но детям пришлось показать, как живут большие города на нормальных планетах. Молодёжь посмотрела, потом, естественно, сама стала покидать колонию.

— Но Чандрасекар — это уже давно не колония, Каринка.

— Тогда под кого и каким образом он так быстро прогнулся? Роми, ты должен знать! Ты же член их совета! Само по себе это вряд ли бы произошло.

— Пришлые?

— Уверена.

— Как их нам вычислить? И что вообще можно сделать?

Карина встала с шезлонга, взяла ещё одно яблоко.

— У меня есть некоторые полномочия, Роми. Во-первых, я теперь не просто инспектор, а старший. Имею право выполнять ревизию и надзор за местными органами правопорядка... Служба управления полётов ведь является сейчас таковой?

— Является. Не так давно был принят новый устав нашей службы. В общем, мы теперь имеем право даже лишать свободы тех, кто будет противостоять укладам и правилам общества.

— То есть организация присвоила себе полицейские функции, да ещё без разрешения? — улыбнулась Карина. — Отлично. Завтра едем в вашу столицу, или где там сейчас главная контора находится... Кстати, а ты там как часто бываешь?

— Не чаще раза в месяц, когда собирают заседание совета. Мне совсем не нравится, что там происходит... Да и никому не нравится. Но такое ощущение, что кто-то за нас заранее уже всё решил.

•  •  •

Начальник службы управления полётов оказался внешне отнюдь не противным. Совсем наоборот — Карину принял у себя в кабинете элегантный мужчина лет тридцати, одетый с иголочки, притом явно не в реплицированную и не в синтезированную одежду. Аккуратно постриженный, светловолосый, голубоглазый и — что особенно удивило Карину — с небольшой бородкой, почему-то называемой в некоторых углах Вселенной «капитанской».

Игорь Вайлис — так звали главного специалиста по силовому решению проблем — был подчёркнуто вежлив. Он изъявил готовность отвечать на любые вопросы, хотя поначалу очень дотошно принялся выяснять степень полномочий инспектора Травиц. Разобравшись, в чём состоит суть претензий полицейского управления, улыбнулся:

— Вы совершенно правы. Служба управления полётов сначала занималась только проверкой лиц и грузов, прибывающих на Чандрасекар. И её создали сами жители, поскольку в последние годы стали прилетать в больших количествах нежелательные элементы... Которые привнесли в уникальную культуру нашей планеты слишком много деструктивного и разлагающего.

— Например? — спросила Травиц.

— Например, конкурсы. Поначалу на планете имели место ставшие уже традиционными обычные конкурсы красоты, весёлые соревнования вроде таких, кто быстрее и смешнее разрисует соперника красками... В конце концов одним из наиболее популярных развлечений стало состязание по метанию спермы на дальность. Или на меткость. Нам пришлось это запретить. Как и многое другое.

— Это же происходило в клубах, насколько я знаю. В закрытых помещениях, куда не допускались люди, не достигшие определённого возраста.

— И что хорошего было в том, что эти клубы посещали люди, достигшие определённого возраста, леди Травиц? Туда приходили люди семейные, притом зачастую порознь... Знакомились там с другими гражданами, прежде им незнакомыми, вступали в сексуальные контакты, даже не зная имён своих случайных партнёров. А маскарады? А идиотские заплывы через реку на надувных секс-куклах? А «романтические» лотереи со знакомством вслепую, когда неожиданным партнёром мог оказаться кто угодно? В том числе человек того же пола или даже близкий родственник. Такие игры пришлось объявить противоестественными, и играющими на руку нежелательным элементам, мечтающим заполнить нашу прекрасную планету чем-то омерзительным и непотребным...

— Так от нежелательных элементов за последние полтора-два года вы ведь практически очистили планету?

— Во всяком случае в разы сократили их количество.

— Тогда чем можно объяснить резкий рост насильственного попрания прав в быту и насильственных же хулиганских выходок на улицах за тот же период?

— Вы, очевидно, ознакомились со статистикой, леди Травиц?

— Само собой.

— Ещё два года назад такая статистика попросту не собиралась. Сравнивать трудно.

— Верно. Потому что в ней не было необходимости. Поскольку понятия «насилие» и «Чандрасекар» ранее не пересекались в одной парадигме. А теперь появляется интересная закономерность: чем сильнее вы боретесь с театральными клубами и транссексуалами, тем больше насилия в обществе. Как вы можете её объяснить?

— Очевидно, не все элементы ещё выявлены и высланы. И вообще, есть стройная философская теория, что борьба за чистоту нравов и помыслов не может обходиться без некоторых издержек. Частичные скачки насилия — как раз этот побочный показатель.

— Это не «частичные скачки». Кривая насилия на Чандрасекаре растёт по прогрессии. К счастью, по арифметической. Но это пока.

— Поэтому однажды и возник вопрос о постройке тюрьмы. Правда, как вы можете убедиться, она пустует. Пока пустует, — с лёгкой угрозой в голосе сказал начальник службы.

— Пан Вайлис, а вы были выбраны на эту должность или заняли её каким-то иным образом? — поинтересовалась Карина после небольшой паузы.

— Меня назначил совет правления, — ответил Вайлис. Его явно начал утомлять этот разговор.

— Могу я ознакомиться с протоколом решения? — строго спросила Травиц.

Как выяснилось, протокол был. И действительно, Игорь Вайлис был назначен советом правления, состоящим из двенадцати членов. Карина пробежала список глазами и убедилась, что в нём нет ни Романа Травица, ни Гора Инскипа. Ей, конечно, не хотелось произносить вслух фамилию своего брата, чтобы это не выглядело прозелитизмом родственных связей, но за отсутствие Инскипа Карина решила спросить строго. И вот тут-то начали выясняться очень интересные обстоятельства: оказывается, были какие-то «большие» и «малые» собрания совета, что в корне противоречило уставу службы. Устав был весьма солидным по объёму, но Карина пошла на принцип и отыскала огромное количество самовольных решений то ли «малого» совета, то ли самого Игоря Вайлиса. Включая вменённые обязанности для патрульных следить за нравственным поведением жителей. И такое самоуправство, как лишение свободы без суда и следствия. Да, недавно построенная тюрьма на окраине столицы пустует, но долго ли её заполнить? При такой ретивости?

Вайлис постепенно приходил в негодование от спокойных комментариев Травиц, которые она делала, составляя рапорт. Попутно она неслышно общалась с Чезаре Мартинелли, передавая ему список имён «малого» совета и выслушивая характеристики этих достойных граждан. Общалась и не только с ним, что, конечно, требовало приличного напряжения.

— Послушайте, Игорь, — по-доброму начала Карина в ответ на одно из недовольных замечаний руководителя. — Предлагаю немного отвлечься от этой бюрократии. Я ведь не враг вам, поймите правильно. И мне тоже очень хочется, чтобы на такую уникальную планету, как Чандрасекар, не проникали нежелательные... элементы.

— Оно и видно, — пробурчал Вайлис.

— Кстати, Игорь, а вы сами уроженец Чандрасекара?

— Я из сектора Форд, — неохотно ответил Вайлис.

— Подробнее, если не секрет?

— Вообще, я родился на орбите внешнего рубежа. Там и провёл детство и юность.

— Образование вы получили здесь? На орбитах ведь нет никаких учебных заведений, кроме школ. А дистанционное образование не считается полноценным.

— Нет, не здесь.

— Где же тогда?

— Я учился в высшем колледже по специальности «прикладная социология», — ответил Вайлис.

— В секторе Рокфеллер нет такого понятия «высший колледж», и в здешних университетах не обучают такой специальности, которую вы сейчас назвали.

— Вы серьёзно считаете, что в секторе Форд образование стоит на более низком уровне? — Вайлис выглядел весьма раздражённым.

— Нет. Я так не считаю. Ладно, отложим этот вопрос на минуту и вернёмся к вашему узкому кругу... То есть «малому совету». В нём двенадцать человек. Их них одиннадцать прибыли сюда в последние три года из сектора... Подсказать, какого именно?

— Чем выходцы из сектора Форд хуже других? — Вайлис уже казался разъярённым.

— Ничем. Да и сектор Форд очень большой. Вот только почти весь ваш «малый совет» собран из жителей буквально двух планетных систем, и восемь его членов представляют одну-единственную планету. Ту самую, на которой вы, пан Вайлис, обучались прикладной социологии. Назвать вам эту планету? Зачитать краткую характеристику, данную ей аналитическим отделом главного управления полиции Взаимодействия?

Поскольку Игорь недовольно промолчал, Карина вывела экран, на котором высветились буквы, и речевое сопровождение вкрадчиво заговорило:

«Установлено, что правительство данной планеты ведет политику самостоятельной экспансии, при этом достаточно агрессивную. Несмотря на все предостережения руководства сектора Форд, занимается рассылкой эмиссаров по другим регионам, предпочитая развитые планеты секторов Рокфеллер, Сакс и в некоторой степени Морган. Что касается взаимоотношений внутри общества, то они представляют собой причудливую смесь из устоев патриархата и обычаев крупной преступной группировки. Отмечены многократные случаи расовой, половой и иных видов дискриминации».

Карина выключила звук и продолжила:

— Если задаться только одной целью, на вашей планете можно найти и конкретные факты всех этих вопиющих нарушений как человеческих прав, так и правил участия в межпланетных сообществах. Чем вы занимаетесь на самом деле, Вайлис? Экспортом устоев патриархата и обычаев крупной преступной группировки на другие планеты?

— Вы совершаете большую ошибку, леди Травиц. К тому же должен вам сообщить, что некоторые моменты нашей деятельности мы согласовываем с руководством сектора...

— И при этом не вашего, Вайлис! Планета Туаред находится в секторе Форд. Какого чёрта единственный член так называемого «малого совета»... Тадеуш Ракаи, прибывший с Орегона-пять, главной планеты Ротшильда, единолично поднимает вопросы повестки собраний? И какого чёрта все остальные члены «малого совета» единогласно его поддерживают? Это уже, знаете, не борьба с чемпионатами по заплыву на латексных куклах. Это ползучая интервенция, Вайлис! Подготовка общества к массовому прибытию носителей культуры, совершенно чуждой и враждебной уже сложившейся на Чандрасекаре.

Изменившийся в лице начальник службы управления полётов сделал движение рукой. В кабинет через скрытые двери тотчас вошли двое крупных мужчин.

— Арестуйте эту леди, — произнёс Вайлис.

Вошедшие немедленно двинулись по направлению к столу, за которым друг напротив друга сидели переговорщики, но вдруг со стороны основной двери в кабинет послышалось:

— Прекратите немедленно!

— В чём дело? — рявкнул Вайлис. — Кто вы? Кто вам позволил врываться в мой кабинет?

— От имени правительства планеты Чандрасекар с данной минуты и до особого распоряжения деятельность службы управления полётов приостанавливается, — послышался голос, хорошо знакомый Карине. — Вы отстранены от руководства данной организацией и будете задержаны для выяснения всех обстоятельств.

— Я не знаю ничего о правительстве планеты Чандрасекар! — загремел Вайлис.

Вошедшие в кабинет включили экран, на котором появилась визуальная информация о создании данного правительства.

— Вы его создали сегодня?! Полчаса назад? — захохотал Вайлис. — Прекратите это идиотское представление, в противном случае я вызову ещё один наряд охраны...

— Нет больше охраны у вас, Вайлис, — произнёс Гор Инскип, подходя к столу. — Нет у вас больше никакой власти... Уважаемые сотрудники службы безопасности, у вас включены визуализаторы? Прочитайте, что вы видите.

— Информация принята, — проговорил один из охранников.

— Арестуйте этого человека, — сказала Карина. — Всё-таки не зря он построил здесь тюрьму. Как чувствовал прямо.

— Подтверждаю распоряжение инспектора полиции, — проговорил Инскип.

•  •  •

— Я не поверю, что ты всё это затеяла исключительно из-за того, что тебе не удалось оттянуться в каком-нибудь клубе Зоннентау, — сказал Роман. — К тому же никто специально прямо сейчас не побежит восстанавливать разрушенную запретами индустрию развлечений.

— Конечно, нет, — ответила Карина. — Если ваши люди действительно захотят этого, то они рано или поздно вернут в Зоннентау прежнюю атмосферу. Если не захотят — значит, так тому и быть. В любом случае, это будет решено только вами самими, без участия всяких залётных «эмиссаров», которые уверены, что лучше других знают, как надо строить общественные отношения...

— Я знаю, что к некоторым ребятам с Туареда у тебя особый счёт, — сказал Роман.

— Есть такое дело, — согласилась Карина.

— Ты мне так и не рассказала подробности той истории. А ведь раньше ты никогда не делала от меня секретов.

— Могу сейчас рассказать, — произнесла Карина, поглядывая на Сэди, сидевшую поблизости и потягивавшую сок из высокого бокала. Девушка была одета в одну из тех самых накидок, какие очень нравились Травиц: лёгкую, почти невесомую, оставляющую обнажёнными правое плечо и левое бедро.

...Сгустились сумерки. Прозрачный купол оранжереи слегка поблескивал. Некоторые огоньки перемещались — то летали светлячки всех видов. Трещали вечерние сверчки и цикады. Приятно пахло цветами и ещё чем-то, названия чему Карина не знала: в воздухе разливался еле уловимый аромат — нежный и чувственный.

— Лучше в другой раз, — произнёс Роман. — Тем более, мы не для этого здесь.

— Да, я знаю. У нас на повестке дня один вопрос, и такой, который точно не решали на «малом совете» управления и даже на большом. И имя этому вопросу — Электра. Так уж случилось, что сейчас здесь собрались сразу три человека, которые её любят.

— И три человека, от которых она в итоге решила уехать, — добавила Сэди.

— Есть смысл подумать, почему? — подал голос Роман.

— Она — мазохистка, — чуть ли не хором сказали Карина и Сэди.

— Но она этого и не скрывала, — произнёс Роман. — Однако моего опыта в Теме то ли было недостаточно, то ли она ждала чего-то другого.

— Я знаю, чего, — сказала Карина. — И никто из нас не в состоянии дать ей то, чего она хочет.

— Чего же она хочет? — спросила Сэди.

— Она хочет умереть. То есть получить такую дозу страдания, после которой выжить уже невозможно. Так что флоггеры, стеки и прочая галантерея из клуба «Смайтфетиш» — не совсем то, что ей нужно. Уж поверьте. Я с ней провела столько ночей, и мы столько всего друг другу сказали, что по-иному её сексуальность истолковать невозможно.

— Она постоянно была в поиске, — сказала Сэди.

— Да, мы часто занимались любовью втроём, — сознался Роман. — И действительно, несмотря ни на что, ей всегда чего-то не хватало.

Две женщины и мужчина помолчали, прислушиваясь к угасающим звукам вечера. Роман провёл рукой над головой, зажигая неяркий купол. Столик у оранжереи погрузился в мягкое освещение.

— Её завербовали на страшную игру, — сказала Карина. — И пообещали, что якобы там возможно такое, чего она более всего желает. Я в это не верю... И не знаю, сумею ли вернуть Электру из этой авантюры живой и невредимой. Но я обещала себе это сделать. Потому что люблю её.

— Я тоже люблю её, сестрёнка, — сказал Роман. — Знаешь, прикипел к ней сразу же, как только она появилась здесь, после того, как мы вернули ей нормальную жизнь.

— И я люблю её, — сказала Сэди. — Никто и никогда не говорил мне того, что я слышала иногда от неё. Эти слова я не смогу повторить вслух, даже при вас.

— Понимаю, — покачала головой Карина. — Каждый из нас слышал от неё что-то своё.

— Но мы сейчас не об этом, — сказал Роман.

— Конечно, — согласилась Травиц. — Но для начала вот вам такая информация. Частично я кое-что узнала дома, хотела ещё выяснить подробности здесь, но...

...Карина успела ранним вечером посетить пресловутую тюрьму, построенную эмиссарами Туареда, внедрившимися — ни много ни мало — в службу безопасности Чандрасекара. Злой, набычившийся Игорь Вайлис встретил её там без малейшего удовольствия. Что было вполне понятно, принимая во внимание изменившиеся обстоятельства.

— Пришла насладиться собственным торжеством, женщина? — спросил он.

— Не угадал. Хочу предложить небольшую сделку.

— Сделку? Человеку, которого после клоунады, называемой судебным разбирательством, предсказуемо отправят в бессрочную ссылку? Что ты можешь ему предложить, женщина?

— Ты, говоришь, родился и вырос на астероидах. Я знаю, что это такое. Синтетическая пища, вонючий воздух, регенерированная вода. Реплицированные вещи, да и те привозные. Либо удушливая жара, либо адский холод, в зависимости от того, какая система жизнеобеспечения проходит профилактику.

— И что с того?

— Есть места в этих бессрочных ссылках, которые значительно комфортнее астероидов. А есть намного хуже. Можно жить на нормальной планете под настоящим солнцем и дышать живым воздухом, а можно провести остаток жизни под куполом и постоянно страдать от кислородного голодания и сучьего вымени. А учитывая, что мой голос обладает некоторым весом среди судебных исполнителей, я могу замолвить слово. Непосредственно перед распределением после суда.

Вайлис задумался.

— Чего ты хочешь?

— С вашего попустительства по планете шастают вербовщики. Это к вопросу о нежелательных элементах. Так-то мы их и без вас понемногу выковыриваем. И допрашиваем. В числе прочих разработок есть одна тема. Про планету Боргес что-нибудь слышал?

— Вообще, да, — неохотно произнёс Вайлис.

— Хорошо. Мне нужно название фирмы и имя её руководителя... Той фирмы, которая посылает вербовщиков за девушками в целях очень жёсткой эксплуатации.

— Таких контор хватает не только на Боргесе... В тамошнем главном городе Айрон-Сити только перечень их вывесок займёт не один час...

— Мне не нужен весь список. Меня интересуют только те, которые работали... или работают на Чандрасекаре под вашим прикрытием.

— Вообще, я не верю обещаниям женщин, — произнёс Игорь. — Вы от природы вероломны и лживы.

— А тебе встречались лишь такие на твоём жизненном пути?.. Это грустно, конечно. Могу только посочувствовать.

— И вы еще лицемерны и циничны.

— Ну мне что, спорить тут с тобой сидеть?

— Не надо спорить. Я прав, и знаю это.

— Так я и не собираюсь... Ну так как насчёт ваших друзей?

— Знаешь что... Пошла ты ко всем чертям.

— Это твой окончательный ответ?

— Окончательный. Ты можешь подобным образом шантажировать вербовщиков и прочий мусор под ногами. А я даже не подумаю вступать в сомнительные соглашения.

Поняв, что от Вайлиса правды добиться не получится, Карина покинула тюрьму. С огромным удовольствием она допросила бы его примерно тем же способом, каким вытряхивала информацию вместе с кишками из Грондессуна Фаргха в лаборатории Химика на Кардиган-Томсоне. Но здесь это невозможно. И дело даже не в том, что этого никто ей тут не позволит. Просто на Чандрасекаре нельзя портить здешнюю ауру допросами в подобном стиле. Не то место... Вспомнив по пути насчёт своей вероломности и лживости, Карина вызвала по туннельной связи отдел судебных исполнителей и попросила соединить с Джеромом Кренцем, которого, если честно, едва знала.

— А, поручик Травиц, отдел Б-12! — отозвался Кренц. Этот человек, видимо, знал её чуть лучше. — Чем обязан?

— У вас там скоро пойдёт по этапу некий Петер Шванзингер.

— Верно, есть такой.

— Пока не поступало рекомендаций по размещению?

— Пока нет.

— Тогда зарегистрируйте моё особое мнение.

— Готов выслушать.

— Как насчёт Блумтауна?

— Хотите, чтобы он там себе яйца отморозил?

— У него всё равно их нет. Так что ему это не повредит. А жил он раньше на жарком и безводном Франштадте, так что пусть хотя бы разнообразие получит... И да, пусть помнит мою гуманность — от жажды там ещё никто не умер.

— Принято.

— Будет ещё один фигурант. Может, у вас, может, у другого исполнителя. Некий Игорь Вайлис. Поступит с Чандрасекара. Сможете подать в общую канцелярию?

— Ещё одно особое мнение?

— Да. Определите этого типа куда-нибудь в привычное ему с рождения место. На астероиды или естественные спутники. Где на обед подают рагу из хлореллы, а мочиться приходится в собственный скафандр.

— Тоже принято.

— Спасибо. Отбой.

•  •  •

... — Выходит, этот человек отказался давать тебе информацию? — спросил Роман.

— Отказался. Но я думаю, он мало что знал. Хорошо хоть, подтвердил насчёт столицы Боргеса. По крайней мере, теперь ясно, откуда именно начинать поиски Электры. И я обязательно её отыщу... Но вы ведь не это хотели узнать?..

— Вообще, это здорово, что ты оказалась сейчас здесь, — проговорил Роман. — Просто поразительно, что ты одним ударом отрубила голову этой гидре. Как это у тебя так получилось?

— Быстрота и натиск, — улыбнулась Карина. — К тому же я всегда рассматриваю возможность вернуться... Но мы сейчас говорим не об этом.

— Верно, Карина, — сказала Сэди.

— Когда я её найду, — проговорила Карина, — то привезу сюда. Вот эти слова вы хотели от меня услышать, верно?

Роман только вздохнул.

— Ты, братец, никогда на меня не давил, я это знаю...

— Я тоже не могу на тебя давить, — произнесла Сэди.

— Именно поэтому я и считаю, что не вправе увозить Электру с собой, минуя Чандрасекар. Мы вернёмся сюда вместе.

— А что будет потом? — спросил Роман.

— Этого никто не знает, — сказала Сэди. — Может, она выберет кого-то одного из нас. Может быть, опять бросит всех. Она непредсказуема... Ещё и поэтому так прекрасна.

— Это хорошо, что мы рискнули вот так втроём поговорить на эту тему, — сказал Роман.

— Да. Но было бы неправильно просто так взять и разойтись, — решила Сэди. — Мы здесь и сейчас только что стали ближе друг к другу, так или иначе.

— Согласна, — кивнула Карина. — Я только так могу относиться к тем, кто любит Электру. И кого любит она... Правда, с братом мы всегда были достаточно близки... Роми, а принеси-ка нам бутылку того напитка, который эти кретины с Туареда хотели у вас запретить. Почему бы не скрепить наш союз по древнему обычаю?

— Хорошая идея, сестрёнка! Сейчас принесу...

Роман скрылся во мраке оранжереи. Карина и Сэди переглянулись. И слов им не потребовалось — хватило лишь лёгких улыбок и встретившихся рук с касанием пальчиками. Вернулся Роман с бутылкой и новыми бокалами.

— Давайте поднимем, — предложил он, разлив вино. — За Электру!

— За её любовь, — добавила Сэди.

— И за нашу любовь к ней, — закончила Карина.

Если какое-то напряжение ещё оставалось в компании, то после второго бокала оно исчезло полностью. Послышался весёлый смех, перемежаемый то заговорщицким шёпотом, то радостными возгласами. После третьего бокала все расслабились, и притом достаточно для того, чтобы общая беседа стала ещё более непринуждённой и откровенной.

— Роман, ты ведь не зря сказал, что мы нередко занимались любовью втроём? — произнесла Сэди якобы невзначай и, подняв пустой бокал, посмотрела его на просвет.

Роман счёл за лучшее промолчать.

— Мне это тоже знакомо, — произнесла Карина, чувствуя под столом лёгкое прикосновение женской ступни к своей ноге. — А мой братец, даром что моложе меня, подобный опыт испытал первым... Верно ведь?

— Я просто хвастался перед тобой, чтобы ты завидовала, — засмеялся Роман.

— Видите, как это славно, — произнесла Сэди. — Значит, может оказаться так, что все мы хотим одного и того же... Думая об Электре, почему бы нет?

— Я была бы рада составить вам компанию, — сказала Карина. — Очень рада. И я первая потащила бы вас обоих за собой. Но это невозможно по простой причине. Роми — мой родной брат. И среди всех наших девиаций, лишь перечисление которых займёт не один час, одной нет и не может быть.

— Это да. Мы в своё время дали друг другу слово. И нарушить его не сможем ни при каких обстоятельствах. Хотя я много раз видел оргазмы моей сестры, да и она всякого навидалась в компании со мной. Мы можем делать всё, кроме одного.

— Да-да. Между братом и сестрой... — начала Карина.

— …секса быть не может, — закончил Роман.

Сэди даже развела руками.

— Я немного удивлена, конечно... Но я уважаю подобные принципы и стараюсь их понимать... И как же тогда мне быть? — тон девушки стал грустным и немного капризным. — Я как-то уже настроилась на ласку и нежность...

— Мы тебя не разочаруем, Сэди, — заявил Роман.

...Зато разочарованной боялась остаться Карина. Лёжа в постели, она нервно крутилась, пытаясь настроиться на спокойное ожидание. Но куда там! — несмотря на то, что Роман и Сэди уединились в другом конце флигеля, до чутких ушей женщины то и дело долетали сладкие крики и вздохи — ох уж этот Роман! Наверное, он решил напрочь затрахать девушку... А ну как она скажет, что устала? И вообще, как долго можно заставлять ждать?!

Карина несколько раз касалась пальчиками влажной, возбуждённой вагины. Велико было искушение удовлетворить самоё себя, снять тянущее напряжение. Но нет — она упрямо ждала и надеялась, полагая, что не должна сегодня кончать в одиночестве. И вот — наконец-то! — из коридора донеслись лёгкие шаги. Сердце Карины пустилось вскачь, она развернулась на кровати боком, готовясь показать себя целиком и встретить Сэди как надо. Матовый силуэт появился в проёме двери — девушка шла, завернувшись в простыню... Какая же она молодец, что догадалась так сделать... Не затягивая время и не говоря ненужных слов, Сэди подошла к кровати, прилегла рядом с Кариной и только после этого неспешно откинула простыню, дав женщине возможность прижаться к её телу...

И вдохнуть аромат мужчины, который только что ласкал и любил эту девушку, оставив на её теле свои следы. Карина чуть с ума не сошла от восторга, обоняя запах кожи Сэди, которая благоухала Романом, его флюидами любви и феромонами страсти. Скользнув ниже по телу девушки и спустившись до щёлки (Сэди с готовностью развела ножки), Карина прижалась к ней губами... От вкуса женского сока, перемешанного со спермой Романа, ей захотелось закричать... Она глухо застонала, покрывая поцелуями бёдра Сэди, бёдра, которые совсем недавно обхватывали тело её брата, запуская язык в вагину, где несколько минут назад скользил член Романа, изливая в неё своё сладострастие... Карина не заметила, как к ней буквально подкрался первый оргазм — ей достаточно было лишь немного потереться клитором о пальчики ножки Сэди, пальчики, которые Роман, вполне возможно, недавно трогал губами и гладил головкой члена. Карина содрогнулась в настоящем пароксизме страсти, припав к губкам девушки. Только после этого Карина приступила к познанию тела Сэди. Они целовались долго, гладя и лаская друг друга, делясь друг с дружкой своим теплом, их пальцы изучали складки и впадинки на телах, находя всё больше местечек, которые наиболее радостно откликались на прикосновения. Прижимаясь друг к дружке всё сильнее, женщины раздвинули свои ножки, тесно соприкоснувшись в позе «ножницы» — Карина с наслаждением прижимала свои губки к губкам Сэди, полагая, что из них вполне ещё может сочиться семя, которое так славно ощутить на своём теле. Не раз и не два комната оглашалась сладкими криками и стонами — Карина зря беспокоилась, что девушка может устать. Ничего подобного — её новая партнёрша была столь же неутомима и изобретательна, как и она сама... И — что интересно — хотела Сэди того или нет, намеренно она так поступала, или же её тело само по себе играло свою игру, но манеры и некоторые приёмы были так похожи на сексуальные паттерны Электры, что Карина несколько раз даже испытывала нечто вроде дежавю, хотя и понимала, что рядом с ней сейчас кричит от наслаждения совсем другая девушка... Которая потом несказанно удивила Карину, сказав, когда обе расслабленно лежали рядышком, касаясь ножками:

— Знаешь, меня не оставляло ощущение, что Электра была сейчас между нами. Ты почти всё делаешь, как она... Вы даже стонете одинаково. Я чуть с ума не сошла от этого.

— Не может быть, — произнесла Карина, нежно гладя Сэди по волосам и едва заметно касаясь кончиками пальцев её лица. — Мне ведь казалось то же самое.

— И ещё, знаешь... У вас с братом, когда вы кончаете, даже кожа пахнет почти одинаково. Я несколько раз представляла, что ты — это он. А если ещё добавить те фишки, какие я раньше только от Электры видела... Карина, солнышко, я просто растеклась сегодня рядом с тобой... Такого со мной ещё не было. Что такое?.. Ты плачешь, что ли?

— Не бери в голову, — проговорила Карина, чувствуя, как тёплый язычок Сэди слизывает её слезы. — Мне однажды Электра сказала почти слово в слово то же самое...

Карина могла бы добавить, что сегодня Сэди столкнулась ещё с одним редким феноменом — а именно с плачущим инспектором полиции Травиц. В мире нашлись бы только один-два человека, которые могли похвастаться тем, что видели Карину в слезах. Вот теперь ещё одна... Но вряд ли она станет кому-то говорить это... И вообще, хватит раскисать.

— Может быть, дадим Электре отдохнуть? — игриво спросила Карина. — На самом деле я сильно отличаюсь от неё.

— Ты знаешь, я тоже, — засмеялась Сэди, — пусть она немножко отдохнёт. А вот мне ещё рано...

Два шаловливых пальчика в тот же миг скользнули между губок Карины. Которая тотчас же поняла, что и сама нисколько не устала.



ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Боргес — достаточно известное место сектора Рокфеллер, чтобы притягивать уверенных в себе авантюристов, и надёжно закрытое при этом, чтобы избежать наплыва бездельников, неудачников и просто людей, которые не знают, чего хотят. Билет на перелёт до любого из космопортов планеты приобрести практически невозможно, очередь расписана на три года вперёд и постоянно сдвигается... Исключительно затем, чтобы места в звездолётах доставались лишь уважаемым людям, в крайнем случае — имеющим протекцию или хотя бы отрабатывающим непростой бартер.

К категории уважаемых несомненно относилась стройная темноволосая женщина в аккуратном коричневом брючном костюме, в дымчатых очках и с небольшой сумочкой, словно вынырнувшая из времён ранней Экспансии. Если приглядеться, можно было увидеть, что материал костюма — явно многоразовый, к тому же не синтетический, а намеренно сбитые швы в двух-трёх местах красноречиво говорили о том, что костюм пошит именно для этой женщины, по индивидуальному заказу, без копирования на репликаторе. То же можно было сказать и о сумочке. К ней впечатлительным людям вообще не стоило приглядываться, иначе они рисковали получить шок на всю оставшуюся жизнь: предмет явно был также изготовлен на заказ, и притом из выделанной кожи некоего живого существа. Настолько же вызывающими были и белые кожаные туфли на высоком каблуке, которые женщина, только что прибывшая в космопорт Сигимару — главные ворота Боргеса — носила с тем редким изяществом, что недоступно «простушкам», с детства обувающим лишь сандалии да тапочки для игры в теннис. Естественно, реплицированные.

На Кардиган-Томсоне или даже на Эсмеральде вряд ли нашлось бы много ценителей, способных отличить заказную экипировку из редких материалов от расхожих репликаций, но здесь, на Боргесе, подобное выглядело своего рода визитной карточкой. Кому надо, прибывшую женщину сразу же признавали «своей», кому не надо — отходили в сторону, понимая всю глубину пропасти, разделяющей людей, несмотря на декларируемое повсюду равенство.

Брюнетка в тёмных очках покинула здание терминала для прибывших и спустилась на площадь в неплотной толпе. Людской поток разделился: основная его часть двинулась налево, к стоянке воздушных скутеров, менее десятка человек пошли направо. В их числе была и женщина в брючном костюме. Чуть замешкавшись, она изящно положила правую ладонь на пластину, висящую в воздухе на высоте примерно четырёх футов и под небольшим углом. Над пластиной вспыхнули цифры, отображающие подтверждённый код доступа, и через секунду от парковки выдвинулся большой чёрный экипаж, нелепый и угловатый, называемый здесь «лимузином». Женщина некоторое время подождала, поскольку чуть раньше подобный вид транспорта был заказан другими людьми, подошедшими к вызывным пластинам, затем приблизилась к открывшемуся проёму двери, изящно наклонилась, проскользнула внутрь и втянула ноги. Лёгкость движений брюнетки говорила о том, что подобное упражнение ей не впервой. Лимузин затянул дверной проём и двинулся по дороге: судя по всему, ему была доступна роскошь не подниматься в воздух.

Зато над землей поднялся один из скутеров, практически в ту же секунду, как только женщина скрылась в салоне лимузина. Двое мужчин, сидевших в летательной машине, двинулись следом за экипажем.

Пассажирка лимузина глубоко вздохнула, перевела дыхание и сняла очки. Оглядела внутреннее убранство салона, слегка удивившись количеству ненужных приспособлений. Зато мягкое сиденье, с готовностью принявшее форму её тела, восприняла как должное — об этом её предупреждали. Как и вообще о высочайшем и даже излишнем уровне комфорта на планете. В лимузине имелись места по меньшей мере для пятнадцати человек, но сейчас этот тяжёлый, неуклюжий и непрактичный аппарат вёз только её одну.

«Леди Ротари, желаете ли вы что-нибудь?» — вкрадчиво поинтересовался бортовой робот.

— Кофе, — потребовала женщина. — Традиционный, чёрный.

Послышался негромкий щелчок, и на подлокотнике появилась маленькая чашка, наполненная жидкостью действительно чёрного цвета. Брюнетка приняла чашку, потянула носом. Аромат был необычным, но чертовски приятным. Привыкая к новому ощущению, женщина осторожно пригубила напиток, памятуя о том, что кофе как правило подаётся очень горячим. Так и есть. Вот только вкус, право, не имел ничего общего с чудесным запахом... Хорошо хоть чашка совсем маленькая.

— Что она делает? — спросил мужчина, управлявший скутером.

— Пьёт кофе, — ответил пассажир, внимательно смотревший на экран, словно прилипший к спине сидящего впереди водителя.

— С каким видом?

— С равнодушным. Воспринимает как привычное и должное.

— Ты думаешь, это действительно она? Та, за кого себя выдаёт?

— Скорее всего. Очень невозмутимая и спокойная. Как будто уже бывала здесь.

— Внедрить ложную память не так уж трудно.

— Согласен. Но какой бы ни была ложная память, у любого человека, впервые пробующего чёрный кофе, непроизвольно появится жуткая гримаса. Даже при свидетелях.

— Ну да, а так-то она полагает, что её никто не видит... Ну, что там?

— Допивает... Похоже, не без удовольствия... Регулирует кондиционер... Зевает, потягивается... Красивая, чёрт... Наверное, всё-таки без сюрпризов. Настоящая.

— Как её зовут?

— Нина Ротари. Из владетельных. Серьёзная птица.

— Ладно, оставляем. Пусть едет. Всё равно её доставят куда нужно. Давай проверим того, кто стукнулся головой, залезая в лимузин. Что-то мне его физиономия сразу не понравилась.

Скутер отклонился от курса и, сделав небольшой вираж, скрылся вдали. Голос в голове шепнул: «Преследователи отстали». Бортовой робот лимузина предложил ещё ряд услуг, в том числе, как поняла пассажирка, две-три довольно интимные. Подумав, попросила машину больше не беспокоить и дать возможность подремать. Путь предстоял долгий — более часа. Лимузин ехал со скоростью примерно ста двадцати миль в час, в разы медленнее летающего катера. Что поделаешь — статус... Женщина вздохнула ещё раз и расстегнула жакет, расслабляясь. Пока она могла позволить себе эту роскошь.

•  •  •

— Ещё! Ещё! Сильнее, да! Глубже, чёрт возьми!..

Карина, задыхаясь в экстазе, изо всех сил ритмично подавалась навстречу ударам мужского члена весьма крупных размеров, пока Мартинелли вгонял его сзади. Карине казалось, что головка члена бьёт её прямо в шейку матки, и это приводило женщину в полное неистовство. Чезаре оказался великолепным любовником — в меру предупредительным, в меру ласковым и чуть более чем в меру — напористым и жёстким. От некоторых мужчин Травиц ожидала именно такого секса... и Мартинелли не обманул её ожиданий. Оргазм, нахлынувший на Карину, был резким, словно бы пронизывающим тело насквозь, от бёдер через живот и грудь до горла, из которого непроизвольно вырвался вопль дикой пантеры, отдавшейся столь же дикому леопарду. Кончая, громко вскрикнул и Чезаре, чьи бёдра бешено забились, пока член извергался в горячую и влажную глубину. Чуть придя в себя, Карина подалась вперёд, соскальзывая с члена и, извернувшись, обхватила его головку губами, высасывая остаточные капли спермы и слизывая свой сок. Смешанный вкус любовного нектара сохранял возбуждение и не давал сильно расслабиться. Размазывая языком влагу по своим губам, Карина откинулась на подушку и, улыбаясь, смотрела, как Чезаре устраивается рядом, ласково проводя волосатой лапой по её нежной груди. Палец мужчины задержался на одном из шрамов.

— Издержки опасной работы? — спросил аналитик, рисуя круги вокруг сосков.

— Удар шпаги, — произнесла Карина. — Студенческие развлечения.

— О, да ты была порядочной оторвой, как я погляжу...

— Что значит «была»? — Травиц придала голосу удивлённый тон. — Я и сейчас такая.

— Оно заметно, — усмехнулся Мартинелли. — Ты трахаешься просто самозабвенно.

— Я сама трахаю, — мягко сказала Карина.

— Не-а, — лениво произнёс Чезаре. — Это я тебя трахнул только что. И собираюсь снова сделать то же самое.

Травиц кошачьим движением поднялась на постели и мигом оседлала Мартинелли, чей внушительный член уже подрагивал, готовясь к очередному подвигу во имя мужской силы.

— Сейчас я тебя буду трахать, — сказала Карина.

Чезаре будто бы расслабился, давая возможность женщине устроиться поудобнее, но внезапно повернулся на бок, роняя Карину рядом с собой, и та не успела даже ахнуть, как оказалась лежащей на спине, а Мартинелли нависал над ней, и его возбуждённый пенис понемногу проникал во влагалище всё глубже, раздвигая податливые, скользкие губы. Сжав зубы, Карина дёрнулась всем телом... и с удивлением ощутила поистине стальной захват сильных рук: Чезаре сжал её плечи, чуть приподнялся и ввёл член почти на всю длину. Карина слегка охнула, немного поёрзала... и сочла за лучшее расслабиться. В конце концов, не каждый день встречается мужчина, который способен взять над ней верх.

...Карина кончила спустя семь или восемь минут, отчаянно крича и с силой обхватывая ногами спину и зад мужчины. В эти секунды она осознала, что её сейчас на самом деле «трахнули», и это, чёрт возьми, было более чем просто приятно.

— ... В кабинете я не стал излагать тебе некоторые соображения, — произнёс Чезаре, когда любовники, слегка притомившись, расслабленно лежали на скомканной постели и решили вспомнить о том, что свело их здесь и сейчас. — Но выводы у нас довольно тревожные. Данных для развёрнутого анализа мы получили более чем достаточно, но пока что придержали доклад, дабы не сильно пугать руководство. И без того похоже, что твой начальник Дарич уже и так знает слишком много.

— И в чем же дело? Та техника, о которой ты говорил с сомнением, всё-таки существует?

— Квантовый машинный мозг даёт вероятность почти в восемьдесят два процента. Это очень большая цифра. Конечно, возможна ошибка, но люди, способные к нелинейному анализу, уверяют, что ошибки нет. Изобретение, о котором идёт речь — скорее всего, реанимационная аппаратура новейшего поколения. Не исключено, что кто-то сумел собрать нужную комбинацию кварков или даже использовать вероятностную энергию бозонов. Судя по всему, это устройство способно восстанавливать жизнеспособность человеческого организма после чрезвычайно серьёзных повреждений. По некоторым данным, даже при потере порядка трёх четвертей жизненно важных органов существует возможность вернуть человеку жизнь. При использовании любых известных нам реанимационных технологий эта цифра сейчас едва достигает процентов двадцати. И то в редчайших случаях. И зачастую без полного восстановления функций, либо на адаптацию требуются годы.

— Наверное, необходимо, чтобы мозг оставался неповреждённым? — спросила Карина.

— Конечно. Но даже с учётом этого подобную технологию можно считать революционной. Да, мы умеем регенерировать потерянные или удалённые органы или конечности. Мы можем вытаскивать людей из какой угодно глубокой комы. Но мы не можем вернуть жизнь человеку, если у него, к примеру, рассечено туловище пополам.

— И эта аппаратура способна на подобное?

— Такая технология не противоречит современному уровню развития медицинской инженерии. Вопрос в том, возможно ли прикладное решение. И положительный ответ на этот вопрос мы уже получили. С вероятностью, как я уже говорил, в восемьдесят два процента.

— В это, конечно, сложно поверить, хотя технические чудеса ещё случаются в наше время... Но если так, то я начинаю сомневаться в том, что это прерогатива полиции.

— Если такое изобретение засекречено и монополизировано некой группировкой... Понимаешь?

— Не совсем. Масштаб-то не наш. Что может сделать в этом случае полиция? К тому же нам известно, что по меньшей мере одна полицейская операция провалилась, агент на связь не вышел и исчез без следа. Если ваш отдел пришёл к верным выводам, то к дальнейшей работе в этом направлении нужно подключать службу инженерной разведки... Известно, что это ведомство, например, не позволило узурпировать нуль-транспортировку, иначе не видать нам тех же троллейников...

— Я знаю. Инженерная разведка заявила о себе сразу же после истории с изобретением универсального репликатора. Но репликация или нуль-транспортировка, при всём их влиянии на общественно-экономическое развитие, довольно вульгарны, если задуматься об их конечном предназначении. Здесь же немного другое. Изобретение, которое могло бы помочь спасать жизни в самых безнадёжных случаях, используется совершенно варварски и притом в преступных целях.

— Если это изобретение действительно существует, — напомнила Карина.

— Оно должно существовать, — сказал Мартинелли. — А с инженерной разведкой в нашем секторе не хотят связываться. Я подозреваю, что кому-то на самом верху понадобилось решить свои собственные дела... А заодно разрушить дела у верхушки другого Дома.

— Но ты же не хочешь сказать, что полиция Взаимодействия может пойти на поводу у чьих-то личных амбиций? — спросила Карина.

— Именно это я и хочу сказать, — ответил Мартинелли.

•  •  •

Эти слова начальника аналитического отдела Карина и вспоминала, пока лимузин вёз её в Айрон-Сити — негласную столицу развлечений для элиты. Она вспоминала и последний перед вылетом разговор с комиссаром... И этот разговор ей не понравился. Тон Дарича был необычным — не особенно уверенным и излишне уклончивым. При других обстоятельствах Карина, скорее всего, отказалась бы от задания и выполнила свою угрозу насчёт увольнения из полиции. Но, во-первых, её заинтересовало само задание (она предположила, что увидит настоящий ад), во-вторых, Стив действительно её бросил (что естественно, бесило), в-третьих, подвернулась возможность разыскать Электру (а то и вернуть её).

Город выглядел архаично — намеренно либо случайно, но его выстроили в канонах то ли третьего периода Экспансии, то ли времён упадка технической цивилизации на Матери-Земле. Сверкающие здания по двести этажей, яркие вспышки огней, горящие фары многочисленных наземных средств передвижения. При этом на курорт Айрон-Сити не походил: не шатались здесь праздные туристы, не звучала музыка из баров и разного вида салонов, не стояли по углам проститутки. Карина выбрала отель в соответствии с рекомендациями, полученными от Дарича, и испытала очередной шок. Мало того, что отделка в лобби и помещении регистрации была выполнена из настоящей древесины, так женщину после обмена формальностями отнесли на руках в номер два дюжих служителя. Аккуратно доставив Карину в помещение, оба замешкались, явно чего-то ожидая. Травиц слышала о таком вознаграждении, как «тип», «чаевые», но плохо понимала, каким именно образом может его сделать. Потом, вспомнив о содержимом сумочки, вынула из неё две блестящие и переливающиеся отражённым светом неровные пластинки с полдюйма в диаметре и протянула служащим. Те заулыбались, поклонились и исчезли в коридоре. Дверь беззвучно затянулась за ними. Удивляясь тому, как сильно в некоторых местах развито преклонение перед нереплицированными безделушками, Карина осмотрела номер. Его размеры, роскошь и обилие избыточного комфорта привели женщину в изумление, но — что греха таить — и в восторг тоже. Уже привычная мебель, которая словно ловила мысли, принимая именно ту форму, какая нужна клиенту, возможность трансформации части помещения или даже его целиком в любой вид — от лесной поляны до морского пляжа, доступ заказа самых разных услуг... Отель был готов ублажить постояльца любым возможным способом, хотя какие-нибудь особенно извращённые желания скромно именовались «экзотическими» и могли быть доступны лишь после личного обсуждения на ресепшене. Карине пока не хотелось экзотики. Побродив обнажённой под тёплым ливнем, она подставила тело ласковому ветерку, затем пригласила двух массажисток, исключительно для массажа как такового. Но, как нередко случалось, в процессе оказания услуги у Карины желания немного изменились — уж очень симпатичны и опытны оказались обе девушки. Расслабленное тело потребовало более тонких ощущений — и тёплые ладони массажисток принялись втирать ароматное масло. Эрогенные зоны, коих под кожей Травиц было не счесть, немедленно отреагировали: соски затвердели, губы начали понемногу увлажняться от собственного «масла». Массажисткам не нужно было долго что-то объяснять: с понимающими улыбками они добавили к массажному маслу необходимых ингредиентов, и несколько счастливых минут Карина полностью отдавалась ласкам груди, живота, бёдер и проникновениям скользких, умелых пальцев в анус и преддверие влагалища. Двойной оргазм оказался глубоким и «гладким» — тело женщины плавно содрогнулось волнами наслаждения, нахлынувшими, словно волны нежного моря... Девушки тоже были вознаграждены несколькими пластинками настоящего морского перламутра, и было за что: несмотря на новое, необычное, излишне комфортабельное место, несмотря на всю сложность и опасность завтрашней миссии, удовлетворённая Карина спала в эту ночь крепко и сладко.

О чём, естественно, узнала внутренняя разведка планеты Боргес.

•  •  •

Вопросам посетителей в агентствах Айрон-Сити привыкли не удивляться. И каприз молодой женщины, заключающийся в том, чтобы присоединить к своим владениям «какую-нибудь планетку с людьми на низком уровне развития общества, и я бы там могла делать что захочу», встречался понимающими улыбками распорядителей. Правда, улыбки эти всякий раз означали, что подобные просьбы их агентство не рассматривает, и совет, куда леди Ротари может обратиться с таковой, дать не может... Леди Нина Ротари... Карина с первого же дня работы на Боргесе прибегла к специальной технике, и теперь даже случайно не обернулась бы, если бы вдруг её кто-то окликнул настоящим именем. Она почти на самом деле забыла, как её зовут в действительности.

Зато другие агентства охотно исполняли дамские капризы иного рода. Особенно подкреплённые бартером в виде билета на звездолёт или крупный астероид. По утрам проститутки всех трёх полов жаловались на боли после жёстких игр «этой стервы» и передавали работодателям подробности запросов клиентки. Женоподобный мужчина по вызову, морщась, рассказывал о том, как представившаяся Ниной женщина била его в живот в течение нескольких часов с короткими перерывами на требования довести до оргазма ртом. Стройная транси из бара жаловалась, что клиентка по имени Нина связала ей руки и ноги, потом наполнила её кишечник мыльной водой, смешанной с уксусом, закупорила анус и, несмотря на договорённости о стоп-слове, вынудила мучиться и корчиться от страшных схваток в животе ночь напролёт, пока много раз удовлетворяла сама себя разными способами. Пухленькая проститутка женского пола попросила больше не отправлять её к таким, как Нина: изощрённая садистка надела на неё управляемый страпон, воткнула ей в кожу живота и грудей несколько острых булавок, затем легла на неё сверху, заставив иглы вонзиться глубоко в тело и причинить жуткие страдания; сама же насадилась на страпон и кончила несчётное количество раз под крики и стоны распластанной под ней девушки. При этом все упоминали, что Нина вслух фантазировала либо о вспарывании кому-нибудь живота, либо о накачке кишечника до тех пор, пока он не лопнет.

Естественно, Нина Ротари была не первой и не последней в череде садистов с фантазиями, к тому же щедрой и не без запросов. Элита на то и элита, чтобы позволять себе всё возможное, или даже более того. Разумеется, записи о привычках и желаниях этой леди через какое-то время попали на глаза человеку, который проявил интерес к необычной гостье Боргеса. Естественно, он ознакомился с рапортами внутренней разведки и, убедившись, что имеет дело с потенциальной заказчицей, принял необходимое решение.

Приглашение посетить агентство «Раувиль» высветилось на одном из экранов, пока лежащая на кровати Карина лениво пошевеливала пальчиками, выводя перед собой в воздухе перечни различных развлечений и услуг, предлагаемых в Айрон-Сити. Таких «интересных», как в космопорте Кроненбаума, тут не находилось даже близко, хотя сравнительно тёмные услуги, как леди Ротари убедилась на собственном опыте, найти здесь было относительно просто. Проведя рукой по мерцающему экрану, Карина развернула подробную информацию.

«Милая леди! Наше агентство, одно из старейших в Айрон-Сити, специализируется на оказании поиска изысканных услуг в полном соответствии с любыми желаниями клиентов, включая и самые потаённые. У нас никто не посмеет сказать Вам слово «нет». Ваши капризы станут законом. Если для Вас нет ничего запредельного, то и для нас нет ничего невозможного!»

Подобная заманивающая реклама могла означать что угодно. Всё — или ничего. Возможно, здесь предложат развлечься с такими проститутками или созданиями, за одно упоминание о которых на иной планете грозит бессрочная ссылка... (Как бы там ни было, а на одной из реклам, сулящей незабываемые ощущения от интимного контакта от встречи с настоящим дельфином, рука Травиц на полсекунды задержалась) А может быть, Карина наконец нашла то, что ей нужно. В самом банальном случае ей предложат развлечься с готовым на дикие фантазии человеком, всего лишь отрабатывающим кабальный бартер...

Наземный экипаж под названием «тук-так» (тот же лимузин, только значительно меньших размеров и не такой комфортабельный, да ещё без окон) доставил Карину по указанному адресу. Женщина вышла из беспилотной машины и приблизилась к входу в безликое чёрное здание, не слишком высокое для этого города — от силы этажей в пятьдесят. Участок улицы здесь тоже ничем примечательным не выделялся. Ни стационарных вывесок, ни сообщений на экранах Карина тут не встретила, да и в прохладном холле ничто не указывало на то, что здесь располагается «одно из старейших агентств». Пока она осматривалась в помещении, лишённом каких бы то ни было достопримечательностей, откуда-то вышел грубо сработанный андроид в криво сидящем на нём костюме. Он неуклюже поклонился леди Ротари и примитивным речевым аппаратом произнёс приветствие от имени агентства «Раувиль». Видимо, андроид тоже был одним из старейших в этом городе. Но Карина, естественно, приняла приглашение человекоподобного устройства и прошла вслед за ним к лифту, быстро проверив секретную экипировку и наличие устойчивой туннельной связи с управлением полиции в Светлограде.

Андроид нажал невидимую Карине кнопку на панели лифта, дверь которого тут же затянулась, и кабина пришла в движение. Судя по ощущениям, лифт был довольно медлительным — ускорения женщина почти не заметила. Спустя десяток секунд кабина остановилась, дверь исчезла, и андроид угловатым вежливым жестом предложил Карине выйти.

И оказаться в просторном помещении, залитом ярким блеском местного солнца. Постоянный интерьер почти отсутствовал, если не считать странного вида полки, на которой громоздились крупных размеров керамические чаши, довольно примитивные на вид. Огромные окна, чёрные снаружи, без помех пропускали внутрь дневной свет. Травиц подошла к прозрачной стене. Походило на то, что она оказалась на одном из верхних этажей здания. Вид огромного города поражал воображение и заставлял думать о том, какие же секреты хранят миллионы этажей в нескончаемом море небоскрёбов. Лёгкий звон, словно произведённый старинным колокольчиком, привлёк внимание Карины. Прозрачная или — точнее говоря — призрачная стена вдруг подёрнулась дымкой, в ней открылась прямоугольная дверь, и в помещение вошёл высокий и худощавый рыжеволосый мужчина, на вид вполне молодой — не старше двадцати пяти лет. Впрочем, к приятным людям Травиц его вряд ли могла бы отнести — со своим огромным опытом общения она сразу же почувствовала нехорошую энергетику. Пожалуй, в постель с ним лечь Карина тоже бы поостереглась.

— Добро пожаловать в агентство «Раувиль», дорогая леди, — с небольшим поклоном произнёс рыжий. — Меня зовут Барри Саваж, я директор офиса на Боргесе.

— Благодарю вас, — кивком ответила Карина, с досадой отмечая сильные помехи в туннельной связи.

— Присаживайтесь, — рыжий сопроводил реплику приглашающим жестом.

Карина, уже привыкнув к местной мебели, спокойно откинулась назад, ожидая, что, как обычно, сзади и снизу вмиг вырастет удобное кресло, которое сразу же примет все анатомические тонкости фигуры. Но нет! И только хорошо натренированное тело «леди Ротари» позволило ей устоять и не упасть навзничь, нелепо задрав ноги.

Разыграть возмущение было легко. Отбросив великосветские манеры, «Нина» прибегла к жаргону космолётчиков, благо тесное общение со Стивом позволяло Травиц не лезть в карман за острым бранным словом.

Саваж вроде бы впечатлился.

— Леди, это всего лишь первый из возможных актов проверки, действительно хотите ли вы найти настоящее приключение. Теперь садитесь. Подобных шуток больше не будет.

После второй попытки кресло выросло под Кариной без всяких сюрпризов. Такое же оказалось и под Саважем, а между собеседниками возник столик причудливой формы. Лёгкий щелчок — и потянуло ароматом свежего кофе.

— Вы хотите сказать, что первый уровень проверки я прошла? — ядовито спросила Карина.

— Безусловно.

— Тогда как насчёт второго? Или, может быть, мне стоит сейчас подняться и забыть о вашей фирме и её более чем странном обхождении с клиентами?

— Леди Ротари, не стоит торопиться и куда-то уходить. Пейте кофе, а что касается остального... Мы не будем тратить время на слова, лучше покажем дело.

Карина пригубила кофе, понимая, что к этому напитку она вряд ли скоро привыкнет. Как и к странным обычаям Айрон-Сити. Между тем Саваж провёл рукой по столу, и из его недр появился пистолет. Скорее всего, металлопластовый, предназначенный для пулевой стрельбы. Возможно, конечно, то было импульсное оружие, выполненное в таком архаичном стиле. От Карины требовался вопрос, и она его задала.

— Это реплика старинного пистолета «Беретта», стреляющая пулями, — ответил Саваж. — Хотите взять её в руки?

Изо всех сил стараясь показать, что никогда не брала в руки подобные предметы, Карина сняла со стола тяжелый пистолет. Барри внимательно смотрел за тем, как «леди Ротари» разглядывает оружие, держа его обеими руками.

— Я видела в кино и других визуаторах, как стреляют из таких вещей. Но какой в них смысл в наши дни?

— Практического смысла в них почти нет, — ответил Саваж. — Это просто игрушка.

С этими словами директор принял пистолет у Карины, поднял его на уровень плеча, прицелился (женщина поняла, что стрелять этот человек умеет) и с оглушительным грохотом произвёл выстрел.

Карина Травиц в подобном случае разве только мигнула бы. Но леди Ротари пришлось выронить чашку кофе на стол, обхватить голову руками и пригнуться.

Лёгкий смех послышался в помещении. Запах пороха смешался с ароматом пролитого кофе. Карина неспешно опустила руки и выпрямилась, не слишком пытаясь обрести гордый и невозмутимый вид.

— А эта демонстрация зачем? — спросила она тихо.

— Видите? — вопросом на вопрос ответил Барри, показывая стволом пистолета на одну из разлетевшихся вдребезги ваз.

— Вижу. Так зачем это? Я понимаю, что разрушительная сила у этой штуки примерно такая же, как и производимый ею грохот, но...

— Этой штукой можно убивать людей. Вам когда-нибудь приходилось наблюдать, как это происходит?

— Боже мой, конечно, нет!.. Где бы это я могла видеть?

— В своих фантазиях, леди.

— Вздор... Наверное, мне всё-таки стоит уйти...

— Оставайтесь. Вы же не затем так настойчиво искали наше агентство, чтобы оставить ваши истинные желания на уровне фантазий...

«Леди Ротари» нечего было сказать в ответ. Саваж поднял руку и произнёс:

— Эмма, зайдите ко мне. Для ознакомления.

— Вы хотите меня удивить ещё чем-то? — поинтересовалась Карина.

— О да! — сказал Барри. — И поверьте мне на слово, такого вы больше нигде не увидите.

Вновь что-то помутилось в воздухе, и в комнату вошла девушка, рослая коротко стриженная блондинка, белокожая и голубоглазая. Одета она была не вполне для офиса — в мини-юбку с низкой талией и тесный лифчик, красиво приподнимающий крепкие груди. У Эммы были изящные руки, крупные бедра и чуть округлый живот, выставленный напоказ. На лице девушки явственно читалась смесь досады и ожидания чего-то очень плохого.

— Послушайте, пан Саваж...

— Помолчите, Эмма... Как вы думаете, леди, сумели бы вы взять и выстрелить в эту прелестную девушку, да так, чтобы она умирала долго и в сильнейших мучениях?

— Я... не думаю... так...

— Да бросьте. Всего лишь одна из ваших озвученных вслух фантазий... Леди Ротари, это так просто! К тому же с Эммой ничего плохого в конце концов не случится. Через сутки после своей смерти она снова будет ходить, улыбаться, принимать пищу и пить кофе... Верно, Эмма?

— Пан Саваж, можно с одного раза? — быстро проговорила Эмма.

— Сколько раз ты уже проходила через это?

— Одиннадцать... Так как насчёт одного раза?

— Это очень трудно обещать, — покачал головой Саваж.

Затем вскинул руку с пистолетом и выстрелил в девушку. «Нина» должна была хотя бы вздрогнуть или подпрыгнуть в кресле. Она сделала то и другое, потому что Барри очень внимательно наблюдал за ней. Даже в этот момент.

У Эммы округлился рот. Качнувшись, она посмотрела вниз, чуть согнувшись, на свой живот, где рядом с пупком, чуть ниже и правее вдруг появилось тёмно-красное пятнышко. Не в силах сделать вдох или выдох, девушка лишь неспешно положила ладони себе на живот. Только спустя полминуты она смогла издать всхлипывающий звук и начать шумно дышать. Струйка крови из раны быстро потекла вниз и расползлась на юбке небольшим тёмным пятном.

— Я... же... просила... с одного раза, — выдохнула Эмма с трудом. Её лицо исказилось гримасой боли. Правая ладонь пыталась зажимать рану, левая судорожно оглаживала живот. Пальцы обеих рук окрасились красным.

— Вам это нравится? — спросил Саваж.

Травиц облизнула губы. Ей это несомненно нравилось. Чёрт возьми, ей даже не пришлось имитировать возбуждение. Губы женщины, дрогнув, слегка приоткрылись, грудь поднялась от глубокого вдоха. Карина во все глаза смотрела на Эмму, которая издала громкий стон и медленно опустилась на пол. Она села, поджав левую ногу и вытянув правую, слегка согнувшись при этом.

— Вы хотите сказать, что она умрёт? — спросила Карина.

— Несомненно. Мы с вами зафиксируем смертельный исход.

— Но завтра она будет жива?

— Именно так. Даже сегодня. Конечно, ей придётся отдохнуть... А завтра она снова сможет участвовать в демонстрациях для клиентов нашего агентства.

Карина отметила, что помехи, забивающие канал туннельной связи, усилились. Об устойчивой двусторонней передаче данных уже не могло быть и речи.

Эмма опять издала стон — негромкий, но очень болезненный. Карина хорошо представляла ощущения девушки. Сейчас в полость начало вытекать содержимое повреждённого пулей кишечника, а это означало постепенное нарастание мучительной боли.

— Отработка бартера? — спросила на всякий случай Травиц.

— Нет... Девушка должна была отправиться на первую станцию и стать постоянным виктимом на весь срок договора... Учитывая некоторые моменты, руководство предложило ей остаться здесь и изредка получать пулю в живот... Вместо того, чтобы каждый вечер быть вспоротой или убитой ещё более чудовищным способом... Фантазии наших клиентов не знают границ. На прошлой неделе один парень спрашивал, нет ли на станции живых крыс. Он очень хотел посмотреть, как крыса проедает живот женщине, если грызуна посадить в банку, приложить её открытой стороной к телу жертвы и начать потом нагревать. Пришлось действительно найти крыс... Я позавчера получил первое видео, очень впечатляющее, кстати... Хотите посмотреть?

— Конечно, — быстро сказала Карина. Иного она не могла сказать.

Эмма тем временем издала ещё один стон, медленно завалилась на левый бок и подтянула колени. Лужица крови почти не увеличивалась — видимо, Саваж хорошо знал, куда надо направить пулю, чтобы не допустить сильного кровотечения. А может быть, девушка уже была под действием коагулянта.

В воздухе загорелся высокий экран. На нём Карина увидела женщину, зафиксированную у вертикальной стойки. Руки её были заведены за спину, плечи, бёдра и колени обхватывали плотные ленты. Во рту жертвы находился обычный шариковый кляп. Женщина лет двадцати семи-тридцати была довольно красива: мелированные локоны ниже плеч, высокая грудь, длинные ноги. Её кат, впрочем, тоже не был уродом: молодой парень, вряд ли старше двадцати, атлетического сложения, немного смуглый и с раскосыми глазами. Он держал в руке прозрачный сосуд цилиндрической формы и длинным корнцангом запихивал туда дёргающуюся серую крысу. Жертва смотрела на приготовления с неподдельным ужасом: первый раз её убивали или нет, но в любом случае ей скоро придётся вынести невозможное. Пожалуй, Эмма могла сказать спасибо, что ей уготовили сравнительно лёгкую участь.

Белокурая девушка на полу продолжала прижимать ладони к животу и медленно сучить ножками. Она издала серию охающих стонов, попыталась вытянуть ноги и перевалиться животом вниз... Нет, это было плохой идеей. Протяжно вскрикнув, Эмма вновь легла на левый бок.

На экране между тем действие развивалось. Парень прислонил цилиндр с крысой к голой коже живота женщины, затем прикрепил его прозрачной лентой. Цилиндр раскачивался и трясся — зверёк явно не ждал ничего хорошего. Женщина тем более не ждала ничего хорошего — она то зажмуривалась от ужаса, то замирала, широко открытыми глазами разглядывая мечущуюся в цилиндре крысу. Кат взял в руку горелку, поджёг пламя. Ласково улыбаясь, поднёс огонь к обнажённой груди жертвы... Но нарушать правила нельзя, поэтому он только слегка коснулся краем синеватого пламени обоих сосков поочерёдно. Женщина дважды ойкнула. Кляп хорошо приглушал крики.

Тут закричала Эмма, громко и хрипло. Видимо, её настиг особо острый приступ боли. Она судорожно забила ногами, царапая каблуками пол. Пару раз попыталась приподняться, затем перевернулась на спину. Ладони по-прежнему плотно лежали на животе, ноги были согнуты в коленях и слегка разведены. Карина поняла, что уже течёт.

Кат на экране начал понемногу нагревать банку. Крыса на пару секунд замерла, потом забеспокоилась. Несколько раз подпрыгнула, затем принялась в панике бросаться в стороны по ограниченному пространству. Цилиндр хаотично раскачивался. Зверёк, видимо, ткнулся в мягкое и податливое. И безопасное. Не помня себя от ужаса, крыса цапнула острыми зубами нежную кожу и сразу же ощутила вкус крови. Приглушённый крик женщины донёсся с экрана. Кат не стал форсировать события. Он решил растянуть удовольствие и прекратил нагревать банку. Крыса немного успокоилась. Но, видимо, вкус плоти был очень хорош, а может быть, зверьку понадобилось заесть полученный стресс, и грызун стал неспешно терзать кожу живота женщины. Жертва вскрикивала, дёргалась в путах.

Эмма то и дело принималась стонать — гулко и утробно. Видимо, боль если не притупилась, то на время стабилизировалась. И, если не шевелиться, то страдания могли быть не такими сильными. Карина подумала, поднялась, приблизилась к лежащей навзничь девушке и, приподняв правую ногу, опустила носок туфли на ладони, охватывающие живот, и несильно надавила. Вопль Эммы ударил по ушам. Подстреленная дёрнулась всем телом, мучительно извернулась, стараясь хоть немного отползти. Карина подождала с полминуты, пока стонущая девушка не переместилась на полметра и не завалилась снова на бок, затем ещё раз ткнула носком туфли в прикрытый руками живот. Эмма с криком скорчилась, отпустила одну руку и принялась судорожно отмахиваться от ноги Травиц, которая норовила ещё раз слегка толкнуть туфлей в живот лежащую. Но передумала, отошла на полшага, внимательно смотря на мучения блондинки.

На экране же страдания мелированной женщины только начинались. Парень снова поджёг горелку и нагрел цилиндр. Теперь крыса хорошо знала, что делать. Она уже по-настоящему впилась в живот чуть ниже пупка, быстро перебирая лапками. Длинный хвост зверька метался по цилиндру. Приглушённые вскрики жертвы становились всё более частыми. Красный ручеёк потёк из прокусов, просачиваясь ниже, сквозь щель под не слишком плотно прилегающей к коже банкой. Кровь окрасила промежность и потекла ниже по вздрагивающим бёдрам. Кат снова погасил горелку. Крыса, видимо, поняла, что глубже будет нечем дышать, и прекратила грызть плоть. По крайней мере, активно.

— Что будем делать с ней? — спросил Барри, показав подбородком на страдающую Эмму.

— Мы очень торопимся? — вопросом на вопрос ответила Карина. — К тому же я ещё не досмотрела этот сюжет.

Кат решил подбодрить крысу. Животное снова запаниковало от жара внутренней поверхности цилиндра и с новыми усилиями впилось в плоть женщины. Та кричала всё громче. И вот её тело затрясло сильнейшей судорогой, глаза закатились — видимо, крыса добралась до брюшины и прокусила её. Боль в этот момент должна быть просто запредельной; Карина содрогнулась всем телом, представляя себе ощущения жертвы. Её уже потряхивало, а внутренняя сторона бёдер была влажна чуть не до колен. Если бы не этот Саваж, который внимательно наблюдал за «клиенткой», «леди Ротари» с великим наслаждением бы кончила — для этого ей пришлось бы лишь несколько раз энергично сжать бёдра.

С одной стороны — страдающая от пули в животе Эмма, стонущая и сучащая ногами на полу; с другой — мучающаяся от прогрызающей дыру в кишках крысы женщина на экране... Грызун уже почти скрылся у неё в чреве, затыкая собственным тельцем рану... Кат тут же снял цилиндр и припечатал скрывшегося зверька каким-то материалом, словно быстро застывающим пластырем. Задыхающаяся внутри женщины крыса билась в её кишечнике, тщетно пытаясь найти выход. Кожа на животе шевелилась и вспучивалась от движений зверька. Женщина отчаянно дёргалась, дико визжала в кляп...

Экран погас. Саваж с лёгкой наглостью прокомментировал, что демонстрационные ролики имеют ограничения по хронометражу. Карина, конечно, не поверила, но сделала вид, что её устроило объяснение.

— Вы мне лучше продемонстрируйте, как оживают ваши жертвы, — сказала она. — Ролик вполне может быть смонтирован или даже оказаться фейком, а ваша сотрудница при таком ранении уже завтра сможет вставать и принимать лёгкую пищу.

— Как хотите.

С этим словами Барри поднял пистолет и нажал спуск. Один раз... Второй... Третий... Четвёртый... От грохота заложило уши. Четыре пули попали в тело девушки; две угодили точно в сердце, одна пробила горло, последняя снова ударила в живот, выше и правее первой раны. Смерть должна была наступить мгновенно. Лужа крови начала быстро увеличиваться.

— Идёмте, — позвал Саваж Карину и провёл её в смежное помещение.

Там стоял невысокий — полметра высотой — постамент с полуцилиндрической выемкой в верхней части, достаточной, чтобы уложить тело крупного человека, как в ванну. Поверхность цилиндра была словно живой: она мерцала, покрывалась рябью и окрашивалась в разные цвета, в основном оттенки зелёного и синего. Травиц пригляделась, зажмурилась от головокружения.

— Как странно оно выглядит, — пробормотала женщина.

— Это устройство основано на принципах прикладной вероятности, — пояснил Саваж. — К сожалению, я не совсем хорошо понимаю, что это такое, но управлять этой штукой могут даже андроиды... Вот, кстати, и они.

Два искусственных человека притащили через полупрозрачный проём в стене труп Эммы, с которого текла кровь. Неуклюже затоптались возле «ванны», но уложили тело внутрь более-менее аккуратно. Вспыхнул экран.

— Так, — начал комментировать Саваж. — Проникающее ранение кишечника, пуля в печени, две пули в сердце... Полная деструкция органа, кстати... Разбиты шейные позвонки... Ваш вердикт?

— Скорее всего, полная несовместимость с жизнью... Понадобится искусственное сердце, внешняя аппаратура очистки крови, а также гемодиализ. При этом полная неподвижность. Начнётся быстрая деградация нервной системы. Ухудшение мозговой деятельности. Да, чуть не забыла: понадобится изготовить по меньшей мере два цеклатановых шейных позвонка, причём с подгонкой. Если девушка и сможет ожить, то не раньше, чем через две-три недели, и то в виде растения. Вывод из комы возможен только после глубокого ксеноскопирования. На большинстве планет во всех секторах рекомендуется эвтаназия... Впрочем, мне кажется, что до этого не дойдёт. Вам её не откачать. Даже в кому уже поздно вводить.

У Барри приподнялись мохнатые рыжие брови:

— А вы неплохо разбираетесь в медицине, леди Ротари.

Карина выругала себя за излишнюю болтливость. Всё-таки половое возбуждение действительно заставляет делает глупости.

— Я когда-то занималась полевой хирургией, — ответила женщина. — Возможно, именно поэтому меня привлекает всё, что связано с вскрытием живота. Единственное, конечно, мне никогда бы не пришло в голову использовать для этого старинное грохочущее оружие.

Саваж вроде бы проглотил эту ложь, затем сказал андроидам: «Приступайте». Искусственные создания принялись за дело. На выдвинувшейся панели появились едва заметные клавиши, которые один из андроидов начал поочерёдно нажимать. Второй склонился над лежащим трупом и принялся водить над ним странного вида устройством, похожим то ли на небольшой насос, то ли на старинный инструмент для пошива обуви. Послышались гудящие и щёлкающие звуки, запахло озоном и мятой.

Удивительно, но факт: уже через десять минут раны стали затягиваться. К этому моменту все пять пуль андроид поочерёдно извлёк из тела своим аппаратом. Кровь исчезла; кожа девушки приняла зеленовато-голубой цвет, начала переливаться оттенками и словно покрылась рябью. У Карины снова закружилась голова — вероятностно-кварковые технологии, наверное, оказывали такое влияние на органы чувств.

— Как видите, — донёсся голос Саважа, — процесс идёт вполне нормально. Правда, самостоятельно вылезти из восстановителя Эмма в ближайшие часы не сумеет, но через несколько минут сможет заговорить... Вот, видите, она уже открывает глаза.

Потрясённая «леди Ротари» увидела, что Барри прав: у жертвы дрогнуло левое веко. Затем правое. Ещё минута — и труп приоткрыл глаза, совсем ненадолго. Через пару секунд веки девушки смежились, но у неё приоткрылся рот и — ошибки быть не могло — приподнялась грудь. Эмма начала дышать. Она больше не была трупом.

— Видите? — Барри приблизил висящий в воздухе экран к Карине. — Все повреждения исключены. Появляется дыхание. С наполнением пока неважно, большая потеря крови. Животик тоже почти в порядке. Для восстановления жизненных функций нужно ещё часа два. Потом девушку отправим на терапию общего плана, за ночь она отдохнёт, а утром сможет делать всё, что угодно. Разумеется, в пределах отведённой ей свободы.

Эмма вновь открыла глаза. Затем тихо произнесла:

— Барри... ты... сволочь... сколько раз... обещал... не стрелять... в живот...

— Я выполню только одно обещание, — произнёс Саваж. — Знаешь, какое?.. Правильно: как только ты откажешься от демонстраций, я тут же отправлю тебя на станцию... Вот наша новая клиентка. И ты уже знаешь, что ей нравится. Если бы не я, она мучила бы тебя целый день. Пока ты бы не уснула естественным, так сказать, путём... Да и не забывай, что ты, как и все остальные, пришли к нам добровольно.

Эмма хотела что-то сказать, но передумала. С трудом подняла правую руку и показала средний палец. Затем рука её бессильно упала. Девушка уснула, её дыхание приняло небыстрый ритм. Следы ран исчезали, белёсые пятна на коже сжимались с невероятной быстротой. Крови на теле больше не было видно вообще. Андроиды уже бродили по комнатам с аппаратами для клининга, собирая кровь на полу.

— Вот примерно то же самое происходит и на станциях, — сообщил Саваж. — Конечно, восстановительные ванны там гораздо более совершенны. Здесь, так сказать, простое демонстрационное исполнение, некоторые операции приходится делать вручную. Такая аппаратура сама должна ещё сутки восстанавливаться. А там дело поставлено на поток. Единственное, что я знаю — восстановители не могут работать при пониженной гравитации и ещё каких-то экстремальных условиях. Но если всё в норме, то виктимы живут практически вечно. Вы можете выбирать себе либо постоянную жертву на весь оговорённый срок, либо менять их. Мы усовершенствовали процедуру полной реанимации. Ещё недавно после семи-восьми восстановлений у виктимов могло начать развиваться слабоумие, но эту проблему мы так или иначе решили. Наконец, у нас есть интересные аттракционы. Азартные игры. От самых простых, когда вы и ваш противник не знают исхода. Проигравшему — мучительная смерть. С последующим оживлением, естественно. Сейчас мы даже устраиваем шоу. Уверяю вас, такого вы нигде больше не увидите.

— Разумеется, я для этого сюда и пришла, — произнесла Карина. — Я готова заключить сделку. Возможно, мне даже понравится бабахать из пистолета.

— Отлично, — улыбнулся Саваж. — Уверяю, что потратите вы не так много по сравнению с тем, что можете приобрести. Желаете ознакомиться с текстом контракта?

— Разумеется, — ответила Карина. Ей стоило некоторых усилий привести себя в спокойное состояние и заставить мозг вникнуть в хитросплетения слов договора, составленного хоть и на общепринятом языке, но очень тяжеловесным и архаичным стилем.

— Появились вопросы? — с деланной учтивостью спросил Саваж.

— Да, нужны некоторые пояснения. Я действительно могу в качестве ката... убить любого так называемого виктима любым доступным мне способом? Могу причинить ему любые мучения, заставить страдать как угодно?

— Нет, леди. Не любым и не как угодно. Способы перечислены в приложении, и ограничения там тоже приведены. Различных рамок не так много, но их надо соблюдать. Если бы вы, к примеру, фантазировали о смерти виктимов с помощью удушья, вам бы пришлось изучить другое приложение. У жертв, знаете ли, тоже есть предпочтения.

— Хорошо. Теперь о том, чего я не понимаю вообще. Я полагала, что за такие услуги у меня изымут возможность владеть некоторыми объектами. И я была к этому готова. Да, я вижу, что речь идёт о передаче в бессрочный залог целой планетной системы с коммуникациями... И даже догадываюсь, что больше её не увижу. Но я смотрю, что получу взамен не только услуги виктимов. У меня будет, как это называется... Денежный счёт. Я читала про такие формы расчётов в древности, более прогрессивные, чем тогдашние бартеры. Универсальный эквивалент, денежная единица... Вот у вас тут написано... «Кварковый коин, вероятностная сумма»... Скажу честно, сложновато это для меня. И не вполне понятен сам принцип начисления. Получается, что чем больше виктимов я прикончу, тем больше кварковых коинов будет зачислено на мой счёт. Как это может быть?

— После смерти виктима происходит его воскрешение. Ещё недавно подобное было невозможно. И каждое оживление сейчас ведёт к автоматическому увеличению доверия к нашей технологии, нашему проекту, а значит, и статусу участников.

— Начинаю понимать. Чем больше кат убьёт виктимов, тем больше их будет оживлено. Следовательно, чем больше доверия он создаст, тем больше заработает и тем выше будет его статус?

— Совершенно верно. И тем самым будет увеличиваться размер вашего счёта. Пока мы в самом начале пути, и потому мы обогащаемся. Виктимы тоже кое-что получат, но их денежные счета не позволят им достичь высокого статуса. Как только об эмиссии денег станет широко известно, кварковый коин обесценится, и обогатиться больше никто не сможет.

— Но и у нас соответственно обесценятся счета, разве не так?

— Да, но... К этому времени клуб первопроходцев уже избавится от ненадёжных активов. Смотрите, ещё недавно средняя планета оценивалась в миллион коинов. Сегодня — примерно в пятьдесят тысяч. Через полгода коин будет стоит целой планеты. А через пару лет, может быть, вы сумеете поменять коин на бутылку нереплицированного вина. И то, если повезёт. Теперь понятно?

— Как бы пирамидальная структура, — догадалась Травиц. — Те, кто внизу — будущие неудачники, которые станут приносить нам всё новые и новые активы, как вы их называете. А мы, как основные участники финансовых накоплений, будем оставаться посередине.

— Всё верно. Вы прекрасно описали структуру распределения кварковых коинов.

— А кто же тогда наверху?

— Леди Ротари, давайте займёмся формальностями, — предложил Барри.

•  •  •

Формальности заняли не так много времени, но солнце уже начало прятаться за самыми высокими зданиями Айрон-Сити. Карина попрощалась с Барри и направилась к лифту в сопровождении андроида. У неё было очень мало времени: следовало собрать вещи в номере отеля, а главное — наладить работоспособность туннельной связи, активных средств защиты, протестировать включение анестетиков, надёжно спрятанных в разных частях тела...

Лифт остановился на первом этаже, Травиц покинула кабину, в которой остался андроид. Двери лифта бесшумно закрылись, и в этот миг Карина поняла, что попала в ловушку. Лифт (нет, не лифт, а имитирующий его транспорт) высадил женщину прямо посреди пустоши, под открытым чёрным ночным небом, усыпанным серебристыми звёздами. Никакого города и в помине здесь не было. «Кабина» с андроидом словно провалилась сквозь землю... а может, так оно и произошло. Естественно, Карина находилась на Боргесе, но — вполне возможно — за сотни миль от Айрон-Сити и от отеля, где лежали нужные вещи... К счастью, никак не связанные с истинной деятельностью Травиц. Об этом женщина предусмотрительно позаботилась.

Ну что ж... Фаланги пальцев ей никто не подменил, и в каждой из них находилось по хорошему оружию. Анестетик по-прежнему располагался в нижних дёснах, в сгибах локтей, между большими и указательными пальцами ног, а также в промежутке между вагиной и анусом. Но туннельная связь не работала. Либо над Кариной сейчас находился своеобразный непроницаемый купол, либо где-то прятался генератор помех, забивающий нужные диапазоны. На горизонте летящей кометой полыхнул выхлоп направляющегося в сторону Карины экипажа — вероятнее всего, катера, способного летать как в атмосфере, так и в космическом пространстве.

Сотрудница полиции Взаимодействия могла теперь рассчитывать только на себя, но это ей было не впервые. Поправив рукой каре тёмных волос, «леди Ротари» приняла расслабленную позу и стала ждать, когда ей подадут трап.



ГЛАВА ПЯТАЯ

Девушки, прислуживающие в зале, были облачены в странные костюмы, вызвавшие у Карины полузабытые слова из дошкольной гипнопедии: «фрак» и «фалды». Грудь у девушек была прикрыта обтягивающей белой блузкой, немного похожей на топик, но с пуговицами; от диафрагмы живот был открыт полностью, так же как и всё остальное ниже. Черная верхняя одежда, похожая на короткий жилет с рукавами и странным раздвоенным «хвостом» сзади, красиво обрамляла униформу. Все ходили в чулках с подвязками, в основном тёмных оттенков. Туфли на женщинах, как заметила Карина сразу же, казались достаточно удобными, без чрезмерно высоких каблуков. В таких можно ходить сравнительно долго, часами, не испытывая ни малейшего дискомфорта. Карине не была понятна постановка задачи: одно дело — отдаться в руки сексуального маньяка-убийцы, и совсем другое — шнырять между столиками, занятыми этими извращенцами, и предлагать им выпивку и сигары.

А пока она сама сидела за столом, отмечая и небольшие выпуклости под фалдами, прикрывающими ягодицы девушек, и одинаково округлые животики, словно бы вновь прибывшие решили излишне плотно поесть или просто оказались на первом триместре классической беременности... Отмечала Карина и гримасы боли на лицах... Похоже, она что-то упустила... Кое-кто из присутствующих, выглядевших завсегдатаями, не отказывал себе в удовольствии погладить животик принимающей заказ официантки, а то и достаточно грубо вдавить кулак под пупок, когда девушка уже приносила заказ и наклонялась над столиком.

На подиуме между тем появлялись женщины, либо без одежды, либо минимально облачённые. Вместе с ними оказывались и партнёры (иногда — партнёрши), скорее из числа постоянных участников, нежели «туристов». Женщин на глазах у публики били в живот, при этом довольно чувствительно, если верить выражениям на лицах у жертв; конферансье в очередной раз ненавязчиво отметил, что анестетики любых видов в Пэйн-Стасисе запрещены, и если кто-то сумеет их обнаружить у виктимов, то получит год бесплатных развлечений... В каждом последующем скетче животы подвергались всё более сильным и продолжительным ударам; очередную жертву били сразу трое — двое мужчин и одна женщина, не давая вообще «продохнуть». Кулаки экзекуторов глубоко погружались в мягкие ткани. Поначалу мышцы пресса рефлекторно сопротивлялись, но по прошествии минут десяти сдавались, и удары принимал на себя кишечник. Жертвы стонали и всхлипывали, из их глаз текли слёзы... Последнюю женщину били уже дубинкой, били долго и жестоко — явно изо всех сил. Жертва громко вскрикивала от ударов, а потом принялась протяжно кричать, не смолкая даже после того, как её прекратили бить. Лёжа на боку, она подтягивала колени к животу — обычная реакция на сильную боль в кишках. Карина была уверена, что после такой трёпки потребуются как минимум три дня восстановления — без внутренних повреждений тут вряд ли обошлось, мог быть даже и разрыв органов... Женщину заставили встать, насильно разогнули. Тело жертвы содрогалось, глаза её были полузакрыты, стонущий рот приоткрыт. Последний удар был нанесён огромной колотушкой, обмотанной тканью — чтобы мягко, но тяжело и сильно. Карине даже показалось, что вслед за глухим ударом послышался звук чего-то лопающегося. Жертва на миг замолчала, глаза её широко распахнулись... И вопль, полный невообразимой муки, разнёсся над залом. Корчащуюся женщину утащили за кулисы... Чёрт возьми — между ног Карины было очень влажно. Поручик Травиц хорошо знала свои пристрастия... а потому понимала, что не отказалась бы появиться на подиуме. В числе тех, кто бьёт, естественно, а не тех, кого бьют...

С официантками между тем что-то происходило. Они то и дело замирали стоя на месте, их лица искажали гримасы боли. Если у кого в руках был поднос, то он заметно дрожал.

...Время шло, а Кариной представители встречающей стороны пока не интересовались, но она сама и не думала их искать. Возможно, что-то пошло не так, но ее устраивал режим ожидания. К тому же в общем зале было на самом деле интересно. Кроме того, она находилась на задании, и ей просто необходимо было собрать как можно больше информации. Пока ничего неописуемого не происходило — подобных гнёзд порока имелось немало в любом из секторов. Кое-где, конечно, такое устраивали нелегально. Потому что подобная эксплуатация вообще-то запрещена, и если где и существует, то лишь до тех пор, пока тайные руководители не совершат ряд фатальных ошибок и не отправятся в ссылку. Или не попадут на негласную расправу офицерам из отдела Б-12 полиции Взаимодействия.

За одним из соседних столиков сидела парочка. Он — молодой, лет двадцати и явно владетельный субъект, скорее всего, бездельник, не знающий чем себя занять. Она — дама лет пятидесяти (если не шестидесяти), элегантная, томная, хорошо одетая... Но — содержанка. И, вероятнее всего, находящаяся на довольствии у своего юного спутника. Это развлечение организовал, конечно же, он. И он как раз нервничал, переживал, возбуждался... Она меланхолично курила, поглядывая на подиум со спокойствием коронера. Женщина была за работой. И она должна была быть готовой ко всему. Так же, как и Травиц. Правда, работа Карине не оплачивалась. Но в содержанки к юному фату она точно бы не пошла. Даже за целую доходную планету. А вот подвести этого парня под бессрочную ссылку — это она бы и за бесплатно сделала... Парень неожиданно подозвал официантку в чулках со стрелкой (такое ощущение, что у неё ещё сильнее округлился животик за последний час!), рассчитался (по всей видимости, пресловутой кварковой валютой), и пара исчезла, оставив на столике проспект. Карина не могла не прихватить его, пройдя рядом, якобы в туалет.

Пока на подиуме ничего не происходило, а публики в зале прибыло, Травиц изучила программу «пэйн-феста». Пока было только начало шоу. Впереди — конкурс по надуванию среди «туристов», харакири и поединки на рапирах.

...Надувание было встречено жадным гулом. На подиум вывели четырёх девушек. Одна из них уже стояла почти обнаженной, остальным предложили снять одежду — по крайней мере, брюки, юбки и трусики. Каждая встала на колени, положив руки на поднятый вдоль рампы горизонтальный поручень. Распорядители позаботились, чтобы публике хорошо были видны животики, ещё вполне подтянутые. Пока их четыре обладательницы, нервничая, с невыразительными минами выстраивались вдоль края подиума, появился ещё один участник скетча — давешний молодой парень из-за ближнего столика. Он тоже оказался среди нижних, сразу заняв место в середине, к некоторому интересу соседних с ним девушек, которые засмеялись и даже оказали ему символические знаки внимания — потрогали свисающий член, неплохих, кстати, размеров, как отметила Карина.

Следом появились верхние — трое полуголых мужчин, занявшие места позади трёх женщин, и одна девушка в спортивном купальнике — на вид совсем юная, маленькая, тонконогая, с совершенно плоской грудью. А сзади молодого человека встала его женщина — дама в роскошном вечернем платье, оглядывающая окружающую обстановку с таким видом, будто всё, происходящее вокруг, не имеет к ней ну никакого отношения.

Конкурс проходил очень просто: нижним в анусы вставлялись наконечники с раздуваемыми манжетками, исключающими прорыв воздуха между трубкой и сфинктером. Верхние брали в руки воздушные груши для накачивания и по сигналу распорядителя принимались нагнетать воздух в животы их партнёров. Чтобы нижние не сорвались с места, не имели возможности выдернуть шланги или вообще как-то испортить конкурс, им зафиксировали руки, ноги и плечи — не особенно заметно для публики, но надёжно.

Присутствующие в зале притихли. Распорядитель — импозантный мужчина в блестящем костюме (похожий на сутенёра в космопорту — подумала Карина) — объявил:

— Дамы и господа! Сейчас вот эти пять замечательных пар примут участие в нашем традиционном конкурсе надувания. В течение пяти минут четырёх девушек и одного юношу их партнёры будут накачивать воздухом. По прошествии указанного времени компетентное жюри снимет показания с манометров, и та пара, которая смогла достичь наивысшего результата, возьмёт желанный приз — возможность заполучить в качестве жертвы ту или того, кто проиграет этот конкурс!

Публика зашумела,  раздались одобрительные выкрики.

— На один сеанс, конечно, — улыбнулся распорядитель.

В зале послышались смешки. Кто-то тонко и протяжно вскрикнул, прозвучал грохот. Карина посмотрела в сторону шума. Одна из официанток, бледная, в испарине, потеряла вдруг равновесие и повалилась на колени, уронив поднос и свалив пустой стул рядом с собой. Скорчившись, она обняла руками живот, хватала широко открытым ртом воздух и прерывисто постанывала. Подбежал метрдотель с длинным стеком, энергично ткнул официантку им в шею, та с всхлипами, шатаясь, поднялась на ноги и побрела прочь. Андроид-уборщик споро собрал с пола рассыпанное с подноса и исчез.

— Обращаю внимание! По окончания отсчёта времени прозвучит второй сигнал. После второго сигнала качать воздух не разрешается! Участник, который попытается нарушить правила, будет дисквалифицирован. Запрещается также качать груши ногами и использовать какие-либо механические устройства. Всем всё ясно?

Конкурсанты нестройно выразили согласие. Нижние женщины нервно хихикали.

— Внимание! — воскликнул распорядитель. — По сигналу хлопушки прошу начинать.

Он вынул из кармана небольших размеров цилиндрик и поднял его в воздух.

— Раз, два... три!

Послышался негромкий выстрел, жёлто-синяя вспышка ударила по глазам, и появившийся в воздухе таймер начал обратный отсчёт. Верхние на подиуме стали со всей возможной силой работать руками, сжимая груши. Карина обратила внимание, что все трое мужчин качали воздух с примерно одинаковым ритмом — резко, энергично, напористо. Маленькая девушка, наверное, понимая, что ей очень трудно соревноваться с такими соперниками, давила грушу обеими ладонями с отчаянным видом и сразу же взяв высокий темп. Дама в вечернем платье, будучи внешне совершенно невозмутимой, качала в очень спокойном ритме, но достаточно мощно.

Уже через минуту все пятеро нижних задергались, принялись хаотично двигаться. На их лицах появилось заметное беспокойство. Ещё минута — и движения стали судорожными и прерывистыми. Животы всех пятерых мягко округлились. У парня встал член — эрекция была просто великолепной. Карина посмотрела на бредущую рядом с ней официантку. У нее подрагивали руки, в которых она несла поднос. Животик и этой девушки тоже заметно вздулся. Странно — ведь ей вроде никто не закачивал воздух сзади!

Лёгкий не то стон, не то всхлип пронёсся над подиумом. Конкурсанты старались вовсю. Крайняя девушка начала рваться с привязи — у неё живот особенно сильно округлился. Её парень, по всей видимости, был настроен на победу, он усилил движения... и груша соскочила со шланга, соскочила вместе с воздушным клапаном. Девушка даже вздохнула в голос от облегчения, когда её животик начал быстро опадать. Парень, конечно, спешно наладил инструмент, но победа от него, разумеется, уже уплыла безвозвратно. Тут и второй участник не оказался расторопным — он уронил грушу, наклонился, начал судорожно ловить её по полу, а девушка дёрнулась всем телом, груша опять выскочила из рук её партнёра, вылетела за пределы подиума, мужчина резко наклонился и изо всех сил ударился головой о поручень. И он тоже потерял шанс. Публика веселилась.

Миниатюрная девушка вспотела, раскраснелась, но раздула живот своей партнёрше сильнее, чем это удалось другим — её нижняя уже выкатила глаза, приоткрыла рот, её тело содрогалось в корчах. Карина искренне переживала за эту пару, надеясь, что конкурс выиграет она.

Первым завопил молодой человек, деловито надуваемый своей роскошно одетой спутницей. Карина не верила своим глазам: именно у этого парня вдруг вывернулся наизнанку пупок, словно у женщины на последнем сроке беременности. Наверняка он сейчас испытывал сильнейшие боли, так же, впрочем, как и две девушки, чьи партнёры не сбились с ритма — у этих нижних тоже вылезли пупки; их животы напоминали огромные раздутые мячи.

К началу пятой минуты две женщины, чьи партнёры были близки к победе, просто визжали от боли. Карина видела, что надувать их всё сложнее, воздух распёр животы почти до отказа. Аутсайдерши, впрочем, тоже стонали громко: их мужчины не собирались сдаваться, хотя шансов уже практически не имели.

«Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!!!» — раздался истошный вопль девушки парня, который был ближе других к победе. Осталось секунд 20 до окончания, он с плотоядным выражением на лице ожесточённо жал обеими руками грушу; мощные плечевые мышцы вздувались от напряжения. Пятнадцать секунд... Десять... Пять...

Приглушённый хлопок донёсся с подиума. Почти победитель вдруг понял, что груша потеряла твёрдую упругость, и воздух нагнетается в кишечник нижней так же легко, как в начале конкурса. Но сама нижняя, чей живот был раздут так, что вызывал ощущение некоторого гротеска, вскрикнув нежно и протяжно, без сил опустилась на поручень. Её ноги стали разъезжаться в стороны, руки безвольно упали.

В тот же момент прозвучал сигнал к окончанию конкурса. Все пятеро верхних бросили груши одновременно — в противном случае их возможная победа была бы не засчитана. Крики и стоны с подиума возбуждающе действовали на публику. Карина глядела на раскрасневшиеся лица мужчин, женщин и трансов, собравшихся в зале, на их сверкающие глаза, и думала, что и сама выглядит не лучше.

Быстро выяснилось, что мужчина, рассчитывавший на победу, упустил её за пять секунд до сигнала: он качал грушу с таким остервенением, что у его девушки лопнул кишечник, и воздух из него вышел в полость. Давление в тракте мгновенно упало и почти сравнялось с окружающим. Пятое место... Чудовищно раздутую нижнюю, тихо всхлипывающую и дрожащую всем телом, уволокли за кулисы. Четвёртое место досталось парню, который ударился головой о поручень. Третье — обладателю сорвавшейся со шланга груши. После их объявления нижние, несмотря на терзающие их боли, видимо, имея предварительную договорённость, сели на пол подиума полулёжа, слегка согнув ноги в коленях и оглаживая выставленные напоказ публике вспухшие животы. Девушки синхронно выдернули клапаны из шлангов. Послышался негромкий свист стравливаемого из двух кишечников воздуха. Животы опадали. Девушки сексуально стонали от облегчения. Они приобнялись, начали надавливать ладонями друг дружке на животики, помогая воздуху быстрее выходить из кишок. Наверняка подобное они проделывали не впервые.

Молодой человек (чья эрекция немного опала) и последняя женщина из оставшихся нижних испытывали, надо полагать, просто адские мучения. Парень громко стонал и вскрикивал, женщина отчаянно умоляла поскорее выпустить из её кишечника воздух. Их верхние партнёрши достигли практически одинакового результата, и сейчас распорядитель и ассистентка конкурса пытались дойти до третьего знака после запятой. Букмекеры принимали последние ставки. Карина скрестила пальцы за маленькую женщину — ей очень хотелось, чтобы выиграла именно она.

Но этого не случилось. Миниатюрная верхняя с расстроенным видом быстро куда-то скрылась, ассистентка помогла выпустить воздух её нижней партнёрше. От ощущения облегчения, сродни лёгкому оргазму, женщина издала несколько непроизвольных громких выдохов. «Матрона», выслушав информацию о полученном первом месте, не проявила ни малейших эмоций. Она помогла своему стонущему партнёру встать, но освобождать от воздуха пока что не собиралась. Они вместе скрылись где-то за кулисами, куда уже унесли недавно пострадавшую женщину.

Карина, помня о том, что находится тут далеко не как праздная зевака, бросила на спинку стула шелковый шарф и проследовала за подиум. Кто-то из обслуги попытался сделать движение, заслоняя ей дорогу, но поручик Травиц изобразила столь высокомерное недоумение, что ей даже слегка поклонились. Двери... Одна, две... третья — незапертая, а из щели торчит портьера, чуть трепещущая от тока воздуха. Какие-то негромкие звуки доносились из-за двери. Карина тихо встала возле неё, коснулась пальцами тёплой квазиметаллической обивки, легко толкнула от себя.

На жёсткой козетке корчилась в ужасных муках женщина с раздутым животом и по-прежнему заткнутым анусом. Кричать она уже не могла, только сипло постанывала, закатывая глаза. Провалиться в забытьё ей, наверное, не давали антишоковые препараты — их применение тоже оговаривалось как обязательное в Пэйн-Стасисе. Верхний молодой человек, упустивший победу, с мрачным видом стоял в углу комнаты. Рядом с козеткой покачивался нижний молодой парень из победившей пары — он тоже мучительно стонал. Его спутница, стоя рядом с ним на коленях, мастерски работала губами и языком, поднимая ему член. За козеткой стояла какая-то женщина, скорее всего, из обслуги, ожидающая сигнала. Несмотря на мучительное давление в животе (а может, и благодаря ему!), эрекция у молодого человека быстро возвращалась. Правильно понимая невербальные сигналы своего партнёра, дама прекратила минет, привстала и, взяв одной рукой клапан шланга, другой — блестящей от геля — мастурбируя напряжённый член, коротко бросила ожидающей сигнала женщине: «Давай!»

Та немедленно изо всех сил надавила ладонями на вздутый живот лежащей. Её глотка исторгла хриплый вопль, ноги задёргались. Тело изогнулось в ужасной конвульсии. Рот исказило судорогой невыносимой боли. Дама завела молодому человеку руку за спину, выдернула клапан, из трубки со свистом вырвался воздух. Живот её спутника стал опадать, а сам он затрясся в сильнейшем оргазме. Струя спермы брызнула на живот лежащей женщины и частично на волосы и руки той, которая причиняла ей дополнительные мучения. У Карины непроизвольно дёрнулись бёдра — чужие оргазмы всегда так действовали на неё; поручик Травиц обладала хорошей сексуальной эмпатией. Она и сама бы не отказалась от доброй разрядки, но сейчас находилась не в лучшем месте для этого. К тому же, она рассчитывала узнать, куда же уносят людей с такими чудовищными повреждениями, и каким образом их тут так хорошо восстанавливают. Но сейчас Пэйн-Стасис явно не собирался раскрывать свои секреты: женщина из обслуживающего персонала подошла к Карине и деликатно, но при этом очень сухо попросила покинуть комнату. Карина решила вернуться на своё место.

Её ждал небольшой сюрприз: на столике лежала флешка, скорее всего, женская. Нажав на неё, Карина вызвала записку, состоящую из обычных символов чувства симпатии и желания поговорить просто так. Намёков на дела или интимную близость вроде бы не было. Карина ответила положительно, пригласив отправителя пообщаться немедленно, и, закрыв флешку, подняла её над головой. Маленький предметик словно растворился в воздухе. Не прошло и двух минут, как к столику подошла миниатюрная женщина, уже сменившая купальник на удивительно строгое платье. Карина подтвердила приглашение, и недавняя участница конкурса изящным движением села рядом и достала сигареты — настоящие, предложив Карине. Травиц отказалась, но остановила официантку и потребовала по бокалу вина. Девушка трясло, она, кажется, плохо понимала, что от неё хотят.

— Обожаю такие моменты, — сказала Карине собеседница. — По-моему, вы тоже течёте.

Обычная откровенность, принятая в притонах утончённого разврата, немного коробила Карину, но лишь слегка. В пределах служебной необходимости.

— Конечно, — не стала кривить душой Карина. — Правда, я тут не всё понимаю... А вы тут не впервые? Кто вы?

— Меня зовут Аллия, я из Орегона-пять, Ротшильд.

Карина тоже представилась, назвав своё имя по легенде — Нина Ротари. Из сектора Рокфеллер.

— Так вот что я заметила, — сказала Аллия. — Вы тут одна, как и я. Правда, я представляю скорее хозяев, нежели гостей. Но это не имеет значения. Мне хочется хорошенько оттянуться, как и вам. Предлагаю сделать это вдвоём. Как вы на это смотрите?

Карина была в некоторой растерянности.

— Вы, как я понимаю, решили выбрать себе жертву из числа присутствующих? — осторожно спросила она, нащупывая языком капсулы с анестетиком, надёжно спрятанные в дёснах.

— Именно! Я уже нашла себе парня...

Так. Значит, Карину она приметила с другими целями...

— Я обратила на вас внимание во время конкурса. Когда у той девчонки лопнули кишки, вы подались всем телом вперёд, у вас задрожали ножки. Ну и опять же, я не могла не увидеть, КАК вы жадно смотрите на всё это. Вы обращали внимание и на мою девчонку. Вы даже дышали в такт её стонам. Вы любите то же, что и я. Единственное, в качестве жертв меня больше интересуют мужчины — я их готова разбирать на части постоянно. Хотя не откажусь распластать и девушку.

— Вы очень наблюдательны, — заметила Карина.

— Не буду скромничать, так и есть, — согласилась Аллия.

— Похоже, кое в чём мы совпадаем, — кивнула головой Карина. — Можно вас спросить?.. Так, деликатно...

— Я понимаю, — улыбнулась маленькая девушка. — Моя внешность всегда вводит людей в заблуждение. Но мне тридцать четыре года, то есть я давно совершеннолетняя, и могу делать всё, что мне вздумается.

Карина с интересом глядела на свою собеседницу. Ей на вид было от силы лет восемнадцать. Но только если приглядеться. Особенности фигуры при плохом освещении могли доставить дополнительное заблуждение. Косметика и платье, присущие зрелой даме, делали девушку старше. Впрочем, будь её лицо без макияжа, оно наверняка выдало бы вполне взрослую женщину, познавшую немало разных пороков.

— Вижу, хотите задать вопрос, — с лёгким вздохом сказала Аллия. — Несколько лет назад ко мне начал проявлять излишнее внимание близкий родственник, который был моим опекуном. Он договорился с одним генным инженером, а тот сделал мне операцию, остановившую моё физическое развитие. Опекун был тем ещё извращенцем, он получал особое удовольствие от того, что я не расту. Словом, мне не нужно делать эпиляцию. Вы удивитесь, но у меня никогда не было месячных. В принципе, в этом ничего плохого нет, но не всегда бывают и оргазмы. А это хуже. Я хотела принудительно разблокировать генный механизм позже, когда стала совершеннолетней, но меня предупредили о неизбежных неизлечимых новообразованиях. И плюс ко всему такой, — Аллия провела по плоской груди кончиками пальцев, —  меня любят многие.

Она затянулась сигаретой — зрелище молодой курящей девушки в цивилизованной вселенной было невозможным. Но рядом с Кариной сидела далеко не девочка, да и Пэйн-Стасис вряд ли мог считаться цивилизованным местом.

— Я получила планету в подарок и в течение года сумела подвести своего родственника и его приятеля-инженера под арест.

 — Справедливость восторжествовала? — риторически спросила Карина.

— Разве в аресте дело? Что вы! Знаете, почему инженер согласился сделать мне операцию? Да потому что мой опекун разрешил творить ему со мной все что угодно, когда вздумается. Но мне повезло. Со мной завязала дружеские отношения одна очень влиятельная женщина, и я вскоре уговорила свою новую подругу подкупить нескольких тюремных чиновников и заплатить двум людям, которые согласились отсидеть срок вместо этих двоих.

— Зачем? — спросила Карина, уже догадываясь.

— Давай перейдём на «ты». Хорошо?.. Я увезла обоих в свой замок. Там и покончила с ними. Родственника, к сожалению, не успела помучить долго — он умер через три дня. А инженера я пытала месяц. Именно тогда я поняла, что просто обожаю это — вспарывать животы, протыкать их... Ну, словом, все, что любят всё здесь присутствующие. Что любишь и ты — верно?

— Как бы тебе сказать... — Карина понимала, что от Аллии надо срочно отделываться, но каким образом это лучше сделать?

— ...А особенно — наблюдать, как надувается живот, и потом внутри его лопается. Знаешь, когда мне попытались навязать сеансы психологической коррекции, я решила от них отказаться. Но официально это было сделать в моём случае невозможно, и я подставила вместо себя другую женщину. Хорошо, когда есть деньги, верно? А ещё лучше, когда ты их сама делаешь. Думаю, ты тоже не согласилась бы расстаться со своими ментальными демонами?

В этот момент к столику как раз подошла девушка во фраке с бутылкой. Руки у нее тряслись, когда она наливала вино в бокалы, напиток расплескивался по скатерти. Лицо официантки было искажено болью, а живот... Да, он заметно округлился.

— Ты знаешь, как это делают? — спросила Карина, глядя, как Аллия с наслаждением щупает плотный и вздутый живот официантки.

— Знаю, конечно. Это я сама придумала. Предложила моим партнёрам, они решили, что это замечательная идея. Тем жертвам, которые не хотят, чтобы их мучили непосредственно каты, предлагают стать официантками. Знаешь, что у них в животах? Дрожжевое тесто, довольно жидкое, чтобы им можно было наполнить кишечник. И при этом кислое, чтобы раздражало сильнее. В течение часа девушке закачивают внутрь фунтов пять. Это само по себе довольно мучительно. Потом затыкают анус, но на всякий случай пробку оставляют для возможности извлечь её, если это вдруг понадобится. Правда, самостоятельно её вытащить невозможно. От тепла в животе дрожжи размножаются, выделяют особые ферменты, из-за чего объём теста резко увеличивается. Кишечник постоянно сокращается, спазмы просто невероятно болезненны. В течение вечера, такого, как сегодня, то есть часов за пять-семь, тесто раздувает кишки до предела, а потом они лопаются. И всё это время девушки работают, пока могут: бегают между столиков, разносят заказы...

Карина облизнула губы.

— Мужчины тоже есть среди жертв, но им такого не предлагают, — вздохнула Аллия. — Иначе это может не понравиться «туристам» — среди них всё-таки мужчин большинство... А вот, кстати, парень, который будет чьей-то жертвой... Хочешь его?

Карина обратила внимание на высокого белокурого юношу лет восемнадцати на вид, облачённого в тунику, который бродил по залу. Жертвам сидеть за столиками не разрешалось, если только их не пригласит специально их кат. Это Карина уже знала.

— Если ты ещё никого не выбрала, забирай этого, — сказала Аллия. — Он свободен, у него значок висит. Давай вместе развлечёмся? Пара на пару?

— Вообще я предполагала, что жертва и кат остаются один на один, — с сомнением произнесла Карина.

— Это вовсе не обязательно. Можно даже оргию устроить в любом составе — хоть три ката на четырёх виктимов, надо только заранее договориться... Я тебе говорила, что действительно с трудом дохожу до оргазма. Мне хочется получить его не один раз за всё время, пока я буду вытаскивать кишки из своего мальчика, а хотя бы пять-шесть. Но мне для этого нужно, чтобы кто-то был со мной рядом... Женщина, такая, как ты. Лучше всего я кончаю от женского языка. Уверена, что куни ты умеешь и любишь делать. Да и получать — тоже.

Было над чем подумать... Окажись Карина той, за кого её приняла Аллия — скучающей «туристкой», никаких сомнений, и сегодня ночью над своими жертвами трудилась бы не одна женщина, а две, отказавшиеся в своё время от психокоррекции. Но Карина была здесь совсем в ином качестве... С другой стороны, эта Аллия ведь из «хозяев». Вдруг она что-то знает?

И Карина отправила флешку в сторону парня в тунике. На всякий случай.

— Их же потом восстановят точно так же, как это делают со всеми?

— Да, конечно. Реанимируют. Мы применяем уникальную технологию восстановления. Ну, сама же, наверное, слышала: даже если у тебя вынут все внутренности, то уже завтра они вырастут заново, и момент твоей смерти будет восприниматься просто как сон.

...Ну что ж, вот ещё одно подтверждение тому, что руководство Пэйн-Стасиса прикарманило и монополизировало чудесное изобретение.

— Ты видела, как происходит реанимация?

— Нет, я в технические дела сильно не вмешиваюсь. Мне больше нравится организовывать финансовые потоки...

— Но ты же знаешь, кто занимается восстановлением виктимов?

— Знаю, — слегка искривила губы Аллия. — Например...

И тут к столику подошёл молодой блондин, которому Карина отправила сообщение. Он поздоровался с женщинами и получил приглашение сесть. Аллия махнула рукой официантке, разносящей коктейли. Дрожащая девушка во фраке, вся в испарине, подошла к столику и с трудом выставила бокалы. Карине было хорошо слышно, как бурлит и урчит у неё в животе.

Поручик Травиц ощущала неловкость. Аллия решила взять инициативу в свои руки.

— Тебя как зовут? — спросила она.

— Салем, — ответил парень.

— Первый раз здесь?

— Первый...

— Но уже побывал в руках ката? — поинтересовалась Карина.

— Да... Два раза. У разных...

— У мужчин или женщин? — решила уточнить Травиц.

— Сначала у мужчины. Потом у женщины.

Юноша говорил явно без охоты, но никаких особенных чувств не показывал. Да и зачем? — он ведь здесь продаёт своё тело...

— Что с тобой делали? — задала вопрос Аллия.

— Ну... Мужчина вспорол мне живот... Просто, поперёк. Когда внутренности полезли наружу, зажёг свечу и начал капать на них воском.

— А женщина?

— Я обязан это рассказывать? — помедлив, спросил Салем.

— Думаю, да, — произнесла Карина. — Сегодня ночью ты будешь моим, и я хочу знать, что с тобой творили. Мне не очень нравится повторять то, что делали другие.

— Она привязала меня к столбу, — сказал Салем. — Руки завела назад, надела на них что-то. Потом принялась резать живот. Так, чтобы кишки понемногу стали вываливаться. И быстро освободила руки. Я инстинктивно начал заталкивать внутренности назад... Но на моих руках были перчатки с зазубренными иглами.

Карина почувствовала влажное тепло между ног, уже в какой раз за этот день. Было бы так славно сделать с этим парнем что-то подобное... И всё же ей казалось это неправильным. Он ведь не являлся преступником, негодяем, мерзавцем... Право, выпустить кишки Аллии было бы куда справедливее.

Аллия между тем энергично замахала рукой, и возле столика остановился невысокий чернокожий юноша, тоже совсем молодой. Маленькая женщина протянула ладонь и погладила его по животу.

— Ты пока свободен, Жан... — сказала она ему затем. — Но готовься.

И, обратившись к Салему и Карине, произнесла:

— А мне понравился трюк с перчатками. Наверное, я его сегодня проделаю...

— Ты тоже свободен, — сказала Карина Салему. И опять задумалась: Аллию нельзя упускать — эта куколка, похоже, знает много интересного. А это значит, что сегодня им придётся вместе участвовать в страшном сеансе. Страшном? Ну, это уж кому как...

Травиц облизнула губы. Аллия хихикнула:

— Кажется, мы договорились?

— Почему бы нет? — улыбнулась Карина. Разве она могла сказать что-то иное?

— Вот видишь! Давай выпьем по этому поводу!

— Прозит! — согласилась Карина.

— У меня вообще тяга к зазубринам, — шепнула Аллия. — Покажу тебе свой набор спиц и крючков... Обожаю медленно вводить их внутрь, потом тоже медленно тянуть обратно... Очень интересно иногда немного рвануть назад, а потом снова начать погружать в глубину, при этом поворачивать в разные стороны...

— Знаешь, подруга, — шепнула Карина Аллии. — Я вся теку. И не могу остановиться.

Ласковая ладонь легла на колено Карины.

— Я тебе помогу, — сказала она.

Остановив официантку, бредущую, словно пьяная в тумане, Аллия потребовала провести их в лав-кабинет. Передвигающаяся на полусогнутых, с неестественно вздутым животом, девушка провела обеих женщин к нужной двери за ширмой, отгораживающей часть дальней стены зала, прошла внутрь.

— Проходите, — прерывающимся от боли голосом произнесла она. Аллия задержала девушку, обняла её, закинув руки ей за шею, и... подпрыгнув, изо всех сил наддала коленом под пупок. Крик, который начал вырваться изо рта официантки, Аллия заглушила долгим поцелуем, а сама принялась тереться своим телом об округлый, плотный живот. Карина подумала, что если сейчас не получит секса, то просто сойдёт с ума — возбуждение от всей этой обстановки было всепоглощающим. Выпроводив постанывающую официантку и закрыв дверь, Аллия несколько секунд жадно поедала глазами Карину, трепещущую от желания. Томно растягивая время, Аллия подошла к своей новой подруге, погладила ей плечи кончиками тонких пальцев... Повернувшись спиной, потребовала снять с себя платье. Карину не нужно было упрашивать. Её потряхивало от вожделения, когда она стягивала платье, сохраняющее восхитительный аромат возбуждённого женского тела. Она пробежала пальцами по миниатюрной фигуре, гладя плоскую грудь и плоский живот, который немедленно отозвался на ласку. Аллия сладко вздохнула, ощутив нежное прикосновение к промежности. Карина, как уже делала сотни раз себе и другим женщинам, коснулась средним пальцем клитора, который оказался настолько мал, что нащупать его было почти невозможно. Затем развернула девушку к себе, с удовольствием, которого от себя не слишком и ожидала, прижалась губами к нежной коже, целуя и постепенно спускаясь по телу всё ниже. Аллия вдруг остановила Карину:

— Я медленно завожусь, — шепнула она. — А ты уже готова взорваться.

Спорить было невозможно. Карина позволила себя раздеть, помогая Аллии в этом приятнейшем занятии. Губы неожиданной подруги, чувствительные и опытные, гуляли по её лицу и телу, даря коже чудесное наслаждение. Дрожа от затопившего её вожделения, Карина наконец почувствовала ни с чем не сравнимое ощущение прикосновения трепещущего языка к набухшей почке клитора. Словно искры вспыхнувшего фейерверка сладко обожгли низ живота, заставив сильнее потечь требующее разрядки влагалище. Нежный язык пробежал по сочным губам, лаская их, нырнул между них, собирая скользкий нектар... Под языком и пальцами миниатюрной женщины тело Карины изгибалось в сладкой истоме, подрагивало в предвкушении разрядки. Аллия знала, как можно подольше удержать партнёршу в состоянии «полшага до вершины», и она довела Карину почти до полного экстаза, пока та не начала выкрикивать слова и фразы, которые шли не от мозга, а оттуда, где сейчас собралась вся её женская сущность. Оргазм Аллия сделала для Карины именно такой, в каком она сейчас просто нуждалась — не резкий и острый, который хорош «на бегу» со случайным партнёром, а глубокий и продолжительный, каким можно порадовать любимого или хотя бы просто очень симпатичного тебе человека. Карина почувствовала, словно бы всё её тело проваливается внутрь самого себя, становясь огромной пульсирующей влажной щелью — от лба до колен; в эти упоительные секунды в Карине не было ничего, кроме содрогающейся от оргазма вагины. В момент, когда волна начала отступать, она ощутила на своих губах вкус собственного наслаждения — Аллия приникла к новоиспечённой подруге поцелуем.

— Твоя очередь, — шепнула Аллия.

Голое лоно Аллии, миниатюрное, как и всё остальное у неё, тронуло Карину до глубины души. Понимая, что внешность обманчива и что эти нежные губки имеют весьма богатый чувственный опыт, она не торопилась с проникновением; лёгкими касаниями языка и губ, на которых ещё не остыла собственная смазка, она дразнила промежность новой подруги, чьи ножки постепено сгибались в коленях и расходились всё шире.

Да, провести такую женщину по извилистой тропинке до вершины было под силу только опытному партнёру, прочувствовавшему сексуальность многих и разных тел. Язык Карины, её губы и пальцы могли ощутить малейшие нюансы, самые тонкие отклики на прикосновения к нервным окончаниям, прячущимся под нежной кожей и в интимных складках плоти. И, ощущая реакцию тела маленькой женщины, Карина всегда делала нужные движения, чтобы такая невысказанная вслух просьба дать больше наслаждения не оставалась без ответа... И вот, когда нежные бёдра Аллии ритмично задвигались, когда тонкие пальчики, лаская, легли Карине на голову, когда до её ушей донёсся тихий стон, Травиц сама получила квант счастья, посетившего девушку. Аллия стонала всё громче, её ножки постепенно сжимались, промежность ритмично подавалась вперёд, навстречу лицу Карины. У той было две возможности: немного поводить Аллию рядом с вершиной, но, учитывая определённые трудности, вершина могла оказаться не достигнутой. Либо резко увеличить скорость подъёма и покорить пик. Карина выбрала второе. Тело Аллии вдруг напряглось, затрепетало мелкой дрожью, тихий стон плавно перешёл в громкий отрывистый выкрик... Бёдра забились в короткой сарабанде, ножки сжали голову Карины, которая ощутила на своём лице сладко-терпкую струйку сквирта. Аллия простонала неожиданно низким голосом удовлетворённой женщины,чей истинный возраст заключался в этом субтильном теле, которое через пару секунд расслабилось. Руки Аллии упали на ложе, ножки вытянулись. Карина нежно поцеловала девушку в мокрую вагину, приподнялась и кошачьим движением подобралась выше. Аллия со счастливой улыбкой притянула лицо Карины к своему, начала собирать языком свой сок наслаждения.

— Я не помню, когда мне было так хорошо, — прошептала Аллия, закуривая. — Ниночка, давай отложим этот садистский аттракцион. И поедем ко мне. На неделю. А можно на месяц или год. Или на сколько хочешь. Мы можем с тобой сутками не вылезать из кровати. Если что, на помощь всегда можно позвать шустрого мальчика. Или пухлую девушку. Кого угодно. Да и развлечений у меня полно. Ты когда-нибудь видела живых лошадей? А каталась на них верхом?..

Капризная женщина забросила тонкие руки себе за голову. Сердце Карины слегка щемило. Неожиданная нежность, так некстати поразившая её, готова была взять верх. Но долг и ответственность? Этот вопрос, заданный самой себе, быстро остудил жар. А как же Электра? Это имя словно укололо Карину.

— Подожди... А твоя подруга как же? — спросила она. — Подарившая тебе целую планету и которая достаточно влиятельна, чтобы подменять подсудимых...

— Она мне многое позволяет, — лениво отозвалась Аллия. — Хотя бы за то, что только я умею делать такие вещи, которые её доводят до экстаза... Могу и тебе показать...

Карина молчала. Что-то на теле новой партнёрши привлекло её внимание.

— Ты что, ещё раздумываешь? — в глазах Аллии мелькнул гнев. Гнев женщины, которая не привыкла слышать слово «нет».

Карина, в свою очередь, не привыкла сталкиваться с гневом, особенно со стороны женщин, которые только что испытали оргазм со сквиртом от её ласк. Ее словно что-то ударило. Но даже не проявление эмоций Аллии поразило её — она увидела подмышкой левой руки девушки странный значок — пять перекрещенных стрел с изогнутой полоской посередине. Знакомый символ... У кого же она видела подобную татуировку? И почему её это так встревожило?

В непростую ситуацию вдруг вмешались силы извне. Из коридора донёсся шум, кто-то вроде бы попытался вломиться в лав-кабинет. Разумеется, дверь была надёжно заперта, но сообщения никто не мог остановить. Один за другим вспыхнули два призрачных экрана с яркими буквами на них:

ЛЕДИ РОТАРИ! РУКОВОДСТВО АГЕНТСТВА «РАУВИЛЬ» ПРИНОСИТ ВАМ ГЛУБОЧАЙШИЕ ИЗВИНЕНИЯ ЗА НЕОКАЗАНИЕ ДОСТОЙНОЙ ВСТРЕЧИ, ПОЛАГАЮЩЕЙСЯ ГОСТЯМ ВЫСОКОГО РАНГА. Я БУДУ РАД ОКАЗАТЬ ВАМ ПОЧТЕНИЕ, КАК ТОЛЬКО ВЫ ОСВОБОДИТЕСЬ. КОМНАТА 2-А СПРАВА ПО КОРИДОРУ В ОФИСНОЙ ЧАСТИ СТАНЦИИ. ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ ДИРЕКТОРА РОЛЛАН ВАН УВЕН.

ЭЛИЗА! У НАС ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. ФОТОГЕН. ВЫНУЖДЕНА ПРЕКРАТИТЬ ТВОИ РАЗВЛЕЧЕНИЯ. Я ТАКЖЕ НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТАЮ С ОРЕГОНА V.

Второе сообщение было без подписи. Но паззл сложился. Орегон-пять, влиятельная подруга, пять скрещённых стрел, обращение «Элиза»...

— Вот чёрт! — с досадой произнесла девушка, вставая с постели и накидывая тунику. — Я иногда забываю, что полной свободы нет ни у кого. Даже у...

Она резко прервалась, бросив взгляд на Карину. Та тоже принялась одеваться, притом не так быстро, как Аллия.

— Даже у тебя и то свободы больше... Ну что, желаю удачно оттянуться! — Аллия больше не гневалась. Она подошла к Карине, закинула руки ей за плечи и, приподнявшись на цыпочки, ласково поцеловала в губы. — Я никогда не забуду сегодняшний день... Ниночка, солнышко, ты просто волшебница... И мы ещё обязательно увидимся!

С этими словами Аллия покинула лав-кабинет. Карина заметила, что её поджидал в коридоре андроид, почти неотличимый от настоящего человека. Пора было и ей уходить. Самое время повстречаться с паном ван Увеном. Травиц в коридоре никто не поджидал. Она неспешно двинулась в сторону делового участка станции, тщетно пытаясь включить туннельную связь. Ей было о чём сообщить Даричу... Нет, для начала Чезаре. О том, что она только что повстречалась с Элизой Сент-Марк, которая, по её собственным словам, была непосредственно причастна к эмиссии денег дома Ротшильд. И являлась, по всей видимости, фавориткой сестры Лейды Конг Хи, у которой Карина тоже видела татуировку со стрелами. Фавориткой леди Анжелы Даны Ротшильд, по-прежнему стремящейся прибрать к рукам дом Сакс... А может быть, и не только его.



ГЛАВА ШЕСТАЯ

Карина вернулась в общий зал. Разговор с руководителем станции, точнее, с временным управляющим — тупым как андроид паном ван Увеном — оказался предсказуемым: тип растёкся в извинениях, подтвердил все условия контракта, предложил несколько бонусных развлечений в знак раскаяния за проявленное головотяпство. Травиц заявила, что обязательно воспользуется этим предложением, но сейчас она хочет прийти в себя и одновременно ещё немного проникнуться «атмосферой» Пэйн-Стасиса, на жаргоне инсайдеров действительно называемого «станцией номер один».

Вербовщик Петер Шванзингер не соврал. Станция эта, как быстро поняла Карина благодаря большому опыту межпланетных перелётов, действительно представляла собой планетоид, пойманный в космосе и переустроенный для комфортного пребывания людей. И оснащённый простыми, но надёжными двигателями, гнавшими бывшее небесное тело сквозь космос с постоянным ускорением примерно в одну единицу, чтобы обеспечить обитателям станции привычную им силу тяжести. И работоспособность реанимационной аппаратуры, которая, если верить словам Барри Саважа, не действовала в невесомости.

Официанток во фраках уже видно не было — они, вероятно, вышли из строя. Только одна из них лежала в углу зала и корчилась в невообразимых муках, обхватив руками раздутый живот. На смену девушкам пришли андроиды, поскольку за столиками ужин, выпивка и курение неспешно продолжались. Время конкурсов закончилось, ожидалось одиночное представление любимицы публики Лим Хи Юн. В кулуарах говорили, что выступает она далеко не каждый день, но подобная преференция неслучайна: попавшая на Пэйн-Стасис как обычный виктим, девушка вдруг показала своеобразный талант, и руководство решило внести некоторые изменения в договор.

Не каждая жертва в состоянии сама вспороть себе живот, да ещё обставить это действо как театральный этюд.

Развратная, охочая до кровавых забав публика взорвалась громом приветственных аплодисментов и воплей, когда на подиум вышла стройная девушка в розовом шёлковом кимоно, расшитом цветами и райскими птицами. Лим встречали как настоящую актрису — в этом Карина не могла усомниться. Узкоглазая рыжая девушка с волосами, собранными в высокую причёску, поклонилась зрителям, опустилась на колени у самой рампы и села на пятки. Лицо девушки было непроницаемым, чёрные глаза смотрели отрешённо. Её тонкие, ухоженные руки огладили розовый шёлк одежды, затем легли на колени. Раздалась музыка — негромкая, спокойная, без явно выраженного ритма.

Подошедший к подиуму качественно сработанный андроид с поклоном положил перед Лим длинный блестящий футляр из материала, имитирующего тёмное дерево (а может быть, таковым и являющимся). Девушка запрокинула голову, сложила руки на груди и с полминуты то ли медитировала, то ли вводила себя в транс. А может быть, готовила публику, которая постепенно притихла и замерла. Чуть наклонив голову, Лим оглядела зрителей влажным взглядом и, опустив глаза, снова начала оглаживать тело. Её ладони скользнули по груди, задержались на животе. Слегка выпрямившись, девушка стала ласкать его через шёлк. Гладкая ткань струилась поверх тела, то натягиваясь на упругой груди, то собираясь ниже её складками. Лим раздвинула полы кимоно, обнажая колени. Пальцы её, словно играя, поднялись выше и развязали пояс, который соскользнул с талии вниз. Кимоно слегка разошлось, показав нежную кожу девушки, тень между грудями и глубокую впадинку пупка на мягком животе. Рыжеволосая приподнялась, чтобы ещё немного обнажиться. Карине было хорошо видно, что под кимоно на Лим надеты только узкие белоснежные трусики, возможно, также шёлковые. Продолжая ласкать живот уже по голой коже, девушка то и дело касалась промежности, время от времени запуская пальчики под резинку трусиков. Веки её были смежены, голова запрокинута. Губы, крашенные в ярко-красный цвет, приоткрылись. Зрелище тревожило и возбуждало одновременно; Карина даже забыла, зачем она здесь и что делает — уж очень мастерски выступала Лим. Возможно, она действительно была актрисой в каком-нибудь театре. Что её сюда принесло? Желание заполучить кучу кварковых монет и планетную систему впридачу? А может быть, угодила в кабалу к каким-нибудь негодяям?..

Каковы бы ни были мотивы девушки, дело она знала. Вот Лим прекратила ласкать своё тело, замерла, глядя на блестящий футляр. Протянула к нему руки, неспешно, осторожно, будто страшась. Не став касаться лакированной поверхности, уронила ладони на колени. Лишь с третьего раза рискнула коснуться кончиками пальцев лежащего предмета, и то сразу же отдёрнула руки. Грудь Лим высоко вздымалась — дыхание девушки было глубоким и частым. Облизнув губы, она наконец взялась за крышку футляра и откинула её. Несколько секунд смотрела на то, что внутри. Затем протянула руки и вынула наружу довольно длинный, слегка изогнутый кинжал с изящной ручкой, инкрустированной зелёными и красными камнями. Держа его на руках, чуть полусогнутых в локтях, актриса напряжённо разглядывала оружие. Её веки подрагивали. Лим перехватила рукоятку кинжала левой рукой, пальцами правой принялась гладить лезвие, словно лаская клинок. Она приложила сталь плашмя к лицу, провела им по губам... Девушка что-то шептала кинжалу, создавая иллюзию разговора с ним; как будто она просила оружие быть с нею решительным и целеустремлённым, доставить ей боль сильную, но при этом сладкую...

«Это почти как секс», — кто-то громко шепнул рядом. Кимоно сползло с плеч Лим, показав точёные плечи и тяжёлые груди с напрягшимися сосками. Девушка плотно прижала кинжал к груди, подалась к краю подиума, крепко зажмурившись и что-то беззвучно шепча или говоря нараспев. Второе было вернее, поскольку Лим начала ритмично раскачиваться взад и вперёд. Травиц обратила внимание, что многие в зале тоже стали двигаться в такт актрисе... Чёрт возьми, но и Карина, чья эмпатия настойчиво искала выхода, тоже принялась размеренно покачивать своим телом! Зрелище девушки с кинжалом действительно завораживало, заставляло подходить близко к той грани, за которой начинается экстаз. Медленно, очень медленно Лим приподнималась, выпрямляя колени. И так же неспешно кинжал полз по её телу вниз, плотно прижимаемый к нежной коже. Оружие задержалось на животе девушки, но через полминуты скользнуло ещё ниже. Очень осторожно, бережно и аккуратно остриё клинка коснулось белизны трусиков. Очертило их линию по верху бёдер, затем чуть прижалось плашмя снизу, лаская половые губки через нежный шёлк. На белых трусиках появилось тёмное пятнышко просочившегося сквозь тонкую ткань женского сока. Лим глубоко вздохнула, и в ответ ей вздохнули многие из зрителей в зале.

Предварительная игра заканчивалась. Расслабляющая музыка приобрела тревожные нотки, девушка широко открыла глаза и внимательно рассмотрела кинжал, чей клинок сверкал в лучах света, бросая яркие отблески. Лим повернула лезвие остриём к своему нежному животу, коснувшись кожи ниже и левее пупка, замерла, приподняв голову и прикрыв глаза. Музыка прекратилась, и в этот момент тонкие руки актрисы совершили резкое толкающее движение, погружая клинок в своё тело. Лезвие проникло внутрь примерно на половину длины. Тело девушки содрогнулось, потом замерло. Тишина в зале была такой, что прерывистое дыхание Лим доносилось до самых дальних столиков, где посетители уже встали, чтобы лучше видеть. Вероятно, многие не в первый раз созерцали такое зрелище. Какая-то женщина шепнула поблизости: «А зелёное кимоно ей больше идёт». Странно знакомый голос...

Струйки крови потекли вниз по коже, окрасили белый шёлк трусиков. Громко выдохнув, Лим чуть двинула кинжал, намереваясь резать живот поперёк, от левого бока к правому. Несомненно острое, заточенное до толщины молекулы лезвие проходило через плоть как сквозь тёплое масло. Но двигался кинжал небыстро, с остановками, во время которых Лим опускала голову и немного сгибалась. Затем выпрямляла тело и делала новый короткий проход. Громкие стоны, нежные и отрывистые, практически неотличимые от стонов сексуальной страсти, доносились с подиума. Трусики уже полностью окрасились в тёмно-красный цвет, хотя крови текло не слишком много — наверное, действовали коагулянты, да и опытная актриса не погружала лезвие на излишне большую глубину. Хотя на достаточную при этом, чтобы разрезать все подкожные слои и распороть брюшину; в левой стороне раны уже появилась сизовато-розовая оболочка кишки, стремившейся выбраться наружу из тесноты женского чрева.

Постанывая и вскрикивая, дрожа всем телом, Лим Хи Юн распорола свой живот поперёк. Словно гротескная улыбка, кровавый разрез под пупком немного разошёлся, из него медленно выползали внутренности, укладываясь на колени актрисы. Розовое кимоно постепенно покрывалось красными пятнами. Лим повернула кинжал внутри себя и потянула его вверх, издавая крики боли. Руки девушки тряслись и вздрагивали, но лезвие шло довольно ровно. Кинжал остановился в середине живота, чуть выше пупка, и Лим выдернула его из себя. Брызги крови долетели до ближайших к подиуму столиков. Кишечник девушки почти целиком вывалился ей на колени, некоторые петли тяжело сползли на пол возле рампы. Издавая хриплые стоны, полные невыносимой муки, Лим медленно повалилась на бок. Её руки судорожно ухватили свободно лежащие кишки, чуть потянули на себя, но тут же бессильно упали вдоль тела. Девушка стонала почти беспрерывно. Представление окончено? Ничуть не бывало. Лим вдруг прекратила стонать. Лишь охая и втягивая воздух сквозь сжатые зубы, она двумя круговыми движениями рук обхватила кучу собственных внутренностей, каким-то невероятным усилием привстала на колени и, дрожа и покачиваясь, поклонилась зрителям. Гром воплей и оваций был ей ответом. Кишечник выскользнул из рук девушки, свесился с рампы, а тело Лим в судорогах и конвульсиях упало на подиум. Свет был приглушён, к умирающей актрисе кинулись два андроида.

Со столиков донеслись звуки наливаемых напитков в рюмки и бокалы, потянуло дымом разных курений. «Жаль, что не придумано такого аттракциона, чтобы ей кто-нибудь помогал и при этом сильнее мучил. Мне кажется, она немного жульничает».

Всё тот же голос, женский, чуть капризный и протяжный. Кажущийся знакомым... Акцент, выдающий уроженку дальних планет сектора Рокфеллер... Длинные, почти до пояса, чёрные волосы. И рубиновые линзы глаз. Зелёная крылатка, короткая юбка.

Встретить знакомого человека на просторах Вселенной — это вероятность, близкая к мнимому числу. Но повстречать уже виденную однажды психопатку, одержимую жаждой убийства, в этом невозможном месте — совсем другое дело. Карина знала, что чудовищные развлечения и тотализаторы в космопорте Кроненбаум сейчас либо прекращены, либо трансформированы в более-менее цивилизованные шоу, а их «кураторы» отмораживают носы и тестикулы в бессрочной ссылке на Блумтауне. Но, выходит, не все. Мариса, если верить намёкам тамошних катов, имела некоторое отношение к управлению теми «представлениями». Значит, она осталась на свободе и теперь обретается здесь... И, вполне возможно, что в качестве не простого гостя, а почётного.

Вспомнив про пана Увена, который чуть ли не стелился, замаливая промашку, Травиц решила нанести повторный визит исполняющему обязанности начальника «станции». И, недолго думая, направилась в офис.

Похоже, пришла она не совсем вовремя. Роллан ван Увен как раз о чём-то мило беседовал с девушкой в униформе официантки, одновременно расстёгивая свои брюки. Судя по всему, именно с той, которая ещё недавно корчилась от боли на полу. Сейчас она лежала боком на столе в кабинете и уже почти не шевелилась. Чудовищных размеров живот с тёмными полосами растяжек растёкся по столешнице и едва заметно вздрагивал. Девушка ещё дышала, но, судя по всему, ей оставалось недолго это делать.

— У вас было незаперто, — улыбнулась Карина ван Увену, который, видимо, не ожидал в этот момент визита «туристки». — Но я буквально на несколько секунд, чтобы не помешать вам... А вы обещали мне, что я могу беспокоить вас в любое время.

Надо полагать, незадачливый руководитель Пэйн-Стасиса обругал себя в этот момент последними словами за неосторожность. Травиц продолжила:

— Поэтому дайте мне возможность побеседовать с вашей помощницей или кто она там... Ну, знаете, у неё светящиеся красные линзы в глазах, длинные волосы.

— А, вот вы о ком... Кларисса Ильмарсен. Но она не моя помощница, если уж на то пошло. Она, скорее, помогает другим... В общем, эта женщина представляет здесь достаточно высокое начальство, и вам вряд ли есть смысл её тревожить. Хотя попробовать можете.

— Не смею более вас беспокоить, — пропела Карина и направилась к двери. — Запритесь получше, — не удержалась она от того, чтобы дать совет, уже выходя в коридор. После увиденного Роллан ван Увен, естественно, не стал ей более симпатичен. Разве что наоборот.

Не успела Травиц вернуться в зал, как к ней подскочил белокурый Салем.

— Леди, по всем правилам я готов, — произнёс молодой парень.

— Хорошо, малыш, — похлопала его по щеке Карина. — Пока не готова я. Увидимся позже, если что.

— Леди, дело в том, что меня хочет ангажировать другая женщина... И она, скажем так, очень влиятельная госпожа.

— Более влиятельная, чем я? — гневно спросила Травиц, немедленно войдя в роль. — Как ты смеешь?

— Она фактически руководит здешним персоналом, и у неё есть право первоочередного выбора... Впрочем, она тоже знает правила. Если вы не заявите свой ангажемент сейчас, леди заберёт меня через пару минут.

— Эти условия мне непонятны... Я вроде успела раньше!

— Да, но...

Карине было наплевать на виктима и его слова. Но сейчас она как раз подумала о том, что назревает хороший повод выпутаться из неловкой ситуации. Конечно, она с наслаждением бы выпустила кишки из этого парня, но этим нарушила свой собственный принцип: не убивать невиновных. С другой стороны, а ведь парень-то не умрёт безвозвратно... Его оживят завтра, он снова ляжет под чьи-то ножи или более изощрённые орудия. Но также Травиц понимала, что вряд ли почувствует должное наслаждение. Как ни крути, а это проституция. Вот если бы ей отдал свой живот для вспарывания человек, который искренне этого хочет, без всяких кабальных или коммерческих условий...

Травиц опять подумала об Электре. Чёрт возьми, надо просто найти её, забрать с собой, уничтожить этот гадюшник и прекратить заниматься тут всякими глупостями. Ад может обойтись без неё...

— Кто эта женщина? — спросила Карина.

— Да вот она... Леди, я изложил ситуацию, — чуть наклонив голову, сказал Салем, обращаясь к подходившей к ним длинноволосой брюнетке, чьи глаза мерцали рубинами.

— Вот как? — произнесла женщина, смерив Карину взглядом и явно пытаясь понять, где она могла её видеть прежде. — И что же?

— Я забронировала этого виктима раньше, и не собираюсь его отдавать первой встречной, — высокомерию Карины могла бы сейчас удивиться и сама Анжела Ротшильд.

У Клариссы Ильмарсен приподнялись брови. Кажется, она узнала соперницу.

— Вам, леди, не место среди катесс, — произнесла она с не меньшим высокомерием. — Вы виктим, и я это знаю не понаслышке.

— Я могу доказать, что вы заблуждаетесь, леди.

— Вы забыли Кроненбаум, милая.

— Надеюсь, что вы всегда будете помнить тот вертеп, откуда вас навеки выставили вместе с прочим сбродом.

— Мы, кажется, договорились однажды встретиться, — продолжила Кларисса.

— Да, Мариса, — произнесла Травиц. — Я сейчас в форме и готова забрать этого парнишку себе на ночь.

— Если честно, леди, — холодно сказала собеседница, — меня на самом деле зовут Кларисса. Я охотно верю, что вы были виктимом по необходимости... по бедности, если говорить точнее. Немного удивлена видеть вас здесь среди катесс, но в наше время бывают и не такие чудеса. Везение, например... Тем не менее я намерена заставить вас проглотить ваши слова... и заесть их вашими же кишками. С их содержимым. В общем, предлагаю закончить наш разговор не словами.

— Неужели вы хотите, чтобы я ударила вас здесь и сейчас?

— Салем, — тихо произнесла Кларисса. — Исчезни.

Юноша, поняв, что присутствует при встрече двух пантер, беззвучно ретировался.

— Нет, это пошло и глупо, — сказала Ильмарсен Карине. — Вас в лучшем случае выставят отсюда, в худшем — арестуют за нападение на представителя Дома Ротшильд. Мне этого не нужно. Я хочу вас убить. И притом красиво. Надеюсь, вы знаете, с какой стороны у шпаги находится эфес?

— Не ошибусь, — с кривой улыбкой произнесла Травиц.

Кларисса вернула ей эту гримасу.

— Сегодняшний вечер уже почти закончен, каты пошли разбирать виктимов... Но у нас есть ещё время. И свидетелей в зале пока что полно. Пойдёмте к этому клоуну Роллану, заявимся на дуэль. Я убью вас быстро, и притом так, что вас не сумеют оживить.

— А если это сделаю я?

Кларисса рассмеялась.

— Ну, вы идёте?

— Ван Увен сейчас может быть занят, — произнесла Карина. — Минут пять назад он на моих глазах пристраивался к ещё шевелящейся официантке с целью устроить с нею акт плотской любви.

Кларисса с интересом посмотрела на Карину.

— А ведь вы мне начинаете нравиться, — сказала она. — Жаль, что придётся вас убить.

И подошла к кабинету ван Увена. Карина не стала отставать. Дверь была заперта, но Ильмарсен приложила палец к замку, послышался лёгкий щелчок, и дверь открылась.

Ван Увену в общем и целом повезло. Он как раз опять возился со своими брюками, но теперь уже с целью застегнуть их. Официантка на столе лежала недвижным кулём, вероятно, она только что скончалась.

— Роллан, — не терпящим возражений тоном произнесла Кларисса. — Объяви блиц-дуэль на шпагах.

— Так желающих вроде пока не было, — сказал ван Увен.

— Теперь есть, — возразила Кларисса.

— Заранее надо предупреждать, — недовольно проворчал ван Увен.

Кларисса внимательно осмотрела труп на столе.

— Ты хочешь вылететь отсюда за злоупотребления? — прошипела женщина.

— Вообще-то у меня есть право...

— У тебя — нет. Я могла бы напомнить твои права, но в кабинете есть посторонние. Так что давай объявляй дуэль и выдай нам по шпаге. Наша гостья хочет увидеть, какого цвета у неё кишки. И мы не вправе ей отказать в этом желании.

Ван Увен поднял два пальца и что-то сказал прямо через них на незнакомом языке или жаргоне. Спустя три секунды до кабинета донёсся шум из зала. Карина прислушалась. Кажется, конферансье действительно что-то объявлял. Потом управляющий подошёл к стене, из которой бесшумно выехал шкафчик, открыл его дверцы и предложил женщинам сухо:

— Выбирайте.

— Вы гостья, вам принадлежит право выбрать первой, — сказала Кларисса.

Ну что ж, в этой фразе по крайней мере не прозвучало очередное оскорбление. Карина подошла к шкафу, у которого имелась ещё верхняя полка, где лежали пистолеты. Тоже, вероятно, предназначенные для поединков. Но многозарядные. Отметив этот факт и запомнив его на будущее, взяла в руки первую попавшуюся шпагу. Да, она заметно отличалась от рапир, знакомых со времён студенческих соревнований — была тяжелее и длиннее (больше метра в длину). Клинком можно не только колоть, но также рубить и резать... Действительно смертоносное оружие. Впрочем, рукоятка оказалась удобной, гарда для защиты пальцев выглядела достаточно широкой, а клинок...

Карина подошла к лежащему на столе трупу девушки, подняла фалду фрака, провела шпагой по ткани. Без малейшего усилия кусок одежды отделился. Травиц бросила лоскут на пол и сказала:

— И что тут выбирать?

Кларисса опять кинула на соперницу оценивающий взгляд. В отличие от Карины, она выбирала себе шпагу чуть более придирчиво, но на третьем экземпляре остановилась. Опытным движением согнув клинок в полукруг, она дала ему выпрямиться и осталась довольной увиденным.

— Биться будем топлесс? — спросила она.

— Конечно, — не без озорства ответила Карина. — Прежде чем я тебя убью, обязательно отрежу твои сиськи.

Кларисса усмехнулась, скинула крылатку, расстегнула лифчик, оставшись в одной короткой юбке зелёного цвета и удобных кожаных туфлях на низком каблуке. Одежду бросила на рабочий стол ван Увена — не тот, разумеется, где лежала мёртвая девушка. Карина в долгу не осталась: расстегнула куртку (лифчика под ней не было), аккуратно сложила и устроила прямо на шкафу со шпагами. Подумала и скинула свои туфли на довольно высоком каблуке, оставшись босиком. На её бёдрах как влитые сидели синие шорты с блёстками. Кларисса с чувством деланного превосходства оглядела соперницу, и её взгляд вдруг остановился на груди... а точнее — на характерном шрамике, навсегда оставленном в память о развлечениях безбашенной юности. И кажется, в этот миг в глазах Ильмарсен мелькнула если не тревога, то лёгкое беспокойство.

...Беспокойство это усилилось сразу же после того, как Травиц без особых проблем отбила один за другим два выпада. Впрочем, Карина быстро поняла, что соперница ей досталась серьёзная, и что фехтовать она училась основательно. Тоже, наверное, отдавая дань моде, а может, по каким-то другим мотивам.

Публике нравились поединки. Зрителям мужского пола — всем без исключения, особенно когда на шпагах дрались полуобнажённые женщины. Вообще сражения редко бывали продолжительными: Кларисса и ещё пара женщин, умеющих владеть холодным оружием, иногда провоцировали «туристок» и после того, как те, минут пять нелепо помахав шпагой, теряли бдительность, протыкали, а то и распарывали им животы на потеху зрителям. Конечно, жертв потом без проблем реанимировали... Но попыток реванша на Пэйн-Стасисе замечено не было.

Сегодня поединок, судя по всему, обещал быть необычным. Ильмарсен досталась серьезная соперница. Молодые женщины гремели шпагами уже пять минут, а понять, кто сильнее, зрителям было невозможно. Между тем в зале начали делать ставки. Схватка привлекла внимание, расходиться никто не спешил; те из катов, кто уже уединился со своими виктимами, потом будут сильно расстроены, что упустили великолепное зрелище.

Женщины сделали одновременный выпад, сошлись в клинче.

— Я не думала, что ты умеешь рубиться на шпагах, — прошипела Кларисса.

— Я же сказала, что это я тебя убью, — негромко ответила Карина.

И, резко отступив, сделала обманное движение, словно хотела поразить соперницу колющим ударом в низ живота. Кларисса поспешила защититься, но тут же удивлённо и злобно взвизгнула: остриё клинка чиркнуло ей по левой груди, чуть ниже тёмного ореола.

Зрители восторженно приветствовали первую кровь. «Ладно. Хватит играть», — громко произнесла Кларисса и начала бешеный натиск, заведя левую руку за спину. Ильмарсен была физически сильна — Карине пришлось применить всё свое мастерство, чтобы отразить серию ударов. И не всегда удачно — шпага Клариссы ужалила её дважды — в левый бок и в правый, на уровне пупка. Травиц отлично поняла, что если бы целью Клариссы было пропороть ей живот, то она уже два раза это могла сделать... На губах красноглазой женщины играла демоническая улыбка. Что же она задумала?

Ещё серия ударов... Странных, направленных снизу вверх. Вот оно что! Кларисса действительно не думает бить ни в живот, ни в грудь. Она целится под челюсть, в горло. С тем, чтобы клинок попал в мозг, и никакая аппаратура не сумела бы потом дать Карине новую жизнь. Травиц пришлось срочно менять тактику. С досадой она поняла, что Кларисса перехватила инициативу, и что «леди Ротари» приходится в основном обороняться... Шпага опасно свистнула возле шеи, царапнула ухо... А если так?..

В глазах Клариссы мелькнуло удивление и даже страх. Двумя сантиметрами левее — и клинок поразил бы её прямо в правый глаз. Игры действительно закончились — женщины теперь думали лишь о поражении насмерть... И для этого годились только удары, достигающие мозга. К чёрту живот! К чёрту сердце! От таких ранений здесь не умирают!

Теперь шпаги скрещивались высоко, на уровне лиц. Рассвирепевших, азартных. Краем глаза Карина всё же видела, что появившийся в зале Роллан ван Увен не на шутку встревожился и принялся с кем-то переговариваться с помощью компактного средства связи. Очевидно, управляющий понял: что-то пошло не так.

«Надо покончить с этим, пока нам не помешали, — пронеслось в голове Карины. — Раз и навсегда: нельзя оставлять в живых человека, который хочет твоей смерти...»

Травиц сделала выпад, второй, третий... Её шпага ударила Клариссу в правое предплечье, вызвав восторженный вой в зале. Ильмарсен отшатнулась, чуть прогнулась, открывая горло. Карина увидела свой шанс. Но прежде чем «прокачала» его, рука словно сама направила шпагу сопернице под челюсть.

Вот только каким странным и нелепым бывает случай! С потолка над подиумом вдруг сорвалась и полетела вниз часть звуковой аппаратуры, ещё недавно усиливавшей стоны и крики «конкурсантов». Скорее всего, её расшатали вспышки стартовых пистолетов. Лёгкий — не более десяти унций весом — кусок пластика упал прямо на руку Карины, уже нацелившейся нанести смертельный удар. Не сила этого падения, а его неожиданность отклонила шпагу Травиц от первоначального направления, и Кларисса получила сильнейший удар не в шею, а гораздо ниже — шпага воткнулась ей в живот сверху и сбоку. Такого исхода, в общем-то, и ждали зрители. Скорее непроизвольно, нежели специально, Карина сделала резкий поворот вниз и к середине, от чего живот соперницы словно лопнул: кишки женщины тотчас показались на свет, залив кровью ноги Клариссы и пол подиума. В отличие от зрителей, женщины такого исхода точно не ждали.

Ильмарсен, хватая ртом воздух, повалилась на колени. Выронив шпагу, она обхватила ладонями страшную рану, напоминающую басовый ключ нотного стана. Петли кишок медленно выползали наружу. Карина с досадой размахнулась и воткнула своё оружие в подиум; эфес закачался на клинке, словно перевёрнутый маятник. Она видела, какую овацию в её честь устроили зеваки в зале, слышала крики восторга... Что ж, пришлось принять эту игру. Травиц подняла руки над головой, сомкнула их в замок, энергично потрясла ими, отдавая должное похвале. Андроиды деловито уносили Клариссу — умирающую, а возможно, уже и скончавшуюся от такого удара. Излишне, может быть, мастерского.

...Когда шум и гам стих, когда Карина с трудом отбилась от предложений немедленных услуг сексуального или иного характера, когда поняла, что её счёт увеличился на два десятка коинов, к ней подошёл ван Увен, не сказать, что очень счастливый, но — надо полагать — довольный хотя бы тем, что поединок обошёлся без неустранимых последствий. Излишне говорить, что необратимая смерть человека, близкого к Дому Ротшильд, могла стать для него колоссальной неприятностью. Обратимая, наверное, тоже могла иметь последствия, но не столь сложные.

— Леди Ротари, вам, наверное, следует знать, что вы прямо сейчас получили суперприз...

— Вот как? — Травиц изобразила удивление, хотя действительно ничего такого знать не знала.

— Да. Вы победили противника, имеющего ранг гранд-мастера, и потому имеете право на три вещи. Первая — это продление вашего пребывания в Пэйн-Стасисе ещё на десять дней сверх срока, указанного в договоре. Вторая — ваш счёт будет автоматически увеличиваться на двадцать процентов за всё время, пока вы тут находитесь... И третья — вы можете выбрать в качестве виктима любого человека из присутствующих здесь... За исключением членов руководства. И меня, естественно.

— Любого, говорите?

— Да. Даже самого богатого туриста.

— Хм. А если бы эту женщину победил кто-то другой и захотел потом раскромсать меня на части, это ему бы тоже было позволено? Я такого не читала.

— В договоре есть пункт об особых правилах, указанных в проспекте Пэйн-Стасиса... Который вы вместо того, чтобы прочесть, оставили у меня в кабинете.

— Тогда пойдёмте к вам, — улыбнулась Карина. — Мне нужно хотя бы одеться. И я скажу, кого выберу своей жертвой.

Точности ради надо сказать, что последний пункт таил в себе некоторую лазейку для нежелающих оказываться под ножами или чем ещё пострашнее, давая возможность досрочно прекратить срок развлечений. Но сейчас речь шла не об этом. У Карины возникла одна идея, и не было более подходящего повода, чем этот момент, для её осуществления.

Травиц вошла в кабинет, бросила взгляд на длинный стол (труп уже унесли), накинула курточку, лежавшую на шкафчике с оружием. Ван Увен убрал шкаф в стену.

— Садитесь, — вздохнул он. — Итак, кого вы выбрали? Надеюсь, всё же это будет человек, который изначально является виктимом?

— Разумеется. Меня интересует именно виктим, — подтвердила Карина. — И я даже могу назвать его имя и показать фото.

— Хорошо. Готов слушать и смотреть.

Карина вывела на экране лицо Электры и произнесла:

— Это Раймонда фон Сависарди. Я хочу видеть её немедленно. И не только видеть.

Ван Увен глядел на фото. Карина, хорошо умеющая считывать невербальную информацию с физиономий, сразу же поняла: управляющему знакома девушка. Во всяком случае, он её встречал ранее.

— Леди Ротари, — развёл руками Роллан. — К сожалению, мне кажется... что такого виктима в реестре агентства «Раувиль» нет.

И подпёр подбородок рукой, приложив пальцы к губам, всем своим видом выдавая заведомую ложь. Вероятно, Электру кто-то заангажировал на постоянной основе, подумала Карина, ощутив на мгновение дикую злость и ревность. Наглый тип из приближённых к Дому Ротшильд или ещё какой-нибудь богач... Разглагольствующий о том, как хорошо жить в мире без собственности...

— У меня есть информация, что эта девушка прибыла сюда недавно, — нудным и капризным голосом заговорила Травиц. — Я хочу её заполучить. Если вы мне в этом откажете, я...

Карина задумчиво поглядела на длинный стол поблизости. Лицо ван Увена покрылось красными пятнами, заиграло скулами.

— Я вам со всей ответственностью и уверенностью заявляю: такая девушка никогда не прибывала сюда...

Травиц вскочила и вцепилась управляющему в ворот:

— Вы лжёте! У меня есть надёжные информаторы! Фон Сависарди подписала контракт! Я даже знаю дату его заключения и в курсе, с какой планеты она прибыла! А теперь перестаньте пороть чепуху и давайте мне сюда эту девушку. Сейчас же, чёрт возьми!

Такого давления оказалось вполне достаточно. Роллан уставился в свой экран, сделал несколько движений пальцами, неохотно проговорил:

— Так-то вы правы, леди Ротари. Эта девушка действительно была завербована, и она заключила контракт с агентством «Раувиль» в качестве тематического виктима.

— Ну, вот видите... Что с ней? Её кто-то забрал развлекаться ещё с утра?

— Н-нет... — не очень охотно произнёс ван Увен. — Она как виктим могла попасть вообще не на Пэйн-Стасис.

— А куда?

— На вторую станцию, например.

— Вот как... Почему? Насколько я знаю виктимные предпочтения фон Сависарди, она могла согласиться только на условия вашей станции.

— Ну, так-то вы правы...

— А на второй станции что происходит?

— Примерно то же самое, что и здесь... Но по сравнению с нашей вообще кошмар. Там сдирают кожу, ставят по пояс в бочки с известью, колесуют, давят кости прессами... Кого-то просто вешают или душат. Медленно топят в аквариумах...

Карину передёрнуло от ужаса.

— Она не могла туда попасть! Никак, ни за что!.. Хорошо, пан Увен. Как насчёт третьей станции? Я хочу оказаться там. Сейчас же!

У управляющего глаза полезли на лоб:

— Откуда вы знаете про третью станцию?

— Я же сказала, что у меня есть надёжные информаторы...

— Боюсь, что это невозможно...

— В обмен на сегодняшние призовые привилегии... Я готова отказаться от дополнительного срока и добавочной суммы, если вы найдёте для меня способ отправиться туда.

— На третьей станции нет туристов. И нет возможностей для их размещения.

— Даже так? А кто же там есть? И что там есть?

— Вам, леди, этого знать не обязательно. Вы приехали сюда за развлечениями и удовольствиями, которых на третьей станции нет и никогда не было.

— Попробую угадать... Там лаборатории? Медицинские или генетические эксперименты? Так, что ли?

Ван Увен немного помолчал, затем добавил:

— Мне об этом ничего не известно. Кстати, я удивляюсь вашей информированности... — тут в глазах управляющего что-то мелькнуло: — А, так вы ведь тоже из команды, только не из верхнего звена, как я понимаю... Покажите мне вашу татуировку.

Карина не собиралась задирать руку, чтобы демонстрировать чистую кожу без всяких тату. Она просто подтянула экран вниз, вызвала стилус и нарисовала известный значок — пять перекрещенных стрел, обтянутых стилизованной короной.

— Судя по всему, вы в теме. Ладно... — пробормотал ван Увен. — Но на третью станцию вас я отправить всё равно не смогу... Впрочем, подождите минутку.

Внимание управляющего что-то привлекло на одном из защищённых экранов, невидимых Карине.

— Я смотрю, у вас вроде бы приятельские отношения с малышкой леди Сент-Марк... Теперь понятна и ваша информированность, и подобная, уж простите, наглость, — ван Увен вымученно улыбнулся. — Вам не ко мне надо было обращаться, а к ней напрямую. У неё хватило бы влияния достать вам персональную ракету и отправить хоть куда со всеми верительными документами.

— Не успела поговорить об этом, — Карина разочарованно вздохнула. — Аллия... В смысле, Элиза слишком быстро улетела. Кроме того, до этой минуты я полагала, что фон Сависарди здесь... Кстати, вы точно уверены, что она на третьей станции?

— Теперь ошибки быть не может. Ваша фон Сависарди на самом деле была здесь, но сейчас её тут нет. Дождитесь леди Сент-Марк, вероятно, она вам поможет. У меня нет полномочий на такие действия, да и обратиться вам, по сути, больше не к кому. По крайней мере из тех, кто тут обитает сейчас.

•  •  •

...Общий зал почти опустел, лишь между столиков бродили андроиды-уборщики. Возле подиума одиноко стоял стройный молодой человек.

— Салем? — слегка удивилась Карина, когда он с готовностью подошёл к подиуму.

— Ну да, — улыбнулся парень. — Я жду вас... И, признаться, очень рад, что вы избавили меня от этой извращённой красноглазой маньячки...

— Я тоже маньячка, — сказала Травиц с такой же улыбкой. — И тоже садистка, каких мало. Так что неизвестно, стоит ли тебе радоваться.

— Вы мне очень нравитесь, леди. Вы просто супер. А она... Она же просто омерзительна. Я в восторге от того, как вы её разделали. Буквально распотрошили одним движением.

Карина засмеялась и взяла юношу под руку.

— Пойдем, малыш, — сказала она. — Доставь леди извращённое удовольствие.



ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Меньше всего на свете Карине хотелось встречаться утром с Клариссой, и поэтому она долго валялась в своём номере, нервно пытаясь нащупать возможность хотя бы одностороннего канала туннельной связи. Но Пэйн-Стасис был надёжно заблокирован от любых способов передачи данных во всех диапазонах, включая вероятностные. Оставался единственный выход — добраться до технических этажей, найти радиорубку и попытаться полулегально связаться с Элизой-Аллией. Всё-таки у них возникли отношения более чем дружеские. И, если грамотно и втёмную использовать фаворитку главы Дома Ротшильд, можно горы свернуть...

Вспомнив нежное влагалище маленькой женщины, Травиц вздохнула. Из соседней комнаты, оборудованной для экзекуций, вышел андроид-уборщик, увозя на летающей кушетке тело молодого человека. Уборщики видели всякое, удивляться не умели, но на этот раз у андроида что-то перемкнуло. Он с недоумением поинтересовался, всё ли у леди в порядке. Карина велела уборщику убираться вон, а сама пошла в душ. Как бы там ни было, а ночку Травиц провела бурную. Салему она тоже должна запомниться.

Позавтракав в баре, Карина отправилась на разведку и быстро сориентировалась в расположении помещений, не предназначенных для гостей и ивого персонала. При запуске станции в эксплуатацию никто, видимо, не подумал, что кому-то из катов или виктимов взбредёт в голову шататься по техническим этажам и подвергать себя риску схватить дозу радиации, замёрзнуть, сгореть заживо либо заблудиться в узких коридорах, незаметно переходящих в вентиляционные или отопительные коммуникации. Неподготовленный человек мог запросто попасть там в крайне неприятное положение, но у Карины, разумеется, были нужные технические приспособления, вживлённые в левую руку: гирокомпас, прибор ночного видения и счётчик заряженных частиц. Наконец, опыт бесчисленных перелётов на грузовых ракетах тоже много значил... Словом, радиорубку Травиц нашла минут через двадцать. Как и следовало ожидать, кроме стационарного робота, в ней более никто и никогда не появлялся. Радовало, что упомянутый робот не имел встроенных охранных функций, но наверняка был оснащён накопителем, фиксирующим все межпространственные переговоры. Карина взломала ориентационную систему рубки, попыталась остановить фискальный блок (не будучи уверенной, что это ей удалось), подключила прямое нейроуправление и начала искать диапазоны, через которые можно было бы наладить связь. Сразу же выяснилось, что таких диапазонов всего шесть, и они «вшиты» в систему как фиксированные каналы, следовательно, бродить по эфиру или делать широковещательные оповещения с этой аппаратуры невозможно. Пришлось довольствоваться тем, что есть.

Первый канал был наглухо заблокирован и, видимо, предназначался только для членов Дома Ротшильд или руководителей Пэйн-Стасиса исключительно по ментально-метрическому способу доступа.

Второй канал вёл напрямую к офису «Раувиля» в Айрон-Сити. Можно было хоть сейчас позвонить Барри Саважу и сказать ему спасибо. Так или иначе, а нервы Карина пощекотала себе на славу.

Третий позволял соединиться со «станцией номер два».

Четвёртый — со «станцией номер три».

Пятый предназначался для так называемой «проверки на себя» кибернетического оборудования станции в случае нештатных ситуаций технического плана. Каких именно — Травиц не поняла, но взяла на заметку.

Что касается шестого, то он был просто оснащён ментальным ярлычком: «Звонить только мне». Кто имелся в виду — тоже попробуй догадайся. Да и язык явно не общепринятый, Карина плохо его знала, смысл фразы мог быть и таким: «Звонить могу только я».

Ярлычок не являлся блоком, к тому же это был единственный канал, который Карина могла сейчас проверить. Первый и пятый отпадали, звонить по второму или третьему было глупо, по четвёртому — заманчиво, но прямо сейчас казалось делом опасным и преждевременным. Травиц сделала вызов. Лёгкий гул и шипение раздались где-то у неё в голове, затем послышался недовольный мужской голос, произнесший древний код отзыва:

— Алло!

— Здравствуйте! — приняв радостный тон, сказала Карина.

На том конце канала повисло молчание.

— Кто говорит? — без особого удивления, раздражения или тревоги спросил мужчина. Безразлично-скучающим тоном. И на том спасибо.

— Мне нужна Аллия, — ответила Карина.

— Кто? — не понял мужчина.

— Ну, Элиза.

— Здесь её нет... Она вылетела на третью станцию... Кто говорит, не могу понять... Кларисса, ты, что ли?

— Да, это я, — рискнула соврать Карина.

— Что там у вас случилось?

— Да пока ничего особенного... Роллан вот только опять злоупотребляет и подставы делает.

Мужчина выругался на плохо понятном Карине языке, но, по всей видимости, грязно.

— С ним я сам разберусь, когда понадобится. А ты больше не звони сюда. У тебя же есть нормальный доступ, так пользуйся им... Всё, конец связи.

Карина услышала тихий обрывок диалога: «Что у них там?» — «Да ничего особенного. Как обычно, друг друга подсиживают...» После этого щёлкнул звук отбоя, раздался еле слышный протяжный гул. Ладно. Кажется, Карине удалось вытянуть счастливый билет... Набрав станцию номер три, Травиц дождалась сакрального «алло», произнесённого опять же мужским голосом.

— А? Кто это? — нахальным тоном спросила Карина. Услышав в ответ «старший инженер Запаров», продолжила в том же духе:

— Аллия здесь?

— Аллия? — с недоумением спросил Запаров.

— Элиза Сент-Марк, — словно глупому ребенку, объяснила Травиц.

— Да, здесь... Но она занята.

— Когда освободится?

— Ммм... Боюсь, что не очень скоро.

— Как можно быстрее, Запаров, сообщите ей, что звонила Нина.

— Нина? Какая ещё Нина?

— Она знает.

— Да, но не знаю я!

— Вам этого знать и не надо. Запомнили, Запаров?.. Просто «Нина», и всё.

— О’кей, — немного растерянно ответил инженер.

— Конец связи, — произнесла Карина и отключилась.

Дело, кажется, шло на лад. Травиц замаскировала (надеясь, что надёжно) следы взлома аппаратуры и даже азартно потёрла ладони, слегка вспотевшие от напряжения. Наконец-то она приступила к активным действиям. И пусть пока не приняла решение, каким именно образом и в какой последовательности будет выполнять задание дальше, но понимала, что в любом случае без импровизации не обойтись. Об этом говорил Мартинелли. На это намекал и Дарич... Сейчас надо будет вернуться в номер, заказать кофе (вот странно — ей начала нравиться эта гадость!) и хорошенько обдумать план дальнейших действий. Нейросвязь с роботом была теперь установлена, и когда Аллия освободится и вызовет её, Карина в любом месте сможет ответить, не возвращаясь в радиорубку.

Лёгкая эйфория, вызванная некоторым успехом от переговоров, сыграла с «леди Ротари» злую шутку. Напевая себе под нос весёлую мелодию, Карина беспечно направилась из радиорубки в тёмный коридор, но не успела оказаться снаружи, как ощутила страшнейший удар по голове. Миллиарды звёзд Вселенной посыпались перед её глазами куда-то вниз, словно в бесконечные глубины ада.

•  •  •

...Колючки впивались в лицо и проникали в рот, прямо до корней зубов. Странные колючки, холодные и плоские. Вроде бы не слишком острые, но довольно болезненные. Они впивались в ладони, пальцы ног и промежность. Карина дёрнулась и тихо застонала: тело затекло, женщина плохо понимала, где находится, но уже сообразила, что попалась. И притом крепко и основательно: руки и ноги плотно зафиксированы, тело словно упаковано в термоусадку... Кстати, похоже, так и есть... А «колючки» — это зонды, которые сейчас шарят по её телу и извлекают ампулы с анестетиками... Карина зарычала от злобы и бессилия.

— Тихо, тихо, не пищи, сучка!

О чёрт! Протяжный гнусный голос с провинциальным акцентом...

Все попытки пошевелиться и хотя бы понять положение, в каком её зафиксировали, приводили к не слишком приятным ощущениям. Карина, однако, понимала, что ноги её туго сжаты, руки завёрнуты за спину и также стянуты, а туловище с натягом обмотано эластичной и одновременно плотной плёнкой. Так, что даже вздохнуть сложно... А на глазах повязка. Да, поручик Травиц, за такое выполнение задания гнать тебя надо из полиции Взаимодействия. Если ты останешься в живых, конечно. А Кларисса Ильмарсен вряд ли это допустит...

Повязка с глаз вскоре была сорвана, и Карина сумела убедиться, что всё происходит именно так: она валяется на полу, будучи упакованной в плёнку, а рядом на стуле сидит Кларисса и внимательно разглядывает пинцет, в котором зажата клякса анестетика, видимо, только что извлечённая из промежности Карины. В помещении царит полумрак, свет падает лишь из углов, и глаза Ильмарсен ярко поблёскивают рубиновыми огнями.

— Интересная ты фигура, — говорит Кларисса, обращаясь к поверженной сопернице. — Даже не догадаешься, что ты засланная. Никак не могу понять, каким образом ты оказалась в тот вечер на Кроненбауме... Но я нюхом чувствовала ещё тогда, что тебя надо ухлопать. Скорее всего, ты работала на Дюпон... У них есть такая тема — отправлять агентов на самые жёсткие испытания, чтобы потом те не плакали, когда их начнут пытать по-настоящему. Ты очень отличалась от прочих виктимов — те шли на мучения ради заработка, ты же словно выполняла работу. Таким мы всегда старались устроить несчастный случай во время шоу... На всякий случай. Случай. Случай.

Почему-то голос Ильмарсен кажется каким-то заторможенным. Или это восприятие Карины показывает странные фокусы?

— Вообще-то мне надо было тебя сдать нашей службе безопасности, — продолжает Кларисса. — Анестетиков больше нет, зато я впрыснула тебе известный антишоковый комплекс... Ты, конечно, крутая, но специалисты могут тебя пытать хоть неделю... И ты всё им расскажешь... А лично мне наплевать, на кого ты работаешь. Хоть на Дюпонов, хоть на полицию, хоть на инженерную разведку. Безопасники тебя не получат. Я с тобой сама хочу рассчитаться за вчерашнее. Ты понимаешь, какой позор мне устроила? Какая-то выскочка ни с того ни с сего побеждает меня в поединке, да ещё с такой помпезностью... Нет, этого я тебе не прощу. У меня была мысль покончить с тобой быстро, но этого я не дам ни тебе, ни кому-то ещё, неважно, кто и чего захотел бы увидеть... услышать... подумать.

«Она же безумна, — проносится в голове у Карины. — Заговаривается, как будто под наркотой, или у неё повреждён мозг...»

— И знаешь, что я ещё подумала? Если я тебя сдам, вдруг тебя не станут пытать и убивать? Вдруг ты согласишься сотрудничать? Нет, меня это не устраивает. Не устраивает.

Карина шевелит языком. Вроде онемение начало проходить. Дёсны, из которых извлекли ампулы, ноют и зудят.

— Развяжи меня, — требует Карина. — Я всё равно уничтожу ваш вертеп. Но смогу предупредить тебя заранее, чтобы ты успела свалить до приезда спецназа... Или удара ядерной ракетой. Думай.

— А, что с тобой долго разговаривать... — небрежно отмахивается Кларисса. — Ты всё равно уже труп. Сегодня у виктимов ночь отдыха. Знаешь, почему? Потому что станция будет делать манёвр. Двигатели на какое-то время выключат, затем их переведут в режим торможения. И в течение нескольких часов в Пэйн-Стасисе будет невесомость. А без гравитации восстановители не могут работать нормально. К вечеру ты умрёшь, и даже если тебя найдут и захотят оживить, то ничего не выйдет... Смотри, что я с тобой сделаю...

Руки Клариссы поворачивают голову Карины немного в сторону. Из пола помещения (какой-то технической подсобки, судя по всему) торчит словно бы длинная палка толщиной сантиметров пять и высотой метра два с поперечной перекладиной, установленной ниже вершины примерно на тридцать сантиметров. Это же заострённый кол!

— Ага, ты поняла, что тебя ждёт! Да-да, я всё продумала. Тебе предстоит замечательный денек. Скучать не придётся.

— Последний раз предлагаю, — холодея от ужаса, произнесла Травиц. — Отпусти меня, и у тебя будет шанс остаться в живых. Ты уже обречена вместе с этой станцией...

— Блефуешь, крошка... Кстати, тебе понравился этот паренёк, Салем? Уверена, что ты его кромсала часов пять. Думаю, он вопил как надо. Сколько раз ты кончила?.. Можешь не говорить, сегодня я до него доберусь, узнаю точно. Я, знаешь, обожаю мучить виктимов немного не по правилам. При этом я им часто вру, что могу быстро прекратить их муки, если они подробно расскажут мне о пристрастиях других катов. Я теперь много чего интересного знаю. Потом, когда эти жирные животные разъедутся по домам, я смогу их время от времени беспокоить и иметь с них кое-какие полезности... Впрочем, к тебе это не относится. Твоё будущее находится здесь. Всего каких-то девять или десять часов. Я приду вечером, когда ты дойдёшь до нужного состояния, и выдерну перекладину. Ты с полчаса подёргаешься, потом сползёшь до пола. Интересно, будешь ли ты ещё жива, сумеешь ли почувствовать вкус этого стержня, когда он вылезет через твой рот?..

Ильмарсен встала, сделала движение рукой. Послышался лёгкий шум и гул, словно двигался какой-то механизм. И верно — робот-погрузчик, покачивая четырьмя гибкими манипуляторами, стал приближаться к Карине. Травиц, понимая, что пропала, изо всех сил дёрнулась, начала извиватся, катаясь по полу. Тщетно! Робот аккуратно подхватил бьющееся спелёнатое тело, приподнял его под потолок и остановился. Кларисса внимательно смотрела снизу, едва заметными движениями рук помогая роботу привести женщину в сидячее положение и аккуратно насадить анусом на остриё кола. Биться и извиваться можно было сколько угодно. С грузовым роботом, да ещё будучи упакованной в термоусадочную плёнку, бороться бесполезно. Механизм начал понемногу опускать свой живой груз. Карина ощутила прикосновение жёсткого, не слишком острого конца стержня. Мышцы сфинктера непроизвольно сжались. Но что с того? Ещё два-три сантиметра вниз, и кол проник внутрь, в преддверие прямой кишки, разведя плоть колечка. Ощущение было похожим на то, какое доставляли Карине сексуальные партнёры — членами, пальцами, страпонами, вибраторами... Но сейчас предмет, проникавший в неё снизу и сзади, нёс не наслаждение страсти, а мучительную смерть.

Механизм продвинул Карину ещё ниже, и когда инородное тело заполнило собой ампулу прямой кишки целиком, остановил движение. Кларисса с наслаждением глядела снизу на насаженную роботом на кол соперницу.

— Конечно, я буду приходить время от времени, чтобы посмотреть, как ты кричишь и корчишься... Думаю, тебе ещё минут пятнадцать можно будет дать возможность посидеть спокойно и подумать. Ожидание начала — самое сладкое время... Потом робот тебя отпустит, и ты начнёшь понемногу сползать. Ты будешь мучиться так, как даже близко себе не представляешь. Я тут уже насаживала виктимов. О, как они орали и бились на этом колу! Как пытались хвататься за воздух! Но они знали, что останутся живы. Ты же будешь знать, что сдохнешь.

С этими словами Кларисса взяла со столика длинный нож и разрезала плёнку, стягивающую колени Травиц. Та немедленно попыталась найти хоть какую-то точку опоры. Но ноги её были тут же схвачены второй парой манипуляторов робота. Только сейчас Карина поняла, что осталась без обуви и без одежды, а плёнка стянула её обнажённое тело. Правда, теперь уже нет никакой разницы, с досадой и ужасом подумала она.

— Ну что ж, до скорой встречи, леди виктим! Я приду через пару часов, навещу тебя. Наверное, ты ещё будешь в состоянии беседовать со мной. Чего нельзя гарантировать часов через пять-шесть.

С этими словами Ильмарсен покинула отсек. Шла она слегка покачиваясь, будто пьяная. Карина обратила внимание, что дверь оказалась двойной, словно комната была оснащена небольшим тамбур-кессоном. Наверное, помещение могло закрываться герметично. Для создания вакуума или, наоборот, повышенного давления. Или заполнения каким-нибудь газом...

«Но что это мне даёт? — бился в голове отчаянный вопрос. — Меньше чем через четверть часа чёртов аппарат меня отпустит, и после этого на Карине Травиц можно будет ставить крест... Что значит это выражение?.. Не о том думаешь, инспектор полиции! Думай о том, как тебе вывернуться из этой ситуации!»

Нейроуправление, сохранённое в голове, могло подключаться только к радиороботу из рубки связи. А что если...

Карина попыталась ввести команду на проверку оборудования по пятому каналу. С первого раза это не получилось, но минут через пять система откликнулась и приготовилась к опросам. Учитывая, что в Пэйн-Стасисе роботов и андроидов наверняка несколько сотен, опрос должен был занять по меньшей мере минут десять, а то и больше. И после этого ещё пришлось бы разобраться, какой именно сигнал относится к погрузчику, который сейчас крепко держал Карину, частично уже насаженную на кол. Конечно, какой-то сигнал опросит и компьютеры главных двигателей, но вмешательство в управление силовой установкой планетоида под силу только опытному мотористу.

Времени не оставалось даже на перехват управления роботом. Пришлось пойти на риск снова:

— Инженер Запаров?.. Элиза ещё не освободилась?

— Это опять вы? Извините, но у меня нет ни полномочий, ни обязанностей беспокоить леди...

— Я наделяю вас этими полномочиями. Немедленно передайте Элизе, что её вызывает Нина. Это действительно срочно.

— Назовите код ситуации. Без него, даже если я что-то передам леди, то получу взыскание.

— Ты получишь взыскание, если не скажешь Элизе, что мне надо с ней срочно поговорить! — беззвучно выкрикнула Травиц.

— Я сожалею. Более того, вынужден запросить ваши...

«Сейчас он поймёт, что я никто и звать меня никак... — мелькнула мысль. А время бежит, уже минут восемь или девять, наверное, прошло...» И тут, как оно часто случается в отчаянных ситуациях, мозг неожиданно вспомнил сообщение, переданное Аллии в лав-кабинете  и подсказал необходимое решение.

— Фотоген! — крикнула Травиц.

— Сию минуту, леди...

В эфире воцарилось молчание, нарушаемое лишь лёгким попискиванием из пятого канала — все кибернетические устройства на станции работали нормально...

И тут...

— Кто меня вызывает? — раздался девичий голос, но в нем слышался надменный тон занятой важными делами леди, которую кто-то смеет отвлекать.

— Это Нина. Нина Ротари.

— Ниночка?! — удивление в голоске Аллии было безмерным.

— Да-да, это я. Аллия, у нас беда на первой станции. Фотоген!

— Ничего не понимаю! Ты что, тоже участвуешь в проекте?

— Да! Да, чёрт возьми, участвую. Я — секретный агент.

— Ой, как это интересно!.. Но называешь код, то на станции действительно форс-мажор! Скорее говори, что произошло и что надо делать?

— Попытка захвата станции извне. Здесь есть такая Кларисса Ильмарсен, она опознала тактику инвейдеров сектора Дюпон! Её, наверное, уже убили.

— Ничего не понимаю... Сейчас попробую связаться с ван Увеном...

— Да! Он где-то спрятался. Последнее, что я слышала — он опасался, что его начнут расспрашивать поддельными голосами. Инвейдеры, судя по всему, пришли подготовленными. По станции бродят двойники.

(Сколько же прошло времени?!)

— Так. Поняла. Я уже вызываю его...

— Пусть немедленно выключит главные двигатели! Хотя бы ненадолго. Это единственный способ приостановить атаку и организовать хаос.

— Поняла. Потом придётся заполнить газом помещения... Всё, ван Увен откликнулся...

Карина услышала, как Аллия тоненьким голосом выкрикивает: «Гештальт! Немедленно! Это не проверка, это распоряжение по уровню «Тринити»!»

Потом всё стихло. Карина напряжённо ждала развязки, и тут робот ослабил захват четырёх манипуляторов разом. Травиц медленно поползла вниз, с ужасом ощущая, как остриё кола продирается через её внутренний сфинктер, проникая в самое чрево. Еще несколько секунд, и...

Боль в животе была чудовищной. Основная часть стержня, имеющая диаметр не менее четырёх сантиметров, скрылась в анусе. Кол полз вверх по прямой кишке, готовясь упереться в её свод. Карина судорожно забила ногами по стержню, тщетно пытаясь остановить страшное движение вниз, как вдруг ощутила лёгкое головокружение, а желудок неприятно подпрыгнул и оказался где-то у самого горла. Кучка предметов на столе приподнялась и медленно начала передвигаться по воздуху. Робот слегка дрогнул, но вмиг сориентировался, включив электромагнитные подошвы, притянувшие его к полу.

В очередной раз что-то пискнуло в техническом канале, и тут же похожим звуком откликнулся спикер погрузчика, а на его дисплее мигнул зелёный огонёк. Карина остановила проверку и попыталась внедриться в электронный мозг машины. Робот был заблокирован, но, скорее всего, простым способом, что называется, заводским. Травиц ввела четыре нуля (мимо), комбинацию «звёздочка-точка-единица-решётка» (тоже мимо)...

Скольжение вниз прекратилось. Но страшный стержень оставался у Карины в животе и, хоть пока не успел вроде бы ничего повредить, причинял боль. Подняться вверх, даже при отсутствии силы тяжести, не получалось. Женщина, изо всех сил сжимая босыми ногами стержень, пыталась хоть немного сдвинуться, но выиграла, наверное, лишь несколько миллиметров. При этом Травиц перебирала известные ей коды разблокировки, надеясь, что какой-нибудь пользователь вроде гадины Ильмарсен не установил на робота свой собственный пароль. Что будет в этом случае, ей не хотелось и думать... Впрочем, не слишком популярный код QXQX вдруг сработал, и аппарат стал послушным. Повинуясь ментальным командам Карины, погрузчик аккуратно обхватил женщину манипуляторами и принялся поднимать её. Острая боль пронзила живот и анус, Травиц громко закричала, из глаз её непроизвольно потекли слёзы. Но она отлично понимала, что такая боль — ничто по сравнению с тем, что ей пришлось бы испытать, не сумей она найти выход из такой, казалось бы, безнадёжной ситуации.

Вдруг послышался короткий перестук со стороны столика и с разных углов отсека: поднявшиеся в воздух мелкие предметы упали под действием вернувшейся силы тяжести: очевидно, главные двигатели были вновь запущены. Желудок Травиц тоже опустился на место, и если бы робот не держал её сейчас крепко и аккуратно, женщине пришлось бы очень туго. Погрузчик, казалось, даже и не заметил исчезновения невесомости. Он по-прежнему не торопясь снимал Карину, которая стонала и вскрикивала от боли, со стержня. Но самое страшное позади. Минута — и остриё кола выскочило из ануса. Карина перевела дух. Но дело было не закончено. Робот выпустил из корпуса ещё один манипулятор — тонкий и длинный, оканчивающийся тремя гибкими пальцами. Ловко ухватив нож, упавший на пол, механизм осторожно разрезал термоусадочные ленты, сковывавшие движения Карины. Травиц сейчас же сомкнула руки перед собой и начала их энергично растирать, чтобы восстановить кровообращение.

Несмотря на то, что немедленная (вернее, медленная, но неминуемая) смерть отступила, положение инспектора полиции было хуже не придумать. Она стояла посреди подсобного помещения совершенно голая, безоружная, лишённая анестезии. По бедру медленно стекала тонкая струйка крови — но это было наименьшей неприятностью. В ближайшие несколько минут её должны будут схватить, и уж тогда, скорее всего, действительно убьют. Но для начала выкачают всю информацию.

Впрочем, имелись и плюсы. В пальцах правой руки по-прежнему находились вживлённые заряды, два из которых были способны прицельно истребить нескольких врагов, два — устроить приличную ударную волну, а один — разнести тело Травиц в клочья, если не будет иной альтернативы... Единственное, что для этого требовалось — свобода передних конечностей и их чувствительность. Со связанными за спиной руками действовать было невозможно... Руки начало остро колоть, а это значило, что Карина скоро вновь будет вооружена.

...Даже сквозь двойные двери был слышен шум из коридора. Карина забрала у робота нож и прижалась к стене. Несколько металлических щелчков, короткий грохот, и в отсек ворвалась Кларисса. Секунду она остолбенело глядела на торчащий из пола стержень, а затем завизжала и принялась бешено отбиваться от робота, который схватил её и надёжно зафиксировал в манипуляторах. После чего ловко развернул и поставил на пол, лицом к Карине, которая ласково улыбалась сопернице. Естественно, машина продолжала крепко держать Клариссу за руки и ноги.

— Ну что, леди виктим, — сказала она. — Теперь ты понимаешь, что махать шпагой, нападать из-за угла и сажать людей на кол — этого мало? Надо ещё и мозги иногда включать. А у тебя что-то с ними явно неладно.

Ильмарсен бешено шипела и рычала, не находя слов от ярости и... страха. Да, теперь пришла её очередь бояться. Потому что Карина демонстративно поигрывала тонким ножом. Травиц неспешно замкнула двери в отсек, затем подошла к надёжно зафиксированной роботом женщине.

— Я не знаю, сколько у нас времени, — произнесла она. — Твоё счастье. Мне, конечно, очень хотелось бы посадить тебя на этот стержень и посмотреть, сколько часов потребуется, чтобы он вылез из твоего вонючего рта. Но тебе всё равно будет весело.

Взяв управление роботом, Карина приподняла Клариссу над стержнем и точно так же, как недавно это делала Ильмарсен, насадила соперницу на остриё. Сама же вытащила перекладину, которая была предназначена для остановки движения тела вниз и продления мучений.

— Нет времени, — вздохнув, повторила Травиц.

Робот начал неспешно опускать бьющуюся и орущую Клариссу по стержню. Женщина постепенно приближалась к полу, её ноги изо всех сил били по палке и манипуляторам робота. Когда кол, по расчётам Карины, скрылся в животе Клариссы почти на ту же глубину, что недавно примерила на себе Травиц, робот остановился.

— Теперь самое время побеседовать, — сказала Карина. — Ты ведь хотела этого, верно? Так вот, у тебя ещё есть шанс соскочить.

— Я тебе не верю, — прохрипела Кларисса.

— Твоё право... Но я бы на твоём месте подумала о таком шансе. Понимаешь, в отличие от тебя, я ведь не испытываю к тебе ненависти. Более того, я не чувствую сейчас полового возбуждения, хотя обожаю мучить своих врагов. Наверное, ты была права, когда намекала, что мы примерно одинаковые. Я тоже могла бы с тобой дружить... Даже если бы ты проткнула мой живот на поединке. Но ты решила меня стереть в порошок, а такие вещи мне не нравятся. Да я их и не понимаю. И не прощаю, как и ты. Ведь я тебе не переходила дорогу, а после Кроненбаума прошло много времени. Ещё не поздно что-то изменить, Кларисса.

Рубиновые линзы Ильмарсен поблёскивали. Поблёскивали и слёзы, текущие из глаз Клариссы — ей было больно. Примерно так же, как недавно Карине. Впрочем, Травиц и сейчас ощущала боль в животе и анусе. Но кровь больше не сочилась, возможно, повреждения оказались не такими уж серьёзными.

— Что тебе надо? — спросила Кларисса.

— Мне необходимо вытащить с третьей станции одну женщину, — сказала Травиц.

— Лучше бы ты захотела вывернуться наизнанку. И то было бы проще.

— А почему так?

— Туда попадают те, кто не подходит по каким-то параметрам в качестве виктимов здесь или на станции номер два. Это обычно выясняется уже после первого, иногда второго или третьего акта. Видимо, твоей подруге не так уж сильно понравилось, когда ей заживо растворяют кишки серной кислотой, и она согласилась на безвозвратный вариант без ежедневных экзекуций. Да, с третьей станции не возвращаются. И туда никто не ездит для развлечений. Даже я. Хотя и пыталась договориться, посмотреть, что там. Меня убедили, что там ничего интересного нет. Но подробностей, чёрт возьми, я не знаю.

— Кто может это знать? Ван Увен?

— Этот некрофил тоже не в курсе. Послушай, это дела верхушки. Что они задумали, как это у них получается, я не знаю. Но ясно одно — все тут быстро богатеют, потому что затевается что-то грандиозное. Опять же, эти деньги. У кого их не будет, тем придется очень плохо. Во всех секторах. Люди бездельничают, устраивают дикие развлечения, даже войны... Их надо вывезти с дальних планет, чем-то занять, заставить принудительно работать... Для этого тоже нужны деньги.

— Разве можно устроить еще более дикое развлечение? — задумчиво произнесла Карина.

— Элита на то и элита, чтобы развлекаться без ограничений. А удел сброда и шелупони — наливаться спиртным, курить всякую дрянь, в крайнем случае — трахаться, пусть даже извращённым способом... И то лишь между собой. Трахаться с мутантами или животными сброду тоже нечего позволять... Это только элите должно быть доступно.

— Хорошо, не буду спорить... Кто входит в эту элиту? Кто руководит агентством «Раувиль», Пэйн-Стасисом и кто, наконец, истинный эмиссар кварковых коинов?

Кларисса говорила безостановочно. Травиц почти не приходилось задавать наводящие вопросы. По своей инициативе Ильмарсен сообщила и о своей работе с вербовщиками, назвав имя Шванзингера и многих других. Наконец она замолчала, лицо женщны исказила гримаса боли, и она тихо произнесла:

— Я сказала всё. Теперь ты меня отпустишь?

Из коридора опять донёсся шум, лёгкий грохот.

— Конечно, отпущу, — сказала Карина, давая команду роботу.

Ильмарсен скользнула ниже, остриё кола упёрлось ей в свод кишки. Дыхание Клариссы перехватило, рот приоткрылся, глаза выкатились. Через две-три секунды она закричала, страшно и громко. Вот странно, подумала Карина равнодушно. Обычно муки врагов доставляют ей поистине неземное наслаждение. Но сейчас у неё между ног сухо, как на планете Нью-Дюна.

В дверь забарабанили. Кто-то, наверное, должен достать ключ или приложить к двери палец, отпечаток которого подходит ко всем замкам Пэйн-Стасиса. Карина дала ещё одну команду. Робот послушно её выполнил, чётко и грамотно, как полагается добротно сработанной машине.

...Когда внутрь влетели ван Увен, Аллия и двое суровых мужчин в одинаковых чёрных костюмах и такого же цвета беретах, они увидели картину, которая им запомнится надолго. Возле стола на стуле, заложив ногу на ногу, сидела совершенно голая «Нина Ротари». В руке она держала длинный нож и неспешно чистила им ногти. В углу отсека неподвижно стоял деактивированный робот-погрузчик. А посередине помещения, на двухметровом стержне, кем-то установленном строго вертикально, словно на вертел, было нанизано тело длинноволосой красивой женщины с красными сверкающими линзами в глазах. Женщина, несомненно, была мертва, и при этом необратимо. Окровавленный конец стержня, пробивший насквозь не только туловище, но и мозг, торчал вверх из темени, отчего голова гротескно напоминала старинную боевую каску-пикельхельм.

«Леди Ротари» спокойно посмотрела на вошедших, встретилась взглядом с Аллией и улыбнулась ей:

— Прости, я очень хотела тебя увидеть.



ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Салема выслушали очень внимательно, а затем выставили из кабинета. Офицеры служб безопасности молчали и открыто позёвывали. Видимо, на них накануне свалилось много работы, они очень устали, и им было сейчас безмерно скучно. Да, ситуация нештатная, да, конфликт, да, убийство человека, входящего в команду Дома Ротшильд... Но всё объяснимо и, в общем-то, в рамках того безумия, которое здесь творится.

Аллия большими, даже чуть испуганными глазами смотрела на Карину. После того как виктим подтвердил, что конфликт был недвусмысленно спровоцирован именно Клариссой, сомнения у неё отпали. Она была уверена в том, что Карину сейчас освободят, снимут с неё эти ужасные наручники, а потом она незамедлительно постарается снять с подруги стресс самым лучшим на свете способом. Карина тоже немного успокоилась; ей казалось, что всё закончилось не так уж плохо.

— Нина, зачем ты повелась на провокацию этой дряни, да ещё слабоумной? — нежным голосом произнесла маленькая женщина. — Ну отдала бы ей этого виктима, и ничего бы не случилось...

— Слабоумной? — переспросила Карина. — Да, сегодня мне показалось, что она заговаривается. Но вчера, вроде бы, такого я не замечала. То есть ничем не мотивированная агрессия у неё, конечно, была, но таких людей, к сожалению, везде хватает.

— Роллан, она сколько раз проходила восстановление? — спросила Аллия у ван Увена.

— Вчера был сорок второй сеанс, — неохотно произнёс управляющий.

— Ого! А за какой промежуток времени? — спросил один из офицеров.

— Примерно в течение двух месяцев, — ещё менее охотно сказал ван Увен.

— Она же не виктим, — произнёс другой, с золотистыми кубиками у воротника чёрной куртки. — Почему так часто умирала?

— У них тут есть развлечение, — пояснил управляющий. — Набралось человек пять. Раза два-три в неделю собираются и устраивают стрелковый клуб. Своего рода пейнтбол, только с настоящим оружием. Правило игры одно — победитель получает всё... а леди, видимо, стреляла хуже, чем фехтовала. Раньше люди потихоньку сходили с ума от излишне частых реанимаций... Медики говорят, что кишечник — это второй мозг, и чем чаще его подвергать разрушению и потом восстанавливать, тем быстрее человек потеряет рассудок. Недавно, правда, эту проблему успешно решили, но леди занималась своей реанимацией ещё до обновления технологии.

— Вот потому-то у неё с головой не всё в порядке было после вчерашнего поединка. А может быть, уже и до него... Роллан! Я ведь запретила вам устраивать дуэли для этой компании. В том числе и в подвалах!

— Леди, они же меня ни во что не ставят. И не спрашивают разрешения. И ещё шантажируют. Патроны им кто-то привозит сюда контрабандой.

— Какой же вы никчёмный управляющий, Роллан... Я же сказала, что мне наплевать на ваши мелкие слабости вроде секса с обслуживающим персоналом перед отправкой его в реанимацию. В конце концов, ваши предпочтения здесь никому не вредят... Или дело заключается в чём-то ещё, чего я не знаю?

Ван Увен счёл за нужное промолчать, но быстро перевёл внимание к инциденту, из-за которого, в сущности, и началось это стихийное расследование:

— Лучше будет разобраться, с какой целью леди Ротари устроила сегодня этот чудовищный погром на станции. Ведь это с её подачи меня заставили остановить главные двигатели на двенадцать часов раньше регламента. Вы представляете себе, что такое незапланированная невесомость? Столько оборудования и предметов вышло из строя! Я уж не говорю о травмах...

— Ладно, здесь ли о травмах говорить, — проворчал безопасник со знаками различия. — Меня интересует другое. А именно — что произошло в ангаре для погрузчиков? Кстати, а почему из четырёх машин задействована только одна, а остальные демонтированы и свалены на складе? Это недопустимо по правилам общетехнической безопасности... Наконец, кто и на каком основании выдал кому-то... пусть даже члену команды... разрешение обустроить из этого ангара помещение для экзекуций?.. Ван Увен, я считаю, что это ваша вина. Думаю, вас мы отзовём отсюда, вы же всё равно лишь временно исполняете обязанности...

— Никто не в состоянии предугадать, что устроит взбалмошная женщина, — возразил второй безопасник. — А тут мы имели дело сразу с двумя такими.

Его старший напарник с сомнением покрутил головой. Этот офицер, который явно был главным в паре, с большим подозрением смотрел на Карину. Он ей не доверял — Травиц это поняла сразу же, как только на её руках неожиданно и коварно защёлкнулись автоматические наручники. И наверняка ждал удобного момента, чтобы задать неудобный вопрос.

— Я согласен, что многие члены команды со временем начинают вести себя так, словно им всё дозволено, — ввернул Роллан. Аллия неодобрительно посмотрела на управляющего, но ничего не сказала.

— Ладно, будем заканчивать, наверное, — зевнул главный безопасник. — У меня остались только два-три небольших вопроса к леди Ротари. Первый — кто порекомендовал вам обратиться в агентство «Раувиль»?

— У меня много знакомых, всех не упомнишь, — надменно пропела Карина.

— Ладно. Но зачем вы вообще связались с агентством? Вы ведь могли просто попросить вашу подругу...

— Если вы имеете в виду Эли.... Аллию, то мы лично познакомились только здесь.

— Тогда второй вопрос: от кого вы узнали коды и способы активации передающей и механической аппаратуры? Я думаю, этого даже Аллия не знает...

— У меня высшее инженерное образование, я сама принимала участие в разработке некоторых кибернетических и транслирующих устройств...

— Даже так? — безопасник недоумённо взглянул на Карину. — И зачем вы кинулись звонить и беспокоить руководителя проекта?

— Офицер, прекратите устраивать застенки, — капризно проговорила Аллия. — Вы же видите сами, через что пришлось пройти моей девушке...

«Моей девушке, — повторило эхо в голове у Травиц. — В какую же историю я попала?»

Но офицер пропустил мимо ушей эту реплику.

— Я жду вашего ответа, — сказал он. — Пусть извинят меня все присутствующие, но это следственная формальность, и она никому не повредит, если всё происходило именно так, как мне уже было изложено.

— Знаете, когда за вами по всей станции гонится разъярённая фурия, которая хочет вашей необратимой смерти, тут поневоле станешь очень изобретательной... — сориентировалась Карина.

— Какая вам была присвоена квалификация, леди? Высшая?

— Первая, — ответила Травиц. — Категория «1А».

— Хорошая квалификация... Чтобы добиться подобного уровня, нужна и практика соответствующая. И такие специалисты обычно не имеют лишнего времени на всякие глупости. Думаю, вам вряд ли удалось получить параллельно второе образование.

— Вообще, я прошла несколько дополнительных курсов...

— Каких именно?

— Это относится к делу? — раздражённо спросила Травиц.

Вместо ответа офицер шевельнул флешкой, и помещение заполнили голоса.

«Так, — говорил мужчина. — Проникающее ранение кишечника, пуля в печени, две пули в сердце... Полная деструкция органа, кстати... Разбиты шейные позвонки... Ваш вердикт?»

Карина сразу узнала голос Барри Саважа. Затем — свой собственный.

«Скорее всего, полная несовместимость с жизнью... Понадобится искусственное сердце, внешняя аппаратура очистки крови, а также гемодиализ. При этом полная неподвижность. Начнётся быстрая деградация нервной системы. Ухудшение мозговой деятельности. Да, чуть не забыла: понадобится изготовить по меньшей мере два цеклатановых шейных позвонка, причём с подгонкой. Если девушка и сможет ожить, то не раньше, чем через две-три недели, и то в виде растения. Вывод из комы возможен только после глубокого ксеноскопирования. На большинстве планет во всех секторах рекомендуется эвтаназия... Впрочем, мне кажется, что до этого не дойдёт. Вам её не откачать. Даже в кому уже поздно вводить».

«А вы неплохо разбираетесь в медицине, леди Ротари».

«Я когда-то занималась полевой хирургией. Возможно, именно поэтому меня привлекает всё, что связано с вскрытием живота».

— Вот вам и ответ, если вас интересует моё дополнительное образование, — спокойно сказала Карина.

— Понятие «полевая хирургия» существует только на некоторых планетах сектора Морган, — сказал безопасник. — Это первое. На самом деле, полевая хирургия — это высшая медицинская квалификация, которой обучаются несколько лет с постоянной практикой. Аналог нашей категории «1А». Это второе. Я сейчас попытался выяснить про «глубокое ксеноскопирование» и с удивлением узнал, что это типично полицейская экспертиза. Применяется только на нескольких планетах сектора... Думаю, вы знаете, какого именно, леди Ротари... Если вы действительно Ротари, и действительно леди. По-моему, вы сотрудник уголовной полиции или инженерной разведки.

— Нина! — с отчаянием воскликнула Аллия. — Скажи мне, что это не так!

— Конечно, это не так! Офицер, прекратите ваши бредни и...

— Ван Увен, — сказал второй безопасник. — Вы, кажется, заявляли, что у леди есть знак принадлежности к Дому, и вы его видели лично?

— Ну, да... Она мне его продемонстрировала.

Глазки Роллана забегали. Офицеры переглянулись.

— Ну что ж, если сейчас леди Ротари нам предъявит этот знак, и он окажется подлинным, то все дальнейшие вопросы отпадут, — произнёс старший офицер. — Служба безопасности принесёт вам глубочайшие извинения, и инцидент будет исчерпан... Леди Ротари, будьте так добры, покажите татуировку. Это несложно. Я сейчас ослаблю тросик наручников, и вы сможете легко приподнять вашу левую руку...

Карина сидела неподвижно.

— Нина! — с ужасом в голосе произнесла Аллия.

Карина не шелохнулась.

— Ван Увен, вы видели этот знак у неё на теле?

Управляющий понял, что запираться далее нет смысла.

— Нет. Но она мне его безошибочно воспроизвела на планшете.

— Вы будете смещены с должности, ван Увен, — произнёс безопасник. — В ближайшее время, как только мы наконец найдём постоянного руководителя. — Что касается вас, Ротари... Или не-Ротари... Вы арестованы. И отправитесь на Орегон-пять.

— Нет, офицер, — подала голос Аллия. — Эта женщина опасна. Оставьте её здесь, иначе она по пути на нашу планету взорвёт ракету или перебьёт экипаж...

— Вы не боитесь, что она взорвёт эту станцию или убьёт кого-нибудь из членов Дома? — съязвил офицер.

— Под арест так под арест, я согласна. Но только здесь, на станции. Найдите подходящее помещение и двух андроидов для охраны. Сутки без воды, еды и света. Потом я сама с ней разберусь... Эх, Нина, Нина... Тьфу! — со злостью и досадой добавила Аллия.

— Под вашу ответственность, леди, — сказал офицер.

— Согласна. Подтверждаю официально, при свидетелях.

У Карины немного отлегло. Конечно, неизвестно ещё, кто страшнее как враг — Кларисса или Аллия, но немедленной угрозы жизни нет, времени на принятие решения полно, а то, что она останется на станции, не будучи никуда депортированной — это очень большой плюс... Наконец, у неё осталось несколько крупных козырей...

— Один момент! — произнёс старший офицер и обратился к помощнику. — Василенко, будьте добры... Наручники с неё не снимать. Сначала обязательно просканировать пальцы. Если там есть что-то подозрительное — удалить... А, да, чуть не забыл... Ван Увен! Вам придётся спуститься в радиорубку и заблокировать дверь. А лучше — коридор полностью. И отключите возможность нейроуправления извне. А то где гарантия, что кто-нибудь из гостей не перехватит доступ к главным двигателям или не устроит панику по случаю захвата станции инопланетными монстрами? Сможете это сделать?

— Смогу, конечно, — сказал управляющий.

— Ступайте, пожалуйста, немедленно. И заодно подготовьте помещение для арестованной.

Управляющий покинул кабинет. Аллия нервно закурила. Карине оставалось только скрипеть зубами. Её руки, скованные автоматическими наручниками, были заведены за спину и — хуже того — принудительно сжаты в кулаки. Имплантированное оружие в таком положении бесполезно. Нейроуправление роботом связи сейчас будет отключено, и она опять окажется в полной власти своих врагов... Не слишком ли часто стало происходить такое, а, инспектор Травиц?

Аллия погасила сигарету, раздавив её о столешницу, и гневно посмотрела на Карину.

— Я ненавижу тех, кто пытается мною пользоваться. Помнишь, я рассказывала про двух ублюдков, которые исковеркали мне жизнь?.. Ты ничем не лучше их. Я тебе доверилась, открыла перед тобой душу, назвала тебя своей девушкой, а ты мне чем отплатила?.. Думаю, ты скоро будешь сильно жалеть о том, что не позволила Клариссе расправиться с тобой. Я придумаю что-нибудь поинтереснее.

Улыбка маленькой женщины не предвещала Карине ничего хорошего.

•  •  •

— ...Нет, малыш, туда не ходи. Там сейчас нечего делать.

Салем, направившийся было к двери в комнату для экзекуций, удивлённо остановился и оглянулся на Карину.

— Бегом в душ, во-первых.

— Да, леди, конечно, — заулыбался юноша и скрылся в ванной комнате.

Карина сбросила одежду, уселась в кресло и сладко потянулась. Да, день прошёл неплохо. Впечатлений, естественно, хватило бы и на месяц... Одна дуэль на шпагах чего стоит... Но сильнее всего её возбудило, конечно, выступление красотки Лим. Ммм, какая женщина... Как говорится, был бы член, так и присунула. И Аллия хороша, что тут говорить... Умеет снять напряжение после такой череды будоражащих кровь зрелищ...

Травиц приняла чашку кофе, поданного ей из столика по невысказанной вслух просьбе. Нельзя сказать, что она была в восторге от вкуса этого напитка, но сейчас ей хотелось быть бодрой и свежей, а кофе бодрил и звал к приключениям. Ну где там этот мальчишка?!

Салем как раз закончил принимать душ, он вышел из ванной, завёрнутый в халат.

— Сиди здесь, — сказала ему Травиц, показывая на кресло, с которого только что поднялась. Заметив восхищённый взгляд молодого человека, которым тот погладил её наготу, осталась довольна. Всё шло как надо. Приняв контрастный душ с тонизирующей ионной дугой, обернула полотенцем бёдра и вышла в комнату. Салем, едва завидев её, тут же начал подниматься.

— И куда же ты торопишься всё время, малыш? — усмехнулась Карина. — Не спеши, у нас полно времени.

— Да, леди, конечно...

— Салем! Не говори мне «леди»! Меня зовут Нина. Сейчас можешь называть меня именно так! И только на «ты»!

С этими словами Карина села на колени юноше, ловко откинув в стороны полы халата и прижавшись голым бедром к его члену. Пенис мгновенно отреагировал на прикосновение женского тела, в две секунды распрямился и набух.

— Молодец, малыш... А теперь поцелуй Нину... Вот так...

Салем слегка оробел от неожиданности, но целоваться принялся с удовольствием. Карина — и говорить нечего. У неё давно не было партнёра мужского пола, которого она могла бы «вести». Последний мужчина, с которым она занималась сексом, был Чезаре Мартинелли — очень активный и даже излишне брутальный, на вкус Травиц. Этот же паренёк оказался податливым и нежным — как раз то, что ей было нужно сегодня, здесь и сейчас. Положив ладони на его лицо, Карина с наслаждением сосала язык юноши, время от времени запуская ему в рот свой, чтобы Салему достались такие же ласки. Когда Карина целовалась с партнёром, значительно менее опытным, чем она сама, её всегда заводила мысль о том, что сейчас ей сосут и облизывают язык, познавший вкус бесчисленного множества членов и вагин. Словно она щедро делилась своим богатым чувственным опытом с учеником, жаждущим познать все тонкости плотской любви. Лоно сладко заныло, увлажняясь внутри. Член молодого человека был как каменный, а Карина всё сильнее прижимала его бедром к животу юноши и начала слегка тереться, двигая ногой вверх и вниз. Салем закрыл глаза, его руки осмелели, коснулись тёплой груди женщины. Поощряя эти ласки, она прижала своей ладонью одну руку парня, потом другую... толкнула её ниже, прижимая к своему животу, вспомнив кстати, как недавно Лим гладила своё тело сверкающим кинжалом. Женщина направила пальцы юноши себе между ног и сладко задышала, когда тот, сразу поняв, что от него требуется, нежно стал гладить увлажнившиеся губки, пропуская их между пальцами — какой-никакой, а опыт в любовных играх этот парень имел. И это тоже радовало.

— Не останавливайся, малыш... — громким шёпотом потребовала Карина. — Но и не торопись сильно, — успела она сказать, чтобы не слишком быстро кончить. Салем взял оптимальный темп, женщина сладостно простонала и прижалась к нему всем телом, отдаваясь своим ощущениям, и только своим — теперь она не хотела и не могла делиться страстью ни с кем. Оргазм словно бы упал на неё, заставив содрогнуться сначала верхней частью тела и выдохнуть стон прямо в лицо Салему. А потом он сотряс бёдра, сжал ноги, прижимая к вагине пальцы юноши. Карина перевела дыхание. Вот теперь можно и поделиться, остатки сладки... Взяв в руку ладонь парня, которая только что довела её до разрядки, протянула её к его губам.

— Оближи меня, — тихо потребовала Карина. Внимательно смотря, как юноша с явным наслаждением посасывает собственные пальцы, мокрые от смазки, она почувствовала, что возбуждение возвращается, и очень быстро.

— Неси, малыш, Нину в постель... Вот так...

Салем легко поднял Карину, которая с удовольствием обняла его обеими руками. И, пока он осторожно укладывал её тело на кровать, с восторгом рассматривала его большой эрегированный член — молодой человек хотел её, и это только добавляло возбуждения... От которого внутри Карины уже словно потрескивали электрические искры. Салем снял халат, помог женщине размотать полотенце и подчинился её рукам, которые притянули его тело, положив сверху. Целуя юношу в лицо и губы, Карина ласкала ему руки, спину, ягодицы... Коснулась яичек, обхватила основание члена пальцами, сведёнными в кольцо, чувствительно сжала. Потом недвусмысленно толкнула голову и плечи книзу, слегка надавливая. Юноша охотно подчинился. Чуть извиваясь, он покрывал поцелуями шею и грудь. Стремясь сделать женщине приятное, нежно облизал и пососал набухшие соски — она даже слегка прогнулась от удовольствия. Поцелуи и ласки вскоре переместились на живот, а он всегда чертовски сильно реагировал в такие моменты, заставляя женщину вздрагивать всем телом, особенно когда влажный язык погружался в ямку пупка, предварительно покружившись вокруг. Карина разрывалась от двух взаимоисключающих желаний: чтобы язык парня поскорее коснулся клитора и чтобы этот момент случился не так скоро, дабы её возбуждение перешло в неистовую жажду страсти; а влагалище и без того уже словно кричало, истекая соком и требуя ласки.

Карина громко застонала, почувствовав язык молодого человека, вылизывающего ей в паху — сперва слева от вагины, затем справа. Да, он дразнил её, понимая, что оттянуть начало сладкого контакта — это уже изысканная сладость. И стоны и вздохи женщины были тому подтверждением. Травиц перебирала светлые волосы мальчишки, чья голова ритмично двигалась у неё между бёдер и чей язык подбирался всё ближе к набухшим губкам. Да! Вот он провёл вверх и вниз по щёлке — от нижней части влагалища (поймав густые капли выделяющейся смазки) до основания клитора, в которое нежно несколько раз надавил самым кончиком языка.

«Молодец, мальчик...» — прошептала Карина, отдаваясь ласкам. Салем, видимо, компенсировал недостаток опыта хорошей эмпатией и искренним желанием дать женщине наслаждение. Его влажный язык взял нужный ритм, гладя клитор и обводя его по низу, заставляя высовываться из капюшончика. А чувствуя, что оргазм женщины где-то уже поблизости, он переключался на ласки губок, запуская между них язык и нежно посасывая. Оргазм нахлынул почти внезапно — «трахая» влагалище языком, мальчишка гладил клитор своей верхней губой, и притом довольно энергично. Карину сотрясли судороги, громкий крик огласил комнату. Она сжала бёдрами голову юноши и притянула его лицо к себе — оргазм от куннилингуса требовал именно такого завершения.

Салем чуть не задохнулся, но был счастлив. Карина тоже была счастлива. Подтянув парнишку повыше, она шепнула «быстро целуй Нину» и начала собирать языком и губами вкус собственного оргазма, вылизывая у юноши во рту. И — о боже! — дикое желание подкатило в третий раз почти в тот же момент.

Теперь на спине лежал молодой человек. Карина нависла над ним, переступая коленками, подобралась выше, взялась руками за переднюю стенку кровати и стала опускаться промежностью на лицо Салема. Тот с готовностью выставил язык, и женщина начала вести свою партию, двигая бёдрами исключительно в нужном ей ритме и темпе. Третий оргазм пришёл быстро, он был ожидаемым и предсказуемым, а потому острым и пронзительным. Карина даже почти не кричала — она лишь тихонько всхлипнула, запрокинув голову и три раза вздрогнув. Затем сползла вниз и словно растеклась рядом с молодым человеком.

«Гладь Нину, — шёпотом потребовала она. — Нет, не так. Кончиками пальцев и нежно... И ноготками тоже». Послушный юноша делал всё как надо, довольно быстро сумев в четвёртый раз возбудить женщину. Теперь можно было дать и парню толику счастья. Салем всё понял и без лишних слов ввёл напряжённый, давно мечтающий излиться пенис глубоко в Карину. Та с наслаждением выдохнула (секс с мужчиной без принятия члена ведь и сексом не назвать, не так ли?) и широко раскинула ноги, слегка согнув их в коленях. Конечно, она могла бы отпустить ситуацию и дать парню, сходящему с ума от вожделения, кончить через полминуты. Но Травиц не была бы сама собой, откажись она сладко помучить юношу. Полностью расслабив мышцы влагалища, Карина приспособилась к ритму движений, но вместо того чтобы подаваться навстречу толчкам члена, словно отползала от них. Впрочем, возбуждение Салема было столь сильным, что ему и такое поведение не могло надолго оттянуть разрядку. И, увидев хорошо понятные признаки накатывающегося мужского оргазма, Карина сжала интимные мышцы изо всех сил и подалась навстречу ускоряющимся толчкам. Молодой человек замер... вскрикнул... его бёдра бешено задёргались, вбивая член в женское влажное тепло и щедро заливая пещерку своим семенем.

...Некоторое время они спокойно, расслабленно лежали рядом, лениво поглаживая друг друга.

— Леди... Нина, — заговорил Салем. — Я не мог на подобное рассчитывать. Не думал, что будет такое начало.

— Начало, говоришь, — промурлыкала Карина, нащупывая рукой яички парня и нежно их поглаживая. — Ну так-то да. Я же предупреждала, что у нас ещё много времени...

И, скользнув вниз, взяла член Салема, влажный от спермы и смазки, в рот. Парнишка даже побоялся сделать вдох или лишнее движение, не веря происходящему. Про себя усмехаясь, женщина произвела несколько нехитрых манипуляций губами и языком, с удовольствием ощущая, как пенис у неё во рту распухает и напрягается, становится твёрдым. Вернув молодому человеку нужный заряд возбуждения, Карина приподнялась и вновь нависла над юношей, только теперь чтобы насадиться на его член вагиной, тоже возбуждённой и готовой для следующего забега. Плотно оседлав бёдра своего партнёра, она начала медленно раскачиваться — вверх-вниз, вперёд-назад. Глаза её закрылись, голова запрокинулась, пальцы впились в плечи юноши, которого зрелище наслаждающейся женщины возбуждало с невероятной силой, а его налившийся член заставлял Карину быстро подбираться к вершине сладострастных ощущений, которые были в этой позе всегда особенно пикантными и яркими. Минут через пять Травиц вскрикнула, слегка согнулась, сжала бёдра и энергично задвигалась вперёд и назад, доставив парню немного болевых ощущений — Салем даже чуть слышно охнул. Карина перевела дух.

— Ты разве не кончил, малыш? — изобразив лёгкое негодование, спросила она, продолжая восседать сверху и держать член парня внутри себя.

— Н-не успел, — пробормотал он.

— Как так? Я что, недостаточно сильно возбуждаю тебя?

— Да... нет... Что вы, леди...

— Опять «леди»?! Ну что ж, придётся тебя наказать, глупый мальчишка...

В качестве «наказания» Карина сочла за лучшее снова взять в рот член, весь покрытый её соком. И теперь она решила довести парня до его второго оргазма... помучив хотя бы десяток минут. Салем извивался и вскрикивал не хуже иной девушки, когда Травиц начала водить его рядом с подкатывающим оргазмом, но не давая кончить, время от времени касаясь языком самых чувствительных точек на головке. А чтобы возбуждение продолжало нарастать, увеличила темп. Наконец, поняв, что довела молодого любовника до точки невозвращения, погрузила средний палец ему в анус на две фаланги. Этот нехитрый прием оттянул наступление оргазма секунд на десять, но и продлил его не менее чем на пять, заставив юношу содрогаться и вскрикивать, пока его сперма с силой ударяла Карину по языку, вызывая у той ощущение полнейшего восторга...

— ...Хочешь сказать, что такого у тебя раньше не было?

— Именно такого — точно нет... Даже близко. Вы... Ты не только в фехтовании гранд-мастер. В любви — тоже.

— В любви, говоришь... У нас что — любовь с тобой началась?

— Ну... в нашем языке вообще нет такого слова «секс». Только «любовь», она как раз и означает то, чем мы с тобой занимались.

Салем смутился от своих слов. Карина тихо засмеялась и потрепала юношу по щеке. Тот просиял, но тут же забеспокоился.

— Всё-таки странно. Ты же приехала сюда за тем же, что и другие... Я ведь видел, как тебе нравится то же, что и остальным...

— Верно, малыш. Правда, у меня есть ещё кое-какие интересы.

— И какие же?

— Ты слишком молод, чтобы знать про них...

— Ну, как скажешь... И всё-таки ты ведь не отказалась бы вспороть мне живот, пусть и в другой раз. Я уже по глазам научился читать такие желания...

— Ты забыл, малыш, что я говорила недавно, не так ли?

— Что именно? Я не понял, наверное.

— Мне не очень нравится повторять то, что делали другие.

Салем только развёл руками.

— То есть ты вообще не имеешь желания что-то подобное делать со мной?

— Абсолютно, — Карина зевнула, как уставшая кошка. — Давай спать.

— Подожди... Дело в том, что если я завтра не попаду в восстановитель, то лишусь приличного количества коинов...

— Это меняет дело, — согласилась Травиц. — Пойдём.

Любовники встали с кровати и прошли в комнату для экзекуций. Тут, конечно, было на что посмотреть... Но сейчас Карину мало что интересовало. Она искала одну вещь... И нашла её, догадавшись активировать централизованную линию подачи.

— Что ты делаешь? — спросил Салем.

— Скольких коинов ты лишишься?

— Десяти — точно. Может, двенадцати.

— Давай флешку, — потребовала Карина. Получив требуемое, она перевела молодому человеку пятьдесят кварковых монет и вернула флешку обратно.

— Леди... Нина... За что?

— За то, что ты хороший и послушный мальчик... Теперь слушай меня внимательно. Сейчас я введу тебе парализатор. Да, он не у всех катов востребован, но на складе Пэйн-Стасиса должен был иметься... Вот он. Ну и придётся порезать тебе неглубоко кожу на животе, чтоб выглядело страшновато, но обошлось без повреждений. Утром тебя заберёт андроид и отправит на восстановление. Твоя задача — как минимум запомнить, где находится реанимационная аппаратура. Как максимум — записать на флешку алгоритм её работы. Днём мы встретимся, и я тебя поцелую и дам ещё пятьдесят монет. Устраивает такой вариант, малыш?

— Мне хватит и твоего поцелуя, Нина.

Карина засмеялась и поцеловала юношу.

— Не хватит, — возразила она. — Не спорь с леди. И давай укладывайся на «кобылу».

— Одна просьба.

— Слушаю, малыш.

— Введи парализатор не сразу. Сначала сделай порезы.

— Хорошо, о чём речь...

Карина принялась выбирать нужный инструмент. Арсенал для вспарывания, протыкания, разрезания был поистине огромным, а для тех, кому и этого казалось мало, имелась возможность немедленно заказать что-нибудь ещё. Травиц быстро нашла то, что ей нужно — острый скальпель с молекулярной заточкой. Как известно, чем острее лезвие, тем дольше затягивается рана, а женщине сейчас была нужна кровь, и побольше.

Нежно проведя левой рукой по животу Салема, Карина сделала первый разрез скальпелем. Юноша вздрогнул, тихо вздохнул. Женщина улыбнулась, продолжая занятие, воспринимая его как своего рода эротический акт. Возможно, молодой человек отнёсся к этому действу так же — по крайней мере, член слегка напрягся.

— Вот, будем считать, что ты уже хотя бы немного, но похож на виктима, побывавшего в руках кровожадной катессы. А я именно такая, малыш...

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Салем.

— Вот только крови маловато, — озадаченно покачала головой Карина. — Но это ничего страшного, сейчас добавим.

Подняв свою левую руку, она некоторое время рассматривала кожу возле запястья, потом полоснула по ней скальпелем. Моментально брызнула кровь и тонкой струйкой потекла из раны. Карина опустила руку над животом юноши и принялась водить ею над телом и над столешницей «кобылы», чтобы оставить вокруг как можно больше кровавых следов.

— Вот, малыш. Теперь мы с тобой, как говорили в древности на Праматери-Земле, брат и сестра по крови.

— Там были такие ужасные обычаи? — не поверил молодой человек.

— Не более ужасные, чем здесь и сейчас, — ответила Карина, заклеивая рану на руке коллоидным пластырем. — Ну, всё. А теперь будем заканчивать.

С этими словами женщина прислонила к плечу юноши шприц с парализатором. Молодой человек судорожно вздохнул и замер. Карина закрыла ему веки и нежно поцеловала.

— Спокойной ночи, Салем, — произнесла она и сама отправилась спать, понимая, что уже еле стоит на ногах от усталости. День был трудный, да и вечер оказался не из лёгких, если уж честно.

•  •  •

О подробностях того вечера она и думала, лёжа на жёстком полу в кромешной тьме складского отсека, куда её поместили по распоряжению Аллии. Судя по всему, лежать ей здесь предстояло долго, и, чтобы убить время, Карина то и дело принималась мастурбировать, вспоминая то ощущения от секса с парнем, то моменты выступления Лим Хи Юн. В отсеке было прохладно, но Карине, к счастью, вернули куртку — единственный предмет одежды. Её действительно оставили без еды, но это не расстраивало. Жажда — гораздо хуже... Но Аллия немного просчиталась: по металлическим стенкам отсека, по крайней мере, с одной стороны, стекали капли конденсата. Этого, конечно было не так много, но смочить язык и губы хватало.

...Когда её выводили из кабинета управляющего, неподалеку маячил Салем. Парень помахал в воздухе флешкой, но, поняв, что сейчас не самый удобный момент для передачи, тихо исчез куда-то. Так что Карина осталась без информации. Но ещё хуже было то, что её оставили и без оружия. Безопасники просканировали ей пальцы, удовлетворённо похмыкали и извлекли из левой руки все приборы, а из правой — патроны и заряды. Так что даже самоподрыв тела для Карины был теперь исключён, не говоря уже о том, чтобы кого-то атаковать.

Оставалось только отдыхать — спать и набираться сил. Ну, а чтобы избавиться от ненужных мыслей, можно было то и дело доставлять самой себе несколько приятных минут.

...Потеряв счёт времени, Карина вдруг проснулась от странного ощущения, словно её переворачивают вверх ногами. Придя в себя, она поняла, что сейчас как раз произошла запланированная остановка двигателей — станция от ускорения переходила к торможению. Воспользовавшись ситуацией, Травиц поднялась в воздух и начала облёт отсека. Помещение оказалось не очень большим и совершенно пустым, если не считать каких-то мелких обрывков на полу; сейчас они тоже плавали рядом с Кариной в воздухе. Под потолком женщина обнаружила вентиляционное отверстие — узкое и зарешеченное. Руку просунуть можно, да и то не насквозь.

Когда Карина добралась до потолка, то примерно поняла, почему ей повезло насчёт конденсата. Это помещение планировалось под дополнительную секцию теплообменника, но в итоге строители решили обойтись без неё. Сам теплообменник находился за стенкой, по которой стекали капли воды, а из потолка торчали обрезки металлических трубок — об одну из них Карина даже слегка порезалась. Осторожно прощупав эти трубки, Травиц ухватилась за самую длинную, примерно с фут. Та была обрезана на угол, оканчиваясь остриём, словно конец огромной иглы классического шприца. Ухватившись поудобнее и уперевшись ногами в потолок, Карина принялась раскачивать трубку в надежде отломать: какое-никакое, а оружие, вдруг пригодится... Минут через пять трубка с сухим звуком осталась в руках женщины. Немного подумав, Карина спрятала обрезок в вентиляционном ходе. Было ясно, что когда за ней придут, то вряд ли дадут возможность иметь с собой хоть какой-то предмет, особенно колющий или режущий. Так что пусть лежит в тайнике. Мало ли куда повернёт случай.

Больше ничего интересного найти в отсеке не удалось, да Карина не особенно на это и надеялась. Наивно было бы думать, что Аллия оставит ей здесь настоящее оружие или хотя бы приличный инструмент для выбивания зубов. Травиц опустилась ближе к полу, чтобы исключить серьёзные ушибы, когда невесомость закончится, и попыталась уснуть снова.



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Запуск двигателей не мог не разбудить Карину. Невесомость исчезла в считанные секунды. Если бы не привычка к полётам на грузовых ракетах, где сила тяжести редко бывает постоянной, Травиц могла бы грохнуться куда крепче. А поднимись она во сне к потолку, то и свернуть шею. Тогда бы Аллии вряд ли пришлось бы что-то придумывать. Но инспектору полиции не составило большого труда сгруппироваться и осторожно опустить тело на жёсткий пол.

Как бы там ни было, заключение в тёмном отсеке позволило Карине хорошо выспаться — даже в такой ситуации женщина находила положительные моменты. А раз так, то не всё потеряно, может быть.

А ведь её запросто ещё вчера могли выбросить в открытый космос через утилизационную камеру. На месте Аллии, кстати, Карина поступила бы именно таким образом. Предварительно, правда, вспоров врагу живот или прострелив его в нескольких местах... А так при дополнительных церемониях и оттягивании исполнения приговора у потенциальной жертвы всегда имеется шанс избежать смерти, хотя и мизерный...

После включения двигателей Карине больше уснуть не удалось. А примерно через полчаса за ней пришли. Дверь открыли снаружи, и в тусклом, но с непривычки почти болезненном свете ламп дежурного освещения Травиц увидела четыре силуэта. То были Аллия и ван Увен, а с ними — два андроида, выполненные не столько для уборки помещений, сколько для усмирения опасных преступников. В пересыльных тюрьмах Карина видала подобных созданий: одним движением они могли сломать человеку руку или ногу.

— Пойдёшь сама? — осведомилась Аллия.

— У меня есть выбор? — риторически спросила Карина.

— Тебя могут вынести эти устройства. Только, сама понимаешь, они не рассчитаны на аккуратные действия.

— Я почти голая, — недовольно сказала Травиц.

— Мы тебя уже видели такой, — заметил ван Увен.

Карина пожала плечами и вышла в коридор.

— Направо и в лифт, — произнесла маленькая женщина.

Подъёмник остановился через два этажа на знакомом уровне отеля — где-то неподалёку находится общий зал... Ага, а вот этот коридор, куда Карина заглядывала в день своего прибытия. За одной из дверей здесь, как хорошо помнила Травиц, весело развлекались участники конкурса сразу же после его завершения. Ван Увен открыл другую дверь, и процессия вошла внутрь. Комната как комната. Кушетка, пара кресел... Возможно, конечно, что и вырастающая мебель имеется... Шкаф с блестящими орудиями. Вертикальный цилиндр со шлангом, сразу же напомнивший странную «винокурню» в Смоллтауне на Кардиган-Томсоне. И стульчак, тоже вызвавший нехорошие ассоциации с тем же местом.

— Снимай куртку и садись на него, — сказала Аллия. — Опять же, рекомендую сделать это самостоятельно.

Карина подчинилась, не ожидая ничего хорошего. Может быть, как раз сейчас её и выбросят за борт?

Но коварство стульчака было иным: он крепко обхватил сидящую на нём Карину; удобно и не больно, однако встать невозможно.

Аллия взяла сосуд, напоминающий обычный чайник, наклонила его над большой стеклянной кружкой объёмом в пинту и налила туда чего-то прозрачного, как будто простой воды. Звук льющейся жидкости напомнил о пересохшей глотке и распухшем языке: конденсата со стены не хватало для полноценного утоления жажды.

— Пей, — женщина поднесла кружку ко рту Карины. Жидкость имела отдушку, то ли растительного отвара, то ли ещё чего-то подобного. Хотелось думать, что безопасного.

— Что это? — проглотив густую слюну, спросила Карина.

— Какая разница? Не яд, не бойся. Травить тебя не входит в мои планы.

Жидкость действительно была водой. Только она сильно отдавала мятой и казалась чуть скользкой, словно кисель, которым Карину поили в детстве. Жажда заставила сделать несколько больших глотков, пока Аллия держала кружку и слегка её наклоняла.

— Выпей всё, — потребовала она.

— Я больше не хочу.

— Зальём через воронку, — равнодушно произнесла Аллия.

Пришлось допивать. Как ни странно, организм не подавал сигналов опасности — жидкость не вызывала испуга, а жажду утоляла сполна.

— Ну вот и умница. Теперь посиди тут с полчаса, мы пока отойдём по делам, чтобы тебя не смущать... Андроиды, конечно, останутся. Так что даже не думай устроить какую-нибудь глупость.

— Тебе сейчас всё равно не до этого будет, — добавил ван Увен.

— Ну ладно, пошли.

Мужчина и женщина покинули комнату. Андроиды остались стоять поблизости, словно истуканы. Естественно, им не нужно было шевелиться, но ясно — попытайся Карина освободиться, они отреагируют оперативно и как следует.

Или есть смысл что-нибудь попробовать?

Травиц подёргалась, попыталась подпрыгнуть. «Объятие» было крепким. Женщина согнулась, начала искать на сидении хоть что-нибудь, похожее на органы управления, но вдруг почувствовала и одновременно услышала, как в желудке словно что-то закипело.

«Всё-таки отравили, — мелькнула мысль. — Или напоили разъедающим составом замедленного действия. Сейчас он протечёт ниже, и тогда я по-настоящему начну жалеть о том, что соскочила вчера со стержня...»

Но боли пока что не было. Бурление в желудке понемногу действительно спустилось ниже. С опаской прислушиваясь к доносящимся из живота звукам, Карина ждала, что в любую минуту начнутся страшные рези. Лёгкая боль распространилась вскоре по всему животу, урчание и бульканье в кишечнике становились всё громче, как при обычном расстройстве. Наконец Травиц поняла, что её напоили просто-напросто сильнейшим слабительным. Живот крутило немилосердно, спазмы становились всё болезненнее. Но все это было совершенно терпимо; подобный уровень боли казался вполне приемлемым для некоторых сексуальных игр с лёгким налётом садизма, знакомых Карине ещё со студенческих лет. Но одно дело — играть с болью по своей воле, и совсем иное — когда тебя заставляют корчиться на стульчаке помимо желания... Минут через пятнадцать кишечник очистился полностью, колики притупились, урчание стихло. Понимая ситуацию, Карина догадывалась, что это даже ещё и не начало.

Так оно и оказалось. Аллия вернулась, но одна, без ван Увена. К лучшему ли это? Маленькая женщина улыбалась. И в этой улыбке Карина хорошо видела свою участь. Что же делать? Что делать?..

— Вставай и ложись сюда, — проговорила Аллия, показывая на кушетку. — Как обычно, рекомендую двигаться самостоятельно.

Карина почувствовала себя свободной. Ну, ладно, что ж делать... Кушетка тоже была оснащена автоматическими захватами. Аппаратура подняла ноги Травиц и развела их в стороны.

— Ты собираешься меня изнасиловать? — спросила Карина. — Или попросишь кого-нибудь из этих механических чудовищ?

Аллия только хихикнула. Она дала команду одному из андроидов, и тот подтащил к кушетке цилиндр. Маленькая женщина взяла в руку шланг, предсказуемо оканчивающийся наконечником.

— Мы решили тебя сделать на один вечер официанткой, — нежным голосом проговорила Аллия. — Помнишь, я рассказывала? Видела, как у них раздуваются животики? Некоторые девушки после реанимации упрашивают отдать их в руки сколь угодно жестокому и безумному кату, чтобы больше никогда не испытывать того, через что они прошли. Скажу по секрету: мне было очень интересно узнать, каково это? Я рискнула проверить на себе свою идею. Ты знаешь, это что-то совершенно невозможное... Но я-то знала, что останусь жива. И виктимы это знают. С тобой будет иначе. Тебя восстанавливать никто не станет. Когда я заряжу твои кишки дрожжевым тестом, то отправлю тебя в общий зал. Все будут знать, что ты — агент инженерной разведки, то есть конторы, которая угрожает благополучию успешных людей. Так что ты проведёшь славный вечер, чувствуя, как тебя всё сильнее распирает изнутри... Это неописуемо больно, но потом станет намного интереснее. Чаще всего лопается нисходящая ободочная кишка. Причем не то что бы в ней образуется дырочка, а очень даже длинный разрыв. Впрочем, может лопнуть и в другом месте, особой разницы нет. Вот тогда ты поймёшь, что такое настоящий кайф. Когда ты устанешь корчиться и орать, андроиды унесут тебя в кабинет к этому засранцу ван Увену. Его на днях отсюда уберут, так что напоследок, думаю, он не откажет себе в удовольствии потрахаться с тобой, пока ты ещё что-то понимаешь и чувствуешь. Это будет последний секс в твоей никчёмной жизни.

Аллия опять хихикнула. Она смазала наконечник и явно привычным жестом вставила его в анус Карине. Твёрдый продолговатый предмет скользнул в прямую кишку и принялся медленно двигаться дальше. Повторяя извивы толстого кишечника, трубка ползла всё глубже. Аллия положила руку на живот Травиц, явно наслаждаясь происходящим. Карина почувствовала, как наконечник ткнулся в свод ободочной кишки и двинулся в правую часть живота. Там он опять упёрся в изгиб, но уверенно повернул вниз и остановился в слепой кишке. Карина снова вспомнила свои приключения в Смоллтауне. Ощущения были похожими, но там ей не грозила кошмарная участь.

— А может быть, тебя оставить в живых после первого раза, как ты думаешь? — задумчиво спросила Аллия. — И подержать в официантках дней десять-двенадцать. Хороша идея?

Аллия нажала какую-то кнопку, невидимую Карине. Через минуту Травиц почувствовала, как справа внизу стала нарастать тяжесть.

— Масса пошла, — улыбнулась Аллия. — Пока она будет понемногу заполнять кишечник, тебе даже может быть приятно. Часа два-три понадобится... — она внимательно оглядела тело Карины. — А может, и дольше. Ты стройная, но живот у тебя может принять большой объём. Да и кишки у нас длиннее, чем у мужчин, сама же знаешь, наверное?.. Мучиться долго будешь, пока там у тебя не лопнет. Да и потом ещё часа два, не меньше.

— Ты могла бы не болтать? — с досадой спросила Карина.

— Тебе не нравится, когда я с тобой разговариваю? — мгновенно вспыхнула Аллия.

— Вообще нисколько, — отрезала Карина. — И к тому же ты довольно мерзкая тварь. Недоразвитая и уродливая. Я, если хочешь знать, даже сексом с тобой занялась из жалости, а не из желания.

Аллия резко отшатнулась и отошла на несколько шагов в сторону, чтобы хоть как-то сладить со злобой. Трясущимися руками достала сигарету, прикурила нервно. Вернулась, выпустила дым в лицо Травиц:

— Надеешься меня разозлить? Думаешь, я на это поведусь и убью тебя немедля?.. Нет, не дождёшься! Во-первых, ты меня предала, а такие вещи требуют очень жестокой мести. Во-вторых, гораздо интереснее мучить того, кто умрёт необратимо, и кто знает об этом. Ты будешь страдать сильнее, чем остальные официантки!

Густая масса мало-помалу заполняла нутро. Шланг постепенно выползал обратно. Ощущения казались знакомыми, но они страшили. Да, Карине было очень страшно сейчас... Несмотря даже на несколько вещей, на которые она пыталась надеяться.

Аллия помяла наполняемый живот, улыбнулась:

— Я обожаю сама надувать других. Иногда даже кончаю от такого зрелища.

— У тебя больше никогда не будет оргазма, — произнесла Карина. — Ты же просто примитив, бактерия. И теперь каждый раз, как только будешь ощущать возбуждение, оно само собой будет пропадать, хоть ты вот этот баллон попробуешь себе запихать. Потому что у тебя и с головой не всё в порядке, не только с телом. Ты всякий раз станешь вспоминать мои слова, и они помешают тебе кончить.

Аллия опять отшатнулась, и теперь Карина успела увидеть на лице маленькой женщины тень испуга. Травиц предполагала, что у Аллии очень ранимая и изломанная психика, вызванная её сложным прошлым. И поэтому била в самые уязвимые места.

— И когда Анжела Дана поймёт, что ты стала фригидной пустышкой, она тебя вышвырнет из твоего замка... Который не твой, а её. Верно ведь, да? И ладно, если тебе позволят ухаживать за её лошадьми... А другие конюхи тебя будут трахать и ругать за то, что ты не в состоянии даже нормально сымитировать оргазм...

Карина добилась своего. Швырнув сигарету на пол, Аллия вылетела из комнаты в коридор, с чавканьем захлопнув за собой дверь.

...А время шло, густая масса постепенно заполняла Карине кишечник, раздувая живот, делая его всё более округлым. Аллия была права — неспешное наполнение действительно достаточно приятно, если при этом не думать, чем всё это должно закончиться... Стоило только вспомнить про фаворитку Анжелы Ротшильд, как маленькая женщина появилась в комнате снова. Притом не одна, а с рослой, очень красивой чернокожей девушкой. Сделав несколько движений руками, Аллия вырастила ещё одну кушетку, чуть ниже той, на которой лежала Карина, почти впритык к ней. Придав ей форму удобного шезлонга, расположилась на ней и зажгла в воздухе экран. Затем неспешно улеглась и раздвинула ноги. Чернокожая без лишних слов склонилась, спрятав лицо между бёдер Аллии. Нежные влажные звуки донеслись до ушей Карины. Маленькая женщина вздохнула. Карина из любопытства взглянула на экран: туда Аллия вывела цифровые значения частоты ударов своего сердца, давления и графическую линию, очевидно, отражающую степень полового возбуждения. Знакомая игрушка — у Карины была такая ещё в старших классах.

Травиц обратила внимание, что значения начали понемногу расти. А сладкий вздох Аллии говорил о наслаждении едва ли не более красноречиво, чем электроника.

— Ты не сможешь кончить, — нахально сказала Карина.

Бег цифр на экране действительно чуть замедлился, но Аллия вмиг ударила кулачком её по животу, и возбуждение тут же подскочило.

— Не будет у тебя оргазма. Ни сейчас, ни потом. И вообще никогда больше.

Ещё один чувствительный удар по животу. И ещё.

Карина снова вспомнила вслух про недоразвитость вагины Аллии, за что получила несколько новых ударов. И заметила, что частота сердечных сокращений на экране резко возросла. Маленькая женщина простонала — тонко и нежно. Её партнёрша ускорила темп движения языком. Линия наслаждения круто завернулась вверх.

— Нет! Сейчас у тебя всё слетит! — закричала Карина.

Но без особого толку. Линия лишь чуть дрогнула, замедляя рост, но потом подскочила ввысь. Аллии даже не пришлось бить Травиц. Тело фаворитки выгнулось в сладкой судороге, забилось в конвульсиях. Крича и охая, Аллия сжала бёдрами голову девушки и притянула руками её плотнее к промежности. Потом расслабилась, приподнялась и улыбнулась Карине.

— Я всегда побеждаю. Запомни это.

Затем ободряюще похлопала девушку по щёчке, велела подняться и выставила её из комнаты. Сама спокойно закурила и произнесла лениво:

— После того, что мне пришлось перенести, твои дурацкие инсинуации не сработают. Мне ещё жить долго, и оргазмов у меня будет много... Очень много. А у тебя уже — увы — запас вышел. Не думаю, что когда тебя будет иметь ван Увен, ты кончишь. Скончаешься — да.

Хихикнув, Аллия встала с шезлонга, деловито помяла заметно надутый живот Карины и сказала ей:

— Немного осталось. Потом залью тебе отверстие силиконовой пробкой. Ещё не было случая, чтобы её у кого-нибудь выбило. Хотя давление в кишках будет адское. Хорошо, что я в своё время потребовала себя связать. А то бы точно взяла нож и сама вспорола живот... Кстати, официанткам на ладони надевают вот такие колечки, не обращала внимание?.. Их используют на некоторых опасных линиях, принудительно пристёгивают на руки пассажирам звездолётов, где есть угроза терроризма. Разносить приборы такие вещицы не мешают, а вот брать в руки оружие с ними невозможно. А если и удастся взять, то себя вряд ли получится пропороть — не хватит силы, чтобы обхватить нож или что-то подобное. Правда, на днях у одной из официанток получилось. На подиуме как раз закончился поединок. Она подошла, схватила валяющуюся шпагу, и никто даже ахнуть не успел, как насадилась на неё со всей силы. Правда, легче ей от этого не стало. По-моему, она мучилась ещё ужаснее, чем если бы дала возможность кишечнику лопнуть естественным путём.

— Почему ты такая болтливая, Аллия? — вздохнув, спросила Карина.

И вздох этот не был проявлением усталости от трепотни бывшей подруги. Травиц уже ощущала боль во всём животе — распирающую и давящую. Плюс чувствовалось раздражение кишечника — в тесто, как она помнила, добавляли какую-то кислоту. Скорее всего, пищевую или сходную с таковой, но животу она всё равно очень не нравилась.

•  •  •

— Эхэй, ти! А бистро принесла сюда ещё раки!

Долговязый парень со странно знакомым акцентом, похожим на произношение уроженцев планеты Туаред или её окрестностей, пнул в живот стройную беловолосую девушку во фраке и чулках. Та охнула, согнулась и, постанывая, пошла выполнять поручение.

К Карине, вопреки ожиданию, не обращались. Не подзывали и даже не подходили. Конечно, многие из присутствующих в зале узнали её — победительницу Клариссы Ильмарсен, которая не пользовалась популярностью ни среди катов, ни среди виктимов. Кое-кто неловко прятал глаза, встречаясь взглядом со взглядом Травиц. Сообщение, что бывшая катесса оказалась агентом инженерной разведки, не вызвало у присутствующих вспышки ненависти. Скорее, Карину начали сторониться, как прокажённую или разносчицу иного опасного заболевания. Так что она просто торчала у стенки рядом с проходом на кухню, одетая в ту же униформу, что и другие официантки — фрак с длинными фалдами, белая сорочка и черные чулки. Обнажённый живот и открытая промежность. Да, довольно позорный вид — хорошо, что её такой никогда не увидят ни Чезаре Мартинелли, ни Стив Меликов...

Живот рос. Внутри бурлило и переливалось. Тесто постепенно выделяло газы и само словно увеличивалось в объёме. Надо было что-то делать, но что? И потом, стоило Карине скрыться из зала и начать красться по коридору, как откуда ни возьмись, появлялся андроид и недвусмысленно подталкивал женщину назад, в зал. В котором, как ни странно, не было видно Аллии. Карина полагала, что эта не садистка будет спускать с неё глаз... Но, видимо, что-то вмешалось в ход событий.

— Леди... Нина, — донесся до ушей Карины шёпот.

Превозмогая приступ боли, она присела у конторки для заказов и встретилась взглядом с глазами Салема. Тот, одетый в серый костюм андроида, притаился между конторкой и стенкой. Он тихо сказал:

— Я знаю, где находятся восстановители. Знаю, как ими управлять. Я всё увидел. Можно попробовать пройти туда. Флешка тоже у меня, вся информация на ней есть.

— Ты молодец, малыш... Но нам сейчас вряд ли дадут до них добраться. Андроиды не выпустят меня из зала. Через несколько часов я лопну, а потом меня просто выбросят через утилизатор...

— Нет, Нина. Надо что-то придумать...

— Что? Ты же видишь, что со мной сделали?

— Мне рассказывали, как одна девушка по имени Ева сумела аккуратно проткнуть себе живот и выпустить газы. Сделала небольшое облегчение на вечер.

— Шпагой, что ли?.. Слышала. Это глупо. И вот эти железки у меня на ладонях ничего не дадут сделать. Видишь, я не могу ни руку сжать в кулак, ни даже пальцы прижать к ладони. Да и после этого я даже встать не смогу.

— Нет, вроде бы, не шпагой... Но да, она лежала и встать не могла. А назавтра после реанимации её куда-то отправили за нарушение договора. В нём предусмотрены санкции за такие вещи.

— Реанимация меня не ждёт, малыш... Хотя... Хотя вот что, — особенно ещё не веря в успех замысла, заговорила Травиц. — Ты сумеешь добраться до технического лифта и спуститься на пару этажей вниз. Найди там дверь рядом с теплообменником. Поймёшь, где это?

— Да, должен разобраться.

— Над этой дверью есть вентиляционное отверстие. В нём лежит трубка. Возьми её и принеси сюда.

— А потом что?

— Потом буду думать по обстоятельствам... Давай, малыш, сделай доброе дело для леди.

— Для тебя, Нина, я сделаю всё.

И Салем исчез. В этот момент в животе что-то глухо ухнуло, забулькало, даже как будто затрещало... От боли Карина повалилась на бок. С трудом перевела дыхание. Но приступ прошёл, и Карина привстала, глядя, как долговязый изо всех сил бьёт официантку ногами в живот, приговаривая: «Я сказал, раки неси! А ты что принесла?!»

На столе красовалось огромное блюдо с ярко-красными членистоногими, выглядевшими весьма тошнотворно. Странно, неужели это можно употреблять в пищу? Неудивительно, что официантке так достаётся... А, вон оно что... «Раки» — это же какая-то выпивка...

Поднялся шум, к столику метнулись два андроида и один человек из обслуживающего персонала, не являющийся ни катом, ни виктимом. Официанток можно было толкать, ударять, унижать, но побои в общем зале строжайше запрещались. Но долговязый парень орал, что имеет на это полное право, и что у них на Туареде это вообще в порядке вещей — избивать женщин, особенно низшего сословия, которые нерадиво исполняют приказания или неадекватно воспринимают их.

Как бы ни было тяжело сейчас Карине, против названия «Туаред» она поставила ещё одну зарубку в памяти. Этой весёлой планетой надо заняться как можно скорее...

Появился Салем, шустрый, возбуждённый. Взяв Карину за руку, он начал поднимать её, увлекая за собой со словами «пошли скорее». Воспользовавшись скандалом, они скрылись в кухонной подсобке. Салем открыл дверь продуктового склада и втолкнул туда Карину, которая стонала в голос, но передвигалась вполне энергично.

— Всё, — сказал Салем, — теперь они нас не найдут.

Карина села на пол, опёршись спиной о какие-то мешки. Вытянула ноги, располагаясь полулёжа. Так было немного легче.

— Вот, смотри! — Салем показал Карине находку.

Это была латунная трубка одного из элементов теплообменника, с одной стороны срезанная на острый угол, с другой — отломанная путём раскачивания, дабы усталость металла дала о себе знать. Трубка оказалась довольно толстой — почти сантиметр в диаметре, но зато с тонкими стенками.

— У нас должно получиться! — сказала Карина. — Доставай флешку. Если ты всё записал, там может быть программа исследования организма. Запускай рентген с ультразвуком... Будешь на экране контролировать движения...

— Может, хотя бы спиртного дать? — забеспокоился Салем.

— Абсент есть?

— Должен быть... Вот он, крепкий, градусов семьдесят, наверное.

— Отлично. Промой им трубку и протри мне живот вот здесь, — Карина показала пальцем справа чуть ниже пупка.

— А тебе как...

— У меня всегда есть альтернатива...

— Не понял...

Карина улыбнулась. Когда ей заполняли живот, и она взбесила Аллию до такой степени, что та выбежала из комнаты, у неё появился серьёзный шанс хотя бы частично облегчить предстоящие испытания...

…Кушетка прочно присосала спину и плечи Карины к своей поверхности, руки и ноги были надёжно зафиксированы, но головой женщина могла двигать вполне свободно. Она повернула голову влево до возможного предела, приподняла её и изо всех сил опустила на чуть пружинящий пластик кушетки. Поморщилась от ожидаемого дискомфорта, но повторила резкое движение. Ещё раз... И ещё... После пятого удара ощутила, как будто капля выпала из левого уха. Отлично... Теперь придётся повернуть шею вообще до отказа... И высунуть язык... Эх, ну почему же она не догадалась себе сделать такой же длинный, как у Электры?!

И всё-таки у неё получилось. Карина коснулась языком плоской кляксы анестетика, которую Кларисса извлекла у неё из промежности, но не успела уничтожить, как остальные. Естественно, Карина не преминула воспользоваться этой оплошностью, надеясь только на свою ловкость и везение. Безопасники, конечно, проверили ей зубы, пальцы и другие укромные места, но они искали имплантированное оружие и инструментарий, не особо, наверное, предполагая, что надо искать анестетик, да ещё спрятанный в ухе. Теперь ампула лежала у Карины за щекой, и если кто-нибудь не проявит ненужной бдительности, Травиц умрёт сравнительно легко... М-да... На длинном столе у ван Увена в кабинете, после изнасилования... Более позорной смерти для инспектора полиции трудно себе представить, конечно.

— У меня есть контрабанда.

С этими словами Травиц раскусила ампулу и начала постепенно высасывать её. Анестетик сработал — боли в животе сразу отступили.

— Ты пронесла сюда болеутолитель? — с удивлением догадался Салем.

— Катов, как правило, не обыскивают, — усмехнулась Карина, чувствуя, как живот постепенно немеет. — А если и проверяют, то довольно формально. Зачем кату анестетик, если подумать?.. Ладно, начинаем. Наша задача — попасть в изгиб сигмовидной кишки и медленно проткнуть её. Давай, малыш. Я с этими браслетами ничего не смогу сделать.

Салем взял трубку обеими руками, прислонил острый срез к коже Карины.

— Давай, не мешкай.

Он с силой надавил на трубку, протыкая женщине кожу. На экране было хорошо видно, как тёмный металлический предмет проникает всё глубже в тело, подбираясь к чудовищно раздутому кишечнику. Тоненькая струйка крови потекла по округлому животу.

— Он пульсирует, — сказала Карина. — Надо выбрать момент, когда спазм спадёт, иначе от прокола кишка взорвётся, как надутый воздушный шарик, если в него ткнуть иглой...

— Кажется, кишка уменьшается, — заговорил Салем, неотрывно глядя на экран.

— Да, точно. Сейчас будет пауза между спазмами, давление спадёт... Думаю, ещё секунд десять надо подождать... Или чуть меньше.

— Кажется, остановилось... Нина, меньше не будет.

— Пора, малыш. Проткни её.

Острая трубка легко пронзила оболочку кишки и скрылась внутри. Из отверстия сразу же донёсся звук, похожий на хрипящий выдох.

— Отличная работа! — сказала Карина.

Трубка в животе издала сиплый свист, затем с лёгким булькающим звуком выплеснула наружу полужидкую массу. Пузыри газов с еле слышными хлопками лопались, оказываясь на воздухе.

— Ты где стащил этот костюм? — поинтересовалась Карина.

— Один из моих катов в нём ходил. Изображал андроида, рвущего человеку живот. Потом я заходил к нему в номер после восстановления, ну и забрал себе... На всякий случай.

— Всё правильно сделал. Всё, кроме одного: вы все совершили одну и ту же ошибку, согласившись отправиться сюда. Многие из вас не вернутся домой. А, может быть, даже никто.

Издавая довольно мерзкие звуки, дренаж понемногу выводил из чрева Карины смесь полужидкого теста с газами. На полу уже образовалась небольшая серо-коричневая лужица.

— Если так пойдёт дальше, — заметила Травиц, — я похудею только к завтрашнему вечеру. К этому времени разовьётся перитонит. Или, что более вероятно, меня поймают и прикончат по-настоящему. Боюсь, я уже в розыске. Тебе тоже достанется. Ищи скорее любой предмет для откачки этой дряни. Насос или ещё что-нибудь подобное...

Салем на пару секунд задумался, затем умчался. Но скоро вернулся, таща большой кондитерский шприц и клеящий диспенсер.

— А это зачем?

— Сейчас я откачаю сколько смогу, потом надо будет приклеить тебе трубку к животу этой лентой, чтобы спокойно стекало. Если её вытащить, и тесто попадёт тебе в брюшину, ты даже с анестетиком сознание скоро потеряешь.

— Возможно. А потом что?

— Я тебе отдам тунику виктима. На лицо наденешь поварскую маску. И на тебя мало кто внимание обратит, решат, что раз ты в маске, то уже ангажирована.

— Где ты её возьмёшь?

— Она у меня под костюмом, всё в порядке.

— И что потом?

— А потом надо будет решать, что делать. Я знаю, где находятся восстановители... Но не знаю, как мы туда доберёмся, и нам, скорее всего, помешают, если я начну тебя восстанавливать. Ясно одно — тебе надо отсюда убраться как можно скорее. И убраться живой.

— Ты прав, малыш, — произнесла Карина и ласково положила ему руку на шею. — Ты чертовски прав. И ты умеешь находить решение. Ты настоящий мужчина. Дай-ка я тебя поцелую...

Салем склонился над женщиной, приладил конец шприца к трубке, обмотал соединение лентой диспенсера. Медленно потянул поршень на себя, высасывая из живота Карины всё лишнее и опасное.

•  •  •

Аллия не на шутку встревожилась из-за отсутствия в общем зале «Нины Ротари», кому она планировала устроить несколько довольно позорных публичных развлечений. Но её вызвала по прямой линии Анжела Дана, которую, что вполне понятно, Аллия не могла проигнорировать. И глава Дома завела довольно долгую беседу с фавориткой. Смысл разговора сводился к тому, что леди Ротшильд весьма неодобрительно отзывается о постоянных отлучках Аллии на станцию номер один. Сама Анжела Дана, не будучи излишне жестокой или злой женщиной, с лёгким ужасом относилась к деятельности агентства «Раувиль», несмотря даже на то, что сама её и инспирировала. Разумеется, руками других людей, получивших лишь общее задание, а каким образом оно будет выполнено — это главу Дома интересовало слабо. Проще было поужасаться вслух и заняться другим, более приятным делом.

А скандал, затеянный гостем с планеты Туаред, никак не стихал. В общую ссору подтянулось несколько других посетителей. Многие, конечно, пытались урезонить долговязого, пытаясь объяснить, что это он на своей планете пусть действует сообразно тамошним обычаям, а здесь, на международной территории, ему необходимо соблюдать местные, утверждённые руководством правила. Долговязый нервно заявлял, что свои обычаи и правила он привёз сюда вместе с собой, но большинство всё же с ним не соглашалось. Хотя кое-кто и предлагал уже вслух пересмотр правил на Пэйн-Стасисе. Распорядитель и метрдотель задержали Аллию своими вопросами, к тому же на улаживание конфликта пришёл ван Увен, авторитет которого был не так уж велик, чтобы исчерпать инцидент быстро. И только заявление Аллии о том, что поведение долговязого будет рассмотрено на предмет штрафа в пару тысяч коинов и сокращение срока его пребывания в Пэйн-Стасисе, привело к затиханию споров и скандала в целом. Что касается официантки, то во время дискуссии она умерла прямо под столиком от множественных разрывов кишечника, и андроиды понесли её на восстановление и реанимацию.

— А где наша сучка из разведки? — поинтересовался ван Увен.

— Сама бы хотела это знать, — процедила Аллия, поглядывая на покачивающихся и стонущих от боли официанток. — Забилась где-то в угол, наверное.

— Чёрт, надо было ей хоть маячок приклеить, что ли...

— Да ладно, никуда не денется. Сейчас дам команду андроидам, пусть ищут.

— Хорошо. Я пока к себе. Тащите её ко мне, если она уже не может передвигаться.

— У тебя только одно на уме, извращенец, — пробормотала Аллия вслед Роллану. Про себя она решила не слишком торопиться тащить «леди Ротари» на потеху управляющему. Подождёт, никуда не денется... Аллия села за свой столик и принялась наблюдать за подиумом, где разворачивалось одно из самых лайтовых и забавных шоу, в котором участницам наполняли кишки живыми рыбками. Болезненный трепет в животе не всем удавалось выдержать долго, но процесс был безвредным, победительницу ждал неплохой куш, поэтому конкурс устраивали частенько. Аллия любила подобное зрелище и решила дождаться окончания шоу. Хотя и поглядывала одним глазом в зал — не появился ли андроид с корчащейся Кариной на руках.

Тем временем вернувшийся в свой кабинет ван Увен с негодованием обнаружил находящегося в нем андроида. Человекообразное устройство по какой-то невероятной причине выдвинуло шкаф с оружием из стены и, по всей видимости, пыталось извлечь с верхней полки пистолет. Как известно, андроиды поступают в эксплуатацию с прошитым запретом на пользование оружием, и потому не могут проявлять к нему интерес. Закон есть закон: робот не может причинить вред человеку. Как и другому живому существу, или же устройству, себе подобному. По крайней мере, что касается серийных моделей.

— Эй ты, — воскликнул ван Увен. — Назови свой номер и объясни, кто ввёл тебе последнюю команду.

Андроид обернулся, и поражённый Роллан с ужасом увидел, что его взяли на прицел простого пулевого пистолета, который с такого расстояния вполне мог уложить наповал. Но хуже того было, что оружие держал в руке не андроид, а человек, облачённый в примитивный серый костюм, представляющий нечто среднее между рабочей одеждой и пижамой. Такую экипировку можно было представить лишь на андроиде.

— Ты что задумал, сопляк? — недовольно спросил ван Увен. Он не ожидал ни малейшей каверзы при виде оружия — уж слишком эта ситуация казалась неправдоподобной. Конечно, вчерашнее расследование тоже было весьма экстраординарным, но Роллан пока никак не мог связать поимку Карины с этим парнем, наставившим на него пистолет.

— Вызывай Аллию, — послышался знакомый женский голос.

Ван Увен обернулся и испытал лёгкий шок: женщина, которая должна была сейчас срывать связки и корчиться в адских муках, спокойно стояла в углу кабинета, облачённая в белую мужскую тунику и маску такого же цвета. «Нину Ротари» Роллан не мог не узнать. Ситуация опять вышла из-под контроля. Женщину ван Увен боялся. Молодого человека — не особенно. Но тот, судя по всему, был настроен решительно. И, стоило управляющему сделать пару шагов к молодому человеку, как тот твёрдой рукой направил пистолет чуть вниз и спустил курок. Негромкий хлопок выстрела пробил небольшое дымящееся отверстие в ковре возле ноги управляющего. Приглушённо вскрикнув, ван Увен подпрыгнул и остановился, оглянувшись на женщину в белом.

— Ротари, — произнёс он. — Ты сильно рискуешь. И этот сопляк-виктим тоже. Вы оба трупы.

— Я знаю, — спокойно произнесла Карина. — Я уже была почти трупом. Но сейчас я жива и в полном порядке (ложь, конечно). Как видишь, молодой человек настроен решительно. Подойди сюда и расстегни кольца на моих ладонях. И давай без глупостей, если не хочешь, чтобы твои тупые мозги забрызгали стены твоего кабинета.

Ван Увен оценил угрозу, исходящую от женщины, которую действительно должны были сделать трупом в ближайшее время. Он подошёл к ней и молекулярным ключом разомкнул обе цепочки. С лёгким звяканьем кольца упали на пол. Карина молча протянула руку, и Салем ловко перебросил ей ещё один пистолет.

— Где Аллия? — спросила Травиц.

— Откуда я знаю? — ответил управляющий.

— Мне не этот ответ нужен, — заявила Карина. — Мне надо, чтобы она сейчас же появилась здесь... И не вздумала поднимать тревогу. Понимаешь?.. В противном случае мне придётся тебя убить. А стреляю я в живот, ван Увен. Чтобы мой недруг успел хорошенько подумать о своём поведении, прежде чем склеит лодыжки. Потом, конечно, я размажу тебе мозги, чтобы в них не возникло глупой мысли о реанимации.

На лице управляющего хорошо читалось понимание того, что это такое — пуля в животе. Судя по всему, фантазия у него работала, да и насмотрелся он тут на всякое. Поэтому без особых проблем он пригласил Аллию в кабинет, сообщив, что опять происходит нештатная ситуация. По крайней мере, он не солгал, будучи абсолютно прав.

...Маленькая женщина отреагировала на нештатную ситуацию вполне ожидаемо — прикурила сигарету и пристально посмотрела в глаза Карине. Но Травиц заметила напряжение на её лице и усмехнулась:

— Ты забыла, что по требованию службы безопасности вчера было отключено нейроуправление роботом связи? У тебя скорее закипят мозги, чем ты сможешь ментально подцепиться хоть к одному из каналов.

Аллия изрыгнула сложное и плохо понятное ругательство, в котором прозвучало название древнего божества, решившего заняться сексом.

— Итак, слушай внимательно. Нам нужно покинуть Пэйн-Стасис немедленно. Ты нас отправишь на станцию номер три. Неважно, как ты это обставишь и что придумаешь. Разумеется, ты летишь с нами... Какие есть соображения?

— Как ты сумела соскочить? — всё ещё не понимая случившегося, спросила Аллия.

— Неважно. Если ты будешь хорошей и послушной девочкой, я тебе потом расскажу... А сейчас говори, как нам покинуть Пэйн-Стасис?

Аллия затянулась сигаретой, выдохнула дым.

— Кроме моего катера, никакого транспорта сейчас нет. Безопасники отбыли на дежурном боте. В моём катере только два места.

— Где два, там и три, — заметила Карина. — Я знаю, о чём говорю.

— Ты хочешь забрать с нами управляющего?

— Нет. С нами на третью станцию полетит вот этот молодой человек.

— А что же ван Увен?

— А ничего, — спокойно произнесла Травиц и дважды выстрелила в Роллана.

Управляющий дёрнулся, согнулся и рухнул на пол, сражённый двумя пулями — одна пробила сердце, другая, как и было обещано, разнесла ван Увену голову.

— Теперь пошли, — сказала Карина.



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Электра поняла, что совершила невероятную глупость, ещё в тот момент, когда её усаживали в грузовую ракету. Девушка вообще-то имела опыт путешествий даже на троллейниках, в которых перевозка людей строжайше запрещалась, но агент обещал звездолёт, а что пассажиры получили в итоге? Вместо комфортабельного корабля — гремящая консервная банка, вместо стюарда — охранник в чёрной форме с хамскими замашками, вместо трёхразового питания — один омерзительный обед из реплицированных овощей с искусственным мясом. Правда, робот, пилотирующий ракету, сообщил, что перелёт будет недолгим, и виктимы проголодаться не успеют, так же как и захотеть спать в положении лёжа.

Робот не солгал. Ракета летела каких-то восемь часов, но не по гравитационной орбите и не по силовой линии, а передвигалась скачками через области вероятностных вихрей. Электра знала, что людей так перевозить запрещается, поскольку кто-то в процессе полёта мог либо скончаться, либо потерять рассудок, либо полностью изменить личность. К счастью, ни одного из перечисленных эксцессов по пути на Пэйн-Стасис не случилось, и пополнение виктимов прибыло в пункт назначения вполне бодрым и умеренно голодным.

На станции обращение было получше. Виктимов разместили в хостеле, довольно уютном, хотя и тесноватом. Душевые кабины и питание здесь оказались вполне приемлемыми, и Электра начала думать, что не так оно всё и плохо. В конце концов она знала, на что шла.

Её не сильно испугало, даже когда в хостел вернулись восстановленные виктимы, уже имевшие опыт экзекуций на Пэйн-Стасисе, и принялись рассказывать об ужасных испытаниях, которые для них приготовила безудержная в своем садизме фантазия катов. Обычное вспарывание живота и извлечение кишок — это считалось банальщиной. Куда «интереснее» были ощущения тех, кто испытал введение разъедающих жидкостей в брюшину или подсаживание в кишечник микроботов, заживо пожирающих внутренности. Девушка, которой второй раз подряд выгрызала живот крыса, плакала и ругала себя за то, что так глупо «повелась» на зазывы вербовщика. Правда, когда она начинала заниматься подсчётом денег и прикидками, что можно купить на десяток-другой коинов, слёзы быстро высыхали.

Электре на деньги было, в общем, плевать. К тому же она плохо представляла, что это такое. Хотя рассчитывала в перспективе построить собственный выставочный зал, размером с древние музеи Праматери-Земли, и потому полагала, что чуть больше месяца терзаний её живота — не такая уж великая плата за мечту. А мольберт и кисти Электра, естественно, прихватила с собой. При этом решила представляться не Электрой и даже не Раймондой, а совсем иным именем, коротким и запоминающимся...

Забегая вперёд, скажем, что девушке оказалось отнюдь не до занятий живописью.

Если бы Электра приглянулась женщине умеренно жестокой, и у которой кровавые фантазии причудливо перемешивались с нежностью, вполне возможно, что пребывание на Пэйн-Стасисе не повредило бы психике девушки, а — того и гляди — доставило ей даже своеобразное извращённое удовольствие. Не будем забывать, с какой целью она когда-то отправилась на планету Харм. Сейчас она, конечно, знала, что тогдашняя попытка участия в игре была большой глупостью... Но не меньшей глупостью оказалось и подписание контракта на жертвенность. В этом Фламенко окончательно убедилась в первую же ночь, когда её забрал в комнату для экзекуций молодой долговязый мужчина с планеты Туаред. Он не был таким уж изощрённым фантазёром. Не был и садистом-убийцей в традиционном смысле этого слова. Но мучил и унижал он Электру так, как не додумались бы и Аллия с Клариссой, вместе взятые. Они всё-таки были «утончённые», в своём роде, конечно. Этот первый кат просто очень долго бил Электру в живот, а потом, когда она полностью обмякла, бросил на пол и начал топтать и давить её ногами, намереваясь порвать что-нибудь внутри. В конце концов ему это удалось, он грубо трахнул измочаленную девушку и бросил её умирать на пол в экзекуторской. К счастью, у него не было желания брать одну жертву на постоянной основе, так что Фламенко наивно решила, что ей хоть немного, но повезло.

Следующий вечер принёс некоторый сюрприз: катессой для Электры возжелала стать элегантная пожилая женщина. Она была не одна, а в паре с молодым человеком, годившимся ей в сыновья, да и весьма молодые притом — парню от силы было лет двадцать, женщине — чуть не втрое больше. Электра, как позднее и Карина, заподозрила, что женщина тут находится на второй роли, но не слишком уж тяготится ею. Но и не сказать, что испытывает восторг. Развлечения планировал её спутник, и весьма изощрённые при этом, надо отметить... В помещении для экзекуций, смежным с их роскошным двухместным номером, партнёры уложили Электру на спину и надёжно зафиксировали, приподняв и раздвинув ноги. Молодой человек вскоре был туго наполнен водой с помощью ножного насоса, которым орудовала женщина. Чем плотнее надувался его живот, тем крепче была его эрекция. Видимо, для вящего своего возбуждения он склонился над промежностью Электры и принялся её вылизывать — без особого, впрочем, старания доставить девушке удовольствие. Потом он поднялся, пожилая женщина взяла его член в руку, и вскоре молодой человек содрогнулся в оргазме. Заряд спермы он излил Электре на живот и бёдра, а после небольшого отдыха его партнёрша подкачала ещё воды ему через трубку, вставленную в анус. Чтобы парню не пришлось уставать от долгого стояния на ногах, женщина соорудила ему высокое кресло с фиксацией, так, чтобы пенис постоянно нависал над животом Электры. Фламенко надеялась на лёгкое испытание по сравнению со вчерашним кошмаром, но не тут-то было. Пожилая женщина с лицом, не выражающим особенных эмоций, взяла длинную пилу с кривыми зубьями и принялась двигать этим инструментом взад и вперёд поперёк живота Электры, неспешно углубляясь. Когда зубья начали рвать оболочку брюшины, женщина снова взялась мастурбировать член молодому человеку, пока он не спустил девушке в рану. Опять небольшой отдых, потом ещё подкачка для него, чтобы снова стимулировать эрекцию. Возможно, парень принимал какой-то препарат, потому что кончал он очень бурно. Его спутница всё сильнее раздувала живот парня и всё глубже распарывала чрево Электры, а также не забывала то и дело брать член партнёра в рот и активно работать языком и губами, чтобы тот не терял эрекцию. Молодой человек вскрикивал от боли, но его боль была, конечно, не такой, как у Фламенко. После того, как пожилая женщина разорвала ей живот пилой, то начала медленно растягивать вылезающие внутренности зазубренными крючьями. Ногой же продолжила энергично качать воду в кишки своего партнёра. Тот начал кричать от боли не слабее, чем Электра. Видимо, пара уже хорошо сыгралась, потому что последний оргазм молодой человек испытал практически одновременно с разрывом собственного кишечника — женщина опытной рукой заставила его кончить точно в этот самый момент. Так что после этого сеанса, не слишком продолжительного, в восстановители отправились сразу двое.

Наутро после своего воскресения Фламенко решила воспользоваться правом отказаться от индивидуальной виктимности и перейти в обслуживающий персонал. Сказано — сделано. Электру обрядили во фрак и чулки, накачали дрожжевым тестом и отправили в общий зал. Подобно другим официанткам, она поначалу бодро обслуживала клиентов, с тревогой прислушиваясь к бурлению в быстро раздувающемся животе и ощущая нарастание спазмов. Как водится, клиенты с наслаждением трогали девушке живот, а то и угощали тумаками, стараясь вызвать волну очередной судороги. Часа через три Электра упала посреди зала (кто-то, естественно, не отказал себе в удовольствии чувствительно пнуть её в живот), а спустя ещё пару часов у неё предсказуемо лопнули кишки. Примерно через полтора часа после этого её трахнул у себя на столе Роллан ван Увен, которому Фламенко очень приглянулась с первого взгляда. На второй вечер работы официанткой Электра нашла на кухне острый кулинарный конус, поставила его торчком на пол и с размаху бросилась на него животом. По случайности, конус сработал примерно так же, как импровизированный дренаж у Карины несколькими днями позже. Но, учитывая понятное отсутствие анестетика, страдания Фламенко облегчились ненамного. Так или иначе, но ночь она провела в восстановительной ванне, хотя и не успела умереть вечером, а утром ей сообщили, что она нарушила правила договора, и потому подлежит отправке на станцию номер три, в соответствии с другим положением того же договора.

Электра со страхом ожидала чёрт знает каких издевательств со стороны совсем уж отвязанных садистов, но ничего подобного тут не было. Более того, «станцией» оказалась весьма уютная планета, где виктимов содержали в странных сооружениях, похожих на те, в которых живут ссыльные в секторе Форд. Рычащее слово «барак» очень подходило к этим зданиям.

И это была самая важная из станций, находящихся под патронажем фирмы «Раувиль», которая занималась отнюдь не только поставкой жертв для садистов-убийц и эмиссией кварковых денег... Хотя все эти направления деятельности были очень сильно взаимосвязаны и не могли существовать друг без друга по отдельности.



В течение двух дней про Электру словно забыли. Ей немного повезло, поскольку на третьей станции происходила череда непредсказуемых инцидентов, суть которых до виктимов, что вполне понятно, не доводилась. Девушка к этому времени полностью пришла в себя, начала проявлять любопытство к месту, где оказалась. Ей повезло и в том, что охранялись прибывшие из рук вон плохо. Местная служба безопасности полагала, что сбежать отсюда некуда... И полагала, по сути, верно. Безымянная планета была дикой и девственной, покрытой в основном тайгой и джунглями, а единственным островком цивилизации здесь являлся этот лагерь, называемый «станцией номер три». К тому же любого человека можно было найти в считанные минуты по маячку, вшитому под кожу на ноге.

Разумеется, Электра ничего этого не знала и не могла знать. Ей больше всего на свете хотелось сбежать отсюда, что она однажды и сделала. Украв оставленную кем-то без присмотра сумку-регенератор с сублимированной едой и с ключом-жетоном на ремешке, девушка тёмным вечером выскользнула из барака, без проблем перелезла через никем не охраняемый забор и углубилась в лесную чащу, наивно полагая, что где-то здесь находится нормальный населённый пункт с добрыми и отзывчивыми людьми.

•  •  •

— Я не советую тебе даже прикасаться к кнопке форсажа, — сказала Карина, когда ракета отчалила от Пэйн-Стасиса и понеслась в глубины космоса.

— Без форсажа мы не доберёмся до второй станции и за неделю, — возразила Аллия.

— Это ложь, — сказала Карина. — Твоя ракетка может пройти через вихрь с минимальным ускорением... А если что-то пойдёт не так... Салем, ты знаешь, что надо делать?

— Конечно, знаю, — с улыбкой ответил белокурый юноша, поигрывая пистолетом.

Аллия теперь побаивалась приятеля Карины. Она хорошо запомнила выражение на лице парня, когда Травиц прикончила управляющего в его собственном кабинете. Салем не испугался ни свежеиспечённого трупа, ни способа, каким Травиц уничтожила ван Увена. Более того, в глазах молодого человека мелькнул нездоровый азарт, который Аллия не раз видела во взгляде других катов, но никак не виктимов.

— В любом случае ты плохо перенесёшь перелёт. Анестетик и стимуляторы тебя поддержат ещё сутки, но потом наступит реакция. Ты ослабнешь. А перитонит приходит очень быстро; кишки — весьма нежная часть нашего организма, если ты в курсе...

— Поэтому первым делом по прилёте тебе понадобится сразу же отправить меня к медикам или на восстановление. А Салем проследит, чтобы всё было сделано как надо...

— На второй станции нас встретит служба безопасности, — спокойно сказала Аллия. — Я готова тебе подчиниться здесь, но прокладка курса не прошла незамеченной. На Пэйн-Стасисе уже поднята тревога. А план полёта автоматом сразу же лёг на стол начальнику космопорта на Орегоне-пять. У меня же ракета законная, не какая-нибудь шхуна контрабандистов, где нет фискальной аппаратуры...

— А если план полёта дошёл до местного полицейского начальника?

— А хотя бы и так. Полиции придётся долго доказывать, что ты работаешь на инженерную разведку. И не факт, что докажешь. Может быть, ты и правда эмиссар Дюпона? Я, конечно, так не думаю, но зато эта версия устроит всех, и тебя даже слушать никто не станет.

— Кстати, Элиза. А почему вы все так легко смогли себя убедить, что именно на эту контору я работаю?

— Не называй меня Элизой. Мне больше по душе второе имя — Аллия... А у кого ещё, кроме шефов инженерной разведки, так зудит в одном месте от желания добраться до нашего секретного оборудования? Даже если его найдут полицейские, то в самом худшем случае нам придётся поделиться этим жирным пирогом с Морганом. А разведчики всё пустят по миру...

— Почему так? — искренне удивилась Карина.

— В полиции служат люди умные и понимающие, в отличие от идеалистов инженерной разведки. И любой полицейский уведомит об интересной находке только своё непосредственное начальство... Надеюсь, ты в курсе, что полицию Взаимодействия создали в секторе Морган по инициативе самого Джона Захарии...

— Да неужели?

— Конечно. А специально для обывателей и для нижних полицейских чинов была придумана и запущена информация, что полиция Взаимодействия — это якобы межсекторная независимая организация. Кто там у них сейчас главный? Дарич? У него интересные вкусы, надо признать...

— Откуда ты знаешь?

— Откуда, откуда... Есть общие знакомые.

— И что это за вкусы такие?

— Пригнись, скажу на ухо...

Карина промолчала, переваривая полученную информацию. Аллия могла и лгать, но какой был сейчас в этом смысл? А что, если она говорит правду?

— Я действительно из полиции Взаимодействия, — сказала Травиц. — Должность — инспектор, звание — поручик, личный номер...

— Твой личный номер мне неинтересен...

— Тогда, чтобы тебя заинтересовать, сообщаю, что я прямо сейчас по туннельной связи отправила моему комиссару всю информацию, которую сумела собрать. И об агентстве «Раувиль», и о том, что происходит на Пэйн-Стасисе... О твоей роли в незаконной эмиссии денег. И, конечно же, о наличии восстановительной аппаратуры. Вплоть до того, на каких этажах станции она находится и в каком количестве.

Аллия задумалась. Но вдруг заулыбалась и даже хохотнула. Карина с удивлением глядела на метаморфозы своей несостоявшейся убийцы.

— Слушай, так мне очень даже на руку, что ты из полиции. Это круто меняет дело. Теперь вижу, что нет никакого смысла тебя убивать. Я возьму тебя с собой. Мы просто обязаны стать союзниками. А вот что делать с этим юношей... — Аллия обернулась к заднему сиденью и задумчиво произнесла: — Его, скорее всего, отправят в ссылку за пособничество...

— Я против того, чтобы моего молодого человека отдавать под суд, — сухо сказала Карина.

Аллия пожала плечами.

— Безопасников трудно будет убедить в этом... Но меня больше волнует другое. Анжела Дана вряд ли обрадуется тому, что придётся объединяться с Морганом. А меня лично такая перспектива очень даже устраивает. К тому же вместе нам легче станет сделать из Ф.Ф. Сакса полное ничтожество... А там, глядишь, можно будет подумать и о том, как подключить Дом аль-Торманни... Тогда и Рокфеллеру конец!

— Нет такого Дома, — сказала Карина.

— Пока нет. Но не забывай про родственные связи, — улыбнулась Аллия. — Аль-Торманни сейчас поглощает планетные системы десятками. А полное имя Анжелы...

— Анжела Дана Розалинда аль-Торманни Ротшильд, — произнесла Травиц. — Аль-Торманни... Не могу вспомнить, в связи с чем мне это имя кажется таким знакомым?

— Планетная система Туаред, — сказала Аллия. — Та самая, откуда я родом. Думаешь, почему меня приблизила к себе леди Ротшильд?.. Не за красивые глаза и даже не за умение делать некоторые очень изысканные вещи. Я её дальняя родственница. Послушай, Нина... Я лишь сейчас начала понимать, как всё замечательно складывается! Мы столько времени думали, как с наименьшими потерями сожрать Сакса и поставить на его место наших людей с Туареда, а тут появляешься ты, устраиваешь дебош, убиваешь направо и налево, и вдруг оказывается, что твои действия могут привести к подвижкам в наших переговорах... Как хорошо, что ты осталась в живых! Через три-четыре часа мы высадимся на второй станции, подлечим тебе животик и отправимся на Орегон-пять! Но как быть с твоим юным любовником? Его даже я не сумею просто так защитить от безопасников!

— У меня есть идея, — сказала Карина. — Давай поменяем курс.

— Ты хочешь сразу на Орегон-пять? — спросила Аллия. — Нет, тебе туда живой не добраться. Либо большое ускорение, либо две недели в этой банке...

— Летим на третью станцию, — произнесла Травиц.

— Почему?

— Потому что безопасники на второй, как ты говоришь, нас уже ждут. И они вряд ли примут во внимание твои аргументы, касающиеся стратегических планов. Да им и знать ни к чему такие вещи. И нашего сопровождающего мы им не отдадим, верно, Салем?

Юноша высказался в том смысле, что ему совсем не хочется идти под суд. И что он больше всего на свете мечтает помочь доброй и славной «леди Ротари».

— А что? Давай так и сделаем, — произнесла маленькая женщина. — Наверное, ты права — это будет спокойнее. И надёжнее.

— А как быть с планом полётов?

— Поменяем его после того, когда прибудем на Орегон-пять, — хихикнула Аллия. — Задним числом. Там к моим капризам уже привыкли.

И, подтянув к себе раструб вытяжки, щёлкнула зажигалкой и выпустила дым в вентиляционный канал. Карина внимательно наблюдала, куда Аллия положит зажигалку потом. На всякий случай.

•  •  •

Комендант третьей станции, а по сути — концентрационного лагеря фирмы «Раувиль» на безымянной планете — внимательно выслушал Аллию, затем щёлкнул пальцами, и охранники немедленно скрутили всех троих прибывших, несмотря на вопли Аллии и её угрозы. И разделили. Карину, впрочем, спешно повели в медицинский кабинет, где осмотрели, ужаснулись торчащей трубке из живота и отправили на терапию в изолятор. На традиционную, без всяких реанимационных восстановителей. Но подобная травма кишечника не поставила местного хирурга в тупик; с шутками и прибаутками (на плохо понятном языке) молодой симпатичный медик извлёк импровизированный дренаж, ввел Карине в живот сшивающий коллоид с антисептиком и заклеил внешнюю ранку. После чего велел два часа лежать спокойно, а во избежание возможных проблем — в течение по меньшей мере суток не принимать твёрдую пищу и не делать резких движений. Словом, всё как обычно.

Таким образом, Карина получила роскошь в виде двух часов без суеты и активных действий. Ей сразу стало понятно, что «изолятор» — он изолятор и есть, и что она опять под замком. И что ситуация пока далека от благоприятной и уж тем более — от вразумительной.

Для начала Травиц взвесила информацию, полученную от Аллии. Особых нестыковок в её рассказе вроде бы не было, наоборот — некоторые моменты, удивившие Карину ранее, стали более понятными. Начиная от мотивов, по которым леди Ротшильд приблизила к себе странную фаворитку, не сказать что умную и красивую, и заканчивая непривычным поведением комиссара полиции. Теперь Карина куда более отчётливо понимала, что Радован Дарич находится под давлением Моргана, и что операция, скорее всего, шла сейчас в верном направлении, несмотря на некоторые непредвиденные издержки. Комиссар, конечно, хитрый лис — безоговорочно прогибаться под Моргана он вряд ли бы стал, поэтому наверняка гнул свою собственную линию — а ему было теперь на что опираться. Карина ведь на самом деле, оказавшись вне экрана Пэйн-Стасиса, передала отчёты в Светлоград. Дарич откликнулся немедленно. Мартинелли же молчал, и это слегка тревожило. Что касается самого Джона Захарии, то, он, возможно, тоже продумывал нюансы переговоров с Анжелой Даной.

Впрочем, если так, то Карине больше нет нужды проводить какие-то разведывательные действия. Основную информацию она так или иначе передала в управление. Флешка с записью реанимационной технологии спрятана в интимном месте. Можно немного расслабиться. Насколько это возможно, конечно... И через час и сорок минут попытаться выбраться из изолятора, найти Салема (на Аллию теперь наплевать, пусть сама себе помогает!) и заняться делом, ради которого, по сути, она сейчас находится здесь.

Разыскать Электру и увезти её отсюда на Чандрасекар.



...Сама же Электра даже не предполагала, что Карина находится рядом. Да, она сейчас очень скучала по любимой подруге, жутко переживала из-за своего предательства (теперь именно так она расценивала своё поведение на Чандрасекаре) и с трудом представляла возможность их дальнейших отношений (хотя и мечтала о них — нежно и влажно).

Когда Травиц несли в изолятор, над планетой сгустились вечерние сумерки. Фламенко отдалилась от лагеря примерно на три мили, на этом расстоянии она сумела увидеть факел тормозного двигателя прибывающей ракеты на фоне ещё светлого неба в момент посадки. Девушка не придала этому особого значения. Она шла вдоль просеки через густой лес, полагая, что это нечто вроде дороги или вырубки, сделанной искусственным путём. Руками людей, словом. Или механизмами, управляемыми человеческим разумом. В полумраке при свете фонарика Электра вдруг обнаружила прямо посреди просеки огромную кучу довольно неприятного вида, напоминающую дохлого удава. Змею громадных размеров девушка когда-то видела в одном из зоопарков на родной планете. Удав лежал, свернувшись кольцами, и диаметр его тела поражал — животное могло посоперничать своей толщиной с размером бедра Электры. Но лежащая здесь куча не являлась змеей, хотя она тоже прихотливо свернулась и не шевелилась. Но у неё не было видно головы, и она воняла.

А где-то впереди сквозь лес продиралось что-то огромное, наверняка прожорливое и страшное. Оно с треском ломало деревья и гулко топало по мягкой почве, покрытой ковром растений. Электра прикинула, каких размеров может быть чудовище, оставившее подобную горку... и не успела отдать отчёт в своих действиях, как уже неслась обратно к лагерю, не помня себя от дикого, поистине первобытного страха.

Но не огромного зверя нужно было бояться девушке. Гигантских размеров звероящер был существом травоядным и питался почти исключительно подлеском. Конечно, при этом случайно заглатывая разных небольших тварей, которые оказывались недостаточно расторопными, чтобы удрать от разверстой пасти размером с грузовой люк малой беспилотной ракеты. Более шустрые существа избегали участи оказаться посреди тропы-просеки в переваренном виде, ибо были хищными и ловкими... И потому более опасными для незваных и съедобных пришельцев на их планете.

Небольшой зверёк неслышно нёсся по траве следом за бегущей девушкой. Он был ещё молод, чтобы просчитывать риски, но очень голоден, чтобы пренебрегать любым вкусно пахнущим куском. Правда, иной кусок мог оказаться излишне крупным... Но, как мы говорили, зверёк был ещё мал и глуп. А зубы уже имел острые.

Когда что-то словно обожгло Электре левую голень, она даже не подумала о нападении хищника. Девушка решила, что просто порезалась о траву. Но второй укус быстро рассеял заблуждение. Фламенко направила фонарь вниз и увидела странное существо с горящими глазками и острой мордочкой. В зоопарке, кроме змей, были и хорьки, и ласки, и куницы, поэтому Электре опять вспомнилась родная планета, и снова в очень опасном и неприятном контексте. Девушка не была излишне трусливой. А если уж на то пошло, она не была и неуклюжей. Поэтому когда зверек бросился на неё в третий раз (и, кстати, очень больно куснул), Электра ловко припечатала хищника к земле тяжёлой сумкой. Будь зверёк чуть более крупным, ему бы это не повредило, и он бы только разозлился... Или же поспешил удрать со всех ног. Но молодого и глупого хищника удар лишь слегка оглушил. Поэтому он остался на несколько секунд неподвижным и позволил Электре ещё дважды обрушить на себя удар сумкой. Зверёк впал в транс, да к тому же сломал заднюю лапку.

Но и Электра не обошлась без повреждений. При свете фонаря она с лёгким ужасом осмотрела прокушенную острыми зубами ногу, из которой был вырван небольшой клочок плоти. Пришлось открывать сумку, доставать из неё медицинский пакет. Простейшую помощь Фламенко смогла оказать себе с лёгкостью. Залечив ногу, девушка убедилась, что даже почти не хромает. Было немного больно, но не более того. Гораздо хуже оказалось то, что она теперь не могла понять, в какую сторону двигаться. Волею случая она очутилась на своего рода «перекрёстке» троп звероящера, и на выбор ей предполагалось целых четыре направления. Продраться сквозь такое густое переплетение липких и колючих стволов почти невозможно. Даже днем. Сейчас же, при неверном свете фонарика, об этом немыслимо было и думать.

...Но что это? Как будто отзвук крика или зова. Человеческого. Электре показалось, что едва слышный звук доносится не с той стороны, куда она направлялась вначале, но и не оттуда, где находился огороженный лагерь. Может быть, тут действительно имеется нормальный посёлок или колония, пусть даже времён начала Экспансии?

Решив, что вариантов у неё нет, Фламенко осторожно двинулась в направлении, которое показалось ей правильным. И она не ошиблась: девушка всё отчётливее слышала странный гомон, доносящийся из глубин леса. Электра отмечала, что вокруг становится всё светлее, и даже при выключенном фонаре ей хорошо видны стволы деревьев. Дело было в том, что над планетой взошла огромная здешняя луна — безымянный естественный спутник, яркостью своей превосходящий многие другие подобные небесные тела. Девушка рискнула выключить фонарь, потому что без него общая картина местности выглядела чуть более явственной, а многие детали терялись за пределами падения луча электрического света. Тропа-просека давно исчезла, но лес поредел, и девушка двигалась легко и быстро. Минут через пять он превратился в нагромождение отдельно стоящих деревьев и ползучих кустарников. И тут впереди послышалось низкое рычание и вспыхнули два огонька — надо полагать, то были глаза ещё одного хищника.

Электра всё-таки струсила и в панике бросилась бежать не разбирая дороги в сторону небольшой прогалины — почему-то там казалось безопаснее. Внезапно девушка споткнулась и свалилась с покатого склона в какую-то ложбину или широкую канаву с явными следами недавнего присутствия людей.

На дне этой канавы журчал ручей, а в нём находились клетки — достаточных габаритов, чтобы посадить туда гуманоида или соответствующих размеров животное. Клетки пустовали, и ни одного человека не было заметно поблизости. К счастью, хищников тоже не наблюдалось, и Электра слегка успокоилась.

Недалеко от ручья стояло пять штук прозрачных контейнеров цилиндрической формы, объёмом литров на тридцать-сорок каждый. Один из них был чем-то заполнен. Девушка из любопытства подошла и присела на корточки рядом. Внутри цилиндра находилась голубовато-серая масса, состоящая из крупинок примерно одного размера — около двух миллиметров в диаметре. Крупинки были залиты полужидкой и прозрачной маслянистой субстанцией и выглядели по меньшей мере неаппетитно. Пока Электра гадала, что это такое, раздался едва слышный стрёкот. Девушка оглянулась по сторонам, посмотрела ввысь и увидела, что прямо на неё пикирует средних размеров беспилотник. Электра отпрянула подальше от цилиндров, а летательный аппарат аккуратно захватил манипуляторами заполненный контейнер, поднялся вместе с ним в воздух и через минуту исчез.

Походило на то, что странная деятельность в этой канаве у ручья происходила без непосредственного вмешательства людей. Во всяком случае, сейчас вокруг не было ни души. В звенящей тишине вновь послышался то ли вопль, то ли плач... Осторожно озираясь, Электра заметила металлическую лестницу, ведущую на верх склона, и крадучись поднялась по ней. Голоса стали чуть слышнее. Поглядывая по сторонам — не подбирается ли какая зверюга? — Фламенко двинулась вперёд через высокий кустарник. И вскоре, слегка ободравшись о колючки, выбралась на свободное пространство и замерла от удивления.

Перед ней раскинулось тёмное озеро, красиво сверкающее под блеском ночного светила. О размерах водоёма трудно было судить, потому что дальний берег скрывался в глубоких сумерках. Прямо из воды росли толстые и корявые деревья, подобных которым в лесу Электре не встречалось. И, что самое удивительное, на ветвях этого дерева и в воде под ним находилось несколько живых существ, которые и издавали негромкие звуки. Фламенко, стараясь не шуметь, быстро пригнулась и легла на землю, прячась в густых прибрежных кустах. Озёрные существа, кажется, её не заметили. Любопытство подтолкнуло девушку к краю водоёма. Распластавшись как лягушка, Электра медленно и тихо подползала всё ближе к береговой линии. В ночной тишине, да ещё над гладью воды, звуки доносились очень отчётливо, и Фламенко скоро поняла, что слышит человеческую речь. А ещё точнее — женские голоса, тоскливые и грустные. Припав почти к самой кромке влажного песка и стараясь как можно тише дышать, девушка начала прислушиваться.

— Я устала, девочки, — отчётливо донеслись до неё слова. — Очень устала.

— Все устали, — ответила другая женщина. — Не ты одна такая.

— Да что же нам так не повезло, не понимаю...

— Глупость наша, вот в чём дело. Вовсе не невезение.

Гомонили человек семь или восемь. То и дело раздавался плеск воды, словно кто-то купался возле деревьев. Фламенко видела движения тел — да, похоже, две-три девушки плавали в воде, то и дело ныряя. Электра никак не могла понять — что не так с пловчихами. Головы вроде нормальные, человеческие. Руки — тоже. Странными выглядели только ноги.

— Тебя, смотрю, ещё забавляет эта ситуация. Часами готова плескаться.

— Я обожаю воду. У меня на родине сплошные пустыни и степи. За водяную ренту родители отдали нашему местному халифу младшую дочь.

— Разве так бывает?

— Бывает. У нас такие бартеры в порядке вещей. Да мы и сами все подписались на жуткий обмен. Я до сих пор думаю, что в голове помутнение какое-то произошло. Но мне больше всего на свете хотелось уехать с моей планеты. Притом — куда угодно.

— А потом ты попыталась сбежать со второй станции?

— Да. Знаешь, когда с тебя заживо кожу сдирают, тут на любые условия согласишься.

— Какой кошмар... Ну, мне тоже «повезло» с моим катом. Он ставил посреди комнаты какое-то колючее дерево, затем вытягивал из разреза в моем животе конец кишки, велел крепить его к ветке и потом заставлял ходить вокруг дерева, пока весь кишечник не разматывался и не оставался висеть на ветках.

— А ты что?

— Как что? Падала потом рядом, сучила ногами и орала, пока силы были...

— А моя катесса делала мне клизмы. То из кипятка, то из кислоты, то из щёлочи. Я — конченная мазохистка, и от неё легко принимала подобные муки и уходила сладко, как в приятный сон. Потому что леди очень ласково ко мне относилась, а когда я кричала и плакала, всегда целовала меня, гладила, умоляла терпеть и тоже слезами захлебывалась, прямо рыдала в голос...

— Наверняка и мастурбировала при этом.

— А как же... Но перед экзекуцией всегда сладко меня вылизывала. И днём ещё потом, мы в лав-кабинетах обязательно с ней закрывались.

— И что же ты от неё убежала?

— Не от неё. У этой леди срок путёвки закончился, и тогда на меня запал какой-то урод. Он сажал меня на кол. Причём по договоренности с управляющим в нарушение правил брал меня на трое суток без перерыва. А кол был слегка притуплён и смазан, чтобы не протыкал мне кишки, а раздвигал и натягивал. Да, девочки, я три раза умирала по три дня на колу, оставаясь в полном сознании! И это настолько не моё оказалось, что я пошла в отказ. Вот и очутилась тут, как и вы все...

— А меня в конце концов в официантки перевели. Когда кишки лопаются во время обслуживания клиентов — это, скажу я вам...

— Ну, по крайней мере, тебе привычнее здесь. По ощущениям, если на то пошло.

— Конечно, живот уже раздуло. Но хоть не больно.

— Это ты погоди. Вот когда станешь вымётывать всё, что внутри, и тебя разрежут пополам, поймёшь, что в официантках не так уж и плохо было.

— Ты меня пугаешь.

— Что пугать? Я сама видела, как это бывает. Мы же не рыбы. У нас животы не рассчитаны на такую нагрузку. Только Рийне нипочём, у неё всё через дырку выходит.

— К тому же после Пэйн-Стасиса и вашей живодёрни мы должны были вернуться домой. А отсюда куда и как? Непонятно.

— После того, что сделали с нашими ногами, я уже понимаю, что это точка невозврата.

Женщины замолчали. Кто-то из них затянул тонким, нежным голосом красивую мелодию.

— Ой, я где-то слышала эту песню, — сказала одна из девушек. — Дженни, у тебя такой чудный голос... Может, споёшь нам?

— Да настроения что-то нет...

— Да у нас у всех его нет... Ну, пожалуйста...

— Просим, Дженни.

— Ладно. Но пусть Мария потом тоже споёт. Хорошо?

— Да, договорились.

На несколько секунд над озером воцарилась тишина, а затем чистый, серебристый, немного вибрирующий голосок начал выводить:

Твоим зеленым рукавам
Я жизнь без ропота отдам.
Я ваш, пока душа жива,
Зеленые рукава!
 
За что, за что, моя любовь,
За что меня сгубила ты?
Неужто не припомнишь вновь
Того, кого забыла ты?
 
Твоим зеленым рукавам...
 
Я для тебя дышал и жил,
Тебе по капле отдал кровь,
Свою я душу заложил,
Чтоб заслужить твою любовь.
 
Твоим зеленым рукавам...
 
Я наряжал тебя в атлас
От головы до ног твоих,
Купил сверкающий алмаз
Для каждой из серег твоих.
 
Твоим зеленым рукавам... *)

— Я плохо поняла смысл, если честно. Это какой-то вымерший язык, наверное?

— Да. Эта песня, как и большинство, которые мы знаем, ещё с Праматери-Земли осталась. Мне её мама пела, а ей — бабушка. Бабушка на этом языке говорить умела, она в колонии первой Экспансии жила, которая называлась Гринлэнд. Там все тот язык помнили.

— Мария...

— Что?

— Твоя очередь.

Запела другая девушка. Голос её звучал немного ниже, казался чуть более печальным, но был таким же чистым и нежным:

Что стоишь, качаясь, тонкая рябина,
Головой склоняясь до самого тына,
Головой склоняясь до самого тына.
 
А через дорогу за рекой широкой
Так же одиноко дуб стоит высокий.
Так же одиноко дуб стоит высокий.
 
Как бы мне, рябине, к дубу перебраться,
Я б тогда не стала гнуться и качаться.
Я б тогда не стала гнуться и качаться.
 
Тонкими ветвями я б к нему прижалась,
И с его листами день и ночь шепталась.
И с его листами день и ночь шепталась.
 
Но нельзя рябине к дубу перебраться,
Знать судьба такая век одной качаться,
Знать судьба такая век одной качаться.

— Сложно понять, девочки, смысл этих песен. И я у мамы допытывалась, хорошо хоть тоже бабушка что-то смогла разъяснить.

— Да ладно, что тут непонятного. Простейшие метафоры.

— Как говоришь? «Метафоры»? Знать бы ещё, что это такое. Объяснишь, может быть?

Громкий плеск вдруг послышался издали, будто в воду бросили тяжёлый куль. Затем раздались ритмичные удары по воде, словно кто-то быстро бил по озеру вёслами.

— Девочки! Прячемся! Демонюга плывет!

— Вам-то что прятаться! Вы уже и так порченые. Натали надо спасать, пока не поздно!

— У этого гада нюх на нетронутых, всё равно он её найдёт... Линдси вон пряталась в корягах, так ведь вытащил, даже руку вывихнул...

Возле дерева началась паника. Какой-то крупный силуэт выскочил из воды, вцепился в нависшую над водой ветку, быстро перебрал по ней руками и ринулся обратно в воду, подняв тучу брызг. Дико завизжала одна из девушек. А через несколько секунд Электра увидела, как прямо на неё плывут две фигуры, при этом одна, более крупная, широкими гребками перемещает не только себя, но и другую — поменьше, серебристо-светлую, мерцающую матовой кожей в сверкающих лунным светом каплях. Крупный человек (или кто это был) с рычащим дыханием выбрался на берег в пяти шагах слева от притаившейся Электры и выволок на песок кричащую и стонущую женщину. Бросил навзничь, так, что её нижняя часть от бёдер осталась в воде. Сам же нацелился навалиться сверху с понятными целями — Фламенко не сомневалась в том, что сейчас увидит.

Вот только люди ли это были? Тот, кого она приняла за мужчину, казался похожим то ли на огромного тритона, то ли на саламандру. Тёмная блестящая кожа, вытянутая голова, совершенно нечеловеческая. Пальцы рук, узловатые и непропорционально длинные, крепко держали женщину — у той, по крайней мере, с руками всё было в порядке. Так же как с головой и торсом.

Женщина билась и отчаянно кричала «нет! нет!», пока страшный мутант (или кто это ещё мог быть?), громко чмокая, пристраивался над нею, привставая на узловатые колени и направляя книзу приличных размеров — сантиметров двадцати в длину — половой член. Странным казалось, что женщина, извиваясь верхней частью тела и пытаясь освободить руки, никак не действовала ногами. Хотя мутант-насильник даже не старался прижать их к песку. Когда он ввёл член в лежащую под ним женщину, та вскрикнула громко и протяжно, после чего всё-таки попыталась приподнять ноги, притом обе одновременно. Ноги ли это были?

Потрясённая Электра протёрла глаза и ущипнула себя за ладонь. Это, наверное, кошмар? Может быть, лесная тварь, укусившая её на просеке, была ядовитой, и теперь девушка грезит наяву или находится во власти галлюцинаций... У насилуемой женщины не было ног. Вместо них она судорожно подбрасывала хвост, шлёпая им по воде — толстый, блестящий и оканчивающийся раздвоенным плавником. Крики женщины — злые, протестующие — постепенно перешли в ритмичные стоны, пока тот, кто был сверху, так же ритмично взрыкивал, погружая член в странное тело. Как часто водится не только среди мутантов, насилуемая скоро смирилась со своей участью и попыталась расслабиться, насколько это возможно. Чудовищный рыбий хвост уже не поднимал брызг на мелководье, более того — бёдра странной женщины начали даже слегка подаваться навстречу движениям мутанта. Который минут через шесть-семь кончил, издал глухое удовлетворённое мурлыканье и тут же поднялся и ринулся в озеро. Несколько шумных гребков — и над водой повисла мёртвая тишина. Только лежащая рядом женщина с рыбьим хвостом громко дышала, с брезгливым видом обтирая ладонями плечи и груди.

Потом она повернула голову вправо и с глубочайшим удивлением спросила Электру, которая, потеряв всякую осторожность, приподнялась, чтобы лучше разглядеть лежащее на берегу существо:

— Ты кто?

=============================================

*) «Зелёные рукава», британская народная песня. Перевод С. Маршака.



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Дверь ожидаемо оказалась запертой. Окон в помещении не было, по крайней мере, традиционных, видимых изнутри и — главное — способных открываться. Карина проверила несколько мест в стене, где могло прятаться оборудование, ведающее контуром помещения, но ничего не добилась. Даже примитивного срабатывания сигнализации.

Оставался древний, как сама цивилизация, приёмчик. Главное — найти подходящее сырьё. В результате прочёсывания шкафов и тумбочек, набитых понятными и не очень предметами, чаще всего — сугубо медицинского предназначения, Травиц нашла длинный моток бинтовой ленты, по всей видимости, негорючей, но с явными впитывающими свойствами; гладкую и плоскую палочку неизвестного предназначения; бутылочку жидкости с характерным запахом — медицинский спирт, который, как болтали врачи, имеет историю более долгую, чем сама медицина. Теперь осталось достать из кармана шорт зажигалку, украденную у Аллии во время выхода из ракеты, и поджечь получившийся факел.

Спирт загорелся весело и горячо, но почти бездымно. Карина без разбора подносила к пламени разные предметы, когда наконец какой-то пластиковый корпус вдруг затрещал, вспыхнул и стал выбрасывать клубы чёрно-серого дыма — едкого и зловонного. На пол начали падать горящие капли — Травиц еле успела убрать колени. Наконец замаскированный под какой-то панелью датчик сработал, послышались частые звуки зуммера, и через пару минут дверь открылась, и в изолятор влетел молодой медик с выражением испуга на бледном лице. Наверное, подобное ещё ни разу не происходило на его памяти.

Как никогда и не случалось того, что в течение нескольких секунд он был хорошенько ударен по голове, свален на пол и надёжно связан бинтовыми лентами и жгутами.

— Какого чёрта? — резонно поинтересовался он у Карины, когда его зрение сфокусировалось, а голова перестала болеть после приёма таблетки, предложенной ему женщиной, поступившей с ним так неожиданно и, в общем-то, довольно неблагодарно. Медик не предполагал такой прыти от пациента, у которого лишь два часа назад из живота был извлечён приличных размеров острый предмет.

— Меня интересуют три вещи, — произнесла Травиц, сидя на столе и поглядывая на медика сверху вниз. — Первая: на каком основании меня лишили свободы? Вторая: где мои друзья, которые прибыли вместе со мной? И третья: как мне найти вот эту женщину?

На экране появился портрет Электры Фламенко.

— На все эти вопросы, — заговорил медик, — вам лучше потребовать ответ от начальника охраны. Наверное, он уже направляется сюда...

— Думаю, минут десять у нас есть, — сказала Травиц. — Начальство обычно не торопится, ибо это несолидно, и подобное поведение вызывает неуважение у подчинённых.

С этими словами она взяла со стола блестящие искривлённые кусачки и проговорила:

— Я не знаю, в каких медицинских целях применяется эта штука, но сначала я отрежу тебе средний палец на правой руке, чтобы твоя подружка не приучалась к мануальной стимуляции с твоей стороны. Но если ты и потом будешь молчать, придётся отрезать тебе член. Сам понимаешь, после этого твоя подружка станет приучаться к таким вещам, о которых я даже думать сейчас не хочу.

— Ты не сделаешь этого!

— Ещё как сделаю!

Карина спрыгнула со стола, подошла к распростёртому на полу медику и впилась кусачками ему в средний палец правой руки. Но в последний момент сделала короткое движение, и инструмент прокусил только кожу, хотя кровь брызнула довольно зрелищно.

— Да ты психопатка!

— Да, — ответила Карина. — Доставай член. Я уже вся теку.

— Чёрт возьми! — взвыл медик. — Я знаю только то, что вас велено задержать до прибытия руководства фирмы. Вы наделали каких-то чудовищных гадостей, и теперь с вами будут разбираться как следует.

— Девушка — фаворитка самой Даны Анжелы Ротшильд. Вы не боитесь, что это с вами будут разбираться как следует?

— Я к этому вообще отношения не имею, — сказал медик. — Пусть у шефа станции голова болит, и у начальника охраны... Сидят твои друзья сейчас в одиночных карцерах. Если бы не твоя травма, ты бы тоже с ними сидела.

— Давай третий вопрос.

— Имя этой девушки мне неизвестно, но я её видел. Доставили с первой станции за нарушения.

— И где она? Что с ней сделали?

— В одном из бараков, — пожал плечами медик. — Возможно, уже запустили в работу по программе «Голубое масло».

— Это что за программа такая?

Медик, похоже, понял, что сболтнул лишнее. Карина поняла, что надо пощёлкать кусачками.

— Не знаю точно... Мне же не докладывают.

— Врач, и не знаешь?..

Карина без лишних слов отрезала медику средний палец.

— Уааа-а-а! Тварь! Зараза! Да что ты такое делаешь?!

— Я тебя предупредила? Предупредила. Ты не внял. Больше предупреждений не будет. Можешь попрощаться с членом.

— Стой! Чёрт тебя подери, стоп!.. Да, это опыты. Незаконные. Подсадка чужеродных генов...

— Чьих именно? И для каких целей?

— Гены рыбы змееголова. Цель — лавинообразное ускорение размножения для массового заселения микромутантами некоторых планет... Ой, чёрт, как больно! Дай анестетик! Я всё сказал!

— Подробности, подробности давай... И быстро говори, где девушка!

— Уй! — воскликнул медик, когда Карина всё-таки действительно коснулась его ампулой анестетика и прижала культю коллоидом.

— Палец положу в ледник. Потом восстановишь... Или у вас тут тоже есть реанимационная техника?

— Это какая?

— Кварковая. Реанимационные ванны.

— Первый раз слышу.

— Да? Ну и ладно. Забудь. Пошли отсюда.

— Куда?

— В тот барак, где девушка. Я забираю её с собой и улетаю с вашей планеты... Кстати, советую и тебе подумать о собственной эвакуации. Ты в курсе, какая сейчас политика по отношению к станциям, где проводятся незаконные генетические опыты над людьми?

— Какая же?

— Массированный ядерный удар, — с наслаждением ответила Карина. — А я уже передала полученные от тебя сведения по туннельной связи в комиссариат.

Медик шумно глотнул.

— И на чём же ты улетишь? — спросил он.

— На чём прилетела, на том и улечу, — сказала она. — Фаворитку леди Ротшильд вы освободите, и мы втроём покинем ваш гадюшник.

Медик промолчал. Карина быстро закончила его развязывать, мужчина поднялся, принялся растирать кисти рук.

— Потом чесаться будешь! Давай на выход!

Карина была расстроена, что при обыске изолятора не сумела найти свой пистолет — трофей с Пэйн-Стасиса. Понятно, что его изъяли местные безопасники... Плохо быть в логове врага безоружной, очень плохо...

— Да, и мне нужен пистолет. Слышишь?.. Тот, который у меня отобрали... Хотя сойдёт и любой другой.

— Ты с ума сошла? — закричал медик. — Где я тебе его возьму?

— У тебя есть время подумать. Потому что даже если ты поднимешь тревогу, я всё равно успею сделать тебе членовредительство.

Медик не стал спорить. Сопровождаемый Кариной, он вышел из помещения под открытое небо. Свет прожекторов был ярким, но он, к счастью, не заливал всё пространство полностью. У медика в этот момент заработала рация. «Включи громкую связь», — прошипела Травиц.

— Лопес, ты где бродишь? — послышался чей-то недовольный голос.

— Иду в бараки, — ответил медик.

— Чего ты там забыл?

— Срочно отобрать пробы по завтрашней загрузке. Там пополнение со станций, а я с ним ещё даже не познакомился.

— Действуй. И это... Посмотри, тут у нас опять чёрт знает что творится. Маячки у вновь прибывших не определяются. Собери их всех в одно место и позови любого из дежурных охранников, пусть сделает перезагрузку.

— Принято, — ответил Лопес.

— Сюда, — подозвал он Травиц, входя в длинный приземистый дом. В прихожей, напоминающей тамбур-кессон грузовой ракеты, сидел скучающий парень в странном пятнистом комбинезоне зелёных оттенков. И с пистолетом на поясе — как сразу же отметила Карина.

Медик, пряча покалеченную руку под курткой, перекинулся с охранником несколькими словами, после чего следующая дверь открылась.

Внутреннее пространство напоминало нечто среднее между хостелом в портовом квартале и спальным отсеком магистрального звездолёта. Теснота и скученность. Человек пятнадцать, в основном женского пола, мгновенно отреагировали на включение неяркого света и принялись выражать недовольство и непонимание. Лопес потребовал тишины и сказал, что надо всех прибывших ещё раз пересмотреть и пересчитать.

Прибывшие зароптали, но коль скоро они все были виктимы с первой и второй станций, сосланные сюда за нарушение условий договора, возмущаться никто не стал. Охранник достал какое-то устройство, очевидно, специализированный сканер-релоадер, и пустил его в ход. Призрачный экран отразил кучку тускло светящихся точек — обладатели маячков все были на месте, рядом.

Кроме одного. Один из вновь прибывших, как показал навигатор, в настоящий момент находился вне периметра лагеря и достаточно быстро удалялся в лес.

Карина недовольным тоном обратила на это внимание медика и охранника. Она вела себя тут как главная, говорила с Лопесом пренебрежительно, и молодой охранник решил, что в барак явилась особа, приближённая к руководству.

— Где Раймонда фон Сависарди? — спросила она.

Прибывшие переглянулись друг с другом, и тогда кто-то неуверенно произнёс, что девушка по имени Раймонда фон Сависарди отправилась на прогулку ещё днём и до сих пор не появилась.

— Как такое могло случиться? — Карина резко повернулась к охраннику. — Вам что, под арест захотелось?

— У меня не было распоряжения строго охранять прибывших... — залепетал безопасник. — Да и куда им уходить? Здесь же ничего нет, ни одного населённого пункта, ни единого порта...

— И как вы её упустили? Почему не вернули? Почему не сказали, что выходить за периметр опасно?

— Вы же видели, был сбой программы. Только сейчас маячки стали отображаться в навигаторе.

— Лопес! Скопируйте на флешку данные маячка сбежавшей девушки... А вы закрывайте барак и отправляйтесь под арест...

Охранник подчинился.

— Сдайте оружие! — произнесла Травиц.

•  •  •

Устроившись на одной из толстых веток раскидистого дерева, Электра закончила свою историю, не слишком сильно отличающуюся от тех, которыми могли «похвастаться» жертвы генетических трансформаций.

— Конечно, теперь мы тебе только и можем сказать то же самое, что и себе: нечего корчить мазохисток, готовых умирать по нескольку раз, — произнесла темнокожая Дженни.

— Потому что одно дело — отдать своё тело тому, кого любишь, и совсем другое — тому, кто на тебя готов наплевать. Даже при прочих равных, — произнесла Мария, обладательница невероятно длинного тела и невероятно длинных русых волос.

— Я тебя понимаю, — произнесла Электра. — Очень хорошо понимаю, кстати.

— Он тебя бросил? — спросила Иванка — субтильная девушка с грудью чуть менее первого размера — редкий случай игнорирования индустрии красоты.

— Не он, а она... Да и то вопрос, кто кого бросил. Всё сложно, в общем.

— Вот в этом вся наша беда, девочки, — вздохнула рыжая широкоплечая Линдси. — Потому что в головах у нас такая каша, если подумать! И она потом нам боком выходит.

— Так почему же тогда столько парней идет в виктимы? — спросила Сумико. — У них что, не каша?

— Думаю, ради денег. Ну и, опять же, не такие уж они и парни, наверное, — произнесла Линдси. — Я бы не дала парню, если бы узнала, что он был виктимом.

— Тебя переделанный виктим трахнул ещё неделю назад, — заметила Алина, почти такая же темнокожая, как и Дженни, с шапкой курчавых волос на голове. — А вот в нормальной жизни я не видела проблем с мазохистами. И даже наоборот, с удовольствием познакомилась бы с виктимом. Мне нравится доминировать.

— Тогда какого чёрта ты ввязалась в эту авантюру? — спросила Мария, сердито хлопнув хвостом по воде.

— От жадности, — пожала плечами Алина. — Как и многие из нас. Только не все готовы в этом сознаться. Вот Электра честно призналась, умница. Хорошая мечта — собственный музей в несколько этажей... По крайней мере, небанальная.

— Кстати, Электра, что ты теперь будешь делать? — спросила Дженни. — Обратно вернёшься — тебя запрут в барокамеру, сделают несколько неприятных операций, накачают препаратами, а затем привезут сюда и отправят купаться. Потому что ходить ты уже больше никогда не сможешь.

— А потом приплывёт переделанный виктим и поимеет тебя. А через пару недель ты действительно будешь жалеть, что ушла из официанток... К тому же ты тоненькая и, скорее всего, умрёшь во время первого же вымета. Причём никто тебя восстанавливать не будет. Скормят твою тушку парням с той стороны озера, и всё на этом... У нас только Рийна держится. Уже на третий вымет скоро пойдёт. Наверное, и в этот раз выживет.

Рийна — дебелая платиновая блондинка — неуверенно хмыкнула и огладила руками огромный живот, покрытый блестящей чешуей книзу от пупка. Электра со страхом покосилась на чёрное отверстие спереди, заменяющее женщине вагину.

— Девочки... — с ужасом произнесла Фламенко. — Можно, я с вами тут останусь, а? Я не хочу, чтобы мне вместо ног хвост приделали...

— Ты замёрзнешь здесь, — проговорила Иванка, у которой живот тоже был впечатляющих размеров. — На себя посмотри, ведь у тебя уже зубы от холода стучат... Или это от страха? Да, тут очень страшно. Но ещё — сыро и промозгло. Через пару дней свалишься с пневмонией. В лучшем случае — с бронхитом. Врачей тут нет.

— А чем питаться будешь? — спросила Мария. — У тебя в сумке, может быть, что-то и осталось, но скоро нормальная еда кончится, и что тогда?

— А вы как?

Вместо ответа Мария изящно соскользнула с ветки, почти без брызг ушла под воду и через полминуты вынырнула на том же месте. Отбросив левой рукой волосы с лица, правой подкинула только что пойманную трепещущую тварь, похожую на лягушку, и ловко поймала её ртом. Одно глотающее движение — и земноводное покорно поползло по пищеводу вниз.

— Не сказать, что очень вкусно, но вариантов мало, — пробормотала женщина, выбираясь из воды. — Однако мы быстро привыкли. Из-за генной трансформации, наверное. У нас и желудки теперь другие, не такие, как у тебя.

— Ты этим не сможешь питаться, — слабым голосом добавила Натали, которой Мария и Дженни помогли добраться до дерева с песчаного берега. — Будешь блевать только. Потом, никакой гарантии нет, что тебя не изнасилует кто-нибудь из этих демонюг. Наше тело под них уже подстроено. Твоё — ещё неизвестно как отреагирует.

— Да не будет ничего такого, — сказала Дженни. — Она не успеет ни потрахаться с этими уродами, ни даже проголодаться. У неё где-нибудь под кожей зашит маячок, и сейчас сюда примчатся люди из лагеря. Её заберут, и на этом всё кончится.

— А ты давно сбежала? — поинтересовалась Сумико.

— Да ещё на закате, — произнесла Электра, с опаской поглядывая на утреннюю зарю.

— Всё это очень странно, девочки, — сказала Мария. — Её должны были поймать ещё на полдороге.

— Да и как ты вообще вышла из лагеря? — спросила Алина.

— Так и вышла. В хостеле, куда нас поселили, была суматоха, что-то у персонала пошло не так. Я под шумок и выбралась. Украла сумку и перелезла через забор... Ну, а потом в лесу страхов натерпелась, я уже рассказывала.

— Наверное, они решили, что тебя сожрали хищники, — произнесла Рийна.

— Но что же мне тогда делать? — стуча зубами и дрожа всем телом, жалобно спросила Электра.

— У тебя три варианта, — веско проговорила Дженни. — Первый — ты уходишь обратно в лагерь, там тебя переделывают и вскоре возвращают сюда. Думаю, три-четыре из нас ещё тут останутся. Натали — точно. Второй — ты уходишь обратно в лагерь, но по дороге тебя кто-нибудь съедает. Дневные хищники страшнее ночных, они тут по берегу частенько бродят. Третий — остаёшься с нами. Если научишься питаться сырой рыбой и водяными лягушками, если не застудишь лёгкие и выживешь — сможешь рассказывать вновь прибывшим всё, что знаешь об этом.

— Есть ещё один вариант, — желчно сказала Алина. — Ты можешь уплыть на тот берег, где живут переделанные мужчины. Это недалеко — метров пятьсот, да и по запаху не ошибёшься. Они очень неопрятны. Поймают — затрахают до смерти. По крайней мере, долго мучиться не придётся.

Электра даже хихикнула нервно.

— Весёлые у меня перспективы, конечно... Послушайте, а зачем всё это?.. Такие трансформации, вымет... Что это вообще такое?

— Я бы тебе рассказала, — потянулась Рийна. — Правда, девочки все уже в курсе, я давно им всё сообщила о проекте «Голубое масло». Я ведь не виктим. Сама принимала участие в его разработке. Большей частью как теоретик. А когда отказалась заниматься практикой и пригрозила рассказать о том, что тут творится, меня сразу в барокамеру и отправили. Да, я действительно смогла пережить всех. Уже несколько раз. Но всё равно не могу привыкнуть к этому телу. И к постоянному ночному холоду.

— Но днём тут тепло ведь?

— Днём жарко, — подтвердила Дженни. — Мы из воды вообще не вылезаем.

— Ей может показаться не так жарко, — возразила Мария. — У нас теперь даже кожа другая, ей от солнца больно делается. Раньше такого не было.

— Тут и солнце очень горячее, — сказала Сумико. — Вспомни первые дни в лагере.

— Да о чём речь! — воскликнула Линдси. — Станет жарко, в воду залезет... Короче, Электра, оставайся с нами. Это всё равно ненадолго. Зато отдохнёшь, помедитируешь.

— Если успеешь, — проговорила Иванка. — По-моему, из лагеря вылетел скутер или катер.

Женщины затихли, прислушиваясь.

— Точно, летит, — согласилась Электра.

Разом заговорили Дженни и Алина.

— Пока непонятно, сюда или...

— Кружат возле лагеря.

— У них, кстати, проблема с навигатором была, — вспомнила Электра. — Может, они мой маячок потеряли.

— Значит, будут искать тебя наудачу, — сказала Алина. — Вот — слышишь? — кажется, сюда летят. Наверное, решили, что ты добралась до озера.

— Я не хочу дожидаться их здесь, — заявила Электра. — Лучше спрячусь в лесу.

— Там хищники, — напомнила Дженни.

— Может быть, я успею где-нибудь переждать.

— Попробуй, — пожала плечами Мария. — Но это немногим безопаснее.

— Зато мучиться меньше будешь, — добавила Алина.

— Ладно, девочки... Спасибо вам, вы такие славные... А я всё-таки спрячусь.

И Электра прыгнула с дерева в воду и быстрыми саженками поплыла к песчаному берегу. Женщины с рыбьими хвостами молча смотрели ей вслед.

— А катер-то приближается, — заметила Сумико.

— Точно, — подтвердила Дженни. — Прячемся, девочки. Видеть этих гадов не могу.

•  •  •

— Мне нужен парень, который прилетел со мной, — потребовала Карина.

— Но вы же сами сказали, что девушка у вас главная, — усомнился Джой Хэндс, начальник охраны.

— Вы её видели?

— Ну... Видел.

— И что — она похожа на руководителя миссии?.. Пан Хэндс, мне надо только лишь понять, что с ней ничего не случилось. Она очень ценна лично для леди «Р». Понимаете, о ком я говорю?

— Вынужден догадаться.

— Очень хорошо. Главная здесь — я. Готова ответить на любые вопросы, если таковые у вас есть. Если таковых у вас нет, тогда время тянуть не будем: выпустите мне молодого человека, предоставьте воздушный транспорт и точную систему поиска по маячку. Моя задача — забрать девушку и отправиться на Орегон-пять. Я — сотрудник агентства «Раувиль», и занимаюсь своего рода «зачисткой». Потому что ошибок было наделано очень и очень много. Вы уже знаете, что произошло на станции номер один?

— Да, там была ложная тревога.

— Вот видите. Я это тоже знаю. Но я знаю больше вашего. Не настолько она была и ложная. По крайней мере, мы своими силами отбились от инвейдеров Дюпона. Я, правда, получила травму от взрыва в теплообменнике при вторжении в технический отсек, но — спасибо пану Лопесу — сейчас нахожусь вполне в форме.

— Кстати, где вы потеряли Лопеса?

— По-моему, он отправился к себе в лабораторию, — пожала плечами Карина.

Она, конечно, могла бы сказать, что втолкнула незадачливого медика в одиночную камеру по соседству с той, куда поместила разоружённого охранника, но об этом, естественно, распространяться ей не хотелось. Когда его найдут, Карина будет уже далеко.

— Ясно. Идёмте, леди.

Салем был несказанно рад и счастлив тому, что оказался вновь на свободе, и притом рядом с прекрасной леди. Карина снисходительно поприветствовала молодого человека, потом требовательно протянула руку в сторону начальника охраны за кодом для запуска катера. Вслед за этим переписала на флешку поисковую программу, и через несколько минут маленькое атмосферное судно взвилось в воздух. Карина с любопытством рассматривала пейзаж и геометрически безупречные постройки лагеря. Ракета Аллии, расположенная на слипе рядом с ангаром, была хорошо видна, и Травиц не сомневалась, что меньше чем через час она вместе с Электрой и Салемом покинет станцию номер три и сквозь ближайшей вероятностный вихрь переместится поближе к какому-нибудь большому космопорту, надежно заметя следы. Аллия ей теперь была совсем безразлична, равно как и стратегические идеи, выдвинутые фавориткой Анжелы Даны Ротшильд.

— Леди, — подал голос молодой человек.

— Салем, — ответила Карина. — Забудь слово «леди». Если не хочешь, чтобы я продолжала называть тебя малышом.

— А мне нравится, когда ты меня так называешь, — признался юноша. — И вообще я хочу всегда быть с тобой... Ты ведь не против?

Карина молча выругалась.

Экран показал ей целое скопление виктимов к западу от лагеря. Карина направила катер чуть левее от принятого курса, сделала вираж. Сверху ей было хорошо видно почти чёрное пятно водоёма, помеченное точками маячков. Но все они были белого цвета, тогда как маячок Электры Травиц пометила красным, загружая программу. Стало ясно, что здесь девушки нет (а что же тут тогда за скопление — было бы неплохо выяснить потом), и Карина взяла прежний курс. Кибернетический поисковик несколько раз метнул катер то к северу, то обратно к границам лагеря, но вскоре выровнял движение и устремился к нужной точке. Которая через две-три секунды появилась на экране.

«Куда же ты забралась, моя девочка?» — подумала Карина с беспокойством. Сверху лес выглядел нежным и мягким ковром, но там, внизу, он наверняка был колючим, шершавым, и притом кишел ядовитыми насекомыми и опасными гадами и хищниками.

Катер сделал разворот над точкой, обозначающей нахождение Электры. Карина напряжённо вглядывалась в прогалины между деревьями — вдруг потеряшка обнаружит себя сама и примется подавать какие-нибудь знаки? Травиц опустила машину достаточно низко, чтобы хорошо рассмотреть находящегося на поверхности земли человека. Странно, сигнал маячка выглядел устойчивым и неподвижным, а Электру по-прежнему не было видно.

— Что будешь делать? — спросил Салем. Тревога, видимо, передалась и ему.

— Вертикально спускаться вниз, — ответила Карина.

Катер не очень подходил для таких манёвров, он тошнотворно раскачивался, но Травиц весьма аккуратно смогла посадить его буквально в считанных метрах от сигнала маячка. Поверхность здесь оказалась ровной, подлесок — редким, и даже лежащего человека невозможно было бы не увидеть.

— Выходим, — сказала Карина. — Ищем.

Она уже понимала: что-то пошло не так. То ли вместо маячка программа ловит совсем другой сигнал, то ли опять случился сбой, то ли маячок Электры каким-то образом был ею сброшен и валялся теперь на земле...

— Нина! — тихо воскликнул Салем. — Он движется!

И действительно, маячок вдруг начал перемещаться на экране.

— Странно, — пробормотала Карина. — Тут что — подземные туннели?

Подумав, что Электра, прячась от катера, нашла вход в какой-то бункер (мало ли, кем и для каких целей тут устроенный), включила программу ручной пеленгации и двинулась следом за маячком. К её удивлению, маячок прибавил ходу. Он двигался небыстро, но его скорость была чуть выше обычного передвижения пешком. Карина перешла на бег, Салем последовал её примеру. Ровная поверхность земли вдруг начала изобиловать кочками, аппарат показал, что расстояние до маячка менее полутора метров. Карина ничего не понимала, и когда словно из-под земли рядом с её ногами наружу выскочил крупных размеров зверь, похожий то ли на волка, то ли на ягуара, у неё чуть не остановилось сердце от неожиданности. Животное оскалило клыки и встало в позу угрозы. Четыре выстрела подряд уложили инопланетного хищника, который никак не мог быть Электрой Фламенко.

— Вот это да, — только и смог сказать Салем.

— И я о том же, — проговорила Травиц. Проведя флешкой над трупом животного, она убедилась, что маячок находится у того внутри — где-то возле желудка.

И у неё опять чуть не остановилось сердце. Воображение нарисовало ей недавнее происшествие где-то в лесу. Бедная девочка, напуганная, измотанная, бежит сквозь чащу, спотыкаясь о торчащие корни, а её с рычанием преследует пара-тройка этих волкоягуаров... Травиц сделала снимок и отправила его Джою Хэндсу.

Начальник охраны ответил сразу же:

— Эту бестию у нас прозвали ахероном. Охотится в одиночку или небольшими стаями, довольно агрессивен... Но зачем вы его убили? На двоих сразу он никогда не рискнёт напасть.

— Маячок — в нём, — с трудом ответила Карина.

— Ах, вот как... — Хэндс замолчал, потом осторожно заговорил: — Сто процентов за то, что девушку мы больше не увидим.

Всё поплыло перед глазами Карины. Электра... Девочка, ну как же так...

— Возвращайтесь на базу, — произнёс Хэндс. — Дальнейшие поиски бесполезны.

Если бы Карина не находилась в таком диком отчаянии, она бы распознала необычные нотки в голосе начальника охраны. Но она их не услышала. И решила дать себе последний отчаянный шанс. Вытащив из кабины дрон-скаута, она запустила его на круговой поиск неодушевлённых рукотворных предметов. Скорее для очистки совести, чем для чего-то другого. Аппарат буквально через пять минут принёс тонкую цепочку из жёлтого металла — именно это простое украшение всегда охватывало нежную шею Электры, даже когда девушка была полностью обнажённой.

Сердце Карины упало и разлетелось на миллионы осколков. Дальнейшие поиски действительно были бессмысленны. Теперь Травиц поняла это отчётливо. Бережно спрятав цепочку в карман куртки, она полезла в кабину. Салем забрался следом. Хорошо понимая, что творится на душе у «Нины», он молчал. Карина тронула панель управления, и катер принялся неспешно подниматься в воздух.

...Не будь Карина так расстроена, дальнейшие события могли бы пойти немного иначе. Будь Салем чуть опытнее и наблюдательнее — то же самое. Но чему суждено быть, того не миновать. Когда катер приземлился на территории лагеря, к нему подошёл Джой Хэндс. Он учтиво подал руку выбирающейся наружу Карине — подобная предупредительность была принята не повсеместно, так что начальник охраны мог действовать исключительно из сочувствия. Салем вышел самостоятельно, легко спрыгнув на землю.

— Судя по тому, что я понял, девушка пропала безвозвратно, — скорее утвердительно, нежели задавая вопрос, произнёс пан Хэндс. — Но знаете, леди, нам нужно пройти в кабинет начальника станции. Пока вы отсутствовали, он изволил проснуться и теперь желает лично пообщаться с вами. Что касается меня, то я передал самые лучшие свои впечатления после общения с вами, леди.

Только теперь Карина почувствовала — что-то здесь было не так. Надо принимать меры, хотя бы самые простые... И она постаралась успеть избавиться от пистолета, потому что поняла: сейчас у неё его всё равно попытаются забрать — он ведь принадлежит охраннику. И наверняка её ждут нудные и бессмысленные переговоры в духе «кто кого переврёт». Флешку тоже пришлось извлечь и спрятать рядом с оружием — Травиц была вынуждена пойти на чудеса ловкости.

Как ни скребли кошки на душе у Карины, а теперь без формальностей вряд ли удастся обойтись. И план нуждался в перестройке на ходу. Без Электры не было никакого смысла похищать ракету Аллии и драпать неизвестно куда; теперь, наверное, проще принять стратегические планы Дома Ротшильдов, по мере возможности примкнуть к их прожектам. А потом что? Дарич и так может быть в курсе всей этой интриги. Ладно, поживём — увидим. И вспомним старинную фразу «жизнь продолжается» — фразу циничную, но без неё действительно дальнейшая жизнь может остановиться...

...Всё, стоп! Хватит рефлексий, раскисать нельзя! Карина сделала несколько аутогенных блиц-упражнений, и в кабинет начальника станции вошла уже вполне уверенная в себе и в своей правоте женщина.

Следом за ней вошёл Хэндс, а в кабинете их уже ждали. Во главе стола сидел высокий хмурый мужчина — очевидно, босс этого лагеря. Слева от него расположилась Аллия — чрезвычайно недовольная всем происходящим; она злобно поглядела на вошедшую Карину. Справа же...

— Проходите, поручик Травиц!

Этого человека Карина меньше всего ожидала тут увидеть.

•  •  •

— А ведь операцию вы, инспектор, начали проводить просто блестяще. Её первая часть прошла без сучка без задоринки. Вы внедрились точно туда, куда было нужно, и начали действовать в чётком соответствии с планами. Вы подтвердили все наши догадки и теории. Я имею в виду уникальную реанимационную аппаратуру и незаконную денежную эмиссию со стороны Дома Ротшильдов...

Аллия сердито втянула воздух сквозь зубы.

— Я очень ценю вашу находчивость. Потому что выбраться с Пэйн-Стасиса чуть ли не верхом на фаворитке самой леди Ротшильд — это уже величайшая дерзость. И просто прекрасно, что вы сразу же включили туннельную передачу в комиссариат — мы немедленно засекли вас и начали вести по следу. Потом, правда, некоторые ваши действия поставили меня в тупик... Но ровно до того момента, пока я не узнал, с насколько тяжёлой травмой вы сумели выбраться с Пэйн-Стасиса и долететь до третьей станции. Это в некоторой степени, конечно, вас извиняет.

— Только в некоторой? — спросила Карина, понимая, что все вопросы, которые она отныне станет задавать здесь, будут риторическими. Или почти все.

— Начнём с того, что не нужно было дублировать все оперативные данные в аналитический отдел... Имею в виду пана Мартинелли, с которым вы, поручик Травиц, вступили в странный сговор. По сути, вы нарушили одно из главных правил нашего ведомства — субординацию. Но это полбеды. Беда в том, что сейчас Чезаре Мартинелли отстранён, изолирован, а работа аналитического отдела заморожена на неопределённый срок. И это, леди Травиц, целиком ваша вина. Никакая травма, даже довольно тяжёлая, вас ни в малейшей мере не оправдывает.

— Что с Чезаре?

— Я не знаю. Решение принимать буду не я. Скорее всего, вы этого человека больше не увидите. Впрочем, вы и так многих не увидите, и исключительно из-за вашего неадекватного поведения уже здесь, на станции номер три. Вам следовало спокойно отлежаться в изоляторе, дождаться моего прибытия... Возможно, в этом случае некоторые моменты прошли бы более гладко. Но вы зачем-то вывели из строя по меньшей мере двух человек из персонала станции, хорошо хоть не поубивали их, как ван Увена... Впрочем, ублюдку поделом, о нём никто жалеть не будет, да и всё равно был нужен постоянный руководитель в этом борделе. Зачем-то взяли катер и принялись исследовать окрестности лагеря. Сейчас изображение секретной базы изучает Радован Дарич, и это, естественно, самый большой ваш прокол, Карина. До комиссара не должна была дойти эта информация. Он не должен был увидеть питомник на озере. Я очень надеюсь, что он не смог его распознать. Вы же вели съёмку местности в постоянном режиме, верно?

— Знаете, я даже особого внимания не обратила на то, что происходит в том лесном болоте...

— Зато может обратить Дарич! А он комиссар полиции Взаимодействия, и его невозможно вывести из игры, как Мартинелли! И вы знаете отношение Дарича к любым генетическим опытам! Вы понимаете, что поставили под удар всю операцию «Голубое масло»?! Этого от вас не требовалось. Вам нужно было лишь вскрыть незаконные деяния Дома Ротшильдов на первой и второй станциях и подтвердить подозрения Моргана. Да, это вы сделали. Но вы пошли дальше. Зачем, чёрт возьми!?

— Ей была нужна одна девушка, — подал голос Хэндс. — Из виктимов, которая попала под вербовку агенства то ли по ошибке, то ли ещё по какой-то нелепой случайности. Я так понял.

— Ну и отдали бы ей эту девушку, чёрт возьми...

— Выяснилось, что она сбежала в лес.

— И что?

— Позже выяснилось, что в лесу её сожрали хищники.

— Плохо работаете... И вы — руководитель охраны... И вы, начальник станции, пан Ковальский. Вас что, тоже прикажете заменить, как ван Увена?

Тот, которого назвали Ковальским, только беззвучно открыл и закрыл рот.

— Ладно, дамы и господа. Что мы имеем? Я, конечно, нажму на все рычаги, постараюсь даже дойти до самого Джона Захарии Моргана... Может быть, он убедит Дарича повременить с карательной экспедицией на этот лагерь... Думаю, если меня не пристрелят, это реально. Далее. Обращаюсь теперь к вам, леди Элиза Сент-Марк... Надо срочно решить, как нивелировать негативное отношение к вашему Дому со стороны всё того же Джона Захарии...

— Почему оно будет негативным? — пискнула Аллия. — Мы же договоримся о взаимовыгодной эксплуатации реанимационной техники — раз. Насчёт обоюдоинтересной эмиссии денег — два. Наконец, можем проводить совместные консультации о заражении планет «Голубым маслом» — три.

— Во-первых, Морган не хочет ничего взаимовыгодного и совместного. Он поручил полиции отобрать у вашего дома реанимационную технологию с тем, чтобы установить над ней собственную монополию. Кстати, если пожертвовать этим пунктом в пользу Моргана, он может отстать от денежной эмиссии.

— Это слишком высокая цена, — возразила Аллия. — К тому же наверняка все члены Мирового правительства задумываются о том, с какими целями Туаред скупает планетные системы. Многих подставных лиц, скорее всего, уже выловили и разобрали на кусочки. А у каждого Дома есть умные аналитики. Могут связать одно с другим. Кроме «Голубого масла».

— Я думаю, надо немного поторговаться, леди Сент-Марк. Используйте ваше влияние на леди Ротшильд. Пусть Морган забирает реанимацию себе — ему и так уже донесли о её существовании. Отдадим часть нашего сектора, в конце концов. Всё равно процентов девяносто планет скоро будут непригодны для жизни... Кстати, благодаря «Голубому маслу», которым с Морганом делиться уж точно нельзя. Придумаем, как обойти этот вопрос. Подкинем какую-нибудь дезинформацию. Хотя бы из наших побочных экспериментов.

— Драконовые осы? — подал голос начальник станции. — Они по-прежнему в работе на случай непредвиденных обстоятельств, как договаривались.

— Отличная идея, пан Ковальский! Подкинем эту тему Даричу и Моргану. Она слишком кошмарна, чтобы показаться выдумкой... А вам, леди Сент-Марк, нужно срочно решать вопрос о слиянии с Аль-Торманни. Нам надо, чтобы этот Дом — наш Дом с Туареда! — разнёс вдребезги ублюдочную сферу влияния дегенерата Сакса, занял его место и принял его дела. Но я точно знаю, что против такого расклада будет как сам Джон Захария, так и любой из членов Мирового правительства. Да и кто помельче, тот же комиссар Радован Дарич. Который наверняка уже запустил машину. Поэтому — только слияние. Вместе мы сильнее.

— Получается, что провал операции «Голубое масло» — лишь вопрос времени? — спросил Ковальский.

— Нет. Провала не будет. Сложности — да, и довольно большие. Но решаемые. Мы найдём способ завершить эту операцию. Косвенно, кстати, нам в этом поможет леди Травиц... И её приятель. Правда, всего лишь в качестве расходного материала, но большего от них теперь и не потребуется... Карина, не надо морщить лобик. Не будет вам теперь туннельной связи. Вы уже погибли. Очевидно, во время несанкционированного вылета на катере в окрестностях лагеря.

— Значит, её отправят на генетическую трансформацию? — спросила Аллия. — Ну что ж, это тоже хорошая участь для предателя. Поддерживаю.

— Пока что я вижу тут только одного предателя, — сухо произнесла Карина.

— Кто же это? — спросила маленькая женщина.

— Вот этот человек, полковник Мехди.



ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Карина уже не раз сталкивалась с противозаконными и изуверскими генетическими опытами. Самый, конечно, кошмарный и даже гротескный случай имел место совсем недавно, в колонии Сальпа-2, где из людей делали зелёных монстров, «подсаживая» их на фотосинтез. Но это деяние можно было хотя бы понять — ибо сложнейшая генная трансформация проводилась тогда в политических целях. Но случались и другие вещи, не более гуманные, зато менее объяснимые даже с точки зрения интриг и заговоров. Как-то раз группу полицейских отправили в одну из колоний сектора Меллон, расположенную на довольно живописной планете в хорошей климатической зоне. Колония была из сравнительно новых, дикими традициями ещё не обзавелась, а добрые не успела утратить. Здесь играли свадьбы, устраивали детские праздники, а слово «преступность» было всего лишь набором звуков. Население постепенно увеличивалось, и новички пока что вносили не слишком много возмущений в сложившийся уклад жизни колонистов. Но таковы общие тенденции: пока количество жителей не превышало тысяч пятнадцати-двадцати, жизнь была похожа на идеальную. Стоило цифре перевалить за пятьдесят тысяч, и граждане приступали к постройке тюрьмы и назначению (или выборам) шерифа и судьи.

В колонии Новый Кливленд численность населения дошла до сорока тысяч, и примерно сразу же там начались проблемы. Стали бесследно пропадать жители. В основном те, которые занимались охотой, рыбалкой или просто любили малошумные пикники на природе, подальше от центра колонии, уже похожей на крупный город со всеми его атрибутами — как позитивными, так и не особенно. Исчезновения происходили по одной и той же схеме: был человек — и нет человека. Места, где пропадали одиночки, определяли по брошенным снастям или личным вещам, а об исчезновениях членов групп растерянно сообщали их друзья и близкие — человек отлучился на пять минут за камень, и больше его никто не видел. Пропадали также домашние и сельскохозяйственные животные средних размеров. Девушки и юноши исчезали чаще взрослых. Притом некоторые люди не испарялись бесследно — но счастливчиками их никто бы не рискнул назвать. Пропавших колонистов удавалось найти лишь трижды, и во всех случаях они были живы, но парализованы неизвестным ядом. Притом состояние тел свидетельствовало о том, что несчастных сбрасывали с приличной высоты. Говорить они не могли, моргать или щёлкать языком — тоже. Только стонали и глухо вскрикивали. Расспросы были бесполезными. Вывод мыслей на экран сводился к странному мельканию ландшафта перед глазами и затем осознанию падения на землю. Спустя пару-тройку недель бедняги погибали, несмотря на усилия медиков, хотя все трое были здоровыми мужчинами, физически сильными и довольно крупными.

Капитан полиции Лосев сразу отсёк прямые злонамеренные действия со стороны других колонистов и вызвал специалистов по ксенофауне и биохимии. В телах жертв был обнаружен яд, по воздействию сходный со знаменитым тетрадотоксином, с одной лишь разницей — он не убивал. Во всяком случае, сразу. А только вызывал сильнейший мышечный паралич, по странному совпадению не мешавший дыханию и некоторым другим функциям организма. В жертвы вводились микродозы этого яда, попадал он всегда в нужный нервный узел. О подобных исчезновениях и смертях ранее в колонии никто не слышал, всё началось буквально месяца три-четыре назад, сразу после приезда большого пополнения извне, так что Лосев не стал полностью исключать человеческий фактор и без лишнего шума занялся разработкой вновь прибывших.

Карина, будучи ещё совсем юной стажёркой, выполняла распоряжения Лосева чётко, дисциплину не нарушала, а что касается мимолётной интрижки с другим стажёром — таким же зелёным и необстрелянным Фангом Хондзи, то кто бы им запретил в свободный часок отлучиться на бережок речки и заняться тем, для чего, собственно, и создано человеческое тело? Однажды случилось так, что Карина оседлала Фанга, позабыв снять со своей спины жёсткий и плоский рюкзак с походной полицейской амуницей — довольно лёгкий, но практически непробиваемый. Это сохранило ей жизнь. После приятного соития Фанг зачем-то отошёл за валун, Карина нагнулась, чтобы отряхнуть и поправить юбку, и внезапно была сбита с ног сильнейшим ударом в спину. Сумев сгруппироваться и извернуться в падении, а также вынуть импульсный пистолет, девушка увидела создание из кошмарного сна: гигантских размеров летающее чудовище, с ревущим жужжанием взмывающее вверх. Травиц трижды нажала на спуск, прежде чем поняла, кого именно напоминает ей инопланетный монстр — осу. Два выстрела попали в цель — один заряд размозжил чёрно-жёлтому насекомому головогрудь, другой, взорвавшись поблизости с целью, развеял перепончатые крылья по воздуху. И даже после этого гигантская оса, рухнув на землю, не менее получаса судорожно скребла шипастыми лапами, размахивала антеннами, щёлкала челюстями и выгибала брюшко вперёд, показывая тончайшую иглу длинного жала.

Впоследствии выяснилось, что страшные осы, которых быстро окрестили «драконовыми», нападали очень хитро. Притаившись на дереве, на склоне скалы, а то и на стене какой-нибудь постройки, насекомое беззвучно обрушивалось на выбранную жертву, всаживало ей в спину жало и впрыскивало яд между позвонками, с невероятной точностью попадая в нервный узел, отвечающий за сокращения двигательных мышц. И только затем уносило добычу. Причём иногда не сразу взвиваясь в воздух, словно понимало, что шум четырёх пар перепончатых крыльев может привлечь потенциальных защитников жертвы. А три случайно найденных парализованных тела, по всей видимости, оказались слишком тяжёлыми, и насекомые были вынуждены бросить свой груз в полёте.

Определив «злоумышленника», бригада из полицейских и зоологов приступила к поиску логова. Каким бы сильным и мощным ни было чудовищное насекомое, оно не могло унести добычу слишком далеко. Так и оказалось. Среди невысоких гор возле озера через пару дней с помощью дрон-скаутов обнаружили пещеру, в которой гнездились страшные твари. Соответствующим образом экипировавшись, экспедиция вошла в эту пещеру, рассчитывая угостить драконовых ос ядовитым газом.

Но осы исчезли. Все до единой. Внутри обнаружились лишь несколько дохлых насекомых да останки их многочисленных охотничьих трофеев. При этом некоторые из жертв ещё подавали признаки жизни.

Ужасное впечатление от той экспедиции преследовало Карину ещё несколько дней. Взрослые драконовые осы ловили людей, да и других теплокровных существ, не только с тем, чтобы пожирать их самостоятельно. Но ещё и для вскармливания собственного потомства, подобно некоторым настоящим осам, откладывающим личинок в парализованные тушки пауков. Самка драконовой осы вводила обездвиженной жертве в задний проход яйцеклад, впрыскивая под давлением густую жидкость, кишащую яйцами. Те быстро разворачивались в личинок, которые расползались по брюшной полости. Они пожирали живую плоть, понемногу росли и уже через пять-шесть дней покидали истерзанное тело в виде довольно крупных гусениц, прогрызая себе выходы наружу сквозь кожу на животах жертв. Затем быстро проходили стадию развития куколки, становясь вполне уже сформированными летающими «имаго» десяти-двенадцати сантиметров длиной. До «драконовых» размеров они доходили позже, доедая трупы тех, внутри которых начинали расти, пока те ещё не умерли. Живых жертв в пещере насчитали одиннадцать: трёх овец, одну собаку и семерых колонистов разного пола и возраста. Парализованные люди, заживо поедаемые изнутри, не могли пошевелиться, но их приглушённые вопли и стеклянные взгляды Карина будет помнить всю жизнь.

Капитан Лосев, не поверив зоологам о якобы естественном происхождении летающих чудовищ, провёл расследование и обнаружил в колонии подпольную генетическую лабораторию. Там умельцы, взяв за исходный материал местных, действительно страшноватых насекомых, этологически похожих на ос Праматери-Земли, вывели из них совсем уж кошмарных мутантов. После допроса, учинённого капитаном Лосевым с некоторыми отклонениями от инструкций, удалось выяснить, что задание было выполнено не совсем верно. Произошла страшная ошибка — притом якобы совершенно ненамеренная. От генных инженеров требовалось не получение зловещих убийц, а... всего лишь создание живых курьеров для тех планет, где разбросанные населённые пункты жили примитивным укладом, не используя ни авиацию, ни даже беспилотники. Словом, страшные осы должны были стать мирным аналогом почтовых голубей Праматери-Земли, с той лишь разницей, что могли переносить довольно увесистые — порядка семидесяти килограммов — посылки.

Карина не поверила этой версии. Не поверила и заверениям, что все осы якобы погибли, утонув в ближайшем озере. Насекомые, судя по описанию, действительно нуждались в большом количестве чистой воды для поддержки сумасшедшего метаболизма, и иногда падали в воду во время её захвата на лету челюстями. На дне озера нашли несколько мёртвых ос, так что Лосев поверил. Или сделал вид, что поверил. Во всяком случае, рапорт капитана был принят комиссариатом благосклонно, а страшные создания больше никогда не тревожили обитателей Нового Кливленда.

•  •  •

— Мы обнаружили наших старых знакомых, — сообщил Фарид Мехди в комиссариат. Говорил он по туннельной связи вслух, демонстративно и нахально — чтобы это слышала Карина, надёжно зафиксированная и лишённая возможности хоть что-то сказать. — Да, здесь, на этой станции номер три действительно занимаются незаконными генетическими опытами. Материал для создания драконовых ос из колонии Новый Кливленд был сохранён... и подозреваю, что с попустительства тогдашнего руководителя полицейской операции. Вот они, все здесь, красавицы!

Ужасные насекомые, точно такие же, как подстреленное однажды Кариной, ползали по просторному зарешеченному вольеру. С жужжанием, напоминающим шум неисправных двигателей атмосферных катеров, они то и дело взмывали в воздух. Из вольера несло разлагающимся мясом — здешним осам не было нужды самостоятельно охотиться. На свободу их во избежание непредсказуемых последствий не выпускали, а просто подкидывали им представителей местной теплокровной фауны, чьи изуродованные тушки валялись там и тут по всему вольеру.

— Совершенно верно, пан комиссар, — продолжал полковник. — О практических целях разведения подобных тварей говорить трудно. Как известно, первоначальные планы использования модифицированных насекомых для переноса почты провалились полностью. Но мы работаем в полиции, поэтому я вам покажу всё, что мне удалось найти. Смотрите, вот, так сказать, «инкубатор»...

Мехди начал делать съёмку в помещении, смежном с вольером. Здесь у шершавых стен полусидели две неподвижные обнажённые молодые женщины. Хотя как сказать — неподвижные: у обеих заметно шевелилась кожа на животах, поскольку внутри у них что-то двигалось. Пожираемые заживо женщины издавали глухие болезненные стоны; не будь частично парализованными, они бы кричали в голос, срывая связки.

— В общем, цель разведения этих ос только одна — эксплуатация жертв. Самая страшная из всех, гораздо хуже, чем мы видели на станциях номер один и номер два. Там виктимов мучают в течение нескольких часов, здесь же — непрекращающаяся многодневная пытка. Учитывая обстоятельства, мы сейчас же прекратим это действо и отправим обеих женщин в восстановители... Нет, о заказчиках я говорить не вправе... Впрочем...

Как и было задумано, перед глазами полковника Мехди появилась Аллия. Она произнесла буквально несколько слов, из которых следовало, что на станции номер три в число клиентов вхожи лишь единицы из самого верхнего слоя элиты, которые никак не должны попадать в поле зрения полиции Взаимодействия; достаточно уже и того, что от имени всех неназванных выступает она, Элиза Сент-Марк, глаза и уши Анжелы Даны Розалинды аль-Торманни Ротшильд.

...По окончании сеанса связи Аллия прикурила очередную сигарету и злобно заявила, что дела всё равно идут не так, как надо.

— Ошибаетесь, леди, — возразил полковник. — Драконовых ос мы отдадим на растерзание нашему комиссариату. Для этого твари и были когда-то созданы. Они — тоже своего рода виктимы. Кого-нибудь из персонала отправим в ссылку. Этой планетой придётся пожертвовать, но ничего страшного. «Голубое масло» можно продолжать производить и в других местах.

Аллия покачала головой.

— Видимо, вы правы. Сколько ещё просуществует этот лагерь? И что с ним будет?

— Учитывая неизбежные бюрократические проволочки, месяц у нас есть. За это время мы соберём всё что нужно и переместимся на новое место. А согласно утвержденному Взаимодействием порядку все планеты, где обнаружены объекты незаконных генетических экспериментов, подлежат уничтожению ядерным оружием. Сальпу-2 ведь выжгли дотла, насколько я знаю.

— Вы тоже ошибаетесь, — заявил Ковальский. — Ядерный удар последует лишь в том случае, если будет доказано генетическое воздействие на человеческий материал. Здесь же у нас только модифицированные осы. Так что если эвакуация лагеря и потребуется, то, вполне возможно, лишь в пределах планеты.

— Так это прекрасно! — улыбнулся Мехди. — Даже лучше, чем я мог предположить.

— Похоже, намечается ещё один пункт в будущих переговорах между нашими Домами, — сказала Аллия.

— Джон Захария непредсказуем, — произнёс полковник. — Но за монополию на восстановители он на такие мелочи уж точно махнёт рукой. Леди Сент-Марк, не извольте переживать, всё идёт как нельзя лучше... Ну, а вы, «леди Ротари», побывали среди высшего общества, и хватит. Пора с вами заканчивать. К тому же вам, я вижу, элита и её образ жизни совсем не по нраву... Дайте-ка я помогу вытащить кляп...

Карина решила промолчать, чтобы не доставлять Фариду ненужного удовольствия, зато с наслаждением плюнула в его сторону, но промахнулась.

— Я только одного не поняла, — сказала Аллия. — Если мы передадим Моргану монополию на использование восстановителей, то это значит — конец агентству «Раувиль»?

— Ну, чем-то же придётся пожертвовать ради более интересных целей... Со временем, думаю, мы и Моргана поглотим. «Голубое масло» нам в этом поможет. Правда, это будет не слишком скоро, так что развлечения на Пэйн-Стасисе придётся прекратить... Массовые развлечения, леди Сент-Марк, не переживайте. Для элиты, думаю, мало что изменится.

— Наверное, материал для драконовых ос тоже где-то останется?.. Кстати, я бы с удовольствием подсадила нашей подруге в живот личинок этих чудесных насекомых, — мечтательно протянула Аллия, выпуская дым.

— Мы же вроде договорились отправить её на «масло»?

— Да, пусть будет так. Тоже занятное дело. Да и к тому же полезное...

— Надо позвать кого-нибудь из охраны, — сказал Ковальский. — Пусть пристрелит виктимов и отправит их на восстановление.

— Зачем так спешить? — капризно спросила Аллия. — Дайте мне на них поглядеть. Оставьте меня в «инкубаторе», я хочу увидеть, как наружу полезут гусеницы. Где я ещё такое смогу найти?

— Смотрите, леди. Торопиться особенно некуда, — равнодушно произнёс Ковальский.

— Ну и дегенераты вы все тут, — проворчала Травиц.

— Что, поручик, думаете, как вывернуться? — ехидно спросил у Карины полковник. — Нет, не в этот раз. Что молчите? Думаю, сейчас вы должны меня спросить, как это я, мерзавец, дошёл до жизни такой, а я начну рассказывать вам всю подоплёку этой операции?.. Нет, Травиц, не будет этого. Оставайтесь лучше в счастливом неведении... Давайте, Ковальский, пусть ваши косторезы её забирают. Она уже труп, и она это хорошо понимает. Потому что была когда-то неглупой женщиной.

•  •  •

После того как Карину посадили в тесную барокамеру, она могла только догадываться о манипуляцих с её телом и о том, что вообще с ним происходит. Радовало (если так можно выразиться) лишь одно — какие бы процессы ни проводили с её организмом, они казались сравнительно безболезненными. Женщина ощущала непонятную перестройку в теле — в основном от талии и ниже. Что-то происходило с костями ног — они словно слипались в одно целое, становясь продолжением позвоночника. Смещались внутренние органы, давая место разрастающейся матке. К счастью, Травиц почти всё время спала — ей в питательные составы подмешивали соответствующие добавки — снотворные и успокаивающие. Примерно неделю спустя, когда барокамеру открыли, Карина увидела тусклый свет (в лаборатории были выключены яркие лампы, чтобы не слепить глаза трансформантам).

— ... Хотя, наверное, какой смысл оставлять их зрячими и болтливыми? — это было первое, что услышала Карина, когда её выкатили из барокамеры и поместили в полукруглый контейнер — вопрос, заданный ворчливым мужским голосом.

— Нам, техникам, какое до этого дело? — раздался другой голос, женский. — Пусть у инженеров мозги пухнут. А им и без того сейчас хватает чем заняться. Шеф сказал, чтобы рыбы выдерживали не менее пяти выметов...

— Эта выдержит, — произнёс подошедший мужчина. Карина ощутила, что её похлопали ладонью по животу. — Крепкий экземпляр. Плюс новая технология.

— Погибло семь человек из вновь прибывших, пока всё наладилось, — проворчала женщина.

— Экземпляров, — поправил мужчина.

Негодованию Карины не было предела. Несмотря на затуманенный транквилизаторами мозг, ее просто взбесило подобное слово. Как так — её, инспектора полиции Взаимодействия, теперь какие-то дегенераты смеют называть «экземпляром»! Что же это творится, в конце концов?

Руки повиновались плохо. Но, напрягшись, Карина огладила себя по плечам, груди... Лицо вроде тоже в порядке — ничего не изменилось. Ладони пошли вниз, и женщина вздрогнула — от талии и ниже кожа была покрыта чем-то жёстким, словно хитин... или чешуя... И этот ужасный покров находился и там, где когда-то соединялись ноги. Ног словно не было. На месте вагины нащупывалась... да, та же вагина — нежная, чувствительная, отзывчивая. Карина попыталась раздвинуть ноги... Не получилось... А приподнять...

Громкий крик ужаса разнёсся по лаборатории. Техники засуетились, что-то загремело, падая на пол.

— Очухалась раньше времени, — прорычал недовольно мужчина. — Лайза, давай крышку скорее!

Карина почувствовала, что её сверху чем-то накрывают. Она снова будто оказалась в барокамере — контейнер тоже имел форму цилиндра, но крышка была прозрачной и явно негерметичной. С трудом восприняв информацию о том, что вместо ног у неё теперь покрытый чешуёй хвост, Травиц закричала:

— Что вы наделали, идиоты?!



...Дальнейшие события опять были как в тумане. Мужчина-техник сделал ей дополнительную инъекцию, и Карину окутало облако странного равнодушия. Она понимала, что её выносят из помещения и загружают в катер. В вечерних сумерках сквозь прозрачную крышку контейнера она видела чьи-то лица, но ни Аллии, ни полковника Мехди, ни Ковальского не узнала. Из знакомых её сопровождал только Лопес. Он приблизился и с улыбкой показал Карине средний палец — видимо, его без проблем пришили обратно, а может быть, и восстановили.

— Рада за тебя, — сказала Травиц. Контейнер пропускал воздух и, соответственно, звуки.

— Взаимно, — сказал Лопес, разглядывая Карину с явным наслаждением. — Тебя трансформировали по обновлённой технологии, проживёшь долго.

— И на том спасибо, — проворчала Карина, обратив внимание на похотливый взгляд медика, гуляющий по её новому телу. Вот же извращенец... — Слушай, а если бы я отрезала тебе ещё и член, ты смог бы пришить куда надо, не перепутав? А то ходил бы сейчас, размахивая не пойми чем вместо пальца.

— А чувство юмора поможет тебе не свихнуться... Счастливого пребывания в нашем питомнике, — Лопес улыбнулся, но в этой улыбке была какая-то тревога. Или досада.

Катер взмыл в воздух. Карина ощутила, что находится в отсеке не одна — контейнеров тут имелось штук пять. Повернула голову направо — и увидела испуганное женское лицо: рыжеволосая девушка тревожно оглядывала внутренние стенки отсека. Повернула налево — и вздрогнула: на неё смотрела гротескная харя, губастая и пучеглазая, похожая немного на лягушачью. Глаза, правда, казались странно знакомыми.

— Салем? — с ужасом спросила Травиц.

— Это я, Нина! — радостно улыбнулась физиономия, распахнувшись ртом от уха до уха.

•  •  •

— Пополнение везут, — проворчала Мария, глядя в небо и оглаживая раздутый чешуйчатый живот.

— Быстро всё тут меняется, — равнодушно произнесла Сумико.

— Тебе-то что расстраиваться? Ты, похоже, бракованный экземпляр, никак надуться не можешь, — проворчала желчная Алина. — Тебя уже раза четыре трахнули.

— Ты говоришь так, как будто я виновата в этом, — обиженно произнесла Сумико. — Вон Рийна — самый удачный и плодовитый экземпляр, а до сих пор жива... Ты же на неё не наезжаешь почему-то. Хотя мы все знаем... Да ладно.

Похудевшая Рийна беспрестанно ныряла в воду, вылавливая и заглатывая всю живность, какая ей только попадалась в озере. Высунув голову над поверхностью, раскатисто рыгнула и произнесла слегка извиняющимся тоном:

— После вымета у меня всегда адский голод... А ведь, похоже, правда, кого-то везут. Давно пополнения не было.

Женщины с рыбьими хвостами сгрудились у надводного корневища, заодно чтобы загородить то, чего людям из лагеря видеть не нужно.

Со стороны приземлившегося на берегу катера послышался громкий всплеск. За ним — ещё три.

— Нас стало больше на четыре единицы, — произнесла Натали.

— Вчера на соседнем озере, наверное, тоже кого-то выгрузили, — сказала Рийна. — Так что они продолжают пополнение запасов. Жуткое дело скоро будет твориться во всех секторах.

— Сколько тут озёр? — поинтересовалась Алина.

— Было пятнадцать. Сейчас, может, больше.

Катер поднялся в воздух и приземлился на дальнем берегу озера.

— Ещё и мужика переделали, — заметила Дженни. — Может быть, и не одного.

— Их много-то и не нужно, — сказала Алина. — Троих-четверых всегда было достаточно.

— Возможно, нежизнеспособный кто-то оказался, — произнесла Рийна. — Парни долго не живут.

— Это мы долго не живём, — сказала Дженни.

Катер поднялся в воздух и исчез, сделав разворот над озером.

— Наверное, надо пойти встретить вновь прибывших, — проговорила Дженни. — Сумико, поплыли со мной.

— Я тоже с вами, — сказала Натали.

Три женщины почти синхронно упали с ветвей в озеро, ударили хвостами по воде и стремительно понеслись к берегу, словно с рождения были созданы для того, чтобы плавать. Хотя Натали как раз родилась на планете, где вода была величайшей ценностью, и за неё порой отдавали в рабство девочек. И впервые она увидела столько воды в одном месте лишь здесь, пройдя трансформацию. Потому иногда про себя думала: не это ли миг счастья, который наконец-то мелькнул в её жизни?..

Травиц и три её новые товарки, «сосланные» с Пэйн-Стасиса за нарушения, увидели быстро приближающихся созданий — точно таких же, какими теперь стали они: женщин с длинными рыбьими хвостами. Карине кстати вспомнился её оперативный позывной — «Мермэйд», «Русалка». Да, в какой-то культуре были такие мифологические существа... Вот только бы ещё вспомнить, для чего их создавали, и какие сюрпризы может ей подкинуть обновлённый метаболизм. Хотя что за смысл об этом думать? Травиц теперь была уверена, что позывной «Мермэйд», как и её полицейская карьера, остались в прошлом. Карина взмахнула хвостом и с удивлением поняла, что находится практически в родной стихии. Она вообще любила плавать, особенно в открытых водоёмах, но тут каждое движение было предельно естественным, а скорость вызывала ощущение, близкое к восторгу. Вода казалась нежной и тёплой, глаза под её толщей видели все отчётливо и ясно, дыхание не сбивалось.

Карина сделала широкий круг и решила остановить свой «полёт». Встала вертикально на хвост, словно дельфин, потом опустилась вниз по шею, делая лёгкие гребущие движения ладонями для равновесия. Вода ласково омывала колышущиеся груди.

— Гляньте, девочки, а новенькой-то понравилось! — послышался весёлый, хотя и немного язвительный, возглас.

Травиц оглянулась. К ней приближались шесть «русалок» — три вновь прибывшие и три «местные». Моментально вспомнив, что оказалась здесь не по своей воле, да к тому же после не такой уж равноценной замены красивых ног на чешуйчатый хвост, резко ощутила тоску и злость. И вода уже не казалась приятной, да и вообще — какая уж тут родная стихия: дикое лесное озеро на чужой планете...

— Тебя как зовут? — спросила девушка с насмешливым выражением на круглом лице.

— Карина, — решила представиться Травиц своим настоящим именем.

— А я — Дженни. Это Сумико, а это — Натали... А вас как зовут, красотки?

«Красотки» растерянно отрекомендовались как Дина и Хуана.

— Добро пожаловать на озеро Мичиган, — произнесла Дженни.

— Почему именно так? — спросила одна из новеньких.

— Не понравится — переименуете. Но не раньше, чем нас заберут... Пойдёмте, познакомим вас с остальными обитательницами этого аквариума.

Семёрка «русалок» поплыла к раскидистому дереву. Со стороны, наверное, это очень красивое зрелище, отвлечённо подумала Карина. Только кому оно нужно?..

— Знакомьтесь! Это Рийна, мы назначили её нашей королевой, хотя она и была против... Это Алина. А вот Мария...

— Меня можете сильно не запоминать, — спокойно отозвалась красивая длинноволосая женщина с животом огромного размера, вальяжно развалившаяся на толстых ветвях. — Не сегодня-завтра меня переведут в вольер для вымета, а оттуда почти никто не возвращается.

— Где-то ещё Ева прячется... — сказала Дженни.

— От кого? Здесь все свои теперь, — усмехнулась Алина. И громко крикнула:

— Ева! Не прячься! Это не за тобой.

Густые ветви с листьями, явно согнутые намеренно, чтобы прикрыть пространство, достаточное для нахождения в нем человека, зашевелились, и на толстой ветке рядом с Марией появилась еще одна молодая женщина. В отличие от «русалок», она была в одежде — куртке и шортах, уже весьма заношенных. И, что самое интересное, — вместо хвоста имела стройные ножки, обутые в мягкие туфли. Девушка была очень красива: светлые длинные локоны, нежные черты лица, тонкая фигурка.

— Привет! — несмело помахала она рукой подплывающим «русалкам». — Я здесь случайно, и я не такая, как все. Но тоже пленница, как и остальные.

Карина почувствовала, что сходит с ума.

— Электра?!!

•  •  •

—...Словом, если бы подруги утопили меня в этом озере, я бы поняла, за что, — сказала Рийна.

— То есть ты разрабатывала эту операцию? — спросила Карина. Она сидела на одной из веток, крепко прижимая к себе Электру. Если бы не необходимость слушать рассказ Рийны, она бы, наверное, плакала от досады, что обрела наконец любимую подругу, которую считала погибшей... но в такой жуткой ситуации.

— Да, я руководила работой проекта «Голубое масло», — ответила женщина. — И стояла у его истоков. А теперь, по иронии судьбы, стала расходным материалом для него. Аллию-Элизу, кстати, я хорошо знаю. Именно ей я обязана своим новым статусом и новым телом.

— Как ты сумела её настроить против себя?

— О, это оказалось так просто! Достаточно было один раз сказать, что я в принципе не занимаюсь однополым сексом, и дать понять, что она не привлекает меня как женщина. Для неё это оказалось достаточным поводом к замене главного инженера. Правда, уже на том этапе, когда икра пошла на поток. До этого момента я была ей нужна. Ковальский не обрадовался такому решению, но Хэндс — я слышала — шепнул ему, что лучше меня отправить на вымет, чем спорить с Аллией. А то ведь и его могли послать на это же озеро, только на другой берег... Для наших оплодотворителей тоже ничего хорошего проект не несёт — они редко протягивают дольше месяца-двух. Но нам ещё хуже. Особенно это было заметно с начальными партиями девушек. Они после первого же вымета погибали в садках.

— Да и сейчас тоже мало кто выдерживает даже один вымет, — заметила Алина. — Иванка по первому разу умерла три дня назад. Господи, она орала без перерыва часа три, наверное... А вчера — Линдси. Но ей повезло — меньше часа мучилась.

— А почему у всех по-разному? — спросила Карина.

— Точно не знаю, — сказала Рийна. — Я легко переношу выметы. Может, потому что уже родила ранее четверых детей. Настоящих, конечно... Но чаще бывает так, что у женщины словно заклинивает в половых путях, и приходится технику лезть в воду и распарывать ей живот вот здесь... — Рийна показала на себе. — Такое вот кесарево сечение своего рода. Я сама этим процессом раньше руководила. Наша икра чрезвычайно ценная, и техник должен помочь опорожнить чрево очень тщательно. Матку сразу вскрывать нельзя, ей нужно давать возможность сокращаться, поэтому женщине приходится быть в сознании, пока идёт процесс вымета. Да, он чаще всего безумно болезненный, и ещё никто не пережил случая, когда приходится резать живот. Я это видела и слышала уже много раз. Под конец техники просто вспарывают и выскребают матки. Когда-нибудь, наверное, и со мной будет так же. Правда, сейчас уже придумали сделать нас заведомо «многоразовыми». Но это ничего не значит. Я выметалась совсем недавно, а в настоящее время во мне зреет новый запас икры. Скоро меня оплодотворит кто-нибудь из обитателей того берега, а там — и в клетку. И чувствую, что этот раз для меня будет последним.

— А зачем понадобились... мужские особи? Нельзя разве было решить вопрос с искусственным оплодотворением?

— Он оказался сложнее. И менее предсказуемым. При наличии живых оплодотворителей пустоцветы вроде Сумико — редкость.

— И что — никак нельзя прервать этот цикл?

— Ты скоро убедишься, что никак. Некоторые девушки пытались даже покончить с собой. Но мы не можем утонуть — под водой теряем сознание, и инстинкты тащат нас наверх. Мы не можем высохнуть на берегу — стоит солнцу начать подсушивать кожу, тело само собой начинает кидать тебя в озеро. Что-то поменяли у нас в головах, не только в теле. Но этим занимались другие инженеры, я тут вряд ли могу сказать точно, каким образом удалось этого добиться.

— Был один случай, когда девчонка выбросилась на берег, и её унесли ахероны, — сказала Мария. — Но это произошло всего один раз за всё время здесь.

— А одна девушка сама выползла на берег, начала бить хвостом по воде. Трахаться захотела — сил нет, говорила потом, — произнесла Сумико. — Ждать недолго пришлось, двое сразу явились.

— Мы несколько раз отбивались от демонюг, — сказала Алина. — Одного чуть не утопили. Так потом приплыли сразу пятеро, забрали Иванку. Ну и отымели все по очереди, она без сознания два часа валялась потом.

— Вообще-то, когда тебя рвут на части хищники, тоже радости мало, — заметила Сумико.

— Вот, а потом, когда икра у тебя созреет, ты впадаешь в транс, — продолжила Рийна. — Тоже внедрённый инстинкт своего рода. Можешь только лежать на воде лицом вверх и слабо шевелиться. Нырнуть не можешь. Даже просто согнуться и то невозможно, с таким животом. На базе видят — пора. Потом прилетают техники с сеткой и переносят в садок — вон клетки, за деревьями находятся. Там либо ты сама начнёшь метать икру, либо они станут тебе помогать. А как происходит эта помощь, ты уже представляешь.

...Электра спрятала лицо на голой груди Карины и беззвучно заплакала. Карнне и самой было впору волком завыть. Чтобы отвлечься, она попыталась сообразить — каким же образом случилось так, что маячок с тела Электры попал в брюхо ахерона, а девушка сама осталась целой и невредимой? Фламенко уже рассказала подруге, что её в лесу цапнул за ногу какой-то мелкий зверёк, которого она потом оглушила сумкой. Кстати, видимо, в тот момент у неё с шеи и соскользнула цепочка... Никто, конечно, не мог знать, что произошло на самом деле. А случилось так, что оглушённый сумкой мелкий хищник пришёл в себя и попытался удрать в безопасное место, но сломанная лапа не дала ему возможности убежать. На запах крови примчался более крупный зверь, иной породы, с иными повадками, но тоже плотоядный и, естественно, голодный — тот самый ахерон. Быстро поняв, что маленький, да ещё покалеченный зверёк не окажет ему серьёзного сопротивления, «волкоягуар» свернул мелкому хищнику шею и принялся жадно пожирать добычу. Прокусив череп и начав выедать мозг, случайно облизнул длинным языком морду убитого зверька и проглотил прилипший к ней кусочек плоти, недавно бывший частью тела Электры. В этом кусочке и находился маячок, вживлённый девушке ранее, ещё по прилёту на Пэйн-Стасис. Завершив трапезу, зверь хорошенько облизал свою морду и лапы, затем без особой спешки, но довольно резво побежал в лесную чащу. Причём в сторону, противоположную той, куда направилась Фламенко. И после приятного сна был разбужен у себя в логове, откуда попытался выскочить через отнорок, но угодил под выстрел.

...Карина гладила Электру по волосам и нежно целовала. Она с трудом представляла теперь, как быть дальше. То, что с ней рано или поздно будет покончено на этом озере, ей пришлось принять. Но что станет с Электрой? Она и сейчас уже не слишком хорошо себя чувствует — простужена, мается желудком...

— Рийна, а зачем вы вообще затеяли этот чудовищный эксперимент? Неужели только для того, чтобы порадовать кучку извращенцев из так называемой элиты? И да, а собственно, для чего нужна эта генетически модифицированная икра?

— Расскажи, Рийна! — потребовала Мария. — Мы редко вспоминаем, что оказались тут ещё и из-за тебя, — так расскажи.

— Давно просим тебя об этом, но ты говоришь, что теперь всё равно, — сказала Алина.

— А разве это не так? — спросила Рийна.

— Может быть, и не так, — произнесла Карина, по-прежнему обнимая Электру.



ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Число семь — хорошее число. Об этом когда-то говорил комиссар Дарич, да и многие другие неглупые люди, знакомые с устройством современного мира, считают точно так же. Беда в том, что сами устроители мира (во всяком случае, некоторые из них) полагают иначе.

Семь Домов времён пост-Экспансии даже близко не могли быть похожими на королевства и империи какого-нибудь раздираемого противоречиями континента Земли-прародительницы. Хотя бы по той простой причине, что когда-то все амбиции царей и президентов ограничивались рамками одной-единственной планеты. Теперь же, при разрушении привычных законов физики и при наличии поистине бесконечного количества пространств, доступных для заселения, амбиции элиты не могли не измениться.

И роскошь — та единственная по сути вещь, которая отличала элиту от прочего населения, постепенно девальвировалась. Как ни пытались удержать сильные мира сего статус предметной роскоши, но открытие универсальной репликации нанесло удар по драгоценностям, высоким технологиям и необходимости для простых людей наниматься на работу, в том числе и в качестве слуг. Рабовладельческий строй, просуществовавший вплоть до начала Экспансии под названием демократии, зашатался и рухнул. А сама Экспансия принесла невиданную свободу тем, кто вообще слышать не хотел о какой-то там элите и знать не знал такое слово как «работодатель». Впервые после очень короткого промежутка времён Дикого поля и Фронтира люди стали занимать огромные пространства для той жизни, какой хотели жить, не зная ни налогов, ни кадастра, ни многочисленных чиновников, которые бы указывали им, сколько и чего можно строить, сколько и чего можно сажать, сколько и каких детей заводить. Конечно, были планеты с тяжёлыми условиями... Где-то возникали мелкие диктатуры, принимались чудовищные законы, и тогда за работу брались полицейские. Которые тоже были людьми, и которые иногда вдруг сдавали значки, имплантанты и оружие, чтобы занять вновь открытую планету или хотя бы континент на ней... Да пусть даже песчаный остров с пальмами посреди тёплого океана. В мире, где отменена собственность, владеть планетой нельзя, но её можно занимать, и какой смысл кому-то биться за кем-то уже занятый остров или континент, коль скоро чуть дальше найдётся заметно более красивый по ландшафту и ощутимо более приятный по климату? И который у тебя тоже никто никогда не отберёт. Конечно, нельзя просто так проснуться утром и полететь в космос словно в никуда, да и бюрократию никто не отменял, как и сложности с попаданием на борт большого звездолёта, но всё равно нет ничего невозможного в межзвёздном путешествии. Даже если оно планируется в одну сторону. В принципе всё так или иначе решаемо.

Пока что в руках элиты оставалось бессмертие. И то весьма условное. Старость полностью исключить невозможно, но почти любая насильственная гибель недавно была практически побеждена. Как бы ни старался Дом Ротшильд сохранить удивительное открытие в тайне, его хозяевам стало ясно, что рано или поздно изобретение будет либо воссоздано независимо, либо украдено... Но не это страшно. Плохо — если оно получит массовое распространение среди простолюдинов, как это случилось с универсальной репликацией или нуль-транспортировкой.

Но вернёмся к тому, что в мире слишком много планет... И слишком много свободного места, которое, исходя из подтверждённой концепции Вселенной, оказалось практически бесконечным. А у людей слишком много возможностей, чтобы перемещаться с места на место, несмотря на массу искусственных ограничений. Экспансия распространяется всё дальше, и уже выросли целые поколения колонистов, которые понятия не имеют о том, что такое нужда, рабский труд и дефицит. Дефицит — хороший инструмент для того, чтобы удерживать рабов в цепях. И если дефицита нет, значит, его надо создать искусственно. И теперь единственным инструментом борьбы с бесконечностью миров и свободой должен стать дефицит планет.

Но как его создать? Планеты можно уничтожать на стадии открытия. Можно... но глупо. Взамен одной погибшей в ядерном огне, затопленной или лишённой атмосферы исследователи найдут десяток других. Можно принудительно запретить открытие новых планет, а также перемещение между ними. Можно... но нереально. Глобальная законодательная власть умерла ещё в самом начале Экспансии. И к каждому потенциальному переселенцу не приставишь полицейского. А за тысячи световых лет от системного центра полицейский ещё и объединится с переселенцем, наплевав на дурацкий по своей сути запрет. Можно уничтожать планеты с уже имеющимся населением. Можно... но это бессмысленно и расточительно. В конце концов, риск разозлить сотни миллиардов людей тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Значит, надо изменять не планеты. Надо изменять людей. С тем, чтобы они не могли покидать свои исконные земли. Чтобы возвращались на родину. Чтобы оставались прикованными к ней незримыми цепями. Но какими должны быть эти цепи? Как уже было сказано, в обществе, где нет необходимости думать, что ты завтра будешь кушать сам и чем кормить детей, рычаги управления людьми практически отсутствуют. Пусть не полностью, но по большей части — да. Значит, остаётся только один способ закрепощения.

А именно — биологический. Эмигрируешь — умрёшь. Не вернёшься на родную планету — умрёшь. Не переедешь на планету, где тебя ждёт заботливо подготовленное рабочее место — тоже умрёшь.

•  •  •

— И вы придумали такую дикую вещь, чтобы остановить Экспансию? — спросила потрясённая Карина.

— Не только чтобы остановить, — сказала Рийна. — Но даже постепенно вернуть колонистов, всех представителей Хомо Сапиенс, к системному центру секторной Вселенной. Чтобы всё население рано или поздно оказалось в пределах досягаемости Мирового правительства. Именуемого — как там у вас говорят? — Взаимодействием.

— Но это же грозит перенаселением! — с ужасом сказала Дина.

— И что? Это и к лучшему! Значит, будет дефицит территорий. Людям снова станет за что бороться. Вернее, за что работать. Кто не будет работать, тому выделят ячейку три фута на десять. Ну, или ещё что-то подобное. Но это — дело следующего десятилетия. Сейчас главное — вернуть людей поближе к системному центру.

— Но как это сделать? Ведь нереально изменить биологическую сущность всего вида? Причём на немыслимо далёких планетах, в почти затерянных колониях, — продолжала допытываться Дина.

— Это реально, — возразила Рийна, погладив Марию по вздутому животу. — И «Голубое масло» открывает эту возможность... А Дом Ротшильд намерен к тому же её монополизировать... А ещё леди Анжела намерена объединиться с системой Туаред. Значит, количество Домов вскоре может измениться... Сакса они сожрут первым... Туаред находится в секторе Форд, так что возможны варианты. Правда, я не знаю самых глубинных планов, что-то постоянно меняется в расстановке сил, но суть останется неизменной. Эмиссары Туареда лично будут доставлять нашу голубую икру по всем уголкам Вселенной. Из икринок вылупятся мириады организмов, которые станут незаметно заражать всех людей на планете. В том числе и самих эмиссаров. Но они об этом, естественно, знать не будут.

— Пока не вижу стройной концепции во всем этом, — сказала Хуана.

— Есть список планет, которые останутся заселенными. Перечень большой, но небесконечный. Разумеется, в нем есть Орегон-пять, терраформированные планеты системы Праматери-Земли, кроме ее одной... Моя родная Лантра есть в нем... Все планеты, на которых родились девушки, попадающие в озера третьей станции, тоже в этом списке. Любой человек, который родился на определенной планете, несет в себе информацию о ней. Все женщины, которые пройдут через вымет, оставят свои метабиологические следы в икринках. А посредством «Голубого масла» эта информация распространится на всех остальных. Она незримо заразит генетический код людей, и они будут способны жить только на планетах из списка, утверждённого Домом Ротшильд. Жители удалённых колоний начнут бросать свои дома и улетать под присмотр системного центра. Флоты уже готовятся для этого великого возвращения.

— Начинаю понимать... — задумчиво произнесла Карина. — А ты не помнишь, планета Эсмеральда, сектор Морган, есть в этом списке?

— Есть, точно.

— Хм. А, к примеру, Чандрасекар, сектор Рокфеллер?

— Не помню. А если не помню, то, возможно, нет. Но это, скорее, исключение. В секторах Морган, Рокфеллер и Форд большинство планет контр-Экспансия не затронет. А вот часть Меллона и практически весь Дюпон обезлюдеют. Если леди Ротшильд мечтает уничтожить сектор Сакс по соображениям мести, то Дюпон — по политическим и отчасти вкусовым, так сказать. Там ведь что ни планета, то прибежище интеллектуалов да людей искусства...

— Значит, некоторые планеты, уже заселённые, просто вымрут?

— Да. Они опустеют, будут брошены людьми. Несмотря на кислород, воду и хлорофилл, жить там новому человеку станет невозможно. Разве что высаживаться ненадолго без скафандра. В его генетической памяти будет чётко прописано, где ему разрешено проживать на постоянной основе. На последующих поколениях это, естественно, тоже скажется.

— И какой же механизм запустится, чтобы убедить человека уехать с любимого насиженного места?

— Старый добрый рак. Приедете — вылечим. Останетесь — копайте себе могилу.

— Вот чёрт... Но как этого удалось добиться? Ведь информационная составляющая генетической памяти столь эфемерна, что...

— Бозонные субнанотехнологии. Мы сумели научиться управлять частицами Абсолюта в человеческих генах. Но пока что на практике нашли им только такое применение.

— Но это же действительно возвращение к тотальному рабству! К закрепощению. К этой, как она называлась... К прописке. Ко всему тому негативному, что было в древней истории Праматери-Земли.

— Да.

— Какой же твой интерес во всём этом, Рийна?

— Если честно, денежный. Я пожадничала, как многие из здесь присутствующих.

— Но денег у людей нет.

— Они есть, и они будут. Эмиссия запущена Домом Ротшильд. Элита уже располагает огромными суммами в кварковых коинах. Простые люди будут работать за эти коины по двенадцать часов в день... А может, и больше. Принцип отсутствия собственности отомрёт за ненадобностью. Хотя он и сейчас тоже… довольно эфемерен.

— Вот мне что непонятно, — подала голос Электра. — А как будет оцениваться творческий труд? Я — художница. Вдруг я не смогу работать по двенадцать часов в день? Или не сумею нарисовать определённое количество картин за какой-то период? Или... вдруг мои работы кому-то не понравятся...

Рийна засмеялась:

— Ты не будешь рисовать картины. Творчество останется уделом элиты. Ну, или приближенных к ней людей. Или тех, кто в начале контр-Экспансии сумел сколотить приличное состояние. Например, у тебя есть тысяч десять коинов. Ты сможешь купить небольшую часть планетной территории и построить на ней дом. И позволять в этом доме жить другим, у кого нет десяти тысяч коинов, а от силы сто. Они будут тебе понемногу платить за право поселиться в твоём доме, работая при этом где-нибудь по двенадцать часов в день. Ты же сможешь не работать, а просто будешь жить в одной из комнат этого дома и рисовать, сколько влезет.

— А если у меня нет десяти тысяч коинов?

— Тогда ты пойдёшь работать. Но тебе не позволят, чтобы ты смогла заработать зараз очень большую сумму.

— А когда я буду рисовать?

— Ну, час-два в день сумеешь выкроить, наверное.

Электра задумалась.

— Что-то мне это не нравится, — сказала она грустно.

Рийна опять засмеялась. «Русалки» молчали, думая каждая по-своему о только что услышанном.

— Вообще-то мне это тоже не нравится, — сказала Карина. — Правда, я плохо понимаю, почему свобода выбора так претит элите.

— Я вот смотрю на вас, — сказала Рийна, — как вы нежно обнимаетесь. Мне, например, такие отношения непонятны. Но я при этом спокойно воспринимаю всякие проявления любви, если они не затрагивают меня лично. Даже в которых есть боль и кровь. А элита, которая по уровню интеллектуального развития, как правило, полное отребье, всегда будет против свободных проявлений чувств и других человеческих эмоций. Применительно к простолюдинам, естественно. Обычные люди должны держать себя в рамках, которые придумывает для них элита. Притом неважно, какая именно причина будет основой создания этих рамок. Либо кому-то ваши сладкие объятия покажутся не просто непонятными, но глубоко противными. Либо кто-то посчитает, что подобные изыски свободных отношений — прерогатива только избранных. Вам же, как рядовым членам общества, придётся соблюдать ограничения и правила.

— Если речь идет о развлечениях вроде тех, что происходили на Пэйн-Стасисе, то, наверное, есть смысл в их ограничении, — сказала Алина.

— Почему? — спросила Электра. — Если доступно восстановление, и если всё происходит с полного согласия обеих сторон? Если нет никакого насилия и принуждения, почему кто-то берёт на себя право хоть что-то запрещать?

— Но если разрешить их... — начала Сумико.

— Если запретить их, — перебила Карина, — то любое ограничение приведёт лишь к тому, что элита будет и дальше развлекаться как угодно. Элита пишет правила не для себя, а для других. Об этом говорит вся наша история. А если в ходу будут деньги, то неминуемо начнёт развиваться проституция и другая эксплуатация. Причём в самых чудовищных её проявлениях. Гораздо страшнее и масштабнее, чем сейчас. И пэйн-стасисы появятся на каждой планете, к тому же вполне легально. Но — только для избранных. Среди них найдётся немало таких, кто предпочтёт вспарывать животы и выпускать кишки исключительно тем, кто этого не желает. Я встречала подобных людей... Я и сама девиантка, если хотите знать. Поэтому хорошо понимаю, о чём говорю.

Над озером повисла глубокая тишина, нарушаемая только ритмичным кваканьем какой-то мелкой твари, пока что не попавшей на стол «русалкам». Карина освободилась от объятий Электры, приподнялась на хвосте, хватаясь руками за ветки дерева. И громко прокричала в сторону дальнего берега:

— Са-а-а-алем!

— Что ты делаешь? — удивлённо спросила Дина.

— Хочу свалить отсюда, — сказала Карина. — В крайнем случае, увезти мою девушку.

— Са-а-а-а-а-алем!!! — прокатился ещё один звонкий женский крик над озёрной гладью.

— Ты думаешь, у тебя это получится? — задумчиво произнесла Алина.

— Не знаю, — сказала Карина. — Но сидеть как дура в воде и производить своим телом генетическую отраву ради чьих-то идиотских амбиций мне точно не хочется.

— Вот! — воскликнула Натали. — Демонюга плывет!

До девушек донеслось шлёпанье по воде — опытные обитательницы озера уже знали, что оно означает. Вот только впервые за всё время приближающийся «самец» подал голос:

— Нина! Моя леди, ты меня звала?

— Конечно, звала.

— Надо же! Я даже не представлял, что ты тоже здесь... Прости, Нина. В голове всё путается. Я плохо помню, что со мной было, и не понимаю, зачем я тут...

— Но ты меня помнишь?

— Да, Нина, да, конечно, помню! Зачем ты меня зовёшь?

— Ты мне нужен.

— Что?.. Правда?.. Прямо сейчас, что ли?

— Не для этого, глупый! Сейчас мы втроём просто уйдём отсюда.

— Куда?

— Обратно в лагерь, куда же ещё?

— Зачем?

— Чтобы захватить его, конечно.

«Демонюга» замолчал.

— Прости, Нина, я на самом деле плохо понимаю.

— Но ты мне веришь? Ты меня любишь? Ты будешь делать, что я тебе говорю?!

— Да, моя леди! Да, Нина!

— Я думаю, сейчас не самое лучшее время задавать вопросы? — спросила Электра подругу.

— Ты правильно думаешь, — проговорила Карина. — Скажи лучше «до свидания» этим замечательным девочкам. Не знаю, увидимся ли мы с ними снова.

— Я думаю, нет, — спокойно произнесла Мария. — Но это не имеет никакого значения. Делай, что можешь сделать. И что должна сделать.

— Удачи вам, — сказала Рийна.

— Это безумие, — шепнула Сумико Алине, когда плеск воды, создаваемый тремя существами, стал понемногу отдаляться.

— Но это лучше, чем оставаться здесь, — возразила Дженни.

Натали молчала. Она лежала спиной вниз на поверхности воды, то ли медитируя, то ли просто наслаждаясь роскошью, недоступной прежде, в раскалённых дюнах родной планеты. Ей давно надоело слушать рассказ Рийны, и она не слишком расстроилась уходом «Евы». Когда плеск прекратился, Натали нырнула в глубину, перекувыркнувшись в воде. Через несколько секунд близкое кваканье озёрной твари стихло.

•  •  •

Человек-тритон, поначалу шустрый и бодрый, быстро терял силы и скоро стал намного слабее того Салема, с которым Карина провела однажды чудесный вечер. Его кожа была слишком нежной и требовала воду. К счастью, ночью, при свете луны, лес отдавал много влаги. Нечеловеческие ступни Салема удалось запихнуть в мягкие туфли Электры, иначе мутант просто не смог бы идти. А так он ковылял, пыхтя и шатаясь, неся на себе Карину, которая передвигаться по суше не могла в принципе. Время от времени Травиц перебиралась на спину Электре. Девушка была немногим сильнее изуродованного Салема, да ещё шла по лесу босиком, но тоже старалась изо всех сил... Иногда путники скрещивали руки (Электра всегда вздрагивала от прикосновения холодных лягушачьих пальцев) и несли вместе офицера Мермэйд, которая сейчас полностью соответствовала своему позывному.

Время от времени приходилось делать привал (и чем ближе к базе, тем чаще). Карина беспокоилась — ведь надо успеть добраться до лагеря затемно и сделать много дел, пока не наступит рассвет. Солнце убьёт её и Салема... А Карину наверняка поймают и отправят на «Голубое масло»...

— Девочка моя, а ты с какой планеты родом? — спросила Карина во время короткого отдыха.

— Ты забыла? — с лёгким упрёком произнесла Электра.

— У меня в голове всё путается. Я в панике — мне больше всего хочется сейчас оказаться в воде.

— Гайде, сектор Меллон...

— Система Сварог, если не ошибаюсь?

— Она самая.

— А у меня родители сейчас в ней живут... Знаешь, солнышко, если даже тебя не отправят на озеро, не думаю, что тебе повезёт. Здесь есть Аллия, и у неё слишком богатая фантазия. Это именно она придумала развлечение с официантками... Так, друзья мои, давайте вставать. Если хотим жить, надо идти!

Электра и Салем подняли Карину и потащили её вдвоём дальше. В одиночку они уже не могли нести женщину-русалку.

В последний раз путники рухнули вблизи ограждения лагеря.

— Я очень хочу надеяться, что они не придумали со времени твоего побега какую-нибудь особую систему защиты, — пробормотала Карина.

— Скорее всего, они будут охранять лагерь не от вторжения. Кого им тут бояться?

— Ахеронов, например... Кто знает, какие повадки у этих бестий... Слушай, Салем, у тебя что — приапизм?

— А что это такое, Нина?

— У тебя член стоит постоянно.

— Ну да... Я, конечно, ужасно устал, но он всё равно стоит... Чувствую твою близость, наверное. Она меня с ума сводит.

— Не об этом сейчас думать надо, — проворчала Карина, с тревогой ощупывая свою подсыхающую чешую, распространяющую ядрёный рыбий дух. — А о том, что нам через пару часов надо сидеть в ракете и удирать отсюда так быстро, как только это возможно.

— Не думаю, что нам так просто разрешат сесть в ракету, — сказал Салем.

— А ты соображаешь, малыш. Поэтому не прибедняйся. У нас есть все шансы... Поднимайтесь. И ищите возможность проникнуть внутрь.

Заграждение лагеря Электра недавно сравнительно легко сумела преодолеть изнутри. Снаружи это оказалось намного сложнее — бьющая током энергетическая аура не подпускала путников к забору.

— Хорошо, что настоящее силовое поле они не догадались тут установить, — произнесла Карина.

— А толку? Хоть так, хоть иначе, но нам не пройти, — пробормотал Салем.

— Если нас не пускают через ограду, надо воспользоваться главным входом, — сказала Травиц. — Электра... Иди, у тебя получится.

— Но... как?

— Слушайте меня внимательно. Салем, особенно ты. Я заставлю тебя потом повторить всё наизусть. Электра сейчас подойдёт к воротам, примется греметь, кричать, то есть делать всё что угодно, чтобы хоть кто-то появился и впустил её. Любой охранник сделает это — хотя бы потому, что Электра выглядит как настоящий человек. Дальше, Салем, твои действия. Ты со своей чёрно-зелёной шкурой практически невидим. Пригнись и быстро прошмыгни на территорию. Слева стоянка катеров. Угловой полосатый столб, ближайший к воротам. Под ним находится импульсный пистолет. Берёшь его и стреляешь во всех, кого видишь, кроме Электры, естественно. Это наши враги, которые сделали из тебя монстра. И которые изуродовали меня. Ты понимаешь, что ты должен сделать?

— Да, Нина!

— Повтори, малыш.

Салем повторил. Карина решила, что, несмотря на некоторые признаки слабоумия, мутант сможет помочь. Главное, чтобы он смог подстрелить побольше охранников и не зацепил Электру. Риск и авантюра, но выбора не было. Травиц сейчас не имела возможности самостоятельно передвигаться по земле, и это приводило в отчаяние.

— Откуда ты знаешь, что там пистолет? — удивилась Электра.

— Я его сама туда спрятала. Вместе с флешкой, украденной Салемом.

— Как предусмотрительно!

— Я всегда рассматриваю возможность вернуться, — улыбнулась Карина. — Действуйте. И берегите себя.

...Фиолетовая вспышка импульсного выстрела заставила Ковальского выскочить наружу ещё толком не проснувшимся — вчера он осушил бутылку самогона, изготовленного техниками из лаборатории, и состояние его было очень даже пограничным. В таком виде он и умер, не успев даже подумать о том, чтобы передать тревожную информацию по туннельной связи. Выстрел снёс начальнику станции голову, так что Салем, сам не желая того, обеспечил захватчикам большую фору по времени. Тяжёлый пистолет в слабой лягушачьей лапке практически не давал отдачи, поэтому Салему было проще действовать. Стрелять ему понравилось сразу же, как только он сбил с ног охранника, впустившего Электру на территорию лагеря. Это выглядело грандиозно: синеватая вспышка, короткий вопль и отлетающее метров на пять тело. Мутант прицелился было в Электру, но вовремя вспомнил, что стрелять в девушку ему строго-настрого запретила леди Нина... Чудесная женщина, ставшая невероятно восхитительной и вожделенной... А какой теперь аромат у её тела... Заметив резкое движение возле дверей одного из сооружений, Салем выстрелил. По счастливой случайности этим выстрелом он и убил наповал похмельного руководителя станции номер три, притом с большого расстояния. Затем принялся высматривать, в кого бы пальнуть ещё раз, но тут Электра, понимая, что оружие находится в руках не вполне адекватного существа, кинулась к нему и довольно легко забрала пистолет из слабых узловатых пальцев.

— Беги скорее за ворота, неси сюда Карину...

— Кого?

— Принеси леди!

Салем метнулся прочь. Электра увидела, как из другого помещения выбегают явно вооружённые люди, вздохнула и пальнула в их сторону, даже не пытаясь в кого-нибудь попасть. Электра была доброй девушкой, и сама мысль о том, что ей придётся убивать, вызывала ужас до дрожи в коленках. Заряд удачно взорвался над головами охранников, заставив их лечь наземь — к нападению на лагерь их не готовили, и факт, что в них кто-то вздумал стрелять, никак не укладывался в их головах. Да и в инструкциях не было сказано, как поступать в подобных случаях — то ли выхватывать оружие (которым охрана пользоваться толком не умела), то ли звать начальника, то ли делать ноги от греха подальше. После очередного выстрела, когда вспышка разнесла в клочья одного из охранников, остальные решили поступить именно самым благоразумным образом.

Из научно-технического корпуса и из барака пока что никто не пытался высунуться, и это было понятно. Медики, инженеры и техники предпочли отсидеться в собственных углах и не напоминать вооружённым людям о своём существовании.

Карина, в чьей руке теперь был пистолет, сказала:

— Я вижу ракету, которая может нас увезти отсюда. Но попасть на борт мы сумеем только с помощью владельца.

— Это ракета Аллии? Где она может быть? — произнесла Электра.

— Не знаю... Но её надо найти и взять силой.

Карина вглядывалась в силуэт небольшого космического судна и пыталась понять — действительно ли это ракета Аллии, или же полковника Мехди? Травиц очень, очень надеялась на то, что Фарид покинул безымянную планету. И было похоже, что это именно так — в противном случае они уже, скорее всего, были бы мертвы, все трое. Второй раз полковник не стал бы рисковать, оставляя Карину в живых, даже с рыбьим хвостом вместо пары ног.

— Возьми пистолет, — протянула она оружие Электре. — И помни, что только Аллия сейчас нам поможет. Её надо запугать так, чтобы она добровольно открыла нам ракету и запустила двигатели. Все системы настроены на её биологические данные, поэтому мы сможем взлететь только вместе с ней.

— А потом что?

— Потом — это потом. Надо решать, как быть сейчас... Поднесите меня поближе к ракете и ищите Аллию... По-моему, придётся несколько раз выстрелить, а то что-то охрана бояться перестала...

Электра и Салем осторожно переместили Карину к слипу, на котором покоилась ракета. Да, это был знакомый транспорт Аллии-Элизы. Теперь оставалось только ждать...

Карина чувствовала себя скверно. Лесная влага перестала смачивать сохнущую кожу лица и верхней части тела, и она горела от сухости. А всё, что находилось ниже талии и скрывалось чешуей — отчаянно чесалось и саднило. Нужна была вода, много воды... Наверное, и Салем тоже сейчас маялся...

Прошло пять минут, десять. Становилось светлее — Карина отчётливо видела все постройки на территории лагеря. Где же Электра и Салем? Удалось ли этим неприспособленным к драке созданиям хотя бы найти Аллию?..

И тут Карина почувствовала на своей шее удушающий захват. Сильный, мужской.

— До чего же мерзко от тебя воняет, — послышался шёпот полковника Мехди. — Надо было тебя сразу прикончить, проект обошёлся бы и без твоего участия...

Карина захрипела, пытаясь руками отцепить захват полковника. Тщетно! Будь она на ногах, возможно, сумела бы провести нужный контрприём и вывернуться. Но сейчас, с этим неуклюжим тяжёлым хвостом, она не могла ни подпрыгнуть, ни даже быстро приподняться. Послышался металлический щелчок. Пистолет или нож... Второе вернее. Из пистолета уже давно бы прозвучал выстрел... Травиц ещё раз рванулась всем телом. Мехди выругался, перехватил её шею поудобнее и, похоже, приготовился сделать короткий замах.

•  •  •

—... Не сюда! — воскликнула Электра, когда человек-тритон ни с того ни с сего рванулся в сторону знакомого барака. — Аллию мы там не найдём...

— А где она может быть? — квакающим голосом спросил Салем.

Электра отметила, что мутант всё хуже реагирует на её слова, да и с артикуляцией у него появляются проблемы. Чуть не плача, девушка ткнула пальцем в самое большое здание на территории, заметно отличающееся от стандартных построек во временных поселениях. Может быть, это жилой дом для руководителей безумного проекта?

— Идём туда!

Протупив с секунду, Салем скачками понёсся к дому. Теперь как-то уж очень даже целеустремлённо. Электра побежала за ним, понимая, что вариантов всё равно не так много. Мутант принялся хлопать по двери, тщетно пытаясь её открыть, но Электра вдруг что-то вспомнила и приложила жетон от сумки к выемке возле ручки. С коротким щелчком дверь отъехала в сторону, впуская непрошенных гостей. Салем замер посреди небольшого холла, влажно шлёпая губами и слегка покачиваясь.

— Вниз, — вдруг сказал он и помчался по лестнице, ведущей в подвал или на подземный этаж.

Электре было некуда деваться, кроме как бежать за человеком-тритоном. Она про себя уже решила, что всё пропало, и начала понемногу готовить себя к той мысли, что придётся стрелять, дабы продать свою жизнь подороже.

— Я чувствую женский аромат, — воскликнул Салем. — Здесь влага! Словно часть озера сюда притащили...

— Тише, — осадила его Электра. — Я, кажется, слышу какой-то плеск.

— Вон там, за тем углом...

— Пошли, только тихо...

Девушка и мутант крадучись двинулись по коридору. Из-за угла падал луч неяркого света, и чем ближе они подбирались к его источнику, тем громче слышался плеск. До ушей Электры донёсся едва слышный женский стон. И тут слегка потянуло рыбьим духом — Салем его учуял ещё раньше, а сейчас он активнее зашлёпал губами и прибавил ходу.

Помещение, в котором они оказались, выглядело очень странно: на площади примерно семидесяти квадратных метров было установлено несколько огромных прозрачных аквариумов высотой примерно по шесть с половиной футов. И вполне просторных для того, чтобы в каждый из них поместить по три человека, и они не жаловались бы на тесноту. Почти все аквариумы были сейчас пусты, в одном уровень воды поднимался сантиметров на пятнадцать-двадцать. Два были заполнены почти доверху, и лёгкий плеск слышался со стороны одного из них. А с его вершины доносился нежный женский стон — несомненно, выражающий высочайшую степень наслаждения.

На краю аквариума имелся узкий настил со спинкой, чтобы на нём можно было удобно сидеть, слегка откинувшись. Именно так сейчас располагалась Аллия, широко раскинув ноги и упёршись маленькими босыми ступнями в края ёмкости. В воде находилась девушка-«русалка», чьё тело хорошо просматривалось сквозь прозрачные стенки и зеленоватую воду. Её лицо скрывалось между раздвинутыми ногами Аллии, руки лежали на её коленях, длинные каштановые волосы разметались по бёдрам маленькой женщины. Голова и тело девушки-мутантки ритмично двигались, и в такт движениям сладко постанывала Аллия.

При виде этого зрелища Салем так громко зачавкал, что Аллия, как ни была сейчас поглощена своими ощущениями, не могла это не услышать. Увидев непрошенных гостей, она начала судорожно хлопать руками по настилу, наверное, в поисках то ли оружия, то ли просто какого-нибудь тяжёлого предмета. Очевидно, ничего подобного в пределах видимости найти не удалось. «Русалка», поняв, что её ласки сейчас должным образом оценены быть не могут, отпрянула к середине аквариума.

— Слезай, — сказала Электра, подняв пистолет. — Сеанс окончен.

— Ты вообще кто и чего себе позволяешь? — срывающимся от ярости голосом спросила Аллия.

— Неважно. Спускайся и иди со мной, иначе я буду стрелять.

Аллия внимательно посмотрела на Электру, оценила выражение на её лице и расхохоталась:

— Будешь стрелять? Ты?.. Ох-ха-ха-ха! Да ты же от страха уписалась, стоишь тут как последняя...

Аллия не успела уточнить. Не помня себя от злости и желания хоть что-то сделать, Электра нажала на спуск.

Заряд разорвался где-то под потолком, но ударной волны от него хватило не только для того, чтобы сбросить Аллию вниз, но и чтобы расколоть одну из стенок аквариума. Тяжёлая толща воды хлынула на пол, сбив с ног Электру и Салема. Так случилось, что Электра при падении потеряла пистолет, но зато оглушённая Аллия упала чуть ли не ей в руки. В свою очередь, «русалка» вылетела через трещину и распласталась на полу навзничь рядом с вымокшим Салемом, который ухитрился сгруппироваться и подняться на четвереньки. Увидев лежащую поблизости девушку с рыбьим хвостом, он забыл обо всём на свете, включая «Нину» и Электру, жадно захлюпал губами и, накинувшись на «русалку», вставил ей свой почти постоянно стоящий член глубоко в отверстие вагины. Девушка отчаянно завизжала, пытаясь освободиться, но куда там! Салем был возбуждён до предела, да ещё его окатило водой, так что он удержал бы и более сильную женщину, а «русалка» была довольно субтильной, немногим крупнее Аллии. Которую сейчас Электра изо всех сил прижимала к керамическому полу, скручивая ей сзади руки сброшенными с настила брюками самой же леди Сент-Марк. Глядя на Салема и на то, чем он занят, Электра резонно решила, что толку от мутанта сейчас не будет, и потому торопилась, пользуясь бессознательным состоянием маленькой женщины.

...Вместо деморализованных охранников на защиту лагеря наконец поднялся медицинский и технический персонал. Оружия у них как такового не было, зато устройств для электрошока плюс ножей, конечно, хватало. Впрочем, и им оказалось достаточно одного выстрела Электры, который девушка произвела при выходе из здания с подвалом. Серьёзно никто не пострадал, но человек пять, оглушённых ударной волной, остались валяться в холле. Электра и Салем осторожно перешагивали через лежащие тела, таща вдвоём Аллию примерно таким же образом, как недавно несли Карину. Маленькая женщина ещё не пришла в себя. Салем был сравнительно спокоен, его член опал после того, как извергся в «русалку».

Снаружи царила тишина, нарушаемая только выкриками спрятавшихся по закоулкам лагеря его незадачливых «защитников». Оказывать сопротивление или пытаться отбить Аллию никто даже не пробовал. И тут со стороны припаркованной на слипе ракеты донёсся сдавленный вопль. Электра не могла не узнать голос подруги, да и Салем насторожился.

— Держи её крепко, — шепнула девушка мутанту. Тот, вроде, внял и остановился. Электра, крадучись и окарачь, лёгкими перебежками принялась приближаться к тому месту, где они оставили Травиц... И когда увидела, что какой-то человек удушающим захватом держит Карину за шею и делает замах, чтобы поразить её в бок длинным ножом, рука девушки вмиг стала твёрдой, глаз взял верный прицел, а палец плавно, без рывка, потянул спусковой крючок. Заряд попал в правое плечо нападавшему. Сильнейший удар отбросил его в сторону, но швырнул вперёд и Карину. В тревоге и беспокойстве Электра подскочила к подруге, которая лежала ничком и постанывала, судорожно подёргивая хвостом и теряя чешуйки. Но она была жива! Фламенко аккуратно перевернула Карину, присела, положила её голову к себе на колени. Карина открыла глаза, улыбнулась:

— Это ты?

— Я, — заплакала девушка. — Кто был этот...

— Мой бывший начальник, — сказала Карина. — Что с ним?

— По-моему, ему оторвало руку, — произнесла Электра, приглядевшись к изломанному телу полковника. — И голову...

— Спасибо тебе, солнышко... Приподними меня... вот так.

Подобрался и Салем с Аллией на руках. Было уже довольно светло, человек-тритон хорошо рассмотрел, чем закончился конфликт, и счёл за лучшее приблизиться. Да и Аллия начала приходить в себя, вырываться и отбиваться. Была она, конечно, женщиной слабенькой, но и Салем в его нынешнем облике, сильно страдающий от обезвоживания, совсем не тянул на борца.

— Что ты задумала, сучка? — произнесла Аллия, узнав Карину и начиная понимать, что происходит неладное.

— Свалить отсюда, — коротко сказала Карина. — Открывай ракету и готовь её к старту.

Аллия засмеялась:

— Что за бред? Ничего этого я делать не буду... И твоя девка не посмеет в меня стрелять. Куда, кстати, ты собралась лететь? На Эсмеральду, в комиссариат? Туда добираться четыре дня. А ты сдохнешь к ближайшему вечеру. В любой другой космопорт нас не пустят, поскольку мутантов запрещено ввозить на все планеты Взаимодействия. Но мы не успеем никуда долететь, потому что нас должны будут перехватить сразу после взлёта. Если ты не в курсе, полковник Мехди здесь, и он наверняка уже ведёт группу захвата с Орегона-пять...

— Полковник Мехди действительно здесь, — сказала Карина. — Только он уже ничего не сможет вести.

— Почему?

— Он потерял голову, — коротко ответила Травиц. — Посмотри, может быть, найдёшь её поблизости.

— Ах... Вот как... Ну, есть ещё пан Ковальский. Он, кстати, подключён к туннельной связи...

— Он уже отключён от всех видов связи. По той же причине. Так что вызывать помощь некому. И я знаю, куда надо лететь, чтобы мы добрались хотя бы за сутки.

— Ты не проживёшь сутки, — серьёзно сказала Аллия. — Ты — «рыба». У тебя уже началось обезвоживание. Твоя кожа горит. А под чешуёй через несколько часов начнётся сильнейший некроз тканей. Без цистерны тебе путешествия противопоказаны...

— Салем, — сказала Электра. — Отнеси леди в аквариум. Там один целый остался... Быстро, давай.

Карина не стала спорить, когда человек-тритон бережно поднял «леди» и заковылял в сторону дома.

— Он её поимеет сейчас, — сказала Аллия.

— Он только что поимел твою подружку с хвостом, — произнесла Электра.

— Ну, тогда на какое-то время его хватит. Им этого часто не нужно... Ладно, пусть искупается напоследок. Всё равно ваша затея была глупейшей. Конечно, мы не могли даже предположить, что на лагерь возможно нападение извне... Ну, значит, Ковальский и Мехди сами виноваты. Но ты не думай, что больше некому вызвать подмогу. Вам всё равно не уйти...

— Кто её вызовет? Все разбежались, как тараканы.

— Есть кому этим заняться.

И тут к шее Электры прикоснулся холодный металлический предмет.

— Брось пистолет, — негромко сказал мужской голос. — А то наделаешь глупостей... Вот так...

— Спасибо, Лопес, — произнесла Аллия. — Я всегда знала, что на тебя можно положиться. Надеюсь, у тебя не было проблем с доступом к аппаратуре связи? Ты передал сообщение на Орегон-пять?

— А как ты думаешь? — вопросом на вопрос ответил медик.



ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Салем бережно, прилагая все усилия, помог Карине подняться на край аквариума, наполненного зеленоватой водой. Травиц уже давно поняла, что без купания ей грозит скорая смерть, притом весьма скверная. Вода была ей просто жизненно необходима... Как и Салему. Как и «русалке», которая сейчас извивалась на мокром полу, жалобно бранилась и тщетно пыталась приподняться, чтобы уцепиться за край трапа, идущего по вертикальной стенке прозрачного резервуара.

Карина не смогла удержать стона наслаждения, когда её иссушённое тело плюхнулось в воду. Ощущение было сродни оргазму... примерно такое же глубокое и сильное. Салему надо отдать должное — видимо, что-то человеческое в нём оставалось: сбросив в аквариум Карину, он спустился на пол, поднял лежащую «русалку» и отправил её следом за Травиц. Затем с уханьем прыгнул в воду сам.

Травиц ощущала, как к ней с огромной скоростью возвращаются жизненные силы. Хотелось двигаться, дышать... Вдруг заурчал желудок, требующий еды: Карина сообразила, что ничего не ела уже много дней, будучи на искусственном питании в барокамере... С наслаждением бултыхающийся Салем невзначай толкнул её бедром... Надо же, Карина вдруг поняла, что хочет мужчину... Э, нет! Не время и не место. Да и партнёра подходящего не видно поблизости.

— Салем! — крикнула она мутанту. — Прекращай плюхаться! Пора выбираться отсюда!

Человек-тритон понял, хотя и не с первого раза. Когда он с трудом, но умудрившись не поскользнуться, вытащил Карину из аквариума и понёс её к выходу, послышался возглас «русалки»:

— А вы куда?

— Долго объяснять, — крикнула ей Карина. И то правда: помочь девушке она не могла ничем. Хорошо хоть сама всё ещё жива, и то каким-то чудом.

Когда Салем вышел из дома, солнце уже почти встало. И Карина сразу же увидела, что расклад сил опять поменялся. Рядом с сидящими на земле Электрой и Аллией возвышался медик Лопес, вооружённый импульсным карабином. И ствол оружия был теперь направлен в сторону Салема.

— Идите сюда, — позвал Лопес. — Не вынуждайте меня принимать меры.

Оружие он, правда, опустил. Салем заковылял в сторону ракеты. Карина глядела на ухмыляющегося медика, окончательно понимая, что их план изначально был обречён на провал. Несмотря даже на череду удач: найденный пистолет, уничтоженных врагов (причём один был убит случайно), захваченную Аллию...

— Ну вот, — сказала Аллия. — Все заинтересованные люди и нелюди собрались наконец вместе. Что бы мне с вами такого сделать?.. Знаешь, леди Нина, тебя я оставлю в живых. Будешь сидеть в аквариуме и время от времени ублажать меня и моих подруг и друзей, когда я буду сюда прилетать. Придётся, правда, попросить Лопеса удалить тебе все зубы, чтобы ты не сделала нам больно... Думаю, лет на пять тебя хватит. Девчонку твою подложу как есть под самку осы. Всегда мечтала посмотреть, как будет мучиться непарализованная жертва, которую жрут изнутри личинки. И тебе обязательно покажу это... А осеменителя надо вернуть обратно в озеро... Лопес, какого чёрта ты стоишь столбом? Ты уже давно должен был развязать меня. И давай приступай к делу.

— По-моему, из нелюдей тут только одна ты, — сказала Карина.

Аллия даже не стала спорить.

— Лопес! — повторила она гневно.

Лопес, однако, медлил.

— Мне почему-то кажется, — начал он задумчиво, — что нельзя ставить на тех, кто проигрывает войну. А сейчас проигрывает Дом Ротшильд, — сказал он.

— Ты-то вообще что об этом знаешь? — поражённо спросила Аллия. — Быстро развязал меня, и у тебя останется шанс сохранить все твои преференции здесь...

— Я ведь не просто медик, но ещё и специалист по киборгам. Значит, разбираюсь и в технике. Ради интереса установил прослушку в кабинете Ковальского. Очень много познавательного узнал. Вы ведь пауки в банке. Вроде бы работаете над одним общим делом, а в реальности только и думаете, как бы сожрать партнёра. Да и дело, которое вы задумали, оно... мягко говоря, гнилое.

— Не твоих мозгов это, Лопес! — закричала Аллия. — Ты чего задумал? Мы уже договорились обо всём. Проект будет развиваться. Полиция больше сюда носа не сунет, потому что даже их комиссар согласен с тем, что бесконтрольную экспансию давно пора остановить.

— На то он и полицейский, — сказал Лопес. — У этих разбойников на службе Мирового правительства и на Земле-прародительнице мозги были повёрнуты только на то, чтобы что-то запрещать или ограничивать. Ладно. Пора убираться отсюда. К тому же я, как медик, обязан сдать куда следует мутантку.

— Это ты о ком? — насторожённо спросила Карина.

— Это я про Элизу Аллию Сент-Марк, — произнёс Лопес. — Я проверил её генетический код; она типичный искусственно модифицированный мутант, и непонятно каким образом её до сих пор допускают к высадке на приличные планеты.

— Лопес, ты — покойник! — прошипела маленькая женщина.

— Нет, — возразил медик. — Но я мог бы им стать, если бы принял твою сторону. Ковальский и Мехди болтали о том, что в ближайшее время надо будет заменить весь персонал станции. А «заменить» — это значит сначала ликвидировать всех техников и медиков. Мне эта перспектива что-то не понравилась.

Аллия выругалась:

— Всё равно у вас ничего не выйдет... Хотя да, понимаю. Ты ведь даже не подумал поднимать тревогу, верно?

— Верно. Зачем мне передавать сообщение на ваш прогнивший Орегон-пять или в управление продавшейся вам полиции? Я бы лучше связался со службой инженерной разведки. Но отсюда я этого сделать не могу. Поэтому нам надо взлететь и перебраться через ближайший вероятностный вихрь к магистрали.

— Вот, значит, кому ты решил продаться? — с каким-то даже восхищением в голосе сказала Аллия. — Самой враждебно настроенной конторе по отношению к Взаимодействию?! А если я откажусь помогать?

— Я отстрелю тебе руку и открою с её помощью ракету. И включу двигатели. И сам смогу выбрать нужный курс.

Аллия промолчала.

— На будущее надо будет нанимать медиков без опыта работа с современной техникой, — сказала она после паузы.

— Будущего у тебя нет, — произнёс Лопес. — Как нет будущего и у проекта «Голубое масло».

— Ошибаешься!

— Нисколько. Больше всего мне жаль эту планету. Её наверняка сожгут теперь... Вместе с рассадником генетической заразы. Девушек тоже жалко, конечно. Но они уже не люди. И к тому же обречены на скорую смерть. Такие мутантки долго не живут. Так что твои слова про пять лет в аквариуме излишне оптимистичны.

— А твои коллеги? Их ведь тоже сожгут! А технология генетической инженерии? Вот она-то как раз сохранится, — сказала Аллия.

— Она у меня здесь, — Лопес показал флешку. — Эту информацию я уничтожу. Уж очень она гнилая, на самом деле. А за пределами станции номер три Ковальский резонно запрещал заниматься этой темой. Это я знаю точно. Людей, скорее всего, эвакуируют... Отдадут под суд. И рассеют по ссылкам сектора Форд. Кого-то, может быть, и пристрелят. Но не меня. Потому что я уже здесь.

— Останутся деньги! Останутся владельцы огромных планетных систем.

— Законность эмиссии кварковых коинов проверит полиция. Может быть, без особого удовольствия, но она прикроет эту лавочку. Полиция — это довольно тупая машина, и потому свои принципы, свои правила она будет выполнять. Ибо с подрывом основ Взаимодействия примириться она не сможет. И владельцы планетных систем скоро убедятся, что планетами нельзя владеть. Их, как и прежде, можно будет только занимать... А за реанимационные восстановители инженерная разведка будет мне очень благодарна. Это самое главное в том, что я планирую сделать.

— И куда ты вставишь себе эту благодарность, Лопес? — осведомилась Аллия насмешливо.

— Ты этого всё равно не поймёшь, — сказал медик. — Потому что ты глупа. И жадна до омерзения. А глупые и жадные люди всегда проигрывают... Ну, что? Сама откроешь ракету или прикажешь мне ампутировать тебе верхнюю конечность?

•  •  •

— И что было дальше?

— Дальше... Затем был полёт, недолгий, но кошмарный. Салем не выдержал перегрузок при старте и умер почти сразу. Лопес вытряхнул всё содержимое холодильника и запихнул труп туда. Аллия всю дорогу орала как резаная. Мне уже через пять часов стало плохо по-настоящему. Тогда и Лопес запаниковал. Потому что в холодильник я бы не поместилась и сразу же после своей смерти начала бы страшно отравлять воздух в ракете. Система регенерации бы не справилась — она ведь не рассчитана на перевозку таких, как я.

— А Электра?

— О, если бы не Электра... — Карина только покачала головой. — Словом, она убедила Лопеса связаться не с инженерной разведкой, а напрямую с тобой. Вернее, убеждали-то мы вместе, но Электра, в отличие от меня, была в ударе. В противном случае, наверное, сейчас в пространстве болталась бы ракета с четырьмя трупами. Лопес, конечно, прикидывал возможность выбросить меня в пространство, да я и сама в какой-то момент уже была не против, но вместе со мной мы потеряли бы почти весь воздух. Неизвестно, чем бы кончилось дело. Пока разведчики поверили бы в эту историю, пока разобрались, кому лететь на перехват, сколько бы времени прошло! Ну и потом — мутантов никто не любит, их все боятся как страшную заразу...

— Да, я помню, как в прошлый раз пришлось провозить сюда твоих зелёных человечков... А теперь наоборот — Электра привезла тебя в неузнаваемом виде, да ещё страшноватый труп... Хорошо, что таможня по-прежнему в моих руках. И просто замечательно, что с твоей подачи мы реорганизовали службу управления полётов... Кстати, тюрьма сохранилась. Аллия теперь в надёжном месте, вот только никто не знает, что с ней делать. Это как принести ядовитую змею в жилое помещение.

— А где Лопес?

— Этот прохиндей уже всё выложил инженерной разведке, как и обещал. Здесь сейчас полно их представителей, они все такие из себя важные. Ещё бы! Попытка утаить изобретение, по значимости равное универсальному репликатору! Но теперь уже информация пошла лавиной, все клиники и медицинские институты осаждают разведчиков — когда можно будет использовать оборудование на практике? А те пытаются понять, на какой планете и какая организация сумела спроектировать подобную технику. Аллия уверяет, что не в курсе... Кстати, репликации восстановители не поддаются, как и другие вероятностно-кварковые устройства. Ну а Лопес теперь прославится как герой, подаривший колоссальное открытие всем людям, отобрав его у так называемой элиты. Помнишь, мы изучали древнюю историю Земли?.. Как того человека звали, который дал людям электричество?.. Люцифер, кажется. Или Эдисон?

— Прометей его звали! Кстати, согласно мифу, он плохо кончил: ему каждый день выклёвывал внутренности орёл, а к утру его тело восстанавливалось. Прямо как на Пэйн-Стасисе. Надеюсь, этот вертеп разнесут вдребезги.

— Ох, сестрёнка, и наделала же ты дел нынче! Сюда грозится прибыть сам комиссар Дарич, он не в состоянии поверить, что первый заместитель, как его...

— Мехди, — подсказала Карина.

— Да, что он... Оказался настолько двуличным.

— А ты не знаешь... Шеф аналитического отдела Мартинелли... Что с ним?

— Не знаю, сестрёнка. И потом — ты уверена, что хочешь встречать бывшего любовника в таком виде?

Карина недовольно откинулась от края бассейна, ударила хвостом и поплыла на спине прочь. Роман оттолкнулся от бортика, прыгнул в воду и попытался догнать сестру. Карина увидела это, рассмеялась, перевернулась на живот и в четыре взмаха пересекла бассейн по диагонали. Улыбаясь, принялась ждать, пока брат доплывёт.

— Ты знаешь, я думаю, в твоём новом облике есть определённый шарм, — сказал Роман.

— Ага, — желчно произнесла Карина. — Ты всегда любил подглядывать за мной, когда я купалась голая.

— А сейчас ты и скрывать ничего не думаешь.

— Это да. Но в таком виде я не могу показывать себя всем и каждому. Только тебе...

— А как же Электра?.. Вот и она, кстати... Привет! — звонко крикнул Роман подходящей к бассейну девушке, облачённой в узкий купальник.

— Светлое солнце! — ответила Электра согласно местным обычаям, которые давно успела изучить. Затем уселась на край бассейна, опустив ножки в воду.

Роман перехватил взгляд сестры, каким она посмотрела на подругу, и какая тоска мелькнула в её глазах... Действительно, что толку от шуток и пикировок, когда все вокруг могут ходить на ногах, а у тебя этот странный рыбий хвост, который годится лишь для того, чтобы нарезать круги по бассейну с нечеловеческой скоростью...

— У меня есть новости, — сказала Электра.

— Это какие же? — спросила Карина.

— Весьма интересные. В виде исключения на Чандрасекар везут один восстановитель с Пэйн-Стасиса. По твоей заявке, Роман! Видимо, решили, что твоя квалификация достаточно высока, чтобы работать с подобной штукой.

— Какая бы она ни была, но флешка, которую привезла Каринка, просто бесценна, — сказал Роман. — Без неё мне пришлось бы учиться работать с аппаратом с нуля. Кстати, когда он прибудет?

— Завтра, — сказала Электра.

— Отлично. Значит, послезавтра я его смогу установить в оранжерее, — Роман даже ладони потёр.

— Давно я у тебя там не была, — произнесла Электра. — Наверное, что-то изменилось?

— Не сказать, что много, но есть кое-что...

Карина видела, как оживлённо болтают её брат и близкая подруга. Сегодня они были без Сэди, вдвоём... Сэди как-то пришла одна. Карина долго разговаривала с ней обо всём случившемся, потом Сэди прилегла рядом на край бассейна и нежно поцеловала Карину в губы. А затем убежала, а если после и приходила, то только вместе с Романом и Электрой... Отплыв от бортика, Карина нырнула, чтобы вода смыла слёзы. Надо что-то делать, с отчаянием думала Карина. Но что?

Под водой в стенке имелась металлическая решётка, очевидно, закрывающая трубу, по которой в бассейн поступала чистая вода. У решётки имелась задвижка, а с её помощью можно было вручную отодвигать эту решётку. Можно так же попробовать забраться в трубу и отпустить защёлку. Изнутри открыть не получится. Пусть даже «русалки» могут по десять минут сидеть под водой на одном вдохе — утонуть им ничего не стоит. Несмотря на своего рода установленный в мозгу блок, запрещающий самоубийство... Нет, это плохая идея. Даже если Карина обманет свой гипертрофированный инстинкт самосохранения и захлебнётся, её оживят в том же самом виде, в каком она сейчас находится. Поможет ли ей брат? Он ведь всегда ей помогал.

— ...Каринка, — сказал Роман с неподдельной горечью в голосе. — Я уже говорил, что мне не хватит ни опыта, ни технических средств вернуть тебе нормальное тело. С позеленевшей Электрой было намного легче, и ты это знаешь.

— Знаю. Тогда я требую выполнить план «Б». Ты не можешь отказать мне в нём.

— Это опасно. Скорее всего, ты просто погибнешь. Почти сто процентов.

— Роман, я лучше умру, чем до конца жизни буду плюхаться в этом чёртовом бассейне! К тому же ты знаешь, что мой метаболизм сожрёт меня за два-три года.

— Но за это время мы обязательно сумеем найти третий способ. Более реальный и менее опасный.

— А если его нет? Этого третьего способа? Плана «Ц» может не существовать в принципе. И что тогда?

— Девочка моя любимая! Но я же не смогу убить тебя своими руками! А план «Б» неминуемо ведёт нас именно к этому.

— Иди ты к чёрту, братец! — злобно выкрикнула Карина и, подняв тучу брызг, сорвалась в бассейн с края, на котором сидела рядом с братом, отчаянно пытаясь убедить его хоть как-то помочь ей.

Роман провёл рукой по плитке, где только что сидела Карина. К ладони прилипло несколько крупных чешуек. Он вскочил и бросился прочь от бассейна: если уж сестра не хотела показывать брату свои слёзы, то уж брат сестре — и подавно.

...Наступившая ночь погрузила в тишину расположенный близ резиденции научный городок. Роман сумел передать практически целое здание с огромным бассейном в распоряжение сестры, переселив отдел ихтиологов поближе к морскому берегу — в коттеджи попроще, зато рядом с рабочими местами... Но на кой чёрт ей, Карине, сдался этот дом, построенный в традициях Праматери-Земли? Стиль «Беверли Хиллз», понять бы ещё, что это такое... Травиц выбралась из бассейна, цепко хватаясь руками за перекладины лестницы, привычно и довольно ловко перевалилась на сложенную в лежак инвалидную каталку. Движением руки превратила плоский настил в летающее кресло и направилась к дому. Надо было исследовать здание раньше, но тошно даже думать о том, чтобы заглянуть в жилище для нормальных людей, таких, какой она была ещё недавно. Однако сейчас время пришло. Как говорится, помоги себе сама.

С низким, едва слышным гудением кресло влетело в холл здания. Перед Кариной беззвучно раздвинулись прозрачные панели стены. Травиц отмечала, каким образом они реагируют на движение. Неплохо, но не совсем так, как нужно, да и наверняка автоматика неспособна причинить вред человеку... Человеческому существу — если быть точнее. Кстати, в этом что-то есть, думала Карина, пробираясь по многочисленным комнатам здания. Ни одно кибернетическое устройство не может само собой причинить вред человеку, даже если его попытаться перенастроить без перепрошивки. Но перепрошить автоматику дома Карине не под силу, да и вообще вряд ли такая функция доступна. А вот поставить активную защиту от вторжения нечеловеческих существ — это уже вполне выполнимая задача. Как и отключение «защиты от дурака». Карина взяла в руки пульт, подняла в воздух чуть заметно светящийся экран настроек и принялась за дело.

...Очередной дневной визит щебечущих друг с другом Романа, Электры и Сэди не слишком улучшил настроение Карины, но она сейчас не особенно задумывалась над чьими-то отношениями. Надо было думать о своих, как это ни странно.

— ...В общем, эту здоровенную ванну установили сегодня, — рассказывал Роман. — Пробный запуск прошёл успешно.

— Но пациентов у тебя ещё нет, — сказала Карина утвердительно.

— Конечно, нет. Даже если какой несчастный случай вдруг произойдёт, мне не разрешат использовать эту аппаратуру без проведения испытаний... А их программу я только-только начал составлять. Потом, там действительно сложная система с кучей опций, в том числе недокументированных, которых даже на той флешке нет...

«На Пэйн-Стасисе наверняка обошлись без этой волокиты», — подумала Травиц, но решила промолчать.

— А чем Лопес занимается? — спросила Карина, когда Электра и Сэди вдруг решили срочно убежать по каким-то делам.

— Как обычно, ведёт живой блог. Упивается собственной значимостью...

— Я хочу его видеть.

— Вот даже как? И каким образом?

— Ты свяжешься с ним и скажешь, где меня найти. Пусть он придет сюда сегодня вечером.

— Сестрёнка, не сходи с ума...

— А что такого? Можно подумать, он меня не видел, не затаскивал в ракету и не вытаскивал потом обратно... И вообще, я сейчас имею право немного покапризничать.

— Имеешь, — согласился Роман. — Но если он откажется?

— Это уже не твои проблемы, — грубовато сказала Карина, но Роман не обиделся. У него действительно было на сердце очень больно, когда он видел свою искалеченную сестру, и резонно понимал, что на некоторые капризы женщина имеет полное право.

...Забегая вперёд, скажем, что Лопес согласился. От прикосновения его руки заблокированная дверь в резиденцию легко открылась, и медик свободно прошёл через дом к бассейну. Сумерки только начали спускаться, поэтому Лопес сразу же увидел сверкающую серебряную дорожку, оставленную на поверхности воды плывущей женщиной.

— Привет! — по-доброму улыбнулся Лопес, подходя к бассейну и приседая на его край.

— Светлое солнце, — ответила Карина, положив руки рядом на борт и скрестив их.

— Это что значит?

— Ты уже столько дней на Чандрасекаре, и ещё не научился местному приветствию? Как так?

— Да уж... Действительно... — искренне растерялся Лопес. — Знаешь, не до того пока мне было.

— Занят сильно?.. Понимаю... Слушай, а как твоё имя? Столько времени знаем друг друга, а всё «Лопес» да «Лопес»...

— Хорхе, — ответил медик.

— Наверняка это не полное имя, — предположила Карина.

— Верно.

— И как же ты звучишь полностью?

— Хорхе Франко да Корасон Мария де лос Вальдес Агустино Лопес, — ответил медик не без явной гордости. — Правда, я всем представляюсь только первым именем и окончанием фамилии. Иначе люди запутаются, — усмехнулся он.

— Я бы выучила, будь у меня такая возможность, — кокетливо промурлыкала Карина. — Ты сейчас представляешься перед большой аудиторией зрителей?

— Не только. Перед дознавателями тоже приходится, — Хорхе помрачнел. — Я словно под постоянным прессом сейчас, кое-как сумел освободиться.

— Слушай, да у тебя вообще, наверное, даже отдохнуть толком времени нет! И это на Чандрасекаре! Здесь сама атмосфера располагает к неге и расслаблению.

— Ты права, тут замечательно! Только ради того, чтобы здесь оказаться, стоило скинуть с плеч ту гнилую затею... Думаю, скоро полегче будет.

— Скоро, говоришь... — Карина протянула правую руку и пальцами провела Хорхе по голому колену — мужчина был одет в короткие шорты и тенниску. — И обязательно ждать? Сейчас ведь ты нашёл время, чтобы прийти ко мне?

— Конечно. Я до сих пор чувствую свою вину перед тобой... И благодарен тебе — ведь именно с твоей косвенной подачи я покончил с тем проклятым занятием...

Карина положила голову себе на левую руку, пальцами правой продолжая водить по ноге Лопеса.

— Забудь про свою вину, Хорхе Франко да Корасон Мария де лос Вальдес Агустино... Ты уже почти сполна искупил её.

— Вот в том и дело. Сам чувствую, что только почти...

— Я избавлю тебя от этого «почти», — сказала Карина. — Залезай в бассейн.

— Зачем это?

— Давай, прыгай сюда. Не заставляй женщину просить дважды.

Резким движением Карина подняла своё тело из воды и показалась Лопесу по пояс — нежная кожа плеч, упругие груди... Ловко схватила мужчину за запястье и положила его ладонь себе на правую грудь. И тут же тронула его промежность, усмехнулась:

— Видишь, я легко могу тебя возбудить.

— Ты очень красивая, — искренне произнёс ошеломлённый Хорхе... Который, что греха таить, давно уже был без женщины. И в своё время явно не без вожделения поглядывал на Карину в облике «русалки». Знанием этого Травиц пользовалась сейчас без зазрения совести. Стащить Лопеса в бассейн оказалось не так уж трудно. Стащить с него шорты — немногим сложнее: мешала эрекция. А уж прижать его спиной к лестнице, прильнуть к губам и запустить в рот язык — уж в этом трудностей не было ровно никаких. К тому же и Карина давно сама изнывала от отсутствия секса — пальчики уже помогали плохо. Она немного побаивалась спугнуть либо самого Лопеса, либо его эрекцию (ибо хорошо понимала особенности своей нынешней анатомии и помнила некоторые неприятные нюансы совместного путешествия), но всё пошло как по маслу: уж верхняя часть тела Карины, её губы, руки и грудь не должны были подвести. И они не подвели: Хорхе упёрся ногами под водой в ступеньку трапа, Карина опустила руку и нащупала его восхитительно большой и налитый желанием член. Легко ввела его к себе в вагину, практически не пострадавшую от вмешательства генных техников, и не удержалась от глубокого стона, вызванного проникновением мужской плоти. Два тела тесно прижалась друг к другу; Карина ритмично двигала хвостом, подталкивая ту часть, которая в прошлой жизни была бёдрами, чтобы посильнее и глубже насадиться на член, скользко и плотно двигающийся у неё внутри. Хвост под водой был великолепен — с его помощью очень удобно было регулировать ритм фрикций. Как она соскучилась по хорошему сексу и твёрдому мужскому члену внутри себя! И как славно было приникать губами к губам партнёра, который сейчас испытывал не меньшее наслаждение, ощущая своим пенисом тепло и тесноту скользкого влагалища, нежно и гладко обволакивающего его. Любовники нашли оптимальный для себя ритм, сладко вздыхая от всё нарастающего сладострастия. Хорхе дышал всё тяжелее, начал постанывать, одна рука его легла ниже талии Карины позади, помогая делать толчки. «Сейчас он кончит, — пронеслось в голове женщины, которая тоже была близка к оргазму, но не так, как её партнёр. — А я так хочу успеть...» Призвать на помощь фантазию было нетрудно: Карина вспомнила Тхай Вонг и вообразила, что она — Лиза, занимающаяся любовью с Кэтчером. Этого оказалось достаточно, чтобы застонать в голос от разбухающего тепла ниже талии, под жёсткой чешуей, поймать участившийся ритм изливающегося в неё Лопеса и содрогнуться в сладких волнах, крича на выдохе. Быстро справившись с лёгким головокружением, Карина скользнула вниз, под водой облизала член мужчины, только что побывавший в ней, и отплыла в сторону. Чувствуя в себе заряд яростной энергии, ушла на дно, затем изо всех сил взмахнула хвостом и выскочила над гладью воды почти во весь рост. После чего, подняв тучу брызг, упала в бассейн и неспешно подплыла к Лопесу. Нежно прильнула к нему, поцеловала.

— У меня нет слов... — сказал Хорхе.

— Они не нужны, — прошептала Карина. — Достаточно и того, что это будет нашей маленькой тайной.

...Впрочем, скоро слова появились.

— Действительно, пусть это останется в секрете. Только я один буду знать, каково это.

— Ты — единственный мужчина в мире, которого... Который может похвастаться тем, что занимался любовью с настоящей русалкой, — сказала Карина. — Впрочем, у меня теперь тоже есть уникальный опыт... Кстати, может быть, повторим его?

Лопес, если и сомневался, то скорее по соображениям комфорта, и Карина это понимала. Заниматься сексом в воде — для этого нужна либо привычка, либо соответствующий настрой, а у Хорхе не было, видимо, ни того. ни другого. Но оно и к лучшему.

— Пошли в дом, — произнесла Карина. — В лофте есть широкий диван. Расслабишься. Я сделаю тебе то, на что намекнула после первого раза... Но доведу до конца. Хорошо?

От подобного предложения Хорхе отказаться не мог. Карина выбралась из бассейна и залезла на свою летающую каталку, сделав из неё подобие ковра-самолёта. Она не хотела сидеть на ней словно в инвалидном кресле, да и такая конфигурация сейчас была нужна для дела, которое замыслила женщина. Сердце у неё отчаянно колотилось. Ей было страшно. Очень.

Лопес шёл чуть позади, как и планировалось. Травиц, когда разрабатывала свой план, думала начать именно с захода в дом, не устраивая игр в бассейне, но потом решила, что глупо упускать такой шанс для себя. Может быть, ей предстоит заняться любовью последний раз в жизни. Да и почему бы не сделать приятное мужчине — довольно своеобразному, конечно, но не самому плохому на свете...

— Что такое? — спросил Лопес, упёршись в прозрачную стену. — Я думал, она отъедет в сторону. Когда я проходил через дом, всё открывалось.

— В этом доме не всё работает как надо, — ответила Карина. — Вот запасной лифт для андроидов, открой его, сразу наверх и поднимемся.

Теперь Лопес шёл первым — и это тоже было задумано неспроста. Хорхе коснулся края проёма. Металлические створки — тонкие и непрозрачные — разошлись в стороны, скрылись в стене, открывая вход. Лопес шагнул внутрь кабинки, а следом за ним Карина резко, как только могла, двинула свою каталку.

Которая ожидаемо жёстко ударилась в край стенки. Карина скатилась наземь, легла навзничь поперёк проема. Верхняя часть её тела оказалась внутри кабинки, нижняя — от диафрагмы до хвостового плавника — снаружи. Вспыхнул красный сигнал тревоги, говорящий о том, что в дом проникло нечеловеческое существо, возможно, очень опасное. Громко зазвенел прерывистый зуммер.

— Что происходит?! — с тревогой спросил Лопес. — Ты не ушиблась?

И потянулся назад и вниз, видимо, чтобы помочь Карине встать. Этого не следовало допустить.

— Выключи скорее этот рёв! — крикнула женщина. — Быстро! Нажми большую красную кнопку!

Кнопка была совсем рядом на стенке, практически под рукой у Лопеса. Хорхе послушно хлопнул по ней ладонью.

В тот же миг прерывистый звон стих, погасли и красные лампы. Створки мгновенно выскочили из проёма и упёрлись в бока лежащей женщины. Нормально работающий лифт сейчас же раздвинул бы двери... Но не зря же Травиц накануне столько времени возилась с настройками автоматики в здании... Менее чем через секунду кабина пришла в быстрое движение. Поднимаясь вверх, пол сравнялся с верхней кромкой наружной стены, и лифт вмиг разрубил тело Карины поперёк чуть выше талии.

Женщина взмахнула руками, попыталась что-то произнести напоследок... Поток крови хлынул в шахту лифта. На пороге кабины тотчас образовалась красная лужа, рядом с которой лежал обрубок туловища с головой, грудью и судорожно напрягшимися руками. Через мгновение руки бессильно упали. Кабина остановилась на втором этаже, забрызганные кровью створки двери беззвучно разошлись. Лопес, вне себя от ужаса, но — медик есть медик — не теряя самообладания, начал немедленно вызывать Романа Травица.

Единственного человека, которого Карина разрешила беспокоить Лопесу, если ей что-нибудь вдруг понадобится.



ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Если бы кто-нибудь взялся замерить скорость, с какой верхняя часть тела поручика Травиц была перемещена из бывшей резиденции ихтиологов в оранжерею Романа, то вряд ли поверил, что легкий скутер может перенестись так быстро, да еще имея на борту двух человек с одной третью. Хорхе Лопес, резонно посчитав себя имеющим отношение к несчастному случаю, вызывался помочь Роману всем, чем только мог.

Еще на лету Роман открыл крышу оранжереи и направил внутрь скутер, чего не делал никогда в жизни из резонного опасения повредить драгоценные растения с других планет. Но сейчас ему было не до ботаники; главное — спасти сестру, и весь мир пусть подождет.

Большой «профессиональный» реанимационный восстановитель был запущен и работал, что называется, на «холостом ходе». Странная радуга играла на стенках выемки полуцилиндрической формы, а панель — обычная сенсорная, не виртуальная, матово поблескивала клавишами, потертыми многочисленными прикосновения андроидов Пэйн-Стасиса.

Сейчас к реанимации готовились не андроиды, а живые люди. Двое мужчин сняли страшный окровавленный сверток с багажника скутера и уложили его на край восстановителя. Развернули ткань... Лицо у Лопеса, даром что медика, было серым, как небо в непогоду. Роман с трудом держался на ногах, подстегиваемый только лишь мыслью о сестре, которая решилась на столь страшную смерть, чтобы поймать очень слабый шанс выжить и совсем уж мизерный — вернуть прежнее тело. Роман вслух злобно бранил себя, что отказал сестре в исполнении плана «Б», который означал такое же разделение тела на части, но не кабиной лифта, а нормальным микротомным автоматом, который нанес бы минимум повреждений мягким тканям и особенно позвоночнику... Лопес вообще предполагал, что максимум, чего они сейчас добьются — это регенерации чешуйчатого хвоста, но при полном параличе, который неизвестно еще, удастся ли победить.

Впрочем, свои опасения Хорхе предпочел держать при себе. Едва они уложили Карину в углубление аппарата, как у обоих мужчин запели сигналы вызова: Роману звонила Электра, Лопеса же хотел немедленно видеть комиссар полиции Взаимодействия Радован Дарич, только что прибывший на Чандрасекар. Роман, не будучи в силах подробно объяснить Электра, почему он не может прямо сейчас составить ей компанию, сам того не желая, нагрубил девушке, после чего Фламенко сразу же сбросила вызов. Лопес не мог грубить главному шефу полиции, поэтому он просто извинился и заявил, что занят совершенно неотложным делом.

— Пан Лопес, я не могу даже приблизительно представить, какое дело вас может настолько занимать, что вы намерены проигнорировать беседу со мной. Несмотря на вашу бешеную популярность, с вас еще не сняты обвинения, и многое будет зависеть от того, какое впечатление вы на меня произведете. Говорю открытым текстом. Вы меня понимаете?

— Понимаю, пан комиссар... Но сейчас действительно вопрос жизни и смерти.

— Чьей же именно? Могу узнать?

— Вашего инспектора, леди Карины Травиц! — выкрикнул Лопес, в общем-то не слишком хорошо соображающий в эту минуту и отстраненно думающий, как бы поскорее отделаться от нудного шефа полиции.

Но Радован Дарич, похоже, внял. Или даже поверил сразу. Потому что он тоже сбросил вызов.

Буквально через две минуты снаружи донесся свист двигателей. Один за другим на поляну близ оранжереи опустились два скутера — на одном прилетела разгневанная Электра, на втором — хмурый, озадаченный Дарич.

— Вот только вас тут нам сейчас не хватало, — довольно рискованно произнес Роман, особенно не вдаваясь в подробности, кто именно вошел в оранжерею. Его гораздо больше занимали метаморфозы, происходящие с телом сестры: едва ли не по миллиметру в секунду торс ее начал удлиняться за счет вероятностной генерации клеточной памяти. Жизненную энергию аппарат брал словно из воздуха, но если бы Роман пригляделся, то увидел бы, как быстро вянут наиболее близко расположенные к реаниматору растения.

— Ты что, запустил эту машину? — удивилась Электра, которая подбежала к Роману первой. — Это что там у тебя такое?

Когда девушка поняла, что именно находится внутри аппарата, то лишилась чувств. Радован Дарич, естественно, был покрепче духом.

— Как это произошло? — спросил он.

Лопес, довольно сжато, но по существу, повторно (первый раз он рассказал об этом Роману, пока они заматывали тело Карины в ткань и укладывали на скутер) изложил события, которым только что был свидетелем. Естественно, оставив за рамками своего доклада некое приключение в бассейне.

— Вам очень трудно будет доказать вашу правоту, — произнес Дарич.

— Пан комиссар, я думаю, что моя сестра намеренно расстроила систему защиты резиденции, — мрачно произнес Роман. — Она хотела умереть. И она этого добилась, черт возьми.

— Я настолько хорошо знаю инспектора Травиц, что поверить в это вряд ли смогу.

— Вы видели, в каком обличье она вернулась с задания? — спросил Лопес. — Нижняя часть ее тела все еще валяется возле двери служебного лифта... Пан комиссар, я рискую произвести на вас самое отвратительное впечатление, но вы очень нас обяжете, если перестанете мешать нам заниматься делом... Я — врач-кибертехник, и хорошо понимаю, что мы делаем... А Роман Травиц в представлении не нуждается.

Не любил Радован Дарич, когда к нему так обращаются, но даже он сейчас понял, что медик прав.

— Надеюсь, вы меня первого поставите в известность о результатах, — спокойно произнес он и удалился. Через пару минут один из скутеров взлетел, но мужчины у реанимационной ванны не обратили на этот факт никакого внимания.

— Вот! — сказал Лопес, показывая пальцем. — Начал восстанавливаться разрушенный позвонок.

— Вижу, — хрипло отозвался Роман. — Дело движется довольно быстро, не так ли?

— Я никогда ничего подобного не видел, — признался Лопес. — Надеюсь, что все идет правильно.

Минут через десять радужные волны нарисовали голограмму живота, и аппарат принялся восстанавливать мягкие ткани.

— Сейчас мы поймем, какая генетика возьмет верх, — прошептал Лопес, поминутно сверяясь с инструкцией и нажимая нужные кнопки на панели.

— Ошибиться нам нельзя, — сказал Роман.

Напряжение над аппаратом стало таким, что воздух можно было резать ножом...

— О-оо, черт, — простонал Роман.

— Что такое? — спросил Хорхе.

— Смотри, эта проклятая блестка!

— Неужели?..

— Чертова чешуя! — закричал Роман в отчаянии.

Тело Карины продолжило рост книзу. Да, ниже пупка только что восстановленная кожа вдруг перешла в легкое серебристое поблескивание.

— Дело дрянь, — убито проговорил Лопес.

— Выключаем это, — неузнаваемым голосом сказал Роман. — Не получилось.

— Что не получилось? — вдруг раздался вопрос пришедшей в себя Электры.

— Видишь? — произнес Роман, показывая девушке на серебристую окантовку, которая чуть подросла. — Карина пошла на риск... Но ничего у нее не вышло.

— Не работает техника, — вздохнул Лопес.

— Нет! — воскликнула Электра. — Нет! Не может такого быть! Вы просто не верите и не хотите ничего видеть!

И, на глазах у пораженных мужчин, скинула с себя платье и трусики, кошачьим движением запрыгнула на край восстановителя и сползла вниз, прямо на искалеченное тело подруги.

— Карина! — закричала она. — Вот, чувствуй меня! Делай себе такое же тело, как мое! Вот! Вот! Точно такое же! Забери мои ноги! Возьми меня!

Девушка прижалась своими бедрами к растущему вниз телу Карины. На панели вдруг вспыхнула индикация синих и зеленых цветов.

— Что это? — спросил Роман без эмоций в голосе, словно разучился удивляться.

Лопес впился в экран с инструкцией, начал бешено листать его.

— Нештатная стохастическая сумма... — пробормотал он. — Ага, это фиксируется здесь... Кажется, так...

Хорхе нажал одну из кнопок на панели и стал удерживать ее.

— Либо сейчас мы поймаем этот случай, который один на миллион, или...

— Живи, Каринка, живи, моя девочка! — плача, кричала Электра. — Возьми себе мои ноги, пожалуйста, прошу тебя!

— Эй, Хорхе! — воскликнул Роман. — Ты видел это?

Но и Лопес, приоткрыв рот, уже заметил, что из-под узкого пояска серебристых чешуек, опоясывающих верх бедер женщины, потянулась светлая человеческая кожа.

— Не верю своим глазам, — ахнул медик. — У нас получилось, что ли?

— Пока не знаю, — сипло проговорил Роман. — Но чешуйки стали осыпаться, это уже точно.

А Электра продолжала плакать, обнимая и гладя тело подруги. До тех пор, пока у Карины не задрожали веки и губы. После этого Фламенко снова лишилась чувств, и мужчины аккуратно извлекли ее из восстановителя.

— Кажется, ей самой впору проходить реанимацию, — сказал Лопес, проверяя пульс девушки. — Полнейшее истощение. Аппарат просто высосал ее, считывая биологическую информацию.

— Ты знаешь, я бы сейчас тоже не отказался от этого, — проговорил Роман, вытирая пот со лба тыльной стороной вздрагивающей ладони. — Но до чего поразительная аппаратура! По-моему, в ней еще уйма скрытых возможностей. А эти кретины из фирмы «Раувиль» использовали ее как микроскоп для забивания гвоздей.

•  •  •

Вода мягко и приятно обтекала быстро движущееся в ее толще тело. Карина сделала глубокий вдох и нырнула поглубже, чтобы достичь дна, поверхность которого едва виднелась в зыбкой мгле. Позади мелькнула какая-то длинная тень. Видимо, то было крупное существо, созданное для жизни под водой... «Это же дельфин!» — радостно догадалась Травиц, озираясь. И тут — о ужас! — снизу распахнулась огромная пасть гигантской мурены с планеты Харм. Задыхаясь, с бьющимся от страха сердцем, Карина принялась лихорадочно подниматься к поверхности, полагая, что где-то там есть большое дерево, за ветви которого она может уцепиться и спастись от жуткого хищника. Но тварь догоняла. Склизкая холодная кожа коснулась спины женщины. Карина оглянулась назад, и в этот момент мурена разинула пасть и заглотила ее бешено работающий хвост, засасывая в глубину тесного пищевода. Острые зубы сомкнулись на талии, и женщина дико закричала от боли и страха, захлебываясь черной водой. Но нет, вода не черная. Она светлая. Да и вообще, никакая это не вода, откуда она возьмется здесь и сейчас?

Карина приподнялась на постели, помотала головой, чтобы вытряхнуть остатки кошмара. Яркое утреннее солнце Чандрасекара уже заполнило всю комнату с прозрачными стенами в лофте резиденции. Женщина улыбнулась, обводя глазами простой, но приятный интерьер. О, какое все-таки счастье, что этот кошмар закончился... И дело вовсе не в страшном сне. Резким движением Карина отбросила одеяло, согнулась в талии, подняла вверх сведенные, выпрямленные ноги, млея от восторга. Развела их так широко, как могла, положила пальцы между ними, но тут же убрала руку, начав оглаживать обеими ладонями бедра — гладкие, шелковистые, лишенные этой омерзительной жесткой чешуи... Подтянув одну коленку чуть ближе к себе, женщина потерлась о нее щекой, а потом с наслаждением прижалась губами к собственной коже.

Внезапный смех, притом мужской, заставил Карину оставить это приятное занятие. Она повернула голову к открытой двери и увидела — ну да, понятно же! — с улыбкой глазеющего на нее Романа.

— Стоило жить для того, чтобы увидеть, как моя сестричка целует свои прекрасные ножки! — произнес он весело.

— Ты когда-нибудь перестанешь за мной подглядывать? — изобразив нарочитое негодование, спросила Карина.

— Никогда. По крайней мере до тех пор, пока ты не научишься спать, закрывая дверь в комнату.

Карина засмеялась, завернулась в одеяло.

— Брысь, — сказала она брату. Тот послушно ретировался.

Улыбаясь своим мыслям, Карина соскочила на пол, немного попрыгала, с наслаждением ощущая гибкость и упругость собственных ступней. Затем вприпрыжку направилась в душ; можно было и не бежать — расстояние не слишком велико, но Травиц сейчас хотелось только бегать. Причем всегда и на любые дистанции.

Несмотря на понятную необходимость реабилитации.

•  •  •

— ...Ну, что напарник? Пошли на предварительное собеседование?

— Почему ты меня называешь напарником? — не понял Лопес.

— Мартинелли высказал такую идею, что мы с тобой должны работать вместе.

— Вот как? — брови у Хорхе поднялись вверх. — А почему он не счел нужным поставить меня в известность?

— Он начальник, — усмехнулась Карина. — Впрочем, думаю, ты можешь и отказаться. Но мне кажется, что мы сработаемся.

— Наверняка сработаемся! — улыбнулся Лопес. — Ведь наши отношения...

— ...Сугубо деловые, — закончила фразу Травиц. — Лифт, как я полагаю, прекратил другие.

— Я бы так не сказал, — заметил Лопес. — Лифт просто отсек тебя прежнюю... Ту, из бассейна. Теперь ты другая.

— Верно. Так пусть я и останусь для тебя в этом смысле только той, из бассейна. Думаю, нет резона замазывать и исправлять твое первое впечатление. Есть риск разочароваться. Да, и у меня имеется принцип: с напарниками я не вступаю в интимные отношения.

— И с руководством?

— Тем более.

— Я кое-что слышал...

— Так, послушай меня, Лопес. Если я начну выбирать себе коллег исключительно по принципу — не спала ли я с ними прежде, то сильно рискую остаться навсегда без работы. Ты меня понял?

— Кажется, да.

— Поэтому давай закроем эту тему... К тому же у тебя есть приятное поручение, не забывай про него.

— Это какое?

— Вывезти всех «русалок» с планеты под кодовым названием «третья станция» до того, как она будет сожжена ядерными бомбами. И передать их на восстановление команде Романа.

— Хм, конечно, я не забываю про это. Надеюсь, кто-нибудь из девушек не откажется задержаться со мной в естественной среде обитания, — усмехнулся Лопес.

— Мерзкий ты человечишка, напарник! — изобразив возмущение (не слишком уж нарочитое), воскликнула Карина. — Но мне нравится твое циничное мировоззрение. Оно будет хорошо дополнять мою наивность и романтичность... Кстати, радуйся: в экспедицию за «русалками» ты полетишь без меня.

— Это почему?

— Во-первых, мне там делать особо нечего... Во-вторых, у меня есть некоторые долги перед прежним начальством. Тоже небольшая индивидуальная командировка. И притом неотложная.

— Понятно. И все же сейчас мы идем вместе к новому шефу?

— Естественно, младший инспектор инженерной разведки Лопес! Кстати, в паре нашей я ведь буду главной.

— Это почему?

— Потому что у меня в должности нет приставки «младший». Тебя это не напрягает?

— Пока — ни в малейшей степени. Потом — видно будет.

— Договорились, — серьезно произнесла Карина.

...Говоря Лопесу о «некоторых долгах перед прежним начальством», Карина, естественно, имела в виду джентльменское соглашение с Радованом Даричем, которого они достигли еще на Чандрасекаре. Буквально на следующий день после того, как Травиц смогла встать на ноги.

— Итак, что мы имеем: с одной стороны, задание ты выполнила просто блестяще. С другой — с треском его провалила, — произнес комиссар после короткого обмена не особенно значительными репликами.

— И я знаю, в чем заключается этот «провал», — сказала Карина. — Я не оправдала надежд Джона Захарии, который рассчитывал прибрать к рукам монополию на использование восстановительной техники. Я права?

— Даже не в этом, — поморщился Дарич. — Полиция не должна работать шумно. Ты же расшевелила осиное гнездо (Карина вздрогнула) в виде так называемого общественного мнения. По крайней мере, на планетах в регионе системного центра. У людей начали возникать подозрения, что мировое правительство — это банда жуликов, каждый член которой тащит одеяло на себя и думает только о том, как надуть своего коллегу. И что Взаимодействие — фикция, созданная для того, чтобы держать население под контролем.

— А разве это не так, пан комиссар?

— Это не имеет значения, Травиц. Имеет значение только порядок. То, что когда-то на Земле-прародительнице называлось словом «закон». Сейчас это слово мы тоже употребляем, но не вкладываем в него столько смысла, сколько было в древние времена. Но все равно, мы должны соблюдать его и поддерживать... И именно это ты и делала, выполняя задание. Мы с твоей помощью прекратили преступные и изуверские генетические опыты. Запретили подрывающую основы кварковую денежную эмиссию. Остановили паскудную деятельность так называемого агентства «Раувиль». А это уже много значит. Потому я и говорю о том, что ты выполнила задание блестяще.

— Не слышу радости в вашем голосе, пан Дарич... Неужели я еще где-то допустила просчет?

— И притом глобальный, Травиц. Но в этом твоей вины нет.

— Догадываюсь, в чем тут дело. В том, что полиция в вашем лице только приветствовала бы так называемую контр-экспансию.

Дарич резко вскинул голову, намереваясь, видимо, произнести жесткую отповедь, но...

— Не буду развивать эту тему, пан комиссар, — нарушила паузу Карина. — И не стану давать ничему и никаких оценок. В моем меморандуме останутся только факты, без домыслов.

— Вот это правильно, Травиц.

— Он будет скоро готов. И я считаю обязанной вас предупредить, что вместе с ним я подам рапорт.

— Ты уже собиралась однажды уходить из полиции.

— Да. И несмотря на те ужасы, которые мне довелось пережить, я рада, что не ушла тогда. Но сейчас я вынуждена так поступить.

— Твои принципы настолько тверды? Не уверен.

— Дело даже не в них, — сказала Карина. — Когда надо мной проводили ту генетическую операцию, то вложили в голову некий блок. Вернее, два блока. Один не имеет никакого значения, поскольку я теперь нахожусь в человеческом теле, зато другой купирует любые самоубийственные попытки с моей стороны.

— Но ты же смогла умереть один раз и притом по свой воле.

— Да. И мне пришлось для этого очень сильно постараться. По сути, обмануть самое себя. Дело в том, что во мне сейчас заложен сильнейший инстинкт самосохранения, невозможный для сотрудника полиции. А хороший полицейский должен уметь рисковать жизнью, если это ведет к выполнению оперативного задания. Я же могу теперь задание провалить. Хуже того — подвести своих коллег.

— Психокоррекция поможет, — утвердительно произнес Дарич.

— Возможно, она бы помогла, — сказала Карина. — Но тогда я потеряю те «качества», из-за каких вы взяли меня в специальный отдел. А терять их я не хочу. Без них мне в полиции нечего будет делать.

— Склонности к психопатии, социопатии и садизму... — начал Дарич.

— ...Которые часто помогали мне при выполнении заданий. Как и другим офицерам из отдела Б-12. И вы это знаете. Но есть еще одно.

— И что именно?

— Моя беспринципность по отношению к руководству. Разумеется, лишь ответная.

— Ты говоришь загадками, Карина.

— Помните, как вы однажды показали мне дельфинчика, пан комиссар? Когда я впервые задумалась о правильности порученного задания?

С этими словами Карина достала волчок, очень похожий на тот, что находился в кабинете комиссара, и закрутила его на столе. Дарич быстро взглянул на него, увидел мелькнувшее в воздухе изображение и тут же прихлопнул волчок тяжелой ладонью, остановив вращение.

— Кто знает об этом? — спросил он спокойно.

— Элиза Аллия Сент-Марк. По-моему, она все еще сидит здесь, на Чандрасекаре под охраной.

— Надеюсь, ты хочешь получить только то, что в моих возможностях? — спросил комиссар тем же тоном.

— Конечно. Точно так же, как и вы от меня. У нас с вами очень много общего, Радован.

•  •  •

— Все-таки, ты опять где-то шалила без меня, — произнесла Карина, внимательно вглядываясь в лицо подруги, которая нежилась в постели, подставив обнаженное тело теплым лучам солнца, проникающим в комнату сквозь идеально прозрачные окна.

Электра улыбалась спросонья. Она действительно вчера слегка увлеклась одним длинноволосым трансом, с которым потом чудесно провела время прямо на пляже, под открытым небом, пока следящие за порядком андроиды не обнаружили их и не начали нудными голосами требовать идти заниматься любовью в другие, более подходящие для этого места.

— Я же не виновата, что ты по трое суток отсутствуешь дома, — лениво протянула девушка, потягиваясь всем телом. У Карины потеплело на сердце и сладко заныло между бедер от такого зрелища.

— У меня много работы...

— Знаю, — капризно произнесла Фламенко. — Особенно если вспомнить, что у тебя напарник и шеф — оба когда-то были твоими любовниками... Надеюсь, именно «были»?

— А тебя я предупреждала: будешь трахаться с мужчинами, убью, — произнесла Травиц, уходя от прямого ответа.

— А с чего ты решила, что это был мужчина? — удивилась Электра. — Слушай, ты представить себе не сможешь, кого я встретила вчера!

— Боюсь даже предположить, — произнесла Карина.

— Рийну! Помнишь ее?

— Вот как? — искренне удивилась Травиц. — Конечно, помню.

— Ее тоже восстановили на Чандрасекаре. Теперь она живет здесь, в Светлограде, у нее, оказывается, есть семья. И больше ничем не хочет заниматься, все свое время, говорит, посвящаю мужу и детям. Мы славно поболтали.

— Так, но она к тому же гетеро... Значит, с Рийной ты точно не могла заняться любовью.

— Угадала. Я действительно провела ночь не с ней.

— Выходит, с какой-то другой женщиной... Да, пожалуй, за это тебя надо убить особенно мучительным способом... Просто вспороть живот будет мало. Придется насыпать тебе внутрь соли с перцем и залить уксусом. И проткнуть кишки острыми спицами.

Электра облизнула губы.

— Наверное, и этого недостаточно, — сказала она. — Я провела ночь с трансом.

— Да, ты права, — подумав, проговорила Карина. — За такие дела тебя следует наказать особенным способом.

— Я помню, ты обещала...

— Да, кажется, сегодня именно тот момент, когда пора выполнить обещание. Рекомендую тебе почистить животик заранее и воздержаться от ужина.

— Обязательно... Что ты со мной сегодня сделаешь?

— А ты угадай.

— Даже не в состоянии вообразить, у тебя ведь такая фантазия...

— Ну, тогда подожди минутку.

Карина вышла в другую комнату и вскоре вернулась со средних размеров коробкой в руках. Отомкнув квантовую защелку, женщина извлекла наружу странный предмет, похожий на свернутый в рулон ремень или пояс телесного цвета с небольшим утолщением посередине. Осторожно держа его на вытянутых руках, Травиц нажала незаметную кнопку. Тихо щелкнув, из середины моментально выскочил заостренный стержень толщиной чуть менее половины дюйма. Он вмиг вырос сантиметров до восьми и спустя три секунды с сухим шелестом развернулся, раскинув металлические ленты, дрожащие и блестящие, закрученные в несимметричные петли с острыми и неровными зазубренными краями. Получившийся предмет чем-то напоминал гротескный цветок около пятнадцати сантиметров в поперечнике. Петли шевелились, подрагивали, то подтягиваясь к середине, то распускаясь по окружности. Электра сглотнула, удивленно посмотрела на подругу.

— Ты же использовала его тогда... На Кардиган-Томсоне.

— Неужели я могла рисковать единственным экземпляром? — усмехнулась Карина. — Конечно же, я давно сделала репликацию. Для какого-нибудь особого случая. А он, как мне кажется, сегодня именно такой.

С легким шуршанием ленты «лилии» свернулись в стержень и скрылись внутри ремня.

— Здорово, что ты его тогда сумела спрятать, — восхищенно произнесла Электра.

— То было просто, — усмехнулась Карина. — Вот с другим устройством оказалось сложнее.

— Да, я вообще не представляю, как тебе удалось это сделать... Ты же выпросила командировку у комиссара, уже после того, когда фактически предупредила его о своей отставке. Поразительно, что он согласился.

— У любого человека есть кнопки, на которые можно нажимать, — промурлыкала Карина.

Она вспоминала, как приземлилась на спасательном катере прямо у здания агентства в обезлюдевшем Айрон-Сити. У нее было буквально несколько часов до подлета ядерных ракет, и эти часы женщина провела с пользой. С помощью четырех андроидов вынесла из небоскреба демонстрационный экземпляр восстановителя и погрузила его в катер, резонно опасаясь перегрузки. И страшась попасть под наблюдение со спутников. К счастью, ей повезло дважды: катер, хоть и был загружен до критического значения, сумел взлететь и взять курс к кораблю Стива (уставший от безделья молодой человек нашел в себе силы вернуться в космос в качестве перевозчика), а наблюдение с орбиты было снято еще накануне. И то, право: кого черт понесет на планету, где скоро разверзнется настоящий ад?.. Повезло Карине и в третий раз, когда восстановитель под видом бытового оборудования прошел таможню (не служи Карина в инженерной разведке, может быть, возникли и осложнения). Наконец, четвертое везение: аппарат заработал в доме у Травиц как ни в чем не бывало. И в этом могла убедиться Электра: удивительная техника уже шесть раз возвращала ее к жизни... После того, как подруга выпускала ей внутренности или медленно убивала еще каким-нибудь изощренным способом... Умоляя потерпеть и заливаясь слезами, глядя на боль и страдания любимой.

Электра была счастлива. Ее странная заветная мечта, зародившаяся еще перед полетом на страшную планету Харм, наконец-то исполнилась в полной мере. Она получила все, что только могла желать от любимой женщины: мучительную смерть от ран в животе. И, что важнее всего — она имела возможность принимать этот дар не один раз, а несколько... С необходимыми перерывами, чтобы не допустить побочных явлений. Демонстрационный аппарат был примитивен по сравнению с профессиональными, но оказался более чем надежным, а потому вполне оправдывал свое назначение.

И Карина была счастлива. Смирившись наконец с тем, что Электра более не верна ей одной в обычных сексуальных играх, она осознала, что особый акт интимной близости с любимой способна совершить только она и более никто. И что одна лишь Электра может целовать и ласкать ее в ответ на запредельные страдания, приносимые Кариной в старомодном каменном доме за звуконепроницаемыми стенами. И обеих подруг радовало, что никто не посмеет осудить их за эти игры — ни словом, ни делом. Если нет вреда, насилия против желания или — страшно подумать — необратимых последствий, то невозможен и повод для возмущения.

Ибо кому и какое может быть дело до того, что нравится двум нежно любящим друг друга душам?