Задание выполнено

Из воспоминаний участника ВОВ  гв. капитана
Алексея Егорова. г. Новосибирск.

                Задание выполнено.
Полуденный зной накалил воздух до духоты.
А на голубом небе  опять  ни облачка.

Июльское солнце  палило нещадно.
Казалось, от чрезмерной любви своей, оно готово было расплавить и без того обожжённую войной землю.

Разморенные травы стояли, не шелохнувшись, лениво опустив свои желтеющие головы.

Даже юркие ящерки, любители погреться, дышали тяжело и часто.
Только неугомонные кузнечики монотонно стрекотали в траве, да звонкие жаворонки изредка рассыпали из поднебесья свои удивительные трели.

Земля отдыхала.
И всё живое на ней, успокоенное, разнеженное, убаюканное голубизной неба, щедростью солнца, погрузилось в вялую дрёму.

Даже легкий ветерок, которого все ждали с нетерпением, уснул, притаившись где-то за горизонтом.

Казалось, люди и вся природа погрузились в созерцание этой голубой тишины.

В разгар лета на фронте установилась то редкое затишье, какое бывает перед бурей.

Всё устраивало сейчас уставших солдат: надоевшие неудобные окопы и даже зной. Каждый желал только одного: пусть подольше продлится это затишье, предоставившее возможность вспомнить о доме, о любимой, о матери, которая  каждую минуту ждёт письма с фронта, надеется…

Немцы тоже не шевелились, и они мечтали сейчас о скорейшем окончании войны.

Прервав воспоминания о далёкой родной Сибири, командира взвода полковой разведки, гвардии старшего сержанта Алексея Егорова – худущего парня, совсем ещё мальчишку, вызвали к «Старику».

В блиндаже комполка, прозванного за ранее поседевшие волосы «Стариком», только что закончилось совещание командиров, и подполковник ходил по землянке сильно возбуждённый.

Оборвав уставной доклад вошедшего командира  разведки, улыбнувшись, глядя на разомлевшее юношеское лицо, подполковник пошутил:
- Не надоело отдыхать-то? Немцы в окопах, небось, уже в одних трусах загорают на солнце, и ждут - не дождутся, когда мы их домой в Германию отправим. Давай, братец, побеспокоимся, уважим немцев.

Все любили, когда он шутил, но сейчас Алексею было не до шуток. Он понимал: если вызвал сам комполка, задание будет важное.

- С оставшимися людьми, проникнешь в тыл километров на пятнадцать, обследуете район переправы через реку Великую, вот в этом квадрате…
Комполка уточнил на карте участок, где, видимо, в ближайшее время полку предстоит развернуть наступление.

- Нанесёте на карту схему обороны моста и немедленно возвращаться. На обратном пути, по возможности, взять языка.
Помни, мост усиленно охраняется немцами. Задание необходимо выполнить срочно. Понятно?
- Так точно.

Получив задание, Алексей вернулся в расположение взвода.

Приказал готовиться, а сам, вместе с младшим сержантом Спириным, отправился на свой «НП» изучать маршрут перехода.

Помкомвзвода Спирин – двадцатидвухлетний здоровяк, о каких в народе говорят: богатырь, медведя свалит, уроженец этих мест, обычно молчаливый, улыбчивый, размечтался:

- Хорошо бы сейчас домой заглянуть, хоть на минутку, только посмотреть, и опять на передовую…
У тебя дома есть любимая?
- Не знаю, - сказал Алексей, - До войны была девушка, нравилась мне очень, но я тогда сильно молодой был…

В бою Спирин был смел, дрался как чёрт, несколько раз был ранен и опять возвращался в разведку. С Алексеем они были, как братья. На войне вообще люди сходятся быстро, а в разведке особенно, когда каждый переход линии фронта стоил более чем одной человеческой, солдатской жизни.

Они много раз спасали друг друга от смерти. Это разве забудешь. Что ещё сильнее может сближать людей?

А совсем недавно Спирин буквально вырвал Алексея из рук фашиста.

Как-то надо было взять «языка» из офицеров.
Ну и пошли они «в гости».
Возле офицерского блиндажа, нарушив устав, что с немцами редко случалось, часовой, поставил автомат в углу окопа, и при свете луны, что-то читал. Видимо, письмо из Германии.

Алексей прикладом автомата, как ему показалось, приглушил фашиста, спрыгнул в окоп. А немец подмял его и начал душить.

Немец был большой, сильный.

Померкли у Алексея перед глазами и луна, и звёзды… не вырваться бы мальчишке, не подоспей Спирин.
Этот случай ещё сильнее скрепил их дружбу.
 
И сейчас от Алексея не ускользнуло настроение друга.
Заметил он, что-то загрустил Спирин: то ли родные места взволновали его, то ли любимую вспомнил, которой не успел сказать слов признания.

Насколько ожесточает война людей, настолько и делает она нежными чувствительные души.

-А у меня не было девушки, - сказал Алексей, стараясь хоть чем-то отвлечь Спирина от грустных мыслей, - После окончания девятого класса, зачислили в военное училище, а через год – война. Не закончившим училище, присвоили звание старшего сержанта, и на фронт.
Так что, не успел влюбиться.
Мечтаю, конечно, после войны, если жив останусь, встретить девушку красивую, нежную, умную. Чтоб непременно поверила, полюбила. Я даже стихи для неё написал. Хочешь, прочту?

- Валяй.
- Только не смейся, я ведь от чистого сердца. Так и назвал «Ты мне поверь».

  Ты мне поверь, не обману.
  На ветер я не брошу слов.
  К тебе я шёл через войну,
  Через огонь и кровь.
  В огне боёв, в часы досуга
  Мне рисовался образ твой.
  Я встречи ждал с тобой, подруга,
  За счастье шёл на смертный бой!
 
Так и скажу, любимая, верь мне, не обману.
Ну, как думаешь, поверит?

- Правильные стихи. Думаю, поверит.  Если умная, то поверит.
- Конечно, умная. Любимая не может быть глупой.

Начатый Алексеем разговор не только не отвлёк Спирина, а наоборот, затронул,
казалось давно болевшую рану. Он ещё сильнее погрузился в свои мысли.
Немного помолчав, пока командир искал в бинокль слабинку в позициях немцев, вдруг спросил:
- Алексей, а ты помнишь Зиночку из медсанбата? Когда мы Мишку Мельникова из разведки мертвого притащили.
Отчаянный был парень. Ворвётся к сонным  фашистам в блиндаж и орёт: Встать подонки, Мишка Мельников пришёл! Да из автомата… Огонь парень.
И она хорошая девчонка была. Помнишь?

- Помню. Красивая.
- Как она его любила!
Помнишь, как целовала мёртвого, как рыдала.
На самой лица нет, слёзы ручьём, только грудь вздымается, и хоть бы слово проронила.
Губы в кровь себе искусала.
Сняла Мишкин парабеллум, и к немцам поползла. Никто не мог остановить.

Навела она на немчуру переполох. Нескольких фашистов убила, да и мы хорошо дали.
А потом её вместе с Мишкой, лицом к лицу, рядом в одну могилу положили.
Так и погибла. С косой. На фронте косу сохранила. Красивая была.

- Да, вот это была любовь!

- За такую любовь и жизни не жалко. Хочешь, сейчас проберусь к фашистам, и устрою им там-тара-рам?

- Ты, что, Спирин, какая муха тебя укусила? Под трибунал захотел? Да нам же на задание ночью. И грустить брось, ты же командир. Не смей и показывать ребятам, что тебе грустно.

- Всё понимаю. Настроение какое-то непонятное.

Никогда не видел Алексей таким Спирина.
Чувствовалось, что он что-то скрывает. Не заболел, а что случилось – не говорит. Хотел уж Алексей не брать его в разведку, но Спирин опытный разведчик, а главное – друг, опора и надёжный помощник.

Стемнело. Ночная прохлада приятно освежала разведчиков. Духота слабела. Изредка с немецкой стороны  вспыхивали осветительные ракеты, и долго висели над нейтральной полосой, освещая минные поля, колючую проволоку заграждений немецких окопов.

Ночь, как и прошедший день, оказалась на редкость мирной. Ни одной очереди, ни одного выстрела.
 
Углубившись в небольшую рощицу, разведчики облегчённо вздохнули. Теперь можно немножко передохнуть, размяться.
После двухкилометрового перехода по-пластунски болели колени и локти. Теперь главное не сбиться с маршрута.

Минуя большие дороги, перелесками, оврагами, за ночь вышли к реке. Сориентировались.

- Правее нашего выхода, в метрах пятистах от того леска должен быть мост, определил по карте Алексей.

Рассредоточившись, стали пробираться к лесу. На месте выбрали позиции, расставили охранение, стали вести наблюдение.

С опушки мост был виден, как на ладони. Подходы обнесены колючей проволокой, возле шлагбаумов – будки, и около взвода автоматчиков.

За мостом разведчики засекли хорошо замаскированную батарею из шести зенитных орудий. Слева и справа по обочинам дороги проглядывали два дзота с крупнокалиберными пулемётами.

- Видно немцы заранее готовятся к обороне, - сказал Спирин, - на том берегу значительно больше огневых точек.

- А посмотри вон на ту высотку, немцы ни за что не пропустят такой выгодной позиции. Там наверняка, ещё батарея,- сказал Алексей, передавая Спирину бинокль.

- Так и есть, батарея из четырёх гаубиц. Зашевелилась немчура. Пометь на карте и эту высоту.

По существу задание было выполнено, и можно возвращаться.
Но долог летний день. Стали ждать темноты.

С наступлением вечера углубились в лес и расположились на маленькой поляне. Перекусили, лёжа на траве.

В лесу было тихо, прохладно. А разведчики после бессонной ночи и напряжённого дня чувствовали себя уставшими.

Алексей решил дать возможность ребятам отдохнуть. Дозор выставлять не стал – от дороги  ушли далеко, только господствовавшая над местностью высота едва просматривалась сквозь кроны деревьев.

Алексей со Спириным собрались наметить маршрут обратного перехода.
Не успели они отойти от лагеря, как три разрыва тяжёлых снарядов оглушили их.

Опомнившись от взрывов, в центре  поляны, где недавно мирно отдыхали разведчики, увидели они вспаханную снарядами дымящуюся землю.

Взрывами разметало тела. Только один Свиридов, весельчак и балагур, сквозь стон просил застрелить. Взрывом его отбросило дальше всех. Из разорванного живота вывалились внутренности. Через несколько минут он замолчал.
 
Друзья были потрясены. Не договариваясь, и не глядя друг на друга, оба контуженные, молча, какими-то подсознательными движениями, собрали они куски тел и оружие.

Забросали тела землёй, ветками.
И отдав последние почести погибшим товарищам, не разбирая ориентиров, ни азимута, пошли прочь по направлению к позициям своего полка.

Было ещё довольно светло, когда разведчики вышли из леса, и только тут они обнаружили на господствующей высоте, высоко на деревьях, в окружении высоченных сосен, замаскированную наблюдательную вышку с пулемётом.

- Сильно уклонились вправо, - впервые за это время, проговорил Алексей.
- Похоже, заблудились.

Невдалеке от леса увидели они небольшой хуторок: два домика и хозяйственные постройки, а поодаль – разрушенный третий. Понаблюдали.

- Давай зайдём, немцев вроде нет. Узнаем, где находимся, и по карте сверимся.

Короткими перебежками стали приближаться к жилью.

До ближайшего дома осталось уже не более ста метров, как фашисты с вышки открыли огонь.

Старое выцветшее обмундирование сильно демаскировало разведчиков, но немцы, видимо, не смогли сразу пристреляться. Очереди ложились то далеко сзади, то спереди, прижимая к земле.

Медлить было нельзя. Рванув в последнем броске, Алексей скрылся  за толстыми столбами ворот.

И сейчас же, вдогонку, пули прошили дубовые створы ворот.
Отлетевшей щепкой сильно поцарапало лицо. Он почувствовал на щеке кровь.

Сознание работало молниеносно: не ранение – чепуха, заживёт. Где же Спирин?

Выглянув из своего укрытия, Алексей увидел, как Спирин, не добежав до ворот, споткнувшись, упал. Быстро вскочил, побежал и, уже в самом проёме калитки, неестественно плюхнулся на руки Алексея.

Алексей быстро перетащил его в укрытие и разорвал мокрую гимнастёрку. Спирин был изрешечён пулями.

Прислушался. Вдали уже слышались крики бегущих. Кое-как Алексей снял со Спирина: полевую сумку с картой, немецкий автомат, гранаты и, взглянув последний раз, в безжизненное лицо друга, побежал через огород к скотному двору.

За дверью сарая, как будто ожидая его, стоял человек – маленький плешивый старичок.

- Лезь в навоз дальше,- шепнул он солдату. В голосе его Алексей почувствовал участие.

«Наш», мелькнуло в сознании.
Доверившись, он прыгнул в темноту, куда указывал старичок, и до колен утонул в жидком навозе.
 
Осмотрелся.
Вдоль стены сарая, на стойках – три жердины, а в углу на них немного чёрной соломы.
Только он туда взгромоздился, как услышал приближающиеся голоса. Голоса были русские…

- Куда девался русский солдат? – заорал один из них.
- Один вон убитый, а другой через огород в лес утёк. Вон и грядку мне  затоптал, сами посмотрите, господин полицай.

- А-а!.. - разразившись отборной русской бранью, орал полицай, и со злостью ударил старика.

Двое полицаев и немец осмотрели огород, за которым начиналось болото, и чернел лес, следы,  натоптанные стариком.

Наспех обшарили дома, постройки, и совсем уж было собрались уходить, но немец что-то сказал и показал на сарай.

Скрипнула дверь, в сарай ворвались первые лучи рассвета.
Из своего укрытия увидел Алексей ноги полицаев в блестящих сапогах. В висках сильно застучало.

Несколько минут длилось напряжённое  испытывающее безмолвие.
И вдруг длинные, одна за другой очереди разорвали тишину. В лицо сержанта ударила грязь. Пули прошли ниже.

Весь день пролежал Алексей на этих жердях в томительном ожидании темноты. Он уже пожалел, что забрался сюда со страху.
Ведь они же могли уложить меня в этой навозной дыре.
Лучше бы переждали ночь в лесу, и Спирин был бы жив, - злился Алексей на свою неосмотрительность.

Целый день он слышал во дворе разговоры, там часто ходили, но в сарай  больше не заглядывал никто.
Только под вечер, когда на западе полыхал уже красный закат, услышал он из дверей:
- Сынок, ты живой?

А вдруг полицай провоцирует, - промелькнула в голове тревожная мысль.
Алексей не ответил.
 
Тогда старичок сам полез к нему. Увидав, что красноармеец жив, он даже прослезился.
Принёс из дому ломоть чёрного хлеба и кусок жёлтого сала. Рассказал как, минуя посты полицаев и полевой жандармерии, пройти к линии фронта.
Алексей сориентировался по карте.
 
Ночью разведчик благополучно прибыл в расположение части. Доложил, что задание выполнено, передал карту с разведданными.

А через несколько дней полк пошёл в наступление.
Но Алексею не пришлось участвовать в этом бою – он заболел, сказалась полученная контузия.

- У вас ничего страшного, это скоро пройдёт, - сказал пожилой доктор, а про себя подумал: Скоро пройдёт, да не скоро всё это забудется.

Это был лишь один, из незначительных, обычный эпизод страшной, кровавой Великой Отечественной войны, когда каждый переход линии фронта стоил не одну солдатскую, человеческую жизнь.

С. Зверьков

PS.
Сколько жизней красивых молодых парней и девушек унесла война в небытие.
Какую страшную разруху принесла она на нашу цветущую землю.
Каким ужасным лишениям и мукам подвергла она наш миролюбивый народ.
Это никогда не забудется.
Вечная Слава нашим защитникам Отечества!