Соседи

     Потрёпанная квартира в старом двухэтажном доме, много лет ожидающем сноса, приютила трёх жильцов. Людьми они были простыми, не злобными, и каждый имел законное право на свою комнату. Самую большую занимал разнорабочий из ЖЭКа Колян. Мощный мужик, чуток за сорок, с сильными, расписанными татуировками руками и могучей спиной, украшенной куполами. Синеватый цвет его кожи наглядно доказывал причастность к уголовному незабываемому прошлому. Он, хотя и пил как невменяемый, но работу свою знал и слыл мастером на все руки. Его популярность у обитателей уютных гнёздышек в ближайших новостройках была запредельна. Случись какая проблема, Колян, несмотря на состояние нестояния, всегда приходил на выручку: и унитаз прочистит, и мебель передвинет. Да и тариф у него был невысок - всё исчислялось бутылками недорогой водки или наличными пропорционально её стоимости.

 В комнате поменьше лет пятнадцать назад обосновался преподаватель технического университета кандидат филологических наук Аркадий, мужчина непьющий, интеллигентный и аккуратный. Именно интеллигентность и привела его в это жилище после развода. Будучи настоящим мужчиной, он искренне полагал, что, расставаясь с женой, не подобает делить имущество - нужно просто уйти. И неважно, что шестикомнатная квартира с высоченными потолками на третьем этаже в центре города досталась ему от деда-академика. Мужик есть мужик. Но у бывшей оказалось многострадальное сердце, и пустить Аркадия по миру она не могла. Жена загнала когда-то подаренные мужниному деду золотые карманные часы "Павел Буре" в антикварную лавку. Вырученных денег хватило не только на комнату, но и на продавленный диван, который она приобрела со вторых, а может и с третьих рук по объявлению. Аркадий так растрогался, что на минуту пожалел о разводе и даже хотел прослезиться. Но мужская гордость победила: он сдержал слёзы, сложил свои вещи в старый плед и завязал его концы в узел. Аркадий уходил из квартиры с высоко поднятой головой, попросить у жены сумку или чемодан не позволило самоуважение. Третью комнату с окном на солнечную сторону облюбовала увядающая проститутка Елизавета Аристарховна по прозвищу Лизок. Когда-то Лизок танцевала в кордебалете местного театра и, возможно, продолжала бы служить Терпсихоре, но неудачно подвернула ногу и, оформив государственное пособие, вышла в тираж. Мысли о дальнейшей жизни на копейки её не тревожили. За время работы в балетной труппе она редко отказывала толстосумам из ложи в желании проводить её до дома после спектакля. Но маршрут обычно менялся, и, вместо своей комнаты, она оказывалась в затрапезном номере отеля со всеми вытекающими из этого последствиями. За последние двадцать лет она заметно раздобрела, но привлекательности не потеряла. Даже наоборот, из доходяги она превратилась в аппетитную шанежку, с округлыми боками и румяными щеками. Лёгкая хромота придала походке вальяжность, а незначительная боль в суставе не мешала заниматься выбранным ремеслом.

Соседи уживались миром, перекидывались парой слов, никогда не ругались, а к Новому году подкладывали друг другу под двери маленькие сувениры, чтобы как-то скрасить тоскливую жизнь. Их небольшая кухня не была заставлена мебелью, как это водится в коммуналках. Стол и табуретки принадлежали Коляну, Аркадий приволок бесхозный сервант, брошенный у подъезда новостройки, и поставил в него пару кастрюль да сковороду, Лизок же имела старую медную турку, пузатый красный чайник в белый горох и разномастные чашки, блюдца и тарелки, оставшиеся от старых перебитых сервизов. Не сговариваясь и не спрашивая разрешения, соседи пользовались мебелью и утварью, не разделяя её на "твоё и моё". Скромность обстановки кухни и комнат была объяснима: потеряв надежду на снос дома, соседи копили деньги на собственные квартиры. День за днём, год за годом они бы так и теснились, не обращая особого внимания на жизнь друг друга, но в конце мая Аркадия неожиданно уволили.

Он брёл сквозь серую толпу, глядя под ноги. То ли от яркого полуденного солнца, то ли от мук, терзавших обиженную душу, на глазах блестели слёзы. Впервые за многие годы Аркадию захотелось выпить. И не просто выпить рюмашку, как это бывало на праздники, а назюзюкаться в хлам и забыться, хотя бы на время.
Он зашёл в квартиру и услышал звуки музыки, доносившейся из комнаты Коляна.
"Вот и хорошо", - подумал Аркадий.
Как напиться в одиночку он не представлял.
За долгие годы работы в университете у Аркадия скопилось огромное количества коньяка. Не было сессии, после которой благодарные студенты не вручали ему бутылку. Он молча принимал подарок, растерянно улыбался и краснел. При этом крупные капли пота выступали на его носу.
- Вот и пришёл ваш час, - сказал Аркадий и распахнул дверь шкафа, все полки которого были заставлены разнокалиберными бутылками коньяка.
Он стянул туфли, надел тапочки и бросил куртку на диван. Взял первую попавшуюся бутылку, вышел в коридор и постучал Коляну в дверь.
- Открыто, заходи! Ты, Арканя?
Колян сидел на расправленной кровати в трусах и футболке перед табуреткой, накрытой бумажной салфеткой. На ней стояли наполненная рюмка, пустая чекушка и открытая банка консервов.
- Николай, - обратился Аркадий, - выпьете со мной?
Увидев соседа с бутылкой в руке, Колян сразу заподозрил неладное. Он быстро глотнул из рюмки, закусил шпротиной из банки и прищурился.
- Что случилось, Арканя? Обидел кто?
- Да, Николай! Даже не представляете, как обидели. Можно сказать, наплевали в душу.
- Понятно, - Колян насупил брови, поднялся, качнулся, взял со стула джинсы и быстро их натянул.
- Не ссы, Арканя. Сейчас пойдём, покажешь, кто. Я ихние сопатки моментом расплющу. Размотаю так, что мать родная не соберёт.
Услышав слово "ихний", Аркадий втянул голову в плечи.
- Нет, нет, Николай! - пробормотал он, не надо никуда ходить. Меня уволили. Я просто хочу выпить, а один не могу. Составите компанию? 
Колян оскалился и выдохнул.
- Ну ты напугал, сосед. Я уж думал, что проблемы у тебя. Подумаешь, уволили. Меня тысячу раз увольняли и ничё, жив. А компанию составлю, конечно. Пошли на кухню.
- А Елизавету не потревожим, вроде дома она?
- Не смеши, Арканя! Она с ночной вахты пришла. Дрыхнет, наверное. Чё у тебя? Коньяк? Погоди.
Колян открыл холодильник, стоящий у окна комнаты, и достал сморщенный лимон.
- Подсох немножко, ну ничё, - сказал он, обнял соседа за плечи и повёл на кухню.
 
     Пока Аркадий нарезал лимон и раскладывал его на блюдце, Колян принёс из комнаты три рюмки и поставил их на стол.
- Почему три? - удивился Аркадий.
- А Лизок проснётся. Чё мы, хорошей бабе не нальём? - спросил Колян.
- Нальём. Елизавета Аристарховна женщина божественная, сердечная. И аромат от неё приятный. Так от моей бабушки пахло, - согласился Аркадий.
- Тогда, Арканя, давай за богинь! - Колян налил коньяк, поднял рюмку и залпом выпил. Аркадий сделал маленький глоток, с завистью посмотрел на собутыльника, махнул рукой, с шумом выдохнул и, широко открыв рот, залил коньяк. Обжигающий ручеёк саданул горло и покатился вниз, будоража теплом нутро. Сладкая пелена моментально застила глаза.
- Давай ещё, Арканя, по одной накатим. Вдогонку, - предложил Колян и наполнил рюмки.
- Нет, Николай, вы пейте, а я пропущу.
Колян выпил, провёл по губам ладонью, вытер её о джинсы и сказал:
- Выкладывай, сосед, что стряслось у тебя?
- Вы представляете, Николай! У нас в университете закрыли кафедру филологии! - возмутился Аркадий.
- Вот ёк-макарёк! Сволочи! - поддержал Колян. - И чё?
- И всё. Я без работы, но это полбеды. Мы теряем язык! Вот проблема!
Колян налил себе, выпил и внимательно уставился на собеседника.
Аркадий смотрел на Коляна взглядом уставшего шарпея.
- Вы понимаете, Николай! Филология - это наука, изучающая культуру народа, выраженную в языке! Нет языка - нет культуры. Нет культуры - нет народа.
- Ты чё, Арканя. Правда? А куда народ денется?
- Вымрет. Давайте, как вы говорите, накатим, - ответил он и, не дожидаясь Коляна, выпил.

Бутылка закончилась быстро. Аркадий выпил не больше трёх рюмок, но уже понял, что состояние, которого он хотел достигнуть, приближается: голова слегка кружилась, лицо горело, а на душе, хотя и стало тепло, но спокойствие не наступило. Коляну же, наоборот, казалось, что он трезвел с каждым глотком. Засевшая в голове мысль о вымирании народа не давала расслабиться и вызывала тревогу.
- Арканя, давай-ка я в магаз слетаю, пару водочки возьму. Тут без бутылки точняк не разобраться.
- Минуту! - Аркадий поднялся с табуретки. - Я мигом.
Он покачнулся, схватился за край стола, покрутил головой в надежде разогнать хмель и неровным шагом пошёл по коридору. Аркадий вернулся на кухню с четырьмя бутылками коньяка, зажатыми между скрюченных пальцев.
- Вот! - выдохнул он и поставил бутылки на стол.
Колян приподнял брови и выпучил глаза.
- Ты чё, сосед, склад бомбанул? - спросил он.
- Ну, что вы, Николай. Это студенты подарили. У меня много ещё. Если вам надо будет, не стесняйтесь, заходите и берите, сколько душа пожелает.
Аркадий криво улыбнулся, вытер скатившуюся слезу и сел за стол.
Колян откупорил бутылку и налил.
- Почему мы вымрем, Арканя?
Аркадий приподнял рюмку, мужчины звонко чокнулись и выпили.
- Понимаете, Николай, - глубокомысленно начал Аркадий, почесав взопревший лоб. - Вы слышали, как вы разговариваете?
- Чё не так? - удивился Колян.
- Вот, вот! "Чё". Вы говорите: "Чё", вместо "Что". Вы сократили слово на одну букву, ваши дети сократят ещё на одну, а внуки вообще начнут мычать.
Аркадий схватился за голову.
- Мне страшно, Николай! Мне страшно, когда я представляю, что будет с нашими правнуками.
- Чё? - Колян испуганно смотрел на соседа. - Чё будет-то?
- Чё, чё! Они подтвердят теорию Дарвина, только в обратную сторону. Мы превратимся в обезьян.
Колян зычно захохотал.
- Ну, Арканя, ну уморил. Не будет такого. Потому что у меня нет детей, а значит, не будет ни внуков, ни правнуков.
- Ни-ко-лай! - нараспев проговорил Аркадий. Смотрите на проблему шире. Вы не замечаете, что творится вокруг? Отечество в опасности! Россия в огне!
- Вот тут ты прав, Арканя! Америкосы со всех сторон ракеты поставили, всем наша нефть нужна и газ. Уничтожить нас хотят, суки!
- Николай! - Аркадий хлопнул по столу ладонью. - Никому мы не нужны именно потому, что мы сами себя уничтожим.
Мужчины замолчали и прислушались к шагам в коридоре. На кухню вплыла Лизок. Сиреневый атласный халат давно не соответствовал её размеру, он плотно облепил тело, будоражуще подчёркивая округлости форм.
- Привет, мальчики, - улыбнулась она. - Чего расшумелись? Часа два уже бу-бу-бу да бу-бу-бу!
- Здравствуйте, Елизавета Аристарховна! - Аркадий приподнялся и кивнул головой
- Привет, Лизок, - оскалился Колян и легонько хлопнул соседку по пышной заднице. - Выспалась, боец невидимого фронта?
- С вами выспишься, как же, - Лизок провела ладонью по голове Коляна и взглянула на стол.
- Ого! - воскликнула она, - вы решили всё это выпить? И без закуски? Нет, мальчики, так не пойдёт. Объявляю перерыв.

Она надела фартук, проворно убрала со стола, протёрла его тряпкой и ушла в свою комнату. Аркадий с Коляном недоумённо переглянулись. Через минуту Лизок вернулась с неполной трёхлитровой банкой ухи и голубой скатёркой. Застелила стол, перелила уху в кастрюлю, поставила её на плиту и включила газ. Снова упорхнула в комнату и принесла палку сервелата, белый батон, кусок сыра и пачку масла.
- Потерпите, мальчики, сейчас всё организую, - сказала она и начала нарезать продукты. Лизок суетилась, как заправская официантка. Через пять минут на столе стояли небольшие тарелки с нарезанными колбаской, сыром и хлебом. Прозрачная уха манила парящим ароматом и крупными кусками розоватой разваренной рыбы. Лизок поставила на стол бутылку и рюмки, вытерла руки об фартук, сняла его и села за стол.
- Вот это другое дело, - сказала она и протянула Коляну рюмку. - Наливай!
Колян налил, и соседи выпили. Появление на кухне женщины добавило посиделкам нежности. Мужчины начали разговаривать тише, а их взгляды жадно следили за каждым движением Елизаветы Аристарховны в ожидании, что вот-вот невзначай халат распахнётся и оголит кусочек её пышного тела.
- А ну-ка быстро закусывать, - приказала она, и Колян с Аркадием, громко стуча ложками, принялись за уху.
- Что случилось-то у вас? - спросила Лизок. – Тебя, Аркаша, я вообще таким ни разу не видела. Умер кто, не дай Бог?
- Уволили его, - сказал Колян, вытер рот и отодвинул тарелку.
- Как уволили? За что?
- Спасибо, Елизавета Аристарховна, за уху, - сказал Аркадий. - А уволили просто так. Закрыли нашу кафедру. Не будем, говорят, в техническом университете гуманитариев учить.
- Ну, мать-перемать, дела, - Лизок хлопнула себя по бёдрам и закачала головой. - И что теперь думаешь делать?
- Не знаю, - жалобно сказал Аркадий, - хоть в петлю.
- Давайте выпьем и вместе подумаем, - предложил Колян.

Коньяк больше не обжигал Аркадию горло, он беспрепятственно скатывался и согревал. Язык становился тяжелее, а Лизок всё симпатичнее и притягательней.
- Придумал! - вскрикнул Колян. - Тебе надо в школу устроиться. Там точно учителя нужны. Я вчера по телеку слушал, так они там по сорок тыщ получают. Вот, бляха-муха, жизнь. А чё, пришёл на работу, побалаболил, и сороковник в кармане. Даже у меня за месяц с шабашками столько не выходит, хотя я по уши в дерьме и пыли. А в школе светло, тепло и мухи не кусают.
- Коля, ты чего сравниваешь себя, перекати поле, и учителя, - усмехнулась Елизавета Аристарховна. - У тебя не работа, а фигня. А учитель раньше всегда в почёте был. Особенно до революции.
- Вот, вот, - до революции, но не сейчас, - поддержал Аркадий.
Колян надул губы, молча налил всем коньяк и, не дожидаясь остальных, выпил.
- Ты чего, дуралей, обиделся что ли? - Лизок дёрнула Коляна за рукав футболки. - Не обижайся, нам без тебя никак.
- То-то же, - улыбнулся Колян. - Я вот в первую квартиру на засор пришёл - каналью забило. Вонища страшная. Я трос-то засунул, а в это время кто-то на верхних этажах воду спустил. Из унитаза дерьмо фонтаном, и вся это херня мне в морду. Так у кого работа сложнее? Скажи ещё, что у учителя.
Колян взял бутылку и опять налил.
Елизавета Аристарховна подняла рюмку
- Колян, налей себе, и давай выпьем за нашего Аркашу.
Аркаша пить не стал. Он грустно посмотрел на рюмку, поставил её на стол.
- А может и правда в школу?
Лизок прожевала колбасу, подумала и сказала:
- У меня деваха знакомая после пединститута пять лет в школе поработала. Больше не смогла. Так вот она сказала, что учитель нынче никто, а имеют его все: и начальство, и родители. Дети вообще ни во что не ставят. Понятно? Вот она к нам и подалась. Говорит, раз уж имеют, то пусть за деньги. Кстати, недавно машину купила. Живёт и радуется.
- Уеду я, - тихо произнёс Аркадий.
- Чё? - переспросил Колян.
- Уеду я, в Израиль.
- Правильно, Арканя! За это надо выпить.

Колян посмотрел на полную рюмку Аркадия, прищурил один глаз и, прицелившись, налил себе и Елизавете Аристарховне.
- Аркаша, кому ты там нужен? - спросила Лизок.
- А тут кому? - вопросом ответил Аркадий. - Всё уже забрали, даже работу. И с чем я остался в сорок лет? С комнатой в треснувшем доме, да с надеждой не помереть до пенсии.
А там что, по-другому? - не унималась Лизок. - Там всё то же самое. И кем там работать будешь?
- Буду детей русскому языку учить и русской литературе! - выкрикнул Аркадий.
Колян захохотал.
- Ты чё, Арканя, сбрендил? В Израиле русскому языку? Ну насмешил. Там же все на еврейском говорят.
- Во-первых, не на еврейском, а на иврите, во-вторых, у нас один с кафедры уехал, так он там учеников взял и дома с ними занимается. Неплохо зарабатывает, между прочим.
- Сомневаюсь, - хмыкнула Лизок.
- Я тоже, - подтвердил Колян и налил всем коньяк.
- Зря, - сказал Аркадий. - В Китае, кстати, десять процентов людей учат русский язык.
Колян поднял рюмку, выпил и сказал:
- Китай понятно. Они хотят напасть на Россию и забрать наши природные ресурсы. Не помню, но где-то я про это слышал.
- Бред какой, - возразил Аркадий. - Что вы, Николай, говорите. Они и так берут у нас всё, что им надо. Овощи на нашей земле выращивают, лес от нас тащат. Зачем им война? Они учат русский, чтобы читать Достоевского, Чехова, Тургенева, да мало ли кого.
Елизавета Аристарховна посмотрела на мужчин.
- Так, мальчики, перерыв, а то ещё подерётесь. Давайте-ка я чайник поставлю и покурю у окошка. Не возражаете?
Она поднялась с места, набрала в чайник воды и поставила его на плиту. Взяла с полки серванта сигареты и, наклонившись, прикурила от горящей конфорки. Елизавета Аристарховна распахнула окно. В кухню ворвался тёплый воздух с запахом машинных выхлопов.
- Ой, мальчики, - сказала она, выдыхая дым. - А в деревне-то, наверное, сейчас как хорошо: тишина, свежий воздух, природа.
- Точно! - Пьяно выкрикнул Аркадий. Подскочил с табуретки, покачнулся и плюхнулся обратно. - Точно. Я поеду в деревню. Куплю дом, устроюсь в школу, буду огород копать. Овощи выращивать без нитратов, барашка заведу. Буду жить на природе, и пошло всё нафиг.
Колян сверкнул глазами.
- Арканя! Возьми меня с собой. У меня тоже деньги есть. А чё, купим большой дом и будем жить вместе. Вдвоём-то веселее. Да и один по хозяйству ты не справишься. Ты же не умеешь ничего: ни плотничать, ни столярить. А я работу всегда в деревне найду.
- Поедемте, Николай, поедемте, - воодушевился Аркадий.
Елизавета Аристарховна аккуратно потушила окурок в пепельнице и села к столу.
- Мальчики, а я? Вы хотите меня тут одну оставить? Мы же за все годы родными стали. Время-то нас проверило на прочность. Я же так к вам привыкла. Да я из тысячи мужиков вас по запаху найду с завязанными глазами. И денег я тоже скопила.
- Берём, Елизавета Аристарховна, конечно берём! - радостно крикнул Аркадий. Он отодвинул тарелку, положил на стол руки, уткнулся в них головой и моментально захрапел.
- Готов! - глубокомысленно изрёк Колян.
- Тише ты, пусть спит, - шёпотом сказала Лизок. - Намаялся сегодня. Всё на нервах. Налей-ка мне Коля.
Они выпили и Колян хитро прищурился.
- Скажи-ка, Лизок. Вот Арканя учителем будет, я рабочим, а ты-то чё будешь в деревне делать? Смотри, поколотят тебя бабы.
- Я между прочим могу танцам ребят учить, вышивке. Да и к огороду я привычная с детства, я же из деревни. А кто вам готовить будет?

Она посмотрела на Аркадия.
- Давай-ка, Коля, его в охапку и тащи в комнату, я пойду постель расправлю.
Колян отодвинул стол, подхватил Аркадия на руки и, раскачиваясь от стены к стене, понёс по узкому коридору. Они уложили его на диван, накрыли одеялом и вышли из комнаты.
- Пойду я тоже подремлю, - сказал Колян.
- Иди, иди, - ответила Елизавета Аристарховна. - Я посижу маленько и в магазин схожу за фаршем, а вечером котлет вам нажарю.
- Денег дать на фарш? - спросил Колян.
- Иди спать, спонсор, - ответила Лизок и подтолкнула соседа в спину.
 
     Она зашла на кухню, быстро убрала со стола и помыла посуду. Налила полчашки коньяка, отковыряла от блюдца засохшую дольку лимона, выпила и закусила. Елизавета Аристарховна закурила и посмотрела в окно.
"Эх, мужики, мужики, ну прямо как дети малые. Напридумывали, помечтали и пошли спать. Потом проснутся, и жизнь пойдёт дальше. Жизнь, которую вряд ли можно изменить. А вдруг можно? Если, конечно, очень захотеть".
 
27.09.2019