Пудинг

В детстве я жутко завидовал старшему брату. И не потому, что у него были усы, а потому, что он изучал поварское дело. А я, в свои девять, испытывал к еде вожделенную страсть.

- А чего вы сегодня готовили?! – каждый раз накидывался я на брательника с голодным любопытством.
И тот отвечал, к примеру:
- Огуречный салат.
- Из свежих огурцов?!! – замирал я в восхищении.
- Из солёных. Зима же...   
- Так ты ел солёные огурцы?!!
- И лук.
- Зелёный?!!
- Репчатый. Зима же...
- Ты ел солёные огурцы с репчатым луком?!! Вот же тебе повезло! Вот же ты устроился!

В общем, завидовал я брату страшенно. А когда тот объявил, что сделался поваром, и вовсе чуть не скопытился.
Мой брат, неспособный намазать хлеб маслом, вдруг стал поваром. Уму непостижимо! Да ещё: не первого, не второго, а сразу третьего разряда!!
Разряд сразил меня окончательно.

- ТРЕТЬЕГО?!! – ахнул я. И новоиспечённый кулинар поведал мне, как держал экзамен перед приёмной комиссией.
- Ух ты! У вас ещё и комиссия была?!
- Да, поварихи из столовой. А в билете мне выпал яичный салат и молочные щи.
- Молочные щи?! – не поверил я ушам, потому что мама делала молочный суп и он был сладким. А представить себе щи сладкими я не мог.
- Да, - нахмурился брат, – щи... из гнилого лука, мёрзлого картофеля и тухлой квашеной капусты.
- И ты сварил?!   
- Сварил, – помрачнел он ещё сильнее.
- И что?!
- Комиссия облевалась...
- Так ты провалился?!!
- Нет, я выехал на яйцах.
- Как это?!
- Нарезал и посолил.
- Оба?!!
- Оба.

После такого заявления я окончательно уверился, что брат мой повар, и немедленно предложил ему что-нибудь сварганить.
- Представляешь, мама с папой придут, а мы им - бац! Как в ресторане!
И брат, для виду немного покочевряжившись, согласился.
А я бросился перерывать закрома.
Однако в них, кроме ингредиентов для тех же молочных щей ничего больше не нашлось.

- Не, - сказал брат, - хватит с меня и одной заблёванной комиссии.
И тогда я зарылся в кулинарную книгу. И, пролистав её несколько раз, остановился на пудинге.
- Вот оно! – прошептал я. – Пудинг! Английский! Рисовый!
И, конечно же, забрызгал страницу слюной. После чего немедленно бросился выгребать из шкафчиков: миски, кастрюли, сковородки, приговаривая:
- Давай уже быстрее сделаем, пока они не вернулись! Сделаем и съедим!
- Сами съедим?
- Ну не всё, конечно! Мы же много сделаем! Давай, сделаем много, чтобы и им хватило!

От предвкушения вкушения слюна из меня текла ручьями и я, поминутно сглатывая, нашёптывал брату:
- Клади больше!.. Лей ещё!.. Не жалей сахару!..
- Не учи учёного, – степенно отвечал на то трёхразрядный кашевар, и давал мне сухие распоряжения. Например:
- Следи за молоком, чтоб не убежало.
- Как следить?
- Дуй на него... Дуй, я сказал! Дуй!.. Бежит уже, ду-уй!!!

И я кинулся дуть. И чуть было не порвал себе обе щеки. Но молоко всё равно залило плиту, и наверняка бы сбежало полностью, если бы брат не засыпал его рисом.
- Здоровски! – переводя дыхание, сказал я. – Лихо ты его!
- А то! – со вздохом ответил мне кулинар. И взялся за яйца.
«Отделить белки от желтков...» - пробормотал он в задумчивости.
- А ты умеешь?! – на минутку усомнился я.
И брат сказал:
- А чего тут уметь? Давай ложку!

В итоге из четырёх желтков три мы порвали. А из трёх, остававшихся в холодильнике, запороли ещё два.
- Всё, яиц больше нет... – подытожил я.
- Этого хватит, – елозя в яйцах вилкой, успокоил меня повар, и тут же прикрикнул:
– Пудинг мешай! Пригорает!

Пудинг действительно уже подванивал. Рис в нём разбух, слипся и не перемешивался.
- Не перемешивается, - жалобно простонал я, пытаясь двумя руками провернуть в нём неповоротливую ложку.
- Это потому что молоко убежало, – рассудительно заключил кашевар. – Надо долить!

Однако молока больше не нашлось, и мы долили воды.
- Как думаешь это пена? – спросил брат, сунув мне под нос мутно-зелёную субстанцию с пузырящейся поверхностью.
- Пена, – уверенно констатировал я.
- Стойкая?
Я погонял пузырьки пальцем.
- Стойкая.
- Значит, влива-аем... - проговорил он, вливая, и из кастрюли явственно потянуло сероводородом.
Я скривился.
- Балда, это же белки так с желтками соединяются! - уверенно констатировал брат.
- А зачем их, вообще, надо было разъединять?
- Для пены, балда!
- А-а-а.
- Не «а-а-а», а мешай! Видишь, густеет!

И действительно, варево стремительно густело, и вскоре наши ложки увязли в нём намертво.
- Это уже пудинг? – спросил я, разглядывая подгоревший  ком с двумя торчащими в нём ложками.
- Пока нет, - ответил кашевар. - Пудинг ещё надо запекать.
И мы вытряхнули массу на сковороду.
Мельхиоровые ложки глухо звякнули о чугун.

- Может, маслом смазать? – разминая ком по сковороде, шмыгнул я носом.
- Масло уже внутри, балда!
- А-а-а.
- Не «а-а-а», а суй в духовку!
                ***
- Вы не видели сковородку? – спросила вернувшаяся с работы мама.
- Неа, - мотнул головой брат.
А я, поглядев за окно на помойку, машинально сглотнул и неопределённо дёрнул плечами.