Помогите найти Гулливера

Однажды ты увидишь белую пустую страницу и поймешь, что потерял его.  Оно ушло, затерялось среди старых документов, папок с забытыми названиями, вороха картинок, которые неизвестно зачем были сохранены. А ты понимаешь, что глобально подсел. Это для тебя еда, вода, воздух, секс, любовь вместе взятые. Хоть кто-то и называет его вдохновением, но это неверное имя. Просто вялая маска, а не название. В нем твой полет, твое дыхание, твоя жизнь и все ее краски. И вот в один день его возьмет и не станет. Даже не попрощается. Соберет свои пожитки и растворится, а ты даже следов не увидишь.

Страшноватое начало, чуждое традициям. Обычно первые строки скучны и пресны, нет в них и следов глобальной катастрофы. Хотя, чего только не написано. За тысячи лет человечество настрочило, вероятно, на все темы. Куда не забредет мысль, всюду вечное «было», «штампы», «набило оскомину». Интересно, а вот Гомер с такой проблемой сталкивался? Или ему повезло, он был чужд стереотипам и стерилен по отношению к чужим сюжетам, а читатель его был наивен, свеж и не искушен. Его вдохновение всегда стояло рядом, шептало на ушко нежности и хлопало по плечу. А вот от тебя оно ушло, сгинуло.

Этот рассказ о том, как вернуть потерянное, вновь задышать вкусным воздухом своих бесконечных возможностей. Где искать, а главное что или кого мы потеряли.

Почему я против слова «вдохновение». В первую очередь, потому что оно среднего рода. Это же порхающая нимфа с глубокими глазами и тонкими пальцами. Или крепкий мужчина с уверенной походкой, сильными руками и хриплым голосом. Возможно, это и не человек вовсе, а белая лошадь с крыльями, розовый куст или дуновение ветра. К тому же «вдохновению» явно не хватает смысла, многогранности и харизмы. Предлагаю все же как-то назвать эту потерю, чтобы было проще искать, да и читать было дальше проще. А то небось уже утомились от пространных фраз и бега мыслей. Назовем его Гулливером. Почему так? Во-первых, этот персонаж родом из детства, в котором все было проще, понятнее и счастливее. Во-вторых, он вечный странник, скиталец и авантюрист. В-третьих, образ Гулливера психологически сложен, в детском восприятии изобилует белыми пятнами, потом ведь уже вряд ли мы к нему возвращаемся, чтобы понять и оценить.

Итак. Гулливер однажды вечером щелкнул чемоданными замками, уверенным движением распахнул дверь и шагнул в неизвестность. Он был полон справедливого гнева. Он был голоден, в животе урчало, по телу разливалась неприятная слабость. Гулливер присел на лавочку, уперся локтями в чемодан и задумался. На нем был длинный темно-бежевый плащ и шляпа. Странный образ для двадцать первого века. Гулливер был больше похож на модного дипломата из пятидесятых годов. Хотя вряд ли дипломат мог себе позволить довольно запущенную небритость и несуразный кислотно-желтый чемодан с вмятинами и пятнами. В тишине щелкнула зажигалка. Уютный дымок еще не успел разлиться по телу, как раздался неприятный голос
- Тут нельзя курить, это детская площадка!
Полная женщина неопределенного возраста раскачивала на качелях карапуза и гневно сверкала глазами. «Настоящая Свобода на баррикадах, - подумал Гулливер, - осталось оголить грудь, схватить красный флаг и ринуться в бой за права некурящих»
- О чем вы думаете! Здесь же дети!
Барышня вошла в раж, посчитав Гулливера легкой добычей. Он только улыбнулся, сунул горящую сигарету в карман длинного пальто и к изумлению гневной мамаши вынул большую черную трубку. Он любил фокусы, но аудитория на сей раз оказалась неподходящей. У женщины от злости или страха закончились аргументы, она потрясла кулаками, схватила ребенка и решила покинуть поле битвы, кидая на ходу пошлые фразы про жалобы, полицию и сайт мэра Москвы. Малыш, которого мать тащила в сторону, повернулся к незнакомому смешному дяде. А тот уже держал в руках игрушечный зеленый пистолет, который стрелял пестрыми мыльными пузырями. Один такой пузырь лопнул прямо у ребенка на носу, к его бешенной радости, другой он схватил руками. Малыш удивленно взглянул на свои ладоши. Там не было мыла. Легкая щекотка побежала от кончика носа, рук к сердцу и животу, заполняя его теплом. Ему стало смешно и странно.

Гулливер смотрел вслед удаляющейся парочке. Малыш больше не оборачивался, мать упорно тащила вон, периодически повизгивая и продолжая жаловаться.

На следующий день ребенок открыл крышку пианино, которое стояло в углу игровой комнаты в детском саду. По пальцами побежала щекотка, и среди шума, криков, визгов вдруг зазвучала незнакомая мелодия. Тишина. Аплодисменты.

Гулливер тем временем покинул лавочку, покатил свой побитый чемодан вперед сквозь дворы, припаркованные автомобили, бордюры, лужи. Колеса надрывались, будто в чемодане лежала дюжина чугунных утюгов. Хотя по мужчине не было заметно, что ему тяжело. Он был погружен в мысли, и его продолжал мучить голод.

Впереди него припарковался белый опель, из которого, суетесь, вылез мужчина в солидном костюме и при галстуке, вытащил букет и шуршащие пошлые пакеты из местного супермаркета.
- Позвольте вам помочь. Мужчина явно потерялся среди покупок, брелоков, цветов и собственного волнения.
- Друг, очень вовремя, чуть было не кокнул Вдову Клико, - у Гулливера в руках оказались увесистые пакеты с бутылками.
- Для визита этой рыжей дамы нужен весомый повод
- Женюсь я, друг. Вот с тещей приехал знакомиться. Специально из Кисловодска приехала. Стремно мне, ты б знал! – мужчина уже подошел к домофонной двери и взял из рук Гулливера пакеты. Он вытирал пот со лба. Руки его чуть дрожали.
- Ну что ж… поженишь вдову на Нарзане. Удачи! – Гулливер схватил чемодан и зашагал прочь.

Он, конечно, знал того парня. Его стихи хранились в папке с названием «важное 2012». Но ни 2013, ни 2014 на рабочем столе так и не появилось. Девушка из Кисловодска случайно поцарапала его бампер, и понеслось. Раньше он часами лежал с ноутбуком, стуча по клавиатуре грубыми, привыкшими к физической работе, пальцами. Гулливер тогда бродил по его комнате, что-то подпевая под нос или просто смотрел в окно, вдаль, на ряд одинаковых домов и розовый закат. Теперь на его плече спала хозяйственная Маруся. Она помыла его окна, заменила холодильник, купила шторы и мультиварку. Ее кипучая деятельность не могла не захлестнуть и виртуальную реальность своего гражданского мужа. Улучив момент, она изучила содержимое ноутбука, историю браузера и соцсети. Папка «Важное 2012», конечно, возбудило любопытство, не оправдала ее ожиданий. Там не было фотографий бывшей девушки, только тесты, много текстов, которые читать было ей лень.

Парень с пакетами и цветами замер на мгновение и узнал что-то знакомое в удаляющимся силуэте. Вдруг в его голове вновь запели, заговорили десятки идей, которых он уже давно не слышал и даже забыл их голос. Тело стало легким и сильным и как будто не принадлежащим этому миру. В кармане требовательно завибрировал телефон, вернув его в настоящее, к ожидающей его Марусе и ее маме из Кисловодска. И в этот момент тяжелая оранжевая бутылка с грохотом упала на кафель. Пестрым фейерверком разлетелись в сторону осколки и брызги шампанского.
Гулливер порой мог переборщить со спецэффектами.