Практика в Польше

Не позволяйте шуму чужих мнений перебить ваш внутренний голос.
И самое важное: имейте храбрость следовать своему сердцу и интуиции.
Они каким-то образом уже знают то, кем Вы хотите стать на самом деле.
(Стив Джобс)

Опять Шопен не ищет выгод,
Но, окрыляясь на лету,
Один прокладывает выход
Из вероятья в правоту.
(Борис Постернак)

Несправедливость еще может
торжествовать победу в славе, но
хвала всегда на стороне справедливости.
(Гаэтано ди Гаэта)

В 1971 году мне посчастливилось попасть в числе 10 человек из нашего курса на производственную практику в ПНР. Отбор желающих осуществлялся в основном по успеваемости в учебном процессе. Но помимо этого мы заполнили большие анкеты, где давались подробные ответы на вопросы о близких родственниках и многие другие сведения, а характеристику-рекомендацию подписал на каждого из нас первый секретарь райкома КПБ Николайченко и заверена она была печатью Горецкого РК КПБ. Мы получили в паспорта специальный вкладыш, по которому могли путешествовать в странах соцлагера.

Нашим руководителем был назначен молодой доцент кафедры строительных и мелиоративных машин Михаил Александрович Шух. Это был очень умный, бесконфликтный и интеллигентный человек. С ним нам было легко и комфортно, но и мы со своей стороны не создали ему в ПНР никаких проблем.

Так как я родился и долго жил в западной части нашей республики, то я встречался там с людьми, которые еще жили «за польским часом» и влияние тех прошедших времен все еще чувствовалось там. В кинотеатрах СССР часто шли польские фильмы. Особенно запомнился фильм Анжея Вайды «Пепел и алмаз» о трагической судьбе боевика Армии Краевой. Читал книги Ярослава Ивашкевича и Ежи Путрамента, слушал песни Анны Герман, "Червоных гитар",  «Трубадуров» и Чеслава Немена («Этого сердца так мало…»), эмигрировавшего в Польшу из Щучинского района. И конечно многочисленная серия философских притч и романов  от «Рассказов о пилоте Пирксе», «Звездных дневников (и затем также воспоминаний) Ийона Тихого», «Солярис» (с Банионисом в главной роли в одноименном кинофильме), «Сказок роботов»  до «Суммы технологии» и «Философии случая» Станислава Лема.


 По Центральному телевидению транслировались заключительные концерты международного песенного фестиваля в Сопоте. Особо популярна была телевизионная ежемесячная передача «Кабачок 13 стульев»(после смены власти в Польше в 80-х эта передача была закрыта), которую все жители СССР ждали с нетерпением, где звучали польские песни и юморески польских писателей в исполнении талантливых артистов московского театра сатиры.
Перед поездкой мы дополнительно изучили историю и культуру этой страны.
Мы сели на поезд Москва-Варшава в Орше и прибыли в столицу Польши.

Далее наш путь лежал в город Торунь Быдгощевского воеводства с населением около 200 тысяч человек, где на местном экскаватороремонтном заводе нам и предстояло практиковаться. Этот город был родиной Николая Коперника, памятник которому украшал центр Старого Города, и по историческим достопримечательностям считался вторым в ПНР после Кракова, причем историческая часть города состоит в списке всемирного наследия ЮНЕСКО.

В городе было много памятников средневековья и 20-го столетия (200 объектов). Город известен тем, что он сохранил почти в неприкосновенности свою средневековую планировку и многие готические здания, все из которых были построены из кирпича, в том числе монументальные церкви, ратуша и мещанские дома. Важным является тот факт, что Торунь, в отличие от многих других исторических городов в Польше, избежал значительных разрушений в ходе Второй мировой войны. В частности, Старый Город остался неповрежденным, так что все памятники архитектуры — оригинальные, а не восстановлены после разрушения.

Украшением Торуня была широкая река Висла, в которой я все время стремился покупаться. Но сопровождавшие нашу группу два преподавателя из Варшавской сельскохозяйственной академии настойчиво отговаривали меня от этого, говоря, что в реке никто не купается.
 И, действительно, несмотря на жаркую погоду, я таких не видел, а когда прошелся пешком по мосту и глянул вниз, то рассмотрел масляные разводы на воде и все понял.

Запомнился мне также стадион с гаревой дорожкой, где тренировались мотоциклисты по спидвею, за которыми я с интересом наблюдал. Теперь этот стадион серьезно реконструирован и расширен, появилась крыша для зрителей и его часто показывают по телеканалу Евроспорт. Там часто проходят соревнования самого высокого мирового уровня, а некоторые местные спортсмены являются чемпионами мира разных лет.

Нас поселили в блоке общежития местного университета имени Коперника. Блок состоял из четырех комнат, а также включал в себя туалет и душ. Кормили тоже хорошо в ресторанах, так как столовых в нашем понимании слова в городе не было. Питание, проживание и путешествия были за счет Варшавской сельхоз академии, десять студентов которой в это же время проходили практику и путешествовали по БССР за счет БСХА.

Рабочий день на заводе начинался в 6 часов утра и заканчивался в 15 дня. Так что времени во второй половине дня у нас было достаточно, чтобы познакомиться близко с Торунем и его жителями. В этом городе мы провели две недели.

Работал я на заводе ежедневно на новом рабочем месте, в качестве рабочего по разборке и сборке экскаваторов и их узлов. Это позволило хорошо познакомиться с предприятием и его рабочими. Но была одна особенность: как только мы входили во вкус работы бригадир команду давал на перекур. Рабочие доходчиво нам объяснили, что если работать на полную силу, то расценки понизят, и мы все равно больше не заработаем, так что лучше не париться.

С рабочими мы много обсуждали события на Гданьской судоверфи имени В.И. Ленина, где до этого весной расстреляли демонстрацию рабочих. Рабочие утверждали, что погибло 43 человека. В СССР было немало верфей, но они в основном выпускали военную продукцию. А корабли гражданского назначения строились для нашей страны в ГДР, Польше и Финляндии.

Гданьские рабочие пытались добиться от властей не только повышения зарплаты, но и улучшения условий труда, особенно при сварочных работах внутри корпусов судов, где слабо работала вентиляция по удалению вредных газов. Жаловались, что положенное в таких случаях бесплатное молоко тоже поступало к ним с перебоями. Именно там зародилось движение «Солидарность», во главе с электриком верфи, отцом шестерых детей, будущим Нобелевским Лауреатом и Президентом Польши Лехом Валенсой.

Через десять лет «Солидарность» в результате свободных выборов пришла к власти в стране, а для верфи ввиду прекращения советских заказов настали тяжелые времена. Но во время нашей практики в Польше существовали 4 партии, но всем руководила ПОРП (польская объединенная рабочая партия, которую возглавлял в то время Герек), а остальные партии (среди них была и крестьянская), по словам рабочих, существовали лишь номинально и их никто не слушал и не принимал во внимание.

Рабочий, которому я помогал выполнять тяжелую работу по разборке экскаваторов, во всю мощь орудовал тяжелой кувалдой, но при этом со слезами на глазах жаловался, что за рабочий день не зарабатывает даже на килограмм краковской колбасы. Если учесть, что в Горках килограмм такой колбасы можно было купить в государственном магазине за 3 рубля 60 копеек, то по колбасным меркам этот польский рабочий зарабатывал с учетом выходных около 70 рублей в месяц.
В СССР за такую тяжелую работу он получал бы раза в три больше. Но мастера и другое начальство зарабатывали не менее чем в два раза больше рабочих.

Рабочие во всю ругали польскую и советскую промышленную продукцию и хвалили западную. Однажды дело чуть не кончилось серьезным конфликтом. Рабочие стали меня расспрашивать, что я знаю о Катыни. Я раньше не слышал этого слова и стал им подробно рассказывать, как немцы и их пособники сожгли деревню Хатынь вместе с жителями.

Рабочие стали резко возражать, утверждая что это сделало НКВД. В свою очередь и я стал на них повышать голос, мы стали яростно махать руками не понимая друг друга. К счастью прибежал мастер и быстро всех утихомирил. А одному из самых ярых моих оппонентов показал кулак, а мне сказал: «Ты его не слушай, это спекулянт, куркуль! У него за городом большая усадьба!» Так впервые я услышал это страшное слово «Катынь». А когда посмотрел одноименный фильм Анджея Вайды, то ужаснулся этой величайшей трагедии польского, да и белорусского народа тоже. Ведь среди расстрелянных офицеров многие были призваны по мобилизации из западной части Беларуси, до этого занимались мирным делом в школах, больницах и других учреждениях.
Именно под Горками 12.10.1943 приняли боевое крещение 1-я польская пехотная дивизия им. Т. Костюшко и 1-й танковый полк имени Героев Вестерплатте, которые  потеряли в ходе битвы с немцами под Ленино примерно три тысячи бойцов. Этому подвигу в поселке посвящен мемориальный комплекс советско-польского боевого содружества: здание музея в форме каски, бетонная стела перед его входом (древко флага сжимают две сильные руки), две могильные плиты, Вечный огонь в ознаменование памяти советских и польских воинов, погибших в этом бою; памятник на братской могиле советских воинов. На могиле польских воинов — старинный щит, а по бокам приспущенные знамена. Здание музея в форме каски из железобетона, стекла и алюминия расположено на высоте 215,5, которую немцы считали надёжно защищённой и где в 1943 году было самое пекло боя. 15 октября 1968 года на открытии этого  мемориального комплекса присутствовал и я. Помню большую и представительную делегацию Войска Польского,  включающую  участников битвы, как пленка кадрами  об этом событии сразу военным вертолетом была отправлена в Минск и вечером была продемонстрирована по белорусскому телевидению.
Преобразился и сам поселок: в застройку центра посёлка вошли  здание Дома культуры со зрительным залом на 400 мест, фойе, библиотекой и помещениями для кружковых занятий, совмещённое с административными помещениями дирекции совхоза, сельского совета и почты; торговый центр с промтоварным магазином, магазином «Книги — сувениры» и столовой-рестораном с банкетным залом; средняя школа на 480 учащихся; гостиница с комбинатом бытового обслуживания и аптекой,  построено здание и общежитие  педагогического училища (ныне — Горецкий педагогический колледж УО «Могилёвский государственный университет имени А. А. Кулешова», где проходят обучение будущие воспитатели детских садов). В горецком районе появился ещё один культурный центр.

        Кинофильмы «Пепел и алмаз», «Катынь» Анджея Вайды и  «Волынь», снятая режиссёром Войцехом Смажовским в 2016 году и посвящённая Волынской резне,  показывают и другие трагические стороны жизни польского народа. Запомнились также "Орел" о судьбе польской подводной лодки в 1939 году и яркая талантливая криминальная комедия режиссёра Юлиуша Махульского «Ва-банк», военная историческая драма Город 44  (Warsaw 44)  и многие другие.

Во время бесед по всей Польше у нас не было никаких проблем с общением: все и молодое поколение и лица старшего возраста прекрасно нас понимали и отвечали нам на русском языке, а вот во время моих посещений Польши в 2007 и 2015 годах это уже было большой редкостью.

Во время практики на заводе нам была предложена большая культурная программа. Мы посетили Мазурские озера на северо-востоке ПНР, где по соединяющим их каналам проплыли на небольшом теплоходе значительное расстояние, посетили замок крестоносцев в Мальборке, откуда сотни лет совершались набеги на наши земли, посетили Вроцлавик и его главную достопримечательность-большую ГЭС на Висле, провели выходной в знаменитом польском курорте Чехочинке. Посетили фермерское хозяйство.

Но самой впечатляющей поездкой явилось посещение ставки Волчье логово, Вольфсшанце (нем. Wolfsschanze) — главной ставки фюрера и командного комплекса Верховного командования Вооружёнными силами Германии.
Гитлер провёл здесь свыше 800 дней. Именно отсюда он руководил нападением на Советский Союз и боевыми действиями на Восточном фронте. 20 июля 1944 г. здесь было совершено неудачное покушение на Гитлера (о котором позже был снят фильм «Операция Валькирия» с Томом Крузом, а также опубликована одноименная книга Ежи Путрамента).

Штаб-квартира Гитлера — Wolfsschanze (русс. Волчье логово) расположена в лесу Герлож в 8 км от Кентшина. Её местоположение (среди Мазурских озёр и болот) было изначально выбрано с учётом относительной близости к советской границе, удалённости от крупных населённых пунктов и труднодоступности. Строительство качалось весной 1940 года. На всех картах и планах объект отображался как Chemische Werke Askania (Химический завод Аскания). Строительством занималась организация Todt. Строили тысячи заключенных, которые по окончании были убиты. Wolfsschanze был самым большим штабом Гитлера, и практически представлял собой настоящий город. Было построено более восьмидесяти бункеров и укрепленных строений посреди густого леса, расположенных на охраняемой площади 250 Га и окруженных несколькими кольцами заграждений из колючей проволоки, минными полями, наблюдательными вышками, пулемётными и зенитными позициями. Ширина минных полей составляла 50-350 м. Почти до 1956 г. длилась операция по разминированию. Было найдено около 54 000 мин и около 200 000 боеприпасов.

Для защиты от обнаружения с воздуха, использовались макеты деревьев и маскировочная сетка. Ее меняли 4 раза в год, в соответствии с окружением, следовательно, не было разницы между объектами и средой. Стены многих бункеров были обложены водорослями, а потом покрашены в зеленый или серый цвет. Вся территория фотографировалась с воздуха в целях проверки маскировки. Вход на территорию был возможен только через три охранных поста. Толщина потолка в бункере Гитлера достигала 8,5 метра.

В 1944 около 2000 человек обслуживало Волчье логово — 300 фельдмаршалов, генералов и адъютантов; 1200 солдат батальона эскорта Гитлера; 150 человек разведочной службы и охраны СС; 300 работников администрации, водителей, электриков, механиков, стенографистов и секретарей, официантов, парикмахеров и т. д. Первый раз Гитлер приехал сюда 24 июня 1941 года после нападения на Советский Союз.

Эвакуация немецкого командования из Wolfsschanze наступила внезапно, когда Красная Армия уже подступила слишком близко. 24-го января 1945, прямо перед приходом Советских войск (27 января 1945) генерал-фельдмаршал Кейтель приказал разрушить Wolfsschanze, чтобы им не смог больше воспользоваться никто.
Не было ни одной намеренной попытки для уничтожения Волчьего логова, хотя о его существовании и точном местоположении было известно американской разведке уже в октябре 1942 года.

Основные помещения сооружений располагались под землей, были взорваны и затоплены при бегстве немцев и, вероятно, заминированы. Попытки откачать воду не увенчались успехом, так как в подземные помещения поступала озерная вода.
Эту экскурсию мы совершили на автобусе вместе с группой в 11 человек чехословацких студентов и их преподавателей. Они демонстративно смотрели на нас как на пустое место и не разговаривали с нами. Мы расценили это как выражение протеста против оккупации их страны в 1968 году.

Мой командир взвода в авиаполку в 1972-73 г. Ивано-Франковска гвардии  прапорщик Ковальчук принимал участие в этом мероприятии и рассказывал нам, что чехов ловко «развели»: самолет Ан-126 запросил аварийную посадку в аэропорту Праги, из самолета выскочили десантники, там их уже ждали автомобили, на которых они быстро доехали  до ЦК КПЧ, арестовали Дубчека и доставили его в Москву. Одновременно  в Чехословакию были введены 5 наших армий  с 4-5 дивизиями в каждой вместе с дивизиями других стран Варшавского блока.

Мне незадолго до оккупации в разгар «пражской весны» удалось посмотреть по ТВ самый удивительный в моей жизни футбольный матч: "Спартак" (Трнава, Чехословакия) - "Торпедо" (Москва, СССР) 1:3 (0:2); 30 ноября 1967; 1/8 финала Кубка обладателей Кубков. 2 матч. Трнава. Стадион "Спартак". Заснеженное поле. 13571 зритель. Во время игры на поле периодически возникали стычки в виде взаимного мордобоя. Особо запомнился эпизод, когда один из лучших вратарей мира на тот момент Анзор Кавазашвили  берет мяч в руки, к нему подбегают два спартаковца и ударами кулаков сбивают его с ног. Но Анзор был еще и мастером спорта по боксу и, поднявшись на ноги, он отложил мяч в сторону,  короткими двумя ударами кулаков уложил соперников на газон и ввел спокойно мяч в игру. Судья А.Альбрехт (Голландия) во всех подобных случаях не обращал на них абсолютно никакого внимания. Он судил только футбол. Советский комментатор  эти эпизоды тоже замалчивал.

Теперь выясняется, что ввод войск в Чехословакию явился крупнейшим геополитическим просчетом руководства СССР.

И дело здесь не в гибели нескольких тысяч советских солдат,  ведь  нарожали еще,  не в том, что свыше 20 лет пришлось содержать сотни тысяч военнослужащих с семьями вдали от Родины,  платить им двойное содержание, построить и затем оставить там безвозмездно огромные материальные ценности (только Венгрии подарили на память 6 взлетных полос, как в аэропорту Минск-2). Дело в том, что товарищ МАО ДЗЕ ДУН испугался тесных братских объятий и решил из друга, стать врагом СССР.

Через полгода произошли вооруженные столкновения на острове Доманском, который с 1991 года стал китайским островом Джинь Бао. В результате пришлось полностью переформативать нашу общую границу из дружеской, во вражескую, срочно перебрасывать туда авиаполки из Бобруйска, Ивано-Франковска и других мест и их обустраивать на новом месте. И мой дядя Вася с ракетной частью должен был из Черняховска под Калининградом переехать в Амурскую область. Песня "Москва-Пекин" перестала звучать по радио и даже в школе нам стали говорить нечто другое.

Пришлось построить по сей день убыточный БАМ, на случай если китайцы перережут не загруженный Трансиб. Разоблаченному изменнику агенту ЦРУ генералу КГБ Полякову было предъявлено много обвинений по его сливу на Запад важнейших научно-технических разработок СССР, в результате чего наше проданное на Ближний Восток оружие в решающий момент оказалось не эффективным. Но американцы больше всего были благодарны ему за то, что он их убедил, что конфликт СССР с Китаем это надолго, если не навсегда, и они решились вложить туда в экономику многие миллиарды долларов, заложив фундамент в нынешнее величие Китая (Н. Зенькович. На КГБ работали и «стар» и «млад». ОЛМА-ПРЕСС, М.,2004).

И еще одна гримаса судьбы: в 1984 году на учениях в Словакии получил вирусную инфекцию и через несколько дней умер министр обороны СССР Дмитрий Устинов, который уже готовился принять пост Генерального секретаря ЦК КПСС у смертельно больного Константина Черненко. Так ввод войск в Чехословакию привел к власти Михаила Горбачева, который  вместе с Ельциным и похоронил СССР, для чего, по мнению знающих людей была веская причина: Касыгин и Брежнев сделали ставку на нафтегазовый комплекс, для чего все народы СССР строили трубопроводы типа «Дружба» для продажи нефти и газа за границу, но делиться с ними своими природными богатствами РФ уже не захотела.

К концу практики на заводе для нас была организована вечеринка, для чего пригласили симпатичных девушек из одного из текстильных предприятий Торуня. На ней я познакомился с приятной девушкой по имени Анжела и проводил ее домой уже поздним вечером. На завтра после работы мы встретились с ней в центре города. Она помогла мне выбрать очень симпатичные ботинки желтого цвета с подошвой, устойчивой к истиранию, которые верно служили мне несколько лет. Я купил и подарил ей какую-то безделушку, и мы тепло расстались на всегда.

Интересным было посещение в Торуне сначала нашей воинской части из числа размещенной в ПНР Северной группы в СА, а затем в сопровождении советского офицера и части Войска Польского. У нас обратило на себя внимание суровые и уставшие лица наших солдат срочной службы, причем офицеры хвастались, что держат их в черном теле, и они не вы лазят из полигонов.

При посещении польской части в начале казармы обратил на себя внимание бар, где польские солдаты различных званий весело щебетали за кружками пива, с интересом поглядывая на необычных посетителей. Срок срочной службы у них был меньший, чем в СССР-1,5 а не 2 года. Тут же в паре шагов от нас стояли у стены их автоматы. Когда, познакомившись с частью и жизнью польских солдат, мы покинули войско польское, то наш офицер  прокомментировал: «Тоже мне вояки, ведь мы могли захватить их автоматы и всех их перестрелять!» В наших головах подобных мыслей не возникало.

По итогам нашей двух недельной работы в Торуне нам хорошо заплатили и мы направились в Гданьск, где устроились на недельное проживание в современном общежитии блочного типа Гданьского политехнического института.

Мы познакомились с битвой при Вестерплатте, которая стала первым сражением в рамках немецкого вторжения в Польшу и положило начало Второй мировой войны в Европе. С 1 по 6 сентября 1939 года немецкие военно-морские силы, солдаты и полицейские атаковали польский военный транзитный склад на полуострове Вестерплатте, в гавани свободного города Данцига. Немецкая сторона использовала даже пикирующие бомбардировщики. Поляки – не более 200 военнослужащих – успешно защищались 6 дней; были убиты сотни немцев. Защита Вестерплатте вдохновила сопротивление польской армии и народа перед лицом немецких вторжения, и на сегодняшний день по-прежнему рассматривается как символ сопротивления агрессии.

Через год произошло одно из ключевых событий 2 мировой войны:  сотни немецких судов стояли с десантом на побережье Ла-Манша  готовые к вторжению в Великобританию, оставалось предварительно  нанести воздушный удар. Но  над проливом немцев неожиданно  встречали точно наведенные впервые в мире  примененными 80 радарами истребители, в составе которых были  уже получившие боевой опыт польские летчики. В Битве за Британию с 10 июля по 30 октября 1940 года сражались 4 польских лётных дивизиона: 300 и 301 - бомбардировщики, 302 и 303 - истребители, 81 польский лётчик воевал в частях британской армии. Всего в битве участвовало 144 лётчика из Польши. Немцы потеряли 1733 самолёта, 650 было повреждено, что составило 52 % от общего количества самолётов Люфтваффе на то время. Всего за битву поляками было сбито 203 самолёта достоверно, 35 вероятно и 36 повреждено. Пропорциональное соотношение достоверных и вероятных побед у поляков было выше, чем у англичан, из-за того, что поляки предпочитали стрелять по противнику в упор, с расстояния 50-100 метров, как говориться, или пан или пропал. Англичане поражались удачливости польских лётчиков, результативности их вылетов. 
Понеся сокрушительные потери, после того, как поляк по фамилии Голицын (!) на  высоте около 8 тысяч метров достал благодаря радару и сбил ключевой специально оборудованный немецкий самолет, осуществлявший  глубокую разведку, немцы отступили-ход войны принял другой нежелательный для них оборот. Черчилль в своей шести томной ИСТОРИИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ, за которую был удостоен Нобелевской премии по литературе, в том числе и по этому поводу писал: «Войну выиграл радар!»
После Битвы за Британию польские лётчики продолжали воевать в составе Королевских ВВС. Одним их направлений стало прикрытие американских конвоев с ленд-лизом.
Интересно то, что именно летчикам 302-й эскадрильи «Познань» было доверено эскортировать самолет Черчилля в ходе визитов премьер-министра в США и Северную Африку для встреч с президентом США. Наверное, может быть, и он верил в их удачу.
В историю вошли его слова , которые сказал о лётчиках Дивизиона 303: "Ещё никогда в истории мы не были обязаны столь многим столь малому количеству людей".

        Важно отметить и такой фактор войны, по мнению экспертов, сократившей её срок на 2 года и спасший до 15 миллионов жизней, как осуществлённая англичанами операция «Ультра» свыше 50 лет державшаяся в секрете. Основные её моменты изложены в  фильме «Игра в имитацию», который получил главную премию на кинофестивале в Торонто в 2014 году. Наиболее полно это удивительное событие в мировой истории изложено в книге  «Операция «Ультра» Ф. Унтерботема, и особенно в книге Эндрю Ходжес   ИГРА В ИМИТАЦИЮ. Изд. АСТ,М., 2015 г. С помощью добытого  польской разведкой переданного англичанам экземпляра немецкой шифровальной машины «Энигма» (на секретном заводе работали немцы с польскими корнями, которые вынесли её по частям и передали детали в Польшу, где шифромашину собрали, а абвер всё это прошляпил), работ польских криптоаналитиков-математиков  Генрика Зигальского, Мариана Реевского,  Ежи Рожицкого из подразделения польской военной разведки  «Бюро шифров»  (они, изучив конструкцию и принцип работы «Энигмы»,  обнаружили её единственное слабое место-заложенная в первый ротор буква пройдя 8 роторов, отразившись и вернувшись через эти же роторы обратно 16 раз  из 26 букв алфавита меняет своё обозначение, но ни разу не повторяет себя первоначальную, на основе этого поляки и разработали алгоритмы решения задач расшифровки),  и созданной английскими учеными первой в мире электро вычислительной машины удавалось уже с 1940 года расшифровавать до 4400 важнейших  шифрограмм (в том числе по подводным лодкам) немцев в день.
В 1939 году поляки ознакомили английских и французских военных  крипноаналитиков со своими разработками, что привело последних в восторг и вселило в них уверенность в возможность дешифровки сообщений «Энигмы». В 1987 году короткое сообщение с немецкой подводной лодки времен войны без использования  алгоритмов поляков, но с применением современных ЭВМ было предложено расшифровать нескольким командам шифровальщиков.  Это удалось только одной из них, но через целых два года работы ЭВМ. Руководитель английских крипноаналитиков в «Блечли Парке» Гордон Велчман писал: «Мы бы никогда не стартовали, если бы поляки не передали нам свои достижения, включая дешифровальную машину ЛОМБОМБА».
В опубликованной в 1973 году книге бывшего руководителя французской разведки генерала Г. Бертрана «Энигма» или самая большая загадка войны 1939-1945 годов» прямо отмечается: «Если говорить о польских криптографах, - то именно им принадлежит в этом деле вся заслуга и честь». Немцы меняли шифр каждый день, были уверенны в полной защищенности своих сообщений и приказов. Они  до самой капитуляции так и не узнали, что их высочайшее техническое достижение во многом способствовало их поражению. Монументы посвященные трем польским ученым-математикам Ежи РОЖИЦКОМУ, Мариану Реевскому и Генрику Зыгальскому, разработавшим алгоритмы для расшифровки сообщений, зашифрованных немецкой машиной "Энигма" установлены в Познани (где родились все трое и умер последним в 1974 году ведущий из них Ежи РОЖИЦКИЙ), Лондоне и Зеленогорске РФ.

Основываясь на таких расшифровках немецких радиосообщений Черчиль за две недели до 22 июня 1941 года сообщил Сталину о переброске трех немецких танковых дивизий из Югославии к границам СССР, что Сталин проигнорировал. Именно благодаря перехвату и дешифровке шифрограммы из поврежденного, но казалось уже ушедшего от погони в мае 1941 года крупнейшего немецкого линкора БИСМАРК он был снова обнаружен английскими самолетами и потоплен её кораблями. Перед этим в период 27—29 марта 1941 года на Средиземноморском театре военных действий Второй мировой войны между итальянским флотом под командованием адмирала Анжело Иакино и Средиземноморским флотом Великобритании под командованием адмирала Эндрю Каннингхэма состоялось  у мыса Матапан  морское сражение. Благодаря своевременной расшифровке итальянского морского сообщения, переданного  с помощью "Энигмы", британцы заранее узнали о планах итальянского командования, что позволило сосредоточить в районе боя превосходящие силы и одержать решительную победу: ценой потери одного самолёта британцы потопили три тяжёлых крейсера и два эсминца. Боевые возможности итальянцев на Средиземном море были в корне подорваны, что в дальнейшем обеспечило успех союзников в Африке. Дениц прямо говорил, что они будто читают наши сообщения. Кампанию по вторжению в занятую нацистами Европу возглавлял Эйзенхауэр, занимая должность главнокомандующего войсками на европейском континенте. Он считал, что война выиграна во многом благодаря операции "Ультра".
«В скоротечной войне от быстроты и точности информации о намерениях противника вполне может зависеть, потерпит страна скорое поражение или добьётся победы»—заявил  Фредерик Уильям Уинтерботэм, офицер Королевских ВВС, отвечавший за распространение сообщений «Ультра».
Уместно добавить, что некоторое количество шифромашин немцы передали своим союзникам японцам и их сообщения американцами тоже расшифровывались, что годами держалось в строжайшем секрете. Но как ещё можно объяснить их невероятную победу из засады над многократно превосходящими силами японцев у острова Мидуэй с потоплением сразу  четырёх японских авианосцев. Путем интенсивного радиообмена американцы создали у японцев ложное впечатление, что на острове создается крупная авиабаза с далеко идущими целями. Собрав свой флот в кулак, японцы подошли к острову и  нанесли по нему авиаудар с четырех авианосцев, оставив их беззащитными с воздуха. Скрытно подогнав свои 2 авианосца и контролируя ситуацию путем расшифровки сообщений японцев,  американцы потопили их беззащитные с воздуха авианосцы вместе с их уже не могущими после этого  сесть самолетами, навеки прославив имя адмирала Нимица, который таким образом уничтожил воздушную составляющую японского флота. О скромных криптоаналитиках,  без которых это было бы не возможно, никто не вспоминает. Или  удивительный по точности  перехват самолёта с их главкомом  адмиралом Ямамота над бескрайними просторами  Тихого океана и ряд других успехов?
Через 60 лет была рассекречена операция по потоплению в 1945 году выдающегося технического достижения немцев субмарины-невидимки U-480 Альберих (название покрытия корпуса подлодки резиновым слоем с воздушными пузырьками, сделавшими её невидимыми для гидролокаторов и позволившие ей потопить в Ла-Маше 2 военных и 2 транспортных судна союзников общим водоизмещением 12 тысяч тонн и остаться незаметной). Подлодка вернулась на базу в Норвегию для дозаправки и до вооружения, но сделала 50 расшифрованных «Ультра» радиограмм.  Англичане установили на  глубине  на месте будущей дислокации (узнали с помощью «Ультра») минное поле, над которым свободно  проходили надводные корабли. Мина с 300 кг взрывчатки потопила подлодку.

        ((5 фрагментов из книги «Операция «Ультра» Ф. Унтерботема:

       1). "В ночь с 3 на 4 ноября Монтгомери предпринял наступление с целью прорыва. Успехи Роммеля в течение всей его североафриканской кампании стали чуть ли не легендарными и посеяли семя восстания против Англии во многих районах Ближнего Востока. Надо было рассеять этот миф, и теперь, когда американцы вместе с англичанами предприняли наступление в Северной Африке на другом конце Средиземного моря, важно было обеспечить первую победу англичан, чтобы открыть путь к разгрому «стран оси». Сражение танковых частей было жестоким. 4 ноября мы расшифровали радиограмму Роммеля Гитлеру, в которой он признавал свое поражение. Сообщение поступило в Лондон утром, и я немедленно передал его по телефону на Даунинг-стрит. Это было фактически первое сообщение о победе, полученное Уинстоном Черчиллем, так как осторожный Монтгомери, видимо, не хотел объявлять об этом раньше времени. Его донесение поступило позже, во второй половине дня, когда он, должно быть, тоже получил текст радиограммы Роммеля.

Не думаю, что кто-нибудь ожидал, что информация «Ультра» будет иметь большое значение во время самого сражения, но на самом деле она вызвала важное изменение плана операции перед самым ее началом. Монтгомери первоначально планировал прорыв на севере, невдалеке от моря. Начальник штаба армии пытался убедить его осуществить прорыв в центре, где сопротивление должно быть слабее. Такой вывод основывался на сообщении «Ультра» о переброске одной из немецких дивизий на север и указаниях Роммеля расположить на центральном участке немецкие части между итальянскими, чтобы попытаться укрепить оборону. Наконец, «Ультра» сообщила о потоплении судна с горючим на пути в Бенгази, что ставило под сомнение способность Роммеля перебросить танки на южный участок, даже если бы он захотел это сделать. Все эти факторы в конце концов побудили Монтгомери изменить свое мнение и перенести главный удар в центр, в стык между немецкими и итальянскими войсками.

Вдобавок мы начали игру в прятки с конвоями, которые отчаянно старались доставить предметы снабжения его усталой армии. Специальное подразделение связи на Мальте располагалось глубоко в скале, рядом со штабами военно-морских и военно-воздушных сил, и именно эти виды вооруженных сил сыграли решающую роль во время вынужденного отхода Африканского корпуса Роммеля в Тунис. Теперь каждый раз, когда два-три судна грузились продовольствием, горючим, запасными частями и боеприпасами в Неаполе или Таранто и отправлялись в составе копвоя, чтобы попытаться доставить грузы Роммелю либо в порты, либо на североафриканскне берега, Кессельринг посылал Роммелю радиограмму с указанием, какие суда погрузились, в какой день и час они выйдут из портов, каким курсом будут следовать к месту назначения. Разумеется, эти сведения были необходимы Роммелю, чтобы знать, когда и куда будут доставлены предметы снабжения. Вместе с тем эти радиограммы являлись для нас составной частью важной и очень точной информации. Это был просто божий дар. Адмирал Каннигхэм и вице-маршал авиации Кейт Парк, командующий военно-воздушными силами на Мальте, тщательно придерживались правил сохранения тайны «Ультра». Они добивались полной уверенности в том, что каждый конвой своевременно заметил самолет, обычно высылавшийся нами до подхода военных кораблей. Парк приказывал летчику летать достаточно близко к тому месту, где, как было известно, должен был находиться конвой, чтобы его заметили с судов. Некоторое время спустя появлялись боевые корабли и отправляли все суда конвоя ко дну. Около трети этих конвоев уже были потоплены без следа, но однажды после выхода очередного конвоя из Неаполя опустился густой туман. Совершенно ясно, что нельзя было ожидать, что самолет увидит конвой сквозь плотный туман или будет замечен с судов. На Мальте как можно дольше откладывали операцию в надежде, что туман рассеется, но, поскольку конвой уже приближался к африканскому берегу, пришлось принимать меры.

С точки зрения «Ультра» появление авиации и флота в густом тумане точно в должном месте и в должное время было рискованным. Суда были потоплены, с одного из них успели доложить об этом довольно странном случае. Это взбесило Кессельринга и вызвало у него подозрения. Он послал радиограмму в Берлин в абвер (военное разведывательное управление) с просьбой расследовать странные обстоятельства, которые указывали на утечку информации об отплытии бесценных конвоев. Я отправил копию расшифрованной радиограммы Кессельринга адмиралу Каннингхэму на Мальту. Впоследствии Каннингхэм говорил мне, что ожидал небольшой неприятности, но сделать было ничего нельзя.
Мы с облегчением узнали, что в своем ответе Кессельрингу абвер сообщил, что не может объяснить происшедшее утечкой информации.
    Но я все равно принял меры предосторожности, послав радиограмму мифическому агенту в Неаполе шифром, который немцы могли бы разгадать, поздравив его с отличной информацией и повышением жалованья. Могу себе представить, что район неаполитанского порта некоторое время был не очень веселым местом, но мы не могли прекратить свои действия, и суда по-прежнему не доходили до Роммеля. Со временем это дело заглохло, вероятно, потому, что абвер не сумел добиться каких-либо результатов в своем расследовании.

        Через некоторое время мы узнали, что итальянский генерал, начальник неаполитанского порта, освобожден от должности по подозрению в том, что сам сообщал англичанам эти сведения. Успокаивало то, что немцам не приходило в голову, что мы можем читать их радиограммы.

К тому времени Роммель уже организованно отвел свои войска западнее порта Бенгази и достиг пункта, в котором его можно было снабжать непосредственно через Тунис. Однако ожидался еще один, последний конвой, которому было приказано подойти как можно ближе к тому месту североафриканского побережья, где сосредоточивалась армия Роммеля, и выбросить бочки с горючим за борт, чтобы отступающий Африканский корпус мог их подобрать.
Радиограмма, в которой сообщались подробности плавания конвоя, и ответ Роммеля, подчеркивавший крайнюю необходимость, чтобы конвой дошел до места назначения, поступили ко мне в субботу вечером. Пришлось, как обычно, ждать до двух часов ночи, пока Черчилль кончит смотреть фильм, чтобы передать ему радиограммы по телефону. Прошла, наверное, целая минута в молчании, и я почти догадывался, о чем размышляет премьер-министр. Затем последовало характерное простое указание: связаться с начальником морского штаба и убедиться, что приняты все меры для потопления конвоя. Это был ответ, на который я надеялся. Я знал, что Черчилль внимательно следит за обстановкой, и, поскольку Монтгомери преследовал Роммеля несколько осторожно, была, по крайней мере, возможность, что Роммель, не имея горючего, может перед отходом в Тунис оставить значительную часть техники. Я был рад, что Черчилль готов пойти на потопление конвоя, хотя это было связано с некоторым риском для сохранения тайны «Ультра». Он добавил, что нельзя ничего оставлять на волю случая. Я пишу об этом подробно, потому что считаю, что эта операция дает ясное представление об Уинстоне Черчилле в действии. Его последняя фраза, к которой я уже начал привыкать, гласила: «Когда выполните приказание, позвоните мне». Начальник морского штаба, как всегда, был готов помочь нам.

На Средиземном море опять был туман с разрывами, и на этот раз самолет с Мальты не смог обнаружить конвои, который, очевидно, изменил из предосторожности ранее намеченный курс. Пилот самолета-разведчика, не сумев сразу отыскать суда, кружил в небе, пока неожиданно, через небольшой разрыв в тумане, не увидел их, идущих совсем не тем курсом, который был ему известен. Посылать радиограмму с борта самолета, находящегося на большом расстоянии от острова, было равносильно самоубийству, потому что немцы в Сицилии могли засечь его и выслать истребители, которым не составило бы труда сбить самолет прежде, чем он доберется до своего аэродрома. Однако отважный летчик доложил о положении конвоя и поплатился за это жизнью.
Сообщение было принято, и боевые корабли, находившиеся не очень далеко, поспешили в заданный район и потопили последний конвой. Чувство юмора взяло у Роммеля верх над гневом и разочарованием, и он послал Кессельрингу радиограмму с выражением благодарности за две-три бочки бензина, плававшие у берега. Это было все, что осталось от потопленных судов...

    2)...Другая работа, которой я был занят в течение 1941 и 1942 годов, была связана с организацией СПС при наших войсках на Тихом океане и инструктированием английских и американских командующих и начальников разведки о значении информации «Ультра» и важности соблюдения секретности при ее использовании.

Я не знаю, когда Черчилль впервые рассказал Рузвельту об «Ультра». Вероятно, это было при их первой встрече после событий в Пёрл-Харборе. К тому времени американцы уже перехватывали радиограммы японского военно-морского флота, зашифрованные по типу «Энигмы», и нуждались в нашей помощи. Немцы, видимо, оказались хорошими коммерсантами, убедив японцев купить несколько их машин.

Поэтому мы ознакомили американских криптографов с тайнами «бронзовой богини», и вскоре Вашингтон ввел в действие японский двойник нашей «Ультры». Первыми «клиентами» были адмирал Нимиц и генерал Макартур. Что касается сохранения секретности, то я понял, что американцы готовы согласиться со всеми мерами, которые мы до сих пор разработали в Англии; они даже были готовы «затянуть узел» еще туже, и я был рад передать дело в их руки...

    3)… Перед самой операцией «Торч» нам удалось открыть новые возможности «Ультра», которые имели огромное значение для стратегических бомбардировочных операций союзников. Это была немецкая система метеорологических сводок. Погода над Центральной и Восточной Европой впоследствии стала исключительно важным фактором при планировании дальних вылетов, поэтому сводки ее считались у немцев совершенно секретными. Мы имели преимущество перед противником, когда атмосферный фронт двигался с запада, но во всех прочих случаях эта информация была бесценной. Когда впоследствии генерал Спаатс принял командование американской стратегической авиацией в Европе, действовавшей с баз в Соединенном Королевстве, он приглашал меня присутствовать при инструктаже командиров своих соединений, совершавших бомбардировочные рейды вплоть до Австрии. Сидя в одном из классов знаменитой старинной женской школы Уайкомского аббатства, переоборудованной под американский штаб, я наблюдал, как тщательно офицер метеорологической службы докладывал о погоде на всем пути до объекта и обратно. Никто, рад отметить, не спросил, откуда ему это известно, но, если кто-нибудь подвергал сомнению прогноз, Спаатс обращал свой взгляд на меня и, посматривая проницательными глазами из-за очков в золотой оправе, подмигивал, а потом спокойно говорил: «Думаю, что на прогноз можно положиться»…

    4)…Из Лондона в Вашингтон поступил еще один протест по поводу того, что американцы сбили самолет главнокомандующего японскими военно-морскими силами адмирала Ямамото. «Ультра» раскрыла точное время его прибытия самолетом для инспектирования одной островной базы. Воспользовавшись этой информацией, американцы сбили самолет Ямамото. Его гибель оказала огромное влияние на моральный дух японцев, но эта акция проводилась без должного обеспечения секретности полученной информации. Как и адмирал Дениц в Германии, японцы, к счастью, не верили, что их самые секретные шифры разгаданы, и допущенные ошибки не причинили нам вреда. Однако, если бы у японцев появились новые основания усомниться в сохранности их шифров, мы оказались бы в трудном положении…

    5)… Пожалуй, величайшим триумфом криптографов на Тихом океане было искусство, с каким адмирал Нимиц использовал данные «Ультра» в сражении у Мидуэя — последнем крупном морском сражении, в котором большие корабли так и не увидели друг друга и бой вели только самолеты…»))

              В. АГЕЙЧИК-Война была окончена, в том числе потому, что  румынские нефтепромыслы были разбомблены и у немцев кончилось топливо. Благодаря «Ультра» американцы посылали группировки в тысячу самолетов за тысячи километров в полной уверенности, что объект их атаки не будет закрыт тучами, облаками или туманом. Покрышкин в своей книге НЕБО ВОЙНЫ подробно описал ситуацию, как немецкие самолеты вдруг из Кубани все улетели на их защиту, там были сбиты американскими "Мустангами" и В-17, и он командир советской авиадивизии объезжал на Виллисе в Германии аэродромы с рядами самолетов, включая реактивные Ме-262, которые не смогли взлететь без топлива. Немецкие историки называют три основные причины своего поражения: упорное сопротивление русских, ленд-лиз и стратегические бомбардировки.
Экспедиция Роммеля была одной из ключевых во 2-й мировой войне. Над британской империей не заходило солнце и её население составляло 480 миллионов человек, т. е. около 25% мирового. Но её слабым местом было ближневосточное месторождение нефти, потеряв которое под ударами немцев она практически лишалась топлива. Далее Роммель почти беспрепятственно проходил Иран и его самолеты и сухопутные силы могли угрожать бакинской нефти. Фактически это был единственный шанс немцев победить в войне. Но пойдя на войну с немцами,  Черчилль вскоре лишился британской империи, т.к. США пошли на ленд-лиз только когда англичане отказались от 50% пошлины  на американские товары на своих бескрайних рынках и странам сателлитам типа Индии, Австралии, Южной Африки и т.д. отказалось уже экономически  не выгодно находится в империи.  Франко прекрасно знал о том, какое важное значение имел Гибралтар и контроль над входом в Средиземное море для германских сил, занятых операциями в Африке. Естественно, Гитлер обещал вернуть Гибралтар Испании и дал ясно понять Франко, что тот «раз и навсегда освободится от англичан». Однако Франко сильно его разочаровал. Глава испанского государства твёрдо ему отказал. Гитлер прокомментировал это так: «Франко – неблагодарный негодяй. У него манеры сержанта!» В результате после окончания Второй мировой войны франкистский режим не пал, используя выгоды от начавшейся холодной войны, хотя одно время, под влиянием США и СССР, находился в международной изоляции.
        Словом "УЛЬТРА" (выше по значимости чем "Совершенно секретно") обозначались расшифрованные телеграммы и сообщения немцев.

        Всем известно, что автор гениальной операции «Багратион» по освобождению Белоруссии,  Маршал Победы  Рокоссовский-поляк , а лауреат Нобелевской премии мира первый президент Израиля Бегин (автор книги мемуаров БЕЛЫЕ НОЧИ о пребывании в лагере на севере после падения Польши, откуда он ушел добровольцем в армию Андерса), первый заместитель Королёва и автор четырёх книг РАКЕТЫ и ЛЮДИ общим объёмом свыше 2 тысяч страниц,  лауреат Ленинской премии, Герой труда академик Черток, как и руководитель ОКБ-52 по разработке крылатых и баллистических ракет в Реутове лауреат Ленинской премии, дважды Герой труда академик Челомей-выходцы из Польши. Много выдающихся личностей подарила миру эта земля.
Прах матери легендарного полководца Рокоссовского покоится на старом католическом кладбище в городском поселке Телеханы,  расположенном  между Пинском и Ивацевичами.

         Сталин, поддержанный всеми членами Ставки (Молотов промолчал) считал нанесение по предложению Рокоссовского  двух сходящихся  ударов в  операции "Багратион" слишком рискованным в силу непроходимости болот танками и дважды  отказывался это утверждать, но Рокоссовский после двух перерывов в заседании Ставки с категорическим предложением ему хорошо подумать  настоял на своём плане, взяв всю ответственность на себя. Были подготовлены деревянные настилы и болота хоть и с трудом, но прошли и танки вдруг оказались на шляху у деревни Зеленковичи (по которому я не раз ходил пешком с ребятами играть в футбол или возил с дедом на волах продавать яблоки на железнодорожную станцию Ратмировичи), где их фашисты не ждали и немцы побежали из образовавшегося жирного бобруйского  котла по дороге через Козловичи  у маминой деревни Крюковщина, где их партизаны, включая старшие сестры  мамы мои тети Любу и  Веру (за нахождение в партизанах которых немцы сожгли мамин дом), как раз и поджидали на болотистом полуторакилометровом участке с густым лесом по бокам, снабдив меня в детстве большим количеством немецких артифактов в виде ящиков, ранцов, касок и т.п.
        В рамках Белорусской операции Рокоссовский успешно проводит Бобруйскую (по результатам которой ему 29.07.1944 года было присвоено воинское звание маршала и первый раз присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали «Золотая Звезда»), Минскую и Люблин-Брестскую операции. Успех операции заметно превзошёл ожидания советского командования. В результате двухмесячного наступления была полностью освобождена Белоруссия, отбита часть Прибалтики, освобождены восточные районы Польши. Практически полностью была разгромлена немецкая группа армий «Центр». Кроме того, операция поставила под угрозу группу армий «Север» в Прибалтике.
      
        С военной точки зрения, сражение в Белоруссии привело к масштабному поражению немецких вооружённых сил. Распространена точка зрения, согласно которой битва в Белоруссии является крупнейшим поражением немецких вооружённых сил во Второй мировой войне. Красивейший проспект в Минске и улицы во многих городах Республики Беларусь названы именем маршала  Рокоссовского.
 
        Стояла 30-ти градусная жара и каждый день мы проводили 6-8 часов на шикарном песчаном пляже в курортном городе Сопоте, а также знакомились с этими стоящими вплотную друг к другу городами Гданьск, Сопот и Гдыня. В один из дней мы пересекли на корабле Гданьскую бухту и посетили небольшой рыбацкий городок Хель, где купались в открытом море, борясь с приличными волнами и кушали вкуснейшую свежую морскую рыбу в местном кабачке.

Сходил я в воскресный день на толкучку в Гданьске, где предложил на продажу свой радиоприемник ВЭФ-201, на который сразу нашелся покупатель. Мы сели в его новый польский фиат, и оказались у него дома в Сопоте в небольшой, но уютной двухкомнатной квартире. Он хорошо заплатил и убеждал меня, что все будет хорошо: технический прогресс сделает свое дело, и люди будут жить лучше.

Последнюю неделю практики мы провели в Варшаве. Встретились с ректором сельхозакадемии, в общежитии которой мы поселились, где снова услышали, что перспективу они видят только в развитии частного сектора этой отрасли экономики.
Нам все говорили, что ранее в ПНР создали множество совхозов-колхозов, все разворовали и в стране возник голод. Тогда в каждом районе оставили по одному показательному колхозу, а все остальные распустили. В результате продукты снова появились на рынке и в магазинах. Даже в центре города возле подаренного СССР дворца сталинской высотки «Конгрессово» было множество магазинчиков, в которых частники-кустари продавали изделия своего промысла, в основном сувенирного типа и бижутерию.

Варшаву я за неделю исходил пешком, особенно центр города и Старый город. С интересом ходил я по ночной Варшаве: на хорошо освещенных безопасных улицах была много народу, люди улыбались друг другу.
 Посетил концерт «Червоных гитар», ряд музеев и футбольный матч Легия-Погон (Щецин)-0:1.
Сборной Польши ещё только предстояло стать олимпийским чемпионом в 1972 году, а нам пусть только по телевизору насладиться игрой её  выдающихся футболистов Влодзимежа Любаньского, Зигфрида Шолтысика и Гжегожа Лято. Победы Гурника из  Забже в 1967 году над блистательным Динамо Киев, только что сокрушившим обладателя кубка Европейских чемпионов того года  Селтик Глазго, а потом в рамках этого же турнира ещё и в 1972 году, также произвели сильное впечатление.


На груди у меня все время практики был  флаг СССР в виде значка и поляки мне улыбались, включая полицейских, и обращались с приветствиями на русском языке. В середине 80-х к нам в ЦНИИМЭСХ приехал профессор из Ростова на Дону, который только что вернулся из Польши. Сразу пожаловался, что в Варшаве днем в центре города на улице Новый Свят его заставили снять подобный значок под угрозой насилия. Как поет Сплин «Бог (в данном случае варшавяне) устал нас любить»…

По сравнению с СССР чувствовался более высокий уровень культуры народа, люди были более раскрепощенные. Но особо поразили костелы. И в Торуне, и в Гданьске, и в Варшаве это были сооружения высочайшего уровня. Они все время были заполнены народом, особенно много было молодежи. И проповеди были на актуальнейшие темы, например, о сексуальной революции. Слова молитв проецировались на большой экран и вся паства их повторяла, в том числе, стоя на коленях.

Возвращались мы домой, накупив многочисленных подарков для своих родных и близких, с чувством гордости за свою страну СССР, в котором люди жили в материальном плане лучше и с уверенностью в завтрашнем дне. То, что коммунизм успеют, согласно Программе КПСС, построить к 1980 году уже верилось с трудом (его, как известно, заменили на олимпиаду в Москве), но вера в завтрашний день у нас была большая.

Но уже к концу 80х ситуация начала меняться в другую сторону. Как-то мы с женой собрались в гости к ее родителям в Гродно своим обычным путем. В 6.30 выезжали из Минска до Вильнюса на комфортном поезде «Чайка» Минск-Таллин, в 9.30 выходили в Вильнюсе и, пройдя центральные магазины, в 11.00 садились на полупустой  дизель до Гродно, куда прибывали в 13.30. Назад возвращались на следующий день на московском поезде.

Но в последнюю поездку по этому маршруту на перроне поезд на Гродно ждало огромное количество людей с телевизорами и другими тому подобными вещами. Мне пришлось выдержать отчаянную борьбу за право в числе первых попасть в вагон и только благодаря моим борцовским навыкам мне удалось  занять сидячие места, причем жена потеряла золотые часы, которые мне все же удалось потом найти с уже поврежденной цепочкой.

Оказалось, что все эти люди далее на поезде Гродно-Белосток жаждут проследовать на рынок в Польшу, что бы сделать свой маленький бизнес. И пошло-поехало. Да так, что некоторые обучавшиеся у нас в БИМСХ польские студенты, не ленившиеся часто наведывать своих родителей на Родине, умудрились за время учебы построить там себе трехэтажные дома.

В библиотеке всемирной литературы СССР два тома посвящены  сильнейшему роману-эпопее  ЯРОСЛАВА ИВАШКЕВИЧА "ХВАЛА и СЛАВА" о жизни в довоенной, военной и освобожденной от фашистов восстанавливаемой  Польше. В 1973 году в кабине аварийного тягача в составе спасательной команды во время полетов и моей срочной службы в 145 ИАП г. Ивано-Франковска у меня было достаточно времени, чтобы воспользовавшись отличной библиотекой авиаполка с чувством и расстановкой прочитать и даже  изучить это выдающееся произведение. По силе воздействия на читателя рядом я бы мог поставить разве что автобиографические  книги-эпопеи Левчева Любомира ТЫ СЛЕДУЮЩИЙ; Абрамова Федора  «Братья и сёстры» (1958), «Две зимы и три лета» (1968),      «Пути-перепутья» (1973) и «Дом» (1978); Адамчика  Вячеслава "Чужая вотчина", «Год нулевой», «И скажет тот, кто  родится», «Голос крови брата твоего»; мемуары Галины Вишневской «Галина», Майи Плисецкой  «Читая жизнь свою...» и Гаврилова Андрея «Чайник, Фира и Андрей…».
 Но когда я в 2015 году  на выставке в Ганновере я заговорил о Ярославе Ивашкевиче с польским профессором, то в ответ он мне презрительно бросил: "Так это же коммунист!"

"Что такое осень – это ветер
Вновь играет рваными цепями.
Осень, доползём ли,
Долетим ли до ответа:
Что же будет с Родиной и с нами?
Осень, доползём ли,
Долетим ли до рассвета?
Осень, что же будет завтра с нами?"

(Юрий Шевчук)

ДАЙЖЕСТ

1


Так выглядит самый пряничный город Польши
https://realt.onliner.by/2019/11/23/torun
   
Дети любят пряники. Их мамы и папы любят Польшу. Если совместить Польшу и пряники, получится Торунь — город всеобщей любви. Это один из красивейших малых городов в стране-соседке, центр которого внесен в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Если вы строите планы на путешествие в сказочную Польшу в 2020-м (при этом не боитесь танков НАТО, но страшитесь рынка в Белостоке и прочих рутинных мест), Торунь стоит обязательно включить в программу.

Где это
Торунь расположен на севере Польши, в Куявско-Поморском воеводстве, недалеко от трассы E75. От Минска — 800 километров и часов девять езды без учета границы. Вариантов для построения маршрута множество, точно стоит включить Варшаву, Лодзь, Гданьск, а назад вернуться через Мазуры. С Варшавой все ясно, сюда можно приезжать много раз. Краснокирпичная фабричная Лодзь — самый атмосферный город Польши. В Гданьске море и северная строгость, рядом пляжи Сопота. Торунь в этой компании будет отвечать за кукольность, историю и гостеприимство.
Из Германии в Польшу и обратно
Через Торунь бежит река Висла. Много веков назад на ее берегах возникло поселение, а позже, с прибытием сюда Тевтонского ордена, — крепость Торн. Вокруг крепости сформировался город. Он стал торговым центром, присоединился к Ганзейскому торговому союзу. После завершения Тридцатилетней войны Торунь был отдан в состав Королевства Польского. После второго раздела Речи Посполитой снова вернулся к Пруссии. В 1919-м опять стал Польшей. Короче, все сложно. Во время Второй мировой здесь был создан один из лагерей для военнопленных. Самое важное: каким-то чудом Торуню удалось избежать разрушений. Это стало плацдармом для развития в наше время.
Коперник
Геральт из Ривии? Левандовски из «Баварии»? Иоанн Павел II, Мария Склодовская-Кюри? Фридерик Шопен? Есть много рейтингов самых известных поляков, но с точки зрения влияния на цивилизацию Николай Коперник, наверное, впереди всех.
Здесь лучше не задавать этот вопрос вслух, пускай историки в своих кабинетах им задаются: кем был Коперник этнически и кем он себя считал? Поляком или все же пруссом? В Торуне, который, как мы видим, переходил из одного государства в другое в период, когда понятие национальности не было столь принципиальным, установить это практически нереально. В любом случае великий ученый, автор гелиоцентрической концепции мира, пошатнувшей устои средневекового мироздания, является самым известным жителем городка. И этого не изменить.
Памятник Николаю Копернику установлен возле старой ратуши на главной площади. «Торунец Николай Коперник. Сдвинул Землю, остановил Солнце и Небеса», — сказано на табличке.
Дом Коперника, где он (вероятно) жил до отъезда на учебу в Краков. Внутри находится музей
Замок
Старый тевтонский замок — главная «визуальная» достопримечательность. Замок как замок. Есть платная экспозиция, большинство туристов ограничиваются фотографиями со стороны. И правильно делают.
Кривая башня
Эта средневековая башня интересна тем, что отклоняется от вертикали на 1,46 метра. В разные времена здесь располагались кузница, тюрьма для женщин, просто жилье. Вот экскурсовод рассказывает легенду: башню в наказание пришлось построить рыцарю, творившему в Торуне бесчинства. Кривая она, словно его грешная жизнь.
В Торунь едут, чтобы прогуляться по узким улочкам Старого города. Еще раз: это настоящее чудо, что старинные кирпичные здания, мещанские дома, ратуша, костелы уцелели в последнюю войну. За сохранение в первозданном виде средневековой планировки Старый город Торуня был внесен в 1997 году в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Улочки Торуня
Пряники
Говорят, что пряники здесь начали выпекать еще в XIV веке. В XXI веке поляки сделали так, чтобы уехать из города, не купив себе один из многочисленных видов этого кулинарного изделия, было невозможно. Пряники тут на витринах, на вывесках, в кульках. Есть музеи пряников, магниты в виде пряника, фестиваль пряников. И вроде бы ничего особенного, у нас такие же в сельпо продают, но бренд отрабатывает на все 100%. Берем в лавке по штуке, смакуем, отдаем должное рекламе.
Ну и мастерству внедрения продукта в туристическую жизнь.
 Бункер
Рядом с Вислой сохранился бункер времен Второй мировой. В наше время из него сделали аттракцион на 100 человек. Гостям предлагается «пережить реальную бомбардировку» — с сиреной, грохотом взрывов и аниматорами, которые будут нагонять страху. Адрес и иная информация — здесь. Билет стоит 6 злотых на человека.
Жилье
В Торуне, небольшом по польским меркам городке, Booking.com предлагает более 90 вариантов жилья (смотрим июнь 2020-го — в нашем Витебске и то меньше предложений). Ценник стартует от €30.
Мелочи
Мы любим Польшу за детали. За цветочные клумбы. И вазоны на подоконниках. Может, мы станем Польшей не тогда, когда поднимем на пару процентов ВВП, а тогда, когда научимся внедрять в жизнь те самые штрихи обустроенности?..
Малый польский бизнес чувствует себя прекрасно в подобных туристических городах.
Одно из самых узнаваемых зданий — театр кукол Baj Pomorski с фасадом в виде огромного комода (или шкафа). Путь в сказку совсем рядом, говорят нам архитекторы. Но как часто мы этот путь замечаем?
В Торуне проходит международный фестиваль детских театров. Крупнейший в Польше. Есть фестивали, связанные с классической музыкой, с кино. В стране, где внутренний туризм развит колоссально и с каждым годом только крепнет, это нормальная история.
Торунь ждет гостей — и гости его не обижают.

2

 Из книги Эндрю Ходжес   ИГРА В ИМИТАЦИЮ. Изд. АСТ, М., 2015 г.:
 
    …Курс истории тоже был готов измениться. В марте произошла немецкая оккупация Чехословакии, и в ответ на пренебрежение Мюнхенских соглашений британское правительство пообещало Польше, что Англия и Франция являются гарантами независимости Польши, и обязалось защитить восточноевропейские границы. Это скорее казалось попыткой отпугнуть Германию, чем помочь Польше, поскольку у Британии даже не было возможности оказать помощь своему новому союзнику.
Возможно, так же могло казаться, что и Польша ничем не может помочь Великобритании. Но это было не так. Польские секретные службы в 1938 году дали понять, что они владеют некоторой информацией о машине Энигма. Диллвин Нокс был отправлен на переговоры, но вернулся с пустыми руками и жалобами о том, что поляки глупы и не владеют никакой интересной информацией. Союз с Великобританией и Францией был пересмотрен, и 24 июля британские и французские представители посетили конференцию в Варшаве и на этот раз получили желаемое.
Месяц спустя все снова изменилось, и союз между Великобританией и Польшей все больше казался бесполезным. В отношении разведывательных служб год оказался неудачным для Великобритании. В Сент-Олбансе появилась новая беспроводная станция перехвата сообщений. И все же оставалась «отчаянная нехватка приемников для беспроводного перехвата информации», несмотря на все просьбы «Правительственной школы кодирования и шифровании» с 1932 года…
      … когда Алан Тьюринг  4 сентября 1939 года присоединился к команде Блетчли, он обнаружил, что там все гудит от открытий, сделанных польскими криптоаналитиками. Ощущения были свежими и новыми, потому что технические материалы прибыли в Лондон только 16 августа. А в них указывались методы, с помощью которых поляки в течение семи лет расшифровывали сообщения, зашифрованные «Энигмой».
        Во-первых, и это было обязательное условие (sine qua non), поляки сумели выяснить наличие проводов, соединенных с тремя роторами. Знать, что немцы используют машину «Энигма» — это одно, но узнать о наличии специальных проводов — это совсем другое дело. Сделать это в мирном 1932 году было настоящим подвигом. Это произошло благодаря усилиям французских спецслужб, чьи шпионы в сентябре и октябре 1932 г. добыли копию инструкций по применению машины. Инструкцию они передали полякам и затем — британцам. Разница заключалась в том, что в польском департаменте работали трое энергичных математиков, которые смогли использовать полученные документы, чтобы узнать о проводах.
        Гениальные наблюдения, остроумные предположения и использование элементарной теории групп позволили понять, что в машине используются провода, и понять структуру рефлектора. Поняв все это, польские математики догадались, каким образом буквы на клавиатуре связаны с механизмом шифровки. Они могли быть соединены в полном беспорядке, чтобы внести дополнительную сложность в конструкцию машины. Однако поляки догадались и позднее убедились в том, что конструкция «Энигмы» не предусматривает эту потенциальную свободу. Буквы соединялись с ротором в алфавитном порядке. В результате поляки создали логическую, но не физическую копию машины и получили возможность использовать это обстоятельство.
Другими словами, они смогли сделать эти наблюдения, только поняв очень специфический способ использования машины. Применяя этот метод, они продвинулись в направлении регулярной расшифровки материалов, зашифрованных с помощью «Энигмы». Они не сломали машину; они победили систему.
Базовый принцип использования «Энигмы» заключался в том, что ее роторы, кольца и коммутационная панель устанавливались определенным образом, затем осуществлялась шифровка сообщения, и после того, как это было сделано, роторы автоматически поворачивались на шаг. Однако для того, чтобы такая система связи функционировала, получатель должен был знать первоначальное положение машины. В этом заключалась фундаментальная проблема любой системы шифрования. Недостаточно было иметь саму машину, должен был также существовать согласованный и постоянный метод ее использования. Согласно методу, который применяли немцы, первоначальное положение машины частично определялось во время ее использования шифровальщиком. При этом неизбежно применялись индикаторы, и именно с помощью системы индикаторов полякам удалось добиться успеха.
Чтобы добиться точности работы, порядок расположения роторов фиксировали в письменной инструкции, то же относилось к коммутационной панели и установке колец. Задачей шифровальщика было выбрать оставшийся элемент — изначальную установку трех роторов. Это сводилось к выбору некоей тройки букв, например, «W H J». Самая простая система индикаторов просто передала бы «W H J» и включила бы это сочетание в зашифрованное сообщение. Однако на самом деле все было намного сложнее. Сочетание «W H J» само зашифровывалось в машине. Для этого в инструкции на день закладывались так называемые базовые настройки (ground settings). Они, как и порядок расположения роторов, коммуникационная панель и установки колец, были общими для всех операторов в сети. Предположим, что базовая настройка была «R T Y». Затем шифровальщик устанавливает свою «Энигму» с учетом определенного положения роторов, коммутационной панели и колец. Он поворачивает роторы, который считывают «R T Y». После этого он зашифровывает в два приема установку ротора по своему выбору. Иными словами, он зашифровывает «W H J W H J», получая, допустим сочетание «E R I O N M». Он передает сочетание «E R I O N M», затем возвращает роторы на «W H J», зашифровывает сообщение и передает его. Преимущество заключалось в том, что каждое сообщение после первых шести букв зашифровывалось на другой настройке. Слабость системы состояла в том, что в течение одного дня все операторы в сети использовали одно и то же положение машины для первых шести букв своих сообщений. Еще хуже было то, что эти шесть букв всегда представляли шифровку повторяющихся сочетаний из трех букв. Повторение этого элемента и сумели использовать польские криптоаналитики.
Их метод заключался в том, чтобы с помощью радиоперехватов ежедневно составлять список этих первоначальных последовательностей из шести букв. Они знали, что в списке содержится некая модель или система. Например, если первой буквой была А, а четвертой R, то в любом другом сообщении, где первой буквой является А, то четвертой снова будет R. Накопив достаточно сообщений, они сумели составить полную таблицу, предположим:
Первая буква: А B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Четвертая буква: R G Z L Y Q M J D X A O W V H N F B P C K I T S E U
Затем появятся еще две таблицы, в которых связываются вторая и пятая и третья и шестая буквы. Существовал целый ряд способов использования этой информации для выяснения положения «Энигмы» на тот момент, когда были отправлены все эти сочетания из шести букв. Но особенно важным считался метод, который реагировал на механическую работу шифровальщика, включая механизированную форму анализа.
Поляки написали несколько таблиц сочетаний букв в форме циклов. Запись цикла широко применялась в элементарной теории групп. Чтобы преобразовать приведенное выше специфическое сочетание букв в «циклическую» форму, аналитик начинал с буквы А и отмечал, что А связана с буквой R. В свою очередь, буква R была связана с В, В — с G, G — c M, M — c W, W — c T, T — c C, C — c Z, Z — c U, U — c K, и К — с А, таким образов получался полный «цикл»: (A R B G M W T C Z U K). Полное сочетание можно записать как произведение четырех циклов:
(A R B G M W T C Z U K) (D L O H J X S P N V I) (EY) (FQ)
Причина такой записи состояла в следующем: аналитики обратили внимание на то, что длины этих циклов (в нашем примере 11, 11, 2, 2) не зависели от коммутационной панели. Они зависели только от положения роторов, коммутационная панель влияла на то, какие буквы появлялись в циклах, но не на их количество. Это наблюдение продемонстрировало, что положения роторов оставляют довольно четкие характерные признаки в зашифрованном тексте, когда поток сообщений рассматривается как единое целое. Фактически они оставили лишь три характерных признака — длины циклов каждой из трех таблиц сочетаний букв.
Из этого следовало, что если у аналитиков был полный набор признаков длин циклов, трех для каждого положения ротора, то все, что им нужно было сделать для того, чтобы определить, какое положение ротора использовалось для первых шести букв — это просто перебрать весь набор. Проблема заключалась в том, что в каталоге было 6 умноженное на 17576 позиций роторов. Но они сделали это. Для облегчения работы польские математики разработали небольшую электрическую машину, в которой были установлены роторы «Энигмы», и которая автоматически формировала требуемые комбинации букв. На всю работу у поляков ушел год, результаты ее были занесены в картотеку. Но после этого детективная работа была фактически механизирована. Для определения комбинации длин циклов, которые соответствовали обмену шифрованными сообщениями за день, требовалось всего 20 минут поиска в картотеке. В результате аналитики идентифицировали позиции роторов, в которых те находились во время шифровки шести букв индикаторов. Имея эту информацию, аналитики могли вычислить все остальное и прочитать дневную шифропереписку…
   …Однако заранее составить каталог всех возможных систем, как поляки поступили применительно к длинам циклов, было невозможно. Поэтому нужно было найти другие, более сложные способы определения соответствия. Аналитики использовали листы с перфорациями. Это были простые таблицы всех физических положений проводов (core-positions), в которых вместо того, чтобы печатать «содержит букву-маму» или «не содержит букву-маму», пробивали или не пробивали отверстия. В принципе, поляки могли бы сначала изготовить одну огромную таблицу, и затем ежедневно изготавливать шаблон систем «букв-мам», отмеченных в потоке шифросообщений за данный день. Накладывая шаблон на таблицу, они, в конце концов, находили бы позицию, где отверстия совпадали. Однако такой метод был бы слишком неэффективен. Вместо этого они выбрали метод накладывания кусков таблицы физических положений один на другой, чередуя их в порядке, соответствующем найденным относительным положениям материнских букв. В итоге совпадение схем наблюдалось там, где свет проходил сквозь все листы. Преимущество метода чередования заключалось в одновременной проверке 676 вариантов. Это была по-прежнему длительная работа, требовавшая проведения 6 умноженное на 26 операций для полного исследования. Требовалось также изготовить перфорированные листы, регистрировавшие 6 умноженное на 17576 положений проводов. Но аналитики выполнили эту работу в течение нескольких месяцев.
   И это был не единственный метод, который они разработали. Система перфорированного листа требовала знания местоположения десяти материнских букв в потоке сообщений. Вторая система требовала знания местоположения лишь трех материнских букв, но использовала не только факт существования такой буквы, но и конкретную букву, которая оказывалась материнской в зашифрованном тексте. Важной особенностью найденного метода было то, что эти конкретные буквы должны были быть среди тех букв, на которые не оказывала влияния коммутационная панель. С тех пор как в 1938 г. в коммутационной панели использовались только шесть или семь пар букв, это требование стало не слишком обязательным.
В принципе, метод заключался в сопоставлении обнаруженной системы трех конкретных материнских букв со свойствами положениями провода. Однако было невозможно каталогизировать заранее все материнские буквы в 6 умноженное на  17576 положениях, а затем провести поиск, даже с помощью чередующихся листов. В этом случае возникало слишком много возможных вариантов.
        Вместо этого польские математики пошли на радикально новый шаг. Они решили перебирать позиции роторов каждый раз заново, не делая каталоги заранее. Но это должен был делать не человек. Работа должна была выполняться машинами. К ноябрю 1938 г. они построили такие машины — фактически их было шесть, по одной на каждый возможный способ расположения роторов. Во время работы машины громко тикали, поэтому их назвали «Бомбами».
   В «Бомбах» использовалась электрическая схема «Энигмы». В ней применялся электрический метод распознавания обнаруженных «совпадений». Сам факт того, что «Энигма» была машиной, позволял задуматься о механизации криптоанализа. Суть идеи заключалась в том, чтобы соединить между собой шесть копий «Энигмы» таким образом, чтобы электрическая цепь замыкалась при появлении трех конкретных «материнских» букв. Относительные основные позиции проводов шести «Энигм» фиксировались на известных относительных установках «материнских букв» — так же как в чередовании листов. Сохраняя эти относительные позиции, «Энигмы» проверяли каждую возможную позицию. Они могли проделать полный перебор позиций за два часа, т. е. каждую секунду проверялось несколько позиций. Это был «лобовой» метод, заключавшийся в том, что проверялись все возможные варианты один за другим. В нем не было математической изысканности. Однако он «втащил» криптоанализ в двадцатый век.
   К сожалению для польских криптоаналитиков, немцы сильнее их углубились в двадцатый век. Едва поляки оснастили свои «Энигмы» электромеханической системой, как новое осложнение свело на нет их усилия. В декабре 1938 г. количество роторов в немецких «Энигмах» было увеличено с трех до пяти. Вместо шести возможных вариантов расположения роторов их число выросло до шестидесяти. Польские аналитики не испытывали недостатка в предприимчивости и преуспели в разработке новой системы расположения проводов благодаря ошибкам криптографов самозваной немецкой службы безопасности СД. Однако арифметика здесь была простой. Вместо шести «Бомб» теперь нужно было иметь шестьдесят. Вместо шести комплектов перфорированных листов теперь требовалось шестьдесят. Поляки проиграли. Так складывалась ситуация в июле 1939 г., когда британская и французская делегации прибыли в Варшаву. У поляков не было технических ресурсов для дальнейших разработок. Так выглядела история процесса, которую услышал Алан. Сам процесс застопорился.
        Однако даже на тот момент поляки были на годы впереди англичан, которые по-прежнему оставались там, где они были в 1932 г. Англичане не смогли разработать систему проводов, они не смогли осознать тот факт, что клавиатура соединялась с первым ротором в простом порядке. Как и польские аналитики, они предполагали, что в данной точке конструкции имеется какая-то сбивающая с толку операция, и с удивлением узнали, что таковая отсутствует. Перед июльской встречей 1939 г. в GC&CS даже не думали «о возможности испытаний высокоскоростной машины, предназначенной для борьбы с «Энигмой»». Это можно было назвать отказом воли на некотором уровне.
        Они действительно не хотели думать, они действительно не хотели знать. Теперь же было преодолено конкретное препятствие, и англичанам пришлось столкнуться с проблемой, которую поляки считали неразрешимой:
«Вскоре после того как различные документы, предоставленные поляками — а именно, детали электропроводки — прибыли в GC&CS, появилась возможность расшифровать старые сообщения, ключи к которым были взломаны поляками, но более новые сообщения так и остались нерасшированными».
Они остались не расшифрованными по той же самой причине, по которой поляки считали их нечитаемыми. У них не было достаточного количества «Бомб» или перфорированных листов для пятироторной «Энигмы». Существовала также еще одна трудность: с 1 января 1939 г. в немецких системах использовалось десять пар на коммутационной панели, из-за чего польский метод с «Бомбой», перестал работать. За всем этим стояла более глубокая проблема. Она заключалась в том, что основные польские методы полностью зависели от определенной системы индикаторов. Поэтому требовалось предложить что-то совершенно новое.
        И именно в этот момент Алан Тьюринг впервые сыграл решающую роль…

3

Фрагменты из книги «Операция «Ультра» Ф. Унтерботема:

«В апреле 1941 года в Северной Африке в результате наступления Роммеля вдоль побережья Киренаики оказался блокированным порт Тобрук. Он теперь уподобился рыбной кости в горле Роммеля. Отважные австралийские, польские и английские войска, оборонявшие крепость, представляли постоянную угрозу линиям снабжения Роммеля. В то время как Черчилль призывал удерживать Тобрук, Роммель был одержим стремлением его захватить. Это стало ясно из радиограмм, которые он посылал в Рим и Берлин. Германское верховное главнокомандование, по-видимому, утомила одержимость Роммеля, потому что в середине мая Роммелю приказали передать осаду Тобрука итальянцам и всеми силами развивать наступление на Эс-Саллум и к египетской границе.

Уэйвелл, хотя и был предупрежден об этом приказе, не смог остановить продвижение Африканского корпуса, и через неделю Роммель вновь захватил важнейший проход Халфайя — ворота к Каиру. Как бы в отместку за приказ оставить Тобрук и несмотря на то, что, по данным «Ультра», он получил подкрепление в виде нескольких частей новой танковой дивизии, Роммель, постоянно испытывавший нехватку горючего, стал посылать радиограммы «Ультра» Кессельрингу, горько жалуясь на недостаток всех видов снабжения. Он требовал нового вооружения и критиковал итальянцев за то, что они выгружают запасы не в Бенгази, а в Триполи, в 500 милях к западу от передовых частей Роммеля, потому что, мол, этот путь намного короче для их судов. Германское верховное главнокомандование, очевидно, по горло занятое подготовкой нападения на Россию, отказывалось дальше усиливать Роммеля и, хуже того, перебросило большую часть сил авиации со Средиземноморского театра на русский фронт. Радиограммы «Ультра» стали язвительными. Следует помнить, что в то время Черчилль фактически единолично руководил военными действиями, и я думаю, что знакомство со всеми сообщениями «Ультра» заставило его смотреть на вещи с большим оптимизмом, чем английские командующие на местах. Поэтому он и приказал Уэйвеллу освободить Тобрук. Но операция потерпела неудачу, и Уэйвелла освободили от командования.
Вскоре после того как Гитлер начал операцию «Барбаросса», в командование вступил генерал Окинлек. Нападение на Россию из-за операций в Югославии и Греции было отложено на четыре недели. Перед его началом мы перехватили целый ряд приказов о перемещении немецких сухопутных и военно-воздушных сил. Замелькали знакомые по битве за Францию и позднее фамилии: фон Бок, фон Клюге, Гудериан из танковых войск, фон Райхенау, фон Клейст, фон Рундштедт и многие другие. Они постепенно сосредоточивали свои группы армий, армии и танковые дивизии вдоль реки Буг — такого неромантичного места для отправного пункта Гитлера в его попытке изменить мир.

Черчилль задумался над тем, насколько полно следует информировать русских. Посоветовавшись с Мензисом, он написал письмо Сталину, в котором сообщал, что располагает совершенно точными сведениями об огромном сосредоточении войск в Восточной Германии. Сталин не ответил.

Несмотря на «неудачу» Уэйвелла, Черчилль по-прежнему воспринимал сообщения о жалобах Роммеля слишком оптимистично, хотя я в своих резюме указывал, что тот преувеличивает трудности. Мы теперь ближе узнали Эрвина Роммеля. Пришла очередь Окинлека выполнить приказ Черчилля и начать наступление против Роммеля, который в радиограмме «Ультра» в Берлин изложил план предполагаемого наступления против англичан с целью открыть путь на Каир.

К сожалению, наступление Окинлека весной 1942 года, имевшее целью нанести удар Роммелю прежде, чем он успеет начать свою операцию, пришлось отложить на месяц из-за того, что мы сами испытывали нехватку вооружения, а Роммель перешел в наступление прежде, чем Окинлек был готов нанести удар. Преждевременное сообщение германского верховного главнокомандования о победе Роммеля под Эль-Аламейном в июле, должно быть, его рассердило, потому что в радиограммах в Рим и Берлин он прямо заявил, что его сдерживает Окинлек и что противник получает подкрепления. Окинлек умело использовал сведения, полученные из радиограммы «Ультра», в которой Роммель изложил свои планы.

Эль-Аламейн

«Ультра» доставила в Египет практически все необходимые сведения: полный боевой порядок войск Роммеля, численность личного состава, танков, орудий и самолетов, точную оценку положения со снабжением горючим и боеприпасами.

Наступил довольно драматический момент, когда Александер представил Черчиллю перехваченную нами во время отсутствия Черчилля длинную радиограмму Роммеля Гитлеру, в которой точно излагались намерения Роммеля в предстоящем решительном наступлении на фронте 8-й армии. В соответствии с лучшими традициями германской кабинетной стратегии Роммель предлагал нанести мощный внезапный удар через Каттарскую впадину по южной оконечности левого фланга Монтгомери, а затем широким охватом танковых частей в северном направлении оттеснить 8-ю армию и сбросить ее в море. Когда вспоминаешь битву за Францию, все это звучит довольно знакомо, но теперь мы знали, что это будет решающее наступление с целью достигнуть Каира, Александрии и Суэцкого канала. Роммель мог бы употребить также слово «отчаянное», зная, что он просто не в состоянии развивать наступление при недостаточном снабжении и необычайно растянувшихся путях подвоза. Не подлежит сомнению, что в результате его жалоб Кессельрингу относительно использования Триполи транспортные суда теперь пытались следовать в Бенгази, тем самым становясь легкой добычей для английского флота, и все равно еще предстояло перевозить грузы на расстояние 600 миль по пустыне.

Такова была картина, представленная Черчиллю, когда они сидели в фургоне на берегу моря в то августовское утро: перечень всех частей, назначенных Роммелем для участия в наступлении, и, наконец, дата начала наступления. Для нас в Лондоне это был самый лакомый кусочек со времени битвы за Англию. Я мог себе представить, как Черчилль смакует эту ситуацию.

Благодаря «Ультра» Монтгомери имел достаточно времени, чтобы подготовиться к решительному наступлению Роммеля. Черчилль вернулся в Лондон, как никогда заинтересованным в продукции своего «самого секретного источника». К тому времени я разместил на Ближнем Востоке четыре специальных подразделения связи. Одно, которое обслуживало Александера и командующего авиацией на Ближнем Востоке, находилось в Каире с линией в Александрию для обслуживания адмиралов Рамсея и Каннигхэма; второе размещалось около штаба 8-й армии Монтгомери; третье — при командующем военно-воздушными силами в Западной пустыне маршале авиации Артуре Конингхэме. Наконец, на Мальте размещалось большое СПС, которое обслуживало потребности всех трех видов вооруженных сил. Возглавлял эти подразделения Роберт Гор-Браун, который отвечал за сохранение хороших отношений между СПС и обслуживаемыми штабами. Он обладал способностью ладить со всеми и умел за выпивкой сгладить недовольство клиента. В августе 1942 года он большей частью находился с СПС при штабе 8-й армии.
Наступление Роммеля началось в точно предусмотренный им срок, 31 августа, и строго следовало разработанному им плану. Монтгомери организовал глубокую оборону, центром которой был высокий хребет у самой Алам-Хальфы. Несмотря на своевременное предупреждение, это был для нас тяжелый бой. Танки Роммеля сражались упорно, но, когда в конце концов его атака захлебнулась, у него не оставалось иной альтернативы, как отступить, оставив на поле боя множество танков, как подбитых 8-й армией, так и израсходовавших весь запас горючего. Раз «интуиция» Монтгомери так блестяще оправдалась, никто не задумывался о том, что могло бы случиться, если бы в энергичном наступлении Роммель добился внезапности, на которую он рассчитывал. К 2 сентября Роммель был вынужден признать свое поражение и отойти на прежние позиции. Радиограмма Гитлеру, в которой он объяснял причины своей неудачи, показала нам, как горько он был разочарован организацией снабжения его войск. Тех из нас, кто следил за русской кампанией, это не удивило. Очевидно, Гитлер был целиком занят восточным фронтом, и «мягкое подбрюшье» Африки, видимо, не привлекало его пристального внимания.

Второе сражение у Эль-Аламейна началось 23 октября. Уинстон Черчилль потребовал, чтобы «теневое ОКБ» в Блечли дало ему возможность следить за ходом сражения как бы с немецкой стороны. После восьми дней жестоких боев обстановка предвещала поражение Роммеля. Он сообщил об этом Гитлеру. 2 ноября Гитлер отправил ему ставшую теперь знаменитой радиограмму, гласившую, что «не может быть другого пути, как держаться до последнего солдата; для немецких войск есть только один выбор: победа или смерть». Эль-Аламейн был первым настоящим поражением немцев в войне, и это была первая радиограмма такого рода, исходившая от Гитлера. В течение последующих нескольких лет нам предстояло получить еще ряд подобных радиограмм. Оракул был в хорошей форме, и благодаря этому мы сразу перехватили эту радиограмму. Уже через несколько минут после ее передачи Гитлером она была в руках Монтгомери и Черчилля. То ли в шифровальную машину Роммеля попал песок, то ли он сознательно увиливал, но вместо подтверждения приема расшифрованной радиограммы он попросил ее повторить. Это был, наверное, первый случай, когда английский командующий получил радиограмму главнокомандующего войсками противника прежде, чем ее получил командующий войсками противника на фронте. В любом случае это был замечательный успех коллектива Блечли. Между тем Роммель еще раньше, 2 ноября, отправил Гитлеру радиограмму, прося разрешения начать отход. Фактически он уже начал отход, не дожидаясь ответа Гитлера. Говорят, что лишь на следующий день, когда повторная радиограмма Гитлера была наконец расшифрована и вручена Роммелю, он узнал, что в ней содержится отрицательный ответ на его просьбу. Видел ли он первоначальную радиограмму и попросил ли повторить ее текст, чтобы скрыть отданные им распоряжения на отход, мы никогда не узнаем. Однако, повинуясь своему фюреру, 3 ноября он все же отдал приказ войскам остановиться и перейти к обороне. Но итальянцы и многие немецкие части, двигавшиеся на запад, уже были вне досягаемости Роммеля. Об этом Роммель, конечно, знал, а поэтому его приказ не имел большого значения.

В ночь с 3 на 4 ноября Монтгомери предпринял наступление с целью прорыва..."

4

Фред Уинтерботэм ОПЕРАЦИЯ «УЛЬТРА»
Предисловие к русскому изданию 1990 г.

«В скоротечной войне… от быстроты и точности информации о намерениях противника вполне может зависеть, потерпит страна скорое поражение или добьется победы», — пишет Ф. Уинтерботэм в своей книге «Операция „Ультра“», реферат которой предлагается читателю.
Практически все документы, которые автор цитирует или упоминает в этой книге, были зашифрованы шифром «Энигма», что в переводе с древнегреческого означает «загадка». Так назвали немцы свою электрическую шифровальную машину, которая использовалась верховным главнокомандованием вермахта, центральным аппаратом полиции, СД и СС Германии для шифрования секретнейших приказов, докладов и другой корреспонденции, передававшейся по радио. Гитлеровцы были в полной уверенности, что передаваемые сообщения не поддаются дешифрованию, однако эти надежды оказались необоснованными. Объединенными усилиями польских и французских ученых и специалистов тайна «Энигмы» была раскрыта еще до начала второй мировой войны.
К числу изданных на Западе книг на эту тему можно отнести, например, вышедшую весной 1973 года в Париже книгу бывшего руководителя французской радиоразведки генерала Г. Бертрана «„Энигма“, или самая большая загадка войны 1939–1945 годов». В ней автор повествует о том, как был раскрыт немецкий машинный шифр и как этот успех использовался во время войны против гитлеровских агрессоров.
В своей книге генерал Бертран пишет, что главную роль в решении этой трудной задачи сыграли польские специалисты, а французы содействовали успеху тем, что добывали в Берлине с помощью разведывательных средств необходимый документальный материал. «Если говорить о польских криптографах, — отмечает генерал Бертран, — то именно им принадлежит в этом деле вся заслуга и честь». Это заключение Бертран подтверждает рядом достоверных материалов, в том числе расшифрованными немецкими текстами.
Некоторые дополнительные сведения о разгадке тайн «Энигмы» содержатся в польских публикациях, в частности в вышедшей в Варшаве книге В. Козачука «Битва за тайну. Разведывательные службы Польши и рейха, 1922–1939», а также в статьях этого же автора, помещенных в журнале «Польша» № 6 и 7 за 1975 год под названием «Ключ к тайнам третьего рейха».
Козачук пишет, что «Энигма» была раскрыта в Польше в январе 1933 года, а работа над немецким машинным шифром продолжалась без перерыва до сентября 1939 года. За несколько недель до начала войны Польша поделилась своими достижениями с союзниками — Францией и Англией. 22–25 июля 1939 года польский генеральный штаб передал представителям французского генерального штаба Бертрану и Бракенье, а также представителям английского генерального штаба Элестеру Деннистону и Ноксу по одному экземпляру сконструированной при помощи польских криптографов и конструкторов машины «Энигма», описание методов дешифрования и средства, в значительной мере автоматизировавшие процесс дешифрования, — так называемые криптографические бомбы, являвшиеся, по сути дела, ранними вариантами компьютеров. После нападения гитлеровской Германии на Польшу польские криптографы, указывает далее Козачук, переправились во Францию. Осенью 1939 года в Гре-Арменвийе под Парижем был создан польско-французский центр под названием «Бруно» по раскрытию шифров «Энигмы». В нем работали бежавшие из занятой гитлеровцами Польши криптографы и другие специалисты-дешифровальщики польского генерального штаба, а также французские специалисты. К центру был прикомандирован представитель британской службы шифров майор Макмиллан, который поддерживал постоянную связь с английским дешифровальным центром в Блечли. Только за период с октября 1939 года до поражения Франции в апреле 1940 года в центре было дешифровано около 15 тысяч немецких оперативных приказов, секретных донесений, директив. Французское руководство заранее было предупреждено о многих намерениях противника, о группировке его войск, их дислокации и передвижениях. Такова история тайны «Энигмы» в изложении французских и польских авторов.
Ф. Уинтерботэм также затрагивает вопрос о разгадке немецкого машинного шифра. Автор, однако, не упоминает о событиях, описанных в книге Бертрана и работах Козачука, а излагает другую, английскую версию, согласно которой «Энигма» перестала быть тайной главным образом благодаря усилиям англичан. Польским и французским специалистам в книге Уинтерботэма отводится вспомогательная роль.
Во время войны Уинтерботэм ведал вопросами безопасности и сохранения тайны всей системы «Ультра», поэтому в своей книге он лишь частично касается технической стороны раскрытия «Энигмы», а основное внимание уделяет тому, как западные союзники использовали этот успех против гитлеровской Германии. Основываясь на личных записях и воспоминаниях, Уинтерботэм довольно интересно, подробно и достоверно рассказывает о том, какие тайны гитлеровской ставки и верховного главнокомандования удалось добыть англичанам с помощью созданной ими дешифровальной машины, получившей название «Ультра».
Система «Ультра» на протяжении всей войны развивалась и совершенствовалась. Был создан специальный дешифровальный центр при правительственной школе кодов и шифров в Блечли под Лондоном, развернуты пункты для чтения сообщений «Энигмы» в различных частях земного шара, сформированы специальные подразделения связи, продуманы меры по сохранению в тайне системы «Ультра» и ее работы. С конца апреля 1940 года радиограммы, идущие из ставки Гитлера, высших штабов вермахта к командующим и от командующих в ставку, перехватывались, расшифровывались союзниками и докладывались английскому и американскому руководству — Черчиллю, Рузвельту, командующим войсками на театрах военных действий и другим лицам по строго ограниченному списку. Поскольку гитлеровцы передали «Энигму» Японии, американское командование пользовалось системой «Ультра» на Дальнем Востоке и в районах Тихого океана. Причем, когда в 1942 году в Англии была создана электронная вычислительная машина «Колосс», на раскрытие любого немецкого кода уходили буквально минуты.
Таким образом, на протяжении всей войны как командование вермахта, так и японское военное командование были практически полностью лишены возможности использовать такой мощный фактор, как внезапность. Точные сведения о противнике, которыми располагало англо-американское руководство благодаря системе «Ультра», облегчали ему планирование и ведение операций, давали огромные преимущества. Следует отметить, что, как свидетельствует Уинтерботэм, лишь в одном случае Советскому Союзу была передана информация, полученная с помощью системы «Ультра». Перед нападением Германии на СССР У. Черчилль сообщил И. В. Сталину о сосредоточении крупных немецко-фашистских сил в Восточной Германии.
Уинтерботэм был полностью осведомлен о содержании перехваченных шифрограмм и о том, как они использовались англо-американским командованием в ходе боевых действий против немецко-фашистских войск. В книге весьма убедительно и подробно показано, какую роль сыграла информация, полученная с помощью системы «Ультра», во время боевых действий во Франции и эвакуации английских войск из района Дюнкерка, в ходе «битвы за Англию», в сражениях в Северной Африке и Италии, при подготовке и осуществлении операции «Оверлорд», в сражениях в Нормандии и Западной Европе, в ходе войны на море. Верховный главнокомандующий вооруженными силами западных союзников на Европейском театре военных действий американский генерал Эйзенхауэр назвал систему «Ультра» «решающим фактором победы союзников». Маршал военно-воздушных сил Великобритании Слессор в предисловии к английскому изданию книги Уинтерботэма говорил о системе «Ультра» как о «невероятно ценном источнике разведывательных данных», который оказывал «почти сказочное влияние на стратегию, а иногда даже на тактику союзников».
Только в тех редких случаях, когда немецко-фашистское командование принимало строжайшие меры для сохранения тайны, включая введение полного радиомолчания, ему удавалось организовывать временное сопротивление англо-американским войскам или переходить в контрнаступление. Так, в Африке, пишет Уинтерботэм, «Ультра», к несчастью, не дала 20 февраля никакого предупреждения о контратаке войск Роммеля у Кессерина. В результате войска Брэдли получили «ужасный удар по носу». Это же повторилось в Арденнах, где контрудар немецких войск «явился полной неожиданностью для американцев и привел к ожесточенным боям и большим потерям».
Книга Уинтерботэма «Операция „Ультра“» несомненно привлечет внимание широкого круга советских читателей.
В. М. Михайлов

Фрагмент из книги Уинтерботэма:
«У большинства людей, которые слишком молоды, чтобы понять, что происходило во второй мировой войне, и воспитаны на рассказах о победах союзников над нацистами, нижеследующая история может вызвать законный вопрос: если мы так много знали о силах и намерениях противника, почему мы не покончили с ним быстрее? Наверное, молодым людям трудно себе представить, что в 1940 году мы потерпели полное поражение во Франции и что нас отделяли от полной капитуляции только безоружные остатки английской армии, эвакуированные из Дюнкерка, и жалкие по сравнению с огромными воздушными флотами люфтваффе военно-воздушные силы. Для тех из нас, кто знал соотношение сил, вопрос о полной капитуляции Англии решался в зависимости от того, сумеет ли наша авиация помешать люфтваффе уничтожить или вывести из строя наши авиационные эскадрильи. Если бы люфтваффе удалось завоевать господство в воздухе, в Ла-Манше не уцелел бы ни один английский корабль — ни на воде, ни под водой. Решающая роль, которую сыграла «Ультра» в нашем спасении от поражения, станет ясной из последующих глав.
Мы не смогли бы отразить вторжение с воздуха и с моря, как бы неумело ни осуществлялась высадка десантов, которые немцы могли направить против наших слабо обороняемых берегов. В течение двух долгих лет мы вели исключительно интеллектуальный поединок с гигантской германской военной машиной. Именно наши коллективные усилия создали разведывательную систему «Ультра», которая дала ключ к стратегии маршала авиации Даудинга заключавшейся в том, чтобы измотать люфтваффе и спасти нашу авиацию от сокрушительных ударов, нацеленных на нее Герингом во время битвы за Англию. Это «Ультра» сообщила нам о всех приготовлениях к операции «Морской лев», то есть к вторжению в Англию. Позднее те же разведывательные данные позволили генералу Окинлеку сражаться в Северной Африке с Роммелем и его Африканским корпусом подобно увертливому боксеру, появляясь там, где Роммель меньше всего его ожидал, и, нанося сильный удар, потом исчезая, чтобы предпринять стремительную атаку в другом месте. Искусство Окинлека заставило Роммеля остановиться у самых ворот Египта. Иначе мы потеряли бы все Средиземное море вместе с разбросанными на Ближнем Востоке имперскими силами, с нефтью, военно-морскими базами и морским путем в Индию.
Даже когда после Эль-Аламейна маятник начал понемногу склоняться в нашу сторону, заблаговременное получение с помощью «Ультра» сведений о передвижениях, силах и вероятных действиях противника еще не позволяло нам добиться быстрых результатов: у нас просто не хватало людей, техники и ресурсов.
        Не следует давать себя обмануть потоку телефильмов и пропаганды, в которых война изображена как некая величественная триумфальная эпопея. На самом деле мы были на волосок от гибели, и читатель, может быть, задумается, могли ли мы победить, если бы не было «Ультра».