Глава двадцать четвёртая. Зарождение силы

   Приятного чтения)


   Намотавшиеся и натанцевавшиеся влюблённые вернулись домой. Будучи в добром расположении духа, они, раздевшись, тут же улёгшись на кровать, и не могли скрыть своих улыбок – оба понимали, сегодня особенный – прекрасен.

   Они и сами не заметили, как их, только сомкнувших глаз, сморил сон.

   Этой ночью Модуну снилось продолжение торжества и то, как он под чудную музыку продолжал танцевать со своей любимой перед взорами старых богов. Кричесе же снилось то, как она вместе со своим любимым находится посреди детей, тянущих руки вверх, поочерёдно отвечающих на их вопросы. Углубившись в сновидение, она уловила, что эти дети, сидящие за рядами столов, читают как раз то, к чему не столь давно прикоснулась она и Модун.

   Проснулись влюблённые от оживлённого галдежа за окном. Нахмурившийся Модун встал с кровати и, подойдя к двухстворчатому окну, выглянул наружу и увидел, как с торговцем пряностями ругается, настаивает на своём торговка рыбой. Но хмурое лицо Модуна моментально изменилось, когда он взглянул на кровать, на которой лежала, раскинувшись вольно как кошка, полуобнажённая Кричеса. Вспомнив вчерашний день, он улыбнулся, лёг и обнял её, продолжив вместе спать и набираться сил.

   Пробудились они в середин дня бодрыми, радостными и, поцеловавшись, Модун произнёс:
   – Добрый день, милая.

   – И тебе добрый день, родной.

   Вместе они заправили за собой кровать и, будто бы понимая друг друга без слов, оба оделись и прошли на кухню. Модун помог разжечь огонь в плите, Кричеса, подогревая мясной пирог прихваченный с торжества, вспомнила о подарке Химы из пустынного мира. Дойдя до зала, она отыскала мешок с уже измолотым, приятно пахнущим кофе.

   – Предлагаю перекусить у камина. – сказал Модун, – Сегодня что-то прохладно.

   – Прекрасная идея, – отозвалась Кричеса, готовя ароматный напиток над плитой.

   Модун с помощью кремния и сухих дров смог отточенными движениями разжечь огнище. Не сразу, но огонь мало-помалу покорился. Приятный треск сгорающего дерева радовал слух и успокаивал. Он пододвинул стол и кресла к камину, донёс с кухни в зал яства и, присев, стал вглядываться игру языков пламени.

   Спустя пару минут пришла Кричеса с двумя небольшими кружками и чайником в руке. Разлив обоим поровну горячего, тёмного напитка, они поужинали перед уютным камином и сделали по глотку кофе. Напиток, как рассказывал Заби во время путешествий, и вправду был бодрящим – сон влюблённых как рукой сняло и разум начали заполонять добрые мысли.

   Кричеса сделала ещё глоток и, откинувшись на кресле и укрывшись пледом, прошептала:
   – Холодает. Ещё немного и грянет время листопада.

   – Пора Увядания мне особенно нравится, – высказался Модун, – Я люблю запах чахлой травы в лесу, и особенно папоротника. Я перенял от отца любовь к грозам и дождю. Мне нравится освежающий и чуть прохладный ветер. А что любишь ты?

   – Мне нравится тёплое солнце. Я люблю смотреть на накаты волн. Это так томительно, расслабляет, как-то успокаивает и даёт задуматься о чём-то отдалённом, незатруднительном и приятном. Ещё я люблю запах хвои и смолы после дождя, так что, да, дождь мне тоже в чём-то нравится.

   Какое-то время они молча пили кофе, подливая себе из чайника ароматный напиток. Затем Кричеса вспомнила своё особенное сновидение.

   Закивав своим мыслям, она прошептала:
   – Мне снился явственный сон о будущем, потому как я уж давно, ещё когда получила от вас вещи Гапдумола, кое-что задумала...

   – Что за сон? Расскажешь?

   – Конечно. Я видела, что у нас с тобой есть ученики и они охотно принимают наши слова и перенимают знания. Там у нас, как я поняла, своя особенная школа по обучению колдовству...

   Услышанное поразило Модуна, потому как он знал, что Кричесе вовсе несвойственно выдумывать и преувеличивать.

   Подумав с минуту, он откусил пирога и, запив кофе, уточнил:
   – В будущем у нас с тобой своя школа по обучению колдовства?

   – Именно так.

   – Но ведь я не колдун. Я лишь почитал с неделю твоих книг и мало-мальски что-то почерпнул. Нет, я уж точно не способен на всякие непонятные таинства.

   – Это изменится. В тебе есть потенциал и ты, насколько я вижу, воплотишь его и наберёшься сил... с моей помощью... Модун, я теперь готова тебе открыться: я хочу свою школу колдовства. Понимаю, что мы будем первыми среди трёх держав, открывших её, но скажи, ты меня поддержишь?

   Модун незамедлительно ответил:
   – Обязательно поддержу. Но я не знаю, с чего нужно начать и уж тем более – чему ты собираешься обучать детей? И для чего?

   – Как ты видел в пустынном мире, природа мироздания до конца непознанная и многие ответы на это есть в рукописях и книгах Гапдумола. Я хочу, чтобы люди познали другие стороны круговорота природы, чтобы им подчинились иные силы, с помощью которых они смогут помогать остальным. Колдовство можно использовать как во вред, так и во благо, но я собираюсь обучать людей только пользе остальным.

   – Понимаю. Задумайся и скажи, тебе это под силу?

   – Это нам под силу. Модун, я хочу провести над тобой ритуал и попытаться наделить тебя силой, чтобы ты, так же как и я, почувствовал другие явления скрытой природы, чтобы ты понял меня и сам захотел обучить других тому, что знаешь и чувствуешь сам.

   – Это не опасно? – спросил Модун, наклонив голову вбок, – Отец рассказывал, что над ним проделали три ритуала, один из которых был чрезвычайно чёрным и кровавым...

   Кричеса рассмеялась звонким смехом и, закивав, сказала:
   – Если в ритуале используется кровь, то это лишь в угоду иным сущностям. Доверься мне, всё будет хорошо.

   – Я доверюсь тебе всем сердцем. Хочу и вправду лучше понимать тебя и то, что ты чувствуешь, когда рассказываешь о таинствах.

   На том и порешили. Допив приятный кофе и убрав со стола, они поднесли все книги и рукописи Гапдумола со свитками и, усевшись обратно за стол, Кричеса принялась объяснять Модуну то, что должно будет произойти:
   – Как ты помнишь, мы победили трёх духов и с помощью колдовских кристаллов и смогли впитать их сущность в артефакты.

   Модун закивал в ответ.

   – Я не оставила в том мире кристаллы, а прихватила с собой, зная, что смогу ими воспользоваться во благо.

   Кричеса подошла к туалетному столику и чуть погодя вернулась с теми самыми кристаллами тёмных оттенков.
   – Если всё сделать правильно, мы сможем вытянуть из них силу и направить в тебя, тем самым наделив тебя... чем-то...

   – Чем-то? Как это понимать?

   – Если всё сработает правильно, ты обретёшь какую-то способность; быть может это будет подчинение стихии, предвидение будущего, ментальный третий глаз, а может и нечто то, что мы видели в странных способностях тех духов. Я и вправду не знаю, что получится, но уверяю, что мы проделаем ритуал добросовестно и с тобой ничего плохого не случится. Ты ничего не потеряешь, а только приобретёшь.

   Модун тяжело вздохнул. На его лице тут же появилась улыбка. Он слишком доверялся Кричесе и любил её, чтобы дать отказ. Закивав головой, они вместе, сидя рядом с друг другом у камина, принялись неспешно вчитываться в аккуратный подчерк кудесника, подробно расписавшего множество ритуалов, предосторожностей и поучительных историй из жизни.

   И как по судьбе влюблённым очень повезло, потому как именно завтрашней ночью на небе выглянет полнолуние, так необходимое для ритуала. Но зазря времени они не теряли – всё свободное время посвящали трудам Гапдумола, мало-помалу набираясь порой странных, а иногда и непостижимых знаний, обговорив которые, впрочем, Модун и Кричеса многое для себя проясняли.

   Незаметно за чтением пролетел день, а за ним и половина следующего. Кричеса подробно объяснила вычитанный ритуал Модуну, который ввёл его тело в лёгкий наплыв трепета перед неизвестным.

   Вместе с Кричесой они убрали с зала мебель и отодвинули резной стол в сторону так, что у них в распоряжении была обширная площадь. За окном сгущались сумерки. Не сразу но на сумеречном небосводе начала показываться таинственное, манящее полнолуние, рядом с которым приютились крупинки звёзд.

   Модун, стоя у окна и уперев руки в подоконник, вглядывался в небо, вспоминая свою золотую родню с матерью и то, насколько доброй она оказалась к ним. Грустно вздохнув, он повернулся назад и увидел, как сидящая на полу Кричеса проводила мелом прямые линии на полу, то соединяя их, то разрисовывая странные слова на неизвестном для него языке.

   Встав с пола, Кричеса высказалась:
   – Я нарисовала созвездие жертвенника. Ты должен сесть посередине печати и тебе необходимо попытаться принять его энергию в себя. Сосредоточься на камне и его зове, хорошо?

   – Да, назад дороги уже нет, – отозвался он, – Я доверяю тебе.

   Взяв из рук любимой светящийся радужным оттенком кристалл, Модун нахмурился его таинственно переливающимся светом, припоминая, что раньше тот так не пылал. Глубоко вздохнув и сев посредине печати, он не смог скрыть от своей любимой того, что немало боялся таинственной церемонии.

   – Эй, Модун, – позвала Кричеса, – не беспокойся, всё будет хорошо. Правда, мне очень хотелось бы сказать, что я так сто раз делала, но тогда это будет ложью...

   – Да, я понимаю, через это просто нужно пройти.

   Когда за окном скопление свинцовых облаков скрылось с горизонта и светлое полнолуние открылось взору Кричесы, она, закивав Модуну и поднеся ко рту палец, призвала того к молчанию. Для Модуна было некоторой неожиданностью то, что его любимая, взяв сухой, местами порванный свиток и развернув его, начала строго, уверенно напевать таинственные слова, смысл которых он при всём жалнии никак не мог уловить. Вслушиваясь в приятный, даже страстный голос Кричесы, Модун поймал её взгляд любимой и воззрился в всё более светящийся кристалл, который так и притягивал к себе взор.

   Толком не понимая, что он делает, Модун, вглядываясь в оккультный предмет, начал чувствовал на кончиках своих пальцев покалывание, а чуть погодя, полностью сосредоточившись на голосе колдуньи и радужном свете кристалла, начал ощущать заполоняющие мысли сознание. Не противясь тому новому, что с ним происходит, Модун был далёк от этого и не мог никак знать, что кристалл буквально отдаёт ему свою сущностью.

   Продолжая дочитывать четверостишье, Кричеса краем глаза увидела, как из кристалла прямо в тело Модуна изливалась радужная энергия, которая буквально впитывалась в него, охотно одаривала достойного своей колдовской энергией. Колдунья не могла сдержать улыбки, она видела того, чего не мог видеть Модун, а именно перевоплощение своего любимого в нечто высшее, чем человек.

   Дочитав последние строки из свитка, она очень обрадовалась, что вскоре он тоже получит некую силу и стане лучше её понимать.

   Как только Кричеса прекратила читать заклятье а облака за окном скрыли полную луну, кристалл в руках Модуна завибрировал и, что странно, они оба услышали мужской, грубый хор. Немало испугавшись, не понимая, откуда доносится пение, они сообразили, что звук шёл именно из потускневшего кристалла. Модун всё также продолжал смотреть в кристалл и колдунья видела, как её любимый впитывает последние крохи таинственной энергии.

   Уж точно никто из них не ожидал того, что в руках Модуна кристалл с дребезгом взорвётся так, что поранит обе ладони. Модун испытал сильную боль, будто бы множество бритв впилось в его плоть, но зная, что ритуал нельзя прерывать, он сдержался и, закусив губу посмотрел на взволнованную Кричесу.

   Пройдя в середину печати, Кричеса помогла подняться Модуну и, выведя его из созвездия только сейчас посмела произнести:
   – Боги, Модун, пожалуйста извини что так получилось. Я не знала, правда! Мне и тебе нельзя было говорить лишнее во время ритуала, и ты большой молодец что сдержался...

   – Да ничего, просто царапины. Правда, жутко режущие.

   Кричеса мигом отыскала в своём туалетном столике чистую ткань, и, дойдя до парня, увидела, что в его ладонях торчат многочисленные осколки. Чувствуя жгучую боль Модуна, сердце колдуньи налилось кровью и они, дойдя до умывальника с ведром воды, принялись аккуратно вытаскивать острые бесцветные кристаллы.

   Промыв раны, Кричеса поцеловала обе руки Модуна, чем немало растрогала его, заставив счастливое сердце биться чаще. Обмотав ладони тканями, они облегчённо вздохнули. Колдунья стёрла мел с пола и вместе с любимым обратно перетащили мебель в зал.

   Сумерки за окном окрепли, подчёркивая блестящую пыль звёзд на небе. Зевая, пройдя в спальню, они разделись и улеглись спать рядом друг другом.

   Кричеса, чувствуя на себе вину, решила подбодрить Модуна и, чуть оголившись, прильнула к нему. Резвясь и наслаждаясь теплом друг друга, они мигом позабыли случившуюся неприятность. И всё же колдунья не могла забыть того, что её любимый прошёл через ритуал и впитал в себя чужеродную энергию.

   – Ты что-нибудь чувствуешь? – спросила Кричеса, прильнув щекой к груди Модуна. – Быть может что-нибудь новое и странное?

   – Только твоё добро и ласку. – улыбнулся он, – Ты же знаешь, что я тебя всем сердцем люблю?

   – Конечно знаю. И это взаимно. Мне правда очень жаль твои руки, извини.

   – Ничего, всё пройдёт.


   Лебединский Вячеслав Игоревич. 1992. 05.09.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)