Эдик сын Лая-собаки или Эдиков комплекс

Когда я совершенствовался во Всесоюзном научно-исследовательском институте общей и судебной психиатрии им. В.П. Сербского в Москве, у меня появился интересный пациент утверждавший, что он убил своего отца.
   
Эдик С. поступил с первичным систематизированным бредом самообвинения, самоуничижения и греховности. Он утверждал, что он убил своего отца, осчастливив мать, и за это он должен умереть «без стона и без боли», сделав это так, «как не отходит никто из людей», – таковы были дословно его слова, которые я и записал.
   
До поступления в отделение он обратил на себя внимание тем, что стал подписываться в документах «Эдип Собака», а также заявлениями, что он должен умереть. При поступлении сообщил, что его давно преследовала мысль, что он виноват в смерти своего отца. Это смутное чувство долго не давало ему покоя, периодически мой пациент находил подтверждение своей виновности, люди и окружающее как бы намекали ему об этом. Когда он прочитал Софокла «Царь Эдип», и «ему всё стало ясно, всё стало на свои места», после чего он стал заявлять, что «убил своего отца». Готовясь к разговору с ним я вынужден был прочитать трагедию древнейшего афинского драматурга.
   
Когда я спросил его почему он считает себя Эдипом, да ещё и Собакой, он ответил:
– Это я убил отца: за то, что он лаял на мою мать; за то, что он был проклят; за то, что у нас в роду были одни извращенцы.
– И вы убеждены в этом? – спросил я его.
– Конечно. Об этом даже «Савокл» пишет.
– И что же там написано?
– Много чего.
– Так расскажите, мы не куда не торопимся.

Он стал говорить, а я за ним записывал на черновике, чтобы потом перенести всё в историю болезни.
– У царя Фиф, – начал Эдик, несколько монотонным голосом с маскообразным лицом, –ну вы знаете, кто такие легкомысленные Фифы?!
– Гм…
– Сына Гад-ма-Пидора и жены его Нюктиды, – продолжил мой пациент, не обращая на меня никакого внимания, разговаривая как бы сам с собой, – мою прабабушку звали Нюра, был сын Лаб-дак-простак, унаследовавший власть над Фифами, то есть над всем женским полом, вы же понимаете. Дед у меня ещё тот ходок, ни одной фифы не пропускал.

Я внимательно слушал Эдика и догадывался, царство «Фиф» – это Фивы, греческое название столицы верхнего Египта, а Пидор у Софокла – Кадма Полидор с проглоченными буквами «ол». Эдик же продолжал рассказывать о своей «генеалогии»:
– Сыном и приемником Лаб-дака-простака был Лай-собака. Однажды Лай посетил царя Бело-Пса, – Эдик так и произнес это имя по слогам и не обращая внимания на недоумение на моём лице, продолжил, – и долго гостил у него в Писе, – при этом Эдик стереотипно и неестественно хихикнул. Позже разбирая свои каракули, я понял: «Белый пес – у Софокла это – «посетил Пелопса».

Эдик продолжал, не обращая на меня никакого внимания, словно рассказ предназначался не мне, а кому-то ещё:
– Пися недалеко от Фифы, понятно, что их связывает. Черной неблагодарностью отплатил Лай-собака Бело-Псу за его гостеприимство. Лай похитил юного сына Пса, Хрисиппа, по-нашему Осипа и увёз его к себе. Был у меня такой друг детства. Понятно, для чего он это сделал, похищая симпатичного юного мальчика, – Эдик посмотрел на меня и не дожидаясь моего ответа продолжал свой монолог:
– Разгневанный отец Белый Пес проклял Лая-собаку и попросил у богов наказать внука Гада-Пидора и погубить его, то есть моего отца. Призывая злые силы вмешаться. С этого и началась трагедия нашей семьи… хотя думаю она началась ещё раньше…

Эдик глубокомысленно замолчал и словно задумался.
– А что произошло дальше? – заинтересованно спросил я.
Отвечая на какие-то свои мысли новоявленный-Эдип произнёс:
– Теперь понятно кем был мой друг Ося и что произошло у них с моим развратным отцом. А что было дальше? Вернувшись из Писи в Фифы, отец женился на Ё-касте МинетОКеевне, моей матери, отец которой тоже был ещё тот извращенец.
Как я понял Эдика, у Софокла речь шла о дочери Менойкея – Иокасте.

– Вообще-то у таких испорченных людей, как мои родители, детей не должно было быть, – после некоторой паузы продолжил Эдип-нашего-времени, – но отец выпросил у дьявола меня, но был предупреждён: «Твоё желание будет исполнено, но знай: ты погибнешь от руки сына своего. Так в мире будет сохранено равновесие. За загубленного и развращённого Осипа расплатится твой сын».

– Эдик, откуда вы это всё знаете? – как мне казалось я постарался поставить моего пациента в тупик.
– Всё очень просто, когда я прочитал Савокл, я понял. Всё стало на свои места. Сомнения, донимавшие меня, и подозрения сразу развеялись: и то, почему отец отказался от меня, когда я родился; и то, как я попал в детдом. Наконец, разыскивая родителей, однажды я услышал в голове голос Осипа, друга моего детства, совращённого и покончившего жизнь самоубийством: «Эдик, ужасна твоя судьба! Ты убьёшь отца, женишься на собственной матери и от этого брака родятся дети, такие же как и мы – проклятые».
                ***
Не буду разбирать запутанное уголовное дело в отношении, подозреваемого в умышленном убийстве подследственного Эдуарда С., но по всем психиатрическим канонам с учётом всей клинической картины его заболевания, он должен был быть экскульпирован и направлен на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением. Психиатр, особенно судебно-психиатрический эксперт, не должен руководствоваться эмоциями, но мне Эдика было жаль.