На Тёзиной полянке

НА ТЁЗИНОЙ ПОЛЯНКЕ  (для 3 - 6 лет)

На полянке в лесу, недалеко от ручья, жила великанша Тёзя. Жила Тёзя в шалаше, который сама соорудила, а рядом муравьи-печники ей огромную печь поставили, мало ли что нужно будет приготовить или подогреть. 

Великанша Тёзя была не так чтобы самая большая, но в тоже время и не самая маленькая, а средняя. Великаны тоже ведь по росту различаются, как и люди.

А как отличить маленького великана от большого человека? – спросишь ты. Очень даже просто: по рукам и ногам.

Ноги у всех великанов, даже у самых маленьких, огромные, не меньше семьдесят пятого размера. А так как такую обувь не шьёт ни один сапожник на Земле, все великаны зимой и летом ходят босые. И так к этому привыкли, что очень удивляются, когда видят на ногах у людей ботинки или босоножки, а тем более валенки.

Руки у всех великанов тоже очень большие. Даже самый маленький великан может своей ладонью обхватить дерево и выдрать его с корнем. Но так поступают только очень злые и глупые великаны. А Тёзя была доброй и умной и к тому же трудолюбивой.

Вставала Тёзя рано – с восходом солнца.

Топ-топ-топ, – проснувшись, сразу же топала она к ручью.

Тёп-тёп-тёп, – семенил туда же Тёзин сосед, ёжик Флишка:

– С добрым утром, соседка!

– И тебя, Флишка, с добрым утром! – басила Тёзя.

Ещё я забыла сказать, что все великаны, и большие, и средние, и маленькие, не просто говорят, а басят, то есть разговаривают очень громко грубыми голосами. Но кто к такому голосу привык, не пугается. Вот и Флишка привык к Тёзиному басению.

– Мне водица нужна, чайник вскипятить, чай с булочками очень хочется! – вновь басила Тёзя, заранее глотая слюнки.

Тёзя очень любила сдобные булочки, которые была мастерица печь в своей огромной печи. И каждая булочка  у неё получалась такая большая, что только великан мог съесть её за один приём. Поэтому для гостей не великанов Тёзя нарезала их аккуратными кусочками.

– Приходи чай с булочками пить! – приглашала она соседа Флишку.

– Спасибо! – отвечал Флишка, – только вот кашу сварю и приду! А потом пойдём ко мне кашу есть.

И друзья сначала пили чай с булочками у Тёзи, а потом шли есть кашу с вареньем к Флишке.

Летом было хорошо! Главное, тепло! На Тёзиной полянке гудели пчёлы над пёстрыми, влюблёнными в солнышко цветами, румянились разнежившиеся землянички, и летний аромат щекотал ноздри так, что хотелось и смеяться, и чихать одновременно. Непонятно даже, что больше: смеяться или чихать.

Тёзя, например, тут же принималась чихать. А ёжик Флишка смеяться. Но ведь великаны чихают так громко! Кажется, будто гром в небе гремит, и вот-вот пойдёт дождь. Зверушки, услышав этот гром, скрывались в своих норках. А тучи думали:

«Раз гром уже на Тёзиной полянке и зверушки попрятались, значит, и правда, пора начинать там грозу!».

Прилетали и вместе с громом её начинали.

Но Флишка не обращал на них никакого внимания и весело смеялся.

– Будь здорова, Тёзя! – Желал он подруге и смеялся ещё веселее.

А ведь ёжики смеются так заразительно! Обычно, если какой-нибудь ёжик начинает смеяться, обязательно смеются все вокруг. Поэтому и Тёзя, перестав чихать, кивала:

– Спасибо! – И принималась хохотать вместе с Флишкой прямо под тёплым летним дождём.

Тогда и зверушки вылезали из нор.

– Будь здорова, Тёзя! – желали и они великанше и тоже принимались веселиться.

Тучи удивлялись, пожимая пухлыми плечами:

– Неужели мы ошиблись адресом, наверное, нам совсем другая, а вовсе не Тёзина, полянка нужна! – И тут же вместе с громом и дождём улетали на другую поляну, где их, действительно, давно ждали.

Вновь показывалось солнышко и, подмигнув рыжим глазом, своей кисточкой рисовало над полянкой искрящуюся волшебную радугу. А по волшебной радуге можно было бегать и прыгать сколько угодно, не боясь, что она вдруг провалится или сломается, – не только зверушкам, но и великанше Тёзе.

Никогда не бегал и не радовался со всеми лишь ОкУнька – мОховый человечек.
Он жил под большим пнём на краю поляны среди густых деревьев, куда почти не доставали солнечные лучи, и где всегда было сыро. Внизу пень весь зарос мхом, наверху опятами, а вот цветы и земляника ни за что не хотели селиться там.

– Мы в такой сырости жить не можем! – объясняли пчёлам нежные летние цветы.

А землянички в недоумении вскидывали свои резные листья:

– Сюда и солнышко не заглядывает, как же мы там созреем?!

Сам Окунька постоянно ворчал и всегда был всем недоволен. Его зелёные волосы и борода из мха сердито топорщились в разные стороны, зелёные мохнатые брови супились и нависали на глаза, даже Окунькины круглые уши висели унылыми зелёными блинчиками.

– Это потому, что ты всегда прячешься от солнышка, мох у тебя сырой, поэтому и настроения у тебя нету, – сочувствовал Окуньке Флишка.

– Давай с нами по радуге бегать! Под солнышком просохнешь и сразу повеселеешь! – басила Тёзя, кивая огромной головой с двумя торчащими и рыжими, как само солнышко, косичками.

– Вот ещё, – бурчал под свой моховый нос Окунька, – делать мне, что ли, нечего… бегаете, зубы скалите… Мох сырость любит, а я – моховый человечек, мне положено быть сырым.

И обычно, как только слышал смех, затыкал уши мхом и продолжал угрюмо сидеть под своим пнём.

Ну, нравилось Окуньке в сырости сидеть, что ж с ним поделаешь? Под пнём он никому бы и не мешал, да вот только была у него одна забава, которая всем на поляне жизнь портила: любил Окунька малых зверушек пугать.

Бывало зароется поглубже в мох под своим пеньком и ждёт-дожидается…

Вот скачет, к примеру, мимо зайчонок, Окунька как выскочит из-под пня да как зарычит:

– Рррр-ы-ы-ы-иии! Я самый СТРАШНЫЙ в лесу! Сейчас съем тебя!
Зайчонок пугается, ушки, хвостик и лапки дрожат, мечется бедный, не знает куда спрятаться, плачет:

– У-у-у-у-у-ууууууууууу, спасите-е-е-е, помогите-е-е-е-еее, ма-ма-а-ааа!!!

А довольный Окунька противно ухмыльнётся в свою лохматую моховую бороду и, как ни в чём ни бывало, вновь под свой пенёк спрячется.

Взрослые звери уже привыкли, знали, что это Окунькины проделки. Пытались малышам своим объяснить, что моховый человечек не опасен, потому что ест лишь грибы опята, которых на пеньке его всегда видимо-невидимо. Да всё бесполезно! Попробуй не испугайся, когда такой мохнато-зелёный СТРАШНЫЙ на тебя с рычанием кидается!

А Окунькин пенёк как раз по дороге к ручью стоял, куда по утрам зверята умываться бегали. Но Окунька их так напугал, что ни лисята, ни зайчата, ни ежата, ни бельчата, ни барсучата, ни даже волчата, никто, по той тропинке теперь ходить не хотел, все боялись. Так и ходили из-за него неумытыми.

Великанша Тёзя и та порой вздрагивала, когда он из-под пенька вдруг выскакивал. А однажды от неожиданности выронила из рук чайник, вся вода расплескалась, пришлось обратно к ручью возвращаться.

Не раз к Тёзе и Флишке мамы малышей приходили на мохового человечка жаловаться, просили повлиять на него:

– Наши малыши умываться перестали, зубы не чистят, а всё из-за Окуньки! Они боятся по тропинке к ручью ходить! Вы ведь Окунькины соседи, может, вас послушает, а при нас он уши мхом сразу затыкает!

Не раз Тёзя с Флишкой уговаривали Окуньку перестать зверушек пугать. Но у того был один ответ:

– Я же не мешаю вам по радуге бегать-прыгать, и вы не мешайте мне из-под пня выскакивать!

Надоели великанше и ёжику Окунькины отговорки, и решили они: нужно мохового человечка проучить, чтобы перестал пугать зверят! Но как же это сделать? Думали, думали они и, наконец, Флишка говорит:

– А вот я возьму и переоденусь в настоящего СТРАШНОГО! Посмотрим тогда на самого Окуньку!

Нацепил Флишка на свои иголки побольше сухих веток и прошлогодней листвы. Нашёл сучки покорявее, встал на них, как на ходули, и несколько раз так по лесу для пробы прошёлся.

И… пополз по всему лесу слух… что настоящий СТРАШНЫЙ у них завёлся! Слух этот сразу же подхватила сорока-трещотка и принесла на край Тёзиной полянки, как раз к Окунькиному пеньку:

– Окунька, слышал ужасную новость?

– Что ты ещё придумала, болтушка? Какую такую новость?

– А вот такую! В нашем лесу настоящий СТРАШНЫЙ завёлся, не чета тебе! Ты только и делаешь, что малых зверушек пугаешь, а он всех нас, и правда, в раз проглотить может! Берегись, Окунька, прячься получше!

– Глупости, пусть только попробует сунуться сюда, я ка-ак зарычу: р-р-р-рррр! Он сразу испугается!

– Ну, гляди, Окунька, я тебя предупредила! – И трещотка полетела дальше свою ужасную новость разносить.

И вот только притаился вновь Окунька, чтобы какого-нибудь зайчишку, лисёнка или бельчонка напугать, как вдруг слышит: хруст-хруст! – за кустами.

Прислушался, а хруст всё ближе да громче. Думает Окунька: «Может, не наврала сорока? Может, и правда, настоящий СТРАШНЫЙ сюда идёт?»

Едва он это подумал, как на поляну выходит чудище на корявых длиннющих лапах, голова - лохматая-рогатая, из спины шипы жуткие во все стороны торчат, и рычит страшным голосом:

– Р-р-р-ррррр! Я настоящий СТРАШНЫЙ! В пещере живу, по лесу брожу, кто под пеньком сидит, вытаскиваю и съедаю! Берегись, в раз проглочу!

Ну конечно, это был переодетый ёжик Флишка! А следом, за кустами, кралась-пряталась великанша Тёзя. Только кончики её косичек изредка мелькали. И басила за него страшным голосом. При этом она нарочно топала ножищами и прихлопывала ручищами, чтобы шума было больше.

Задрожал Окунька, не знает, где ему лучше спрятаться. Заметался и от страха на середину поляны выскочил. А чудище всё приближается, всё громче рычит. Закрыл моховый человечек лицо моховыми ладошками, заплакал и закричал, что есть мочи:

– А-а-а-ааааа!!! У-у-у-у-уууууу! Тё-зя-яя, Флишка-а-а-ааа, спасите, помогите-е-е-е-еее!

Флишка увидел, как сильно Окунька напугался, решил, что хватит с того:

– Уж наверняка проучили его хорошенько!
 
Сразу же спрыгнул с сучков-ходуль и стряхнул листву и ветки с себя. Тут и Тёзя вышла из-за кустов.

– Окунька, а ведь это мы, не бойся!

А Окунька рот ещё шире открыл, моховые ручки в изумлении растопырил, в чём дело никак не поймёт. Тут уж не выдержали ёжик с великаншей и расхохотались.

Сразу ясно Окуньке стало, что над ним подшутили! Хотел от обиды он рассердиться.
Но… ведь ёжики смеются так весело, так заразительно! Если ёжик начинает смеяться, обязательно смеются все вокруг. Вот уж и зверушки на полянку сбежались, схватились за животики и захохотали вовсю:

– Ха-ха-ха! Ай, да Флишка с Тёзей! Вот так выдумщики! Ха-ха-ха!

А мха-то под рукой у Окуньки, чтобы уши заткнуть и не слышать смех, не оказалось, он ведь на середину поляны выскочил. И, похлопав, похлопав моховыми ресницами, он… не выдержал и… тоже расхохотался.

– Ха-ха-ха, вот так умора, вот, кто оказывается самый СТРАШНЫЙ, ха-ха-ха, – заливался он, катаясь по траве и дрыгая зелёными ручками и ножками. – А я-то думал, что страшней меня в лесу нету, ха-ха-ха!

С тех пор Окунька перестал ворчать и затыкать уши мхом, когда вокруг смеялись. Он с удовольствием бегал и прыгал вместе со всеми по волшебной радуге, которую после дождя рисовало солнышко над Тёзиной полянкой. А солнышко, видя, что оно нужно и Окуньке, стало часто заглядывать и под его пенёк.

Когда же зверушки шли по тропинке умываться, Окунька всегда радостно их приветствовал:

– Привет, малыши!

И приглашал полюбоваться чудесными пёстрыми цветами и отведать ягодок спелой земляники. Ведь теперь они поселились и у его пенька!