Чужая жена

– Вы же не начинаете шевелиться, пока под самым хвостом не загорит, – раздражённо выговаривал Василий хозяину, обдирая проводку, спрятанную под толстым слоем обоев.
Одноногий старик сидел на диване в противоположном углу комнаты и виновато молчал.
Чуть больше недели назад в районе частной застройки один за другим сгорели три дома. И все – по причине короткого замыкания. Для Василия, местного электрика, это стихийное бедствие вылилось в срочную замену километров кабеля на многострадальной улице и, как следствие, – отмену долгожданного отпуска.
Вот и сегодня, оценив фронт работ, Вася понял, что посиделки, запланированные на вечер у соседа, пройдут без него.
– Дома у всех деревянные, погода сухая стоит – как спички, повспыхиваете, – продолжал он, с силой выдергивая из стены задубевшие от времени провода.
Кабель неожиданно быстро поддался, и Василий, не удержав равновесия, повалился назад. Пока его руки спешно искали, за что зацепиться, на пол полетели портреты с навесной полки, ваза с подоконника и что-то ещё, пылившееся в тесной комнатушке, сотрясённой падением несчастного электрика.
– Что случилось? – показалась в проёме обеспокоенная хозяйка. – Ой-ё! – всплеснув руками, женщина бросилась собирать осколки на разноцветных половиках.
Василий поднялся, подхватил с полу треснувшую раму с портретами и теперь неловко топтался в углу, боясь раздавить остатки стёкол.
– Ничего-ничего, – улыбнулась хозяйка, заметив его смущение, – пусть на счастье будет! Я сейчас за веником схожу и всё замету.
– Вы уж простите меня, – взглянул Василий на старика, сам не зная, за что больше стыдно – то ли за разбитое имущество, то ли за недавнюю отповедь. – Вон, и родню вашу расколотил, – пробормотал он, пытаясь пристроить портреты обратно на полку. С чёрно-белого фото строго смотрела худощавая женщина. – Кто это? Сестра, наверно?
– Это жена его, – просто ответила вернувшаяся с веником хозяйка. – А рядом мой муж, это армейская фотография.
– А вы кто? – спросил Вася и тут же подумал о неуместности подобных вопросов.
– Да, кто ты мне? – неожиданно подключился к диалогу старик и хитро сощурился. Василию показалось почему–то, что заданный вопрос уже не раз звучал в стенах этого дома.
– Николай, не начинай! – с угрозой обернулась к старику хозяйка. – Не мути воду, не по возрасту нам это.
– Эх, парень, считай, что любовница! – махнул рукой Николай.
– Вот ещё! Любовница! – хозяйка как будто даже оскорбилась. – Просто не жена.
– А чего не поженитесь? – улыбнулся Вася.
– А потому что не бывает второй жены. И мужа второго не бывает.
Старик недовольно крякнул, но возражать не стал.
– У кого-то, может, и бывает, только не про нас это. – Женщина вздохнула и присела на край дивана, рядом со стариком. – Был у меня муж. Тоже Николаем звали. Хороший. Худого слова от него не слыхала – только «Манюшка, Манюшка».
Мы с ним в деревне жили, недалеко тут, за рекой. Я оператором в конторе работала, он – лесником. А работа такая – всё по лесам ездил. Вот и подцепил где-то клеща. Затемпературил, да мне-то ничего не говорил сначала. И фельдшерица не сразу поняла, от чего. Потом уж оказалось, что энцефалит. В больнице нашли, когда без сознания скорая забрала. Не один месяц лежал. Только не вылечили. Ходить – ходил, ел сам, но на голове отразилось – как ребёнок стал.
Так и зажили: старшему сыну десятый год шёл, среднему – шесть, а дочка совсем ещё маленькая была, трёх годков не исполнилось. Ой, тяжко было, чего говорить. И ведь не поплакать, не пожаловаться. Он это вот как-то чувствовал. Сразу занервничает, задёргается: «Манюшка, ты ревёшь? Не реви, Манюшка». И сам слезами уливается. Ребята посмотрят на него – и они туда же! Такое светопреставление начнётся, ой! Так я, бывало, соберусь корову доить, в хлеву всплакну, пожалею себя, горемычную, а уж домой-то опять спокойная иду.
Бабы всё спрашивали, как, мол, ты его не бросишь, ведь это уж не тот мужик, за которого замуж выходила. А я думаю, как не тот? В глаза ему загляну – душа-то Колина! Тридцать два года после этого мы с ним прожили. Когда умер, долго привыкнуть не могла. Будто и на месте всё, а всё не то. Вроде сама себе хозяйка стала, а как распорядиться собой, не знаю.
Вскоре соседка нас с этим вот Николаем и сосватала. Живёт, говорит, хороший мужик, при доме, при пенсии, только ноги нет, отморозил. Я ещё спросила, не по пьяни ли отморозил. Не люблю пьяниц-то. Нет, говорит, на охоте зимой заплутал, еле выбрался. Хозяйственный, говорит, спокойный. Тоже один детей растил: жена молодая при родах умерла.
Два сына у него, в Сибири оба живут. Тяжело в одиночку да без ноги хозяйство тянуть. Объедините, говорит, свои одиночества. Ага, так и сказала: «Объедините одиночества».
Только этот ведь сам свататься не пойдёт, пришлось мне в гости собираться. Так и сошлись. Третий год уж живём.
– Сожительствуем, – поправил старик.
– Да ну тебя лесом! – подскочила хозяйка и принялась за забытую уборку.
Василий тихонько подвинул стремянку обратно к стене.