Куда вели следы

Осень началась так себе. Нет, ну, в общем и целом ничего, но с заморочками.

В частности, Тарасий Корнеевич отчитал Лёню: почему тот всё никак не закончит запланированную статью для научного сообщества? Когда же Лёня, как казалось ему, правомерно, ответил, что был летом в отпуске и некоторый перерыв в работе естествен, то Тарасий Корнеевич, по обыкновению, начал истерить:

– Нет, на рыбалку он ездит, понимаете! Улов превосходный?! А я, знаете ли, господин Зотов, вот уже десять лет как отгулов вообще не беру! Ясно?!

Как будто виновником патологического трудоголизма шефа являлся непосредственно Лёня – тем, что отбывал во вполне законный и оплаченный бухгалтерией отпуск. Впрочем, мышление иных астрофизиков, людей, смотрящих день и ночь на небо, порой реально давало странные извивы траекторий… Наверное, во все времена.

Однако мысль эта не стала особо утешительной для Лёни, у которого в ушах всё еще звенел крик Тарасия Корнеевича. Пора, наверное, было уже привыкнуть и не обижаться, но все-таки не получалось до конца.

Впрочем, сентябрьский день прошел как самый нормальный. Лёня работал за компьютером в своей лаборатории, сидя на стуле, накрытом алой парчой с желтой великолепной бахромой – словно королевским знаменем. Он обменялся электронными письмами с заочными коллегами из далекой шанхайской обсерватории. Потом появилась милая и добрая Эмма Стефановна, и Зотов помог ей правильно составить объявление, что ее юный котенок ищет себе хозяев. Затем показал ей сайт, на котором лучше разместить поисковый призыв, получил благодарность, и рабочее время незаметно приближалось к завершению.

Пока Лёня ехал в метро, он вспоминал свой недавний отпуск на Клязьме. Катя осталась дома с Потапиком и Ульяшкой. Вместе съездить, увы, не удалось, но решили, что на следующий год уж точно отдохнут всей семьей. И Зотов в одиночку пил утром теплое молоко, отправлялся вдоволь купаться или рыбачить. Иногда гулял далеко – до плотины, – и любовался на внушительный гремящий рукотворный водопад вместе с другим вечно там толпящимся народом. Вечерами, при свете уютной лампочки, он читал что-нибудь – от еще недоштудированной научной монографии до какого-нибудь «глянца», довольно случайно попавшего в руки. «Глянец» ярко поведывал о том, как светская львица и общественный деятель Оксана Грузило привлекла к себе внимание, забравшись на стрелу башенного крана на «замороженной» стройке, держа в руке зеленый флаг. Певец Елисей Скоморохов путешествовал по Малайзии, купил там, чтобы не показаться тривиальным, крокодила, каким-то образом довез его до пригорода Москвы. Однако там он убежал прямо из номера гостиницы, в которой Скоморохов жил транзитом, а зеленый живой подарок самому себе держал, очевидно, в ванне. В Африке некий готтентот, правда, с ученой степенью, утверждает, что именно он – нынешний дальний, но четко выраженный потомок Пушкина. Дал маленькое интервью русским журналистам и намеревается в дальнейшем… купить музей-квартиру Александра Сергеевича в Москве; и согласен на тест ДНК. Экспертизу ДНК, судя по всему, будет проходить и Юлий Зеленецкий, которому ныне уже годков сорок. Однако – объявился якобы его сын, зачатый двадцать с лишком лет назад, – когда Юлий впервые начинал на эстраде. Мама упорно настаивает на его, Юлиевом, отцовстве, непонятно, правда, почему вдруг впервые возникнув только сейчас… И еще много чего другого, что Лёня читал ровно, спокойно, скептично и иногда посмеиваясь над мастерством производителей всех этих «фейков». Впрочем, без подобного в мире тоже было бы скучно! – философски отмечал Зотов, зевая без забот под легкий расслабляющий шум вечерней Клязьмы и далекие игры активно отдыхающих детишек.

Воспоминания уступили место приятной вечерней реальности, медовому свету, запаху вкусного ужина и поцелую рыжего голубоглазого чуда – Катюши. Также слышались голоса Потапа и Ули. Потапчик, похоже, всё планировал, по личным чертежам, – на бумаге и в компьютерной программе для дошкольников старшей группы детского сада, – собственный проект телефонной связи между кухней и рабочим домашним кабинетом папы, то есть его, Лёни. Уленька же заплетала косички кукле Барби и тоже, как мама, распределяла в большом семейном фургоне, стоящем на столе, тарелочки для ужина. 

Лёня умилился и вспомнил, как перед его отпуском дорогие детки соревновались друг с другом в нечто ином. Каждый избрал свою телепрограмму и показывал ее в течение нескольких минут, а затем менялись ролями. Потапка, конечно, вплотную интересовался каналом, где шел футбольный матч, а Уля – тем, где демонстрировался полнометражный мультфильм по знаменитой сказке Ершова о Коньке-горбунке. Десять минут – один канал, десять – другой, и так далее, слаженно, обоюдно. В результате к ночи Лёня уже окончательно запутался: кому же, в конечном итоге, забил гол Иванушка-дурачок и за что сварили в котле судью московского «Спартака»?..
 
На отдыхе Лёня редко включал телевизор. Только когда он вернулся – уже к осени и новой поре, так сказать, страде работы астрофизика в родном НИИ, Катя сообщила ему, что вот в Москве, не так уж далеко от них – за три станции метро – бесследно пропал человек. Его фото и маленький монолог скорбящей жены показали по телеку. Мужчина как мужчина, обычный, бухгалтер. Поехал за документами и сгинул. И документы вовсе не были ценными какими-то или особенными, и в общем, ничего криминального… Кроме таинственного исчезновения.


Тогда Лёня особо не придал этому значения, но вот сегодня, когда после ужина он, следом за вытянувшей ножки Катей, тоже присел к вещательному ящику, вдруг снова передали о новой пропаже. А в конце сообщили, что вообще-то случай уже четвертый за несколько месяцев…

Невольно заинтересовавшийся Лёня не успел дослушать подробности, потому что в дверь позвонили и он потопал открывать.

Соседка тетя Лада занесла ключи от квартиры, как часто делала. По осени собиралась на дачу – за сбором, так сказать, урожая. Обещала, когда вернется, привезти Кате квашеной капусты, а Лёне – любимой репки.

Лёня с аппетитом улыбнулся, поинтересовался, как дела у тети Лады с давлением, а та в который раз умилилась Потапушкой и Улечкой, и молодой супругой Катей, которая тоже уже выходила из комнаты.

– Ну, чё зомбоящик вещает? – спросила тетя Лада, несколько сменив тон. – Какую лабуду на сей раз?

– Да люди в Москве пропадают! – ответила Катя. – Представляете? Уже четвертый случай за три месяца. Все мужчины. Средних лет. Ни в чем замешаны не были. Одна и та же история: ушли из дома – кто по делам, кто куда еще – и не вернулись. И никаких следов! Как сказано у классика, тетя Лада, – «ищут пожарные, ищет милиция» – безрезультатно. Словно в воздухе растворились.

Скептик тетя Лада со здоровой выразительностью махнула рукой.

– И охота вам смотреть-то этот ящик ваш? Наплетут вам то да сё, и где во всем этом правда, что они вещают, никто и знать не знает! Исчезли, значит? Четверо мужчин? Молодые? Да ладно вам – пропали! Загуляли! Вот! А женам надо лучше за ними смотреть было, чтоб налево не ходили!

– Ну что вы говорите, тетя Лада! – нахмурилась Катя. – Вы перебарщиваете! Это же действительно реальные дела о пропажах без вести, что бы там кто ни плёл, как вы выразились! И между прочим, один из них – вот как раз самое позднее, совсем недавнее исчезновение – инвалид без ноги. Это он, по вашему мнению, «загулял налево», да? Не перебарщивайте! – повторила Катюня.

Тетя Лада, похоже, в самом деле несколько сбавила пыл, еще раз словесно умилилась деткам и тому, какая же вы, Катенька, хорошенькая, и вы, Лёнечка, тоже хорошенький, и обязательно привезу вам тыкв со своего огорода!

Тетя Лада наконец ретировалась, и Лёня, хотя и сам являлся во многих вопросах здоровым скептиком, вздохнул с некоторым облегчением. Впрочем, он был не юрист, не следователь и не автор детективных романов, а астрофизик. И поэтому никаких версий, в чем может состоять причина начавшихся в Москве странных таинственных исчезновений, он так и не придумал. Да особо уже и не пытался. Был дом и семья; вот как раз следовало помочь Кате снять Потапа со шкафа… И наступала ночь.


На другой день в лаборатории, как обычно, объявился Тарасий Корнеевич. Он уже «отошел», как все вспыльчивые люди. О Лёниной неоконченной пока статье не упоминал, но – очевидно, в качестве компенсации за временное закрытие темы статьи – повел осторожный разговор о другом. О закупке за безнал оборудования для отдела релятивистской физики, о которой говорилось уже давно, однако по осени время, похоже, подошло вплотную...

Лёня хотел было спросить, при чем тут он, но, впрочем, смекал: Тарасий Корнеевич снова хочет мобилизовать его как молодого, харизматичного и способного на вежливые, однако при этом твердые переговоры сотрудника.

Конкретнее – речь шла о том, чтобы выторговать оборудование для НИИ по более выгодной цене. А еще конкретней – Тарасий Корнеевич намеревался послать Зотова не в ту фирму, с которой институт взаимодействовал ранее, а в иную, на другой конец города. По предварительным данным, полученным, правда, заочно, однако – из надежных источников, там представлялась возможность договориться проще.

Лёня уже всё понимал, что от него требуется, и отказать, конечно, не мог.

Когда Тарасий Корнеевич удалился, он попытался пробить в интернете данные по этой самой фирме «Люгер». И уже сразу немного поморщился, быстренько их найдя и убедившись, что физический и юридический адреса «Люгера» очень уж сильно разнились. Вплоть до того, что последний значился аж в подмосковном Квасниково. Это пахло некоторым «леваком», впрочем, не криминальным, конечно. Но так – чуть-чуть напрягало.

Свежих данных о «Люгере» найти не удалось, только прошлогодние, и Лёня свернул поиски и стал потихоньку собираться. Адрес, в конце концов, был точным. Физический, не юридический.

В метро ехалось с комфортом – середина денька, теплого, сентябрьского, час-пик давно миновал. От станции требовалось пройти пешком через две улицы, судя по яндекс-карте, г-образно переходящие одна в другую.

На первой находилось с одной стороны сиренево-серое типовое здание, по виду и пищевым запахам недвусмысленно напоминающее какое-нибудь общежитие, а с другой – парковка за оградой с колючей аж проволокой.

Навстречу Зотову изредка ехали машины, а вторая улица оказалась еще более пустынной. По левую Лёнину руку потянулась стена-ограда, крашенная в бледно-желтый цвет, и всё никак не кончалась, по правую – неглубокие канавки, узкие газоны и редкие тополя.

Лёня шагал вдоль стены еще минут пять, а затем увидел ажурные ворота, запертые на висячий замок, и калитку рядом. Калитка оказалась не заперта, и Лёня, осторожно озираясь, проник во двор. «Люгер», если не врали карты, располагался здесь.

Впрочем, надпись «Люгер» он вскоре и увидел – на п-образном корпусе в несколько этажей, постройки, наверное, годов 60-х – 70-х. Он приблизился и четко рассмотрел немного стершуюся стрелку, нарисованную под надписью. Короче, контора «Люгера» обитала где-то еще в одной, внутренней части этого почти что лабиринта под открытым небом, но стрелку нарисовали в помощь ищущим фирму посетителям и курьерам. Таким, как научный сотрудник Зотов, которому в форме просьбы приказали приехать сегодня сюда.

Ну ладно, мысленно сказал Лёня, глядя в направлении вектора. Значит, нам – в ту довольно низкую и узкую длинную арку. Потому что больше как будто и некуда.

Арка оказалась перекрыта еще одними воротами, – сплошными, не ажурными, как те, уже оставшиеся далеко позади, внешние, – но в них тоже наличествовала калитка. Лёня открыл ее с трудом, переступил через приступочку, а массивная дверца своим немалым весом затворилась сама.

Лёня миновал длинную подворотню и оказался в совсем уже дальнем дворе, изолированном от мира вовне со всеми своими шумами и суетой.

Вокруг простерлись тишь и безлюдье. Впереди возвышался немного похожий на замок, стилизованный дом в три этажа, с двумя боковыми крыльями, в сущности не п-, как тот, первый, а скорее, н-образный.

Справа находилось замысловатое сооружение в виде толстой, но в то же время – эдакой игривой стенки с двумя круглыми колоннами с массивными шарами сверху и – каменной скамейкой, вделанной в ее основание, – стоящей на массивном плоском стилобате, покрашенном в шахматную клетку, в полметра каждая. Только клетки были не черно-белые, а – серые и бледно-кремовые. Очевидно, от давно не смываемой тут пыли и грязьки.

С другой стороны взор притягивал наворот еще интереснее. Кто и когда мог построить и наваять подобное на окраине Москвы? – с удивлением и любопытством размышлял Лёня. Здесь располагался небольшой прямоугольный бассейн с каменными перильцами и неработающим фонтаном с краю. А на перилах, где они были чуть шире с одной из двух, узких, сторон бассейна, возлежал уж непонятно из какого вида камня вытесанный крокодил. Уютно эдак протянутый возле воды. 
 
Зотов отвел наконец взор от творения безвестного, но явно талантливого скульптора-анималиста и, невольно еще раз размышляя, чего, оказывается, только не найдется вот так неожиданно в далеких уголках родного города, – двинулся, наконец, к самому н-образному зданию, наглухо замыкавшему собой пространство.

Табличка на правом крыле гласила, что «Люгер» здесь. Ну да – ОАО «Люгер», часы приема. Слегка надколотый край прямоугольной таблицы.

Лёня дернул дверь. Она была заперта.

Он нажал на пыльную, как всё здесь, кнопку звонка рядом. Звонок не работал.

Лёня двинулся вправо, к окнам, и попытался заглянуть туда, но они были завешены изнутри желтоватой огромной бумагой. Попытался подергать окно, и тут произошло совсем неожиданное – ручка отломалась.

Лёня поозирался. Над замкнутым каменным двором стояли осенние облака. Далеко остался город. Не у кого было ни о чем спросить. Правда, виднелась еще одна дверь ¬– в середине, между крыльями.

Лёня, вздохнув, зашагал туда, невольно снова приковавшись взглядом к декоративной стенке с шарами, бассейну с диковинной скульптурой. А вода там, заметил он, уже тоже давно не менялась и вся зацвела, недвижная, как желе.

Решив попытать последний шанс найти кого-нибудь в сем странном месте, Зотов толкнул вторую, по сути – среднюю в н-образном доме дверь. Вопреки ожиданию, она открылась. Внутрь. Скрипнула. Как дым, поднялась от косяка белая пыль известки. И распахнувшаяся дверь немного провисла на одной из петель, отойдя от притолоки.

Перед Лёней оказалась лестница, ведущая вверх. И – ее отрезок, ведущий вниз, в подвал или, скорее, в какой-то заколоченный тупик. На ступенях, уходящих наверх, были слегка набросаны кусочки облупившейся краски и штукатурки, словно опавшие листья, а также редкие осколки стекла и мучные кучки известки.

А на нижнем отрезке, в тупике наглухо запертого подвала, лежали странные вещи. Рваная клочьями и окровавленная одежда. А сверху нее, наклонясь вниз по ступеням… металлический протез ноги, обутый в серый ботинок, с торчащими с другой стороны крепежными ремнями.

Что за чертовщина? – вздрогнул Лёня от увиденного. И куда меня занесло?

Конечно, не оставалось никаких сомнений, что здесь давно уже «заброшка». Лёня повернулся и одновременно услышал громкий всплеск. Словно человек упал в воду.

Зотов инстинктивно выглянул во двор. Всё было как прежде. Только поверхность зеленого бассейна колыхалась. И нечто еще как будто изменилось… Только вот что именно?

Что за хрень?! Крокодилья скульптура исчезла!

Лёня почувствовал, как ноги прилипли к ступеням крыльца этой чертовой заброшки. Он не мог отвести взора и похолодел, когда вода снова задвигалась и оттуда показалась длинная острая серо-зеленая морда.

Крокодил, которого он принял за изваяние, оказался живым.

Лёня, онемев от ужаса, смотрел, как вот он полностью уже выполз на край болотистого бассейна и идет четырьмя короткими лапами прямо сюда, по направлению к стоящему на крыльце Зотову.

Бежать было поздно. Крокодил неумолимо и целенаправленно приближался.
 
Не оставалось уже ничего другого, и Лёня влетел обратно в подъезд бывшего проклятого «Люгера». Захлопнул дверь и навалился на нее всем телом. И когда почувствовал неимоверное давление с той стороны, понял, что это бессмысленно: хищник был очень силен, долго продержать дверь не представлялось возможным, а открывалась она внутрь.

Лёня бросился вверх по засыпанной известью и штукатуркой лестнице. Он вспомнил теперь ту заметку в гламурном журнале, которую прочел летом в отпуске. А ведь тогда еще не поверил, и тут же практически забыл… А там говорилось, что от большого ума певец Скоморохов привез из Малайзии крокодила, от немалого же ума держал его в ванне в подмосковной гостинице, а потом, вернувшись в номер, его не обнаружил! На этом история заканчивалась. Экзотический подарок смылся от сильно разумного хозяина, в неизвестном направлении, и его так и не нашли, а может, толком и не искали…

Так вот куда он сбежал в результате!

А те куски окровавленной одежды явно нескольких человек внизу? И – еще протез?

Зотов мгновенно понял, куда пропали столь невероятным образом те четверо мужчин, один из которых как раз и был одноногим инвалидом!

Кто мог предположить, что таится здесь, во внутреннем заброшенном дворе, практически закрытом и замкнутом, в пустом здании на окраине города, вдали от центральных улиц и учреждений?! Только вот чертов интернет, как часто оно случается, врал, невольно, по недосмотру, выдавая устарелую информацию за действительную. И изредка, по недоразумению, люди отправлялись в сей треклятый «Люгер», уже несколько месяцев как, очевидно, закрывшийся или переехавший в неизвестном направлении. Или, может, еще по какой-то ошибке забредая в этот кошмарный двор. И зеленая малазийская тварь, коварный психопат самой природы, терпеливо ждала жертву, притворяясь камнем, а в нужный момент «оживая» и загоняя будущий живой обед в подъезд…

Лёня теперь ясно знал судьбы тех четвертых. И ему совсем не хотелось стать новым, пятым!

Он бежал изо всех сил, и слышал внизу по лестнице, за ним, жуткий неумолимый хладнокровный топот четырех хищных лап.

Третий этаж… Последняя надежда погасла. Бежать оттуда было некуда. Не представлялось возможным даже вылезти в окно. Наверху, выше Лёниного роста, находилось лишь одно очень маленькое разбитое окошечко. Даже если бы он и дотянулся, то по-любому не смог бы в него пролезть.

Лёня обернулся. Крокодил оказался уже на последнем марше лестницы и кинулся вперед.

Лёня изо всех сил врезал ему ногой, но крокодил был одет природой в прочный панцирь, и Лёнин удар, увы, не нанес никакого вреда. Зато сам малазийский хищник тотчас сделал свой выпад, молниеносно сомкнул страшные челюсти на Лёниной ноге, и Зотов услышал ужасный хруст собственных костей. Затем гад с огромной силой дернул за прокушенную насквозь ногу и с легкостью сорвал Лёню с площадки.

Лёня, падая, почувствовал, как угасает сознание, и инстинктивно попытался ударить крокодила еще оставшейся ногой, прекрасно понимая, что, конечно, всё уже бесполезно…

– А-а-у! – раздался испуганный крик боли. Совсем рядом. Женский. И такой знакомый.

– Лёнька, да ты что!

Зотов хлопал глазами. Он лежал в постели, а рядом полулежала его Катя. И смотрела на него в легком ужасе. И опустила руку куда-то вниз.

– Ты меня прямо в живот пнул! – громким шепотом сказала она.

Реальность вернулась окончательно. Была тихая осенняя ночь. Родная спальня. А за стеной безмятежно, посапывая, спали на своей двухэтажной кроватке Потапчик и Улечка. И уже мало-помалу близился рассвет нового утра, когда придется снова идти в любимый (в основном!) астрофизический НИИ.
 
И рядом – была милая сердцу большеглазая Катя, слегка растрепанная, ошарашенно и возмущенно надувшая губы.

– Ну что ж ты во сне-то драться вздумал, а! – выговаривала она.

Лёня прижал жену к себе, поцеловал, погладил по рыжим волнистым волосам.

– Прости, Катенька! – искренне сказал он. – Это я отбивался от крокодила!