Меценат

Типичный подземный переход на пересечении проспекта генерала Врангеля и улицы адмирала Колчака, прохладный в летнюю пору, промозглый, продуваемый всеми ветрами в холодные зимние месяцы, люди, спешащие по делам, продавцы-коробейники со своим немудрённым скарбом, унылые музыканты, не вызывающие сочувствия – всё, как обычно, и только эти двое нарушают привычную глазу картину городского светопреставления.
     - Может мы что-то делаем неправильно? - говорит один из них – тот, кто повыше. Зовут его Даниил. – Деньги надо раздавать весело, а не так, как мы – с кислыми рожами.
     - Ты знаешь моё мнение на этот счёт, - отвечает ему приятель по имени Глеб. - Деньги вообще раздавать не следует, даже, когда их девать некуда.
      Глеб по обыкновению сидит на маленьком раскладном стульчике и штопает носки. Хобби у него такое – носки штопать. Штопает он на перегоревшей лампочке.
      - Разврат это – деньги на ветер пускать, - продолжает между тем Глеб (иждивенец, кстати, и потому обидчивый до жути). - Разврат и позорище. То, чем ты занимаешься, кроме, как глупость, именовать не хочется.
     - Не зуди. Надоел ты со своими нравоучениями.
     Они надолго замолкают. Глеб штопает - это сколько же у него драных носков?! Даниил с интересом рассматривает прохожих.
     "Уже и на велосипедах по переходу гоняют, и на досках с колёсиками. Чёрте что! – думает он. - Люди вообще с ума посходили. Окончательно и бесповоротно. Скоро на автомобилях по туннелям ездить станут".
     Наконец пауза в общении ему надоедает и он, обращаясь к приятелю, молвит:
     - Нет, Глебушка, что бы ты ни говорил…
     - Насчёт чего? - удивляется Глебушка, - Я полчаса, как ни слова не сказал.
     - Что бы ты ни говорил, - продолжает, не слушая возражений, Даниил, - а в социализм я не верю, ибо не терпит человек всеобщего равенства, желая во всём и всегда быть лучше, богаче, красивее ближнего своего – соседа, приятеля, просто знакомого… Возьми, например, Высоцкого. Всем бог одарил его, кажется, - и умом, и талантом, и всеобщим обожанием, а он, сердечный, мечтал о "мерседесе", словно этот немецкий автомобиль мог прибавить хоть малую толику к его славе. Зачем, почему, спрашиваю у самого себя – и не нахожу ответа.
     Или женщину возьми…
     - Какую? – спрашивает Глеб.
     - Да любую. Нужно ей равенство? Да никогда! Величайшая трагедия женщины, если она хоть в чём-то будет похожа на другую среднестатистическую особь женского пола.
     - Ага, - говорит Глеб и непонятно для чего читает знаменитые пушкинские строки: "Нет ни в чём вам благодати, с счастием у вас разлад: и прекрасны вы некстати, и умны вы невпопад".
     В этот момент к ним походит тётенька в лёгком платочке, судя по всему верующая, и обращаясь к Даниилу, спрашивает:
     - А вы не можете заменить мне денежку, которую я получила от вас вчера, а то она надорвана – вот здесь, в уголке, видите?
     - Почему не могу? Могу. Я всё могу, я – вроде волшебника. Вот - пожалуйста. И надорванную возьмите, мне она ни к чему. Берите, берите, её в любой торговой точке примут.
     - А завтра вы будете здесь?
     - Обязательно буду, но недолго, с часу до двух. Дольше не смогу - дела, знаете ли. Покой нам только снится.
     Следующей к ним подходит бабуля.
     - Что узнать хочешь, бабушка? – вопрошает Даниил.
     - Сынок, это ты пособие по бедности выдаёшь? – спрашивает бабуля.
     - Я, - отвечает Даниил. – Две тысячи тебя устроит?
     - Две тысячи мне на один зубок, - говорит старушка.
     - Приходи завтра – ещё две тысячи получишь.
     - Меня мама учила: не оставляй на завтра то, что можно сделать сегодня.
     - Ага - просите, и будет вам дадено, ищите и обрящете, стучите и распахнут перед вами ворота - настежь. Иди, иди, бабушка, я всё сказал - больше добавить нечего…
     Не люблю старух, которые клянчат, - говорит Даниил после того, как бабуля удалилась. – Детей, впрочем, тоже. Ах, как я понимаю Хармса!
     - Не любишь, а даёшь, - ворчит Глеб. - Эх, Даня, Даня, ничему-то жизнь тебя не учит.
     - Много ты понимаешь в деривативах, штопальщик херов!
     Ты б новую лампочку купил что ли…
     - Да зачем же мне новая, если меня перегоревшая устраивает? И вообще, отстань от меня. Свои носки штопаю, не твои. – И через некоторое время: - Зажрался ты, Даня, истинный крест – зажрался!
     - Да пошёл ты! – говорит Даниил и тут же обращается к женщине, проходящей мимо.
     - Красавица, деньги нужны? – Красавица, не замедляя шаг, идёт мимо. – Зря, - говорит ей вслед Даниил, - пять – десять тысяч никому не помешают.
     Красавица замедляет шаг. Останавливается. Оборачивается к Даниилу. Спрашивает:
     - Пять – десять?
     - Пять – десять, - подтверждает сказанное Даниил.
     - А за что?
     - А просто так. От широты моей безразмерной души.
     - Ну, если просто так…
     - Бери, милая, бери, светлая,  - говорит Даниил, протягивая ей две купюры по пять тысяч рублей.    
     Красавица берёт деньги, кладёт в сумочку, говорит: "Спасибо" и робко, словно стесняясь, смотрит на Даниила.
     - Ты только мужу ничего про деньги не говори.
     - Вообще-то я от мужа ничего не скрываю, - робко признаётся красавица.
     - Ну и зря - у каждой женщины должна быть заначка. Это тот исключительный случай, который подтверждает правило.
     Наконец она уходит.
     - Ты хотя бы телефончик у неё взял, - ухмыляясь, говорит Глеб.
     - У меня таких телефончиков больше, чем семечек в подсолнухе, - отвечает Даниил.
     Проходит некоторое время, и он окликает незнакомого парня на самокате:
     - Молодой человек, а, молодой человек! Можно тебя на минутку.
     Паренёк лихо останавливается. Залихватски соскакивает с самоката и, сложив, подхватывает его, как ребёнка, на руки.
     - Студент? – интересуется Даниил.
     - Студент, - отвечает молодой человек.
     - И в каком институте учишься?
     - В МИСИ. Теперь, правда, он университет.
     - Строителем, значит, хочешь стать?
     - Архитектором.
     - Таким, как Лаврентий Берия?
     - А разве Берия был архитектором? – удивляется студент
     - А разве ты не знаешь, что МГУ на Ленинских горах его рук дело?
     - На Воробьёвых горах, - поправляет Даниила Глеб.
     - На Ленинских, - не соглашается с ним Даниил. – В те времена название "Воробьёвы" было изничтожено полностью и, как казалось всем, навсегда…
     Ну что ж, похвальное желание, - вновь обращается он к юноше. - Стипендию получаешь?
     - Когда как.
     - А сейчас?
     Вздыхает: - Сейчас нет.
     - Тогда держи, - говорит Даниил. - Это тебе от меня – степуха. – И протягивает ему двадцать тысяч рублей.
     - Ты думаешь у него денег нет?  - говорит Глеб после того, как студент покидает их общество. - Да у него денег – куры не клюют!
     - Откуда?
     - От верблюда. Ты видел, какой у него самокат? Это ж целое состояние, а не самокат.
     - Думаешь?
     - Знаю.
     - Ну и ладно. Как бы то ни было, а деньги ему пригодятся – в кафешке посидеть, девочку в кино сводить…
     - Девочку? - насмешливо вопрошает Глеб. – А может он нетрадиционной ориентации?
     - Может и не традиционной, судя по подведённым бровям, да только что это меняет?..
     Обрати внимание, Глебушка, - говорит он через некоторое время, - все подземные переходы у нас облицованы мрамором, как столичная подземка…
     - А что - красиво, - говорит Глеб. – Разве нет?
     - Красиво, - соглашается Даниил. – Это страсть у нас такая – всё в мрамор одевать. А ещё наш доблестный мракобес – я имею в виду Владимира Ильича – мечтал все общественные туалеты из золота сварганить. Не успел бедолага. Ну так нынешний президент собирается. Для чего, думаешь, он золото копит? Для этого.
     Глебушка улыбается, но молчит, словно в рот воды набрал. Странно даже - почему он такой молчаливый?
     - Гляди-ка, - говорит Даниил, - та самая старуха, у которой две тысячи только на зубок, полицейского на поводке ведёт.
     - Неужто по нашу душу? – удивляется Глеб.
     И действительно, и она, и страж порядка останавливаются напротив них.
      - Вот они, - говорит старушка, – те самые, что деньки направо – налево раздают, видать ограбили кого или просто украли.
     - Документы, - козырнув, требует страж порядка.
     - Пожалуйста, - говорит Даниил и достаёт из кармана паспорт.
     Полицейский лениво перелистывает странички, время от времени вскидывая глаза на Даниила.
     - А откуда у вас деньги? - интересуется полицейский.
     - Заработал на фондовом рынке, - отвечает Даниил. – Есть такая профессия…
     - Родину защищать? – спрашивает страж порядка.
     - … есть такая профессия - деньги зарабатывать. Я умею это делать лучше, чем кто-либо из моего окружения - инсайдерская информация, знаете ли…
     - Какая информация?
     - Инсайдерская - тесть у меня депутатом в Государственной Думе вкалывает. Ага. А раздачей денег я грехи замаливаю – его и свои. "Боже, милостив буди мне грешному!" – И перекрестился.
     - Спасибо, гражданочка, - говорит неусыпный страж порядка, обращаясь к старухе, - больше я в ваших услугах не нуждаюсь.
     - Посади их, посади, - шепчет старуха и бочком, бочком уходит вдоль стеночки.
     - А вы всем деньги предлагаете или только избранным?
     - Всем, - отвечает Даниил. - Можем вам предложить, если вы не против.
     - Я не против, - говорит страж порядка.
     - Сколько?
     - Сколько не жалко.
     - Да мне, собственно говоря, ничего не жалко. Десять тысяч вас устроит?
     - Лучше пятнадцать, - говорит полицейский и тут же получает наличные. Раздумчиво произносит: "Однако", а потом интересуется: - Крыша не нужна?
     - Крыша нам ни к чему, - отвечает Даниил, - мы сами с усами.
     - Ну-ну, - говорит страж порядка и наконец-то ретируется, пожелав на прощание: - Бабулю не обижайте. Что вам пять тысяч жалко?
     - Вот так бабуля! – В голосе Даниила слышится восхищение. – Всем бабулям бабуля!
     - Брутальная особа, – вторит ему Глеб. - Вот и делай людям счастье.
     - Больше не будем, - говорит Даниил, - по крайней мере сегодня – деньги кончились
     - Глупости всё это, - зудит его верный товарищ. – Кому нужна твоя благотворительность?
     - Мне, - отвечает Даниил, - мне в первую очередь. Ну и остальным, как производным от моего желания, не более того, но и не менее…
     Пойдём, Глебушка. Сегодня я почему-то привычного воодушевления не ощущаю - не те люди выпали на нашу долю. Что скажешь, сердечный?
     - Зажрался ты, Даня, деньги тебе девать некуда.
     - Вот это точно, - говорит Даниил, - действительно некуда. Мне осталась одна забава: пальцы в рот - и весёлый свист. Прокатилась дурная слава, что похабник я и скандалист…
     Кто-то бомжей бесплатным супом потчует, я людей деньгами подкармливаю. А что – имею право.
     - Имеешь – кто спорит? Вопрос – зачем?..

Скоро завершится рабочий день. Переход заполнят служащие с тонкими в один лист бумаги портфелями, дамочки на шатких каблуках и рыхлые тётеньки в пиджаках, похожих на мужские.
     Потом схлынут и они.
     Сгустятся сумерки, и вечерняя прохлада тихой сапой вползёт в опустевшие мраморные тенеты…