Свиное сердце. Часть вторая

Обед был в полном разгаре. Профессор Фадеев, расстроившийся из-за того, что его вынудили участвовать в политических игрищах, которых он терпеть не мог, решил закончить все дела на сегодня и основательно отдохнуть. После сытной трапезы и нескольких рюмок смирновки настроение Фарадея Фарадеевича улучшилось. Он вальяжно раскинулся в своем любимом кресле, поместив в одну руку внушительный бокал вина, а другой – поглаживая привязанного поросенка Демьяна, и вел умный разговор с доктором Марущаком.

- Доктор, я вас умоляю, оставьте икру в покое. Налейте себе не коньяку, а обыкновенной горилки с перцем. 
- Позвольте, Фарадей Фарадеевич, я уже принял двести грамм коньяку, не хотелось бы смешивать.
- А я вам говорю, отставьте пока коньяк! Я старше вас и могу вам советовать. Налейте-ка себе граммов пятьдесят перцовки и закусите вот этой штучкой.
- Что это за гадость, Фарадей Фарадеевич? Выглядит мало аппетитно. Какие-то потроха в непонятно чем. Желудок что ли? Тьфу! И перцовая не внушает доверия. Мутноватая, запах какой-то. Может, я лучше смирновой выпью да семгой вот закушу?
- Не перечить!  Сами потом спасибо скажете. Перцовку Дарья Андреевна сама готовит. А закуска эта – вещь и вовсе необыкновенная. Еда, Виктор Яковлевич, штука хитрая. Не всегда она выглядит так, как хотелось бы. Ну-с, голубчик, давайте, а я пока вином вас поддержу.
Доктор Борменталь сноровисто опрокинул рюмку в рот, после чего как-то слишком сильно крякнул и закашлялся.
- Мгновенно закусите, умоляю вас, – подрагивая от хохота, сказал Фадеев. Борменталь подцепил вилкой подозрительную закуску, направил ее в рот, прожевал и закашлялся еще сильнее. Побагровев, он выскочил из-за стола и выбежал из комнаты. Профессор начал оглушительно хохотать.

- Ну-с как, голубчик, посильнее Фауста вашего Иоганныча эта перцовая будет? – спросил Фарадей Фарадеевич возвратившегося Марущака, глаза которого по-прежнему слезились. – Вы уж не обижайтесь, голубчик, на старика за этот детский розыгрыш. Со мной вчера, когда Дарья мне эту горилку для пробы подсунула, такая же петрушка приключилась. Еле до уборной добежал. На чем она эту гадость настаивает, лучше вам и не знать. Перец здесь не виноват. А закуску эту, между прочим, в самой Шотландии считают национальным блюдом. Историческая родина Лермонтова, Михал Юрьевича знаменитого. Дарья рецепт в газете вычитала, да немного от себя ингредиентов прибавила. Ладно, посмеялись да забыли. Выпейте-ка лучше своего любимого коньяку, чтобы вкус перебить. Зинуля! Забери, детка, этот желудок с потрохами и перцовку, и передай Дарье Андреевне, чтобы на моем столе этой гадости никогда не было. Еда должна быть качественной! Кстати, доктор, что вы скажете об этом молодом человеке, который посетил нас сегодня?

- О Провском? Знаю только, что он из состоятельной семьи. На лекциях бывал редко. Я же обо всем этом уже написал в отчете.
- Да, уж. Хорошего доктора из этого оболтуса точно не получится. Ничего не знает, лентяй, взяткодатель, но это полбеды. Но ведь он уже с юных лет встрял в мутную политику, пытается обманывать солидных людей материально.
- Не может быть!
- Представьте себе, голубчик. Предложил мне купить за двадцать рублей очень секретную книгу, которой красная цена – пятерка.
- Простите, это не «Программа завоевания мира евреями»?
- Она самая? Он и вам пытался ее втютюхать?
- Да нет. Я вчера у Ожиалиса за полтинник приобрел. Он тоже сначала пятерку просил. Занятная, кстати, книга. Оказывается, эти евреи так ловко все продумали. Кто бы мог подумать…
- Да бог с ними, евреями, или кто там у них! Нравственность! Нравственность упала ниже некуда! В общество это идиотское силой заставил меня вступить?
- Кто? Провский?
- Какой к черту Провский! Дядя его, Чемодуров. Шантажировать стал, представляете! И этого после всего того добра, что я для него свершил.

- Се ля ви, профессор. Сверху по голове всегда больнее бьет, потому как сила тяготения.
- Голубчик, я же вас просил без этой иностранщины. В чем Чемодуров прав, так это насчет засилья англичан. Даже матушка-императрица и та. Ну что это такое! Рецепты и те шотландские в газете печатают.
- Да, эти англичане - прелюбопытнейший народ. Был у меня знакомый, некто Смит. Цирюльник. Настоящая фамилия его была Петренко. Так он как рассуждал. Говорил, что наш человек только иностранное признает. Говорил, если бы я написал на вывеске «Петренко», кто бы мне тогда свою лысину доверил. А видят Смита, сразу понимают, что мастер солидный. Я, кстати, в эту ловушку сам чуть было не угодил. Спешил на свидание с одной барышней, дай, думаю, по последней моде кудри привью. К счастью, неладное почуял, сразу как зашел. Не по-английски там как-то было. А как только этот Смит рот открыл, я уж четко определил, что он откуда-то из-под Броваров. Стричься у него я, конечно, не стал. Одеколону только попросил, попшикаться. Но познакомились, потом несколько раз в трактире встречались. Образованнейший, деликатнейший человек. А с первого взгляда и не скажешь.
- Позвольте! Смит? Я же у него постоянно обслуживаюсь по вопросам волосяного покрова. Помню, этому конопатому еще комплименты делал, что он так складно по-нашему говорит. А оно вон как получается. Ловок, шельма. Значит, я этому Петренке за красивое имя переплачивал да еще развлекал своей наивностью. Везде обман.
- Может, это вы у другого Смита стригетесь? Был у меня как-то похожий случай в университете. У нас в Харькове преподавали два профессора с фамилиями Козлюк и Козликевский, я их постоянно путал.
- Как же, помню. Ираклий Ашотович и Витольд Фомич. Как их можно было перепутать? Ираклий – палка двухметрового роста, седой, а Витольд – маленький лысеющий толстяк.
- Точно. Ну и память у вас. А вот я их как-то никак увязать не мог…

- Ладно, Виктор Яковлевич, к черту Смитов и Козлов. Не о том речь. Понимаете, мы стоим на пороге уникального эксперимента, которому нет аналогов в мире. Чемодуров обещал мне содействие в одном очень деликатном деле, а теперь грубо шантажирует; и самое обидное, что я никак не могу ему отказать. Мало того, что он может сорвать сроки эксперимента, он ведь охранное отделение способен на меня напустить. Это очень коварный человек!
- Что же это за дело такое страшное, Фарадей Фарадеевич, если не секрет?
- Какие у меня могут быть от вас секреты, голубчик. Вы же моя правая рука и прочее. Как вы думаете, зачем я поручил вам приобрести этого щенка свиноматки?
- Есть у меня на этот счет кое-какие соображения.
- Правда? И какие же, позвольте полюбопытствовать?
- Прочитал я в одном научном журнале статью иностранного профессора, американского, кажется, о свином сердце.
- Очень интересно. И что же пишет этот техасский ковбой?
- Он пишет, что сердце свиньи очень похоже на человеческое. Этот самый ученый проводил опыт на каких-то тамошних заграничных обезьянах, так представляете – одна макака после этого почти неделю не умирала! Правда, ее несколько дней найти нигде не могли, но тем не менее. Очень интересное и перспективное направление, на мой взгляд. Вот я и подумал, что вы тоже нацелились на подобную операцию.

- Глупости пишет ваш псевдопрофессор, голубчик. Вздор! Читал я тоже эту антинаучную писанину. То, чем мы с вами занимаемся – это одно, это строгая механика. А внедрять чужеродный внутренний орган заместо выданного при рождении – это значит, заведомо обречь человека на верную гибель. И точка, и никаких запятых! Безусловно, многие люди похожи на свиней, но не до такой же степени. Нет, мой план гораздо изощреннее!
- Я сгораю от нетерпения профессор.
- Так вот, человеку пересаживать чужие органы глупо, но разве животное – существо столь же хлипкое? Я решил пересадить нашему поросенку гипофиз и семенники человека и посмотреть, что из этого получится.
- Гениально! Только это ведь нужен живой человек, то есть свежеумерший, если можно так выразиться. Уголовное дело.
- Конечно. Вот как раз с просьбой достать мне такого человечка я и обратился к Чемодурову. Операция должна была состояться примерно через полтора месяца, так как я планировал съездить в Италию. Но не сложилось. Поездка сорвалась, а значит тянуть нечего. Даем нашему молодцу неделю на адаптацию, и будем ждать донорский материал. Слышь, бродяга, готовься к лучшей жизни, - сказал профессор Демьяну и ласково щелкнул по пятачку.

- Но почему именно поросенок, Фарадей Фарадеевич?
- Простите, голубчик, но это уже моя профессиональная тайна. Поверьте, животное взято не наобум. Кстати, почему-то вспоминаются времена шестилетней давности, когда я еще преподавал в Харькове. Тогда тоже многие удивлялись, почему некий безалаберный студент Марущак, бузотер и ловелас, которому грозило строгое судебное наказание, вдруг был взят мной на поруки и стал моим ассистентом. 
- Я помню, профессор, и никогда не забуду, как вы спасли меня, юного сироту, от верной каторги. Во времена, когда даже родной дядя отвернулся, вы поручились за меня финансово и всячески.
- И что же, ошибся я в вас? Вы были непутевым студентом, человеком-стихийным бедствием, избившим и ограбившим родного дядю, – а стали выдающимся ассистентом, без пяти минут профессором.
- Да какой я профессор. У меня ведь даже диплома о высшем образовании нет.
- Диплом – это обычная бумажка, оформляемая живыми людьми. Будет время, мы этим займемся, я поговорю с Оболонским. Так вот, к чему я это все вспоминаю? Посудите сами, какой смысл мне был с вами связываться, если вы исключительно неприятности доставляли? К тому же, способности вы демонстрировали ниже средних. Не говорю уже о бытовых вещах. Помните, как однажды в ресторации драться ко мне полезли? Не извиняйтесь, голубчик, дело прошлое. Так почему я вас выбрал?
- Я много об этом размышлял, Фарадей Фарадеевич, но так ничего и не придумал. У вас не было никакого резона. А тогда в ресторане вы меня здорово проучили. С тех пор я вас особенно крепко зауважал.
- Вот так вот. Сила всегда солому ломит, пока, конечно, та в тюки не спрессуется. Если бы я начал интеллигентничать, звать метрдотеля на помощь, вы бы только героем себя почувствовали.

- Кто же знал, что такой интеллигентный человек мастером джиу-джитсу окажется.
- Да какой я мастер. Вот мой бывший преподаватель Токимото, вот это да. С виду маленький тщедушный человек, а сумоисты перед ним на цыпочках ходили. По 150 килограмм мужики, а он на них броски отрабатывал!
- Тем не менее ловко вы меня тогда приложили.
- Защищался, уж не обессудьте за превышение силы.
- Да что вы! Я кругом и полностью был виноват. Но вот какой вам смысл был за меня деньги дяде отдавать, все равно не пойму? Сумма-то немалая. Конечно, вы сейчас из меня вычитаете, но все одно.
- Понять трудновато, но все очень просто. Я решил дать вам шанс изменить свою жизнь. И ровно такой же жизненный шанс я даю этому поросенку. Какая судьба его ждала? Насильственная смерть от руки пьяного мясника. Хорошо, если быстрая. А здесь мы еще посмотрим. Кстати, очень удачно вы выбрали, молодец. Сразу он мне не приглянулся, а теперь смотрю – расторопный. Уши только надо подлечить, а хромота – не порок. Мы же не циркового борца сделать хотим. Сколько я вам за него должен? Нет, нет, не смейте отказываться от денег. Вы говорили, полтора червонца? Держите двадцатипятирублевку! Один черт, меня сегодня уже бесстыдно ограбили. Придется опять расценки повышать! Кстати, Марущак, почему вы до сих пор не наполнили рюмки за наше новое начинание? Смирновка закончилась? Так чего же вы молчите. Зина!   

…Ну, понеслась. Дворяне, а гуляют не слабее, чем Степан с Тимофеем Викторовичем по окончании базарного дня. Но красиво, ничего не скажешь. Рюмки, салфетки, разговоры такие умные ведут, что глаза сами слипаются. Тем более что от всех этих треволнений уши опять заложило. Вот, значит, Демьян Сапуныч, куда тебя глупый парубок доставил. К чему только он маскарад устраивал? Видать, Степан этому Виктору Яковлевичу про мой выдающийся интеллект рассказал. А я уж было подумал, дурень, что он меня продал мяснику. Прости, Степан, что напраслину на тебя возвел. Ты, значит, просто отдал меня в ученье. Жаль только, что не попрощались по-человечески, но это, наверное, ты просто побоялся не удержаться от слез. 


…

Демьян быстро освоился в квартире профессора. Дарья Андреевна усердно кормила его вкусными и полезными отходами, Зина – регулярно выгуливала. Единственное, что раздражало, это необходимость носить дурацкий бантик. Однако, как и предсказывал доктор Марущак, именно благодаря этому кокетливому банту, прогуливающий по лестничной клетке, Демьян не вызывал особой антипатии у обитателей других квартир. Даже домовладелица, графиня Еремеева, не терпящая присутствия собак и кошек, однажды похвалила  чистенького Демьяна за симпатичный внешний вид и спокойный характер. В общем, всем нравился худенький, маленький и трогательно прихрамывающий поросенок.

Фарадей Фарадеевич взял в привычку брать Демьяна к себе в кабинет во время приема экзаменов или осмотра пациентов. Конечно, некоторые визитеры, приходящие по поводу дорогостоящих пикантных операций, возмущались присутствием свиньи, пускай и маленькой. В таких случаях животное отдавалось на попечение Зины. Студенты на присутствие Демьяна никогда не жаловались. Многие даже выражали бурный восторг по его поводу, желая польстить любимому профессору. Но в этот день у Фадеева был странный студент, ведущий себя очень непредсказуемо.

- Ну-с, молодой человек, подытожим. В чем разница между лучевой и локтевой костью, вы объяснить сумели. Не путаете гипоталамус с гипофизом, аортальный клапан с митральным, первичный мозговой пузырь со вторичным. Я уже молчу о двенадцатиперстной кишке. Ее вы, как ни странно, тоже изучили очень прилично. Неплохо-с, очень неплохо-с. Однако, я надеюсь, вы понимаете, что это азы, которые вы были обязаны усвоить задолго до поступления в университет? Знание их похвально, но явно недостаточно. Я, конечно, могу поставить вам «отлично», но вдруг вы потом кого-то зарежете на операции? А крайним объявят меня. Знать расположение внутренних органов явно недостаточно, голубчик, чтобы брать на себя такую огромную ответственность, как хирургия.
- Я прекрасно это понимаю, Фарадей Фарадеевич, но ведь на все вопросы, положенные по программе курса, я, кажется, ответил подробно и компетентно.
- Попрошу только без острот, молодой человек. Я недавно принял пищу, боюсь, что она от смеха плохо переварится. На вопросы по этой теме мы не знаем даже миллионной части ответов. Может, вас по андрологии погонять? Желаете? Да? Странно. Ну, это неважно. Прямо-таки не знаю, что с вами делать. И оценку положительную вы, безусловно, заслужили, особенно на фоне некоторых ваших товарищей, и от излишней самонадеянности хотелось бы вас на раннем этапе предостеречь. Простите за мою некоторую грубость, голубчик, но очень уж вы бахвалитесь своим знаниями. Это плохой признак для серьезного специалиста.

- Позвольте, но…
- Попрошу не перебивать. Я старше вас и могу вам советовать. Как ваша фамилия, кстати?
- Студент Егор Оболонский.
- Я вижу, что не корнет. Гм. А Николай Александрович наш кем вам приходится? Не родственник? Я не люблю всей этой кумовщины, но и лишний раз обижать членов семьи хорошего человека не стану. Позволь, а ты случаем не Егорка, племянник его? Я-то все думаю, на кого ты похож. Ты же еще совсем недавно под столом бегал, юбки дамам задирал. Озорник! А помнишь, как ты мои калоши спер, а мы потом найти никак не могли? Ха-ха-ха. Хорошо еще, что я тогда к вам в резиновых сапогах зашел. А помнишь, как я тебя в отместку водкой заместо лимонада угостил? Кстати, для девятилетнего ты держался неплохо. Как время бежит! Да, теперь вы уже Егор Ильич, солидный студент. За барышнями, небось, ухаживаете? Дело молодое. Как там ваш батюшка, Илья Кириллович? До сих пор товарищем городского головы так и трудится? Привет ему, привет. Очень приятный мужчина, умный. Если бы не государственные дела, мог выдающимся ученым стать.
- Вы извините, Фарадей Фарадеевич, что перебиваю, только мы с Николаем Александровичем в близком родстве не состоим. Мы даже пока не знакомы. Я выходец из обедневшей дворянской семьи, сирота.
- Жалко. В смысле не то жалко, что вы сирота, а то, что не Егорка. Ну, вы меня поняли, голубчик. Очень уж мне этот бутуз полюбился. Простите, не хотел вас обидеть. Ладно, экзамен я у вас приму. «Удовлетворительно» вас, возможно, не удовлетворит, но больше поставить рука не поднимается. Есть, конечно, вариант…

- Помилуйте, половина учеников нашего курса у вас «отлично» получили! Я же знаю их истинный уровень знаний. Вы, конечно, извините, но теперь я точно буду жаловаться Николаю Александровичу. Это настоящее мздоимство!  Даже если бы у меня были деньги, я все равно не отдал бы их вам. Горько осознавать, что выдающийся ученый, работами которого я всегда восхищался, оказался таким вот. Сочувствую вашему симпатичному поросенку. Прощайте!
- Постойте, молодой человек.
- Да!
- Передайте, пожалуйста, при выходе девушке Зине, чтобы она вас хорошенько запомнила в лицо и больше никогда сюда не пускала. Всего доброго.
- Честь имею!
- Имейте, имейте, никто ее с вас, кажется, не требует. Это предмет неодушевленный. Совет на будущее: когда в следующий раз будете солидных людей во взяточничестве обвинять, приготовьтесь, что физическое насилие в отношении вас станет далеко не самым страшным наказанием. А теперь пошел вон, голубчик. Ушел? Обиделся. Какая молодежь горячая нынче стала, согласись, Демьян. Кстати, как твои уши, дай погляжу. Не болят? Еще бы – микстуры за такую цену…

Ну, профессор, ну фигура! Меняет носки на ходу, не снимая своих легендарных калош! Сначала он барин, спокойно требующий положенную взятку; потом раз! – он уже сентиментальный старикашка, лебезящий, заискивающий. Потом так же естественно снова покровительственный тон принял. И это все так правдиво! И это все в течение какой-то минуты! Сразу видно, что мудрый человек. Потому он и профессор, а этот молодой всю жизнь будет на десятирублевом жаловании сидеть, если так же не научится. Смешно. Противно, но смешно. Ладно, Демьян Сапуныч, сам сидишь здесь на всем готовом, не протестуешь. Значит, и революционера из себя корчить нечего. Человек два года учится говорить, чтобы затем всю жизнь учиться молчать, как говаривал наш Жан-Жак. Слава богу, что нам, поросятам, перестраиваться не нужно. Что он там бормочет?

-… Ты думаешь, мне не противно этим заниматься? Нравится вот так вот одаренного студента выгонять? Плохо ты меня знаешь, голубчик. Но есть один принцип, которому меня в молодости научил мудрый человек. Я тогда был таким же горячим нищим юношей. Так вот, этот профессор по фамилии Бергман так же спокойно и обстоятельно гонял меня по всем учебникам, всем своим видом давая понять, что бесплатно одаривать меня хорошей оценкой он не собирается. Когда я вот так же вспылил, как этот Оболонский, он меня так же спокойно выгнал.

Я обиделся, я пошел жаловаться, я поднимался по инстанциям, я научился виртуозно проходить сквозь швейцаров и мгновенно спускаться с лестниц, но толку не было никакого. Закончилось все тем, что меня практически выгнали из университета. А учился я в Петербурге. И знаешь, кто за меня заступился? Правильно, ни кто иной как профессор Бергман. Он сказал, что мы с юношей не поняли друг друга, но студент он в принципе неплохой и заслуживает справедливого обращения. Мне дали второй шанс. Самое смешное, что на повторном экзамене Бергман так же хладнокровно, ни единым словом не вспомнив о случившемся, стал снова намекать о взятке. Я опешил, я сказал ему, что не понимаю к чему весь этот балаган. И он затеял со мной душевный разговор.

"Если мзду у тебя требует умный человек, ее нужно давать всегда, - сказал мудрый Бергман. - Мне ведь не нужны твои жалкие несколько рублей, мне нужно – чтобы ты понял, как работает система в этой стране. Честный ученый человек без денег и связей сможет пробиться в высшие слои только при наличии выдающихся научных результатов. И то, на него всегда будут смотреть свысока, как на обслуживающий персонал. А вот ученый человек, понимающий устройство системы и пользующийся всеми ее лазейками, станет не просто допущенным, а лучшим среди равных. Я захотел преподать тебе урок, потому что вижу в тебе потенциал. Свой доход я всегда могу получить с неуспевающих, которые будут только счастливы такой возможности. Отличникам из состоятельных семей я всегда ставлю то, что они заслуживают, а вот таким как ты – идеалистам без роду-племени, ты уж не обижайся – я просто обязан преподать урок жизни".

На всю жизнь запомнил я эти мудрые слова и, конечно, отдал искомую взятку. Кстати, не такая уж она и копеечная была даже по нынешним деньгам. И теперь ты видишь – чего я достиг…

Ничего не понял. Но раз так говорит интеллигентный пожилой человек с таким достатком, следует послушать и подумать. Наверное, вывод таков: когда нужно – давай взятку, но и своего никогда не упускай. Иначе сразу почувствуют, что жидковат. Ты мне – я тебе. Кто умнее, тот и в большем плюсе. Все равно непонятно. Сложно все это.  Видать, Демьян, такова твоя судьба — быть забракованным во всех профессиях. Все, как у Жан-Жака. Торгового работника из тебя не получилось, в науках тоже не тянешь. Можно было бы переквалифицироваться в сторожевые псы, но там тоже своя мафия.

- …Бергмана, правда, через пару лет таки поймали, когда он своим жизненным опытом с другим молодым человеком без роду-племени поделился. Тот оказался ближайшим родственником императрицы, решившим выучиться инкогнито. Поднялся скандал, его отовсюду выгнали, выслали. Не родственника, конечно, а Бергмана. Отсюда я сделал вывод: сильно умным считать себя тоже не нужно. Начнешь каждому встречному рассказывать про свои жизненные принципы, рано или поздно обязательно попадешься. Работать нужно тонко. Кого там еще черт принес?  Войдите! А, это ты. Чего тебе, Зинаида?

- К вам Ожиалис просится.
- Какого дьявола ему опять нужно? Кстати, тот молодой человек ушел? Что он тебе сказал?
- Прямо неловко повторять, Фарадей Фарадеевич.
- Говори, не стесняйся.
- Сказал, что вы старый козел, а мне следует побыстрее уходить из вашего дома. Дескать, я молодая, красивая, здоровая – еще успею выучиться, осчастливить какого-то хорошего настоящего человека. Хи-хи-хи.
- Ха-ха-ха! И какое же решение ты приняла? Лететь в погоню за мечтой?
- Хи-хи-хи. Скажете тоже, Фарадей Фарадеевич. Так звать Ожиалиса?
- Зови.

…

- Здравствуйте, Фарадей Фарадеевич.
- День добрый, голубчик. С чем пожаловали?
- Организационные моменты. Графиня Еремеева поинтересовалась у меня, повысил ли я вам квартирную плату в связи с появлением непрописанного поросенка. Я, признаться, в первый раз услышал, что у вас есть домашнее животное. Мне так неловко вас беспокоить, вы наш лучший жилец и, право…
- Помилуйте, вы и ваша хозяйка прекрасно знаете, какими делами я занимаюсь. Он живет-то всего четыре дня, никому не доставляет хлопот, а скоро его вовсе здесь не будет.
- Ничего не знаю, Фарадей Фарадеевич, я человек подневольный. Между нами, если бы вы его по лестницам не выгуливали, то и горя бы не знали. Графиня мне так и сказала: "Ожиалис, я никогда не страдала манией величия и не считала свой доходный дом дворцом, но быть хозяйкой свинарника мне, право, как-то неловко. И поросенок какой-то худой, хромой – еще подумают, что у нас здесь плохо обращаются с домашними животными. Пойдут толки. Ты знаешь, я женщина европейского образования и плюю на предрассудки, но какую-то моральную компенсацию я должна получить?"  Так вот ежели, скажем, четыре дня по полтора рубля – это, получается, шесть целковых. Сколько дней вы еще планируете его держать?

- Да вы чего, обалдели там со своей хозяйкой, целуйте ей от меня руки. Что это за цена такая дикая?
- Ваше право отказаться, профессор, но я бы на вашем месте не стал ссориться с графиней. Где вы еще найдете такой дом, где на ваши сомнительные опыты будут смотреть сквозь такие же толстые как у меня пальцы, и столь плотный как у хозяйки веер? Кстати, я давеча сказал графине, что, если бы Фарадей Фарадеевич согласился таки арендовать те злосчастные три комнаты, я бы сам с удовольствием уплатил за этого милого поросенка.
- Опять вы свои дурацкие комнаты мне впихиваете! Сказал же, не нужно и не лезьте больше ко мне с этим! Значит, извольте получить за шесть дней проживания девять рублей. Вот вам червонец – извольте сдачу. Черт те что! Передавайте мой пламенный привет Анне Дмитриевне, пусть она всю жизнь будет здорова.
- Конечно, Фарадей Фарадеевич, не нужно так горячиться. Вот ваш рублик. Только уж будьте любезны убрать этого поросенка через два дня, иначе мне придется беспокоить вас снова.
- Потребуется, доплачу. Идите по своим делам, ради бога, Ожиалис, и постарайтесь хотя бы сегодня больше у меня не показываться. Я из-за вас потерял уйму времени.
- До свиданья, Фарадей Фарадеевич.
- Да, да, голубчик. Идите уже. (Ожиалис ушел). Вот старая калоша! Европейское образование. Всю жизнь в Киеве живет, а только по-французски лепечет. Зато как деньги драть, то не графиня, а прямо базарная торговка. На кой я с этой чертовой квартирой связался, купил бы отдельный домик! Что за день сегодня, сплошные убытки!

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Пожил, Демьян, в роскоши – пора и честь знать. Вот тебе и профессор. Душу передо мной изливал, а сам втихаря уже куда-то продал. Совсем как Степан. Везет мне на хозяев. Человек, не бесчесть в себе человека – явно не их принцип. Ладно, эпопея продолжается. Эх, где же ты, родная деревня.